Текст книги "Мир ведьмаков"

Автор книги: Леонид Кудрявцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Какой? – спросил он.

– Ты умеешь видеть продолжительность жизни. Скажи, сколько мне осталось?

Он устало усмехнулся.

– Нет, этот номер не пройдет.

– Много или мало? – настаивала она. – Если много – значит, я могу смело отправляться с тобой в путь. Ответь.

– Много, – сказал он. – И так же много у твоего сына, будь уверена. Однако это ничего не доказывает. Девяносто процентов и десять. Всегда есть возможность ошибки, и я не хочу рисковать даже на десять процентов. Ты можешь так рискнуть своим сыном? И не является ли длина ваших жизней указанием на то, что вы останетесь здесь?

– А если мы все-таки пойдем с тобой и, как только отъедем от города, ты посмотришь на наши жизни? Если они уменьшатся, то мы тотчас вернемся в город?

– Вероятность ошибки, – напомнил он. – Риск слишком велик.

– Да, ты прав, – сказала она и от досады закусила губу. – А если я…

– Ты сможешь оставить своего сына на кого-то? – спросил он.

Несколько мгновений казалось, что она все-таки решится, но – нет, этого так и не произошло. Потупившись, она помотала головой:

– Не могу.

Что ж, подумал Ларион, наверное, так и должно было быть. И остается лишь благодарить жизнь за подаренные дни счастья. Сожалеть о том, что уехал, и тосковать о той, которую оставил? Он будет. Вот только прежде надо выбраться из ловушки, куда угодил. И для этого сейчас он должен собраться, быть готовым к действию. Самое время.

– Ладно, – сказал он. – В таком случае надо определить, сколько у нас осталось времени. Для этого я должен знать все о планах неприятеля.

– Неприятеля? – переспросила она.

– Ну да. Что этот помощник мэра задумал и, самое главное, – не желает ли он мне подсунуть сырой порох?

– Порох? Какой порох? – переспросила она.

Федоров слегка улыбнулся.

– Ну, вспомни, о чем мы говорили однажды ночью… О Марте, порохе и вопросе, на который она должна ответить. Ладно, забудь. Скажи лучше главное. Как я понимаю, единственной причиной, по которой Щербак мог пустить слух, что я ведьмак, был поиск желающего пожертвовать частью своей жизни ради того, чтобы вернуть его дочь. Найдись такой, он бы разговаривал со мной совсем по-другому. Значит, желающих пока не нашлось, но кто-то на примете, я уверен, у него уже есть. Не так ли?

– Так, – подтвердила Анна. – Как ты узнал?

– Мне приходилось сталкиваться с подобными ему. Кто это и сколько еще, на твой взгляд, он будет думать?

– Ну…

Анна задумалась. В этот момент она была просто очаровательна и, глядя на нее, Ларион почувствовал, как у него сжалось сердце. Будь все десять лет назад…

– Скажи для начала кто это?

– Одна вдова. Ее муж был собирателем и погиб полгода назад. У нее плохо ходят ноги, и есть дети. Щербак обещает, что остаток жизни она не будет нуждаться, ну а потом, когда… в общем, когда ее не станет, он будет заботиться о ее детях.

– Думаешь, он выполнит обещание?

– Обычно он слово держит. Ну и потом все об их возможном соглашении знают. Так что отказаться от своих обещаний у него не получится. Она для этого все и разболтала, я так понимаю.

– Умная женщина.

– Станешь умной, если есть дети, муж погиб и нового найти нет никаких шансов.

– Да, конечно, и этот вариант ей очень даже подходит.

– Подходит, только она боится, – ответила Анна. – Вдруг что-то пойдет не так. Вдруг будет больно.

– А Щербак давит?

– Да, говорит, что найдет кого-то другого. И найдет, у него уже есть на примете. Она это знает.

Федоров встал, прошелся по комнате, потом вернулся к Анне, снова возле нее сел.

– Получается, – сказал он, – что у меня остался от силы этот день. Завтра меня из города просто не выпустят. Он найдет повод. Да и сегодня так просто не уйти.

– Наверное, – вздохнула Анна.

– Впрочем, есть один вариант. Только придется поторопиться и сделать все сегодня, прямо сейчас.

– Он безопасный?

– Абсолютно.

– Врешь ведь?

– Нет. Хочешь побожусь?

Она слабо вздохнула, взглянула на него с надеждой и тихо спросила:

– А что если ты все-таки выполнишь желание Щербака? Формально все будет в порядке. Женщина отдаст свое время добровольно, продаст его фактически. Помощник мэра вернет дочь, души в которой не чаял. Думаю, ты можешь поставить условием сделки то, что нам не станут препятствовать жить вместе. И тебе не надо будет уезжать. Счастливый конец.

Ларион вздохнул.

– Это невозможно. Я не могу отступить от своих принципов.

– Даже ради меня?

– Даже так. И потом ты просто не представляешь, к чему это приведет.

– Жаль…

Они помолчали. Анна пожала плечами, слабо улыбнулась, заглянула ему в глаза.

– Мир устроен очень несправедливо. Почему те, кого любишь, все время уходят?

Что на это можно было ответить? Только обнять.

– Но ты вернешься? – спросила она. – Когда-нибудь.

– Вернусь, – ответил он. – И если найду хорошее место, жителям которого будет все равно, кто я есть и что умею, приеду за вами.

– Это хорошо. А такие места на Земле сейчас есть?

– Не слышал, но, может быть, и есть. Я, по крайней мере, буду искать.

– Ну это хоть что-то, – промолвила Анна. – Ты торопишься, но, может быть, у нас еще есть немного времени?

– Попрощаться?

– Да, – сказала она и подставила губы для поцелуя.

Мягкие, нежные, самые красивые губы в мире.

10

Жуков был коренастым, с солидным животиком. Он сидел в старом плетеном кресле, смотрел на Федорова сонными, слегка навыкате глазами и словно чему-то про себя улыбался, словно одновременно мысленно находился не здесь, а где-то в другом месте.

Еще он курил, старую, без фильтра сигарету. На пачке, лежавшей у него на столе, было написано «Гуцульские». Очевидно, она была с бывших военных складов.

– Объясни, – сказал Жуков, – к чему это может привести? И поподробнее, пожалуйста.

«А может, – подумал Ларион, – я ошибся? Сумеет ли такой увалень справиться с Щербаком? Хватит ли у него для этого сил, энергии? Наверное, уже нет. Впрочем, кто мне мешает в таком случае попытаться прорваться силой, нахрапом? Да никто. Только на это я пойду лишь в самом крайнем случае, а пока – надо объяснять, сидеть и объяснять. Если благодаря этому удастся выехать из города без стрельбы, шкурка выделки стоит».

– В общем, если я выполню хотя бы одну такую просьбу, а судя по всему твой помощник либо сегодня, либо завтра попытается меня заставить это сделать, вместо города откроется филиал ада.

– А именно?

– Все очень просто. Чем угодно готов поручиться, незамеченным это не останется. А в городе Пушкино, так же, как в любом другом, есть много людей, потерявших своих близких. Стоит им увидеть «вернувшуюся» дочку Щербака – и тут начнется черт те что. Каждый пожелает оживить какого-нибудь своего родственника. И очень быстро каждый сообразит, что тратить ради этого свою жизнь совсем не с руки. Возникнет гигантская нужда в людях, согласных пожертвовать свое время. За плату, понятное дело. Их, конечно, не хватит, поскольку не каждый решится на это. Зная людскую натуру, ты понимаешь, что будет дальше?

– И что?

Жуков с самым безмятежным видом потушил окурок в старинной хрустальной многогранной пепельнице, сел поудобнее, сложил руки на животе.

– Жертвователей будут делать, то есть людей начнут специально доводить до такого состояния, при котором они будут согласны отдать часть свое жизни, лишь бы их оставили в покое. Представляешь, в какой ад превратится твой город? А ведь это еще не все. Слух о том, что в твоем городе появился ведьмак, способный оживлять умерших, пойдет гулять и сюда потянутся приезжие.

– Что в этом плохого? Оживится торговля. Город станет богаче.

Ларион хмыкнул.

А может он допустил ошибку? Не окажется ли этот человек еще опаснее, чем его помощник? Желая свободы, не сменил ли он одну клетку на другую, причем более крепкую?

Он прислушался.

Нет, здесь дверь была надежнее и чем там занимается охранник в коридоре, совершенно не слышно. А зря. Было бы неплохо знать, с какой стороны от двери он теперь стоит. На случай если придется уходить, так же, как и пришел. С большим шумом.

– Тебе-то чем все это не нравится? – спросил мэр. – Ты можешь очень нехило здесь заработать, а потом, когда станет жарко, вовремя сделаешь ноги. И какое тебе дело до нашего занюханного города?

– Никакого, – ответил Ларион. – Я просто знаю, что дальше будет еще хуже. Спорим, найдутся люди, которые догадаются, что есть более простой путь? Они попытаются заставить меня отнимать у людей время насильно. И тут в ход пойдет все: угрозы, шантаж, попытка сломить меня, шантажируя здоровьем близких мне людей. Понимаешь, о чем я? В общем, если у твоего помощника не хватило ума держать язык за зубами, мне бы отсюда теперь уйти без осложнений. И побыстрее. Я просто пришел сказать, что избавиться от меня – и в твоих интересах.

Немного помолчав, мэр пробормотал:

– Может, это и выход.

– Какой именно?

– Избавиться от тебя. Предлог для этого есть – охранник в коридоре с разбитым носом. Приговор вынесу я, а он приведет его в исполнение. Все займет минут пять, не больше. Нравится тебе такой вариант?

– Не нравится, – честно признался Федоров. – Только ведь и у него нет полной гарантии, что все пойдет как вам замыслилось. Нет?

Обрез он демонстративно поставил в дальний угол. Если у мэра, допустим, в левой руке, которую он, кстати, держит под столом, уже есть какой-нибудь паршивый пистолет, то добраться до угла и схватить оружие ему не удастся. С такого расстояния не промахнешься. К счастью, у него при себе есть нож. Это тоже неплохо, и шума не будет. Что немаловажно, между прочим.

– Ладно, ладно, – мэр поднял руки вверх, показывая, что оружия в них нет. – Не тянись к какой-нибудь припрятанной пушке. Это я так сказал. Хотел посмотреть, как ты отреагируешь.

– И как? – спросил Ларион. – Посмотрел? Понравилось?

– Достойно. Жулик в подобной ситуации обычно смотрит в сторону двери, воин – на оружие. Менталитет разный. Ты – воин, привык в случае чего полагаться на силу. Главное – не жулик. Это я и хотел узнать. Продемонстрировать свое умение, как я понимаю, ты отказываешься. Пришлось провести эксперимент.

– Что дальше?

– Думать надо, – ответил мэр. – В любом деле, прежде чем действовать, надо думать.

– Сколько думать?

– Сколько необходимо. Сейчас минут пять-десять, поскольку количество возможных решений не очень велико. Ты куда-то торопишься?

– Никуда.

– Вот и замечательно. Посиди, тоже подумай, реши для себя, все ли сделал правильно. Это не вредно, время от времени.

Сказал он это без тени улыбки, с совершенно спокойным лицом. Похоже, сказал всерьез.

Хотя, подумал Ларион, кто его знает? Может, опять что-нибудь проверяет? С другой стороны, почему и не подумать? Если есть время.

Он слегка прикрыл глаза и сразу, словно наяву, увидел лицо Анны. Вот она слегка улыбнулась, загадочно и в то же время открыто, так, как это получается только у нее. Вот повернулась, взглянула в глаза, вот провела рукой по волосам, вот придвинулась к нему, подставила губы…

Нет, сейчас об этом думать не нужно. Лучше попытаться прикинуть, в каких городах он мог бы поселиться с Анной. Все ближние слишком опасны. Дальние? Как до них без риска довезти женщину с непоседливым ребенком? Впрочем, не такой уж он и ребенок. Десятый год. Кстати, родился уже после нашествия ведьм. Насколько? На полгода? Может быть, плод во время этого нашествия попал под воздействие?

– Подумал? – спросил мэр.

Лицо у него было все такое же бесстрастное и он по-прежнему словно бы чему-то улыбался.

А может, это только кажется?

Приглядевшись, Ларион увидел тонкий шрам, слегка стягивающий левую половину лица Жукова и создающий иллюзию улыбки.

Вот так, значит. Получается, мэр не всю жизнь сидел в кабинете.

– Думай не думай, – ответил Федоров, – а выбора нет. Уходить мне надо, а то твой город медным тазом скоро накроется. Понимаешь?

– Я так понимаю, ты к этой женщине, к Анне, не равнодушен? Возьмешь и просто ее бросишь?

– Это – мое дело.

– Уверен?

– Да.

– Хорошо, пусть так и будет. Это вы решите между собой. Главное, чтобы городу от вас вреда не было.

– Не будет.

– Ну вот и замечательно.

Жуков неторопливо закурил новую сигарету, выпустил облачко дыма, глянул через него на Федорова.

– Я уйду без препятствий? – спросил тот.

– Да, в течение часа. И больше никогда в наш город не вернешься. Я отдам соответствующий приказ. По идее, надо бы тебя упокоить, но может быть драка, и я не верю, что ты ничего на этот случай не припас неожиданного и очень неприятного. Не так ли, ведьмак?

Был тут соблазн мрачно и многозначительно ухмыльнуться, дать понять, что нечто такое уже обязательно есть. Вместо этого Ларион лишь развел руками. Дескать, считай, как хочешь.

– А помощник твой? – спросил он.

– Его придется несколько укротить. Он полезный, понимаешь ли, если время от времени его приводить в порядок. Есть у меня средство, и на это мне нужно минут пятнадцать. Да пока его найдут, еще время уйдет. Думаю, минут через пятьдесят ты можешь смело подъехать к любой баррикаде. Никто тебе препятствий чинить не станет. Ну а пятидесяти минут тебе, чтобы собраться, должно по-всякому хватить. Верно?

– Верно.

– Тогда…

– Я ухожу.

– Подожди. Ответь еще на один вопрос.

– Нет, никого воскрешать я не буду и для тебя. Последствия будут теми же самыми, если не худшими. Ты это хорошо знаешь.

– Да нет, не надо мне было этого, – сообщил мэр.

И видно было, что не врет. Почти наверняка, учитывая его умение блефовать.

– А что надо было? – спросил Ларион.

– Я просто хотел узнать, сколько мне осталось. Сколько?

– Не могу сказать. Не будет от этого добра. Тебе – точно. Значит, и мне.

– И давить бесполезно?

– Совершенно.

– А будь я заказчиком? Гипотетически, понятное дело.

– Все равно – нет.

– Вот как? Почему? Насколько я понял, моему помощнику ты это сказал.

– И ему – нет. Я лишь сообщил, что его остатка жизни не хватит.

– Ах, вот как…

– Извини, но иного не будет. Мне пора.

Сказав это, Ларион встал и, шагнув в угол, вооружился обрезом.

– Пока, – сказал мэр. – Спасибо за то, что не ответил.

– Значит, это была не проверка? – поинтересовался Федоров.

Мэр слегка улыбнулся, но не ответил. Улыбка у него казалась несколько кривоватой. Из-за шрама, наверное.

Ничего в этом мире не меняется, подумал Ларион. Везде и всюду – одно. Как только люди узнают о его способностях, сразу дуреют, будто наркотой ширнулись, и не о чем больше думать не могут. Одно и то же. Никакого разнообразия.

11

– Я провожу, – сказал часовой с баррикады.

У него была буйная рыжая шевелюра и длинные, совершенно несуразные руки. Автомат, впрочем, он держал вполне уверенно.

– Не стоит трудов.

Ларион окинул его внимательным взглядом и слегка покачал головой.

И этот туда же. Не лучше других. Впрочем, а с чего он должен быть лучше?

– Положено, поскольку приказано проводить, по крайней мере до поворота дороги.

Врать он не умел и поэтому слегка покраснел.

– Я знаю, куда надо идти, – сказал Федоров. – Не заплутаю.

– Это во избежание возможного контакта с местным населением, – часовой покраснел еще больше.

Ларион взглянул в сторону дальнего конца баррикады. Там, демонстративно повернувшись к нему боком, стоял Щербак. Криво улыбаясь, он глядел куда-то в сторону и вверх, вроде бы обозревал крыши ближайшего дома. На плече у него висел автомат. Наш обыкновенный калаш.

А может, паренек и не врет? Точнее, не совсем врет. Что-то такое ему приказать могли запросто. Кто именно – догадаться нетрудно.

– Хорошо, – сказал Федоров. – Раз так, приказ нужно выполнять.

Охранник баррикады явно вздохнул с облегчением. Нет, что-то ему было нужно от Лариона, точно – нужно. А еще он все-таки немного побаивался Щербака. Ясно это стало тогда, когда он исподтишка бросил на помощника мэра виноватый взгляд, словно говоря: «Извини, но приказ есть приказ». А Щербак, как раз в этот момент наконец посмотревший в их сторону, даже ухом не повел, никак не отреагировал. Улыбался, кажется, думал о чем-то своем.

– Думаешь, этот тип устроит какую-нибудь пакость? – спросил Шестилап, когда они отъехали от баррикады шагов на пятьдесят.

– Нет смысла, – ответил Ларион. – Нет, он будет ждать, когда я вернусь. Он уверен, что это случится.

– А ты вернешься?

Ответить Федоров не успел. Сопровождавший их охранник вскинул автомат и возопил:

– Он разговаривает! Твой кот разговаривает!

– Да ладно, парень, – сказал Ларион. – Успокойся. Ну разговаривает. А ты думал, ведьмаки ездят на обычных котах? Нет, исключительно на говорящих. Положено.

– Да? – испуганно выдохнул охранник, но ствол автомата все же опустил.

– Точно, точно, – подтвердил Шестилап. – И шевели ногами, кстати. Нам хотелось бы до заката солнца оказаться подальше от города.

– Гм… ну хорошо, – сопровождающий и не подумал тронуться с места.

– Поехали, – нетерпеливо сказал большому коту Федоров. – Нагонит, если пожелает.

Так и получилось. Охранник догнал их, когда они удалились от баррикады еще шагов на двадцать. Как раз проезжали мимо виселицы, на которой висели трупы.

Кажется, их стало больше, отметил Ларион. Один, по крайней мере, точно свеженький. Вроде бы даже еще нога дергается. Или это всего лишь остаточные сокращения мускулов? И не похож ли этот свежак на сбежавшего от ведьм бандита, с которым они столкнулись перед тем, как въехали в город. Может, показалось?

Охранник между тем пристроился рядом с Шестилапом, приноровился к его неспешному шагу, спросил:

– Значит, все верно, ты и в самом деле ведьмак?

– А ты не слышал от других об этом? – ухмыльнулся Ларион.

– Слышал, но одно дело, когда говорят, а другое…

– Когда это тебе сказал лично тот, о ком тебе шепнули на ухо? Так надежнее?

– Ну, что-то вроде того, – пробормотал охранник баррикады.

Не поспевая за Шестилапом, он шел быстрым шагом, стараясь все-таки не переходить на бег. Недостойным это ему, видимо, казалось.

– Значит, тебе от меня что-то нужно? Выкладывай, у нас не так много времени осталось, а мы уже отошли достаточно, чтобы наш разговор тем, кто остался на баррикаде, не был слышен.

Говоря это, Ларион подумал, что подобные вопросы всего лишь являются ритуальными. И так все ясно.

– Я хотел бы…

Юноша запнулся.

– Нет, – сказал Ларион. – Ничего не получится. Я не буду этого делать.

– Но ты даже не знаешь, кого я хотел бы оживить!

– А это должно иметь для меня большое значение?

– Наверное, нет. Однако я думаю, если ты услышишь…

– Уважаю честных людей, – сказал Ларион, – но желание твое исполнить не могу. Оживление кого бы то ни было потребует времени, которого у меня просто нет. Увы…

– У меня нет для этого собственного времени?

– Вполне возможно, оно есть…

– Вот как?

Охранник просиял так, словно ему дали медаль.

– …процентов на девяносто, точнее, от девяноста до девяноста девяти. Где-то в этом промежутке.

– Значит, я могу…

– Нет, – резко сказал Федоров. – Довольствуйся тем, что получил, и будь доволен.

– Но я ничего не получил!

– Разве? Подумай хорошенько на эту тему. А нам пора. Вот, кстати, и поворот, до которого ты обязан нас проводить. Ты должен здесь остановиться.

– Я могу заплатить за работу. У меня есть целых два слитка золота с банковской маркировкой. Все как положено. И ящик тушенки. Она великолепно сохранилась. И один очень интересный журнал. Он тебе понравится. Он кому угодно понравится. Ты понимаешь, о чем я, конечно.

– Пока, мне пора, парень, – сказал Ларион. – Может быть, вскоре я сюда вернусь. Тогда и поговорим. Ходу, Шестилап!

Кот ускорил бег, охранник остался позади. Оглянувшись немного погодя, Ларион увидел, что он так и стоит на повороте, смотрит ему вслед.

– Может, стоило узнать, кого он так жаждет поднять из земли? – спросил Шестилап.

– Думаю, отказать после этого было бы труднее, – сказал ему Федоров. – А согласиться, как ты понимаешь, я не мог. Надо уехать от города подальше.

– Боишься, что Щербак послал оставшегося головореза подстрелить тебя из засады?

– Не будет этого.

– Уверен?

– На сто процентов.

– Ну, как знаешь.

Кот сбавил ход, побежал медленно. Явно не желал торопиться. Это давало возможность слегка расслабиться, подумать.

Чем Федоров и занялся. Благо тем для размышлений накопилось немало, только успевай мозгами ворочать. К примеру, об Анне и ее мальчике. О том, что город Пушкино, видимо, выживет. С таким-то мэром. Интересно, как он сумел так пропесочить своего помощника, что тот стал словно шелковый? Снять или отдать под суд нетрудно. А вот вправить мозги и оставить на своем месте – еще надо уметь. Причем за пятнадцать минут, как и обещал. А жить мэру еще вроде бы долго и, значит, город будет в порядке. Шансы на это велики. От девяноста процентов и выше.

– Мне кажется, – сказал Шестилап, – если ты и в самом деле вернешься, тебя там будут ждать. И не только для того, чтобы всадить пулю в спину. Клиенты, между прочим.

– Я знаю, – согласился с ним Ларион. – Это и плохо, что будут ждать.

– Ага, значит, та самка тебя все же зацепила?

– Она не самка, она – женщина.

– Угу. Понятно. То есть, если я встречу кошку, которая мне понравится, ты будешь называть ее моей любимой женщиной?

Федоров улыбнулся.

Умеет все-таки поддеть, усатый.

Он вдруг подумал, что дома, мимо которых они едут, кажутся совершенно нереальными декорациями к сюрреалистическому спектаклю. Пустые, полуразрушенные, бетонные коробки. Между ними дорога, покрытая потрескавшимся асфальтом, сквозь который там и тут, взломав его, уже успели прорасти тоненькие деревца. Тишина, запустенье и какая странная, высасывающая эмоции пустота, словно пытающаяся исподтишка навалиться, задавить, сделать своей частью. Стоит только слегка расслабиться, потерять бдительность, как это и случится.

«Может, – подумал Ларион, – так и есть? Кто знает, вдруг, после того как ведьмы меня поглотили, я уже живу совсем в другом мире, который лишь притворяется мне знакомым, маскируется под него? Наступит день и эта маскировка спадет, а я увижу его истинный облик. И что, ужаснусь? Есть ли возможность напугать чем-то необычным человека, обладающего талантом ведьмака?» Вопрос, ответ на который ему было бы забавно знать.

– Мне кажется, надо было согласиться, – сказал Шестилап.

– О чем ты?

– Ну, оживил бы кого-нибудь, ублажил клиентов. Кто мог помешать тебе цапнуть золото и ехать дальше, прихватив… гм, женщину вместе с ее котенком. Кто тебе мешал так сделать? Нам же случалось оживлять людей сразу после смерти? Если кого-то убили час назад, то найти желающего пожертвовать ради этого собственными десятью часами – раз плюнуть.

– Вон как заговорил, – пробормотал Ларион. – Почти как мэр этого городка. То есть точь в точь как он. А что после меня останется – до балды? Хоть потоп?

– Конечно. Ты видел, чтобы в природе кто-нибудь заботился о будущем? Да никто. Увидел добычу, съел ее и пошел дальше, ни о чем не заботясь. Природа за тебя подумает.

– Ну и люди так же, – сказал Федоров. – За что едва не получили по голове. Уверен: появление ведьм предотвратило какую-нибудь техногенную катастрофу. Их приход сократил население Земли и она не случилась. Людей стало так мало, что воды и воздуха теперь хватает на всех. Природа вздохнула свободно и усиленно восстанавливается.

– Нее-е… – сказал Шестилап. – Все не так. Люди думали о будущем, причем их варианты шли вразрез с планами природы. За что и налетели. Природа, она вроде бы неспособна мыслить, но у нее все схвачено. А люди хотели создать собственную, независимую от нее среду. И влипли. Кстати, ты уверен, что ведьмы – это всякие там жуткие инопланетяне, а не некий механизм, запущенный природой для того, чтобы избавиться от людей?

– Кто его знает, – ответил Ларион.

– Ну а если так рассуждать, то кто ты сам, ведьмак? Часть этого механизма. И если ты пока ничего плохого для людей не сделал, это ничего не значит. Рано или поздно ты осознаешь свою сущность – и вот тогда…

– Наверное, не осознаю.

– Потому что у тебя есть некие принципы. Благодаря которым ты и сейчас ушел из города, оставив, между прочим, там любимую женщину.

– Возможно.

– А для чего существуют принципы?

– Ну, философ?

– Для того, чтобы ограждать нас от неправильных действий, не давать нам их совершить. А раз так – значит, действия, запрещаемые принципами, реально возможны. Ты просто еще не очень это осознал. И вот когда поймешь…

– Погоди, – вполголоса сказал Ларион. – Что-то не то. Помолчи.

Стоило коту замолчать, как они этот звук и услышали. Нечто похожее на отдаленный барабанный бой. Такое ощущение, словно навстречу по дороге движется отряд пионеров. Хотя, если подумать, в голову приходит и еще одно объяснение.

– Глянем? – спросил Федоров.

– Обязательно, – ответил Шестилап.

Теперь он мчался вперед на предельной скорости почти бесшумно. Это, кстати, было одним из преимуществ ездовых котов. Цоканье копыт слышно издалека, а вот верхом на коте можно очень быстро и, самое главное, бесшумно подобраться к кому угодно. Частенько это цены не имеет. Как сейчас, например.

Неужели барабанный бой означает именно то, о чем он подумал?

Дома кончились, начался парк, границы которого были обозначены сложенными из кирпича столбиками. Кажется, некогда их вроде бы даже венчали каменные шары. От них, понятное дело, остались лишь воспоминания. Шестилап запетлял между деревьями. Теперь лишь успевай уворачиваться от сучьев, вовремя убирай голову. Потом деревья кончились кот остановился, да так резко, что Ларион едва не кувыркнулся через его голову. Удержался, сел поудобнее в седле, глянул на открывшуюся картину.

Кот вынес его на обрыв, под которым внизу, наискосок, а потом круто поднимаясь на холм, проходила дорога к городу. По этой дороге тянулась длинная колонна. Впереди, как и положено, ехали десятка полтора воинов, одетых как попало, но вооруженных лучшим образом. У всех были автоматы, а двое даже могли похвастаться ручными пулеметами. Если они у них были не для понту – значит, в патронах компашка не нуждалась.

Впрочем, главное было даже не в них, а в тех, кто шел за ними. Много их было, очень много. Виднелись всадники на собаках, гигантских, со свирепыми хищными мордами, на двухголовых лошадях, и еще на каких-то странных существах, смахивающих на четырехногих кур, которых Ларион до сего момента даже не видел (а попутешествовал он за последние десять лет немало). Но, гораздо больше он удивился не им, а тому, что в колонне ехали целых три боевых машины пехоты. Ревя моторами, изрыгающими сизый дым, они месили траками дорогу.

Значит, у них и бензин есть, почти с уважением подумал Ларион. Богатые ребята, очень богатые, если могут себе позволить его вот так жечь.

Он еще раз окинул взглядом боевые машины, обратил внимание, что корпуса у них поблескивают, нет ни следа ржавчины. Да и пушечки на башнях вроде бы имели вид вполне действующих.

Барабаны. Ну, с ними все было просто. Чуть ли не в голове колонны ехала крытая повозка, в которую были запряжены те самые до сего момента не виданные четырехногие курицы. На повозке было укреплено знамя, на котором скалил зубы трехглазый череп. А на самой ее крыше, которая, видимо, была так прочна, что выдерживала большой вес, сидели три то ли карлика, то ли подростка, и без устали колотили в огромные барабаны.

Зачем-то это было, наверное, нужно. Зачем?

У Федорова возникла на этот счет идея. Вот только додумать ее времени не хватило. Один из головного отряда кинул взгляд в сторону и, видимо заметив его, потянул из-за спины автомат.

Шестилап не зевал. Не успел Ларион отдать ему команду, как огромный кот, мгновенно развернувшись, ринулся в лес. Позади прозвучала очередь. Пули принялись стричь кусты, вонзались в стволы деревьев.

К этому времени Федоров и его усатый товарищ уже лежали рядышком в ближайшей лощине, ждали, когда стрельба прекратится чтобы дать деру. Вот она и в самом деле стала стихать.

Кот повернул голову к Лариону, глянул желтым глазом, сказал:

– Это – орда.

– Да, – отозвался ведьмак. – И я, кажется, догадываюсь, как она называется, кто у них командир. Слышал кое-что.

– Они явно идут к городу. А там еще ни о чем не подозревают. Что будем делать?

12

– Мы кретины, – сказал Шестилап. – Шансы, что мы отсюда не выберемся, очень велики.

– Кто бы сомневался, – пробормотал Ларион. – Хотя у нас был выбор и мы его сделали. Винить некого.

Он приподнял голову над краем баррикады, увидел, как перед ней разворачивается передовой отряд орды. Красиво они, мерзавцы, это делали – четко, слаженно. Чувствовалось, практика была, и нешуточная. Для зрелищности только барабанщиков и горнистов не хватало. Впрочем, были барабанщики, работали, правда, в стороне, не показывались. Где именно – рассматривать он уже не стал, убрал голову. Чувствовал, время вышло. И правильно чувствовал, надо сказать.

Прошло всего лишь мгновение, и по краю баррикады щелкнула пуля.

– Ого, – прокомментировал это Шестилап. – Похоже, за зрелище взимается плата, и немаленькая.

– Ничего бесплатного в этой жизни не бывает, – ответил Федоров. – Ничего.

– Снайпер – это плохо, – совершенно будничным тоном сообщил один из защитников баррикады, пристроившийся рядом, средних лет, с рыжей, «веником» бородой, казавшейся из-за цвета и формы совершенно бутафорской.

– Да неужели? – ухмыльнулся ведьмак. – И что вы сделаете в таком случае?

– Ничего особенного, – послышалось в ответ. – Сейчас придет один из наших снайперов, снимет вражеского и можно будет воевать спокойно.

– А почему подстрелит именно наш? Почему не наоборот?

– Потому, что вражеский – новичок, а у нашего не только все пристреляно, но и позиции подготовлены. В общем, наш победит, можно сказать наверняка.

– О! – промолвил Ларион. – Так вы тут опытные вояки?

– А ты что думал? Неужели за десять лет это первая орда, на нас наскочившая? – ответил рыжебородый. – Все схвачено. Главное – не дать себя врасплох застать, а там – отобьемся. Не в первый раз. Врасплох застать у них благодаря тебе не получилось – значит уйдут несолоно хлебавши. А может, если будут упорны, и останутся. Землю местную удобрять.

– Кто с мечом к нам придет?..

– Что-то вроде того.

Собеседник Федорова, было, ухмыльнулся, но вдруг, взглянув в сторону, осекся. Посмотрев туда же, ведьмак увидел Щербака. Помощник мэра был уже почти рядом. Шел он не очень торопливо, чуть горбился, явно только для того, чтобы баррикада защитила его от снайперов. Никакой паники в его движениях тоже не наблюдалось. Просто человек шел по делу. А к кому оно имеет отношение, догадаться было нетрудно.

Подошел. Остановился почти рядом. Проигнорировал показной зевок с демонстрацией весьма внушительных клыков, устроенный Шестилапом. Сказал:

– Ты и твой зверь были изгнаны из города.

– Выгонишь под пули? – спросил Ларион.

Не хотелось ему сейчас ни оправдываться, ни спорить. Не время сейчас было для этого и не место.

– Нет, не выгоню. Мэр желает поговорить. Велел привести к себе.