355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Колодный » Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели » Текст книги (страница 2)
Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 21:14

Текст книги "Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели"


Автор книги: Лев Колодный


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Вместе с ними Церетели награждался Кремлем совсем за другие темы – за помянутых рыбок в водном бассейне на родине Ленина, фантастические изваяния детского городка в Адлере, за барельефы атлетов, опоясавшие фасады концертного зала в Измайлове.

* * *

Пятидесятилетний художник без опасения за будущее встретил затеянную Михаилом Горбачевым «перестройку», закончившуюся обвалом большого дома, СССР. Вместе с государством рухнула идеология марксизма-ленинизма. Заодно с ней предали анафеме метод социалистического реализма. То, что считалось советской классикой, неожиданно перестало интересовать искусствоведов, утратило былую ценность. После 1991 года Церетели в числе немногих не пришлось перестраиваться, менять темы, сюжеты, героев, приспосабливаться к новым обстоятельствам, вызванным переоценкой ценностей, сменой парадигмы, системы взглядов на жизнь и искусство, господствовавшей с 1917 года.

Ему не угрожал остракизм коллег, как другим преуспевавшим мастерам, считавшимся придворными художниками. Его не сталкивали с административной вершины, поскольку руководящих постов ни в Союзе художников СССР, ни в Академии художеств СССР он не занимал. Его не поливал грязью разъяренный цех собратьев по ремеслу, когда у всех раскрылись рты, скованные страхом. Ему не пришлось пережить унижения, испытанные руководителями Союза художников СССР, Союза писателей СССР, Союза кинематографистов СССР, оказавшихся при коренной смене власти в положении поверженных львов. Их стремился лягнуть, унизить каждый, кто испытал за годы советской власти гонения и неудачи.

Да, в Советском Союзе Церетели получил все, о чем мог мечтать любой художник. Но вот парадокс – в годы начавшейся «перестройки» отношения с прессой и либеральной общественностью оставались вполне нормальными. Никто, пользуясь наступившей свободой, не сводил с ним старых счетов, не попрекал прошлым.

Вряд ли Церетели предполагал, что высшие достижения он приумножит в то самое тяжкое время, когда все вокруг стремительно менялось и рушилось. Что снова придется за наградами идти в Кремль. Биограф, автор монографии "Зураб Церетели" Олег Швидковский, лучше всех знавший творческие возможности своего героя, завершил в 1984 году труд жизни словами, проникнутыми сдержанным оптимизмом:

"Значительно меньше стало крупных государственных заказов на монументальные произведения. Многие замыслы остались лишь на уровне конкурсных проектов и предложений. А то, что было осуществлено, оказалось на улицах Нью-Йорка, Лондона, Парижа, а не Москвы или Тбилиси.

…Он продолжает работать. В мастерской можно увидеть модели новых монументов, услышать о новых замыслах. Из них самый грандиозный – проект мемориала и монумента Колумбу в гавани Нью-Йорка в честь 500-летия открытия Америки. Много и других замыслов, предназначенных для разных городов мира. Их судьбу решит будущее".

В гавани Нью-Йорка статуя Свободы осталась одинокой, ей не составил соседство бронзовый Колумб.

Все прочие замыслы, о которых знал искусствовед, не остались на бумаге, не пылятся в мастерской. "Будущее решило судьбу" автора "моделей новых монументов", и как!

* * *

Новая жизнь началась с заказа отлить помянутых двуглавых орлов. Тогда оба правительства, России и Москвы, работали рука об руку, не делая различий между собственностью федеральной и муниципальной. Москва своими силами взялась за музей и обелиск на Поклонной горе, Храм Христа, стадион в Лужниках. Все эти сооружения национального значения, предназначенные не только для москвичей. К ним прибавился торговый центр на Манежной площади.

В тоже время к берегу Москвы-реки пришвартовались землеройные машины. В Нижних Мневниках зашумела стройка. Начали с причальной стенки, чтобы она могла принимать суда с грузами для будущего детского парка. Однако обещанные президентом России миллиарды не дошли до этой стройплощадки. Министерство финансов распоряжение не исполнило. Одной Москве не под силу было реализовать колоссальный проект детского парка. Чем меньше времени оставалось до 850-летия столицы, тем тише становилось в Нижних Мневниках. Тем громче шумели машины на Поклонной горе, Манежной площади, у Храма Христа. На этих стройплощадках рядом с мэром Москвы появлялся художник, о котором поначалу мало кто знал.

Над Поклонной горой водружался трехгранный солдатский штык, обелиск Победы. Ника простирала венок славы над Георгием Победоносцем. Бронзовые иконы украшали фасад храма Георгия Победоносца. Герои русских сказок заполняли фонтан у стен Кремля. А на «стрелке» Москвы-реки и канала начали забивать сваи под монумент Петру. О таких заказах мечтает каждый монументалист. А все это множество имело одного автора. Тогда же испанцы в Севилье поднимали на высоту 15-этажного дома бронзовое яйцо, пьедестал статуи Колумба. И то был проект под все с той же фамилией.

– Да кто такой, этот Церетели? Откуда он взялся в нашей Москве, вознегодовали московские скульпторы. В их хор влились громкие голоса искусствоведов. Эта ярость подогревалась эмоциями сотен впавших в бедность московских художников, утративших прежние связи и заказы после распада большой страны. Они не знали, да и не хотели знать, что к тому времени имя третируемого ими автора вошло в энциклопедии СССР. Они не ведали о его делах на Черноморском побережье Кавказа и Крыма, усеянном изваяниями и мозаиками монументалиста. Они забыли, что этот самый ненавистный автор успешно сыграл роль главного художника Московской Олимпиады. Его бронзовые кони еще тогда прискакали в Москву и нашли место в Битце, на ипподроме. Они не видели посольств СССР заграницей, художественно-осмысленных Церетели.

Что им оставалось делать? Они сердились, завидовали, плели интриги, втягивали в тяжбу политиков, писали письма в газеты и побуждали журналистов браться за перо. Они чернили все, что имело отношение к Церетели. В головах профессиональных скульпторов родился злобный миф о гибриде Петра и Колумба, размноженный средствами массовой информации. Дирижировали той шумной кампанией два лица. Один из них – обладатель контрольного пакета акций ОРТ и нескольких газет, заслуживший титул «олигарха». Мэра Москвы этот деятель публично обозвал словами из песни Высоцкого: "врун, болтун и говорун". Другой дирижер, названный выше, занимал должность заместителя премьера и по совместительству – члена Попечительского совета и Совета директоров ОРТ. Оба они одним ударом поражали две мишени – политического врага, мэра Москвы, и монументалиста, игравшего неформальную роль главного художника Москвы.

* * *

Пишу эту главу, когда объект хроники находится далеко от Москвы – в Японии. Улетел на неделю. Поспешил туда вскоре после возвращения из Америки. По пути из-за океана сделал остановку в Париже. Вернувшись в Москву, слетал на день в Петербург… Все эти головокружительные перемещения произошли за неполный месяц. Повторяются они регулярно по разным маршрутам. Легкий на подъем «посол доброй воли» за 68 лет жизни побывал на всех континентах, исключая Антарктиду, в десятках стран. Там у него на улицах и площадях, в посольствах, музеях и частных домах остаются после отъезда изваяния и картины. Их число никто не сможет точно определить. Трудно даже установить, где находятся все работы этого исполнителя. Они множатся постоянно.

Когда составляется эта глава, на берегу Атлантического океана с кораблей спущены на землю контейнеры с грузом в сотни тонн. На набережной Катаньи, в Пуэрто-Рико, где бросал якорь во время феноменальных путешествий Христофор Колумб, предстоит монтаж монумента в честь первооткрывателя Америки. Во Франции обговаривается проект монумента Бальзаку. Его бронзовая модель стоит во дворе московского дома рядом с множеством других изваяний.

И в Японии есть дела, там давно в Токио и Осаке выполнены панно и рельефы для посольства и консульства СССР. Символом Токио-балета стала композиция "Мужчина и женщина", горельеф из металла. Сейчас обсуждаются новые проекты, о которых автор не спешит сообщить прессе.

Казахи, обустраивая новую столицу, предложили разработать проект центра города с триумфальной аркой…

Греки задумали воссоздать одно из семи чудес света – разрушенный в древности во время землетрясения маяк на острове Родос. Они попросили разработать проект Колосса, способного привлечь миллионы туристов.

По всей вероятности, Церетели установил в разных странах больше монументов, чем другие ваятели современности. Они есть в Европе, Америке, Азии, в городах, обладающих высокой монументальной культурой. В Париже и Лондоне – сравнительно небольшие изваяния, в испанских городах Севилье и Марбелье – крупные монументы. В США – большие композиции в бронзе – в Брокпорте и Нью-Йорке. Монумент в Пуэрто-Рико поднимется выше статуи Свободы.

В Москве во дворе усадьбы рядом с Российской академией художеств в октябре 2002 года все увидят музей изваяний образов Библии. Бронзовые картины заполнили стены зданий бывшего двора, накрытого стеклянной крышей. Ничего подобного нет нигде. В соседнем особняке ХVIII века выставлены десятки монументальных портретов мастеров культуры России ХХ века, ушедших и здравствующих. Такой галереи портретов в бронзе никто прежде не выполнял.

В молодости на тбилисской кухне увидел Церетели портрет молодой женщины. Обменял потемневший холст на два собственных натюрморта. То была картина Марка Шагала. С тех пор, где бы ни находился, не упускает случая посетить галереи, выставки, аукционы. Покупает картины, рисунки, скульптуры, коллекции. Все это позволило ему открыть первый в Москве Музей современного искусства. Другой музей-галерея его усилиями появился рядом с Академией художеств. В нем насчитывается 60 залов, это экспозиционная площадь Манежа.

* * *

Когда президент Российской Академии художеств разговаривает с незнакомыми людьми по телефону, то представляется двумя словами: «Церетели, художник».

Диплом живописца ему вручили свыше сорока лет назад, дав все, что полагалось по программе художественного высшего учебного заведения СССР. Его обучали лучшие живописцы своего времени, собравшиеся в стенах Тбилисской Академии художеств по своей и чужой воле. Пройдя классическую школу, молодой Церетели отлично рисовал, за секунды достигал фотографического сходства натуры с изображением, умел писать маслом портреты и картины.

Жизнь и творчество моего героя после выпуска из академии условно можно разделить на несколько пространственно-временных периодов.

В Тбилисский период спустя два года после выпуска он стал служить в должности художника-архитектора в Институте истории, археологии и этнографии Академии наук республики. Обошел и объездил с учеными Грузию. Чтобы свести концы с концами оформлял книги, рисовал карикатуры для сатирического журнала, писал картины по заказу колхозов. Через три года получил должность старшего мастера оформительского цеха Художественного фонда. Вступил в партию. По счастливой случайности произошла частная поездка во Францию, где, живя у родственников в Париже, учился на курсах по развитию фантазии. Встретился с Пикассо. Оформил духан в провинции. На всесоюзной выставке в Москве получил первую золотую медаль.

В конце этого периода произошла знаменательная встреча с московскими архитекторами Мндоянцем и Посохиным. Они поручили оформить курортный комплекс Пицунды.

Начинается период жизни на два дома – в Тбилиси и Москве. В 1967 году завершена в целом работа в Пицунде. Пришло признание. В Тбилиси состоялась персональная выставка. В столице СССР дают мастерскую на Тверском бульваре, и Зураб признается пророком в своем отечестве, Грузии. В 1968–1972 годы, созданы мозаики ресторана «Арагви», Дворца культуры профсоюзов, автовокзала, парка Победы. За эти работы в Тбилиси и бассейн в Ульяновске удостаивается первой Государственной премии.

Триумфальный период связан с работой в Адлере. Там возникли фантастические изваяния на берегу Черного моря в детском городке курортного комплекса. Произошла встреча с Давидом Сикейросом, высоко оценившим объемные мозаики. За них присуждают Ленинскую премию.

На вторую половину 70-х годов приходится Заграничный период. Одна за другой следовали командировки в Бразилию, Португалию, Японию, США. В Америке преподавал живопись. В 1979 году в университетском городе штата Нью-Йорк открываются монументы «Прометей» и "Счастье детям всего мира". В том году избирается членом-корреспондентом Академии художеств СССР.

Второй Московско-Тбилисский период начинается с Олимпиады 1980 года. Назначается главным художником Игр, оформляет дворцы спорта и гостиницы. За горельефы в Измайлове удостаивается второй Государственной премии. Становится главным художником курортов Грузии, профессором Тбилисской Академии художеств. Украшает кавказские здравницы. В Тбилиси и Москве сооружает памятник в честь 200-летия Георгиевского трактата. Оформляет грузинское представительство, Венгерское торгпредство, клинику профессора Федорова в Москве, Дом политпросвещения в Тбилиси. Создает картины из эмали парадного зала Генерального штаба.

Во второй половине 80-х годов наступает период общественной деятельности в Комитете защиты мира СССР, Верховных Советах Грузии и Советского Союза. Избирается действительным членом Академии художеств СССР. Встречается с Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным. В 1990 году в Нью-Йорке сооружается Георгий Победоносец. В том году удостаивается звания Героя Социалистического Труда.

Российский период падает на конец ХХ века. Это время связано с проектом грандиозных статуй Колумба для США и Испании. В Марбелье установлен «Победитель». (Подобную фигуру я увидел над оградой дома на Пресне, куда постучался в конце 1993 года.) В Лондоне этот же герой разрушает стену. Там статуя появилась в память о крушении Берлинской стены, разделявшей два мира в период "холодной войны".

Церетели сближается с Юрием Лужковым и реализует самые грандиозные проекты. На Поклонной горе водружает обелиск Победы, создает храм Георгия Победоносца, композицию "Трагедия народов". По случаю трехсотлетия Российского флота выполняет статую Петра. В Московском Зоопарке вырастает "Древо сказок". На Манежной площади сооружает фонтан с конной группой. На Поклонной горе и на Манежной площади играет роль главного художника. В Новом Манеже проходит первая персональная выставка в Москве.

Последний период – Академический – падает на рубеж ХХ-ХХI веков. Церетели избирают президентом Российской Академии художеств. Он назначается главным художником Храма Христа. Отливает кресты и врата собора. Во главе артели живописцев расписывает грандиозный купол храма. Это время отмечено появлением Московского музея современного искусства и "Галереи искусств Зураба Церетели"".

В этот период создает серию портретов классиков культуры ХХ века, писателей и артистов. Происходит всплеск творчества в жанре графики. В "Доме Нащокина" состоялась выставка графики и акварелей. Иллюстрирует Библию в бронзе. Завершает роспись купола нового зала Большого театра.

Каждый из этих творческих периодов мог бы хватить на всю жизнь любому выдающемуся художнику.

* * *

Не раз правительства СССР и Москвы назначали Церетели главным художником важнейших объектов. Надо ли говорить, насколько ответственно подобное назначение, связанное с высокой политикой, директивными сроками, дорогостоящими заказами. В этой должности приходилось не только заниматься своими монументальными работами, но и выполнять дизайн площадей и крупных зданий.

"Главным художником Москвы" назвал его архитектор, официально исполнявший эту должность. У него были основания так говорить. Потому что за несколько лет службы чиновнику пришлось лишь однажды получить аудиенцию у мэра и премьера Москвы. В то время как наш герой постоянно общался с ним, выполняя множество поручений, о которых у нас пойдет речь впереди.

Отвечу на вопрос, поставленный в заголовке главы. Почему именно ему, приезжему, не москвичу, грузину, говорящему не только с акцентом, но и с нарушением всех норм и правил русского языка, отдали предпочтение власти Москвы? Ведь в самом городе проживают тысячи доморощенных талантливых художников? Тому – несколько причин. Церетели – трудоголик. Праздники всегда застают его врасплох. Для него не имеет значения, какой день на дворе, какой – тяжелый, какой легкий, с какой ноги встал утром, какая за окном погода. Ему можно позвонить домой днем и в полночь, удивляться или возмущаться по этому поводу не будет. Он может созвать совещание ближайших помощников в выходной, дать задание, на ночь глядя.

Почему так себя ведет? Потому что результатом усиливает творческое напряжение. Энергия не убывает, происходит цепная реакция, множащая силы. Конечно, и он устает, общаясь с множеством людей, решая массу вопросов, порой мелких. Но после несколько часов сна все начинается заново в том же ритме, с такой же скоростью, с помощью нескольких мобильных и стационарных телефонов, секретарей, сотрудников аппарата офиса и академии.

Усталость проходит от смены обстановки, переключения с одной темы на другую, перемещения с места на место. С утра до вечера – успевает побывать по разным адресам, в мастерской, офисе рядом с домом и в приемной по месту службы, на совещании в резиденции правительства и в прорабской, на вернисаже и зале приемов, на спектакле и в ресторане. До недавних лет сам постоянно сидел за рулем, обходился без личной охраны и шофера, да и сейчас нередко освобождает водителя от исполнения прямых обязанностей.

Как президент академии Церетели отличается поразительным демократизмом в отношениях со всеми, кто тянет с ним один воз. В работе – для него все равны. Каждый может обратиться по любому поводу. Не имеет значения, происходит ли такой контакт "через голову начальника", согласовано ли мнение работника с мнением руководства, кто «за» и кто «против».

Итак, работа – в радость. Иметь с ним дело приятно. Он не капризен и не злопамятен. Не давит авторитетом, не носит ордена и медали. Золотую звезду Героя я видел на костюме один раз по случаю общего собрания Академии художеств. Тогда под одной крышей с ним встретились преуспевавшие в прошлом ветераны, удостоенные высших наград СССР. Звезда на груди была знаком единства с ними, увенчанными лаврами, но постаревшими, утратившими былое влияние.

Монументалист, в отличие от живописца, творит под открытым небом, рука об руку с множеством людей разных профессий. Учитывать приходится массу правил и требований, которые предъявляют автору в совместном процессе инженеры, конструкторы, строители.

Монументы Церетели не только современны по стилю, в духе времени, но и современны по технологии, технике исполнения, они отличаются новаторством конструкторской и инженерной мысли. Художник не учился в техническом институте. Он интуитивно чувствует возможности материала, в курсе мировых достижений, убеждает исполнителей в реальности замыслов, за которые может постоять, не взирая на лица. Его бронзовый конь в Нью-Йорке опирается на одну ногу. В мировой практике все другие – на две и три опоры.

Умея ладить с капризным заказчиком и исполнителем, способен осадить, поставить на место любого, кто вмешивается в творчество.

Он всегда до конца выполняет порученную работу. Чиновники, отвечающие за директивный заказ головой, должностью, предпочитают иметь дело с надежным партнером, способным выходить из положения при любых форс-мажорных обстоятельствах. Они знают, Церетели найдет выход из тупика.

Надежность определяет многое, но далеко не все. Церетели работает быстро, что нехарактерно для монументалистов. Однако скорости и натиска было бы недостаточно, чтобы так преуспеть. Он – художник непредсказуемый. Я имею в виду не характер, в этом смысле все в порядке. Пребывать в хорошем расположении духа – естественное его состояние, радоваться любому наступившему буднему дню не каждый способен. Настроением праздника жизни заполнены почти все его произведения. Они, как правило, не знают печали. Церетели непредсказуем в творческих решениях. Это свойство таланта, который постоянно удивляет неожиданными, невиданными образами. Его монументы не нуждаются в традиционных постаментах, они словно вырастают из земли и воды.

Что объединяет все изваяния, установленные в Москве? Не исполинские размеры, как многим кажется. У него есть не только стометровый Петр или еще более высокий обелиск на Поклонной горе. Мать Тереза немногим более метра. И не в том дело, что все монументы отлиты высококачественно из бронзы. Художник может работать и в камне, и в дереве, любом пластическом материале. Ему ничего не стоит сотворить (в стиле поп-арт) образ из железок, подобранных на свалке. Любой стиль – подвластен. Непредсказуемость состоит в том, что ни одна его монументальная работа не похожа на другую, нигде он не повторяется, не эксплуатирует найденный прием или тему. Сплетенные в тугой сноп литеры обелиска российско-грузинской дружбы не напоминают обелиск Победы. Кони, установленные на крыльях музея Отечественной войны, не похожи на лошадь Георгия, рассекающего чудовище перед обелиском. Драконы в Москве и Нью-Йорке – разные. И «Победители» разные. Четверка лошадей, скачущая под водопадом у Манежа, не повторяет конную группу в Битце. Непредсказуемость Церетели – одна из граней дарования, именно оно служило самой весомой гирей на чаше весов, когда решалась судьба того или иного государственного заказа.

* * *

Церетели носит фамилию, которая вошла в историю Грузии и России. Грузинский княжеский род в Имеретии, Западной Грузии, с такой фамилией известен со второй половины ХIV века. Значение рода усилилось в ХVII веке, князья Церетели командовали ополчением вплоть до конца Грузинского царства в 1811 году. К этому времени у них под крылом насчитывалось 60 селений, два родовых монастыря и родовая крепость. Их крепостными были крестьяне тысячи дворов, а вассалами 125 родов дворян. Резиденция князей находилась в Сачхере. Церетели, министр царского двора, способствовал присоединению Западной Грузии к России. Из этого рода вышли выдающиеся писатели, классики грузинской литературы Акакий и Георгий Церетели. Сыном последнего был вождь меньшевиков Ираклий Церетели, которого царское правительство приговаривало к каторге и ссылке, а советское правительство непременно бы казнило, если бы он не оказался в эмиграции, где умер в 1959 году. Этот князь-демократ пережил Ленина. И Сталина, с которым начинал революцию в Закавказье в одной марксистской партии – РСДРП.

Автор книги "Добро побеждает" писатель, профессор, доктор филологических наук Нугзар Церетели, издавший ее в Тбилиси в 1997 году, касаясь предков художника, пишет:

"Традиционно князья Церетели выделялись среди других образованностью, осанистостью, добротой, благотворительностью, известными передовыми людьми. Причем не только в Чиатуре или Грузии, но и далеко за ее пределами".

Зураб Церетели всеми указанными признаками, кроме «осанистости», обладает. У ворот усадьбы по Большой Грузинской улице с недавних пор виден старинный герб князей Церетели.

Известен в Грузии род его матери, и у нее княжеская фамилия Нижарадзе. О князьях Нижарадзе тоже можно было бы многое рассказать. Но что из этого родства извлек потомок князей? В советские годы аристократическое происхождение могло только помешать в жизни. О нем старались не вспоминать.

Помог в детстве найти призвание Семен, он же Гигла Нижарадзе, брат матери, замечательный художник. Он дал первые уроки рисования. Он же привел любимого племяника в оформительский цех на рядовую работу. Но карьере посодействовать этот князь не мог при всем желании. Никто из знатных, но обедневших родственников не открывал ему дорогу в высшее общество. Никакая "мохнатая рука" в ЦК партии Грузии или в Москве не тянула наверх. Все, что достигнуто – результат собственных усилий.

Все складывалось со дня рождения обычно, все шло по законам советской жизни. Школа, академия, служба в научном институте, за которую не каждый бы дипломированный живописец взялся. Пришлось вместо картин и портретов делать зарисовки всего, что требовалось этнографам. Для этого не требовался мольберт и масляные краски. Нужно было воспроизвести как можно точно археологические находки, могильные камни, кресты, фрески, руины древних зданий, церквей. Не тому учили, не о том мечтал, когда ходил в классы к профессорам, лучшим художникам Грузии и России. Однообразная работа, не требовавшая творческих озарений, длилась три года. Она давала средства к существованию и продолжалась неизвестно бы сколько, если бы не подвернулся СЛУЧАЙ.

В жизни случай выпадает на долю каждому. Но не всякий готов к неожиданной встрече. Не каждый понимает значение внепланового стечения обстоятельств, умеет удержать удачу, наивно полагая, мол, все еще впереди. Все выйдет, как задумано, хотелось и мечталось, а не так, как вышло, непонятно по какой причине. Роль случая огромна, как доказывает история жизни выдающихся личностей. Станиславский назвал случай "его величеством".

* * *

Случай, круто повернувший судьбу Церетели, произошел несколько лет спустя после окончания академии. Тогда на глаза известному и влиятельному московскому архитектору Ашоту Мндоянцу попал на глаза эскиз детского кинотеатра, выполненный неизвестным художником. Эскиз висел на стене кабинета главного архитектора города Тбилиси, куда заглянул московский гость. Местные власти намеревались построить такой кинотеатр. Задуманное осталось на бумаге. И не окажись случайно московский архитектор в кабинете грузинского коллеги – кто знает, как бы дальше сложилась судьба молодого живописца.

А дальше произошло непредвиденное. Ни родные, ни друзья в школе и академии вообразить ничего подобного не могли. Пожилому архитектору, учившемуся архитектуре в политехникуме изобразительных искусств, так понравился эскиз, что он рассказал о нем соавтору, Михаилу Посохину, главному архитектору Москвы. Они решили срочно и непременно увидеть автора эскиза, поговорить с ним. Встреча с пребывавшим тогда в стесненных обстоятельствах молодым художником не разочаровала маститых зодчих. Они протянули ему руку.

Содружество Посохина и Церетели, начавшееся в середине шестидесятых годов, продолжалось до смерти архитектора, скончавшегося в 1989 году. (Михаил Посохин пережил Ашота Мндоянца на 23 года). После молниеносного, за 16 месяцев сооруженного по воле Хрущева Дворца Съездов в Кремле, Посохин фактически исполнял роль придворного зодчего. Никто в ХХ веке не оставил после себя в Москве столько значительных зданий, как он. В самое жестокое время, когда архитектуры, забыв, чему их учили профессора, привязывали типовые коробки к местности, Посохин занимался всю жизнь творчеством. Ему принадлежит проект одного из высотных зданий Москвы. Ансамбль Нового Арбата, высотное здание Совета Экономической Взаимопомощи стран Варшавского договора, крытый Олимпийский стадион, Генеральный штаб, академия Генерального штаба. Все эти и другие проекты значатся за "М. В. Посохиным". Его имя стоит первым в группе соавторов, где вторым значится его друг, Ашот Мндоянц.

Михаил Васильевич Посохин играл в государстве первую роль в градостроительстве. Он не только 22 года занимал должность главного архитектора города Москвы, но и фактически являлся главным архитектором Советского Союза, председательствовал в государственном комитете, ведавшем строительством на всей территории страны. В Грузии Посохин выполнял задание Хрущева, который пожелал, чтобы трудящиеся всей страны, а не только члены правительства, отдыхали в самом красивом месте на земном шаре. По идее Хрущева зодчие строили в реликтовой роще Пицунды комплекс высотных гостиниц-пансионатов. Они походили друг на друга, как близнецы. Одинаковыми сооружениями застраивались не только новые районы на окраинах Москвы. Они маячат на Новом Арбате, где с одной стороны проспекта стоят свечой пять клонированных жилых домов, а с другой – четыре развернутых как книги здания бывших министерств СССР.

После отставки Хрущева и некоторого «потепления» в зодчестве Посохин и Мндоянц могли придать индивидуальность однообразным курортным зданиям монументальными средствами, чтобы курортники могли любоваться и отличать их друг от друга. Эту задачу они, взяв на себя ответственность, не без риска, поручили молодому неизвестному в искусстве мастеру, живописцу по образованию. Ему предстояло не только проявить свою индивидуальность, которой было не занимать. Но и быть куратором, сыграть роль главного художника Пицунды, привлечь к делу монументалистов, скульпторов, которых он знал, работая в оформительском цехе.

Риск полностью оправдался, тридцатилетний Церетели не подвел. Он объединил усилия многих исполнителей, и сам проявил себя с блеском, поразив буйством красок, выраженных в мозаике. В те дни с утра до ночи Зураб трудился на берегу Черного моря у гостиничных корпусов. Тогда заглянул однажды на стройплощадку пожилой мужчина в белой рубахе с засученными рукавами. То был премьер правительства СССР, Николай Косыгин. Он курировал важный правительственный объект в Пицунде. Так состоялось первое знакомство с одним из сильных мира сего, которое продолжилось в Москве.

Не только Посохин, проектируя посольства, художественную часть заказа передавал Церетели. Так поступали вслед за ним другие архитекторы. Они, как иголка нитку, тянули за собой художника по разным странам. Работа эта порождала множество знакомств, контактов с разными влиятельными людьми, членами правительства, партийного руководства. Так, первый секретарь МГК КПСС Виктор Васильевич Гришин однажды попросил художника посмотреть рисунки внука и высказать о них свое мнение. Оно было вполне благоприятное и сводилось к тому, что неплохо бы ребенку позаниматься рисованием. Зачастил первый секретарь МГК в известную художественную школу в Лаврушинском переулке, куда поступил внук. Школа теснилась в старом довоенной постройки корпусе. Новое здание, большое – с выставочным залом, просторными классами и мастерскими, общежитием, водным бассейном, появилось по указанию Гришина на Крымском валу. Ничего бы этого не случилось, если бы не произошло знакомство Виктора Васильевича с Зурабом Константиновичем.

* * *

После отставки Посохина ведущее положение в сфере зодчества занял Анатолий Полянский, руководивший Союзом архитекторов СССР. Это еще один архитектор, сыгравший в жизни Церетели важную роль. Он родился в селе на Донбассе и приехал поступать в Московский архитектурный институт за год до конца войны, когда ему исполнилось16 лет. Будучи студентом, победил в конкурсе на проект павильона Юных натуралистов Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Его построили в год смерти Сталина. Прославился Полянский павильоном СССР на Всемирной выставке в Брюсселе. Ему исполнилось тогда 30 лет. Обычно авторы павильонов СССР после такого триумфа становились лидерами архитектуры в масштабе страны. Так, Константин Мельников вошел в историю зодчества павильоном «Махорка» на Всемирной выставке в Париже. После чего задавал тон в архитектуре двадцатых годов. В тридцатые годы роль первого архитектора государства играл Борис Иофан, автор проекта Дворца Советов. По его замыслу возвели павильоны СССР на Парижской выставке и на выставке в Нью-Йорке. Посохин – автор павильонов СССР в Монреале и Осаке.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю