Текст книги "Альбус Поттер и Турнир Четырех (СИ)"

Автор книги: Лера Любченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Ты чего? – потрясенно спросил Скорпиус, чувствуя, что еще немного, и из глаз польются слезы, чего раньше с ним не случалось. Что это с Альбусом? Скорпиус не оскорблял Джеймса Поттера. Он просто высказал свое мнение. И он уверен, что это правда, – Джеймс что-то задумал, а Альбус, как обычно, не может спокойно проанализировать ситуацию и просчитать ходы хоть чуть-чуть наперед.

– Может, и не принято. Но и не принято кидаться на своих же. А твой братец иногда готов растерзать тебя – только дай повод.

– Что за чушь? – возмутился Альбус, в упор смотря на Скорпиуса, – что за чушь, Малфой? Джеймс не сделает мне ничего подлого. Запомни это раз и навсегда.

– Запомню, Поттер. Обязательно запомню, – Скорпиус, резко развернувшись, направился к выходу.

– Что это с ним? – спросила подбежавшая к Альбусу Лили, – вы что, поругались?

– Не совсем… – пробормотал Альбус, думая, что не стоило так нападать на друга. В чем-то Малфой прав, конечно. Но именно это обстоятельство и вывело Ала Поттера из себя. В какой-то момент ему показалось, что Скорпиус стремится навязать ему свое мнение, что он пытается поссорить его с Джеймсом… или это просто недовольство, предчувствие чего-то неприятного, что неминуемо должно произойти между ним и братом.

– Ты – идиот, Поттер, знаешь? – тихо проговорила Адель Забини, мрачно наблюдавшая всю сцену из угла зала, и, презрительно скривившись в сторону Альбуса, ушла вслед за Скорпиусом.

***

Драко торопливо рылся на полках, проклиная вполголоса несносного Поттера, его клыкастого крестника и всех блохастых родственничков впридачу.

– Профессор… – оглянулся Малфой, понимая, что без помощи Снейпа не обойтись. Да, Драко Малфой – лучший зельевар Европы, но он бы не умел и сотой доли без нужных подсказок и ехидных комментариев своего профессора и крестного. И пусть сейчас это всего лишь портрет, который разговаривает и двигается так, как это представляет себе Драко, пусть это – жалкое подобие человека, сила которого всегда привлекала и восхищала. Все равно, без него не справиться, не поверить в собственные силы.

– Я тебя слушаю, – привычная невозмутимость, набившая оскомину, привычный изгиб тонких злых губ. Северус Снейп снова готов язвить и издеваться, давая тем самым понять, что он еще в строю.

– Мне нужно… кроветворное… но это просто, это я сам. А еще… интоксикация…ммм… приблизительно третьей степени, шоковое состояние…

– Интоксикация волчья, я так понимаю? Ты уверен?

– Естественно, сэр, – в голосе Драко послышалось раздражение, – я в состоянии классифицировать интоксикацию. Тем более волчью. Но волк был молодой, в период первой, незаконченной трансформации. Каковы шансы на полную реабилитацию?

Снейп заходил по своей нарисованной комнате от одного конца рамы к другому: его мантия развевалась на манер крыльев летучей мыши, так же, как и при жизни.

– Мне прочитать тебе лекцию о том, как укус оборотня действует на организм мага? Или ты просто займешься делом, не прикидывая шансы? Кто?

– Какая разница… – отмахнулся Драко, поворачиваясь к полке с ингредиентами для редких зелий.

– Большая, мистер Малфой, – холодно откликнулся профессор, явно раздосадованный нерадивостью ученика, – хотя… молчите… молодой волк, раненый маг… Поттер, да? Кто же еще… Люпинское отродье все-таки показало клыки… Ну тогда все не так плохо. Поттер – полукровка. Это для чистокровного мага укус – приговор. А у твоего Поттера есть шанс выкарабкаться. Слушай внимательно. Ты сейчас накачаешь его обычным волчьим зельем. Тройной дозировки…

– Он же…. В кому впадет, не приходя в сознание, – потрясенно проговорил Драко, быстро прикидывая в уме последствия от всех составляющих зелья в таком количестве.

– Может и впадет, – согласился Снейп, – восемьдесят процентов вероятности, что именно так и будет. Но если очнется, то будет здоров. При правильном применении еще одного компонента. Других вариантов нет, Драко. Если ты вдруг решил поиграть в благородство, то придется идти до конца. А потом тебя найдут над его хладным трупом, и ты надолго сядешь в Азкабан, – скучным голосом закончил Снейп и исчез из рамы.

– Это мы еще посмотрим… – прошептал Малфой, сметая с полок все склянки и делая уверенный шаг к камину.

***

Когда Альбус вернулся в гостиную, то обнаружил Скорпиуса в окружении однокурсников. Он что-то увлеченно рассказывал и даже не повернул головы, когда Альбус зашел. Никто не повернул. Будто он пустое место. Альбус тихо прошел в спальню и нырнул под полог своей кровати, чтобы отвернуться к стене и поделиться с ней своей обидой.

Минуты шли, а Альбус просто смотрел в темноту: спать не получилось. И когда тихо скрипнула соседняя кровать, Альбус шумно выдохнул и прошептал:

– Скорпи…

Ответом была тишина, Скорпиус не пожелал услышать или действительно спал. Снова пришла злость: неужели он без Малфоя и шагу ступить не может, неужели вся его жизнь подчинена эмоциям хладнокровного слизеринца, человека, в принципе, абсолютно чужого.

Внезапно по замку пронеслась волна магии, каждый находящийся в школе ощутил ее теплую силу. Казалось, что на секунду вспыхнул яркий свет, оставив после себя тепло. Соседи по спальне повскакивали с кроватей, в гостиной послышались возбужденные голоса – замок будто завибрировал, сообщая о чем-то.

– Что это? – Альбус выбрался из-под полога и в недоумении уставился на однокурсников.

– Я не знаю… – взъерошенный и от этого очень смешной, Скорпиус помотал головой, словно пытаясь отогнать назойливые ощущения теплоты и света.

Чарли Нотт рванулся из спальни, попутно зацепив стул у стены, который со страшным грохотом опрокинулся на пол.

Альбус, пожав плечами, вышел следом.

– Что, малявки, испугались? – рассмеялся староста факультета, на ходу натягивая мантию и поглядывая на заспанных и действительно порядком напуганных младшекурсников.

– Что это? – требовательно спросил Альбус, ощутив, что Скорпиус совсем рядом, за спиной. Это обнадеживало и успокаивало.

– Кубок готов назвать имена, – просто ответил староста, – пять лет назад было то же самое, мы тогда тоже здорово напугались. Все в Зал! – громко сказал он и первым покинул слизеринскую гостиную.

Ощутив непередаваемое волнение, Альбус кинулся обратно в спальню, чтобы быстро одеться. Воздух искрился от бесконечных «акцио», призывающих одежду. Началась путаница: в руках Альбуса вместо его джемпера каким-то образом оказался пиджак Забини, а Гойл с сомнением рассматривал тонкую шелковую рубашку, которая точно не могла бы вместить его внушительные габариты.

– Финитэ инкантатем… – твердо сказал Скорпиус, единственный полностью готовый к выходу.

– Лови! – он швырнул Альбусу собственный черный свитер, поморщившись, как от зубной боли, и направился к выходу. Альбус растеряно повертел водолазку в руках и, коротко кивнув, натянул на себя, уже выходя вслед за Малфоем.

В Большом зале горели свечи, атмосфера царила праздничная, все замерли в ожидании. Наконец, в зал вошли преподаватели во главе с директором. Макгонагалл, подтянутая и как будто помолодевшая, в праздничной темно-зеленой мантии, с гордостью обвела взглядом всех своих студентов.

– Кубок огня готов назвать имена, – торжественно проговорила она чуть срывающимся от волнения голосом.

Альбус почувствовал, как рисунок на предплечье завибрировал и потеплел, словно мама прошептала что-то одобряющее на ухо и пригладила непослушные вихры ласковой рукой.

Макгонагалл подошла к Кубку и протянула руку.

– Хаффлпафф… – произнесла она, – назови нам того, кто будет бороться за честь факультета Хельги Хаффлпафф…

Секунда – и из Кубка вырывалось пламя, ровное, мягкое, даже на вид теплое, но не обжигающее. Вместе с пламенем из Кубка вылетел листок. Магонагалл поймала его узловатыми, но все еще ловкими пальцами и, прочитав, с хитрой улыбкой обвела замерший зал.

– Лисандр Скамандер!

Стол Хаффлпаффа разразился громкими искренними аплодисментами. Высокий мальчишка, с правильными чертами лица и очень светлыми волосами, неторопливо вышел в центр зала. За ним побежал другой, его точная копия, но помладше, и повис на шее у старшего брата, видимо, выражая искреннюю радость, потом отстранился и со смущенной улыбкой уселся обратно за стол своего факультета.

– Рэйвенкло! – произнесла Макгонагалл в очередной раз протягивая руку, – имя того, кто будет отстаивать честь факультета Ровены Рэйвенкло!

На этот раз огонь был прозрачным, как воздух, синее пламя казалось холодным, вылетевший пергамент не обожжен – он словно был покрыт слоем инея.

– Шицко Ченг! – хлопки Рейвенкло были осторожные – дань вежливости, они словно и сами не поняли, что произошло. Из толпы синих вышел юноша с темными прямыми волосами и ярко-голубыми глазами, которые совсем не подходили к его типу лица. Он смущенно улыбнулся, словно сам не ожидал. От него исходила сила, шестикурсник Шицко – упрям и целеустремлен, прямо как его мать – Чжоу Чанг, которая тоже когда-то училась именно на Рэйвенкло. Он пожал руку Лисандру и встал рядом, пряча удивительные глаза под длинной челкой.

Напряжение нарастало. Все чувствовали, что впереди – самое интересное.

– Гриффиндор! Дай нам имя того, кто по праву может считаться наследником Годрика Гриффиндора! – произнесла Макгонагалл, и ее голос дрогнул, она не смогла сдержать волнения за свой любимый факультет. На этот раз огонь яркий, обжигающий, на мгновение все лица присутствующих озарились красным отблеском. Ответ Кубка никого не удивил:

– Джеймс Поттер!

Невилл Лонгботтом подошел к Джеймсу, не скрывающему торжествующей улыбки, и пожал ему руку, выражая свою поддержку.

Шицко не смог скрыть разочарования – отношения с Джеймсом были безнадежно испорчены еще в прошлом году, когда они оба пытались ухаживать за красавицей Индирой, и она в итоге предпочла сына народного героя. Но он все же пожал руку Джеймса, потому что тот протянул ее первым, и у Шицко просто не осталось выбора – ведь на них смотрел весь зал.

– Слизерин! Мы просим имя того, кто один является достойным наследником рода Салазара Слизерина!

Огонь Кубка на этот раз был зеленым – цвет смертельного заклятья. Все следили за страшным изумрудным пламенем, не в силах отвести взгляда.

– Альбус Поттер!

Альбус Поттер шумно выдохнул: сердце билось в груди, словно загнанная птица. Он словно не мог сделать такого необходимого сейчас вдоха. Его глаза встретили взгляд старшего брата, и ноги мгновенно подогнулись – Джеймс смотрел на него со злостью и обидой, словно Альбус сделал что-то совершенно неправильное, ненужное. Захотелось зареветь, как в детстве, плюнуть на все и отказаться от участия в Турнире.

– Поттер… – раздался рядом насмешливый и нарочито громкий голос Скорпиуса, – если так вышло, что это – ты, то не стой столбом, общественность ждет.

Альбус оглянулся, чтобы встретить настороженные, недоверчивые взгляды слизеринцев, и сделал шаг.

– Я верю в тебя, – раздался быстрый шепот, очень тихий, на самой грани восприятия, и Альбус расправил плечи и шагнул навстречу своей судьбе.

***

– Поттер?.. живой?

Драко вышел из камина, отряхиваясь словно кошка, угодившая в воду. Поттер лежал на диване в гостиной, раскинув руки, хриплое дыхание со свистом вырывалось из полуоткрытого рта, повязка на плече пропиталась кровью.

Драко подошел ближе, нахмурившись. И, вскинув палочку, быстро произвел поверхностный осмотр.

– Тройную дозу, профессор… – пробормотал он чуть слышно и внезапно понял смысл того, что говорил ему Снейп. Все верно – мышцы сейчас сведет судорога, интоксикация достигнет пика. И ему придется накачивать Поттера волчьим зельем на свой страх и риск, чтобы снять спазм, чтобы уменьшить влияние яда на организм. И вряд ли дело ограничится одной дозой.

Поттер выгнулся дугой, наглядно подтверждая опасения Драко, и тот схватил Гарри за подбородок ледяными пальцами, чтобы влить первую порцию отравы.

Тело чуть расслабилось, дыхание пришло в норму, и Драко почувствовал, как напряжение отпускает, поверил, что все обойдется.

Через час судорога повторилась снова, и Малфою пришлось повторить процедуру. Но на этот раз не вышло, Гарри продолжало скручивать с невероятной силой, словно его кости хотели пропороть кожу. Сердце неистово колотилось, по вискам стекал пот, неприятно застывая за воротником рубашки. Хотелось что-нибудь сломать. Или кого-нибудь убить. Исчезнувший племянник вполне бы подошел.

Внезапно Гарри стал задыхаться, руки протянулись к горлу, и Драко захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, – это означало трансформацию гортани, последнюю финальную стадия волчьей интоксикации. Процесс надо было срочно остановить. У Драко не осталось выбора. Четвертая порция зелья. Шаг за грань.

Тело Поттера расслабилось, он с облегчением выдохнул. Малфой сидел прямо на полу, сжимая его запястье, и считал пульс. Раз… два… три… четыре… пять.. шесть.. семь…

Ночь длилась, за окном занимался рассвет. Раз… два… три…четыре… пять.. шесть….

«Отдайте мне Гарри Поттера и останетесь живы…» раз.. два.. три…четыре….пять….

«Я знаю, это ты ее проклял, Малфой!»… раз… два… три… четыре…

«Гарри Поттер мертв!».. раз… два… три…

«Снова решил всех спасти, герой?!» раз... два...

«Все закончилось, звереныш, все…» раз…

…

Глава 5. Хаффлпафф? Рэйвенкло? Гриффиндор!

Тишина. Тишина бывает разной. Она может быть пронзительной – и это точно образное выражение, потому что пронзительности у тишины нет. Говорят, что она может быть тяжелой или уютной. Но это все красивые слова, придуманные для того, чтобы хоть как-то назвать то, что не имеет названия. Тишина – это синоним пустоты.

Альбус Поттер слушал тишину. Слушал и понимал, что это – пустота, что это – ничто. И он был рад, необыкновенно рад этой тишине, потому что противный свистящий шепот все чаще давал о себе знать, будто некто в голове Альбуса произносит странные и непонятные слова, которые он почему-то понимает.

Кубок огня выбрал его для участия в Турнире, и это показалось странным, ведь Кубок по традиции выбирал только тех, кто готов бороться за свой факультет, бороться до конца и неистово. Его брат был именно таким. Он будет отстаивать честь Гриффиндора будто свою собственную, чего нельзя сказать об Альбусе. Если честно, то он был даже напуган выбором Кубка, напуган тем, что Слизерин – действительно его дом, и не просто дом, а воплощает то, за что он будет бороться против собственного брата. Что скажет отец? Вряд ли он мог допустить такую мысль, вряд ли он мог представить, что когда-нибудь Поттер будет бороться против Поттера, Слизерин против Гриффиндора…

Никто не объявит о начале Турнира. По сути, Турнир уже начался. Никто не знает, какие испытания выпадут на долю каждого игрока, все ли пройдут первый этап до конца, чтобы выйти вместе ко второму, который уже, как и положено, будет проходить с поддержкой трибун.

Альбус пытался представить, что приготовил для него Кубок, какое задание ему придется выполнить, чтобы защитить честь факультета Салазара Слизерина, – волшебника, чье имя до сих поминалось шепотом, а в их доме и вовсе cчиталось ругательством.

***

Утро было душным, а пробуждение неприятным – сказывалась бессонная ночь. Так всегда бывает, когда не выспишься: настроения нет, веки, тяжелые и горячие, требуют закрыть глаза, поддаться сильному искушению и бухнуться обратно на кровать. Альбус резко встряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли и поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок перед началом занятий. У него было странное ощущение того, что за ним кто-то наблюдает, словно чей-то неприязненный взгляд дырявит спину. Холодная вода помогла отвлечься, и Альбус в более или менее сносном состоянии вошел обратно в спальню.

По спине пробежался резкий холодок, будто кто-то запустил в него Айсеро (заклятие несложное, но неприятное), но ведь спальня была пуста, а кровати аккуратно застелены. Никого, кто мог бы за ним наблюдать. Никого, кто вообще мог бы сказать ему хоть слово в это невыносимое утро.

Альбус быстро собрал сумку и направился на завтрак в Большой Зал. За столом Слизерина царило оживление – там сидел незнакомый Альбусу мальчишка примерно двенадцати лет, притихший, сосредоточенно сжимающий свою вилку. И в мантии с желтыми отворотами. Цвета Хаффлпаффа.

Все еще ничего не понимая, Альбус приблизился к столу тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы услышать, как Нотт отрабатывает свое плоское остроумие на белобрысом мальчишке. Теперь Альбус его вспомнил. Пару раз они с братом приезжали в дом Поттеров на Рождество, но это было очень давно, еще до Хогвартса, и Альбус был не уверен, он ли это вообще.

Оглянувшись по сторонам, Альбус мгновенно понял, что его насторожило – Скорпиуса нигде не было. Его не было за слизеринским столом – зато он нашелся за гриффиндорским, на самом краю, с презрительным выражением лица ковыряющийся в тарелке. Начиная понимать, Альбус быстро осмотрел зал. Так и есть. Лили приветливо помахала ему рукой со стороны рейвенкловцев, а среди желто–оранжевых ярким синим пятном выделялась мантия Индиры Кришт.

Кто думает, что Рейвенкло и Хаффлпафф, факультеты дружески расположенные друг к другу, глубоко заблуждается. Они никогда не показывали своей неприязни так неистово и открыто, как это делали Гриффиндор и Слизерин, но и о дружеско-приятельских отношениях речи не шло. Быть может, Лили повезло – pейвенкловцы всегда благосклонно относились к Гриффиндору, но в данной ситуации.. стоп! В какой такой ситуации?? Что вообще происходит?!!!

– Прекратить! – Альбус громко хлопнул ладонью по столу перед носом Чарли Нотта и оглядел всех присутствующих за столом злым и угрожающим взглядом. Если бы глазами можно было бросаться Авадой, то это как раз тот случай.

– Что он, – жест в сторону мальчишки-хаффлпаффовца, – здесь делает?!

Мальчишка втянул голову в плечи и отчаянно замотал головой, но ничего не сказал. Из глаз потекли слезы, и Забини издал ехидный смешок:

– Да ты еще и размазня, малыш… – приторным голосом сказал он и протянул руку к пареньку. Мальчишка смотрел на его ладонь огромными светло-карими глазами, как завороженный. Словно это – змея, которую он, неопытный и неумелый факир, должен покорить, заставить подчиниться одним усилием силы воли.

– Это – Лоркан Скамандер, – спокойно объяснила Альбусу Адель, – брат Лисандра Скамандера, участника Турнира от Хаффлпаффа. По-моему, отборочный тур уже начался, а ты стоишь и сонно моргаешь глазами. Идиот, говорю же! – рассмеялась Адель легко и непринужденно, будто сказала что-то действительно веселое и шутливое.

Альбусу все стало ясно. Никто не будет ничего объяснять, он сам должен понять, в чем дело. Так… Думай, думай.. и думай быстро… Лоркан, брат Лисандра. Лили, сестра Джеймса. Индира – девушка Шицко, и Малфой – его близкий друг. В чем же заключается основное задание? Вернуть пропавшего на свой факультет? Это очевидно. Но вряд ли будет так просто, как это может показаться на первый взгляд. Вон Лисандр сидит за своим хаффлпаффским столом, прожигает глазами слизеринцев, подвергая их, наверное, сотому Круциатусу в своих мыслях, но ничего не может сделать.

Или Шицко, который вообще не сидит, а просто мечется от одного края зала к другому, и на щеках остро выступают скулы, кажется, что даже здесь слышен злобный скрежет зубов, хотя это, конечно, чушь.

Альбус неторопливым шагом направился в сторону гриффиндорцев, и зал мгновенно затих. Сотни глаз уставились на Альбуса Поттера, раздалось многозначительное хмыканье со стороны слизеринцев: было ясно, что Альбус, как обычно, что-то упустил, провалявшись в постели, и теперь все в предвкушении нового незабываемого зрелища.

Скорпиус поднял голову и улыбнулся, и Альбус подумал, что если бы во всем происходящем был какой-то подвох – Скорпиус ему бы сообщил.

– Ну и что ты здесь забыл? – будничным тоном, словно ни капли не удивлённый, спросил Альбус, усаживаясь напротив и не обращая внимания на Джеймса, который смотрел так, будто задумал просверлить в младшем брате дыру.

– Собственно, ничего, что могло бы меня действительно привлечь, – в тон ему ответил Скорпиус, – но есть одна маленькая проблема. Я не могу отсюда уйти.

– То есть? – нахмурился Альбус, – как это понять? Что значит, не можешь?! – он уже почти кричал, не обращая внимания на усиливающийся гомон вокруг.

– Я бы сказал, что он теперь гриффиндорец, но это явно не про него, потому что такая погань не может относиться к нашему факультету, – злобно произнес Джеймс, и его друзья послушно закивали, посылая в сторону нахохлившегося Скорпиуса выразительные взгляды.

– Я не могу уйти, Поттер, потому что не могу, – злобно пояснил Скорпиус, отодвигая от себя тарелку с нетронутым омлетом.

Альбус еще раз нахмурился и сделал еще одну попытку прояснить ситуацию:

– Ты мне объяснишь?

– А ты не видишь? – поинтересовался Скорпиус и резко встал, – я прекращаю этот фарс, – прошипел он, наклонившись к Альбусу через стол, – надеюсь, до твоего ума дойдет, что случилось. И жаль, что я не смогу присутствовать на столь значимом событии, – Скорпиус степенно поклонился и вышел из зала, бросив Розе, которая сидела к нему ближе всех:

– Что там у ва… ой, прости, у НАС? Трансфигурация?

Роза молча кивнула: сострадательная и добрая, она и сейчас жалела нахального слизеринца, которому так не повезло угодить именно на Гриффиндор. Но правила Турнира жесткие, а порой и абсолютно непонятные, поэтому Скорпиусу придется быть среди гриффиндорцев, пока Альбус не найдет способа его вернуть на свой факультет.

Роза встала и хотела выйти следом, но затем вернулась к замершему столбом Альбусу.

– Ал, не тупи, – ласково сказала она, – просто придумай что-нибудь. Понимаешь, для Скорпиуса везде барьер, кроме гриффидорской башни, нашего стола и… классов по расписанию, как я понимаю. Просто барьер, понимаешь? Он действительно физически не может вернуться. Это же испытание для тебя, его лучшего друга. Кого еще было забирать? – она усмехнулась, – разве ты еще с кем-то ладишь? Да забери у вас Нотта, Забини или даже Дину, ты бы и не заметил, а здесь, видишь, занервничал… Просто думай, Ал. И я буду думать.

Альбус криво усмехнулся, смерил оценивающим взглядом оставшихся гриффиндорцев и подумал, что парa дней в львятнике Малфою не повредят. Может, он тогда перестанет так себя вести и будет хотя бы объяснять, в чем дело? Кубок или кто там, кто принимал это решение, просчитался, думая, что Альбус Поттер будет переживать из-за Скорпиуса Малфоя. Ничего. Посмотрим, что из этого выйдет, стало даже интересно.

У Слизерина – руны совместно с Рэйвенкло, а значит, сейчас им не по пути. Альбус спокойно вернулся к слизеринцам, решив оставить решение задачи по возвращению блудного Малфоя на факультет на потом: гораздо больше его сейчас занимал затырканный второкурсник-хаффлпаффавец, который уже не знал, куда деться от едких замечаний и насмешек в свой адрес. Не повезло парню Слизерин – это вам не Рэйвенкло, где, может, и не рады непрошеным гостям, но так открыто демонстрировать неприязнь тоже не будут.

– Говорят, что на Хаффлапаффе вам всем дарят фонарики в качестве благотворительности, потому что Люмос наколдовать вы не в состоянии… – Дина Дурсль села напротив Лоркана и теперь веселилась вовсю, остальные поддерживали, не особо вникая в смысл, потому что слово «фонарик» чистокровным было незнакомо. Дина и не думала об этом, она просто была рада, что теперь насмешки достаются не ей, вот и старалась вовсю продемонстрировать остроумие и слизеринскую натуру.

Альбус, может, тоже отпустил бы пару интересных замечаний в адрес недотепы, но реакция Дины на новенького вызвала непонятную дрожь. Он просто со всей силы ударил по столу и мрачно заявил:

– Все на занятия!

Эдвард Пьюси, назначенный старостой в этом году и жутко обозленный, что Кубок выбрал не его для участия в Турнире, насмешливо взглянул Альбусу в глаза и сказал обманчиво мягким тоном:

– Ты чего раскомандовался? Ты себя кем-то возомнил, Поттер?

– Заткнись, – ответил Альбус, полностью выдерживая его колючий взгляд, – заткнись и просто дай команду идти на занятия. Опоздаем, и с каждого снимут баллы, в итоге факультет уйдет в минус, а виноват будешь ты, Эд, – последние слова Альбус практически прошептал, наклонившись к низкорослому Пьюси.

Староста оказался в двоякой ситуации. С одной стороны, Поттер прав, и пора бы уже отправляться на руны, если они и вправду не хотят опоздать всем факультетом, а если учесть, что у младших сейчас зелья, то мистер Малфой их просто по стенке размажет одним взглядом, даже без помощи палочки. Но с другой стороны… Согласиться означало послушать Поттера и потерять свой собственный статус. Черт бы побрал этого выскочку! Всегда лезет туда, куда не звали.

– Пусть каждый сам решит, когда и куда ему идти, – спокойно произнес Эдвард, и напуганные первокурсники шустрой стайкой побежали к выходу. Сам Альбус еще раз усмехнулся и пошел на руны, а Пьюси пусть сидит и штаны просиживает, если ему так хочется.

Профессор Тиннери, женщина уже в возрасте, аккуратная всегда и во всем, уже была в классе. Хотя занятия еще не начались, она все равно выразила недовольство поздним приходом Альбуса легким покачиванием головы. Ее предмет посещало не так много студентов, но профессора это нисколько не смущало: иногда казалось, что она будет читать жутко нудные лекции и одному студенту. Будь он в этом заинтересован. Руны изучались по выбору и с третьего курса.

Альбус таскался сюда только из-за Скорпиуса, честно говоря. Но и история с Зеркалом Истины наглядно продемонстрировала, что лишних предметов в Хогвартсе не бывает. Правда, им со Скорпиусом, а преимущественно Скорпиусу, удалось прочесть только первый рунический слой, но Малфой упорно пыхтел над древними письмена, надеясь, что и прочтение последующих шести не за горами. Альбус не разделял его оптимизма: он знал, что часто некоторые слои так и остаются непрочитанными, а седьмой слой так и вовсе поддается единицам. Значит, у них, простых студентов, шансов очень мало. Но Скорпиус в это верил и упрямо продолжал посещать предмет, радуя профессора Тиннери. Правда, Альбуса она не любила, видимо, чувствовала, что интерес мальчика к науке чтения древних рун нулевой.

– Где мистер Малфой? – холодно поинтересовалась Тиннери, убирая за спину тяжелую и абсолютно седую косу.

– Его нет, – ответил Альбус, поглядывая на Агнесс Тиннери исподлобья.

– Заболел? – сухо спросила ведьма.

– Нет, – в тон ей ответил Альбус.

– А где же он тогда? – брови Агнесс чуть приподнялись в удивлении.

– На транфигурации с профессором Макгонагалл, – вежливо ответил Альбус, изображая послушание.

– Но… – видимо, слов Агнесс не нашла, поэтому просто уставилась на Альбуса, пытаясь переварить сказанное.

Альбус пожал плечами и уселся рядом с тремя pейвенкловцами, которые также числились в любимчиках у Тиннери. Да у нее все в любимчиках, кроме Альбуса Поттера, которого непонятно каким ветром занесло на факультатив. А теперь наглый мальчишка смеет заявлять, что ее лучший ученик, ее надежда и гордость, учит банальную и пошлую трансфигурацию с Макгонагалл вместо того, чтобы постигать искусство древних тайн?

Альбус сидел на первой парте, мило улыбаясь и преданно смотря на профессора. В правой руке он зажал перо, явно намереваясь внимательно и аккуратно записывать все сказанное преподавателем. И самое главное – он ни слова не солгал.

***

Гермиона Уизли никак не могла привыкнуть к новому кабинету. Она мерила его шагами от края пушистого ковра до белой полоски мраморного пола у окна. Ей здесь не нравилось абсолютно все. Не нравились тяжелые, излишне плотные шторы. Не нравился слишком большой и вычурный стол с таким же креслом, больше всего напоминающим трон, не нравилась манера Перси постоянно указывать ей на то, что она должна делать, а чего не должна.

Гермиона задыхалась в этих обитых бархатом стенах. Все было не так, все не ее. Это слишком вычурно, слишком пафосно. Но министр магии считал, что на маглов, с которыми Гермионе предстояло работать, это произведет впечатление. А может, она просто стала очень раздражительной? Дети уехали в Хогвартс, и предоставленные друг другу Рон и Гермиона внезапно поняли, что говорить-то не о чем. Тема детей себя исчерпала: успехи Розы очевидны, ветер в голове Хьюго лечится только возрастом, и то вряд ли, ведь многие Уизли с годами оставались такими же взбалмошными.

Все чаще и чаще она ловила себя на мысли, что этот человек, с поседевшей головой и пивным брюшком, ей абсолютно чужой, что он не похож уже на того Рона, которого она знала когда-то и любила, которому родила двоих детей и от которого терпела всю ту неотесанность и грубость, которая с возрастом перестала казаться милой и очаровательной. Да, Рон никогда не дал бы ее в обиду, да, на него всегда можно положиться. Но что-то главное в своей жизни он упустил, еще когда ушел из аврорского отряда в 2007-м.

Тогда им обоим это казалось правильным решением. Вернее, казалось так Молли и Артуру, ну а Гермиона, как всегда, могла просто поддакнуть, подумав, что, может, это и не такая уж хорошая мысль. Но Джордж планомерно спивался, по крайней мере, делал вид, что это так, магазин терял покупателей, и дело братьев Уизли грозило вовсе кануть в Лету. Естественно, в память о погибшем Фреде этого нельзя было допустить, и Рон с огромной радостью ушел из аврората, озадачив своим поступком Гарри, который к тому времени уже был Главным аврором. Поттер не стал разговаривать по душам или чего-то советовать, он просто подписал необходимые бумаги и, как всегда, дружески, хлопнул Рона по плечу, улыбнувшись. И Рон не заметил, что улыбка эта была натянутой, а сам Гарри после этого перестал просто так забегать в гости к ним с Гермионой после рабочего дня.

Когда же все стало просто привычкой? Привычкой приходить домой, целовать мужа в поседевший висок и говорить:

– Ты поел, милый?

Или привычка небрежно кидать разглаживающее заклинание на вещи Рона, которые он, конечно же, кинул как попало перед сном… Когда это стало раздражать?

Гермиона подошла к окну и распахнула его настежь, с трудом отодвинув тяжеленные шторы, почему-то пурпурного цвета. За окном осень, ветер и сильнейший листопад. Листья кружатся, как сумасшедшие: так и норовят залететь в кабинет Главы отдела по работе с маглами.

– Освоилась? – заботливо поинтересовалась голова министра магии в камине. Даже не соизволил направить вызов – вот так сразу: «Здрасьте, радуйтесь мне!».

Гермиона почувствовала, что раздражение внутри нее клокочет подобно лаве в вулкане, и что очень скоро эта лава выплеснется куда-нибудь… например, в камин.

– Да, вполне, – вежливо ответила миссис Уизли, пряча руки под столом и впиваясь ногтями в ладони до боли. «Так тебе. Получи, идиотка! Сама согласилась на эту работу…