Текст книги "Максим (СИ)"

Автор книги: Леонида Подвойская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 6

–Когда помашемся? – поинтересовался первым делом Кот. Ссора была давняя и пустяковая. Возможно, Максим в своем сарказме был тогда и неправ. Но извиняться? Думалось – забудется. Не забылось.

– Послушай, – примирительным тоном начал Максим…

– Головка ослабла? Это мы слышали. А как насчет всего остального? Если что – ты не скрывай, мы этих, памперсов, живо прикупим.

Таким злым Макс не видел Котова давно. Что– то произошло. Какая– то новая злость, прямо ненависть какая– то.

– Ну, хорошо. Когда скажешь.

– На большой перемене.

– После уроков.

– А чего откладывать? Не успеешь за памперсами? Ну, мы зашлем кого-нибудь.

– Судя по карканью, махаться будем серьезно. Или хочешь, чтобы преподы нас растягивали?

– Думаю, я за перемену отправлю тебя отдыхать дальше. Ну да ладно. Ждал долго, подожду еще.

– Ждал. Чего же ты ждал? Надо было в больницу и зарулить. К лежачему. Ишь, осмелел сейчас. Ничего, кот помойный, получишь.

Они схватились за грудки и если бы не звонок, разборка началась бы немедленно. Оба петуха вернулись за свои парты, время от времени убивая противника взглядом.

– Здравствуйте, садитесь, – односложно поприветствовала вставших подростков учительница математики – "Стервоза" Ирина Сергеевна. Ее не любили ученики, и она платила им тем же. Еще довольно молодая и очень симпатичная, даже по меркам пятнадцатилетних максималистов, она казалась им черствым представителем преподавательского племени. Из тех, кого никогда не называли учителями и тем более, педагогами. Такие преподаватели сразу зачисляются в противники, и с ними с переменным успехом ведется упорная битва за незнания. Ни интереса, ни уважения, ни, тем более, – любви к своему предмету они привить не могут и не собираются. Они чувствуют отношение к ним ребят и рано или поздно отвечают им взаимностью – если не ненавистью, то упорной неприязнью. И особенно к тем, кого подсознательно невзлюбили. К таким, увы, относился и Максим Белый.

– Сегодня в порядке подготовки к экзаменам мы повторим с вами некоторые темы и порешаем наиболее сложные задачи, сообщила Ирина Сергеевна. – Дежурный, кого нет? – впервые оторвала голову от журнала математичка.

– О, Белый вернулся!– радостно воскликнула она. – Наслышана, наслышана. И о тебе, и об отце.

– Причем здесь отец? – вспыхнул Макс.

– К доске, Белый, к доске.

– Но Ирина Сергеевна, он сегодня первый день. Давайте уж я,– предложил себя в жертву Сергей.

– Ты, Огоньков свою пару успеешь получить. Сиди, борец за справедливость. Я же сказала – будем повторять. Вот такое повторение крайне полезно. Каждому. Ты сам как думаешь? – обратилась она с риторическим вопросом к уже вышедшему к доске ученику.

– Не знаю, – пожал плечами подросток. – Это, как таблицу умножения повторять. Полезно, но нудно.

– Ладно, не будем спорить. Посмотрим, что полезно и что нудно. Это кто там? – обратилась она на хрюкающий звук. Это, предвкушая необычную забаву, фыркнула кое-что уже видевшая Татьяна.

– Итак, запишем условия задачи под номером… или нет. – Она посмотрела на безмятежную жертву и, почувствовав какой-то подвох, изменила свои планы.

– Записывайте, а ты пока отойди, пожалуйста – и Стервоза, сверяясь с конспектом, вывела довольно длинное заковыристое уравнение.

– Приступим, – скомандовала экзекуторша. А ты, Белый, пожалуйста, решай у доски.

– Но так нечестно! – взвилась сидевшая на передней парте Кнопка – самая младшая и самая маленькая из девчат, безнадежно и безответно влюбленная в Максима. – Белый только пришел. Мы при нем месяц назад таких уравнений не решали.

– Если он хорошо помнит предыдущую тематику, то сможет решить и это. В математике все последовательно вытекает одно из другого, – с деланным спокойствием холодно ответила Стервоза. – А по поводу честности… Белый освобожден от экзаменов. Это вам известно. И получит среднюю оценку по итогам года и четверти. Поэтому будет как раз справедливо, если ему придётся, все-таки, стараться, как и вам. У нас нет и не будет скидок и поблажек сыновьям Героев.

– Что-то Герои ей не по душе. Вот заело, – намеренно громким шепотом прокомментировал это заявление все тот же Сергей.

– Встань. И выйди из класса, – вспыхнув, отреагировала учительница. И дневник на стол.

– Пожалуйста. И напишите, что Вам не нравятся Герои. Не какие-то, литературные, а настоящие.

– Сядь и не пори глупостей, – поняв, что сказанула лишнее, примирительно повелела молодая женщина. – Ну, с чего думаешь начать, – перевела она взгляд на доску.

– Постой. Это что?

– Это ответ – стараясь выглядеть равнодушным, ответил Максим.

– Ответ, ответ, – ошарашено пробормотала учительница, заглянув в конспект. – Но откуда он у тебя?

– Решил.

– Как? Где… где решение.

– В уме…

– Мал еще издеваться. Что за выходки? Подсмотрел, пока дружок твой меня отвлекал? – нашла она приемлемую разгадку.

– Но честное слово…

– Еще и врать вздумал? Цирк устаивать? Будет тебе цирк. До самых каникул. Будет тебе средняя.

– Но Ирина Сергеевна! Дайте еще задачу, проверьте.

– Хорошо, отойди, – не доверяя никому и чуть заглядывая в конспект, она начертала еще более заковыристое уравнение.

– Ну, решай.

Ученик провел взглядом по выстроившимся радам букв и цифр, смешно нахмурил не знающий морщин лоб.

– Скобка вот эта точно здесь? – спросил он.

Учительница заглянула в конспект и, вспыхнув, молча переставила злосчастную скобку.

– Тогда вот так, – Макс взял мел и вывел краткую формулу. Преподавательница уже знала ответ, но еще раз сверилась с конспектом и невольно кивнула головой. В классе захихикали. Действительно, начинался какой– то непонятный цирк.

– Еще, – предложила учительница.

– Давайте, – согласился ученик.

– Еще, – послышалось через несколько минут.

– Давайте.

– Еще…

– Как в очко дуются. Словно прикуп берут. "Еще, еще" – уже давно перебор, – сдерзил Максимов друг. Он понял, что сейчас можно, что укрощение строптивой на конечной стадии, и кроме дрессировщика она никого растерзать уже не в состоянии.

– Действительно, мы увлеклись, – пришла в себя Ирина Сергеевна. – Конечно, фокус очень забавный. Очень, – повторила она, собираясь с мыслями. – Но как ты понимаешь, задач ты не решил.

– То есть, как, не решил? – прикинулся обиженным Макс, посмотрев на Татьяну. Повторялась та же история.

– Ты должен привести решение, а не ответ. А вот решения я не вижу.

– Ни в одной задаче не написано "приведите решение", написано " решите" или "преобразуйте", повторил свою аргументацию юноша.

– Это так. Но, всё-таки, скажем, в целях помощи твоим одноклассникам, а заодно и для проверки правильности решения, я порошу тебя привести решение ну хотя бы, вот такой задачи – и учительница вывела новое трехэтажное уравнение. – Постарайся до конца урока.

– Если скобки стоят правильно – вновь съязвил со своей парты Сергей. Остальные сочувственно захихикали.

– С тобой у нас отдельная песня.

– Вот сначала ответ, – вывел краткую формулу ученик.

– Мог бы и не утруждать себя. В правильности ответов мы уже убедились. Непонятно, как они получаются. В чем сегодня фокус?

Максим не обижался. Он ранее применял столько уловок и проявлял такую изворотливость в передирании классных, домашних и контрольных работ, что вполне понимал недоумение своей соперницы. Он, стараясь притормозить бегущую строку, быстро выводил преобразования, которые последовательно проявлялись в его сознании.

– И, наконец, вот так, – подвел он итог, вновь выводя ответ. Восцарилась тишина. Одни смотрели на учительницу, другие, кандидатки в медалистки, поспешно переписывали формулы с доски в тетрадь, третьи, не въезжая в происходящее, пялились на нового вундеркинда. Ирина Сергеевна заворожено смотрела на доску. Да, она не любила учеников, не любила эту школу, не любила этот гарнизон. Но она обожала, боготворила математику. И то, что она видела сейчас на доске, было если не целой мелодией, то аккордом какой-то захватывающей, упоительной музыки. Аккордом, который не то подобрал, не то сочинил, не то украл у настоящего композитора вот эта бездарь. Учительница вскочила, бросилась к доске, мазнула тряпкой по решению и выскочила из класса.

– Ну, ты молоток, – восхищенно отреагировал Сергей. Здорово нашей фифе нос утер.

– Максим, я не совсем успела в последнем преобразовании, а тут она стерла – обратилась к проходящему мимо ее парты победителю Кнопка.– Подскажи…

Звонок оборвал математические искусы. Торжествующая весна звала на волю – благо двухэтажная школа позволяла, почти не затрачивая драгоценного времени, вырываться на школьный двор каждую перемену. Конечно, на этот раз гвоздем программы был Максим.

– В чем фишка? – допытывались одноклассники.

– Просто Сергей конспект у Стервозы сдул, и решения мне по рации диктовал, – хохмил Макс.

– Ну да, микрофон в ручке, а динамик прямо в доске. Не видели, как он к доске прислонялся? – подыгрывал Сергей.

– Не видевшие этого фокуса наяву ребята соседних классов разнесли новость о новой хохме этого дуэта. Впрочем, наиболее трезвомыслящие сомневались. Слишком уж "Операцией Ы" попахивало. Но какие все-таки короткие весенние перемены!

На следующий урок – геометрии Стервоза пришла с неожиданным гостем – директором школы. Класс затих. Большая, грузная женщина отличалась строгостью, несгибаемыми принципами школьного поведения, но в тоже время добротой и любовью к детям. Ученики чувствовали это, уважали свою "директрису", гордились своей "Григ" и тоже ее любили – в той степени, в которой школьник вообще может любить своего директора школы.

Садитесь-садитесь, – пробурчала Инесса Григорьевна, пробираясь по тесному для нее проходу на камчатку. Там она села на пустующую парту прогуливающего математику Нечипора, и, по словам наблюдавших за ней исподтишка соседей, "стала ждать разворота событий".

– Что же, продолжим, – словно ничего не случилось, обратилась к классу преподаватель. Сегодня мы повторяем пройденное. Белый, так как тебе это особенно необходимо, будем вспоминать вместе. У доски. Иди сюда, пожалуйста.

Присутствие директора не давало возможности возмущаться этой экзекуцией. Да и без её ведома вряд ли посмела учительница такое самоволие.

– Посмотрим, не прорежется ли у тебя талант и к геометрии, – все-таки сыронизировала она. – Давай попробуем решить вот эту задачу, – Ирина Сергеевна протянула отдельный листок.

– Выдрала из конспекта заранее. Без решения, – догадались многие.

Максим вновь пожал плечами и начал вычерчивать пирамиду. Когда же он закончил чертеж, он под ним также молча написал цифровую комбинацию.

– Ответ, – однозначно сообщил он.

– Ну вот опять, – пожаловалась директрисе учительница. На этот раз пожала плечами Инесса Григорьевна.

– Попробуй решить вот это, – предложила она, протягивая какой– то лист из своего конспекта. И не рисуй. Это, я вижу, у тебя больше времени отнимает, чем решение. Давай, думай.

– Уже подумал, улыбнулся Макс. – Пятнадцать.

Верно. Но это для старшего класса. Экзаменационная. На основе теоремы, которую вы не проходили.

– Я же говорю, здесь какой– то фокус, – вмешалась учительница.

– Подожди – отмахнулась от нее Грин. Что скажешь? – спросила она Ученика.

– Я просто прочитал весь учебник.

– Прочитал, фыркнула учительница. Я же говорю Вам, Инесса Григорьевна, что он паясничает.

– Да помолчите Вы! Прочитать мало. Мало даже запомнить. Надо понять. Вот саму теорему ты доказать можешь?

– Да это же аксиома. Разве ее надо доказывать?

– Она подлежит доказыванию при необходимости.

– Но Инесса Григорьевна, разве надо доказывать девятью девять?

– Нет, но при необходимости можно выстроить девять столбиков по девять зарубок и посчитать. А можно…

Понял. Извините. Вы, конечно правы. Можно, я попробую доказать?

– Дерзайте, молодой человек. Мы подождем. И вы ребята подумайте. Ничего, что это для старших. Надо иногда пытаться… Она замолчала, глядя на то, что появлялось на доске. Ее младшая коллега тоже молчала и лихорадочно переписывала символы в конспект.

– Все, – Максим отошел.

– Что же, надо признать, скромненько и со вкусом. Нетрадиционно, но предельно рационально и логично. Талантливо, в конце концов. Где ты это вычитал?

– Честное слово, только что…

– Ладно – ладно, Лобачевский, – потрепала его по вихрам директорша. – Похвались. А мне потом по секрету шепнешь. А то и мы отстаем без новых публикаций. Ну что же, продолжайте. А ты пока особо не напрягайся больше, вундеркинд. – До свидания, – обратилась она уже ко всем и больше чем всегда, ссутулившись, вышла из класса.

– Сидеть тихо. Я на минутку – выскочила вслед незадачливая учительница.

"Минутка" затянулась, и класс загудел, обсуждая новую сенсацию. Что это не хохма, а что-то из ряда вон выходящее, стало понятно всем. Максим пока пытался отшутиться тем, что после сотрясения мозги набекрень, вот они и считают, как калькулятор.

Наконец, пришла красная и опасно злая математичка. Какой разговор у них состоялся с директоршей, она не рассказала, кивком головы показав Максу на место за партой.

– Сейчас новая задача. Для всех, кроме Белого. Ему индивидуальное задание. Коль скоро ваши задачи ему решать очень просто, а значит, скучно, Инесса Григорьевна попросила его попробовать решить другие, посложнее. Только она еще очень просила, если решишь, привести не только ответ, но и решение. Вот, передайте. А мы разберем решение типовой задачи, предлагаемой на экзаменах.

С этими словами побежденная, но не сломленная противница, встав у доски, начала вычерчивать очередную, осточертевшую всем пирамиду.

– Какая все-таки гадость, – возмущенно думал Максим, глядя ей в спину. Ни одного доброго слова. "Директор передала"… Ну я тебе сейчас покажу. Он, наконец, решился и как в прошлый раз Рыжика, мысленно погладил молодую женщину. Только не по спине, а по симпатичным впадинкам под стройными розовенькими коленками. Едва он успел ощутить тепло и нежность кожи в этих местах, как учительница уронила мел, подпрыгнула и резко обернулась. Наверняка решила, что кто-то подкрался – решил он.

– Смотри, ее кто-то укусил, – прошептал, глупо улыбаясь, Сергей.

– Вон из класса! – взвизгнула Стервоза, увидев эту улыбку.

– Опять вон. Но за что?

– Сам знаешь. И дневник на стол.

– Нет с собой дневника. Дома забыл, – привычно пробубнил ученик, хлопая дверью.

Теперь Максим просто обязан был продолжить. Чтобы наказать учительку и реабилитировать друга. И, кроме того…, ему было неловко признаться самому себе, но ему понравилось. Дождавшись, когда обладательница соблазнительных ног вновь взялась за задачу, он вновь коснулся мыслью запретных мест – только теперь повыше, по самому срезу платья. И вновь учительница шарахнулась в сторону, на этот раз, хватаясь за подол и приседая. Ей явно показалось, что кто-то пытается задрать ее юбку. Класс насторожился, не понимая, что же происходит. Но с учетом солидарности с изгнанным товарищем, многие захихикали.

– Кто это сделал? Признавайтесь сразу, иначе будет очень плохо.

– Но что? – робко спросил кто– то.

– Кто сделал – знает, – она села за стол, вроде как случайно положила руки на платье и стала осматривать класс. Ведь действительно, как? Немного успокоившись, она, тем не менее, больше доске не подходила, решив завершить урок заполнением журнала.

– Решайте самостоятельно, – заявила она. Но журнал вскоре пришлось отложить. Она вновь вскочила, осмотрелась, затем осторожно села, явно прислушиваясь к своим ощущениям. Максим, глядя в тетрадь с уже решенными задачами, тоже прислушивался к своим ощущениям. Кожа на ногах, особенно выше коленок, была мягкой и бархатистой. Он чувствовал, как страшно они напряглись от неведомых прикосновений. Поняв, что достаточно проучил мучительницу, Максим решил оставить эти опыты. И звонок прозвучал вовремя, освободив его от искушения ощутить еще что-нибудь.

– Урок окончен, все свободны. Белый, тебе придется остаться.

Страшно покраснев, Максим подошел к всё еще сидевшей учительнице. – Как она догадалась? – стал впадать в тихую панику он.

– Директор школы попросила меня позаниматься с тобой самостоятельно. В порядке подготовки к олимпиадам и проверки действительного уровня твоих знаний. Поэтому я попрошу тебя прийти сегодня вечером ко мне. Ну, часов в семь. Идет?

– Конечно! – отлегло от сердца у нашкодившего подростка.

– А что конечно? Чему радуешься? Других дел нет? У меня есть. Но коль скоро сама Инесса Григорьевна… понимаешь?

– Конечно.

– Заладил, – вздохнула молодая женщина. Ну ладно, в общем договорились. До свидания.

В это время в класс ворвался Сергей – ему еще предстояло передрать домашнюю по физике.

– Что она от тебя хотела?

– Домой приглашает. Позаниматься.

– Вот это да! – восхищенно прошептал дружок. Сподобился! Ну, ты не теряйся там.

– Да нет. Директорша приказала. К олимпиаде готовиться.

– Сам высунулся. Но ты все равно там не теряйся.

– Да ладно тебе.

– А чё, пора. Может, она только этого и хочет. Глядишь, и террор прекратится.

И на следующих уроках Серый шепотом предлагал то одни, то другие планы завоевания учительницы. В отличие от первых двух занятий, появление Максима встречалось учителями сдержанно, но доброжелательно. Они, видимо, уже были наслышаны о его неожиданных талантах, но к их предметам это не относилось, да и вообще… Так что уроки прошли своим чередом, без потрясений.

Глава 7

Полковой стадион располагался на месте дореволюционного ипподрома и еще с тех пор на месте лошадиных стойл, где теперь находились деревянные лавки, прорастали порой шампиньоны. В детстве Максим с друзьями обожал ковырять в земле полочкой и вытаскивать еще только взбугрившие почву ароматные грибки. На жарёху порой хватало. А в остальном – обычный армейский стадион: беговая дорожка, обшарпанные ворота внутри, вытоптанная трава, яма для прыжков в длину и турники. Но в школе не было и такого, а утоптанная площадка с корзинами для баскетбола не давала возможности развернуться физруку. Да и порядком подросшим воспитанникам тоже. Поэтому уже сложилась традиция – всевозможные нормы, бег, прыжки, метания сдавались старшими классами здесь – почти в настоящей спортивной обстановке.

"Физра" была последней, и Макс, хотя и освобожденный от этой канители с нормативами, пошел вместе с одноклассниками. По пути. Кроме того, следовало до конца решить с поединком.

– Так как нормативы приходилось всё-таки сдавать, отговорок типа "забыл форму" сегодня не было и пока кто в шутку, а кто всерьез занимались физической культурой, Максим вспомнил детство и вскоре отыскал несколько изумительно пахнущих шампиньонов.

– Эй, грибник, иди к нам – позвала его вдруг Танька.

– Может, прыгнешь? Пролетишься, как в детстве? На рекорд?

– А если надо, собаку мы мигом найдем – добавил Кот, и его команда радостно заржала.

"Рассказала. Все рассказала. При всех" – Краска стыда ударила в лицо юноше. Стыда и гнева. Ему то казалось! А она… да еще при этом…!

– Хорошо, на спор – почти выкрикнул он.

– Пари, на что?

– Если я прыгаю…, Сергей, сколько сейчас рекорд?

– По-моему, девять ноль один.

– Нет, подожди, Бимон же сиганул на восемь девяносто.

– А через тридцать лет его побили.

– Но точно, больше, чем у Бимона?

– Мальчики, о чем спор? О десяти сантиметрах? Да ладно, пусть прыгнет, как Бимон.

– Но так прыгало только три человека на планете.

– Максим будет четвертым. С учетом его способностей в детстве, а? Ладно, – великодушно уступила девушка. Пусть повторит свои детские достижения. Прыгнет на восемь…

– И ты меня поцелуешь. При всех, – вдруг вырвалось у Макса.

– Идет, порозовев, согласилась спорщица. А если не допрыгнешь, то…

– Я целую тебя – попытался перевести на шутку спорщик.

– Беспроигрышная лотерея? Прыгнет он или не прыгнет, они все равно целуются – вмешался вдруг Кот. – Ну, нет. Предлагаю; не допрыгнешь, она целует меня. В губы.

– Ты хоть зубы сегодня чистил, – рванулся к нему Сергей.

– Отстань, холуй – оттолкнул его Котов. – Нарвешься.

– Он мой, Серый. Деремся сегодня, здесь. При всех желающих.

– А потом, если уцелеешь, еще огребешь от меня за "холуя".

– Напугали… Так ты пари принимаешь?

– Не от меня зависит.

– Интересная мысль, начала кокетничать девушка. Принимается. Будешь впредь меньше спорить.

– Ну, хорошо. Замеряйте.

– Ты прыгни, а мы померяем.

– Ну нет. Бимон, так Бимон. Отметочку мне, флажок, докуда прыгнуть.

На зов от турника пришел физрук, который на просьбу отмерять восемь метров и восемь метров девяносто сантиметров, только покачал головой.

– С восемью метрами не здесь прыгать. На чемпионатах на пьедесталах стоять. Что за блажь? – ворчал он, прикладывая рулетку. Оказалось, что яма на такое расстояние не рассчитана.

– Перенесем доску, – предложил Максим. Чтобы эта длина приходилась на центр ямы.

– Глупости, как ты ее перенесешь?

– Ладно, просто отметим место, откуда прыгать.

Когда все было готово, от реального расстояния захватило дух.

– Да, это действительно полеты, а не прыжки. Дохлый номер. Давай, подворачивай ногу при разминке или разбеге. Иначе хана, – шепотом посоветовал верный Серега.

– Прыгну! – коротко отрезал Максим. Он вдруг почувствовал – прыгнет! Уже внутри появилась волна, пока что плавно приподнимающая его вверх и словно нехотя опуская обратно. Оставалось только придержать ее до нужного момента, а затем отпустить.

– Вот что, попросил он все того же Сергея. Мне бы кроссовки. И форму. Не так же, всё-таки.

– Мы мигом, – и они рванули в соседнюю казарму.

Когда Макс вышел в форме Сергея, уже все убедились – подрос. Спортивная одежда только недавно бывшего на голову выше друга была теперь впору.

– Ну, принарядился, пора. Родина ждет рекордов, а я чего-то другого, – проявил нетерпение Кот.

– Николай Николаевич, а результат вы мне в ведомости поставите?

– На сколько прыгнешь, столько и поставлю. Это можешь не сомневаться. Ну, давай, заканчивай эту бодягу. Урок срываешь. Смотри, что творится.

И действительно, весь класс собрался у ямы. Кроме того, уже появились и зеваки из возвращающихся домой школьников и нескольких шедших с обеда офицеров. Постоянно таскающий с собой фотоаппарат Ванька Погорельцев приготовился снимать.

– Во– во! Одобрил Котов. Ты, главное, потом сними.

Максим уже не слышал. Отойдя на расстояние разбега (бежать до пика волны, когда поднимет – прыгать!), он, закрыв глаза, погрузился в себя, ощущая что-то еще более новое и необычное. Если исцелявшие лучи были частью какой – то его силы, то подкатывающая волна была им самим. Всем им! Это она – его новая сущность и она управляет телом, а не наоборот! Вот она вновь приподнимает эту оболочку. Вот она крепнет, она поднимается гигантской цунами, вон ее гребень, и она несется, несется. Это я – цунами! Это я несусь! И он рванулся. На месте нарисованной толчковой доски он упруго оторвался от земли… Это были мгновенья полета, мгновенья радости абсолютной свободы, радости единения с небом.

Но волна разбилась на брызги и осторожно вернула его к реальности – в заполненную грязноватым песком яму.

Юноша поднялся и, отряхнув песок, посмотрел на свой след. Стояла тишина. И в этот момент второй волной накатила боль. Силясь не застонать и не скривиться, рекордсмен отошел от ямы и сел на скамейку.

– Нука-нука, – пришел в себя один из офицеров. – Рулетку, пожалуйста.

– Мы уже замеряли до флажков. Осталось только сплюсовать, – объяснил кто-то.

– Что тут плюсовать? Весь прыжок мерить надо. Да вы понимаете, что он сделал? – захлебывался мужчина, раскручивая блестящую ленту. Потом замолчал и он.

– Сколько? – сквозь боль поинтересовался Макс.

– Но так не бывает…

– Да сколько же? У нас спор.

– Восемь девяносто.

– Эх, десяти сантиметров не хватило для ровного счета – посочувствовала одна из девчат, далекая от мирового спорта.

– Так у нас не прыгают. Это гипноз какой-то

– Но я заснял! Весь прыжок заснял! – возмущенно закричал Ванятка. Какой гипноз в аппарате? Вот бежит, а вот летит. Аж светится!

– Записывайте, Николай Николаевич.

– Если я запишу такое, меня завтра с работы выгонят. За пьянку. Ты мне лучше скажи, ты давно вот так?

– Э нет, вы подождите. Слушай, парень, как твоя фамилия, – ввязался офицер, оттесняя физрука.

– Белый он, с готовностью ответили соратники рекордсмена.

– Сын нашего Белого? – даже здорово! Вот что, скажи отцу, что ему следует явиться, и непременно с тобой завтра же, к подполковнику Лобешко. Запомнишь? Хотя я лучше запишу. Это же надо! Такой самородок… – вырвалось у него.

– Самородок, да не ваш, – вдруг окрысился физрук. – Ишь, на готовенькое.

– Ах, это вы его отметили, приветили и натренировали. В яме с нарисованной доской.

– В вашей яме. Он наш и не перехватите.

– Отойдем, – они отошли и горячее заспорили.

– Предлагаю поделить – вполголоса предложил им потрясенный, но еще более озлобленный Кот. Ножовкой пополам. Как в цирке.

– Молчи, дурак, – вступилась Кнопка.

– А что, огребет наш чемпион за такой прыжок тысяч сто баксов, приедет и начнет вспоминать – эта со мной целовалась – на тебе десять кусков, эта за меня заступалась – на тебе пяток, эта со мной… гм, гм – забирай все, я еще прыгну.

– Деремся сейчас же. Только на серьез.

– Вот дяди уйдут, и начнем.

Как раз к этому времени красный как отваренная свекла Николай Николаевич объявил, что урок окончен и помчался со стадиона прочь.

– Во, побежал рапортовать о выдающемся прыгуне современности, – съязвил Кот вдогонку. Ладно, ребята, у нас еще дела. По домам.

Однако ребята не расходились. Сегодняшний день принес несколько сюрпризов и обещал еще одно зрелище. Дело в том, что раньше Кот был выше и мощнее. Теперь он остался только мощнее. Хулиганистый, похоже, от рождения, он чем-то примагничивал к себе одноклассников. Максим был мягче, явно добрее и спокойнее. Хотя в последнем показателе он в текущем году явно подрастерял.

– Тестерон прет, – вздыхала, классная руководительница, записывая очередное замечание в красном от них дневнике. Как и следовало ожидать, две группировки, две команды, в конце концов, сцепились. Затем наступило перемирие, во время которого каждый из лидеров пытался уколоть другого. Сейчас, по непонятной причине Кот этот порядок нарушил. Что-то случилось за время болезни. Но что, Максим пока не мог понять. А сейчас и не пытался. Боль затихающими толчками уходила, но теперь навалилась слабость. Но надо было вступать в бой. Как бы то ни было, никаких отговорок никто бы не принял. И не понял.

Подросток, тяжело вздохнув, поднялся со скамейки.

–Где? – поинтересовался он.

– Вон там, – мотнул головой противник.

Судя по всему, он давно присмотрел этот заросший со всех сторон кустами пятачок на окраине стадиона.

Они встали в классическую для всех дерущихся петухов стойку. Макс хотел, было, применить "классику", но, увидев вольно опущенные руки противника, решил, что это будет как-то трусливо.

Некоторое время они примеривались. Затем Кот сделал выпад, целя кулаком в подбородок соперника. И… и время забуксовало! Это было смешно и удивительно – смотреть, как плавно, словно в замедленной съемке, движется тебе навстречу чужой кулак. Когда эта лапа с неумело сжатыми веснушчатыми пальцами уже приближалась к его лицу, Макс совсем немного шевельнул головой, и кулак все так же медленно двинулся в пустоту. Не понимая происходящего, юноша протянул к сопернику свою руку. Она двигалась нормально, без фокусов с замедлением. И пока Кот тянул свой кулак обратно, Максим, хохмы ради, потрогал его за нос, затем обернулся к зрителям. Судя по их плавным движениям, и они находились в режиме "замедленной съемки". Пока обозлившийся враг пытался провести сильнейший боковой удар в висок, а Максим приседал под плавно двигающийся кулак, затем – под второй, он понял – "необычайный ускоритель". Был такой дурашливый рассказ у Герберта Уэллса. То есть – не замедляется время у всех. Просто у одного ускоряются реакции. Почему? Черт его знает, почему. Надо этим просто воспользоваться. И опустив руки, подросток начал дурачиться – щипать бившегося на серьезе соперника за нос, расстегивать пуговицы рубашки, подставлять физиономию под самый удар и уклоняться в последний момент, когда костяшки пальцев уже касались кожи. Это было упоительно, но, вскоре понял Максим, – и утомительно. Не понимая, что происходит, слыша оскорбительный смех зрителей, Котов уже всем своим мощным телом кинулся на недосягаемого врага. Дождавшись первого прикосновения этого ревущего тепловозика, Белый резко отклонился, и соперник загремел куда– то в кусты. Оттуда он выскочил в колючках, красный от позора. Собравшиеся зеваки сначала засмеялись, затем примолкли. В руке Кота была зажата арматурина. Дальше события быстро приблизились к развязке. Потерявший от злобы и унижения всякое здравомыслие, подросток так быстро кинулся на Макса и так быстро нанес удар, что никто из присутствующих не успел ему помешать. Только взвизгнуло несколько оставшихся на драку одноклассниц, да подался вперед все тот же офицер, незаметно присоединившийся к болельщикам.

Но " быстро" было для всех, кроме Котиного соперника. Для него все окружающее продолжало течь в плавной замедленной съемке. Вот только железный прут поднялся и опустился немного быстрее. Это, однако, не помешало Максиму без труда уклониться от железяки, и, наконец, ударить соперника. Возмущенный подлостью Кота, он нанес удар, куда планировал ранее – в печень, чтобы отбить дуэлянту всякую охоту драться дальше и не очень его травмировать. Но ударил несколько сильнее, чем думал ранее – сказалось негодование таким нарушением неписаных правил. От удара нападавшего снесло в кусты вместе с его зловещим орудием. Странный бой закончился, время вдруг вновь вернулось к своей обычной скорости. Котовы друзья кинулись к своему коноводу, остальные обступили Белого.

–Ну, ты даешь! – хлопнул победителя по плечу Сергей. Это как в кино. Слушай, устрой меня к вам в секцию?

– У меня фотки мировые получились! Хоть сейчас в журнал! – восторгался Погорельцев.

– А ведь и убить мог. Когда с арматурой… Подло это – прокомментировал Пенчо.

Максим молчал, вытирая обильный пот. – Как он там? – заволновался победитель о силе своего удара, когда поверженного подростка вытащили из кустов. Тот был бледен, выпучив глаза, глотал широко открытым ртом воздух и не мог самостоятельно стоять на ногах.

– Очухается, – решил Сергей. А счета не требуется. В этом бою нокаутом победил Белый! – сообщил он, подняв руку друга. Но аплодисментов не последовало. Все испуганно молчали, так как на плечо победителю легла твердая мужская рука. Обернувшись, Макс увидел того же офицера, который уже вызывал его с отцом на завтра.

– Тааак – протянул он.

– Ну так он же с арматурой, – начал оправдываться Макс.

– Видел, все видел. И все равно, надо осторожней. Мог и покалечить.