Текст книги "Искатель. 1979. Выпуск №6"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Сирил Майкл Корнблат,Владимир Рыбин,Кшиштоф Малиновский,Олег Глушкин,Борис Пармузин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Ты оказался прав. Адхам явился с повинной. Он выложил

всю информацию, которой ты его снабдил... – Помолчав, Аскар

али продолжил: – И главное, кроме некоторых эмигрантов, с

тобой будет искать встречи Баймирза Хаит, важная фигура в

Туркестанском комитете, бывший эсэсовец.

Он здесь?

Пока нет. Пока собирается... Надо узнать об их планах.

А потом домой. Сразу же! Не ожидая приказа.

Они допили кофе.

Ну что же, простимся... – вдруг сказал Аскарали.

Как? – не понял Махмудбек.

Я уезжаю. До встречи на родной земле. Уезжаю. Надо.

Я должен успеть довести одно дело до конца.... За тебя я те

перь спокоен.

Он положил перед Махмудбеком книгу.

Это тебе... «Бустон» Саади. Одна из редчайших рукописей.

Посмотри па работу каллиграфов.

Такой подарок... – смутился Махмудбек.

– Бери, бери. Читай. У тебя скоро будет на это время.

Махмудбек не мог, да и не имел права спрашивать, куда то

ропится Аскарали, какие дела и где его ждут.

Прощались скупо, почему-то торопливо. Аскарали обнял Махмудбека, похлопал его по спине, словно успокаивая. – Мы увидимся... там... у себя? – спросил Махмудбек.

– Конечно, конечно... – ответил Аскарали.

Пряча глаза, он зашагал к двери и лишь на пороге обернулся, махнул рукой.

Смутная тревога долго не давала покоя. Обычная фраза: я должен успеть. Но в ней Махмудбек почувствовал совсем другой смысл. Он допил остывший кофе и машинально стал листать рукопись в богатом кожаном переплете. Перевернул несколько страниц. На этих книгах во многих странах Востока люди гадали. Первая строка на открытой странице удивила, даже потрясла своей точностью.

78

«Ты мудростью войну предотвращай...» Аскарали всю жизнь это делал. Всю свою жизнь.

...Махмудбек узнал о смерти друга через несколько месяцев. Аскарали никогда, никому даже слова не говорил о тяжелой болезни. Продолжал бесконечные дела и поездки до самой последней минуты своей редкой, удивительной жизни.

Шамсутдин не любил эти. шикарные комнаты «Тадж-Махала». Он терпеливо ждал, когда Махмудбеку и Фариде надоест разгуливать по мягким дорогим коврам, сидеть на европейских стульях за столом, птжрвксьш белоснежной скатертью.

Но и он понимал: пока Фариде нужно находиться здесь.

Шамсутдин являлся к Махмудбеку с новостями. В город приезжали из Европы узбеки, Уаджики. Многие из них бросались искать своих соотечественников. Было о чем поговорить, поспорить. Было о чем вспомнить...

Махмудбек еще не бывал в кварталах эмигрантов. Но турке-станцы знали, что он вернулся в город. Расспрашивали Шамсут-дина о здоровье господина, передавали пожелания и приветы. Сегодня Шамсутдин сообщил Махмудбеку, что его очень хочет видеть Азими.

Кто это такой?

Культурный человек... – коротко ответил Шамсутдин.

Почему ты так решил? – улыбнулся Махмудбек.

Он доктор. Был советским доктором, военным. Сдался в

плен к немцам. Жил... Говорит, хорошо жил.

Чего же приехал сюда? Нашим помогать?

Помогать? – переспросил Шамсутдин и задумался. Потом

решительно заключил: – Не будет помогать.

А об этом как ты догадался?

Он лечит одного, берет деньги.

Ясно! – сказал Махмудбек. – Он хочет со мной уви

деться?

– Да, господин. Очень... Он хочет вас пригласить на свадьбу.

Свадьба... Это уже интересно. Значит, соберутся люди. Самые

разные. Обязательно возникнут разговоры. И о прошлом и о будущем.

– Пусть заходит... – разрешил Махмудбек.

И вдруг какая-то невероятная, совсем неожиданная мысль мелькнула в голове Махмудбека. Он даже испугался этой мысли. Попытался от нее отделаться. Но она беспокоила, заставила его сорваться с места, зашагать вокруг стола. _

– Что с вами? – удивился Шамсутдин.

– Ничего, ничего... – ответил Махмудбек. – А ты передай...

этому доктору, что я очень хочу его увидеть.

«Это свой!» Может, действительно свой. Тот самый, кто должен приехать сюда, в мир еще опасных врагов. Кто должен заменить его, Махмудбека. Свой! Свой!

Нет... Азими действительно сдался в плен при первом удобном случае. До создания Туркестанского легиона он мотался по

79

гитлеровским концлагерям. Узнал голод и холод. Его били... От смерти спасла профессия врача, а затем согласие служить фашистам.

– Звери... – с неприкрытой злостью сказал Азими. – Як

ним пришел с поднятыми руками. А они... Какой-то краснощекий

солдат ребром ладони полоснул меня по шее. Как ножом.

«Я же доктор... – кричу по-немецки. – Настоящий доктор!»

А он, собака, мне в лицо: «Ты азиат. Мы вас уничтожим». —

Азими взялся за чашечку, отпил глоток кофе. – Собаки беше

ные. Так им и надо.

Рука заметно дрожала. Видно, что это честолюбивый человек. В Красной Армии он занимал обыкновенную должность. Все врачи становились хирургами. В санбате, в полевом госпитале, ему приходилось работать днем и ночью. А он считал, что способен на другие, более почетные дела, на более высокое звание, чем капитанское.

– Так им и надо... Подохнут все, собаки! – заключил Азими.

Ясно... Азими сразу же отошел от немцев. Он бросился в азиатские страны. В Турции нашел невесту. Привез девушку сюда, в чужую страну. Почему же не остался в Турции?

Как наши живут в Мюнхене? – спросил Махмудбек.

Научились у немцев... – с прежней злостью ответил Азими.

Не очень дружно?

Азими усмехнулся.

Сейчас расскажу. Я заходил к ним в комитет. Видел все...

Разрешите закурить? – Азими покосился на закрытую дверь

соседней комнаты. – Ваша жена, как я слышал...

Ничего... – сказал Махмудбек. – Здесь можно. Курите.

Я только одну сигарету.

А сигареты английские. Азими к ним привык. Он стал рассказывать о работниках Туркестанского комитета, о дрязгах, интригах, скандалах.

Мы так на них надеемся... – сказал Махмудбек.

Зря! – почти выкрикнул гость. – Зря! Они подведут.

Но как же быть одним?

Почему? – поднял брови Азими. – Вы же чувствуете, что

происходит в мире. Вы знаете, с кем надо дружить.

Знаю...

И я выбрал свою дорогу. Скажу вам. Уже это не секрет.

Со вчерашнего дня я майор. Приглашен в колониальную ар

мию. Разумеется, как врач.

Возможно, когда-нибудь Азими разочаруется и в новых хозяевах. Но сейчас у него довольное, сытое лицо. В эти минуты он забыл о гитлеровцах. Откинувшись на спинку стула, небрежно вертел изящную пачку «Честерфильда» и говорил о будущем.

Большинство эмигрантов давно не бывали на тихой, щедрой, богатой свадьбе. Вначале гостей смущало присутствие трех европейцев. Но те вели себя с подчеркнутой простотой, обращались с эмигрантами как с равными. Почтительно выслушали молитву.

Один из европейцев оказался рядом с Махмудбеком.

Азими делал вид, что не смотрит в их сторону. Но, вероятно, сейчас для хозяина на его собственной свадьбе было главным: состоится ли знакомство Махмудбека с сотрудником разведки

80

той самой колониальной армии, где Азими уже получил чин майора.

Знакомство состоялось...

Махмудбек был счастлив от встречи с офицером, образованным, знающим Восток человеком. И они, Махмудбек и майор Харбер, говорили о судьбах мусульман, эмигрировавших из Средней Азии.

Разговоры за столами становились все оживленней. И откуда-то из угла двора, где разместился народ победнее, вырвался резкий голос:

– А чего ждать? Новой такой свадьбы? Когда она будет? Не все умеют продавать свою душу, свою совесть.

Солидные госта, с которыми сидел Махмудбек, попытались не обратить внимания на разгневанного человека, на откровенную горячую речь, Махмудбек не мог повернуться и хотя бы мельком взглянуть на госта, который нарушил торжественную, праздничную обстановку. На человека, который уже не хотел больше молчать.

С жизнью и работой Махмудбека Садыкова они были хорошо знакомы. Офицер начал конкретные разговоры о программе дальнейшей деятельности антисоветских организаций.

Разобщены... Мы вас поддержим только в том случае, ес

ли вы сможете вести настоящую, действенную борьбу. Если вы

начнете ее немедленно.

Советский Союз вышел победителем из большой войны, —

сказал Махмудбек. – А мы пока... – Он развел руками.

Офицер промолчал, потом пододвинул коробку «Честер-фильда».

Курите, – предложил он.

Я не курю, – слабо улыбнулся Махмудбек. – К сожале

нию, здоровье мне не позволит по-настоящему заняться работой,

которую вы планируете.

А какую мы... планируем? – ответил с улыбкой майор

Харбер.

Вы не будете заниматься мелкими делами, – сказал Мах

мудбек:

В этом вы правы. А по поводу вашего здоровья мы знаем.

Да... Вам следует подлечиться.

Хочу пока поехать в Турцию.

Неплохо. Но вы еще в силах помочь нам. Найти подходя

щих людей, опытных, здоровых, преданных вашему делу.

Еще в силах, – согласился Махмудбек. – Но люди ста

раются отходить от борьбы. Я же сказал, что Советский Союз

победил сильную державу.

Харбер подошел к шкафу, открыл дверцу и вытащил стопку газет.

– Здесь есть советские. Из некоторых материалов можно по

черпнуть нужную информацию. Скудные пайки. Тяжелые условия.

Непосильный труд. Есть фотографии разрушенных городов...

Можно с твердой уверенностью говорить о том, что страна не

скоро встанет на ноги. Средняя Азия вынуждена кормить и оде

вать жителей этих разрушенных городов... Почему мусульмане

должны это делать? Почему мусульмане не могут позаботиться

81

о своих братьях, которые живут в нищете здесь, в чужих странах?

Широкие, обдуманные планы. Целая программа идеологической обработки туркестанских эмигрантов, подготовки из них диверсантов, агентов, создание новых антисоветских организаций.

– Мы желаем вам хорошего здоровья, – на прощание сказал офицер. – Но если... – он не договорил. – Мы с радостью встретимся с человеком, которого вы пришлете к нам...

У входа в отель Махмудбека ждал встревоженный Шамсутдин.

– Фарида в больнице, – почему-то шепотом сообщил он. —

Отвезли вечером.

Махмудбек ворвался в вестибюль, подбежал к стойке, за которой стоял, весело поблескивая зубами, портье.

Все в порядке, господин Махмудбек. – Портье кивнул на

телефонный аппарат. – Я справлялся через каждые десять ми

нут. Я сделал все, как вы просили... – Портье знал, что после

дует хорошее вознаграждение за новость. – Совсем недавно... —

он посмотрел на часы, – пятнадцать минут назад, у вас родилась

дочь. Мы желаем, чтобы она была самой счастливой.

Спасибо... – Махмудбек прислонился к стойке. – Спасибо.

Она должна быть счастливой.

ПОСЛЕДНИЙ ПЕРЕВАЛ

Муфтия Амин аль-Хусеппа хорошо знали на Востоке.

Это был подвижный старик невысокого роста. Он очень походил на европейца: светлое лицо, зеленые глаза, живые, любопытные за толстыми стеклами очков, желтая аккуратная бородка.

Он умело скрывал свое настроение, этот энергичный агент, долгие годы выполнявший задания гитлеровской разведки. Приход Махмудбека обрадовал муфтия.

Деньги у Амин аль-Хусейна ещё были Он снял хороший дом на тихой, но приличной улице. Муфтий позвал слугу п вопросительно посмотрел на гостя.

Наверное, чай?

Лучше, – согласился Махмудбек.

Да, да... – улыбнулся муфтий. – Мне приходилось встре

чаться с вашими соотечественниками. Они никогда не пили ко

фе, но вынуждены были терпеливо держать чашечку на весу.

Вот так...

Муфтий хорошо изобразил неуклюжую позу какого-то турке-станца.

Да еще живот мешает, – рассмеялся муфтий.

Я не смог привыкнуть к кофе.

И не надо . Оставайтесь самим собой.

Кажется, этот незначительный разговор, непринужденность, которая была в поведении Махмудбека с первой минуты появления в доме, понравились старику.

– А я все же выпью чашечку кофе, – сказал муфтий.

Он тоже решил быть искренним даже в мелочах.

82

Начался знакомый Махмудбеку разговор о судьбах мусульман. Сколько раз слышал он подобные речи! Речи разных людей – туповатых и умных, злых и хитрых. И всегда думал: почему этому человеку хочется взвалить на свои плечи огромную ношу, почему он беспокоится о судьбе народа, которого не знает и никогда знать не будет?

Муфтий Амин аль-Хусейн, он же муфтий Амин-Палистини, считался одним из опытнейших сотрудников гитлеровской разведки в арабских странах. Англичане несколько раз пытались схватить муфтия. Но он ускользал буквально из рук. Пользуясь авторитетом среди верующих, Амин-Палистини находил убежища в любом поселке.

Разрабатывались специальные операции английской разведкой или постоянньжрозыскн, а муфтий продолжал разъезжать по Востоку, выполняя задания Берлина.

Теперь Амин-Палистини прибыл в страну, где пока хозяйничала Великобритания. Прибыл и снял видный дом в центральной части большого города. Невероятная наглость. Откровенный вызов колониальным властям.

Или он идет напролом, ищет встречи с англичанами.

Махмудбек решил опередить события. Почему бы ему, Махмудбеку, первому не представить англичанам борца за «счастье мусульман»? Несколько дней назад из Мюнхена пришло письмо от Вали Каюмхана. Это было уже второе послание руководителя Туркестанского комитета.

Первое письмо президента носило общий характер. Вали Ка-юмхан без конкретных ссылок на страны и людей писал о новой борьбе против Советов. Он выражал уверенность, что в этой борьбе примут участие тысячи «обездоленных туркестаи-цев», находящихся в Азии. «Готовьтесь к совместной работе...» – заключал Вали Каюмхан. Это не было приказом. Это было предложение, от которого, по мнению президента, вряд ли кто откажется.

Второе письмо, короткое, деловое, сообщало о скором приезде муфтия Амин аль-Хусейна, важной и нужной особы.

«Постарайтесь встретиться с этим человеком, – писал Вали Каюмхап. – Подружитесь с ним...»

Я узнал о вашем приезде от уважаемого Вали Каюмха

на... – сообщил Махмудбек.

Да, да. Это благородный человек... – туманно ответил муф

тий. – Он много отдает сил нашему общему делу.

Сейчас пойдет разговор о том деле, которое беспокоит муфтия Амин аль-Хусейна.

– Если я найду общий язык с англичанами, – сказал муф

тий, – мы сумеем заняться настоящими делами.

Муфтий задумался... Он погладил бородку. Конечно, есть риск. Возможно, Амин аль-Хусейн так в свое время насолил англичанам, что те не пойдут на примирение. Интересно, служит кто-нибудь здесь в разведке, кто имел неприятности из-за муфтия Амин аль-Хусейна?

Совсем недавно было другое время. Я знаю, что вам при

шлось много скитаться. Уходить от опытных разведчиков, —

сказал Махмудбек.

Уходил! – улыбнулся муфтий.

83

Он с удовольствием вспоминал тревожные дни. И конечно, знал, что о его делах слагаются легенды.

– Под Калькуттой меня пытался взять сильный человек, —

не без гордости продолжал муфтий. – Он в который раз под

ходил ко мне, капитан Стоун. Ему оставалось сделать один

шаг. А я исчез... – Муфтий погладил бородку, качнул голо

вой. – В два раза моложе меня. Опытный человек. А я у него

на глазах провалился сквозь землю.

Ему стало весело. Он рассмеялся. Сейчас эта история муфтию казалась смешной.

– Говорят, капитан топал сапогами по полу...

Махмудбек предупредил Азими о приезде муфтия Амин аль-Хусейна.

Обстановка изменилась. Англичане должны принять его.

Азими, не задумываясь, твердо ответил:

Они примут его.

– Не сомневаюсь, – согласился Махмудбек. – Но у муф

тия может быть личный враг.

Какой... личный? – спросил Азими.

У которого из-за муфтия могли быть неприятности в свое

время. Надо узнать, не участвовал ли кто-нибудь из сотрудни

ков разведки в розысках муфтия.

– Узнать? – Азими удивленно посмотрел на Махмудбека. – Как узнаешь в разведке? Кто это сделает?

Вы, Азими. Только вы, майор Азими. И это ваш долг —

сберечь муфтия.

Но...

Давайте лучше вместе подумаем, как и с кем в первую

очередь поговорить.

С Харбером, – выпалил Азими.

Да. Харбер давно на Востоке, – кивнул Махмудбек. —

Правильно. Кстати, Харбер и будет заниматься им. Но вдруг

на пути встанет другой человек?

Махмудбек попросил узнать об офицерах, которые более года находились на Востоке.

Азими справился с этим заданием. Среди англичан был и лейтенант Стоун.

– Кажется, нашему муфтию ничего не грозит, – сказал Мах

мудбек. – Попросите Харбера принять завтра этого почтенного

человека. А я предупрежу муфтия. Он решился на встречу с

англичанами.

Лейтенант Стоун был взбешен. Он уже написал третий вариант рапорта об отставке. И в третий раз порвал лист бумаги. Сложил стопкой клочки перед собой. Бессмысленное занятие... Надо теперь, как принято у них, сжечь эти клочки. Никто его не отпустит из армии. Да еще унизят.

– У вас полное непонимание сложившейся обстановки. Вы бросаетесь по анонимному телефонному звонку арестовывать человека, о котором мы уже давно знаем, – так сказал ему Харбер.

84

Знаете? – удивился лейтенант.

Знаем, что он в городе. И ждем, когда явится к нам. Сам

явится. А теперь я должен извиниться перед ним.

Извиниться? – побагровел лейтенант.

Да... Он нужен нам.

Я гонялся за этой сволочью несколько суток. Старый лис

выскользнул из капкана. С меня сняли капитанские погоны.

А теперь перед ним надо извиняться?!

Стоун от бешенства задыхался. Он рванул воротник кителя.

– Лейтенант... – строго сказал Харбер. – Что с вами? Возь

мите себя в руки.

Встречи последних дней ке были такими напряженными, не требовали больших усилий! И все же Махмудбек устал. Сейчас он понял, что устал вообще. Нужен какой-то длительный отдых. Нужно на время отойти от дела.

Эта формулировка показалась смешной. О каком отпуске может идти речь! Вопрос решен. Аскарали предупредил Махмудбека, что Центр не посчитается ни с какими самыми вескими доводами. Махмудбеку нужны отдых и лечение.

Махмудбек представил себя в кресле, в уютной комнате, с хорошей книгой в руках... Он давно не читал... За эти годы родилась и выросла новая литература в его родной республике. Изданы сотни книг.

Махмудбек зажег лампу и сел за низенький столик. На столик, как только они переехали в частный дом, Махмудбек положил стопку бумаги.

По вечерам ему казалось, что вновь родятся строки. Он пробовал писать. Однако утром эти стихи ничем не радовали. Беспомощные рифмы. Ни одного удачного поэтического образа. Он рвал страницы. И не было горькой обиды. На что обижаться?

Не давали покоя и другие мысли. Где сейчас Аскарали? Что с ним? Махмудбек не заметил, как появилась первая строка, за ней другая. Еще одна... Еще...

Какая редкая, великая судьба...

И жизнь в тревожных днях не уставала...

Кончался бой...

За ним опять борьба.

За перевалом снова перевалы...

Пройти и не споткнуться,

Не устать.

Не обращать вниманья

На метели...

А новый перевал встает опять,

В туманной дымке

Виден еле-еле...

Тихо скрипнула дверь. Вошла Фарида. Увидев Махмудбека, склонившегося над столиком, она нерешительно остановилась.

Я помешала вам? – виновато спросила Фарида.

Нет... – Он отодвинул бумаги и поднялся навстречу же

не. – Я хотел зайти. Но боялся потревожить.

85

Она спит, – улыбнулась Фарида. – Удивительно спит.

Что же удивительного в ее сне? – тоже улыбнулся Мах-

мудбек.

Она спокойно спит, – сказала Фарида. – Очень спокойно.

Я даже не знала, что так можно спать.

Ты знала... – вздохнул Махмудбек. – Просто забыла.

Это я виноват.

При тусклом свете лампы видны морщинки у глаз. Фарида заметно похудела. Он провел пальцем по ее лицу, едва касаясь этих морщинок.

Только я виноват...

Не-е-ет... – протянула она. – Вы не можете быть в чем-

нибудь виноваты. Все хорошо. Все очень хорошо. Здесь, рядом,

в соседней комнате, спит наша дочь.

Давай посмотрим на нее, – прошептал Махмудбек.

Только тихо! – Фарида приложила палеи к губам. —

Очень тихо.

Махмудбек, придерживая Фариду за локоть, пошел к двери.

Баймирза Хаит заправил салфетку за воротничок сорочки, осмотрел ресторан и похвалил:

Ничего. Красиво, уютно...

Я жил в этом отеле. Здесь удобно, – поддержал Мах

мудбек.

Обедали они не спеша. Говорили о пустяках, обсуждали посетителей. Но в то же время присматривались друг к другу.

Баймирза Хаит, вероятно, в душе был разочарован, увидев уставшего, больного человека. Очень худого. Человека, у которого смешно торчали уши.

Махмудбек сказал несколько лестных слов в адрес Туркестанского комитета, работники которого делают все возможное, чтобы сплотить силы эмигрантов.

– Дел достаточно... – солидно согласился Баймирза Хаит.

Он в светлом костюме, подтянутый... За салфеткой спрятался

модный, неяркий галстук. Здоровый, энергичный, с хорошими манерами господин. Баймирза только один раз провел по волнистым темным волосам, слегка коснулся белоснежного воротничка сорочки. Баймирза будто хотел удостовериться, все ли в порядке. В его движениях проскальзывала знаменитая немецкая аккуратность.

«Быстро он усвоил их манеры...» – невольно подумал Махмудбек.

У доктора Азими Махмудбек видел фотографию. Строй – десяток туркестанских легионеров в помятой, мешковатой форме. Перед ними в легком пальто, с открытой головой выступал Вали Каюмхан. Позади президента, отступив на шаг, в эсэсовской форме, сложив руки на груди, небрежно стоял Баймирза Хаит. Фуражка надвинута на лоб.

В этой форме Баймирза очень походил на европейца. Он и сейчас с гладко выбритым светлым лицом больше похож на англичанина. Только глаза восточные, темные...

Баймирзу Хаита не ошарашил стилизованный шикарный ресторан «Тадж-Махал». Он давал понять Махмудбеку, что при-

86

вык к «светской жизни». Он не путался в ножах и вилках, умел не замечать официанта в ярком тюрбане, который скользил за спиной.

Сейчас он говорил о Востоке, о его природе, музыке, о старом, добром, нетерпеливом Востоке, где шумят красочные базары... А после базаров, в полдень поднимаются дымки над глинобитными домикамя. II каждый человек уже влез в свой мир, в свой собственный дом. Этот человек с удивлением прислушивается к стуку кольца на калитке. Хотя ничего особенного в таком стуке нет... Просто идет сосед, чтобы скоротать самое утомительное время – «шоми гарибон» – время тоскливого одиночества. Еще день не кончился, а ночь пока не наступила... И длинные метуты тянутся слишком медленно.

В Европе такого не бывает. Европа бурлит, клокочет, она в делах, в настоящей борьбе.

Что же хочбт Баймирза Хаит? Растревожить Восток? Потрясти за плечи эмигрантов, дремавших в непонятном сне?

Обед закончился... Махмудбек расплатился, и Баймирза Хаит, свернув салфетку, положил ее на стол, поднялся, машинально одернул полы длинного пиджака. Привычка военного человека. Так, наверное, Баймирза одергивал китель эсэсовского офицера.

Баймирза Хаит надеялся на более теплый прием. Он проделал огромный путь из Европы в Азию. О его приезде англичане были оповещены. А Харбер скупо поздоровался и взглянул на часы.

Баймирза и Махмудбек опоздали на десять минут. А кто виноват в этом опоздании? Дурацкие строгости... Неужели Харбер не мог дать точное указание охране? Баймирза и Махмудбек проторчали у дверей особняка как нищие просители, ожидающие приема влиятельной особы.

Харбер внимательно выслушал гостя, пл?ны и задачи Туркестанского комитета. Да, он, Харбер, получил указание о сотрудничестве с работниками комитета. И он, и его подчиненные готовы немедленно приступить к конкретной работе.

Но в чем будут выражаться конкретные действия Туркестанского комитета здесь, на Востоке?

Баймирза Хапт был подготовлен к этому вопросу. Он толково, обоснованно изложил программу создания организации, сплочения туркестанских эмигрантов, тщательного подбора агентов и диверсантов, их обучения, в котором, несомненно, примут участие квалифицированные английские специалисты.

Махмуд много знал о делах и планах комитета. Но сейчас он услышал о новых шпионских гнездах в Европе и Азии, фамилии, даты, цифры.

Туркестанский комитет разворачивал работу... Только ему нужны солидные ассигнования.

Однако, если начнутся провалы, если, например, идеологическая обработка эмигрантов не принесет желаемых результатов, англичане не будут серьезно заниматься делами комитета.

И Харбер был честен в своих скупых высказываниях. Он не разбрасывался щедрыми обещаниями. В его словах была одна мысль: время покажет. Как только начнется работа, представители комитета на Востоке получат необходимые ассигнования. Все, что нужно.

Баймирза Хаит не знал, что делать. Это было не простое разо-

87

чарование. Эта была с трудом скрываемая обида. Баймирза не мог поверить. Сейчас он выйдет. Пройдет по длинному коридору вдоль плотно закрытых дверей. А за ним выскочит майор Харбер. Выскочит, догонит и вернет в свой кабинет. Харбер извинится: его не так поняли, дела обстоят иначе. И вот, пожалуйста, примите чек...

Баймирза Хаит встал и по привычке одернул пиджак. Майор пожелал здоровья, успехов и плодотворной деятельности Туркестанскому комитету.

А что стоит фраза, пусть самая торжественная, но не подкрепленная долгожданным весомым чеком!

За ужином это был совсем другой человек. Он даже немного сгорбился. Он еще был под впечатлением встречи с английским разведчиком.

– Конечно, новая война будет, – рассудительно сказал Бай

мирза Хаит. – Они без нас не обойдутся. Мы будем нужны им

особенно здесь, на Востоке. А пока... Пока придется искать и

других... друзей.

Ел Баймирза лениво, без аппетита.

Завтра же полетим в Карачи, – схватился за спаситель

ную мысль Баймирза. – Этот майор совершенно не разбирается

в сложившейся обстановке.

Майор Харбер опытный разведчик, – сказал Махмудбек. —

И он выступал не от своего имени. Разумеется, получена ин

струкция. Англичане будут давать деньги. Но на каждое кон

кретное дело. Они щедро заплатят, например, за диверсию. А во

обще... – Махмудбек развел руками. – Они никогда не раз

брасывались деньгами.

Я же предлагал наш план... Обширный, большой.

Вы правы. Но мы не очень твердо стоим на ногах. Поэто

му с нами так... не слишком вежливо обходятся.

Не очень твердо... – рассеянно повторил Баймирза..

Что с журналом? Я за последнее время видел два-три но

мера... – сказал Махмудбек. – И то случайно. Что с ним?

Неважно... – сознался Баймирза. – Нет денег. Мы не име

ем связи с соотечественниками. Посылаем по случайным адресам.

Я для этого и приехал, чтобы установить связь с эмигрантами.

Узнать, как вы живете... И... – Он поднял голову. Внимательно

посмотрел на Махмудбека. Трудно произнести вслух свое при

знание. А надо... – И собрать здесь деньги на... нужды комите

та. На издание нашего родного журнала.

Баймирзе не понравилось молчание Махмудбека. Долгое, томительное молчание. Махмудбек старательно отрезает кусочек мяса. Он же не хочет есть. Для чего так терзает бифштекс...

Махмудбек отложил вилку и нож. Вытер ладони.

Здесь трудно собрать деньги, – твердо сказал он. —

Вы должны знать правду, Баймирза. Плохо живут эмигранты.

А в других местах? – нерешительно начал Баймирза.

Я был почти во всех странах... Я в Азии живу очень дав

но, Баймирза. По-моему, всю мою жизнь. И везде сталкивался

с нищетой. А богатым хорошо и без нас. Они тратят деньги на

другие нужды. Они заняты только собой.

Но... собрать состоятельных людей. Поговорить с ними... —

не очень уверенно предложил Баймирза.

88

Махмудбек вернулся домой поздно. Фарида, как обычно в таких случаях, не спала. Взглянула на мужа с тревогой, но, увидев спокойное лицо, облегченно вздохнула.

Вы будете ужинать?

Нет, дорогая, – ответил Махмудбек. – Я ужинал в шикар

ном «Тадж-Махале», с почтенным господином. – Махмудбек

кивнул на дверь. – Она спит?

Спит...

А кофе у нас есть? – неожиданно спросил Махмудбек.

Ест.ь... – ответила Фарида. – Но вы же...

Сегодня надо вылить. Обязательно. Иначе моя голова рас

колется.

Вы больны? – испугалась Фарида.

Здоров] Здоров! – успокоил Махмудбек. – Она просто

лопается. В ней столько слов... И каких слов!

Стихи? – несмело спросила Фарида.

Махмудбек вздохнул и грустно ответил;

Нет... Пока не стихи. Но это очень нужные слова.

Я сварю кофе. Сейчас...

И побольше. А утром, когда придет Шамсутдин, меня обя

зательно разбуди...

Вы же совсем не отдохнете.

Скоро отдохнем, Фарида. Очень скоро... – горячо заве

рил Махмудбек.

Вы столько раз говорили, – вздохнула она.

Я говорю в последний раз. А утром мы должны обсудить с

Шамсутдином, кого пригласить в гости.

В гости?

Вечером будут гости. Будет и почтенный господин из Евро

пы. Я с ним хочу проститься.

Проститься?

Она ничего не понимала. Что творится с Махмудбеком? Кофе... Гости... И... прощание.

В чем дело? – с трудом скрывая надежду, спросила она.

Дня через три мы уезжаем. Точнее, улетаем.

Куда? – прошептала она.

Домой... – тоже шепотом ответил Махмудбек. – Домой,

родная.

Даже в самолете Махмудбек не мог отделаться от событий последних дней. Конечно, встреча Баймирзы с эмигрантами не дала никаких результатов. Люди прятали глаза, сожалея, вздыхали. Кто-то попросил Баймирзу подождать до лучших времен.

Когда они будут, эти времена!

Баймирза хорошо держался. Он не высказал вслух обиды.

На другой день они снова бродили по городу. Гость в эту жару надел модный европейский костюм. Махмудбек был в легкой местной одежде... Вначале Баймирза критически осмотрел белую широкую поддевку. И даже усмехнулся.

– Вам бы еще тюрбан!

А потом сам понял преимущества этой одежды. Приходилось то и дело доставать носовой платок и прикладывать ко лбу, проводить по шее.

89

Они двигались по центральной улице. Махмудбек предложил сфотографироваться. Баймирза так и не дождался фотокарточки. Он улетел на следующий день в Карачи.

Махмудбек больше не встретился с Баймирзой Хаитом. Осталась только фотография. Статный господин в светлом костюме. И он, в местной одежде, худой, небольшого роста...

Махмудбек вез с собой и другую фотографию, выпрошенную у доктора Азими. Доктор расстался с этим снимком без сожаления.

– Только у наших воинов вид далеко не бравый, – усмех

нулся он.

Азими решил, что снимок нужен для какой-нибудь пропагандистской цели. На фотографии застыл строй туркестанских легионеров. Перед ним выступал Вали Каюмхан. Отступив от него, в эсэсовской форме стоял Баймирза Хаит.

Позже этот снимок появится в зарубежной печати... Тысячи эмигрантов узнают, что собой представляют руководители Туркестанского комитета.

Доктор Азими, сославшись на занятость, не приехал провожать Махмудбека. Не было и других эмигрантов. Махмудбек уезжал как-то тихо, незаметно.

Только тяжелый, грустный разговор состоялся с Шамсутдином. Махмудбек предложил ему ехать дальше.

Куда, господин?

Сначала в Турцию... У меня же паспорт этой страны.

Я вам нужен?

Махмудбек, помолчав, честно сказал:

– Я теперь буду только лечиться, ты же знаешь, Шамсутдин.

Я знаю, господин, как вы устали. Но я не хочу знать, куда

вы едете Может, в Европу...

Может, дорогой Шамсутдии, поеду в Европу. Если ты хо

чешь ... – Он не договорил.

Я вернусь назад, – сказал Шамсутдин, – туда, где с ва

ми познакомился. Там меня ждут. Не обижайтесь, господин.

Это правда?

Правда, уважаемый Махмудбек. Меня ждет невеста.

Ты ничего не говорил о ней.

А зачем? – вздохнул Шамсутдин и улыбнулся. – Некогда

было.

Я помогу тебе купить дом, немного земли. Тебе надо тоже

спокойно пожить...

Шамсутдин ничего не ответил. Только наклонил голову.