355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Федотов » Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А » Текст книги (страница 10)
Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 06:26

Текст книги "Дневник советского школьника. Мемуары пророка из 9А"


Автор книги: Лев Федотов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Придя домой, мы получили от Раи письмо, где она ругала свою сестру (Лизу, конечно), что та, дескать, не пишет ей, как она доехала до Москвы. Из этого же письма мы узнали, что Рае известно о скором приезде в Москву дяди Марка. «Уж скорее бы он приезжал!» – подумал я.

1-го ноября. И вот осталось до Ленинграда еще 2 месяца! По-моему, это еще очень и очень долго…

Сегодня мы опять получили от Раи открытку, где она писала нам, что получила от Лизы то письмо, которое та послала ей в день своего приезда в Москву. Рая также обращалась и ко мне, говоря, чтобы я писал ей и не забывал о существовании ленинградских родственников. Я сейчас же решил написать ей письмо в праздники.

Сделав все уроки, я разложил листы красной бумаги на письменном столе и уже при помощи белил сделал первый плакат с характеристикой работ Александра Вольта[58]58
  Вольт А. (1745–1827) – итальянский физик, внес вклад в изучение электрических и магнитных явлений.


[Закрыть]
. Кончил я эту стряпню около десяти часов вечера, оставшись довольный тем, что я уже смог в первом же плакате раскрыть все трудности этого дела: ведь до сегодняшнего дня я еще ни разу не занимался подобным видом искусства…

2-го ноября. Сегодня зима снова охватила Москву! Ударили морозы, пошел густой, пушистый снег, и гололедица завладела улицами города! Идя сегодня к М. Н., я всеми силами старался держаться на ногах; это мне удавалось, но с огромным трудом. Лед покрыл буквально все! Я был счастливцем, когда добился того, что, не сверзившись на землю, я весь путь провел на ногах, но… как назло, очутившись уже у парадной двери и занесши ногу над ступенькой, я так крепко тряхнулся об тротуар, что один этот промах вознаградил меня за весь проделанный мною путь! Я встал, упомянул черта и, как побитая собака, вошел в дом… Бывает же, когда не везет человеку!..

3-го ноября. Придя вечером от М. Н., я заглянул в газету, прочел о политике и решил узнать программу передач на ближайшие дни. О радость! 5-го передают «Аиду»! Прекрасно! В этот раз я уж свершу то, о чем мечтаю! Я сделаю подробный план всей оперы, чтобы иметь его потом всегда под рукой.

Лег я вчера в 2-а часа ночи, ибо решил «в доску», как говорят, провозиться с плакатами. Благодаря этому мне сегодня осталось только написать один плакат – о Попове[59]59
  Попов А. С. (1859–1906) – отечественный естествоиспытатель, один из изобретателей радио.


[Закрыть]
, что я и сделал.

4-го ноября. Сегодня на одной из перемен меня изловил Изя, предложивший мне оказать кое-какую помощь школьной редакции при выпуске праздничной газеты. Ну, что ж! Жалко, что ли! Я согласился! Он сказал, чтобы завтра я остался в школе после уроков и отправился бы в комсомольскую комнату.

– Только гляди, мошенник, – сказал я, – если мне предложат целую газету сделать, я стану тверже камня. Надуть себя я не дам!

5-го ноября. Забыл сказать, что вчера на географии Верблюд раздавал задания на II-ю четверть, связанные с выделкой карт каких-нибудь стран. Мишка и я вызвались сотворить карту Англии. Чтобы показать, что мы не меньшие мошенники, чем другие ребята! Нужно же все-таки утереть нос нашему географу.

Сегодня же я остался после уроков в физическом кабинете и с некоторыми членами нашего класса, как Штейнман, Сердюк и Сучкова, развесил плакаты, которые я принес в школу, по стенам кабинета.

Затем меня утащили в комсомольскую комнату – маленькую такую, но уютную конуру.

Там меня встретил Азаров – энергичный парень из 10-го класса, Мархлевский из 9 «Б» – светловолосый немец с горбатым носом и Тоня – ученица того же 10-го класса – вертлявая, веселая девчонка. Там они развернули передо мною… чистый лист бумаги! Делай, дескать! Ну, я, конечно, сказал, что, дескать, я не дурак и тратить время на газету теперь не стану. Моя взяла верх, и мы решили перенести малярничество на завтра.

В восемь часов вечера я был уже у Мишки и начинал слушать «Аиду». План я сделал весь. Сидя со своей маленькой карманной книжкой у приемника с карандашом в руке, я тут же, непосредственно за оркестром и певцами, записывал план одного действия за другим. То, что можно было писать словами, я писал словами, а мотивы, которые нужно было изображать как-то иначе, я записывал графически, в виде кривых линий. Теперь у меня будет всегда со мною вся «Аида»!

6-го ноября. Сегодня был у нас веселый денек! Все время я проторчал в школе, размалевывая вместе со своими «однокорытниками» газету. Время было веселое! Явились известные читателю некоторые члены 10-го класса, вроде таких активистов, как Азаров, Иванова, Сучкова и пр. существа! Те стали вырезать буквы и звезду, а я со скрежетом в зубах, сотворял проклятую газету… Вскоре пришел Мишка, которого я не отпускал до самого вечера. Школьный вечер был не бедный: кто-то пел, кто-то кричал, кто-то хлопал… Школа отпустила лишь к часу ночи! Денек был незабываемый! Веселый денек!

7-го ноября. Хотя сегодня были и праздники, но я решил устроить сегодня творческий день. Лиза все время выходила на улицу послушать оркестр, посмотреть на знамена, кошка наша, как бешеная, носилась по кухне, а я решил немного продвинуться в области начатого рисунка вида нашей церкви из окна кухни. Я раскрасил амбулаторию и решил на этом остановиться, занявшись географией. Так как у меня нет своего учебника, то мне пришлось взять его у Мишки для составления конспектов. Я нагнал за один день курс по географии, составив конспект по Бельгии, Голландии, Франции, Англии и Германии. Теперь я мог смело ждать контрольной по географии.

Вечер, как всегда в праздники, я провел у Виолы, барабаня там с ней на пианино и рывшись в энциклопедиях. Вволю наболтавшись с тамошними жителями, я отчалил домой.

8-го ноября. А сегодня вообще ничего не было! Днем явился Мишка, и мы начали составлять карту Англии, что нам задал Верблюд. Собственно, делал ее-то я, а Мишка только хлопал глазами, да бездельничал; но уж ладно! Я прощаю ему этот промах.

Хотя вечером пошел дождь пополам со снегом, я все же отозвался на приглашение и съездил к Гофманам, где меня радушно приняли. Я, конечно, снова углубился в разные книги о художниках и опять просмотрел альбом с видами бывшего Петербурга.

Поздно вечером выпал глубокий снег, и я еле-еле вырвался от сострадальческих хозяев, которые, видя, что я без пальто, хотели облачить меня в шерстяную хламиду. Но я отстоял свою свободу и через полчаса был уже дома.

9-го ноября. Ввиду того, что сегодня был свободный денек, Женька снова прикатил ко мне, чтобы поболтать о блаженных днях в Ленинграде. Мы решили, что до Ленинграда нам, очевидно, не удастся исполнить наше общее желание – сходить вместе на «Аиду», и поэтому там, по всей вероятности, нам, может быть, посчастливится пойти на нее в Ленинграде. Я показал ему свой план «Аиды» и подробно объяснил ему свою старую мечту о том, что, когда я поеду в поезде, то в своем сознании проведу всю оперу от начала до конца. Я просто мечтаю об этом! Короче говоря, я лишний раз прослушаю «Аиду», ибо при грохоте идущего поезда мне в сознании легче подражать звукам оркестра и певцов.

– И так и знай! – сказал я. – В каких бы мы условиях ни ехали (будем ли мы стоять в бесплацкартном вагоне, или сидеть, или лежать), «Аида» все равно пройдет у меня до конца. Вот интересная штука! Красота прямо! Не так ли, голубчик!

10-го ноября. Сегодня я встал рано! Было еще часов шесть. Мама и Лиза спали, и кошка тоже дремала за батареей в ванной. Я уселся за письменный стол, зажег настольную лампу и, достав лист бумаги, начал царапать ответ на все Раины письма.

11-го ноября. Сегодня я не встал рано и поэтому не смог окончить письмо, но я не унывал. Тем более, что сегодня была у нас контрольная по географии, и я нарочно напрягал всю свою память, чтобы добиться приличной отметки и доказать, что я тоже мальчишка не промах!

13-го ноября. Сегодня я окончил и отослал письмо, в котором обращался к Рае и к Моне. В нем я написал о Лизе, о своей жизни и о том, что я думаю привезти к ним свои записи о церквушке, чтобы ознакомить их с этими интереснейшими часами в моей жизни. Конечно, я разъяснил предварительно, что это за записи и что это вообще за церквушка. Это я, конечно, объяснил только для Раи, так как Моня с этим уже знаком, ибо я ему еще летом рассказал вкратце о наших похождениях. Об этом, я думаю, читатель помнит!

17-го ноября. Сегодня я увидел то, что надеялся увидеть полгода тому назад! Сразу стало видно, что за нашу церквушку взялись как следует, чтобы превратить ее в настоящий музей. Я с удивлением заметил утром, что вся верхняя часть церкви, в том числе и купол, были окрашены в белый свежий цвет. Это сразу мне подсказало, что нам в церковь тем более уже не попасть, так как теперь это уже не заброшенная церквушка, а готовящийся государственный музей[60]60
  Лева ошибается: церковь служила общежитием для обслуживающего персонала из Дома правительства. Только в 1958 г. в ней разместился НИИ музееведения.


[Закрыть]
. Все-таки жаль… А я так бы желал еще хотя бы раз поблуждать по ее подземельям!!! Интересные были часы, проведенные нами в них!

21-го ноября. Сегодня Верблюд нам раздал контрольные, и я, слава Юпитеру, получил две «отличные». Наверное, Георгий Владимирович и сам был удивлен, ибо я у него еще такие успехи не проделывал.

– Ты что, в свою старую колею снова вошел? – спросила меня сидящая сзади Цветкова.

– Наверное, – ответил я, весьма пораженный такому результату при преподавании нашего Верблюда. Теперь я «отличную» отметку с рук не спущу! Это я прямо говорю! Мне уже надоела вся эта волынка с «посредственными» отметками по географии!

24-го ноября. Еще несколько дней назад пришло известие, что к нам собирается приехать Монька, так как Сема, будучи в больнице, не может его содержать. Читатель, я думаю, помнит Моньку по моим прошлогодним летним записям. Это отвратительный молокосос, которого я не перевариваю за его злобную хитрость, задиристость и лебезивость перед взрослыми. Люся, правда, писал, что теперь Монька изменился и стал серьезнее, но я сегодня этого еще не смог приметить. Мама ездила его встречать и привезла его, облаченного в мятую кепку и поношенное пальтишко. Я встретил его приветливо, так как придерживался своего обычного закона ждать, когда противник нападет первым, чтобы вина была на его стороне, а затем дать ему достойный отпор!

24-го ноября. Монька ужился у нас и вел себя прилично: он бездельничал, не упорствовал, не выкидывал дурацкие штуки, мирно жил с Лизой и возился с кошкой, так что ничего особенного еще не было.

Вечером мы неожиданно получили телеграмму из Николаева о том, что на днях приезжает к нам повидаться дядя Марк! Ну, наконец-то!!!

29-го ноября. Сегодня к нам приехал дядя Марк! Его поехали встречать мама, Буба, Лиза и Геня! Я с нетерпением ждал результатов их поездки на вокзал. Часов в девять позвонил с вокзала Геня, от которого я узнал, что дядю они еще не встретили… Это меня озадачило!

Вдруг в полночь весело заверещал дверной звонок, и в квартиру вкатили все до единого вместе с приехавшим николаевским родственником.

Дядя Марк сильно постарел, его волосы и пышные, но небольшие усы поседели, но он все-таки еще выглядел неплохо. Все уселись вокруг стола в столовой и, конечно, на первых порах переговорили обо всем том, о чем может говорить подобное общество в подобных условиях, т. е., когда кто-нибудь из собеседников откуда-нибудь издалека приезжает… Я как человек, не поддерживающий сплетников, умолчу о темах их беседы.

Когда Геня и Люба ушли, мы все стали готовиться ко сну, уговорившись, что дядя будет спать в кровати, Лиза – на диване и т. д. Моньки у нас не было, так как он ночевал у Бубы, да мы были и рады этому, ибо с ним вместе наша квартира была бы похожа на полную доверху горницу!

30-го ноября. Забыл сказать, что вчера от дяди Марка мы узнали, что примерно 3-ьего декабря приедет в Москву из Киева дядя Исаак! Вообще у нас теперь все родственники почти собрались! Веселое время!

Утром сегодня была истинная зимняя погода; снег был крепкий, как камень; можно думать, что он уже не пропадет и останется до самой весны. Короче говоря, зима началась!

Когда я пришел из школы, все были дома: дядя Марк лежал на диване, а мама и Лиза что-то творили на кухне. Монька тоже приволокся от Бубы и фамильярно рылся в книгах, перепутав их все до единой.

Сегодня у нас были монтеры, которые починили вторую линию радио, чему я был ужасно рад, ибо теперь я мог свободно слушать «Аиду» и дома, не тревожа из-за этого Стихиуса.

У М. Н. я сегодня прекрасно провел время! Я рассказал ему и М. Ив., что собрался срисовывать из нашей школы виды на Кремль, и в подтверждение этого я набросал у себя в книжице вид из окна химической комнаты. М. Н. внимательно просмотрел его и сказал, что вид действительно интересен. В финале нашего разговора я предупредил М. Н., что, к несчастью, я не скоро осуществлю свою мечту, так как школа и уроки препятствуют этому…

1-го декабря. Эх, красота! Сегодня воскресенье! Бывают же свободные дни у людей. А то все школа да школа!

Сегодня вечерком я с Моней сходил к Бубе. Ничего бы особенного не произошло, если бы Гага не предложила б мне составить для развлечения нашу любимую игру «Путешествие на Луну». Она достала бумагу, цветные карандаши, и я до того увлекся игрой, что она превратилась в целую панораму правильно окрашенных планет. Нет слов, чтобы описать чувство, с каким я сидел над этим листком бумаги! Не имея времени и возможности рисовать большие рисунки, я, воспользовавшись случаем, решил как можно художественнее, богаче и более картинно отделать игру. Хоть в оформлении астрономической игры мне бы вспомнить свои мечты о создании астрономического альбома, хоть в простой игре мне бы вспомнить о своих былых проказах в рисовании: такие трагические мысли наполняли мою голову. Вот до какого жалкого положения дожил я, что мне пришлось на какой-то игре применить свое прошлое умение немного водить карандашом по бумаге.

Видя, что я чересчур усердствую, Гага хотела меня остановить, но я сказал, что она тут ни при чем, и что, хотя игра создается для нее, я все таки разрисовываю планеты для себя, для своего удовольствия.

3-го декабря. Когда я сегодня пришел из школы, то неожиданно встретил у нас дома дядю Исаака. Оказывается, он приехал сегодня утром и теперь уходил куда-то по делу. Вечером он пришел, и мы все уговорились, кто и где будет проводить ночь. Мне все-таки досталось место на стульях, чего я и добивался.

4-го декабря. Сегодня утром Монька был у Бубы, и я попросил его захватить с собою ту самую игру «Путешествие на Луну», которую я желал еще окончить.

Вечер у нас сегодня был веселый! К нам пришел Геня с Бертой и с Софой, чтобы повидаться еще раз с дядей Марком и Исааком! Софка что-то пищала, не отходила от меня ни на шаг, прыгала по полу и под конец что-то нарисовала на бумаге, наподобие домика с гигантскими ромашками, венчики которых были на вышине двух-трех этажей. Это произведение искусства я спрятал себе в ящик, когда наши гости уже отправились домой.

5-го декабря. Ввиду того, что сегодня был день Конституции и божьи силы освободили меня от школы, я решил встретиться с Женькой Гуровым. Он привел с собой своего товарища, некоего Леву. Мама вытащила мое пальто, и я с проклятием натянул эту тюрьму на себя.

– Первый раз в эту зиму пальто одеваю! Ей богу! – сказал я Женьке. – Черт меня возьми, если я не чувствую в карманах целые глыбы нафталина! – И я выпотрошил данное вещество из карманов.

– И охота вам, мошенники, таскать на своих телесах такую хламиду, как пальто? – спросил я, в порыве веселости хлопнув Евгения по плечу. – А ну, сдергивай его сейчас же! То ли дело я! Декабрь, а я в майке в школу хожу! Эх, вы, подлецы! Нужно быть закаленными против холодов, а то, что это такое – парни не промах, а они, знай, кутаются!

Кое-как оправившись в своем необычном наряде, я сказал своим друзьям:

– Хотите верьте, хотите – нет, но сегодня я клянусь вам сатаною, дьяволом и одной третью черта, что завтра я уже эту тюрьму носить перестану! Ради вас я одеваю его, чтобы на нас на улице олухи не глазели! Умные-то ведь, понятно, не будут раскрывать на нас глаза!

Покрутивши часа полтора по городу, мы разошлись по домам.

7-го декабря. Сегодня в школе ко мне неожиданно подошла Маргаритка и изъявила желание получить мой доклад по Италии. Зная, что она большая мошенница, я отказался и пожелал узнать причину. Я заранее знал, что с ответом она не поспешит, и на этот раз я не ошибся. «Век живи – век учись» – ведь это уже не впервой.

Вообще на этой неделе нам давали такую уйму уроков, что мы, несчастные труженики, не имели и продохнуть. Понятно, что я отправился к М. Н. с недоученным уроком, о чем я его и предупредил. Услыхав, как я «ползаю» по клавиатуре, он сделал обиженное лицо и проговорил:

– Бегемот ты этакий!

Я действительно был бегемотом!

…Вернувшись домой, я застал дома дядю Марка, ужинавшего за столиком; Лизу, священнодействующую у плиты, и Моньку, который готовился мыться. К нашему несчастью. Монька сегодня что-то взбунтовался. Бултыхаясь в ванне, он налил на пол целое море воды, орал песни, хотя мы с Лизой то и дело говорили, что у дяди болела голова, и, наконец, он отказался ложиться спать, хотя уже было десять часов. Он злобно заявил нам, что «прынципьяльно» не будет сегодня спать до двух часов, и, если мы его засунем под одеяло, то все равно назло нам не закроет глаз. Он стал натягивать на себя одежду, и, оставив после себя в ванной разбросанные полотенца, начал прохаживаться по комнате, насвистывая какую-то песенку. Мне надоела вся эта волынка, и я энергично воздействовал на него, после чего, бормоча проклятия по моему адресу, он залез под одеяло и начал насвистывать какую-то дребедень. Чего это он вздурил, я не понимаю; по крайней мере, вся вина этой катавасии пала на него полностью.

8-го декабря. Сегодня – благодать: выходной день! Я позвонил Женьке, чтобы узнать, говорил ли он о билетах со своею знакомой.

– Да ведь еще же рано! – ответил он.

– Экой же ты, черт! – сказал я. – Да ведь разве ты не понимаешь ценности зараннего предупреждения? (Так! Изд.) Ведь тогда у нас больше шансов будет на то, что мы получим билеты! А будет разве хорошо, если ты перед самыми каникулами ошарашишь ее этим?

– Хотя верно! Нужно будет сказать об этом маме, чтобы она переговорила с ней. А знаешь, еще в чем загвоздка?

– А в чем? – спросил я.

– Я ведь еще не знаю, осталась ли она работать на этом вокзале!

– Ну, а мы унывать не станем, – сказал я. – Наверное, «шарлатан Юпитер», как некогда сказал Спартак, поможет нам! – Женька сказал, что, наверное, к следующему воскресенью все уже будет известно и что он известит меня об этом.

– Мне это все не важно, – ответил я, – мне важно, чтобы мы в каникулы оба были в Ленинграде!

Под вечер пришел Исаак. Он сегодня уезжал обратно в Киев, и поэтому весь вечер мы укладывали его багаж.

– Ну, как у тебя дела? – спросил он меня, когда надевал чистый дорожный пиджак.

– Да так. Ничего, – ответил я.

– Когда окончишь школу, куда думаешь попасть? Что тебя вообще влечет?

– Больше всего меня влекут к себе биология и геология – природоведческие науки; природа, короче говоря.

– Да, природа – это самое интересное! – согласился мой дядя. – Тут я с тобой согласен. Если бы мне не удалось встретиться с газетой нашей, я обязательно бы избрал себе какую-нибудь отрасль биологии! Зоология, ботаника – это самое занимательное из того, что я знаю. В природе нет каких-нибудь злых хитростей, там все просто – умей только правильно разглядывать и открывать ее законы!

Эти слова Исаака мне очень понравились. Когда он уже собрался на вокзал, я спросил его о его билете. Он ответил мне, что рано утром отправился на вокзал и сделал заявку на билет, за что заплатил рубль. Через некоторое время он получил этот билет и теперь спокоен за свою судьбу.

– Если я в Ленинград достану так же легко билет, как ты достал в Киев, то это будет прекрасно; но к несчастью, я мало верю в это!

Горячо попрощавшись со своим братом, дядей Марком, он уехал на вокзал в сопровождении мамы, Бубы и Лизы.

Дядя Марк был очень огорчен и удручен отъездом Исаака, и мне было дано поручение поехать с ним к Гене, куда после вокзала приедут мама и Лиза. Мы собрались и тронулись в путь.

На улице было ветрено. Земля была покрыта островами замерзшего снега, и небо было чистым, хотя и без звезд.

Еле-еле дождавшись 26-го, мы вдоволь потолкались в вагоне, покрутили по темным, кривым переулкам и очутились перед нужным нам домом. Пройдя множество дверей и лестниц, мы, наконец, очутились у Гени.

Дома были все: и Геня, и Берта, и Софа, которая особенно была нам рада. Софка утащила меня во вторую комнату и стала показывать мне свои книжки.

Когда пришли мама и Лиза, разговор зашел о Ленинграде. Геня сказал, что туда очень трудно достать билет, что народ днями стоит в очередях и что никаких заявок, кажется, на билеты в Ленинград не принимается.

– Боюсь, что ты проклянешь эту поездку, – сказал он мне. – Засядешь ты в этом Ленинграде и не видать тебе Москвы.

– Ну, нет, этого, наверное, не будет, – сказала мама. – Моня нам еще летом говорил, что, пусть он к нам только приедет, а уж билет мы ему достанем.

Когда я уже был дома, я почему-то вспомнил то, что было со мной ровно год назад – 8 декабря 1939 года.

Мне представились Олег, Мишка и я сам, которые из-за любопытства копались в церковных подвалах… Да и что об этом вспоминать?! Ведь нам уже там не быть!

13-го декабря. Сегодня я узнал, что Буба достала билет для дяди Марка на сегодняшний вечерний поезд и что он сегодня выезжает через Харьков в Николаев. Мне было не очень-то легко прощаться с ним… Я также поехал на вокзал, в одном из модных вокзальных залов мы простились, и я вернулся домой. Ибо дома меня ждали уроки… Я задавал себе вопрос, увижу ли я когда-нибудь своего дядю или нет?… Мне теперь все в нем было дорого…

14-го декабря. Сегодня Маргаритка вырвала у меня нужный ей мой доклад «Италия». Я это позволил лишь из-за того, что она открыла мне причину, зачем он ей стал нужен. Он ей понадобился для какой-то статьи о музыке или об астрономии… да это и не важно! Главное то, что здесь не было ничего преступного!

Дома я застал Бубу, которая как раз в это время уже уходила домой.

– Ты не забыл, Леван, что у нас будет завтра? – спросила она, намекая на день рождения Галы. – Гляди, не забудь, что завтра 15-ое декабря!

– Помню, помню, – ответил я. – Я также прекрасно помню и знаю то, что сегодня 14-ое декабря!

К М. Н. я сегодня не пошел, о чем я его известил заранее, ибо я сегодня шел с классом на экскурсию в музей Дарвина. Я зашел за Мишкой, и мы направились в школу, где встретили почти всех членов нашего класса. Дотянувшись пешком до трамвая, мы вползли в сороковой номер и, вылезши на нужной станции, всей гурьбой двинулись по какому-то захолустному переулку. Вечер был морозный, холодный, но, к счастью, не ветреный, так что нам эта прогулка принесла только пользу. Крутили мы долго, пока не натолкнулись впотьмах на заветное здание.

…И вот перед нами замелькали залы, лестницы, покрытые вековой пылью статуи чудовищ, зеркальные шкафы с чудесами природы и прочие прелести музея, вплоть до профессора, который прочитал нам в одном из залов обширную и увлекательную лекцию об эволюции. Это был солидный старичок, с длинными серыми волосами и с некрасовской узкой бородой. Шутник он был большой, так что речь его была переполнена веселыми и истинно остроумными выражениями, благодаря чему мы частенько растягивали рты до ушей.

На обратном пути мне удалось встретиться с Анной Васильевной, которая также возвращалась из музея. Будучи с ней в трамвае, я на ее вопрос о лекции профессора сказал, что я остался доволен. Ударившись в раж, я рассказал ей еще о музее ленинградской Академии наук, в котором я бывал не раз, когда проживал в Ленинграде. Анна Васильевна также не осталась в долгу, и я услышал от нее целую историю о том, как этот шутник-профессор создал этот дарвиновский музей. Таким образом, я узнал, что этот старичок был чрезвычайно энергичный смертный.

15-го декабря. Сегодня вечером я отправился к Гаге. Много народу у нее не было, но зато я встретился там с Сережей. Я показал ему свой план «Аиды», мы с ним поболтали о музыке, а затем он меня попросил нарисовать ему что-нибудь.

– Я знаю, тебе удается исторический жанр… особенно восточный, – вот ты мне бы и начиркал какую-нибудь мечеть или храм. – И он набросал у меня в книжечке примерный набросок какой-то мечети, который и сейчас еще красуется в моей книжице.

– Только раньше лета не жди! – предупредил я его.

Под самый конец, когда уже многие разошлись, у мамы, Бубы и Кости зашел разговор о моей поездке в Ленинград. Они то и дело звали меня к себе из другой комнаты, где я играл во что-то с Гагой и Монькой, чтобы попилить меня за то, что я не хотел и не хочу ехать туда разодетым, как барин. Другое дело быть опрятным! А опрятность и простоту костюма я больше ценю, чем разные глаженые галстуки, пиджаки и т. д. Пусть на мне будет простая рубашонка, но, если она будет опрятной, мне ничего и не нужно больше. Я, как дурак, слушал наставления взрослых, излагающих мне свои предложения насчет одежды, но я и признавать не хотел их всякие пиджаки, да какие-то там части хламиды…

– Мое решение твердо! – сказал я потом Гаге и Моньке, которые были на моей стороне. – Я хозяин своего слова. Все-таки я возьму верх!

16-го декабря. Сегодня на уроке Георгий Владимирович напомнил нам о картах, которые класс брался сделать еще с конца I-ой четверти. Он так нам и сказал: буду, дескать, ставить «плохо», кто не выполнит своего задания. Говорят, что нужда – лучший учитель в мире! Так оно и случилось! Нежелание заработать плохую отметку влило в Мишку и меня столько энергии и желания, что мы за один только сегодняшний вечер сделали всю карту Англии, за исключением некоторых значков, обозначающих промышленность в городах. Короче говоря, работой своей мы остались довольны и думаем, что получим за нее, по крайней мере, неплохую отметку.

18-го декабря. Сегодня ввиду того, что, вопреки обычному, я не пошел к Виоле, так как она перенесла празднование своего дня рождения на субботу, я отправился к Стихиусу, и мы окончили карту Англии. Сработали мы ее лихо, так что теперь нам остается узнать, что скажет завтра нам на это наш дорогой Верблюдашка!

19-го декабря. А сказал наш Верблюд следующее:

– Вообще карта очень хорошая! Только вы еще добавьте обозначения сельскохозяйственных р-онов (так! Изд.) и различных культур – тогда будет все хорошо!

Мы не заставили его долго ждать и сегодня же вечером уничтожили свои грехи.

20-го декабря. Сегодня после уроков меня поймал десятиклассник Азаров, который притащил мою душу под взоры уже известной читателю редакции, состоящей из его сотоварищей по классу: Борьки Кравцова, энергичного плотного парня с широким ртом и с каким-то певучим голосом; затем Лены Тооц и Сучковой. Оказывается, меня кто-то там выбрал в редакцию, и мне пришлось вместе с вышеназванными существами обдумывать, какими нужно сотворить новогодние газеты. Мы уселись у окна в голубом зале и заслушали импровизацию Борьки, который воодушевленно и, жестикулируя, объяснил нам, что газеты будут под названием «Ха-ха-хи!», в которых он думает обдурачить честной народ, обещая ребятам в крупном шрифте: и «великолепный концерт», который будет идти некогда в консерватории; и «роскошный фейерверк», которого не будет, ибо потом авторы газеты отказались от подобной мысли; и джаз-оркестр, который, к сожалению, не будет приглашен на новогодний бал, и множество другой всякой всячины.

Мы со всей этой волынкой согласились и решили уже завтра приступить к делу, держа всю эту кутерьму в полной тайне.

Вечерком я съездил к Генриетте, чтобы она объяснила мне кое-что по немецкому, что она и сделала с удовольствием. Виола все время мне напоминала, чтобы я не забыл завтра прийти к ней на день рождения; я уверял ее, что не забуду, но она не успокоилась до тех пор, пока ее не послали спать!

21-го декабря. Сегодняшний день был для меня одним из самых тяжелых и страшных, которые я только переживал на своем пути… К несчастью, то, что привело меня в неописуемо тревожное состояние, еще не окончилось…

У меня даже нет особенного желания и расписывать об этом много… Дело началось с урока литературы. Давид Яковлевич выбрал меня, чтобы я читал в классе роль Кулигина в «Грозе» Островского. Я напрямик отказался, тем более, что с роли Кулигина и начинается пьеса. Для меня это было непреодолимой работой, ибо, когда я выступаю перед многими людьми, у меня отнимается язык. Я теряюсь и не могу выдавить из себя ни одного слова… это было хуже пытки!

Учитель сказал, что, если через 2 минуты я не начну читать, он уйдет из класса… Я чувствовал приближающуюся грозу, хотел было начать, но я не имел силы воли открыть рот!.. Что я мог сделать с этой слабостью! Давид Яковлевич покинул класс… Я был полностью уничтожен!.. Потом я узнал, что он отказывается от нашего класса… Я знал, что Давид Яковлевич потому так упорно и добивался моего выступления, так как думал, что я из-за гордости упрямствовал… А зачем мне это? К чему мне эта гордость!?… Я был самым несчастным человеком… Из-за меня класс лишался лучшего преподавателя. Класс был взбудоражен, и одни встали на сторону Д. Як., а другие – против. Но я знал, что никакого преступления в моем отказе нет, что я просто не мог побороть свою моральную слабость, что я не упорствовал из-за какого-то дурацкого принципа, который мне совершенно не был нужен. Что же тут преступного, если я не могу выступать перед многими, что я теряюсь, что меня смущает и сковывает мысль о том, что множество людей – все таращат на меня свои зрачки… Я был до того уничтожен, что даже и не старался брать себя в руки, чтобы успокоиться…

Когда я пришел домой, я не находил себе места, хотя в кругу домашних я чудовищными усилиями старался скрывать свое состояние. Позвонившая мне Исаева предложила мне как можно скорее найти и объяснить все Давиду Яковлевичу. Я и без того хотел уже было все это сделать.

Встретив его в школе, я постарался объяснить ему причину моего молчания. Он серьезно отнесся к моим словам и убедительно просил меня понять, что он не мог оставить меня в стороне, что он уверен в хорошем моем исполнении роли и что он не мог махнуть на меня рукой и просто-напросто передать роль другому…

Нас прервал звонок, и я вернулся домой. Я ругал и проклинал себя на чем свет стоит, я был несчастен, как никогда…

Тут я вспомнил, что мне нужно было идти опять в школу для участия в создании новогодней газеты, но я был растерян, ибо мне нужно было отправляться к М. Н., а затем к Виоле… У меня трещала голова от всего этого… Я не знал, что мне делать!.. Я чувствовал себя таким разбитым и уставшим, что решил на все махнуть рукой и поступать благоразумно: сначала я позвонил М. Н. и попросил его принять меня не сегодня, а завтра, в воскресенье, на что он и дал согласие. Затем я отправился в школу. Но скоро вернулся, ибо 10-й класс был на собрании, и редакция не могла состояться… Я встретил на улице Мишку, который мне сказал, что Д. Як. не придет в наш класс, пока я не начну читать. Он слышал, как тот об этом говорил!..


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю