Текст книги "Альбус Поттер и Турнир Четырех (СИ)"

Автор книги: Лера Любченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Гарри Поттер, уставший и очень раздраженный от ночного рейда, в котором ему лично пришлось принять участие, так как от этого многое зависело, возникает прямо посреди гостиной. Альбус и Джеймс стоят мрачные, насупившиеся, Дина же, полностью собранная и аккуратная, приветливо улыбается дяде.

– Сюда, живо! – рычит Главный и сгребает руками всех троих. Альбус утыкается в отцовское плечо и думает, что очень сильно соскучился, и что отец стал очень много времени проводить на работе, занимаясь какими-то бесконечными делами и рейдами.

Альбус даже не успевает испугаться – понятное дело, аппарировать вот так, вчетвером, опасно. Но, видимо, для Гарри Поттера не существует такого понятия, как «опасно». Мгновенный вихрь аппарации, болезненной рывок в районе живота, вот они уже на магловской платформе.

Вспоминая вчерашний разговор с Гермионой, Альбус пристальней присматривается к вокзалу Кингс-Кросс. Люди идут по перрону быстро, редко оборачиваясь, не обращая внимание ни на кого, кроме своих семей. Как и волшебники, впрочем. Но их много. Альбус представляет себе весь мир и внезапно осознает, что маги – его малая часть. Слишком малая, чтобы ее замечать. Становится неприятно и почему-то холодно. Он вдруг представил, что все эти люди решат уничтожить магов в одно мгновение. Они же просто растопчут их…. Нервно нащупав в кармане палочку, Альбус уверенным шагом направляется к барьеру.

Секунда – и он на привычной платформе возле поезда, поблескивающего новенькой красной краской.

Здесь спокойно, несмотря на суету, странная тревога ускользает, оставляя после себя лишь легкий намек. И тогда Альбус вспоминает, что Скорпиус просил подъехать к восьми. Он лихорадочно оглядывается в поисках белобрысой макушки и находит много светлых голов, но ни одной, которой он хотел бы видеть. Ни Скорпиуса, ни его отца. Альбусу нестерпимо хочется найти друга, найти слизеринцев и, наконец, закончить эти бесполезные каникулы. Ведь скоро Турнир Четырех, а, значит, самое время поделиться со Скорпи своими идеями.

Гарри Поттер кивает в сторону Гермионы и разношерстной компании Уизли вокруг нее, и отступает к большой кирпичной колонне, чтобы прислониться к ней спиной. Альбус смотрит на отца при свете яркого солнца и не узнает. Тот выглядит постаревшим, осунувшимся и очень изможденным.

– Иди, Ал. Увидимся на каникулах. Я буду скучать, – Гарри крепко прижимает сына к себе и тут же отпускает, чтобы потянуться за очередной сигаретой.

– Можно мне тоже? – Драко Малфой появляется внезапно, будто из-под земли. Хотя, оказывается стоял у той же колонны, но с другой стороны.

– Можно, – бесцветно отвечает Гарри и протягивает ему пачку.

– Герой… – хмыкает Драко, и в его голосе слышна неприкрытая горечь.

– Мистер Драко, – подает голос Альбус. Малфой-старший вопросительно изгибает бровь. Нет, так Ал еще не умеет. Да и Скорпи, наверное, тоже. Но, в целом, намек ясен.

– Профессор Малфой, – Альбус учтиво наклоняет голову, – Вы не подскажете, где найти Скорпиуса?

– Не подскажу, – отвечает Драко, но на Альбуса даже не смотрит, пристально всматриваясь в лицо Главного аврора.

– Почему? – вспыхивает Альбус.

– Потому что он просил тебя подъехать раньше, конечно же. Ты проигнорировал его просьбу, почему я должен тебе чего-то сообщать?

Альбус кивнул и ушел в сторону поезда, решив просто пройтись по вагонам. Так, значит, Скорпиус обиделся? Как всегда, впрочем. Надоел со своими обидами…Досада окутала Поттера-младшего словно облаком, настроение мгновенно испортилось.

– Нарываешься, герой? – спрашивает Драко, лениво стряхивая пепел с сигареты, – ты снова нарываешься, сволочь…– шепчет он, криво усмехнувшись.

– Дыши ровнее. Тебя это не касается, – жестко обрывает его Гарри и вдруг закрывает глаза, откинув голову прямо на каменную стену.

– Я устал, Драко, слышишь… я устал… Их убивают. Это даже не заклятье. Их просто режут ножом, как животных, а я ничего не могу сделать.

Драко молча затягивается и выпускает дым, медленно выдыхая.

– Ритуал? – предполагает он, внимательно наблюдая за реакцией Поттера.

– Хуже. Гермиона говорит, что это – жертвоприношение. Магическое, да. Но вот кому и зачем… Этого мы не знаем.

– Может, хватит, а? Может пора на отдых?– тихо говорит Драко, незаметно сжав его руку.

– Может, и хватит, Малфой, – легко соглашается Гарри и чуть сжимает холодные пальцы в ответ.

– Но только что ты будешь делать, если следующим окажется твой сын, а? – резко распахнув глаза, выдыхает Поттер-старший, наклоняясь к Малфою. Тот застывает каменной статуей, с ненавистью смотря в бешеные зеленые глаза, – или твои друзья.. твоя жена в конце концов?! Охота идет на чистокровных, понимаешь? Вас режут, как свиней на убой, а ты предлагаешь мне отдыхать… пожалуй… вы и так изгадили этот мир своими извращенными идеалами, дальше некуда.. может, это расплата, а, Малфой?! – Гарри сдавливает его горло и тут же резко отпускает, снова закрыв глаза.

– Псих, – полузадушенно хрипит Драко и отступает на шаг, – мне пора, герой.

Он быстро идет к поезду и легко запрыгивает на подножку, даже не оглянувшись. Хогвартс-экспресс, выдыхая большие белые клубы дыма, снова отправляется в самое безопасное место волшебного мира. По крайней мере, Главный аврор Британии верит, что это так.

***

Скорпиуса нигде не было, и Альбус бросил поиски, просто устроившись в одном из купе. Где-то через час ему стало скучно, болтовня однокурсников надоела, тем более, что с ним общаться почти никто и не хотел. Он все равно оставался чужим на своем факультете. Хотя малышня тянулась и очень хотела познакомиться поближе, ведь они уже слышали истории об Альбусе Потере – сыне великого героя волшебного мира Гарри Поттера.

Альбус встал, вежливо и холодно извинившись, как это и положено в их среде, вышел в тесный тамбур. Потом снова прошел по вагону, чтобы размять затекшие ноги. Появилось желание найти Лили и Рози с Хьюго. Да он даже был не против присутствия Джеймса, если уж на то пошло. Проходя мимо купе, он услышал оживленный смех и голоса. Ему на шею кинулся рыжий ураганчик, и Альбус с радостью вдохнул знакомый запах волос Лили.

– А вот и ты! – радостно завопила сестренка и попыталась затащить его внутрь.

– Нет, я…

– Скорпиуса ищешь, – догадалась Лили, – ну иди тогда.

Она отступила и скрылась в купе. Ей не хотелось искать Скорпиуса, потому что не отдал ей снитч во время матча. Лили не злопамятна, просто она привыкла, что все и во всем ей уступают.

Скорпиус нашелся в конце поезда. Он сидел, глядя в окно и подтянув колени к подбородку.

– Привет, – осторожно произнес Альбус, садясь напротив.

– Привет, – тихо откликнулся Скорпиус, поворачиваясь.

Повисло напряженное молчание. Альбусу многое хотелось рассказать, многим поделиться, но он не стал нарушать тишину, предоставив Скорпиусу право самому направить их общение.

– Знаешь, – вдруг сказал Скорпиус, – я никогда раньше не смотрел в окно во время поездки. Оказывается, увлекательно.

– Ага, – кивнул Альбус и вдруг рассмеялся.

Скорпиус вопросительно приподнял бровь, Альбус ответил тем же и сказал:

– Ты меня удивляешь.

– Я вообще такой. Удивительный, – фыркнул Скорпиус и тоже рассмеялся, – Ал, я просил в восемь, – добавил он укоризненно.

– Ну, извини. Я не видел причины.

Скорпиус внимательно на него посмотрел, хмыкнул и снова уставился в окно.

– Прекрати, – начинать день с ссоры не хотелось, – Скорп, перестань. Я забыл.

– О, даже так. Ты научился признавать ошибки, Альбус Северус. Взрослеешь.

– А не пошел бы ты, Скорпиус Гиперион, – сказал Альбус, чувствуя , как гнев закипает внутри, и так и хочется врезать по нахальной физиономии напротив.

Скорпиус спокойно выдержал его гневный взгляд и улыбнулся:

– Я рад, что ты меня нашел.

– Еще бы ты не был рад, – фыркнул Альбус, – ты бы в жизни не пошел меня искать сам. Ну и ладно. Зато теперь мне есть, кому рассказать про каникулы.

– Только не это, – вздохнул Скорпиус, зевая, будто ему невыносимо скучно, но зажегшийся в глазах интерес говорил совсем об обратном. И, конечно, Скорпиус Малфой никогда бы и никому не признался, даже под Kруциатусом, что ждал, когда Альбус станет рассказывать свои истории…

Глава 3. Он придет

Гарри внимательно посмотрел на лежащего человека. Присел на корточки, чтобы вглядеться в лицо, и невольно отшатнулся. Потому что на щеке уже мертвого мага были вырезаны буквы. «He will come» («он придет»). Не при помощи заклятий, таких как Сектумсемпра, не при помощи чар подобия, а простым магловским ножом с очень острым лезвием. Главный аврор провел по запекшейся царапине пальцем, поморщился и поднялся на ноги.

– И что теперь? – рядом с ним стоял мрачный донельзя Тедди Люпин и, скрестив руки на груди, тяжелым взглядом осматривал место происшествия.

– Ничего, – глухо проговорил Гарри, – найду – изрежу на кусочки и буду резать долго. Очень долго, – прибавил он, задумавшись.

– Ведьме не было и двадцати лет. Ты должен ее знать, вы учились вместе в Хогвартсе.

– Откуда мне ее знать? Она же чистокровная. Со Слизерина. Мы с ними не очень ладили, знаешь ли, – Тед передернул плечами и уставился в темноту, будто пытаясь что-то там разглядеть.

– Ну а мне предстоит один очень неприятный разговор. Это Саманта Флинт, Тед. Дочь Маркуса Флинта, которого я, в отличиe от тебя, помню. Его дочь была старостой факультета и училась на седьмом курсе, когда я отправил Ала в Хогвартс. Мне жаль ее, она не замечена в чем-то плохом или противозаконном.

– Никто из них замечен, – усмехнулся Тед, – они – детки Пожирателей, они должны быть ниже травы тише воды, и они прекрасно это осознают.

– Тед Люпин! – прикрикнул на крестника Главный, – кем бы ни был отец этой девчонки, она всего лишь девчонка. Это – человеческая жизнь! Это сердце и душа. И никто не имеет права отбирать ее вот так.

Волосы Теда приобрели пурпурный оттенок, он побледнел и попытался вырваться из цепкого захвата Гарри. Но Главный аврор умел взять за горло и в прямом и в переносном смысле. В глазах Теда всколыхнулась неконтролируемая ярость, он вздрогнул и судорожно всхлипнул.

– Тед? – встревожено спросил Гарри, разжимая пальцы, – Тедди?.. нет, нет, ну что ты…

Он протянул руку к лицу Теда и тут же отдернул, когда острые, длинные зубы почти впились в его ладонь.

Колдомедики предупреждали, что волчья природа в конце концов возьмет свое. В последнее время Тед был раздражителен, плохо спал. Гари неоднократно отмечал, что крестник является на работу с темными кругами под глазами, а цвет его волос – пепельно-серый, что означало сильный упадок сил. Но они все устали. Эти убийства выбили их из колеи. Гарри сбился с ног, бегая по пятам сумасшедшего с магловским ножом, и каждый раз бесился от осознания того, что снова опоздал.

Тед дернулся и согнулся пополам, его руки вытягивались, кости трансформировались, причиняя мучительную боль. Гарри видел такое, когда Римус Люпин, отец Тедди, бесконтрольно перевоплощался. Гарри очень надеялся, что крестника минет эта участь, он записал Теда на прием колдомедика, но тот только развел руками и сказал, что отец-оборотень и мать-метаморф – гремучая смесь, и трансформаций не избежать.

Гарри отступил на шаг, лихорадочно соображая, вызывать ли оперативную группу или справиться с Тедом самому? Вызывать группу – это означало регистрировать всплеск незаконной анимагии. Это означало поставить крест на карьере Люпина. Ведь оборотень не может быть аврором. Это клеймо, пятно на всю жизнь, как это было с его отцом.

– Тед… – осторожно позвал Гарри крестника, чуть пятясь.

Огромный оборотень, уже полностью трансформировавшийся, поднял морду кверху и призывно завыл. Потом он повернулся к Гарри и оскалился.

– Тедди, – предупреждающее произнес Гарри, думая, не нанесет ли Ступефай излишнего вреда. Выбора не осталось:

– Ступефай! – огромный волк прыгнул, выбивая палочку из рук Главного аврора, целясь острыми клыками прямо в беззащитное горло.

***

Первокурсники с восторгом пялились на плавающие в воздухе свечи, старшие спокойно ужинали, привычные к такому представлению. Директор Макгонагалл произнесла приветственную речь, представила всех преподавателей, и Альбус с видимым удовольствием отметил, что профессор Малфой остался на месте и так же будет преподавать зелья. Подтянутый, всегда строгий, предельно сдержанный профессор Малфой очень нравился Альбусу, именно таким, по его представлению, и должен быть преподаватель.

Однако, его мнение разделяли не все. Когда профессор зельеварения был представлен, то по залу прошел шепоток, ведь все знали, что Драко Малфой обвинялся в убийстве Слагхорна, но был оправдан. Макгонагалл стоило больших усилий убедить попечительский совет в том, что без такого грамотного зельевара школе никак не обойтись.

– Хогвартс перестал быть безопасным… – сказал кто-то совсем рядом. Скорпиус обернулся, опасно сощурившись, словно высматривая того, на кого можно обрушить недовольство сплетнями вокруг. Но рэйвенкловцы моментально замолчали, отворачиваясь. Прячете взгляд? Прячьте. Не стоит смотреть в глаза слизеринцам – там слишком много боли и невысказанной ярости. И так было всегда.

Макгонагалл взяла в руки Распределяющую шляпу. Шляпа дернулась и вдруг запела. Все моментально замолчали – шляпа давно ничего не пела, предпочитая заниматься распределением студентов. Хотя сегодняшнее ее выступление было сложно назвать пением. Скорее зловещим предзнаменованием:

He will come.

It will be darkness.

He will dry your souls and tears.

He will come.

Your only nightmare,

You’ll remember all your fears.

(Он придет.

И будет тьма.

Что иссушит ваши души.

Он придет.

Кошмар из сна,

Чтобы этот мир разрушить.

Шляпа замолчала и задумчиво прибавила:

– И не спрашивайте, почему. Ничего не знаю.

Макгонагалл, явно ошарашенная подобным заявлением, легонько встряхнула древний артефакт и, предварительно откашлявшись, чуть скрипучим голосом стала называть фамилии первокурсников.

Альбус поймал себя на мысли, что вот уже несколько минут пялится в свою тарелку, не двигаясь. Он покосился на Скорпиуса, сидящего рядом: тот задумчиво пережевывал праздничный ужин и вроде даже не был напуган, как большинство в этом зале.

– Отец говорит, что шляпа давно в маразме – и теперь я в этом убедился лично, – сказал он в ответ на вопросительный взгляд Альбуса.

Альбус усмехнулся и решительно поднялся из-за стола, направившись к выходу. Скорпиус не пошел за ним, как обычно, скорее просто не понял, куда и зачем направляется Поттер. А тот вышел из зала и прислонился к холодной стене, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Он не знал почему, но слова Распределяющей шляпы каким-то образом подействовали на него. Альбус, конечно, не мог знать кто такой «он» и когда этот таинственный "он" придет, но чувствовал каждой клеточкой своего тела непонятное волнение, оно душило, скручивало тело мучительной судорогой: он упал прямо на пол и, обхватив руками колени, затрясся в лихорадочном ознобе. Ему показалось, что он теряет сознание, что тьма наплывает, окутывая разум непроницаемым полотном, и, сквозь нарастающий шум в ушах, Альбус различил зловещий шепот:

– Х-х-хс-с-с-а-а-аш-ш-ш...

Когда ощущения давящей тьмы стали невыносимыми, Альбус увидел странный свет прямо от серебряного дракона на своем предплечье. И все сразу прошло. Словно мама нежно погладила по голове и подоткнула одеяло, чтобы маленький Альбус не замерз. Словно грустное и нежное «Протего»… в ответ на страшный шепот.

Альбус поднялся на ноги, ощущая сильную дрожь в коленях и инстинктивно ухватившись за стену, чтобы не упасть.

– Поттер. – голос не спрашивал – утверждал. Альбус быстро оглянулся и снова чуть не упал, но его подхватил под руку профессор Дамблдор.

– Осторожней, Альбус, – почти ласково сказал он, – что-то произошло?

– Да… нет. Нет, сэр. Все нормально.

– Я бы так не сказал. Ты явно чем-то озадачен. Пошли.

Дамблдор быстро пошел вперед по коридору, и полы длинной серебристой мантии тихонько зашуршали по полу. Альбус послушно побрел за профессором, в голове все еще звучал странный голос, преследующий его уже три года подряд.

– Заходи, – Дамблдор гостеприимно распахнул дверь своего кабинета.

Альбус нерешительно шагнул за порог, осматриваясь. Первым делом его привлек портрет Альбуса Дамблдора на стене. Бывший директор Хогвартса сидел в кресле, скрестив руки на груди и, как всегда, прикрыв глаза.

Возле большого стола, простого и строгого, как и весь интерьер этой комнаты, стояло кресло, обитое красным бархатом. В камине потрескивало пламя, озаряя помещение мягким уютным светом. Аберфорт кивнул на кресло, предлагая гостю сесть и сам уселся напротив, заняв свой высокий и не совсем удобный на вид стул.

– Что напугало тебя, Альбус? Слова старой шляпы? – требовательно спросил профессор ЗОТС.

– Нет, сэр, – ответил Альбус, поднимая невозможно зеленые глаза и спокойно выдерживая взгляд собеседника. Аберфорт смотрел на мальчика внимательно, изучающе, словно пытаясь заглянуть в его мысли. Но Альбус был уверен, что на легилименцию Аберфорт не решится.

– Старая шляпа выжила из ума, это все ерунда, – сказал Альбус и улыбнулся, – ведь правда? Профессор?

Аберфорт нахмурился и, резко поднявшись, подошел к окну.

– Не совсем, Альбус, – произнес он, не глядя на мальчика, – не совсем. Расскажи мне, что ты почувствовал. Это важно.

– Я… Темнота. Она накрыла меня. Я словно потерял сознание, но… мама… дракон, вот этот, – Альбус задрал рукав и протянул руку, показывая рисунок, – словно закрыл меня.. – тут он замолчал, так как был не в силах передать словами все то, что ощутил, выйдя из Большого зала.

– Джиневра защитила тебя. Что-то надвигается, Альбус, – тихо сказал профессор, – и я не вправе скрывать этого от тебя. Волшебный мир меняется. Неуловимо, незаметно для нас, но все-таки… Иди пока, мальчик. Иди, учись и, возможно, ты поймешь что-то, что поможет нам.

– Профессор… – потрясенно прошептал Альбус, – Зеркало Истины… оно всегда показывает то, что неизбежно?

– Нет. Не так. На это можно повлиять. Только не говори, что ты видел. Потому что пока об этом будущем знаешь только ты, и только ты можешь что-то предпринять, чтобы это будущее изменилось. Чем больше людей будут знать об этом, тем больше шансов, что это станет реальностью, понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Альбус, – я все понимаю. Но я… не смогу?.. – вопрос прозвучал, как просьба, как крик о помощи.

– Сможешь, Альбус Северус. Сможешь. Ведь Зеркала Истины больше нет, а значит ты – единственный, кто сможет что-то изменить.

Мне… всего четырнадцать. Что я могу?

– А разве от тебя сейчас что-то требуется? – удивился Дамблдор, снова усаживаясь на свой стул, стискивая узловатыми пальцами деревянные подлокотники.

– Учись, Альбус. Наслаждайся жизнью и молодостью, которая никогда больше не повторится. И помни, что свое будущее мы предопределяем сами. Иди, Альбус. Иди.

Профессор устало прикрыл глаза, словно собираясь вздремнуть. Альбус торопливо кивнул и покинул кабинет Аберфорта, решив пойти сразу в спальни, справедливо рассудив, что распределение уже закончилось.

В гостиной Слизерина царило оживление. Старшекурсники праздновали начало нового учебного года. Скорпиус Малфой сидел в кресле в углу, в нарочито небрежной позе, в руках – бокал на длинной изящной ножке, по-видимому, с вином. Он глядел на огонь в камине факультетской гостиной и не сразу заметил приближение Поттера.

Альбус присел на подлокотник и, бесцеремонно выхватив бокал из малфоевской руки, сделал большой глоток.

Скорпиус даже не шевельнулся, продолжая все так же смотреть на огонь.

– Ты все-таки поверил, – сказал он минуту спустя.

– Нет, – откликнулся Альбус, нервно раскачивая ногой.

– Ты считаешь, что что-то происходит.

– Нет.

– Ты просто решил выйти прогуляться? – вопросительно вздернутая бровь.

– Нет.

– Тогда какого дементора тебя понесло посреди распределения? – две вопросительно вздернутые брови и абсолютно спокойный тон, который не соответствовал сказанному.

– Не знаю, – пожал плечами Альбус и улыбнулся, – я не знаю. Но, знаешь, я почувствовал мамину защиту. Она и правда есть. И возможно, мама действительно меня спасла.

– Это хорошо. Хорошо, что ты осознаешь, что все было не зря. А сейчас заканчивай пустую болтовню и слезь с кресла – я хочу пойти спать.

– Пооотер, – протянул Чарли Нотт, – ты сегодня такой мрачный? Испугался предсказания? Или наконец-то понял, что ты – пустое место и без имени папочки ничего не значишь?

– Уймись, Нотт… – процедил Альбус сквозь зубы, – ты пьян, придурок, – добавил он, скривившись.

– Я уймусь, Поттер. Но и тебе лучше затихнуть. Скоро Турнир и там будет понятно, кто есть кто.

– Вот именно, Чарли, – улыбнулся Поттер, сдавливая бокал в своей руке. Тонкий хруст заставил всех в гостиной повернуться на резкий звук. Раздался звон осколков – бокал рассыпался в руках Поттера на части, осколки до крови ранили ладонь, и Альбус смотрел на кровь, стекающую по запястью, усмехаясь, наклонив голову набок...

***

– Турнир Четырех должен состояться, – твердо проговорила голова министра магии в камине директорского кабинета.

– Но не будет ли это большой ошибкой в свете всех этих событий… – возразила Минерва Макгонагалл, нервно постучав пальцами по столу.

– Каких событий, госпожа директор? – улыбнулся Персиваль Уизли.

– Ну как же.. «Пророк» писал…

– Не стоит так верить «Пророку», право, не стоит, – ответил новый министр магии, а после добровольной отставки Кингсли Шеклбота был избран именно Персиваль. Большую роль сыграла его репутация добропорядочного волшебника из чистокровной семьи, которая всегда лояльно относилась к маглам. К тому времени Перси уже неплохо поднялся по карьерной лестнице и сумел проявить себя.

– В волшебном мире не происходит ничего из ряда вон выходящего, – категорично заявил министр, – все под контролем аврората и Гарри Поттера. Вы же доверяете народному Герою, профессор?

– Доверяю. Вы правы. Хогвартс защищен, в его стенах студентам ничего не грозит. Турнир Четырех состоится.

– Это послевоенная традиция. И если вы не проведете Турнир – паники не избежать.

– Хорошо, – Макгонагалл тяжело вздыхает, осознaвая, что министр прав. Турнир и правда – мероприятие, которое не может быть отложено, ведь он проводится раз в пять лет между четырьмя факультетами Хогвартса, потому что Тремудрый Турнир был отменен очень давно по соображениям безопасности. Школа больше не принимает гостей.

– Турнир состоится. Кубок огня выберет претендентов на победу. До свидания, министр.

– До свидания, профессор.

***

Белая сова уселась на подоконник, демонстрируя гордую осанку, которой обладают только полярные породистые совы, и постучалась в стекло. Драко Малфой распахнул тяжелые створки, поморщившись от осеннего холодного ветра, ворвавшегося в комнату. Сова, возмущенно ухая, влетела в помещение и деликатно села на спинку стула, принимаясь чистить перья. Что поделать – гроза за окном не самое приятное, что может пережить почтовая сова в своей жизни.

– Что там у тебя… – пробормотал Драко, разматывая нитку, которой был привязан желтый пергамент к лапке, по-королевски ему протянутой. Развернув письмо, Малфой принялся за чтение. Прочитав первые строки, изменился в лице и опустился в кресло возле камина, как раз под портретом Северуса Снейпа, который как обычно, сидел на стуле и бесстрастно взирал на происходящее в комнате.

– Ты чем-то встревожен, Драко? – спросил Снейп.

– Вы обещали не нарушать мое личное пространство, профессор, – едко напомнил бывший ученик, пытаясь трансфигурировать перо, лежащее на столе, в сигарету. Перо превратилось в горку пепла. Драко оглядел плоды своих трудов и, яростно взмахнув палочкой, изничтожил остатки пера и трансфигурированный пепел, вызвав смешок за своей спиной, полный сарказма. Когда Малфой обернулся и посмотрел на портретную раму – она была пуста.

Он нервно походил по комнате, потом решительно шагнул в камин, четко проговорив:

– Гриммуалд-плейс, 12.

Глава 4. Раз...два...три...

В полумраке поттеровской гостиной было не разобрать лица человека, лежащего, повернувшись к стене,на диване.

Драко Малфой брезгливо отряхнулся, легким движением палочки зажег светильники в комнате и настороженно прислушался. Дыхание спящего было тяжелым, отрывистым, словно человек долго бежал или…

Драко одним прыжком подскочил к лежащему на диване и резко сдернул покрывало. То, что он увидел, ему совсем не понравилось.

Главный аврор, бледный как полотно, зажимал кровоточащую рану на плече. Малфой нахмурился и молча попытался отодвинуть руку. Поттер стиснул зубы, но пальцы от плеча убрал.

– Ты идиот, да? – зло спросил Драко, – почему до сих пор не в Мунго?

– Это… – Гарри затрясло от озноба, – Тедди.. я не могу… в Мунго…

– Тедди? Люпин?! Волчонок?! Дементор тебя сожри, Поттер, ты идиот в квадрате… волчья сущность вылезла-таки у племянничка… а как иначе… это же ясно было с самого начала… Стоп. Он что, тебя укусил?

– Да… да сделай уже что-нибудь! Больно.. – прохрипел Гарри и согнулся пополам, подогнув колени к подбородку.

– Что я могу сделать, придурок?! – заорал Драко, готовый завыть от безысходности. У него на руках умирал сам герой магического мира. А он ничего не мог сделать. Мало того, что умирал от банальной потери крови, так еще и инфицирован наверняка. Мозг начал работать лихорадочно быстро. Самому ему не справиться, нужны зелья, колдомедики и прочее… Приняв единственно верное решение, Драко сделал шаг к камину.

– Стоять, Малфой! – властный голос заставил замереть на полпути к цели. Главный аврор даже при смерти оставался тем, кто всегда контролирует ситуацию.

– Ну уж нет, – Малфой хищно улыбнулся, – и что ты мне сделаешь, Герой? Ты думаешь, мне хочется отвечать за бездействие, когда твою разложившуюся тушку будут соскребать вот с этого самого дивана? Я аппарировал из Хогвартса, а, значит, легко будет вычислить, что в момент твоего окочуривания я был здесь.

Гарри вдруг зашелся тяжелым булькающим смехом:

– Эгоист.. ты же за свою шкуру боишься.. за свою лощеную шкурку… звереныш… так оставь меня сдохнуть и аппаририруй из Хогвартса куда-нибудь еще, вряд ли будут так глубоко копать. Все же понятно… Крестник покусал своего крестного, и крестный благополучно отошел в мир иной… Не надо Мунго… слышишь, Драко… пусть Тед живет нормальной жизнью.. помоги ему… ты же можешь, ты же лучший зельевар в Европе, я знаю.. Снейп помогал Люпину, и ты помоги Теду, он хороший мальчик, просто так вышло.. он же не виноват… помоги…

– Да ты пребываешь в посттравматическом шоке, как я погляжу, – Драко подошел, неслышно ступая по светлому пушистому ковру, – ты что, правда решил, что я тебя тут подыхать брошу?… Скотина ты, Поттер. Скотиной был, скотиной и остаешься до сих пор.

Драко вздохнул и подошел к Поттеру, который, по всей видимости, уже лишился сознания. Малфой протянул руку к лицу Гарри и понял, что у него дрожат пальцы. Рассердившись на себя за проявление слабости, он уже уверенней прикоснулся к ране на плече. Поттер глухо застонал и сцепил зубы.

– ….! – емко высказался зельевар и быстро заговорил:

– Поттер, слушай сюда. Я знаю, что ты меня слышишь, сволочь гриффиндорская… я сейчас обратно в Хогвартс.. тихо, не дергайся, я – за зельями, а ты лежи тихо. До полного инфицирования у нас еще сутки, я надеюсь, что смогу за это время что-нибудь придумать… Сейчас главное – восстановить объем крови… Короче, лежи смирно, и, может, порадуешь еще детишек своим присутствием.

***

Альбус задумчиво смотрел на огромный позолоченный кубок в центре Большого Зала. Студентам дали три дня на то, чтобы взвесить все «за» и «против» и опустить пергаменты со своими именами в него. Турнир Четырех должен был вот-вот начаться и неудивительно, что вокруг Кубка царило оживление.

Лили стояла в стороне, мрачная и насупившаяся, потому что она не училась еще на четвертом курсе, а значит, не могла участвовать. И вряд ли сможет, потому что через пять лет она закончит Хогвартс. «Ну не повезло вам с Хью, что теперь, да и зачем вам вообще это надо?» – философски рассуждала Роза. Она не бросала свое имя в Кубок огня, она не собиралась ничего никому доказывать. Роза Уизли, умница и отличница, просто хотела, чтобы все были счастливы, и никто не ссорился.

Альбус принял решение не участвовать, как и обещал Джеймсу, но, увидев старшего брата у Кубка, довольного, улыбающегося, явно чувствующего себя победителем, мрачно поинтересовался у Скорпиуса:

– У тебя есть пергамент?

– Хм… Поттер, – протянул Скорпиус в привычной манере, – ты, никак, решил осчастливить факультет своим участием?

– Именно, Малфой, – в тон ему ответил Поттер и требовательно протянул руку. Торопливо нацарапав на листке свои инициалы, Альбус решительно подошел к Кубку огня.

– Ты же обещал… – его запястье сжали пальцы брата.

– Я передумал, – усмехнулся Альбус и точным броском зашвырнул пергамент в Кубок.

– Ты… – Джеймс сжал кулаки и сделал угрожающий шаг по направлению к Альбусу.

– Я! – еще раз усмехнулся младший Поттер и спокойно пошел обратно к своему столу.

– А ты? – спросил он Скорпиуса, который, улыбаясь, взирал на происходящее и с одобрением пожал руку Альбуса.

– А я еще в первый день кинул, – ответил Скорпиус, отворачиваясь.

– Кинул?.. – непонимающе переспросил Альбус, – кинул... – повторил он, – а мне не сказал.

Скорпиус Малфой ничего ему не сказал о том, что тоже будет участвовать в Турнире Четырех. Это было… обидно? Да нет же, они раньше уже все обговорили – обижаться здесь не на что… но что же тогда так саднит в груди, почему едкая горечь заполняет душу? Почему хочется пойти и достать пергамент обратно, забиться в какой-нибудь угол и сделать вид, что ничего не случилось, и эта борьба его не интересует.

– Не сказал, потому что каждый решает сам, Ал, – спокойно возразил Скорпиус в ответ на тяжелый взгляд Альбуса Поттера, – каждый сам решает, принимать участие в Турнире или нет. И я свое решение принял сразу, а ты долго колебался из-за какого-то странного договора с братом. Я не знаю, что этот злобный тролль задумал на этот раз, но мне не нравится, как он на тебя смотрит, будь он хоть трижды твоим родным братом…

– Вот именно, Малфой, – с достоинством проговорил Альбус, – Джим – мой брат, может, он не всегда правильно ведет себя, но все же я ему доверяю.

– А мне? – тихо спросил Скорпиус, – ты доверяешь мне? Я вижу, как он смотрит, Ал. Это зависть, понимаешь, это зависть в самом гнусном ее проявлении, Джеймсу нельзя доверять. Он сделает все, чтобы ты был вне игры – это очевидно.

– А может, это ты завидуешь? – вдруг спросил Альбус и усмехнулся, – может, это ты завидуешь, Скорпиус Гиперион Малфой, а на самом-то деле Джеймс просто хочет помочь? Волнуется за меня, например? Тебе не приходило в голову, что кто-то может волноваться за близких? Хотя… В вашей семье это не принято, так?