Текст книги "Не живи уныло !"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Я снова попытался навести справки.

– Кайнак...

Турок ничего, вообще, не знал. Это была фигура подставная. Подошедшая девица, выполнявшая при турке роль "играющего тренера", сразу прониклась ко мне доверием. В крепком, даже по виду крупном теле ее была словно сжата упругая пружина, которая только и ждала момент, чтобы стремительно распрямиться.

Лет пятнадцать назад я, наверное, записал бы ее телефон.

Мне – оперу уголовного розыска – казалось тогда, что новую жизнь можно начать с любой физически нормальной молодой блондинкой.

Девица это почувствовала тоже положила на меня глаз.

Моя внешность, не внушившая доверия соседке с лестничной площадки напротив, тут, в бардаке, наоборот, отлично вписывалась в интерьер. Я выглядел как человек принадлежащий то ли к ментам, то ли к криминальной структуре. Худощавый, крепкий, старше своих "хорошо за тридцать", со впалыми щеками, с тусклыми металлическими фиксами в верхней челюсти...

– Тут все в порядке, командир... – У нее был наполненный мягкий приятный голос. – Всем проплачено. Ваши уже приходили...

– Постой, Татьян, – Оборвала ее дворник. – Мы не о том. Помнишь, мужик недавно приходил? Он ведь тоже спрашивал Кайнака. Ты с ним разговаривала. Он свой телефон оставил...

Девица вспомнила.

– Точно: был! Старикан! Разыскивал своего друга. Тот попал в аварию, исчез. Год не видели друг друга...

– Где его телефон? – дворник поправилва волосы.

– Надо поискать... Вы можете подождать внизу, у дома?

Я стоял у машины.

Переулок и соседние дома располагали к обдуманной неспешности. Темп жизни задавала классическая архитектура зданий, среди которых я не увидел ни одного современного.

Прохожих было немного. Двое мужчин восточной внешности неспеша вошли в дом, из

которого я только что вышел. Они громко разговаривали и вид у них был такой, словно тайные дома свиданий в России были разрешены Государственной Думой.

Вскорости еще два турка прошли мимо меня к дому и один из него вышел. Это был тот, которого я видел на кровате: у него была короткие ноги и толстая шея. Он оглянулся: кого-то искал... Я махнул рукой.

– Чего она сказала?

– Вот. Нашла.

Девица передала для меня небольшой, вырванный из блокнота, листик бумаги. Самой ей выскочить ко мне не удалось: в бардаке наступил час пик.

Бумага была вырвана из фирменного организера. Две буквы: " Э.А.", обозначали инициалы человека, оставившего свой телефон. Без сомнения, имя гостя было

"Эдуард"... Других имен на "Э" я не встречал. Не "Эммануил" же! И не "Эмиль"?!

Я сел в машину.

Судя по начальным цифрам телефон был установлен в Центре. Человек этот, как и я, разыскивал Кайнака в бардаке по Трехпрудному переулку.

Тут же из машины, по "сотовому" я набрал его номер. В трубке послышались долгие гудки. Никто не ответил.

Итак: Кайнак в доме не проживает, домовая книга сожжена, адреса нет. Нет печки, от которой танцевать...

Я вернулся к вырванному из блокнота листку. Теперь по номеру телефона следовало узнать фамилию и местожительства таинственного "Э.А."

Бывшему милицейскому розыскнику, каким я оставался по жизни, это не составляло труда. Для начала требовался кто-нибудь из прежних корешей по к о н т о р е.

Я позвонил приятелю в родное Управление.

– Здоров! Как вы там все?

– А то не знаешь?!

Я все знал. Дел, как всегда, под завязку. Так много, что нет смысла браться за какое-то одно. Лучше уж ждать следующее, которое, может, сделать ненужными все не имеющие перспективы нынешние шевеления. Еще мы прошлись по начальству.

– Только и думают, как нас опустить. Слышал выступление нового этого... Сделать так, чтобы и на зоне, когда мы по его же вине сядем, отбывали бы вместе с уголовниками. Это же надо, чтобы такое удумать...

Мы привычно отвели душу.

– Ты чего хотел? – спросил он.

Я дал ему номер телефона "Э.А."

– Видимо, живет где-то в центре.

– Позвони чуть погодя.

Очень скоро я уже знал:

" Хомерикин Эдуард Александрович..."

– Хомерикин?! – Я, определенно, слышал эту фамилию.

– И еще: сегодняшний маршрут – "Воркута", – он понимал, что мне не обойтись без сегодняшняго пароля Центрального Адресного Бюро.

– Молодчик. Ты настоящий корефан.

– Ладно, давай.

Мой следующий звонок был в Центральное Адресное Бюро. Мне ответил милый девичий голосок. Было утро и пока еще никто из нашего брата не успел никому помотать нервы.

– "Хомерикин"!..

– Откуда вы?

– "Воркута"!

Через минуту она уже диктовала.

– Москва, улица Серафимовича...

"Дом на Набережной...– И вдруг я вспомнил: – Генерал Хомерикин! Преподаватель Академии МВД ... Мой однокашник, сын бывшего замминистра жил в том же подъезде и мы иногда собирались у него...

Пару лет я находился под сильнейшим влиянием генерала. Он читал нам "Основы оперативно-розыскной деятельности... Вслед за ним я перестал записывать телефоны: тренировал память. Напрочь отказался от записной книжки.

Генерал Хомерикин говаривал:

" У кого найду записую книжку вытяну язык через задницу"...

Он, вообще, был оригинал. Под стеклом на кафедре у него лежала цитата всемирно известного детектива Дешила Хеммета:

" В 1917 году в Вашингтоне я познакомился с молодой женщиной, которая не произнесла фразу: "Какая интересная у вас работа..."

Все в жизни перепутано, как в блюде спагетти. Преподаватель Академии МВД едет в дешевый турецкий бардак в центре Москвы, чтобы найти адрес сомнительного бизнесмена, которого отслеживает иерусалимское детективное агентство...

В прихожей Дома На Набережной меня встретил ссохшийся морщинистый старик. Совсем лысый. Китель без погон болтался на нем, как на вешалке. К сорочке был пристегнут форменный галстук-регат.

Я узнал генерала с трудом. Прежде чем открыть дверь он тоже долго рассматривал меня в дверной глазок. Наконец, замок щелкнул.

– Здравствуйте.

За его спиной открылся впечаталяющий размах здешних аппартаментов, колоссальная по прежним размерам площадь, на которой прежняя номенклатура растила себе здоровую смену. Увы! Будущее этого поколения было однажды неожиданно и вероломно прервано демократами -перестройщиками. Однако, судя по всему, не навсегда...

Я представился бывшим слушателем, приходившим к его соседу -сыну замминистра. Суть дела я передал еще снизу, в домофон: передать небольшой должок...

– Очень приятно. – Он старательно держался ко мне лицом. – Проходите. Я тут один. Хозяйка отсутствует по причине интересного положения, в коем находится наша старшая дочь...Прошу в кабинет...

Кабинет оказался квадратным, с книжными шкафами вдоль стен. Тут была широко представлена юридическая литература, еще я увидел мемуары военноначальников...

– Многие с автографами... – заметил хозяин не без гордости, указывая на полки. – Располагайтесь, где вам удобнее.

– Спасибо. – Я выбрал кресло ближе к окну.

– Итак вы дружили с моим соседом... – Хомерикин подтолкнул

меня к цели визита.

– Вот... – Я достал две стодолларовые купюры, положил на письменный стол. – Передайте, пожалуйста. У них никто не отвечает. Иначе, кто знает, когда я тут снова окажусь...

Хомерикин убрал деньги в ящик стола.

Как я и предполагал, при виде баксов он заметно повеселел.

– Давайте-ка по капелюшечке со встречи... – Держась все также ко мне лицом, он достал с полки две коньячные рюмки. – Одну минуту. Я на минуту вас покину. Посмотрите пока эти проспекты...

Он сунул мне несколько бумажек, попятился в прихожую, прошел на другую половину дома. Где-то в глубине квартиры нашлась початая бутылка коньяка "Армении" и обернутый станиолем кусок шоколада "Люкс".

– Ну вот...– По какой-то причине он не поворачивался ко мне спиной.

Мы чокнулись.

– Как я понимаю, вы милицию покинули. И как? По-хорошему?

– Увы! – Я рассказал типовую историю увольнения. – По компрометирующим основаниям. Пропали вещдоки по уголовному делу. Несколько импортных видеомагнитофонов. Мерзавцев хватает и среди нашего брата. Ну, вы знаете...

– Еще бы!

– Хорошо, что обошлось без прокуратуры...

Я не знал, как перейти к Кайнаку.

Хомерикин неспеша выпил, поставил рюмку.

– Что теперь делать собираетесь, товарищ капитан?

Вопрос этот должен был рано или поздно последовать.

Я провоцировал его всем своим поведением.

– Не знаю. Хочу предложить кому-нибудь свои услуги в

качестве руководителя службы безопасности...

Я говорил медленно, вызывая на разговор.

– По началу я готов начать с минимального... В моем положении я был бы рад любому дружескому совету: с чего начать, к кому обратиться...

– Да... – Генерал развел руками.

Я пошел на риск:

– Я пытался говорить об этом с Кайнаком.

– Вы с ним знакомы?!

– Поверхностно. Вы тоже?

– Да, мы даже сотрудничали одно время... – Он достал носовой платок, вытер лысину. – Активный господин...

– Чем он тогда занимался?

– Оружием.

– Я что-то слышал...

– Продажа оружия. Пистолеты. "ИЖ-40"...

Генерал вышел со мной в переднюю. Мне показалось, он решал какую-то важную для себя задачу. Лицо его внезапно приняло энергичное выражение. Он словно на что-то отважился.

Я следил за ним. Генерал подошел к огромному, во всю стену, зеркалу. Теперь он стоял к нему спиной. Я поднял глаза. В зеркале отразилась тыльная сторона его черепа.

Овалообразный красноватый шрам тянулся через затылок.

Рана была серьезной. Хомерикин прекрасно знал, что именно я вижу.Спокойно смотрел на меня, ничего не говоря. То, что я видел в зеркале был след серьезной травмы, полученной относительно недавно.

Генерал Хомерикин предупреждал об опасности, которая могла мне грозить, работай я действительно у Кайнака. Прямо он не мог об этом сказать. В квартире, повидимому, работало записывающее устройство. Может кто-то из охранников в подъезде прослушивал квартиру...

Не в связи ли с этим Хомерикин и разыскивал Кайнака несколько дней назад в турецком бардаке на Трехпрудном...

Мы поняли друг друга.

– Берегите себя.

– Спасибо. Вам – здоровья...

Мы ничего больше не добавили.

За б а з а р – торжествующее неумение держать язык за зубами – в наше время можно было жестоко поплатиться. И очень быстро.

Здоровяк– секьюрити, увидев меня на мониторе перед приемной президента "Лайнса", открыл бронированную дверь. Я прошел внутрь. Рэмбо тоже не из хилых– в нем было не меньше центнера, рост приближался к двухметровой отметке– с глазами, посаженными близко,по-медвежьи, – легко поднялся навстречу. Мы коснулись щеками друг друга.

– Садись... – У меня было постоянное место – за приставным столом, лицом к дверям. Я сел.

– Такие дела... – Я рассказал об одноквартирном публичном доме на Трехпрудном переулке. – Кайнак, похоже, опекал в нем старушку, а она отписала ему квартиру, которую он сдал. В доме его не знают...

Заодно я пристегнул рассказ о своей поездке к генералу

Хомерикину.

– А, Эдуард Александрович...

Рэмбо тоже помнил его по Академии. Мы обсудили положение.

– Дела здесь серьезные...– Разговор с Иерусалимом все объяснил.

Заказу предшествовал взрыв недалеко от виллы Кайнака на строящемся шоссе вблизи холма Байт ва-Ган. Глава детективного агентства принес свои извинения по поводу не вполне корректной формулировкой заказа. Шломи мог лишь весьма приблизительно сообщить о жизни Кайнака, он не задал ни одного вопроса, а его ответы на наши оказались неожиданно поверхностны и кратки.

Все это было малообъяснимым. Шломи имел о заказчике весьма приблизительное представление.

– Израильтянин, финансист... – Детектив вначале, скорее всего, импровизировал на ходу. – Речь идет о посредничестве в многомиллионном займе с целью предоставления кредита третьей фирме под больший процент... Выручка делится между партнерами... – Закончил он неожиданно. – А лучше позвони своему приятелю, он в курсе... – Шломи назвал имя. – Юджину Кейту!

Итак, детективное агентство было лишь ширмой.

За заказом стояла израильская полиция. М и ш т а р а.

– Познакомься с этим...

Рэмбо перебросил через стол начало компьютерной распечатки нашего Информационного Центра.

– Тут все, что нам известно о нем...

Я занялся бумагами.

Кайнак Игорь Венидиктович... Отпрыск сотрудника Минобороны СССР . Образование высшее экономическое. Трудовой путь начал в бывшем ЦК ВЛКСМ. Откуда перешел в Центральном аппарат МВД, в Главное Управление внутренних дел на транспорте. Курировал борьбу с экономическими преступлениями в сфере грузовых перевозок Гражданской авиации...

О личной жизни Кайнака известно было немного: женат вторым браком, двое детей школьного возраста... Счета в швейцарском банке "UNION BANK SUISSES". Недвижимость на Кипре, в Швейцарии и Израиле...

И первый облом! Скандал при неудавшейся поставке спортивных

пистолетов в Финляндию.

Я знал этот случай. Российский бизнесмен пытался провести эту операцию вместе с представителем английской фирмы. Запомнились детали репортажа, подготовленного журналисткой, докой в вопросах торговли стрелковым оружием.

С подъездных путей знаменитого Завода под усиленной охраной вывели полувагон под соответствующими пломбами. Внутри находилось около десятка тысяч спортивно-тренировочных пистолетов. Вагон подцепили к товарному составу и он той же ночью ушел с Урала на Запад.

Наименование Завода не упоминалось. Груз сопровождали вооруженные люди и кто-то из партнеров Кайнака. Охрана контролировала проход состава на стыках железных дорог до границы с Эстонией.

Все поначалу шло успешно.

Сбой произошел после пересечения эстонской границы.

В Таллинне работниками Таможенного Департамента Эстонии

полувагон был отцеплен. Вскрыт. Обнаруженное в нем оружие

направлено на экспертизу, которая не признала оружие ни

спортивным, ни учебным.

Это был финиш.

Прилетел Кайнак. Он попросила у эстонцев неделю

отсрочки, но все было напрасно. Не помогло и то, что кто-то

из его партнеров со всеми необходимыми документами вылетел

в Англию, на переговоры с представителями фирмы, а оттуда в

Финляндию, в Турку – где находились покупатели.

Ничего не помогло.

После экспертизы, проведенной МВД Эстонии, пистолеты по решению эстонских таможенных органов конфисковали.

Глава фирмы разослал пространные разорительные телеграммы

в родное МВД России, Министерству по внешнеэкономическим

связям, в Совет Министров, посольство России в независимой

Эстонии... Он обратился лично к Ельцину, Черномырдину...

Ответ пришел только из Грозного...

Руководители Ичкерии имели давнишние, еще со времен

генерала Джохара Дудаева, прочные связи с Таллинном. Чеченцы

были согласны купить пистолеты, если финны откажутся от контракта...

– Продолжение... – Босс передал мне освободившиеся страницы.

Наезд правоохранительных органов на Кайнака, как водится,

произошел после выступления прессы. После большой статьи,

появившейся в "Городском комсомольце".

Случилось это примерно в то же время, что и нашумевшее

убийство журналиста, которое было связано с разоблачением

оружейного бизнеса...

Тогда же был убит и сотрудник другой газеты – в Прибалтике, которого тоже интересовала проблема незаконного оборота оружия. В свое время он вышел на " Бригаду" и ее связь с бельгийской фирмой. Журналист утверждал:

"...В результате конверсии на заводе сократились заказы военной продукции. Чтобы загрузить существующие мощности завода необходимо было создать новый вид гражданского оружия... Конструкторское бюро разработало необходимую документацию учебно-спортивного пистолета и его модофикации...Модели данных пистолетов прошли государственные испытания ..."

Был и еще пострадавший. Расстрелянный в своей квартире

заместитель министра внутренних дел одной автономной республики...

На это тоже обратила внимание пресса.

" Малоизвестный штрих – писал журналист, – что чиновник

такого ранга, отвечавший за борьбу с организованной преступностью в республике погиб, расследуя каналы утечки оружия и незадолго до этого выезжал в Прибалтику..."

Над всем этим реяла тень бизнесмена, которым теперь интересовалась иерусалимская полиция.

Обладая этими данными, я со спокойной душой позвонил своему иерусалимскому приятелю.

– Шалом. Готовься записать...

– Уже пишу. Шалом убраха...

Мы говорили недолго. В свою очередь Кейт поделился информацией, полученной журналисткой Первого канала израильского Радио. Теперь их интересовал Макс и источник его сведений о предстоящем покушении...

– Надо полагать

Рэмбо поднялся.

– С утра ты летишь в командировку...

– Иерусалим?

– Вначале на Урал.

Щитоград

Щитоград встретил морозцем, серой хмарной дымкой. Было ли это результатом деятельности здешних заводов... После снижения активности в прошлые годы, сейчас они вроде бы снова набирали мощь. Из района, где был расположен новый аэропорт, в Центр я пригнал на такси.

На тротуарах было тесно от прохожих, особенно немолодых, в немарких цветах времен развитого социализма. При том, что в потоке автотранспорта полно было иномарок, а вдоль площадей – супермаркетов, ярких витрин коммерческих палаток.

Река в Центре лежала подо льдом. Увидел я еще и большой искусственный пруд. С утра на его льду уже сидели рыбаки...

Знаменитый Завод не выглядел ни затихшим, ни умолкшим.

Два здания – новое и старое – высились за трехметровым бетонным забором, заправленным поверху "колючкой".

Когда я подходил, на подъездные пути шустрый маневровый тепловоз подавал вагоны. Состав охраняли ОМОНовцы – накачанные, в камуфляжах, ребята.

Я прошел к центральной, на четыре отсека, проходной.

– Где тут насчет работы...

Меня направили на второй этаж.

В кабинете специальный инспектор изучал документы, а

потом разрешал или, наоборот, отказывал в посещении отдела

кадров, который находился на территории.

Инспектор как раз разговаривал с одним из соискателей.

Дверь в кабинет была приоткрыта...

Я отошел к доске с объявлениями. Бумаг было много. При ближайшем рассмотрении большинство из них оказались старыми, потерявшими актуальность.

Отправив соискателя в проходную, инспектор вышел перекурить.

– Добрый день.

Мы перебросились несколькими фразами. Специалист по кадрам оказался бывшим офицером. С учетом характера работы, не исключалось, что в прошлом он был комитетчиком или армейским контрразведчиком...

Мы с хода познакомились.

– Дима Садчиков...

– Саша.

Я представился корреспондентом "Парабеллума"– иллюстрированного журнала, пропагандировавшего ручное стрелковое оружие.

Разговор продолжили в кабинете.

– Люди у нас тут трудились целыми династиями. Десятки лет

вставали по заводскому гудку...

Как журналист по первому своему образованию я легко себе все представил. Как изо дня в день по утрам через шлюзы-проходные вливались в Завод мощные людские потоки.

– Про него говорили "Он", как о живом человеке...

Еще в восьмидесятых отсюда поступали победные рапорта о

выполнении планов. Обратной почтой из столицы шли приветствия

руководителей Партии и Правительства, Красные Знамена и Почетные Грамоты, сопровождаемые весомыми премиями Совета Министров и ВЦСПС.

Рыночные отношения и свертывание объемов производства на

предприятиях Военно-Промышленного Комплекса очень быстро

поставило Завод на грань банкротства. Когда-то богатый престижный Он хирел на глазах.

Пока мы говорили, в коридоре уже появились посетители. Я поднялся.

– Хорошо бы продолжить...

Мы договорились, что встретимся на автобусной остановке

недалеко от Завода.

– И вместе зайдем перекусить.

– Можно. – Садчиков, правда, предупредил, что не очень-то располагает временем: ночами он подрабатывал. – В Аэропорту, в качестве грузчика...

Он встретил меня на автобусной остановке.

– Тт есть одно заведение, хотя цены... Сам понимаешь.

– Пошли.

Частный ресторан оказался недалеко от остановки. Людей в

большом по нынешним временам зале было совсем мало. Официантка принесла меню в тяжелом тесненном переплете.

Садчиков был голоден. Выбрал жаренное медвежье мясо.

– Действительно, медвежье?

– Самое натуральное.

– И еще кулебяку. Салат. Кофе с мороженным.

От спиртного он, скрепя сердце, отказался.

Две ночные смены в качестве грузчика в Аэропорту оплачивались как месячный заработок инспектора кадров. Новые русские – хозяева грузовой службы, где он подрабатывал, регулярно по очереди проверяли несение службы.

– Увольняют при малейшем запахе...

Себе я заказал грибной больон, котлету по-киевски.

Жареную медвежатину принесли быстро – несколько крупных кусков мяса, по виду ничем не отличающегося от обычного.

Вооружившись ножом и вилкой, он сразу вернулся к Заводу.

Конструкторское бюро с разрешения Министерства Обороны

разработало документацию на новый вид учебного оружия...

– Это спортивный пистолет. Авторские права и техническая документация на него в Главном Ракетно-артиллерийском управлении. Завод обратился за разрешением на заимствование отдельных узлов...

Это были квалифированные объяснения осведомленного лица.

Я не без основания предположил в нем кадрового контрразведчика.

– И добился разрешения?

– Да. Спортивный пистолет прошел испытания и государственную

регистрацию. Центральный орган по сертификации ручного огнест

рельного оружия и патронов выдал на него сертификат... Полный успех!..– Садчиков разделался с медвежатиной, перешел к кулебяке. – Если бы не одна деталь! Пометка на лицензии – "Только на экспорт". Завод изготовитель сам должен найти покупателей. И обязательно за границей.

" Вот оно!"

Речь шла об оружии, которое ныне живущий в Иерусалиме российский бизнесмен пытался вывезти через Эстонию!.. Нехватало детали!..

– Постой, Дима! Я что-то не въезжаю! Почему?!

– Пистолет-то аналог боевого пистолета системы Макарова... Что с того, что сделали добавку на стволе для точности стрельбы и оно выглядит как спортивное... Это для тех, кто не разбирается. Или не хочет разбираться...

Я прекратил есть.

– А торговля боевым оружием– прерогатива Правительства...

Он продолжил мою мысль:

– Поэтому все попытки продать заканчивались одинаково.

Конфискация на границе и уголовное дело... Сегодня, кстати, готовят груз на экспорт...

– Далеко?

– Не знаю. Объявились покупатели на учебно-спортивные пистолеты... Садчиков аккуратно, корочкой, подобрал соус, отправил в рот.

Я вроде усомнился:

– Откуда тебе известно?

– Я как раз еду туда. А что?– Садчиков поднял голову от тарелки. Читатели "Парабеллума" и этим тоже интересуются?

Он смотрел мне в лицо.

– Я веду журналистское расследование. Под это дело у меня есть средства... – Я достал две копюры по сто баксов.

Мы оба понимали, что это ложь. Но так нам было легче договариваться. Я выдержал его взгляд. Купюры перекочевали к нему в бумажник. Все прояснилось.

– С рассветом подъезжай в Аэропорт...

Когда я вышел из такси, было еще темно. Садчикова я увидел у грузового склада. Контрразведчик курил. На нем был рабочий комбинезон с брезентовой "дубль-курткой". Сверху болтался еще оранжевый легкий жилет униформа обслуживающего персонала.

Несколько коллег – грузчиков – а, может, тоже кадровиков с Завода двигались с электрокаром в сторону проходной. Оттуда Садчикова уже звали:

– Дима...

Он сделал несколько быстрых затяжек подряд.

– Пошли, на ходу поговорим...

Я спросил:

– Куда пистолеты?

– На Кипр...

Мы были уже рядом с проходной. Я дернул его за руку:

– Слушай, ты можешь меня провести? Такой материал! Представляешь? "Наш корреспондент все видел своими глазами..." – Я чувствовал, что не очень убедителен. – А гонорар поделим! Прямо сегодня. Это не меньше чем по паре сотен баксов на брата...

Садчиков дрогнул.

В вечной войне за копейку трудно оставаться законопослушным и честным. Особенно, когда вокруг тебя нарушают законы все...

– Главный будет тащиться от радости... А потом поедем в ресторан, отметим... Спешить некуда. Ты с ночи. Посидим... – Я его откровенно покупал.

– Слушай... – На этот раз Садчиков не шутил. – Ты не из ЦРУ

случайно?..

– Из Мосада.

– Ладно дурака валять. Пошли.

Мы перешли на рысцу. Молодой азиатского вида воин за тумбочкой в проходной вопросительно взглянул на меня. Садчиков, не останавливаясь, махнул рукой в сторону грузившегося борта с четырьмя мощными турбовинтовыми двигателями.

– Он со мной...

– Курить найдется? – спросил воин.

Я оставил ему пачку "мальборо".

Огромные створки под стабилизатором, в конце фезюляжа "АН-12", были распахнуты. Сбоку задним бортом выруливал под разгрузку крытый грузовик.

– Только близко не подходи... – предупредил Садчиков.

– Слушай... – Я придержал его за рукав. – Ты можешь узнать по-больше об этой отправке? Интересный материал...

– А чего?! Можно.

– Я хочу еще зайти в таможню. Взять интервью. Ты там кого знаешь?

Он на секунду задумался.

– Найди Юрку Вечернина. Скажи: от меня.

От грузовика уже махали:

– Дима!

Мне в голову пришла дельная мысль.

– Возьми это. Потом объясню... – Я сунул ему в ладонь записывающее устройство – крошечного "жучка". – Может окажешься рядом с клиентам. Чтобы не запоминать. Он все перепишет.

Садчиков сжал в ладони устройство, сделал последнюю затяжку, загасил и отбросил окурок...

Крытый грузовик загораживал внутренние грузовые отсеки. Они выглядели весьма мощными, как и сам "АН-12", выпестованный в открытой конкурентной борьбе двух известных Конструкторских Бюро -Антонова и Илюшина...

В этой части взлетного поля загружался только он один. Пространство между нами время от времени пересекал очередной бензозаправщик, под их прикрытием я перемещался поперек поля.

Несколько человек вблизи наблюдали за погрузкой. Я всматривался в них до рези в глазах. В средине небольшой группы стояла женщина. На ней была длинная, до земли, шуба. Я пытался разглядеть хоть какие-нибудь еще детали, но мне не удалось. Рядом держалось двое мужчин. Было самое время уйти в таможню, чтобы не оказаться на виду, когда они двинутся в обратную сторону.

Я помнил имя таможенного инспектора, которое назвал

Садчиков.

"Юрий Вечернин."

В таможне мне повезло.

Инспектор, только что вернувшийся от самолета "АН-12", как раз и был Юрий Вечернин – улыбчивый, потливый, с редкими льняными волосами на висках.

Он, как и Садчиков, работал ночью, однако, не уехал. Срочные неясного свойства дела заставили его остаться на службе.

Таинственным образом все – грузчики и таможенники -узнали

об отправке блатного груза.

" Скромное обаяние Больших Денег..." Прибытие Капитала всегда ощущается, хотя его не регистрируют даже самые тонкие сейсмические приборы.

Полнеющий, белокожий Вечернин провел меня к себе, усадил за

стол и приступил к делу. Интервью в его понимании было чем-то сродни установочной лекции.

– Проверка грузов за рубеж осуществляется в несколько этапов. Сначала проверяется наличие у Завода разрешения на вывоз оружия, а также контракта...

Он на секунду отвлекся – взглянул в окно на вхзлетную полосу погрузка там закончилась.

– Исследуется правильность оформления документов – код товара, наименование страны. К примеру, сегодняшняя партия спортивных пистолетов направляется на островное государство. Мы проверяем: среди горячих точек оно не значится...

За стеной хлопнула наружная дверь.

Вечернин быстро закруглил:

– Я лично осмотрел все ящики, опломбировал и сделал отметку в таможенной декларации...

Он замолчал. Широко улыбнулся.

Улыбка предназначалась людям, которые появилисьу меня за спиной. Именно их таможенник ждал все это время и не покидал

службу после бессонной ночи.

Мне предоставлялась возможность, не прощаясь, "по-английски", покинуть кабинет. Но прежде я рассмотрел близко всех бригаду. Меня, естественно, интересовали в первую очередь не бизнесмены – женщина и ее пожилой спутник, а секьюрити. Именно они могли вылететь на Ближний Восток как непосредственные исполнители любого заказного преступления, приуроченного к православной Пасхе...

Из них я выделил двоих. Оба, несомненно, были военными. Один молодой, белесый, с короткими светлыми ресницами – держался чуть в стороне. У него был шрам на губе – потому казалось, что он все время улыбается... Второй – с правильными чертами лица, высокий, не менее 185 – внимательно приглядывался к окружающим. По приметам он был похож на того, что разоткровеничался в кафе с израильским ветераном ливанской войны...

"Максим..."

Мы встретились глазами. Он – был единственным, кто сосредоточенно взглянул на меня, пытаясь определить, кто я и

что тут делаю...

– Погнали?

Садчиков успел переодеться. Вместо комбинезона и брезентовой "дубль-куртки" на нем был приличный костюм и турецкий короткий кожан.

Первый же свободный водитель доставил нас в тот же ресторан, в каком мы сидели накануне. Мы выбрали тот же стол, ту же официантку.

– Медвежатинка понравилась?

Садчиков взглянул на меня.

– А что? Можно повторить... Ты как?

– Тебе распоряжаться.

Он заслужил сегодняшний обед. Мы снова заказали кулебяку, мелвежатину, грибной бульон, котлету по-киевски. Рыбную закусь. Представляю, как поиздевался бы над нашим выбором истинный гурман.

Насчет спиртного Садчиков распорядился сам:

– Бутылку " Калашникова".

Все было символично: Щитоград, загруженное в "АН-12" оружие, "Калашников" – с портретом генерала на этикетке...

Водка была из высококачественного зернового спирта и специально приготовленной воды. Я оценил ее сразу. С первыми же глотками чистой водки у меня резко повышается зрение.

Так было и на этот раз. Я поделился своими наблюдениями

с Садчиковым. Он не согласился. Он сразу перешел к обсуждению совершенной сделки.

– Покупатели солидные. Компания с Кипра... Хозяйка своевременно произвела предоплату. Дирекция подписала письмо о выдаче разрешения на продажу. Все остальное взяли на себя покупатели.

Официантка принесла еще хлеба:

– Медвежатину вам быстро подавать?

Садчиков прикрыл глаза.

– Нет силы ждать.

Я продолжил интервью. Меня оно интересовало больше чем блюдо, называемое медвежатиной – куски мяса, обжаренные, если верить официантке, с яйцом в толченых пшеничных сухарях после четырех дней предварительного заключения в маринаде и

тушения.

Садчиков рассправлялся с нею в агрессивно и быстро. Кроме того успевал отвечать на вопросы. Мы снова заговорили о деятелях ружейного бизнеса.

– Сколько у них было в команде?

– Трое. Еще двое я думаю из их Службы Безопасности...

– Хозяйка как-то называла их?

– Мадам-то?! А как же... Это что – тоже для читателей?

Лицо Садчикова было невозмутимо. Было бесполезно продолжать игру в "журналиста". Сейчас это больше напоминало промышленный шпионаж.

– Для меня. Я частный детектив.

– Догадываюсь. Пожилого она называла по-имени-отчеству. А иногда – по званию." Генерал". Второго не помню. А этих, из ее личной службы безопасности... Один – Максим...

– Какой он из себя?

– Молодой, симпатичный...

"Макс!.." Ошибки не могло быть. Приметы и имя чудесным образом совпали. Именно он прилетал в Иерусалим...

– А молодой белесый, все улыбается – "Кадет". Кстати... – Он наполнил рюмки. – Тебя, наверное, интересует, кто осуществляет транспортировку... Вот! – Он сунул мне мятую обертку от сигарет. – Специально для тебя списал... Да, чуть не забыл! Речь шла о гонораре за твою статью. Может оформим заказ? Как это у вас делается...