Текст книги "После матча"

Автор книги: Лев Филатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

И настал вечер матча со сборной Польши, матча, в котором нашим светила только победа. Соперник был знаком давно и коротко, воспоминания о прошлых встречах тревожить не могли, скорее, они должны были смущать и стеснять другую сторону. Да и, попросту говоря, силы были соизмеримы, никаких видимых преимуществ за польской сборной не числилось. А игра ведь стоила свеч!

Однажды у крупного художника, завзятого болельщика, я спросил, накладывает ли отпечаток профессия на его видение футбола. Он ответил: «Меня покоряет чистота линий. Если ее нет в игре, нет и радости».

В этом матче, при всем желании, «чистые линии» обнаружить было невозможно. Сборная Польши, которую устраивала ничья, сосредоточилась на защите своих ворот. Инициативу не было нужды захватывать, она была преподнесена на блюдечке. И выяснилось, что наши футболисты понятия не имеют, как распорядиться этой уступкой. Все линии игры, если иметь в виду ее графическое выражение, шли вкривь и вкось. Общими усилиями имитировалось наступление, но оно было видимостью, главные наши бомбардиры Блохин и Шенгелия, от которых ждали голов, слонялись без дела. Задача польской сборной упростилась до минимума: ей полагалось уберечься от грубой ошибки, только и всего. Немудреная, наивная осада стала разваливаться, а ближе к концу вообще показалось, что ничью ищет наша команда, а не польская. Вместе с линиями движений оборвались и те невидимые, но точно ощущаемые и высоко ценимые зрителями линии, которые прочерчивает характер.

Так был сыгран матч, не то чтобы ничего не прибавивший к славе мирового чемпионата, а даже что-то отнявший у нее.

Что же все это значило? Где привлекательная для глаза, острая комбинационная игра, которую, как мы привыкли верить, умеют прививать тренеры К. Бесков и Н. Ахалкаци? Где быстрота и сила, вроде бы гарантированные присутствием В. Лобановского, знатока тренировочных программ? Где, наконец, живой интерес футболистов к своему дебюту на мировой сцене, казалось бы, такой естественный для честолюбивой спортивной души? И неужто им не приходило в голову, сколько нас возле телевизоров и каково нам?

Золотой Кубок мира один. Но с чемпионата команды уезжают по-разному. Чтобы назвать тех, которые покидали Испанию с чувством исполненного долга, потребовался бы длинный список. Включить в него нашу сборную рука не поднимается.

Тут нам самое время разобраться, каков же был XII чемпионат. Настоятельность этого пусть несколько общего вопроса возникла после знакомства с интервью в одной из газет, мелькнувшим сразу после событий.

Там мы прочитали следующее:

«На чемпионате против ожидания было мало настоящей, красивой футбольной игры».

«В профессиональном смысле, с точки зрения высшего мастерства, чемпионат оказался довольно средним».

«Увы, сейчас нет новых Пеле, Беккенбауэров, Яшиных. И футбол явно испытывает творческий застой».

«Марадона и Зико не проявили здесь уровня мастерства, на который рассчитывали зрители и специалисты».

«Что касается каких-то новых идей в тактическом и техническом плане, их, к сожалению, не было».

Озаглавлено интервью уклончиво – «И все-таки праздник». Праздник, но, так сказать, под большим вопросом.

Совершенно ясно, что в ходе длительной (целый месяц) и разной по достоинствам (24 команды) футбольной фиесты очевидцу легко впасть либо в преувеличенный восторг, либо в снобистский скепсис, либо попеременно изведать и то и другое. Так случается с нами, когда впечатления неоднородны, противоречивы, да если еще ход турнирных событий опровергает не только наши сердечные симпатии, но и представления, составленные по зрелом размышлении. Это потом, со временем, все должно улечься, отстояться, объясниться, принять форму нескольких абзацев, в которых уместится вся суть. Так что, вообще говоря, на первых порах нам многое простительно.

Тем не менее это интервью не перелистнешь с понимающей улыбкой по той чрезвычайно серьезной причине, что дал его газете вице-президент ФИФА, начальник Управления футбола Спорткомитета СССР, кандидат педагогических наук Вячеслав Колосков. Оставим в стороне ФИФА, это, что называется, не наша компетенция. Обратимся к советскому футболу. С этой точки зрения подобные отзывы о чемпионате и о состоянии мирового футбола выражают уже не личное вкусовое восприятие, а приобретают и некий программный характер.

Мне неизвестно, чтобы в каких-либо краях, ближних или далеких, всерьез исследовался вопрос: что есть футбол, игра или дело? А у нас он существует, и не первый год. Конечно, в открытую предмет спора не объявляется, на сочувственное понимание широкой аудитории у сторонников чисто делового подхода к футболу надежд нет. Поэтому его всячески камуфлируют. То фразами о том, что цель (спортивный результат) оправдывает любые средства и что команда – это машина, обязанная вырабатывать требуемый итог, то терминологией, заимствованной из научно-популярных брошюр, которая должна создавать видимость умения тех же сторонников делового подхода, проникать в атомные глубины футбола, что не дано, скажем, миллиарду простых смертных, целый месяц, затаив дыхание, не отрывавшихся от телевизоров.

Если свести воедино претензии и обиды наших болельщиков в связи с чемпионатом мира, то их можно было бы назвать так: «Дело о пропаже у сборной страны летом 1982 года игры, которая была в наличии осенью 1981 года». Даже не конечный счет того или иного матча коробил зрителей, а аморфность игры нашей команды, тем более досадная, что она резко контрастировала с активным и стройным образом действий большинства других команд.

«Дело о пропаже» может быть рассмотрено локально. Тогда речь должна идти о вполне конкретных вещах. Например, о программе подготовки команды, которая вопреки многолетней, привычной и испытанной практике работы зимой и ранней весной на своих стадионах, в нелегких условиях осуществлялась главным образом через туризм на зарубежных полях, в разного рода турне, с матчами скорее расслабляющими, чем закаляющими. Или о неумении тренеров обеспечивать наилучшую спортивную форму игроков к нужному сроку. Это ведь просто удивительно, что Блохин, Шенгелия, Гаврилов, Чивадзе, Оганесян, Сулаквелидзе, блиставшие в конце прошлого сезона, спустя полгода сразу все выглядели потерянными, разучившимися, забывшими все, что умели. (Ради такой, с позволения сказать, подготовки были принесены в жертву все три наших ведущих клуба – киевское и тбилисское «Динамо», «Спартак», которые за время отсутствия своих тренеров сползли на средний уровень.) Или о малодушном отступлении тех же тренеров от своих собственных взглядов (осени 1981 года) и вдруг в наиболее ответственный момент вменивших в обязанность команде оборонительное самоограничение, игру «деловую», только на результат.

Но что-то не позволяет замкнуть круг в рассматриваемом «деле». Не позволяет память. Она повелевает обратиться к 1976 году, когда превосходно игравшее годом раньше киевское «Динамо», избрав для себя тот же, самый льготный и приятный во всех отношениях, метод подготовки на зарубежных стадионах и в турне, растеряло все, что имело, и опростоволосилось на Олимпийском турнире в Монреале. И к печальной памяти матчу 1970 года СССР – Уругвай, последнему матчу в чемпионатах мира перед долгим, 12-летним перерывом, где нашими (вот уж парадокс!) был применен оборонительный вариант против засевших в окопах уругвайцев,– матчу, чрезвычайно схожему по своей бесцветности с матчем СССР – Польша. Криминалисты сказали бы: знакомый почерк.

И мы снова утыкаемся в свою, проблему.

Так что же есть футбол: игра или дело? В широком смысле слова, если брать все аспекты, а в футбольном занятии их немало, то, разумеется, и игра и дело. Если же выделить зеленый прямоугольник поля с двумя командами на нем, состязающимися перед зрителями в течение полутора часов, то, конечно, игра. Впрочем, наше «конечно» наверняка у кого-то вызовет и ухмылку и даже раздражение: «опять журналист красивыми фразами норовит приглушить наисовременнейшие тенденции». Эти «кто-то» – лица отнюдь не таинственные, они составляют значительную часть тренеров и руководителей наших клубных команд, тех, от кого в первую очередь зависит, в каком облике является перед нами на стадионах футбол. Они, считающие себя реалистами, рационалистами, смотрящими в корень, чуждыми иллюзий, убеждены, что футбол есть дело как за пределами поля, так и в его белых линиях. Дело для них состоит в том, что надо набирать очки, занимать запланированные места, забивать минимально необходимое число голов в чужие ворота. Игроки обязаны трезво представлять себе все свои задачи, знать, например, что дома полагается взять два очка, а в гостях недурно поживиться и одним. Все это надо уметь осуществлять просто, без затей и фантазий, ибо результат – превыше всего, по нему и оценки и милости. Если же сии стратегические расчеты вдруг идут насмарку, то выручают спасительные коррективы, можно при случае взять в долг у других команд недостающие очки, сгонять «договорную ничью». Вот и вся мудрость футбольных практиков, а остальное, в том числе и рассуждения о красивой игре, как они считают,– от лукавого. Быть бы живу. И живут. Даже припеваючи.

Примеры, опровергающие такой подход к футболу, фигурально выражаясь, заносятся на мемориальные доски, их вспоминают в торжественных случаях, но руководством к действию они не становятся. Словно примеры эти не наши, не близкие, а взяты в тридесятом государстве.

Киевское «Динамо», выигравшее Кубок кубков в 1975 году, тбилисское «Динамо», добившееся того же успеха в 1981-м, «Спартак», ставший чемпионом страны в 1979 году, сборная команда страны осенью 1981 года, эффектно победившая в отборочном турнире чемпионата мира, наконец, минское «Динамо», вопреки всем табелям о рангах пробившееся в чемпионы в 1982 году. Они разные, все эти команды, одни выше классом, другие ниже, каждая со своими достоинствами и уязвимыми местами, однако их объединяет и ставит на одну доску то, что они имели игру и были верны ей из матча в матч. Характерная игра – игра как разумная человеческая общность – заметно выделяла их среди других команд, занимавшихся «делом», и вознаграждала без ухищрений желанными победами и вниманием благодарной аудитории.

Все это должно было бы становиться капиталом, богатством нашего футбола, вызывать желание у тренеров и мастеров пытать счастье на тех же дорогах. Однако завоевания эти стоят особняком как некие примечательные исключения из правил, о которых небезынтересно порассуждать на досуге, но следовать которым не обязательно.

Безыгровое, чисто деловое существование футбола вполне устраивает многих. Попробуйте определить, в чем изюминка игры (точнее бы сказать, службы) ЦСКА, «Шахтера», ростовского СКА, «Нефтчи», «Кайрата», «Металлиста», московского «Динамо». Вам это не удастся, команды эти более схожи, чем различны.

Почему же так? Однажды В. Мейерхольд заметил: «Режиссер – это идеальный зритель». Смело задуманная, осознанно поставленная игра требует от тренера режиссерских способностей, особого репетиционного труда, воображения, умения восхищаться, ценить красоту и тонкости, доверия к игрокам, к импровизациям, рождающимся на поле, способности не страшиться их как отступления от элементарных догм. В ней, такой игре, реализуются творческие начала, доступные футболу, это тренерская работа высшей категории.

А всему этому противостоит расхожее ремесленничество, которое никуда не ведет, лишь обеспечивает прожиточный минимум от сезона к сезону.

Поэтому, возвращаясь к интервью, остается только удивиться уничижительной оценке: «Было мало настоящей, красивой футбольной игры». Какого-то сверхгурмана может не устроить игра сборных Бразилии, Италии, Аргентины, Франции, ФРГ. Дело вкуса. Но как же не увидеть, что и эти команды и другие, в том числе новички – сборные Алжира и Камеруна, первым, непременным, естественно-обязательным условием своего существования полагают верность определенному игровому направлению?!

Этот чемпионат мира, как никакой из прежних, привел наибольшее число доказательств в пользу необходимости ясной, совершенной командной игры, показал, что образцы тотального ведения игры, предложенные ранее голландцами, развиваются командами разных стран на свой лад. В этом смысле не две-три команды можно ставить в пример, как некогда, а сразу многие.

Наверное, при прогрессирующем, подчеркнутом внимании ко всеобщему коллективному маневру как-то меняется роль и «звезд». Они становятся, я бы сказал, команднее, больше, чем прежде, играют на других. Еще Пеле на чемпионате 1970 года, войдя в зрелый и мудрый возраст, показал себя в ином свете, не столь бросался в глаза, как в юности, был со всеми наравне, оставаясь великим мастером. Может быть, как раз причина относительной неудачи на этом чемпионате поразительно одаренного молодого аргентинца Марадоны и состояла в том, что он несколько переоценивал себя, горячился, не смог влиться в игру партнеров. С другой стороны, такие игроки, как бразильцы Зико, Сократес, Фалькао, Эдер, итальянцы Росси, Конти, Тарделли, Кабрини, аргентинец Ардилес, поляки Лято и Бонек, французы Жиресс, Платини, Тигана, все свои подвиги совершали в пределах общей командной игры, оставаясь «звездами». Они не мельче и не тусклее, чем их легендарные предтечи на мировом футбольном небосклоне, но они больше тяготеют входить в созвездия. Так что читать о том, что «футбол явно испытывает творческий застой», как-то даже неловко. Начинаешь думать, не потому ли это сказано, что на миру и смерть красна?

Умалением достоинств чемпионата мира можно достичь только обратного эффекта на наших стадионах. Зацепятся за эти высказывания те люди, кому они выгодны, и ухмыльнутся: «Все плохо играют, у всех застой, чего с нас-то спрашивать?!»

Нет уж, футбольный нигилизм в мировом масштабе был бы для нас непозволительной роскошью.

Пока показывали по телевидению чемпионат мира, люди охотно сходились, чтобы обменяться впечатлениями. Мне часто приходилось слышать: «Знаете, что там я, моя жена (мать, сестра, дочь) спать не ложилась, говорила, что театра не надо, а раньше и не знала ничего про футбол…» Женщина призывалась в свидетели увлекательности, зрелищности, драматичности игры, некогда созданной мужчинами для самих себя, в свидетели полного успеха многосерийного футбольного телефильма.

Это был большой спектакль, сочиняемый на наших глазах, развязку которого не знали ни мы, зрители, ни люди, его творившие. Позорно прогорели со своими прогнозами все компьютеры, и, наверное, из миллиардной аудитории лишь единицы, да и то по чистой случайности либо по неведению, угадали призеров.

Не было другого чемпионата, который бы так вводил всех в заблуждение, очаровывал и разочаровывал, заставлял бы газетчиков и телекомментаторов без конца твердить про сюрпризы и сенсации. Педантов (а в какой сфере их нет?), людей традиционного мышления, вся эта кутерьма должна была шокировать. Но если смотреть без шор, то экстравагантные выходки старого футбола, имеющего репутацию в определенной степени консерватора, не что иное, как проявления молодости его души, обещание в будущем показать еще не то, еще похлестче. Если же выразиться прозаичнее, то мы стали свидетелями того, что повсюду чувствуется стремление играть победоносно и классно, по последней моде. Да, победа алжирцев над сборной ФРГ, ничьи камерунцев со сборными Италии и Польши и гондурасцев со сборной Испании застали всех врасплох. Но кто поручится, что такого рода результаты не повторятся? Уже сейчас мы вправе сказать, что мир игры становится все более тесным, все более круто замешанным.

Этот чемпионат, кроме всего прочего, разыгрывался еще и без каких-либо предрассудков. Даже компьютеры были им не чужды, когда предсказывали призовое место сборной Испании, будучи заряженными информацией о том, что она, играя на своих стадионах, получит какието дополнительные преимущества. В одном случае пророчество оправдалось, когда в ворота сборной Югославии испанцы забили неправедный пенальти (нарушение произошло до линии шрафной площади), что помогло им выиграть матч. Ни в чем другом хозяева поля при всех своих амбициях и бурных вспышках темперамента, при неистовстве родных трибун проявить себя не смогли и остались в тени, что соответствовало сравнительно невысокому классу их игры. И произошло это по той простой причине, что все без исключения команды, с которыми встречались испанцы – сборные Гондураса, Югославии, Северной Ирландии, ФРГ, Англии – держались на поле с достоинством, даже не подозревая, что они «гости», которым полагается вести себя смирно и опасливо.

Я назвал причину «простой». Так оно и есть, если футболисты и возглавляющие их тренеры сильны духом, верят в свою игру, не капитулируют заранее, выходя на «чужой» стадион. И как тут не вспомнить, сколько вреда нашему футболу нанесла и продолжает наносить культивируемая сторонниками делового, подхода к игре «выездная модель», являющаяся одним из самых губительных предрассудков. Не счесть матчей, проигранных нашими ведущими клубами в европейских турнирах из-за предусмотренного отказа от активности на этих самых «чужих» полях, выросших в воображении многих тренеров в страшное пугало. Подозреваю, что эти тренеры сделают вид, что не заметили, как играли против испанцев все их противники, отмахнутся от этого наблюдения, как от пустячного. Потому и захотелось привлечь к нему внимание.

Другой предрассудок, по которому на этом чемпионате был нанесен особенно чувствительный удар,– это почтительное отношение к авторитетам. Применительно к футболу почтительность выражается в готовности усту-. пить дорогу этому самому авторитету в тайной ублажающей мысли, что проигрыш в этом случае не зазорен. На первый взгляд такую уступчивость понять можно, она имеет реальные предпосылки. И все-таки долгое знакомство с футболом убеждает, что и это предрассудок. Вся власть игры над нами, вся ее магия, скорее всего, состоит в том, что мы не знаем ее до конца и, можно надеться, не будем знать. Мы правильно делаем, что ищем в ней логические закономерности, исследуем ее вдоль и поперек, ведем подсчет всем преодоленным километрам, ударам, передачам. Это расширяет наши познания, помогает становлению больших мастеров. И все-таки то и дело бывают матчи или ситуации, объяснить которые с помощью простеньких нравоучений и четырех правил арифметики невозможно, остается только развести руками' и вздохнуть: «Что поделаешь, это – футбол!» В игре, счет которой всегда мал (футбольный счет!), многое непоправимо. От этой непоправимости никто не застрахован, даже самые знаменитые команды. Но чудеса происходят, конечно, в том случае, если их ищут.

В первом же матче, матче открытия, сборная Бельгии, как позже выяснилось, не лучшим образом подготовившаяся к чемпионату, нанесла поражение чемпионам мира – аргентинцам. И пошло-поехало: неожиданность за неожиданностью, все смешалось. Во второй стадии двенадцать оставшихся команд оказались распределенными по группам совсем не так, как ожидалось, раньше срока сошлись пути Бразилии и Аргентины, ФРГ, Испании и Англии, тех, в ком видели наиболее вероятных призеров. Разбирая осечку команды с высокой репутацией, обычно говорят: «Если бы ей дать сыграть с тем же противником еще десять матчей, она бы все выиграла». Как знать, может быть, и выиграла бы. А вот один – проиграла! И это к есть футбол.

И советская сборная в самом первом своем матче с бразильцами долгое время играла безбоязненно, без тени почтительности к трехкратным чемпионам мира, до 75-й минуты имела шансы на выигрыш и до 87-й на ничью. Только потом стало ясно, команде какого класса она противостояла. В последующих матчах эта ее прекрасная решительность испарилась, и у нее пошла игра без игры, только на результат, а значит, и с почтительностью к противникам, иногда вовсе не обязательной. Отсюда и печально знакомые уклоны в сторону оборонительных, приспособительных вариантов.

И чтобы завершить разговор на эту тему применительно к внутренним делам, скажу о том, что предрассудок чрезмерной почтительности дает себя знать и в нашем чемпионате. Мне кажется, что лидер нашего футбола, киевское «Динамо», давно и заслуженно завоевав себе авторитет, испытывает на себе и его оборотную сторону. Так повелось, что с ним далеко не каждый наш клуб играет всерьез, особенно на его поле, и какую-то часть турнирных очков он получает автоматически, в виде процента с авторитета. Попросту говоря, с ним не рискуют связываться, тем более что ни у кого не повернется язык упрекнуть за проигрыш ему, а уж за ничью так даже похвалят. Говоря об этом, я ни в коей мере не собираюсь поставить под сомнение достижения динамовцев в чемпионате страны и розыгрыше Кубка СССР. Просто возникает вопрос: не этой ли почтительностью соперников на внутреннем фронте объясняется удивляющая и разочаровывающая невыразительность выступлений на протяжении ряда лет лучшего нашего клуба на фронте европейском? Достаточно ли закаленным включается он в розыгрыши европейских кубков?

На чемпионате мира были сыграны два матча, которым обеспечена долгая жизнь и в памяти очевидцев и в исторических очерках. Один из них Италия – Бразилия (3:2). Рассказывают, что итальянцы предусмотрительно заказали себе места на самолет на следующий день. Любой из нас отнесся бы к этому как к разумному шагу, никому и в голову не приходило, что бразильцы могут оказаться побежденными, тем более что в этой встрече в их пользу была и ничья. К этому дню бразильцев повидали в деле с шотландцами, новозеландцами, аргентинцами, восхищение их игрой нарастало, им дружно прочили Кубок мира, их сравнивали с классическими бразильскими командами – чемпионами мира 1958 и 1970 годов.

Кажется, все согласны с тем, что бразильцев, будь то сборная, клуб, команда юниоров, смотреть всегда интересно. У них собственный подход к футболу. Даже не верится, что игру изобрели англичане, а не бразильцы, настолько она им пришлась и по душе и по фигуре. Следя за любой другой, даже превосходной командой, мы легко различим, как она напрягается, как старается, как целеустремленно осуществляет все то, что поставила себе целью, мы видим ее мускулатуру в движении, ее силу, ее скорость, ее выносливость, словом, одновременно с игрой нам открывается весь футбольный труд. У бразильцев все это остается невидимым. Все это есть, но скрадывается, вуалируется мягкостью, непринужденностью, легкостью, грацией, вкладываемыми во все, что они делают на поле. Даже бег у них особый, летящий, с едва заметным касанием земли. И только в самый необходимый, решающий, последний момент, будь то рывок, прыжок, удар, все это изящество разряжается силой, как выстрелом. Неспроста все-таки их прозвали «кобрами»… Так они приучены играть с малолетства.

Вот такие единственные в своем роде бразильские мастера, все как на подбор, и метили в чемпионы. Правда, внушал подозрения вратарь, да и центральные защитники допускали вольности. Команда не могла этого не знать. Но она была настолько уверена в своей способности легко исполнять наиболее сложное – забивать голы, что без тени сомнения выходила на поле, кто бы ей ни противостоял. С таким же настроением вышла она играть и с итальянцами.

И тут произошло то, перед чем должны смолкнуть все наши разумные, поучительные, служебные речи. Матч этот стоит выше учебного разбора. Футбол тут выглядел больше, чем игрой, он обернулся драмой.

Помните: 1:0, 1:1, 2:1, 2:2, 3:2? Так шло действие. Итальянцы дважды забивали, бразильцы дважды сквитывали. И когда за четверть часа до конца итальянцы в третий раз вышли вперед, бразильцы снова отправились атаковать, нимало не сомневаясь, что им это удастся. Бразильцы весь матч провели, считая себя более сильными, они терпеливо и снисходительно сносили удары. Это не было высокомерием или наивностью, они всегда не прочь дать поиграть и противнику. Но надо же было случиться, что этот противник в тот день проведет свой матч даже не года, а десятилетия! И что маленький центрфорвард итальянцев Росси, на котором и рубашка-то висела, словно его размера не нашлось, о ком, особенно в сравнении со многими могучими мужчинами, находившимися на поле, хотелось сказать: «В чем только душа держится»,– переживет свой звездный час и забьет все три мяча в ворота бразильцев! Ничего нельзя было угадать и предвидеть в тот день, матч вышел из повиновения логике, стал столкновением душевных сил, и неистовая душа невероятно проворного и остроглазого Росси восторжествовала, и в ней выразился порыв всех его товарищей. Вот какой он бывает, футбол! Потом был сыгран еще один выдающийся матч, тоже чисто человеческая драма: ФРГ – Франция.

Если мировой оперный репертуар украшает «Севильский цирюльник» Россини, то этот матч имеет право войти в историю мирового футбола под названием «Севильский полуфинал». Футбол предстал перед нами во всем совершенстве представления, сотворенного властью импровизации, с неизвестной до последней секунды развязкой, исполненного великолепной труппой, где роли напрасно было бы делить на главные и вторые, где любому участнику в любое мгновение доступно было исчерпать, завершить фабулу, и каждый к этому стремился всей душой, однако все было отложено и растянуто до последнего, немыслимого предела.

Мы, зрители, войдя в положение обоих сражающихся лагерей и попеременно сочувствуя то одному, то другому, готовы были отпустить их с миром, признав их равенство перед лицом справедливости. Однако футбольная судьба в тот вечер была неумолима, ей нужны были «да» и «нет», сколько бы все это ни продолжалось. Хоть глупый случай, хоть нечаянная неловкость, что-то должно было вмешаться в это неразрешимое, прекрасное, но обреченное дать результат противостояние.

Матч с самого начала и до самого конца может служить образцом равной игры высокого класса, равных проявлений воли и характера, одинакового стремления противников доказывать свою правоту искусством атаки, иначе говоря, высшим футбольным искусством. Обе команды легко было узнать по манере игры, своего лица они не теряли, все делали так, как им свойственно, привычно и удобно. Сборная ФРГ вычерчивала свои линии просто, ясно и твердо, ничего лишнего. Сборная Франции свой тактический рисунок расцвечивала штрихами мгновенных экспромтов, но не чересчур.

Основное время дало 1:1. После дополнительного получаса – 3:3. Все голы – красивейшие, напряжение и азарт не смазали рисунка, футболисты не отбросили в сторону свои рапиры, не перешли к кулачному бою или, как обычно выражаются,– к навалу.

Потом, как водится, серия пенальти, каждый удар – по нервам. Третий удар не удался немцу Штилике. Поза мировой скорби, и это не преувеличение, и чемпионат ведь мировой, и за матчем следил весь мир. И тут же четвертый удар не получается у Сикса. Который уже раз французы упускают свое счастье! И опять, уже в последний раз, оно от них отворачивается: промах Босси. Точный удар Хрубеша – как возмездие. Драма дописана и остановлена. Больше просто и быть ничего не могло, футбол отпущен полной мерой!

Обычно решающему финальному матчу придается особое значение, по нему как бы выставляется оценка всему чемпионату. На этот раз он не представлял большого интереса. Сборная ФРГ выглядела выдохшейся, играла через силу, с надрывом, а ее противник, сборная Италии, была свежей и непринужденно победила. Поговаривали, что французы в финале сыграли бы интереснее. Не думаю. И их ведь опустошил и вымотал предыдущий матч.

Чемпион мира – сборная Италии. Все правильно, турнирный путь ее безупречен, без сучка и задоринки, игра на малых оборотах в первом групповом турнире, когда даже Росси казался фигурой бледной и необязательной. И вдруг на больших – в остальных четырех матчах, и все увереннее, тверже. Игровой класс, прежде затаенный, лишь угадываемый, прорвался наружу, стал очевидным.

Наверное, читатель почувствовал, что сейчас появится «но». Что же мешает обойтись без него? Мешают сложившиеся на протяжении ряда лет впечатления от «Скуадры адзурры». Понятия не имею, какова она была в довоенные годы, когда дважды становилась чемпионом мира. Однако в наше время итальянская сборная, несмотря на свои достижения (чемпион Европы 1968 года, второй призёр чемпионата мира 1970 года) и на класс своей игры, никогда не рассматривалась как образец для подражания. С ней считались, она для всех была нелегким противником, но радостные и пытливые взоры наблюдателей тянулись к командам Бразилии, ФРГ, Голландии, Аргентины, у них искали и находили черты новизны, по их игровому опыту судили о перспективах и генеральном пути мирового футбола. А итальянцы слыли – и это звучало с интонацией осуждения – откровенными сторонниками оборонительного направления, да еще и грубоватыми. Так и было, хотя это вызывало удивление, если принять во внимание их темперамент, их высокую технику.

Что же тогда знаменует собой их нынешняя полная победа? Означает ли она, что развенчаны и опровергнуты все те, кто считал своим предназначением вести постоянную игру в атакующем ключе – сборные Бразилии, Аргентины, ФРГ, Франции? Или, может быть, итальянцы пересмотрели свой стиль, внесли в него важные поправки, а мы еще не сумели их понять и оценить? И как они себя поведут в дальнейшем, получим ли мы подтверждения их чемпионского класса, такие же, которые нам предъявили аргентинцы, несмотря на все их неудачи? Пойдет ли кто-нибудь их путем? Не окажутся ли они подобны тем завоевателям, которые не оставили после себя культурного наследия?

Вряд ли кому-нибудь по силам уже сегодня ответить на эти вопросы. Требуется время.

Но только бы это время не ушло попусту. В среде наших специалистов, людей, способных влиять на развитие игры, сразу прозвучали голоса, что теперь надобно обратиться к опыту итальянского футбола. Выходит, обаяние чемпионского титула всемогуще?

Взаимовлияние футбольных идей – явление обязательное хотя бы уже потому, что в игре все проверяется в живом соперничестве на поле, и незнание противника равно непростительной наивности. Но это никоим образом не копирование, пусть даже и апробированных образцов. Копиист лишен чувства собственного достоинства, в нем заглушено творческое начало, он обречен отставать и опаздывать. Об этом уместно напомнить, потому что грешок копирования издавна гнездится в наших футбольных сферах: так ведь проще.

И уж совсем странно (впрочем, так ли уж странно?), что некоторые наши тренеры особо выделили среди итальянцев защитника Джентиле, увидев в нем мастера по «нейтрализации» выдающихся форвардов. Он стал примером, льющим воду на мельницу сторонников делового футбола, более всего озабоченных тем, чтобы не дать играть другим.