Текст книги "Наша первая революция. Часть I"

Автор книги: Лев Троцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 42 страниц)

"Народ может быть одолен силой, как Польша, – но Польша сдалась не раньше, чем поле битвы напиталось кровью ее благороднейших сынов, не раньше, чем была истощена ее последняя сила; она боролась до тех пор, пока в изнеможении не испустила последнего вздоха; она не сдалась, она погибла! Лишь когда сломлена последняя сила, лишь тогда может такой народ, народ-труп, довольствоваться пассивным сопротивлением, т.-е. протестом во имя права. С терпением и выдержкой, с желчью в груди, с сосредоточенной молчаливой ненавистью, ждет он со скрещенными на груди руками, пока спасительный момент не принесет избавления. Такое пассивное сопротивление – после того, как сломлены все средства активного сопротивления – является высшей формой выжидательного героизма! Но пассивное сопротивление с самого начала, без попытки пустить в дело меч, без обращения, хотя бы на миг, к живой силе, это – высший позор, величайшая глупость и трусость, какие когда-либо приписывались народу.

"Пассивное сопротивление, господа, это противоречие в самом себе, это – всетерпящее сопротивление, это – не сопротивляющееся сопротивление, это – сопротивление, которое не есть сопротивление.

"Пассивное сопротивление это – голая внутренняя злая воля без внешних проявлений. Корона конфисковала народную свободу, а национальное собрание декретировало для защиты народа злую волю!

"Было бы непонятно, как это самая обыденная логика допустила, чтоб законодательное собрание запятнало себя таким несравненным смехотворным актом, вместо того, чтобы лучше уж открыто подчиниться приказаниям короны, – было бы непонятно, если бы это не было слишком понятно!

"Пассивное сопротивление является продуктом следующих факторов:

"Ясное сознание обязанности сопротивляться, как требует долг, и личная трусость, не желающая сопротивляться с опасностью для жизни, – эти две силы в отвратительном объятье произвели в ночь на 10 ноября чахоточное дитя, немощную тварь пассивного сопротивления.

"Но именно это логическое противоречие в понятии пассивного сопротивления имело и не могло не иметь своим следствием то, что национальное собрание вовсе не удержалось на линии пассивного сопротивления; наоборот, оно вполне непосредственно провоцировало сопротивление активное.

"Ибо решения законодательного корпуса это – не то, что изречения коллегии философов или юристов, имеющие лишь теоретическое значение, формулирующие лишь суждения или устанавливающие философские аксиомы. Нет, это – декреты, долженствующие иметь практическое значение, притязающие не только на теоретическую правильность, но и на действительное выполнение…

"Раз национальное собрание постановляет: министерство не имеет права взимать налоги, – что это означает, как не следующее: вы не обязаны, вы не должны, вы не имеете права платить налоги; плохой гражданин, изменник отечеству, сообщник министров – тот, кто платит налоги; и следовательно: вы должны силой противодействовать принудительному взиманию налогов.

"Au fond (в основе) постановление об отказе от уплаты налогов ничем не отличается от прямого призыва к оружию. Считаете ли вы возможным, что это могло ускользнуть от национального собрания? Национальное собрание знало очень хорошо, что уже из одной нужды в деньгах, когда они выйдут, начнут принудительно взимать налоги. Национальное собрание должно было, однако, в то же время желать, чтоб его решение было выполнено, чтоб оно осталось победителем. Не для шутки же и не для того, чтоб доставить прокурору случай для судебных преследований против себя, приняло оно это решение. Следовательно, национальное собрание хотело, требовало и декретировало, в случае неминуемого принудительного взимания налогов, вооруженное сопротивление, революцию. Это, думается мне, очень ясно.

"Следовательно, постановление об отказе от уплаты податей в устах национального собрания совершенно равносильно прямому призыву к оружию.

"Почему же, однако, национальное собрание не прибегло к этому последнему быстрому средству, которое не дало бы воодушевлению улечься? Почему не декретировало оно открыто восстания массы?

"Ответ скрывается в предыдущем.

«Национальное собрание легализовало революцию и желало ее. Если б революция разразилась, национальное собрание приписало бы эту честь себе. Но, легализуя и вызывая борьбу, оно хотело в то же время создать себе прикрытие на случай возможной неудачи. Оно хотело занять такую позицию, чтоб его нельзя было юридически обвинить в соучастии в борьбе» («Речь пред судом присяжных»).

«Пассивное сопротивление» – по английскому образцу!

Призвать весьегонского и балашовского мужика к отказу от уплаты податей и поставки рекрут, ввиду флигель-адъютантов, генерал-губернаторов и карательных экспедиций – и думать, что дело сведется к конфликтам на почве права; подписаться под выборгским воззванием авторитетным именем народного представителя и, когда призыв в миллионах экземпляров распространится среди населения, объявить английский эксперимент неудачным и отказаться от него; сказать мужику: ни одного солдата! и затем, в качестве уездного предводителя дворянства, занять при наборе свой пост председателя уездного по воинской повинности присутствия – вот политика и мораль либерализма!

В июле они «призвали»; в октябре могут начаться выборы, – и июльский призыв камнем висит у них на шее. Они не знают, как отделаться от него. И вот выступает профессор Милюков. Он думает, что стоит найти подходящую формулу перехода к очередным делам, – и выход из «выборгских» затруднений обеспечен. А если манифест заставит тверского мужика взять вилы и подведет его под усмирительный отряд? А если нижегородские крестьяне грудью встанут за своих рекрут и не отдадут их «присутствию» с каким-нибудь кадетом во главе? Что тогда? А если нижегородское и тверское сопротивление разрастется в пожар? Что тогда?

Да, что тогда, г. Милюков? Вы выйдете и скажете от имени вашей партии, что произошло недоразумение: тверской мужик нарушил прецедент и взял в руки вилы, тогда как имелось собственно в виду лояльнейшее сопротивление – «по английскому образцу»!..

5. Первая Государственная Дума и революция[298]298
  Первая Государственная Дума. – Революционное движение 1905 г. естественно вызывало серьезные опасения со стороны правительства. Требование всеобщего избирательного права и народного представительства охватило не только рабочий класс и интеллигенцию, но даже либеральные буржуазные круги. Создавшаяся обстановка заставила правительство пойти на уступки. Этой уступкой и явился созыв I Государственной Думы.
  Существование Думы длилось 72 дня, – открылась Дума 27 апреля тронной речью Николая. Первым оратором выступил тверской депутат Петрункевич, посвятивший свою речь требованию широкой амнистии. 29 апреля был избран президиум Думы в составе председателя Муромцева, товарищей председателя Долгорукова и Гредескула. (Все трое кадеты.) Ответный адрес был принят Думой в редакции кадетов. Обсуждение этого адреса продолжалось в течение 5 заседаний. В адресе говорилось о царящем в России произволе, о необходимости ответственности министров перед Думой, об амнистии и т. д. Одним из основных решений Думы была отмена смертной казни и замена ее бессрочными каторжными работами. Этот законопроект был принят 19 июня. Другим решением Думы был отказ дать правительству 50 миллионов для помощи голодающему населению; вместо 50 миллионов было ассигновано только 15. Этот акт явился выражением недоверия правительству. Запросы министрам по поводу казней, арестов, притеснений и погромов производились чрезвычайно часто, особенно серьезное значение имел запрос о белостокском погроме. Дума командировала комиссию для детального обследования событий. Комиссия пришла к выводу, что погром был организован при участии местной администрации. Последний день заседаний Думы был 7 июня. Резкий тон, взятый Думой, вызвал отпор у правительства. 8-го был издан указ о роспуске I Думы и о созыве II на 20 февраля 1907 г. Всего заседаний Думы было 39. Численный состав Думы – 493 человека. Партийный состав был следующий: кадетов – 160, близко к ним стояли партия демократических реформ – 14 человек, и союз автономистов – 70 человек. Направо от кадетов стояла группа прогрессистов – 14 чел., налево от кадетов стояла большая группа трудовиков, в значительной мере состоящая из крестьян, всего 100 человек. Социал-демократы, попавшие в Думу вопреки директивам партии, выделились в самостоятельную фракцию. Таким образом наиболее сильными группами в Думе были кадеты и трудовики.
  Под впечатлением удачно проведенного бойкота булыгинской Думы, соц. – дем. большевики решили бойкотировать и I Государственную Думу, используя в то же время выборы для широкой революционной агитации.
  Меньшевики решили принять участие в первой стадии избирательной кампании, бойкотируя лишь выборы на второй и последующих стадиях.
  Между тем ослабление революционного подъема широких масс трудящихся – рабочих и крестьян – и усиление контрреволюции показывали, что тактика бойкота была ошибочной, поскольку она была основана на перспективе дальнейшего нарастания революционных событий, конечным результатом которого явилось бы свержение самодержавного правительства и созыв Учредительного Собрания.
  Ошибочность тактики бойкота I Государственной Думы тов. Ленин признал в своей брошюре «Детская болезнь „левизны“ в коммунизме», вышедшей в 1920 г. Вот что пишет там тов. Ленин по этому поводу:
  "Большевистский бойкот «парламента» в 1905 г. (имеется в виду булыгинская Дума. Ред.) обогатил революционный пролетариат чрезвычайно ценным политическим опытом, показав, что при сочетании легальных и нелегальных парламентских и внепарламентских форм борьбы иногда полезно и даже обязательно уметь отказаться от парламентских. Но слепое, подражательное, некритическое перенесение этого опыта на иные условия, в иную обстановку (курсив Ленина. Ред.) является величайшей ошибкой. Ошибкой, хотя и небольшой, легко поправимой был уже бойкот большевиками «Думы» в 1906 г." (курсив наш. Ред.) Т. XVII собр. соч., стр. 128).
  Объяснение своей точки зрения по вопросу о выборах в Виттевскую Думу Л. Д. Троцкий дал в своем предисловии к книге «Наша Революция». В этом предисловии он пишет:
  "Написанное в августе прошлого года «письмо» к профессору Милюкову (письмо это помещено в настоящем томе) решительно высказывается за бойкот булыгинской Думы. Правильно ли поставлен вопрос в этом «письме»? Мы думаем, что правильно. Но ответ, который мы давали, никоим образом не имел общего характера, т.-е. не мог быть непосредственно применен ко всякому представительному собранию, не полновластному или не основанному на всеобщем избирательном праве. Только безнадежный политический формализм мог бы подсказать такое решение. Оставаясь на точке зрения «письма» к г. Милюкову, мы полагаем, что революционные партии не должны были бойкотировать выборы на началах системы 11 декабря. Что же отличает в наших глазах Думу Витте от Думы Булыгина? Избирательное право, которое получил значительный слой пролетариата. Перед этим фактом отступает на задний план вопрос о размере прав или о степени бесправия народного представительства.
  Конечно, для народа вовсе не безразлично, насколько властен парламент, явившийся в итоге революционного соразмерения социальных сил. Но когда революция идет еще в гору, когда она еще не раскрыла всей своей энергии, тогда народное представительство может получить значение, совершенно независимое от предопределенных ему прав, смотря потому, в какие классы оно вносит организацию и на какие силы может опереться в предстоящей борьбе со старой властью. Мы здесь снова и снова сталкиваемся с вопросом силы и права, – и для того, чтобы не ссылаться на Лассаля, мы приведем любопытное свидетельство Радищева. «Может ли существовать право, – говорит он, размышляя над судьбой древнего Новгорода, – когда нет силы на приведение его в действительность… Примеры всех времен свидетельствуют, что право без силы было всегда в исполнении почитаемо пустым словом». Но сила без права все же остается силой. Бойкотировать выборы в национальное собрание только потому, что ему заранее отказано во власти, значило бы, подобно либерализму, ставить право выше силы. Учреждение может быть архаическим, бесправным, каким угодно; но если его берет в руки революционная сила, оно может превратиться в могучий рычаг для завоевания права.
  Наша революция дает несколько очень выразительных примеров того, насколько различны результаты применения одних и тех же методов, смотря потому, какая общественная группа пользуется ими. Рабочие ходили к Зимнему Дворцу (9 января), земцы – в Петергоф (6 июня). Метод один и тот же, но как различен результат! Представители либеральной оппозиции не раз входили в правительственные комиссии, например, в комиссию Кобеко; в феврале прошлого года рабочие послали своих представителей в комиссию Шидловского; учреждения сходны, но как не сходны результаты! То же самое и с Государственной Думой".


[Закрыть]

Л. Троцкий. ОДНА ИЛИ ДВЕ ПАЛАТЫ[299]299
  Эта брошюра впервые вышла в Петрограде в 1906 г. в издательстве «Новый Мир» за подписью Л. Тахоцкий.


[Закрыть]I

Чтобы вывести страну из настоящего положения, необходимо созвать Учредительное Собрание. Выборы его должны быть произведены посредством всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Теперь это все знают, и огромное большинство населения требует этого. А еще недавно, года полтора назад, об Учредительном Собрании и всеобщих выборах речь велась только в кружках передовых рабочих. Народ этого требования не знал. Либеральная буржуазия (земства, думы) была против всеобщего права голоса, считая, что русский народ еще «не созрел». Интеллигенция не верила в осуществимость у нас всенародного Учредительного Собрания и заодно с либеральными земцами мечтала о созыве депутатов от земств и дум, т.-е. о представительстве дворянского землевладения и купеческого капитала. Года четыре тому назад наиболее либеральные земцы опубликовали свою программу,[300]300
  Здесь имеется в виду программа, опубликованная в 1-м номере «Освобождения» под названием «От русских конституционалистов».


[Закрыть] в которой требовали созыва Земского Собора из состава земских и думских гласных. Программа эта была напечатана в заграничной газете «Освобождение», редактор которой, г. Петр Струве, был раньше социал-демократом, а затем поступил в услужение к либеральной буржуазии. Все эти господа теперь принадлежат к образовавшейся недавно партии конституционалистов-демократов («кадетов») и готовы поклясться, что от рождения своего стояли за права народа. Полезно напомнить, поэтому, что до 9 января 1905 года буржуазные либералы и не заикались о всеобщем избирательном праве; они примирились с этим лозунгом (да и то наполовину!) лишь после того, как рабочие открыто и всенародно заявили, что на меньшее не согласны. После 9 января демократы (т.-е. сторонники власти всего народа) стали появляться, как грибы после дождя. Теперь в демократах состоят не только г. Струве или генерал Кузьмин-Караваев, но и г. Столыпин из «Нового Времени», брат кровожадного саратовского губернатора[301]301
  Столыпин, П. А. – был одно время саратовским губернатором, затем руководителем царской контрреволюции, наступившей после поражения революции 1905 – 1906 г.г. (О деятельности министерства Столыпина см. примечание 326.) Решающим актом его контрреволюционной политики был разгон II Думы и составление нового избирательного закона (3 июня), положившего начало новому лжеконституционному этапу монархии («июньской монархии»). Политическая линия Столыпина заключалась в том, чтобы на основе союза крупного капитала и помещиков, при поддержке «крепкого» мужика, задушить революционное движение. В целях расширения социального фундамента царского правительства Столыпин провел ряд реформ, которые должны были способствовать росту кулацкого хозяйства за счет хозяйства остальной крестьянской массы. Крах этой политики совпал со смертью самого Столыпина, последовавшей в 1912 году в результате покушения полу-эсера, полу-охранника Багрова.


[Закрыть] и сам в душе по меньшей мере полицмейстер. Этот Столыпин стал издавать «Маленькую Газету» для уловления простаков и в газете своей, в первом же номере, заявил себя сторонником всеобщего избирательного права. «Да и какой серьезный человек станет против этого возражать!» – пишет Столыпин. Он только забывает, что в прошлом году «Новое Время» изо всех сил боролось против всеобщего избирательного права. Старик Суворин, хозяин всей этой продажной компании, прямо писал: «Прежде всего нужно отделаться от всеобщего избирательного права». Земский Собор, писал Суворин, должен быть составлен из 50 представителей от дворянства, 50 – от духовенства, 50 – от купечества, 50 – от крестьянства; о рабочих не было и помину. Столыпин тоже, по мере сил, издевался над избирательным правом народа. Всеобщая октябрьская стачка заставила эту бесстыдную шайку осторожнее поджать свой черносотенный хвост и изобразить на злобной волчьей пасти ласковую улыбку. А у г. Столыпина хватило даже наглости приступить к изданию «рабочей» газеты, которая печатается тем самым шрифтом, из-под которого выходили самые гнусные призывы к избиениям и расстрелам крестьян и рабочих. С этими людьми много разговаривать не приходится. В ночь с 17 на 18 октября народ послал на Невском анафему «Новому Времени» в целом и Суворину в частности. Плевок презрения – вот ответ рабочих и всех честных граждан на «либеральные» заигрывания нововременских проходимцев. Будущее поколение, если не забудет о них, воткнет в их могилу осиновый кол.

II

Мы сказали, что либеральная буржуазия примирилась с мыслью о всенародном Учредительном Собрании только наполовину. Теперь уж в этом не может быть никакого сомнения. Какой смысл имеет требование Учредительного Собрания? Смысл совершенно ясный: народ через своих представителей должен учредить (т.-е. организовать, ввести, создать) такой государственный строй, который отвечал бы интересам народа. В этой учредительной работе решающий голос имеет весь народ и притом только народ. Никто не может и не смеет помешать народу воплотить свою волю. Над народом нет никого; народ сам хозяин собственной судьбы. Вот что значит Учредительное Собрание! А либеральная буржуазия смотрит на дело совсем иначе. Она хочет, чтоб представители народа заключили сделку, сторговались с нынешним правительством. Она хочет, чтоб государственный порядок был введен не такой, какого хочет сам народ, а такой, на который даст согласие теперешнее правительство. Какое же это Учредительное Собрание? Это договорное собрание, собрание для сделки, но никоим образом не представительство власти народа. Те, которые хотят сделки, не хотят борьбы. И действительно: октябрьский земский съезд отказался от самого имени Учредительного Собрания. Это правильно: черное нужно называть черным, а сделку – сделкой. Иначе поступает партия «кадетов», в которую входит более либеральная часть владельческой буржуазии и менее демократическая часть интеллигенции. Кадеты знают, что без требования Учредительного Собрания теперь нельзя показать народу глаз, – и они поступают так: отказываются от того, что составляет главную суть Учредительного Собрания (его неограниченная власть), но оставляют название, имя, чтобы не возбуждать вражды к себе в интеллигенции, рабочих, сознательных крестьянах и вообще в честных демократах. Мудрые «кадеты» надеются, что ко праведным сопричтется тот, кто себя сам праведником назовет. Тщетные надежды! В революционное время, какое мы теперь переживаем, такие жалкие уловки не могут ввести надолго в заблуждение народ. Маска быстро износится и изорвется, а из-под ее лохмотьев выступит наружу природное буржуазное лицо.

III

Либеральная буржуазия не хочет, чтоб народ высказался во всей полноте и со всей решительностью. Консервативная буржуазия, входящая в «Союз 17 октября», "Торгово-промышленную партию[302]302
  Торгово-промышленная партия – организовалась в Москве 12 ноября 1905 г. В противовес существовавшим либеральным группам торгово-промышленников она с самого начала выступила как крайне-правое крыло крупной промышленной буржуазии. В своей политической части ее программа сводилась к требованию единства России, для сохранения которого необходимо полное содействие правительству. Экономическая часть программы заключала в себе требование всемерной защиты интересов торговцев и промышленников. Особенно резко торгово-промышленная партия протестовала против введения 8-часового рабочего дня. Партия вела борьбу не только с социалистическими партиями, но даже с кадетами и другими группировками радикальной и либеральной буржуазии. К концу 1905 г. имела несколько провинциальных комитетов. Во время декабрьского восстания партия требовала решительных мер против рабочих, приветствовала дубасовщину и блокировалась с реакционными монархическими группами. Во время выборов в I Государственную Думу партия ведет энергичную агитацию, выпускает множество брошюр и воззваний, но, несмотря на все усилия, терпит решительное поражение. После этого в партии начинается процесс разложения; большинство ее членов переходит в «Союз 17 октября». Виднейшими деятелями торгово-промышленной партии были крупные фабриканты и заводчики: Крестовников, Рябушинский, Коншины, Морозов, Прохоров и др.


[Закрыть]" и «Партию правового порядка»,[303]303
  Партия правового порядка – возникла 15 октября 1905 г. В ее организации принимали участие крупные промышленники-капиталисты – Виссендорф и др. Главным пунктом ее программы было требование сильной государственной власти. Вопрос о народном представительстве не затрагивался вовсе. Во время декабрьского восстания партия соперничает с «Союзом русского народа» в организации черных сотен: из партии «умеренных» сторонников конституции она, под напором событий, превратилась в партию откровенных реакционеров. На выборах в I Думу партия получила незначительное количество мест. В 1906 г. она распалась, и почти все ее члены перешли в ряды монархистов.


[Закрыть] боится и думать об Учредительном Собрании. Что же говорить в таком случае о правительстве? Оно знает, что действительное всенародное Учредительное Собрание спросит у него суровый отчет за все его прошлые деяния; поэтому правительство изо всех сил боролось и борется против народной воли. Правительство видело себя еще после 9 января вынужденным созвать народных представителей, но оно решилось организовать выборы так, как ему угодно, и дать народным представителям столько прав, сколько само захочет. Другими словами, бюрократическое правительство само хотело играть роль Учредительного Собрания. Разве оно не показало, что только оно одно может благодетельствовать страну? Разве не это правительство показало свои таланты, свою мудрость и любовь к родине в войне с Японией? Разве не это правительство строило гнилой флот, захватывало ненужные земли и моря, сооружало гнилые крепости, назначало бездарных, невежественных генералов? Разве не это правительство похоронило несколько сот тысяч солдат и миллиарды денег, чтоб затем подписаться под своим позором в американском городе Портсмуте? Разве не это правительство построило сибирскую железную дорогу, оказавшуюся негодной? Разве не оно довело казну до полного истощения? не оно разорило мужика? не оно довело сотни тысяч рабочих до безработицы? не оно подорвало промышленность и торговлю? не оно лишило страну университетов? – И вот, после того как правительство показало себя во всем блеске своего позора и своих преступлений, оно решило, что только оно одно может ввести в стране новый государственный порядок.

Сперва к этой работе был призван г. Булыгин. Что такое Булыгин? – Бывший московский губернатор. Чем он себя ознаменовал? – Неизвестно! Но разве это не все равно? Г. Булыгину было поручено писать для русского народа конституцию. Правда, г. Булыгин никогда ничего в жизни не писал, кроме полицейских приказов. Но разве это имеет значение? «Прикажут – акушером буду!» – вот правило русского чиновника. Да и кто другой может сказать, что нужно русскому народу? Кроме Булыгина, решительно некому! И вот, г. Булыгин полгода сидит и сочиняет Государственную Думу. Сперва Булыгин читает книжки, чтоб знать, как это делается, потом нанимает ученых помощников. А страна ждет, пока Булыгин подучится и напишет для нее конституцию. Наконец, 6 августа конституция опубликована. Начинается подготовка к выборам по тому плану, который был выдуман Булыгиным. Но неспрошенная страна не стала ждать и в октябре одним ударом изорвала, уничтожила и бросила в мусорную кучу хитрую сеть, которую правительство плело девять месяцев.

Стало совершенно ясно, что работа г. Булыгина пришлась народу не по душе. Кто же теперь может решить дело? Конечно, не сам народ! Кто же? Никто другой, как граф Витте! Разве не Витте больше десяти лет управлял русским государственным хозяйством? Разве не он довел бюджет до двух миллиардов, а страну – до разорения? Разве не он строил негодную сибирскую дорогу? Не по его разве плану государство спаивает народ?[304]304
  Здесь имеется в виду винная монополия, которая впервые была введена 8 июля 1893 года в виде опыта в трех губерниях, а затем постепенно распространена на всю Россию. Ее установление правительство мотивировало необходимостью борьбы с пьянством, заботой о народном здравии и т. п. Истинной же целью винной монополии было получение прибыли и разделение ее между казной и крупными помещиками. Более выгодная, чем прежний акциз на спиртные напитки, монополия давала правительству колоссальный доход, например, в 1914 году – 689,9 миллиона.


[Закрыть] Кому же другому писать конституцию, если Булыгин не справился с работой? Конечно, граф Витте должен осчастливить Россию. Правда, г. Витте несколько лет тому назад написал доклад, в котором доказывал, что земское самоуправление противоречит основам самодержавия; из этого г. Витте делал не тот вывод, что нужно уничтожить самодержавие, а тот, что нужно уничтожить земства. Но вот в октябре 1905 г. понадобилось к спеху сочинять конституцию, – и г. Витте позабыл о своей записке и принялся за дело. Великий писатель Салтыков[305]305
  Салтыков-Щедрин (1826 – 1889) – знаменитый писатель. В своих произведениях зло высмеивал чиновничество и бюрократию своего времени. Талантливый сатирик, Щедрин особенно ярко изображал быт русской провинции. Главнейшие произведения Салтыкова-Щедрина: «Пошехонская старина», «Господа Головлевы», «Помпадуры и помпадурши», «Больное место» и многие другие.


[Закрыть] показал нам действительного статского советника, который умел писать докладные записки о пользе конституций, а равно и наоборот, т.-е. о вреде оных. От этого статского советника г. Витте отличается только более высоким чином. 11 декабря граф опубликовал свою конституцию:[306]306
  Избирательный закон 11 декабря 1905 года был издан в министерство Витте еще в тот момент, когда революция внешне еще не исчерпала всех своих возможностей. По сравнению с избирательным законом (булыгинским) 6 августа 1905 г. – закон 11 декабря предоставлял гораздо более избирательных прав рабочим, интеллигенции и мелкому торгово-промышленному населению. Однако, закон 11 декабря, идя на мелкие уступки революционному народу, по существу оставался глубоко реакционным. Имущественные и сословные перегородки и куриальная система были в нем сохранены. Новый закон прибавил лишь к существовавшим ранее куриям новую – рабочую, расширил состав избирателей городской курии и широко раздвинул рамки землевладельческой курии. В выборах по рабочей курии получали право участия только рабочие предприятия, насчитывающие не менее 50 рабочих-мужчин. Уполномоченными от предприятий могли быть только те рабочие, которым исполнилось 25 лет и которые проработали не менее 6 месяцев на данном предприятии. Количество выборщиков по отдельным куриям было следующее: землевладельческая курия – 1 выборщик на 2.000 ч., городская – 1 выборщик на 7.000, крестьянская – 1 выборщик на 30.000, рабочая курия – 1 выборщик на 9.000. Из этих цифр вполне выясняется социальный характер нового избирательного закона. Тем не менее по сравнению с указом 6 августа он явился крупным завоеванием революционного народа.


[Закрыть] к безобразному зданию Булыгина Витте со всех сторон пристроил целый ряд флигельков, балконов, галерей, голубятен, скворечниц. Граф Витте, которого биржа считала великим государственным человеком, не осмелился посягнуть на бумажную булыгинскую постройку, тогда как ее необходимо было всю, целиком, спустить под стол в корзину. Нелепые галереи и коридорчики, рассчитанные на то, чтоб обойти пролетариат, окончательно завели правительство в тупой угол. Никто не верит ни гр. Витте, ни его Думе. Страна по-прежнему борется за свободное избрание Учредительного Собрания.

IV

Народ добьется своего. В этом не может быть сомнения. Ряды сторонников правительства тают всюду, даже в армии, даже среди казаков. Наоборот, ряды сознательных борцов за свободу и лучшее будущее неудержимо растут. Правда, часть буржуазии, еще недавно враждовавшая с правительством, теперь готова его поддерживать: помещики, устрашенные крестьянским движением, и фабриканты, озлобленные стачками, жаждут крепкой власти и готовы во имя старой нагайки отказаться от новых свобод. Но зато массы среднего и мелкого городского населения только теперь протирают глаза и начинают понимать, что вокруг них творится. Крестьянство только еще пробуждается и раскачивается. Интеллигенция недовольна и будет бороться. О пролетариате нечего и говорить. Он по-прежнему пойдет впереди всего народа в великой борьбе. Народ добьется своего. Учредительное Собрание будет созвано силами самого освобожденного народа.

Задачи Учредительного Собрания будут колоссальны. Оно должно будет перестроить государство на демократических началах, т.-е. на началах полного народовластия. Оно должно будет организовать народную милицию, провести грандиозную аграрную (земельную) реформу, ввести восьмичасовой рабочий день и подоходно-прогрессивный налог.

Буржуазия – от партии правового порядка до кадетов – против действительного и полновластного Учредительного Собрания. Тем не менее, когда оно соберется, ей ничего не останется, как примириться с ним. Но нельзя сомневаться в том, что буржуазия употребит все усилия, чтобы по возможности тормозить работу Учредительного Собрания, препятствовать всем смелым и решительным шагам с его стороны. Когда Собрание коснется аграрной реформы и восьмичасового рабочего дня, либеральные политики, защитники интересов землевладения и капитала, начнут клясться на собраниях и в своих газетах, что Учредительное Собрание не вправе трогать эти вопросы; что оно имеет своей задачей лишь выработку конституции; что его должно сменить Законодательное Собрание, иначе Государственная Дума; что только эта Государственная Дума, созванная по новой конституции, выработанной Учредительным Собранием, имеет право приступить к решению крестьянского, рабочего и других вопросов.

V

Какой же расчет заставить буржуазные партии требовать, чтобы Учредительное Собрание ограничилось выработкой конституции и уступило свое место постоянному парламенту (Законодательному Собранию или Государственной Думе)? Расчет очень ясный и простой. Учредительное Собрание будет выбрано сейчас после победы народа, когда рабочие массы будут чувствовать всю свою силу. Враги народа попрячутся в свои норы и щели. Народ будет выбирать тех людей, которые руководили им во время борьбы, которые не покидали его в самые трудные и опасные минуты. Таким образом, в депутаты Учредительного Собрания при свободе выборов пройдут в большом числе люди решительные и смелые, действительные вожди и представители народа. Организованные массы будут поддерживать своих представителей в Учредительном Собрании. Очевидно, что такое Собрание не ограничится полумерами, полуреформами, робкими шагами, половинчатыми средствами; оно будет последовательно и твердо держаться демократической политики; оно не закроет своих глаз пред страшными язвами, покрывающими тело России; всякий вопрос оно поставит ребром и решит его так, как того требуют интересы рабочих, крестьян, всех вообще бедных, угнетенных и затравленных слоев населения. Но этого-то именно и не захочет буржуазия. Это-то ей и невыгодно. Она будет требовать, чтобы все вопросы были отложены до постоянной Государственной Думы, – почему? да потому, что пройдет еще некоторое время до ее созыва, народ устанет, как надеются либеральные политики, народ захочет спокойствия и отдыха, перестанет доверять своим боевым руководителям и тогда… тогда он передаст свои избирательные голоса буржуазным партиям. Правопорядцы надеются, что уставший народ пошлет их в Государственную Думу, а кадеты думают, что народ им вручит свою судьбу. Тогда они, собравшись в постоянной Думе, все вопросы вокруг пальца обведут. У них и овцы будут сыты и волки целы. Они оставят на месте старое насилие (монархию) и в то же время передадут власть «народу». Они дадут крестьянам хорошей землицы, а помещикам – еще того лучший выкуп. Они рабочим дадут короткий рабочий день, часов 10 – 11, а фабрикантам дадут сто путей для обхода закона. Они всем сестрам дадут по серьгам; они пролетариат примирят с буржуазией, нищету с роскошью, проституцию с религией, каторжные работы с божественной любовью. Зима у них обнимется с летом, и огонь обвенчается с водою. О, народ еще увидит, на какие чудеса они способны. На двадцать пять копеек – ибо такова цена всех буржуазных «социальных» программ! – они создадут всеобщий мир и всеобщее счастье.

А для того, чтобы покрепче чувствовать себя в Государственной Думе, чтобы успешнее справляться там с представителями интересов труда, буржуазные партии хотят будущий парламент построить из двух равноправных палат.