Текст книги "Мир ведьмаков"

Автор книги: Леонид Кудрявцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– А этот купец, значит, показался тебе подозрительным?

– Показался. Но дело не в нем.

– А в чем?

Помощник мэра скупо улыбнулся.

– В том, что должен быть некто, способный выполнить работу. Понимаешь?

– Хочешь сказать…

– Ну да. В нашем городе, если ты заметил, жизнь гораздо спокойнее, чем в других. Соответственно, найти тех, кто мог бы пойти и застрелить торговца, показавшегося подозрительным, и без всяких эмоций сделать дело, не так легко.

Ларион взглянул на Щербака с интересом.

Ах вот как, значит.

– Стадо, – сказал он вслух. – А ты при нем выполняешь работу сторожа, овчарки. Я угадал?

– Где-то так.

– И для того, чтобы выполнять работу лучше, сторож прикормил парочку волков. Из благих целей, понятное дело.

– Возможно.

– А волков время от времени – вот незадача! – надо кормить. Еще они, тоже время от времени, перестают подчиняться и выходят на разбой по собственному почину, норовят, к примеру, загрызть мирного путника.

– И это бывает, не отрицаю. Но иначе нельзя. Мне нет дела до добра или зла, на эту тему пусть мэр думает. Его это дело. Ибо если об этом не будет думать самый главный, то власть его недолго продержится. Я же – помощник и обязан следить за порядком. Причем свои обязанности я выполняю, и совершенно неважно, какими методами.

– А если об этом узнают жители города? Они могут и не понимать своей выгоды, поскольку знают окружающий мир недостаточно хорошо. Им запросто может показаться, что ты их в чем-то обманываешь.

– Кто им об этом скажет? – спросил Щербак.

Ларион выдержал его взгляд, не дрогнув. Помощник мэра отвел глаза первым. Встал, прошелся по комнате, снова сел. Федоров наблюдал все это совершенно спокойно. Он знал, что на этом разговор не закончен. Было у него четкое ощущение, что все еще только начинается.

– Насчет твоих отношений с парочкой бандитов, – сказал Ларион. – Это твои проблемы, которые меня никак не касаются. Говорю это не из страха, а потому, что так думаю. Еще я думаю, что рано или поздно твои игры с волками закончатся плохо. Волкам, видишь ли, свойственно нападать неожиданно. Особенно они любят убивать тех, кто думает, будто их приручил. Вырвут горло и уходят в лес. Это так, к сведенью.

– Я знаю, – Щербак взмахнул рукой, словно отгоняя невидимого комара. – И страхуюсь на этот случай. Один из волков погиб. Остался только один. Самое невыгодное время для него показывать клыки.

– Но ведь ты не остановишься, – оскалился Федоров. – Ты подберешь ему пару в ближайшее время. Не так ли?

– Возможно. Город еще жив, и его по-прежнему необходимо защищать, от шпионов – тоже. Будут еще поручения, на которые у жителей этого города может не хватить духу, и не одно. Да и не нужно это. Иначе чему они научат своих детей?

Что-то блеснуло в тазах у помощника мэра, когда он упомянул о детях. Да и лицо изменилось, приобрело несколько иное выражение. Нет, не опасное. На мгновенье на нем словно бы появились грусть и нежность.

Ларион подумал, что видел уже раньше подобные лица, причем не раз.

– А ты, значит, ставишь на детей? – уже мягче, человечнее спросил он.

– На кого же еще? – послышалось в ответ. – Остались только они. И их должно быть много, грамотных, умелых, способных верить в идеалы, в то, что мы за последние десять лет потеряли. Все, кто выжил, кто сумел отстоять свое право на жизнь. Они же… Именно с них, как я уже говорил, начнется возрождение человеческой расы.

Ларион прислушался. Те, что ходили возле двери, теперь успокоились, стояли неподвижно. Если он намерен бежать, то самое время. Для начала можно ударить помощника мэра в лоб пресс-папье. Оно лежит так удобно, что просто грех упустить возможность. Одно движение – и тяжелая штуковина в руке. Потом удар, Щербак падает. Дальше – подбежать к двери. Для тех, кто за ней стоит, его появлением будет сюрпризом. Весьма неприятным, ибо будет сопровождаться побоями. Пока они придут в себя, у него в руках уже будет оружие одного из них. А там – только добраться до конюшни, разбудить Шестилапа и дальше останется лишь преодолеть ближайшую баррикаду.

В общем, шансы на успех максимальные. Почему он их тогда не использует? Может, потому, что до основного разговора пока дело не дошло? А любопытно, зачем все-таки Щербаку так понадобилось с ним поговорить? О чем? Все услышанное пока еще было лишь предисловием к нему.

Пресс-папье. Может, оно лежит именно так, потому, что прикручено к столу болтами? Некий тест, по которому сразу можно определить неуравновешенных, склонных решать свои проблемы кулаками.

Он невольно улыбнулся.

Да нет, конечно, прикрученное к столу пресс-папье, было бы слишком лихой шуткой, совсем не подобающей помощнику мэра. Хотя кто знает? И вообще, может, на прощание стоит эту идею подкинуть? Вдруг в ответ услышишь, что она уже воплощена в жизнь?

– Мои слова показались тебе слишком наивными? – спросил помощник мэра.

– Золотые слова, – сказал Ларион. – Ну и, конечно, ты знаешь, что шила в мешке не утаишь. Рано или поздно правда выплывет наружу. А они, это новое поколение, судить тебя будут в соответствии со своими принципами.

– Да знаю я. Только это случится потом, до этого еще дожить нужно.

– Будет день – будет пища?

– Вот именно.

Пора, пора было переходить к сути дела.

– Понятно, – сказал Федоров. – Тут можно спорить, но, по крайней мере, понятно. Не понятно, чего ты от меня хочешь сейчас, зачем все это рассказал? Не пришло ли время открыть карты?

Щербак помолчал. Потом взглянул искоса, оценивающе, настороженно.

– Тот, который остался в живых, говорит, что ты со своим котом оказался к ведьмам слишком близко.

– У него было время оглядываться? Мне кажется, он улепетывал со всех ног, как заяц.

– Было, представь себе. Он говорит, что ты не должен был уцелеть. Однако это случилось.

– И значит?

– Две возможности. Либо у тебя есть пусть крохотный, но кусочек мокрого металла, на который капнула кровь ведьмы, либо…

– И?

– Либо ты ведьмак, – развел руками помощник мэра. – Других вариантов просто не может быть. Начнешь рассказывать о редком везении – не поверю.

– И что тогда?

– Начну с первого варианта. Кусочек мокрого металла. Можно устроить обыск, но, видишь ли, бывали случаи, когда некоторые безумцы его проглатывали. Учитывая это… обыск будет включать в себя возможность… гм… заглянуть тебе внутрь. Врач у нас хороший. Он потом все зашьет. Выживание почти гарантировано.

– А если – второй вариант? Каковы будут твои действия?

Щербак замер.

Ларион подумал, что обычно так ведут себя люди, очень долго что-то искавшие, потерявшие всякую надежду на удачу, а потом вдруг обнаружившие нечто для них очень важное.

Вот оно – рядом, можно взять. Осталось лишь протянуть руку. И прекрасно известно, что надо делать дальше, но нет сил, ибо все они ушли на поиски. Надо собрать их, убедить себя в том, что твоя мечта сбылась. Убедить, поверить – самое главное. Потом можно начинать действовать.

И это он видел, причем не раз и почти наверняка знал, что дальше последует.

– На чем специализируешься?

Все правильно, подумал Ларион, зачем зря тратит время? Надо ковать железо, пока горячо.

– Время, – ответил он.

– В каком смысле?

– Ты понимаешь – в каком. Именно в том, который тебе требуется, не так ли?

Он сидел, откинувшись на спинку стула, постаравшись, насколько это возможно, незаметно отодвинуться от помощника мэра подальше. Сейчас можно было ожидать любой реакции, абсолютно любой, самой непредсказуемой.

– Ну же… Чем порадуешь?

Щербак улыбнулся. Очевидно, он знал, что этого делать не стоит, пытался сдержаться, но не смог, не сумел совладать с охватившей его дикой радостью. Впрочем, длилось это совсем недолго.

– Кого именно? – спросил Ларион.

– Что?

К помощнику мэра мгновенно вернулась способность воспринимать окружающий мир серьезно. Полностью вернулась.

– Я спросил, кого ты хотел бы вернуть? Это ребенок?

– Как ты угадал?

– Думаешь, ты первый, кому пришла в голову мысль использовать мои способности именно так?

– Наверное, не первый. Если о вас, ведьмаках, ходят слухи, что вы можете… что способны… значит, они имеют под собой основания, думаю я. И не ошибаюсь?

– Не обязательно, – сухо сказал Федоров. – Ведьмаки обладают разными свойствами. Я мог запросто оказаться, к примеру, пиротиком, умеющим только поджигать. Ну и тушить, конечно.

– Но ты оказался тем, кем надо. Я слышал о ведьмаке, который ездит на шестилапом коте говорящем. Он у тебя и вправду говорит?

– Не имеет значения. Давай ближе к делу. Ты хочешь, чтобы я вернул… Кого?

– Дочь, – потупившись, сообщил Щербак. – Елену.

– Как давно умерла?

– Год.

– В таком случае ничего не получится. Извини, не могу тебе помочь.

– Почему?

Ларион вздохнул.

Ну вот, сейчас начнутся объяснения. Может, проще встать и уйти? Только выпустят ли его отсюда?

– Потому, что не могу.

– Я требую ответа.

Щербак стиснул кулаки. Глядел он теперь зло и обиженно, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

Пора показывать зубки.

– Послушай, – сказал Ларион. – Уясни одну вещь. Ты здесь, в своем городе, большой человек. Второе лицо. Может быть, даже в действительности первое. Я не видел вашего мэра, но о нем слышал. Он очень умный человек, но о реальном мире, который начинается за баррикадами вашего города, знает мало. Ему хватает забот и здесь. Ты же тверже стоишь на ногах. Там, снаружи, ты бы выжил. Согласен?

– К чему это?

– К тому, что ты здесь обладаешь властью. У нее есть одно нехорошее свойство. Она кружит голову и создает иллюзию, будто тебе подвластны все и все должны выполнять твои приказы. Так вот, учти – я не из этого города. Смекаешь, куда я клоню?

– Хочешь сказать, ты мне не подвластен?

– Вот именно. Я не принадлежу этому городу, законов его не нарушал. И я не думаю, что тебе сойдет с рук, если ты прикажешь меня арестовать, не имея на это никаких законных оснований. Ты и сам это хорошо знаешь. Так что весь этот блеф в виде вооруженных охранников и своей готовности устроить мне неприятности можешь на мне даже не пробовать.

– Я всего лишь хочу услышать одну вещь, – очень спокойно сказал помощник мэра. – Причину, по которой ты мне отказался помочь. Имею я на это право?

– Нет, не имеешь. Я просто отказался и все.

– Ты ведешь себя не очень хорошо.

– А кто сказал, что я обязан быть пупсиком?

– То есть ты прекрасно понимаешь ситуацию? Вот перед тобой сидит любящий отец, готовый ради возвращения дочери на все. А ты отказываешься ему даже объяснить, почему его желание не может осуществиться.

– Именно так, – жестко сказал Федоров. – И вообще, мне пора. Завтра надо кое-что починить в вашем городе. Может быть, даже удастся оживить второй генератор. Все на этом?

– Нет, – сказал Щербак. – Не все.

Ларион тяжело вздохнул.

На какое только преступление не готов любящий отец ради своего дитя. Вот сейчас начнется, сейчас мало не покажется.

– Попытаешься напугать? – спросил он.

– Зачем? Для начала посажу тебя под замок. Благо для этого причина есть. Законная.

– Вот как?

– Да. И пока я не отдал приказ об аресте, все еще можно урегулировать.

– А причина? Тебе не понравилась моя физиономия?

Щербак мрачно хмыкнул.

– Нет, более весомая. Мародерство.

А вот это и в самом деле неожиданно.

– Такого понятия уже десять лет не существует, – сообщил Ларион.

– У нас в городе оно действует и обозначает ситуацию, когда чужак, то есть не гражданин города, покусился на барахло, некогда принадлежавшее одному из его жителей и был в этом уличен.

– Как сложно, – сказал Ларион. – Думаешь, удастся мне что-то подбросить так, чтобы никто не догадался о липе?

– А ничего подбрасывать не надо, – сообщил Щербак. – Ты сам все сделал. Брошь, которой ты заплатил хозяину гостиницы. Тот ее и еще несколько вещиц отдал мяснику за очередную тушу. Тем же вечером она попала к его подружке, а уж она опознала в ней вещицу, еще до нашествия принадлежавшую ее маменьке, которую та где-то запрятала, да никому не сказала, где точно. Нашествие она не пережила, понятное дело, и девица посчитала вещицу потерянной. До сегодняшнего вечера. В общем, она пришла ко мне, а я, ведомый некими предчувствиями, попытался о броши узнать поподробнее. И узнал. Вот ведь как интересно бывает! Судьба.

Ларион взглянул на него с любопытством.

А ведь помощник мэра гораздо серьезнее, чем казалось. Вон как все провернул. Знал, предполагая возможный отказ, ждал момента, когда появится зацепка. И начал разговор только тогда, когда решил, что ее обнаружил, не раньше. Силен, бродяга. Оказался на своем месте не случайно.

– Ну, я услышу объяснения? – спросил помощник мэра. – Настоящие, конечно. До того, чтобы попытаться навешать мне лапшу на уши, ты, надеюсь, не опустишься?

– И если я откажусь…

– Арест, прямо сейчас. Суд будет недолгим, а после – петля. Видел тех, что висят на въезде в город? Место там еще есть.

– А если я буду хорошим мальчиком? Меня повесят чуть позже?

– История с брошью будет забыта. Но я оставляю за собой право попытаться тебя переубедить, какой бы ни была причина твоего отказа поработать на меня.

– Будешь искать новую зацепку?

– Почему бы и нет? Спорим, найду?

– А если нет – позволишь мне уйти из города, как только я соберусь это сделать?

– Позволю. Только мне кажется, ты тут задержишься. Там, дальше, в той стороне, куда ты направлялся, недавно прошла орда. Значит, тебе, прежде чем ехать, нужно пополнить запасы провизии. На них надо еще заработать. Думаю, ты задержишься у нас недели на две, не меньше. Так что случай еще подвернется.

– Не обманешь?

– Нет.

Лицо честное. Вроде бы и в самом деле обмануть не должен.

– Хорошо, по рукам.

Щербак вынул из кармана пресловутую брошь, положил перед ним. Даже слегка подтолкнул.

– По рукам. Говори.

Ларион посмотрел на золотую безделушку не без интереса, но попытки ее взять даже не сделал.

– Давай, выкладывай свою страшную тайну, – поторопил помощник мэра.

Не терпелось ему узнать.

Почему бы и нет, кстати? Выбора нет. Да он и сам этого желает, чуть не подпрыгивает от нетерпения. И вообще, большому кораблю – большую торпеду. Где наша не пропадала?

– Все очень просто, – сказал Ларион. – Волшебников не бывает, и волшебства нет. Есть наука совершенно не человеческая. Как это действует – я не знаю, но действует, ибо мне дали необходимые знания, позволяющие оперировать временем и связанной с ним энергией. Никакой теории – чистая практика. Понимаешь, что это означает?

– Объясни.

– Это примерно как с обрезом. Стрелять из него ты можешь, а вот объяснить, как его сделать, какая для этого нужна сталь, как ее необходимо обработать, благодаря каким реакциям взрывается порох – нет. Понятно?

– Примерно. А дальше? Почему нельзя вернуть мою дочь? Я постарался, я хорошо ее похоронил. Уверен, падальщики до тела не добрались.

– Только в сказках можно сделать что-то из пустоты. А в реальной жизни за все приходится платить. И если ты хочешь купить для кого-то время жизни, то надо… Догадайся, чем надо платить?

В глазах Щербака мелькнул испуг.

– Да ладно! Ты шутишь?

– Загляни мне в глаза и еще раз прикинь, обманываю я или нет. Подумай.

Он так и сделал. Заглянул, а потом отвел взгляд. Первым. Тихо промолвил:

– Получается, она в земле год. Для того чтобы ее вернуть, надо отдать год своей жизни. Думаешь, я этого не сделаю?

– Нет, – сказал Ларион. – Не год. Не забывай: она умерла. Придется вернуть жизнь в мертвое тело, отмотать для нее время назад на год. Только для нее. Это потребует…

– Сколько? – выдохнул Щербак. – Говори сразу.

– Год для мертвого – это десять лет для живого. Такие примерно пропорции для подобного дела. Потребуется десять лет чьей-нибудь жизни.

Помощник мэра охнул.

Ларион ждал. Ему было интересно, что за этим последует. Десять лет – большой срок. Трудно решиться отдать их, даже любимой дочери.

Ну же…

– Хорошо, я согласен, – глухо сказал Щербак. – Пусть так будет. Только давай не будем тянуть. Вот прямо сейчас, пойдем… Я покажу, где она лежит. А ты… Десять лет – большой срок, но я согласен.

Пальцы у него заметно дрожали.

– Не получится, – сообщил Ларион. – Просто не получится, не стоит даже и пытаться.

– Почему? – взвыл помощник мэра. – Ты так и не сказал – почему?

– Потому, – мрачно ответил Ларион, – что у тебя этих десяти лет просто нет в запасе. Вот такие, брат, дела.

7

– Знал бы ты, как они достали, – сказал Шестилап.

– Неужели? – вскинул бровь Ларион.

– Страшное дело. Целыми днями только и делают, что жрут, спят, а также пялятся друг на друга. Молча.

– Неужели среди них нет ни одного говорящего?

Федоров окинул взглядом конюшню, потом ткнул пальцем в гигантского гуся, внимательно за ними наблюдавшего.

– Нет, он не умеет, – сообщил верховой кот. – Я проверил.

– А может, лишь делает вид?

Шестилап фыркнул, встопорщил усы.

– Сказал же – проверил. Давай лучше о другом. Что, опять будем делать ноги?

Ларион задумчиво почесал в затылке. Потом заявил:

– Скоро, мне кажется. А жаль, город неплохой, работы невпроворот. И население очень дружелюбное.

– Вижу, что дружелюбное, – сообщил кот. – Может быть слишком? У тебя, кстати, костяшки пальцев разбиты. С кем дрался?

– Пустяки, – махнул рукой ведьмак. – Это даже не драка была, а так, что-то очень несерьезное. В общем, не стоит внимания.

Он прошелся по конюшне, еще раз внимательно оглядел гуся, пытаясь прикинуть, каким макаром на нем можно ездить. Качает, наверное, немилосердно. Вот если его запрячь в тележку, тут он явно потянет. Здоровый гусь, сильный.

– А что стоит внимания? – спросил Шестилап из своего угла.

Ларион вернулся к нему, проверил подстилку, убедился, что она свежая, заглянул в ведро. Оно было полно, причем, чистой воды.

Это было неплохо.

– Внимания? – наконец сказал он. – Внимания заслуживает помощник мэра. Очень предприимчивый дядечка. Что надо, он проведал, повод у него есть и повод серьезный. А вот времени не хватает. Немного, но все-таки… Дочка у него год назад умерла. Вот такая штука.

Они помолчали.

– Думаешь, не отступится? – поинтересовался Шестилап.

– Нет.

– Значит, будет искать заместителей. Тех, кто отдаст ему свое время.

– Будет.

– Понятно, – кот вздохнул, глянул внимательно желтым взглядом, отвернулся. – Мы ведь в такие игры все еще не играем?

– Нет, – ответил Ларион.

– И это – правильно.

– Кто бы спорил? В общем, ты будь наготове. Думаю, еще день-два я продержусь, но вообще-то в любой момент может возникнуть надобность резко сделать ноги.

– Да уж понятно, – солидно протянул Шестилап. – В первый раз, что ли? Может, сегодня еще раз сходим на кормежку? Тут в ближайших домах столько непуганой живности развелось. Город большой, есть чем поживиться. Потому они жирные, вкусные.

– Посмотрим, – сказал Федоров. – Как кости лягут. Давай не доставай тут других обитателей. Не дай бог, их хозяева примутся жаловаться. Держи свои мысли при себе.

– Не учи ученого, поешь… гм… сам знаешь чего, моченого.

– Язык с мылом помою, – пообещал Ларион, выходя с конюшни.

Он закрыл за собой дверь, отошел от нее немного и остановился, вдруг ощутив, как это хорошо – просто жить, не задумываясь о времени, судьбе, возможности кого-то вернуть, тайнах и их решении, о том, кто же такие на самом деле ведьмы. Просто жить. Не так мало, если подумать.

Мимо прошла женщина средних лет. Она несла на коромысле, сделанном из тонкого стального швеллера, два небольших бидона. На одном жирным суриком было написано «Молоко карликовых коров». Судя по тому, как коромысло прогибалось, бидоны были полны.

Ларион подумал, что было бы неплохо прикупить молочка, которое буквально через полчаса после надоя так густело, что можно было его использовать вместо сдобного теста. И блины печь, и булочки. Анна будет рада. Вот только не сейчас он это сделает. Попозже, к вечеру. Тогда и цена будет не такой большой.

Интересно, где они этих коров пасут? На крышах? Кстати, почему бы и нет? Там безопасно и травы синей уже выросло много.

Федоров невольно поднял голову вверх, окинул взглядом ближайшие дома.

Да, вон там, чуть подальше, виднелось сразу несколько строений с плоскими крышами. Расположены они были очень близко друг к другу, еще их соединили широкими сваренными из железа мостиками. Карликовые коровы должны чувствовать себя там просто превосходно. И достаточно высоко, что они очень любят, и синей травы в достатке. Вон ее плети, торчащие за края крыш, видны даже отсюда. А на крыше самого большого дома, как и положено, виднеется здоровенная цистерна. Там поилка.

Все сделано по уму, основательно. Как и многое другое в городе. Жители его, похоже, времени зря не теряли. Да еще – тарелка. В других городах, для того чтобы увеличить площадь защиты, которую дает мокрый металл, его с огромным трудом распиливают на куски и растаскивают по периметру. И, конечно, эти куски надо охранять, чтобы никто не стащил. Морока. А здесь – целая тарелка. Ее вполне хватает, чтобы ведьмы даже не пытались проникнуть за баррикады.

Тарелка. Любопытная штука.

Он не удержался, взглянул в ту сторону, где она находилась. И увидел Солона. Мальчишка явно спешил к нему. Причем лицо у него было взволнованное.

Что-то случилось. Набедокурил, что ли?

– Рассказывай, – приказал Ларион, едва тот оказался рядом.

– Я открыл! – глаза мальчишки светились торжеством.

– Что именно?

– Тарелку конечно же.

Ларион едва не сел на месте от удивления.

– Ты шутишь? – немного овладев собой, спросил он.

– Да нет же. Пошли покажу!

– Пошли.

Вот тут стоило поторопиться. Если мальчишка не врет, то вполне возможно представился случай узнать о ведьмах несколько больше. Упускать такое нельзя.

На мгновение у Федорова перед глазами снова возникла странная живая темнота, в которую он окунулся в ту, первую, встречу с ведьмами, когда одна из них его поглотила. Что произошло дальше, что она с ним сотворила? Если бы он помнил, если бы знал…

С другой стороны, что могло с ним сделать это знание, если даже маленькая толика умений, вероятно случайно полученных от ведьмы, изменила его так, что он превратился в изгоя и, кажется, даже перестал быть человеком? Не лучше ли было ему прямо тогда и погибнуть?

– Ты сказал «пошли», а сам стоишь, – сообщил Солон. – Идем мы куда-нибудь или нет?

– Да, конечно, – подтвердил Ларион. – Много народа видели, что ты ее открыл?

– Никто пока не видел. Я с другой стороны подобрался. Там много земли, она закрывает место входа.

– Понятно. Идем, посмотрим, что это такое. Только не надо бегом, ладно? Не стоит пока собирать зевак. Вдруг что-нибудь случится, вдруг пойдет неправильно?

Они пошли к тарелке и по дороге Федоров наконец, сумев окончательно избавиться от воспоминаний, вдруг осознал, что положение достаточно серьезно. Насколько ему было известно, ничего, подобного летающей тарелке, в руки людям еще не попадало. И кто бы подумал, что именно в эту можно забраться? Десять лет люди, испытавшие дикий страх перед ведьмами, боялись к ней подойти. Для того чтобы сделать попытку, понадобился ребенок.

Новое поколение. А если в нем спасение людей? Дети, вырастающие во время владычества ведьм, многие вещи воспринимают по-другому. Может, они подвергаются принесенной ведьмами странной радиации? Ее, насколько Ларион знал, не мог уловить ни один научный прибор. Тем не менее ее существование не вызывало сомнений. Стоит взглянуть на Шестилапа или вспомнить карликовых коров, как в нее поверишь безоговорочно. Кстати, почему тогда мутации не коснулись людей? Или – коснулись, и лучшим подтверждением этого является он сам? А может, тут что-то другое?

Они подошли к тарелке и Ларион сказал:

– Давай, показывай. Только все надо сделать осторожно. Помни: время у нас есть. Его очень много.

– И мы узнаем много нового о ведьмах? – спросил Солон.

– Наверняка. Главное – все-таки не загреметь под фанфары. Кто знает, может, у них тут, допустим, есть система самоуничтожения? Не там нажал – и весь город взлетит на воздух.

– О-о-о… – сказал Солон.

Не было в его голосе ужаса. Чувствовалось картина взлетающего на воздух города поразила его воображение, показалась грандиозной, но и только.

– Смотри мне! – Ларион подпустил в голос строгости. – Не балуй. Одна ошибка – и ни тебя, ни мамы твоей, ни меня – никого не будет.

– Да знаю я, – послышалось в ответ. – Пошли, вход покажу.

Для того чтобы подобраться к нему, им пришлось перебраться через густо поросший самой обычной травой отвал. На другой его стороне было какое-то кирпичное строение, которое тарелка, падая, развалила, словно перезревший арбуз. Вокруг валялись куски стен, стропила и сгнившие доски.

– Угадай, где находится дверь? – предложил Солон, остановившись в двух шагах от тарелки – между ней и фундаментом разрушенного дома.

На лице у мальчишки было плутоватое выражение, словно он предлагал сыграть в какую-то игру. Собственно, такой для него еще была вся жизнь. Пока была. И почему бы не сыграть? Имеет право потребовать, поскольку сорвал банк. А может, и это тоже игра?

Ларион еще раз взглянул на мальчика.

Да нет, горящие счастьем глаза и рот до ушей не подделаешь. Значит, и в самом деле – нашел. Где она?

Он внимательно осмотрел стену летающей тарелки, обратив внимание на то, что в нескольких местах кто-то отгреб от нее землю, сделал что-то вроде подкопа, и указал на ближайший.

– Тут?

– Нет, – в голосе Солона явственно слышалось торжество, – не угадал!

– А где?

– Вот, смотри!

Мальчишка шагнул чуть в сторону от указанного места, сделал правой рукой замысловатый знак на расстоянии ладони от стены и в ней открылся проем, как раз такой, в который он мог бы пройти.

– Круто, – сказал Ларион.

– Это еще не все.

Мальчик снова сделал тот же самый знак и проход закрылся. Два шага в сторону, опять взмах руки и проход открылся в новом месте.

– Вот как, значит… – пробормотал Федоров. – Открывается, где пожелаешь.

– Не в каждом месте, но во многих, – сообщил Солон. – Здесь – лучше всего. Главное – знать жест.

– А как ты его угадал?

Мальчик пожал плечами.

– Ну не знаю. Мне это просто пришло в голову. Я год угрохал на то, чтобы ее открыть. Пытался даже подкапывать. А потом подумал… Ну и получилось.

– Что подумал?

– Ну что ведьмам, наверное, не с руки таскать с собой ключи от тарелки. Значит, они должны были придумать систему, по которой могли открыть замок без ключа. Как? Конечности у них есть, подумал я. Значит, они могли ввести в виде ключа систему знаков.

Ларион покачал головой.

Что-то с юным его механиком не совсем ладно. Может, все-таки, мутация, именно среди детей? Или ведьмы постарались?

– Ты с ведьмами не встречался? – спросил он. – Раньше. Не помнишь такого? Совсем в детстве.

– Думаешь, обманываю? – обиделся Солон. – Учти: я уже почти взрослый. Никогда с ними не сталкивался.

– Понятно.

Ларион снова посмотрел в сторону тарелки. По идее, он должен был тотчас поставить в известность хотя бы того же Щербака. Однако слишком был велик соблазн. Заглянуть хоть одним глазком. Всего на пару минут.

– Зайдем? – с надеждой спросил мальчик.

Федоров решился.

– Куда деваться? – ответил он. – Давай открывай дверь. Только учти: мы зайдем, осмотримся, а потом сразу выйдем. Ничего трогать, ничего делать не будем. Договорились?

– Конечно.

– Ну тогда открывай.

Пахло в тарелке так, словно там когда-то пекли блины. Очень давно, так, что запах этот выветрился, исчез почти совершенно, оставив о себе лишь некое воспоминание. Может быть, он чудился только ему, возник вместе с памятью о той давней встрече с ведьмами?

Ларион подумал, что наверняка следует спросить у мальчика, чувствует ли он этот запах, но тут же забыл об этом напрочь. Мысль была вытеснена другими, наплывавшими лавиной. Ничего удивительного в этом не было, учитывая, где именно они находились. Ну и, конечно, ко всему этому примешивалась солидная доля страха. Как без него?

– Тебе страшно? – спросил Солон.

Голос его слегка дрожал.

– Все нормально, – пробормотал Федоров. – Ты только вход не закрывай. На всякий случай. И если что-то начнется, сразу через него выпрыгивай наружу. А я тут… Ну, в общем, как получится.

Он знал, что самое главное сейчас – не торопиться. Прежде всего надлежит оглядеться, попытаться хотя бы приблизительно определить, что тут к чему.

Вот эта, например, штуковина, сильно смахивающая на стрелку гигантских часов, погнутая, покореженная, валяющаяся в дальнем конце центральной чаши, для чего она может быть?

Ларион ухмыльнулся.

Похоже, он уже начал давать названия внутренним помещениям тарелки. Точнее, они появляются сами, эти названия, словно кто их ему подсказывает. Да нет, нет, никакой мистики. Они появляются, поскольку его мозг делает свое дело. Одна из его функций состоит в том, чтобы все незнакомое, неизвестное, а значит и угрожающее, назвать и тем самым определить, сделать более привычным, менее пугающим. Такая защитная функция. В общем, все пока в порядке.

– А вот та круглая комната в центре – это у них, наверное, была кабина? – спросил Солон.

– Вероятно. Хотя кто его знает.

– Кабина, – убежденно сказал мальчик. – Они в ней сидели и с помощью вон той штуковины управляли полетом. Такая длинная и плоская, та, которая сломана. Свернута вокруг своей оси. Спорим, она была в самом центре?

– Ну, спорить тут смысла нет. Мы все равно не сможем это проверить.

– Почему? Починим и узнаем, кто из нас прав.

Сказано это было очень спокойно, будничным таким тоном. Тем самым, который заставляет поверить в реальность даже самой смелой фантазии.

Ларион машинально почесал в затылке, потом еще раз окинул взглядом темные, словно смазанные тонкой пленкой подгоревшего жира стены у входа, которые ближе к коридору, где они стояли, расширялись, превращаясь в круглую камеру – рубку, пульт управления, кабину. Неважно как она называется. Главное, что в ней, похоже, сидели ведьмы и из нее, конечно же, управляли своей тарелкой. Заодно они, между прочим, отсюда стреляли. Из чего, интересно?

Он попробовал углядеть что-то похожее на оружие и ничего не заметил. А ведь оно должно быть, подумал Федоров, оно есть и, вероятно, еще способно выстрелить. Какие этому могут быть последствия? И к бабке не нужно ходить, чтобы найти ответ на этот вопрос. Почти наверняка несколько домов просто исчезнут, будут стерты с лица Земли и, конечно, со всеми, кто в них находится.

– Не нужно ли нам уходить? – вполголоса сказал он. – Посмотрели пора и честь знать.

– Давай подождем еще, – предложил мальчишка. – Вон посмотри, в том углу целая куча обломков. Похоже, когда тарелка падала, их закинуло туда. А раньше они вполне возможно крепились к стенам… или полу… или… И служили для управления. Чем, интересно знать?

Он замолчал, явно что-то прикидывая.

Трупы, вдруг подумал Ларион, они все же испарились. Получается, легенды не врут. Честно говоря, было бы замечательно взглянуть хотя бы на скелет хотя бы одной из них. А может, у ведьм скелетов нет? Или то, что принимали за их кровь, на самом деле куски тел? Собственно, тут можно гадать до бесконечности. Толку никакого.