Текст книги "Искатель. 1979. Выпуск №6"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Сирил Майкл Корнблат,Владимир Рыбин,Кшиштоф Малиновский,Олег Глушкин,Борис Пармузин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

рожно стал толочь две драгоценные горошинки в глиняной пиале. Потом добавил какие-то травы, налил горячее молоко, всего несколько капель. И стал натирать ногу Махмудбеку. О своем лекарстве мулло ничего не сказал. Но Махмудбек догадался, что в снадобье был змеиный яд.

– К утру пройдет... – коротко сказал мулло. И только пос

ле этого прочитал молитву.

Утром мулло даже не спросил о самочувствии больного. Он был уверен, что ночь прошла благополучно, гость может двигаться дальше.

– Я вот принес вам... – сказал мулло и протянул кусочек

бересты памирской березы.

На ней были нацарапаны несколько слов молитвы. С такими амулетами можно часто встретить людей в горах.

Махмудбек серьезно принял амулет и спрятал его на груди.

Щедрую плату мулло долго не хотел брать. Но Махмудбек настоял на своем. Снова послышалась молитва, а на прощание мулло деловито, как хороший врач, посоветовал:

– Избегайте простуды. В горах не надо ночевать.

Проводник ничего не возразил. Он задумался: успеют ли дойти до следующего поселения? Мулло объяснил, как лучше и быстрее добраться.

Там есть чужие люди? – спросил проводник.

Их сейчас много... – вздохнул мулло. – Что поде

лаешь?

Махмудбек понимал местный язык. Здесь, на Памире, многие диалекты относятся к восточно-иранской языковой группе.

Давно появились чужие люди? – спросил он.

Появились... – неопределенно ответил мулло и, простив

шись с гостями, ушел.

Проводник сумел незаметно вывести Махмудбека и Адхама из поселка. Уже за поселком Ад хам попросил:

Можно мне вернуться?

Что случилось?

Я только взгляну на тех... ну... на пять минут. – У него

были какие-то свои соображения.

Вскоре Адхам догнал Махмудбека.

– Те? – спросил Махмудбек.

Адхам вздрогнул от неожиданного вопроса.

– Из «Моррисоиов»?

– Да... Один бывал у нас там, внизу... – сказал Адхам.

Больше он не вспоминал о чужих людях. Итак, фирма «Мор-

рисон» пытается надежно обосноваться в горах.

Адхам больше, чем думал Махмудбек, знал о делах и людях этой фирмы.

Ах, если бы Махмудбек был на месте Адхама, он давно загнал бы лохматую лошадку.

Но Адхам пытался скрыть свое нетерпение. Он ловил каждое слово Махмудбека. И уже с большим интересом поглядывал по сторонам'. За короткое время встретилась третья группа чужеземцев. Теперь не было сомнения: идут изыскательские ра-

53

боты. Вероятно, когда-нибудь хорошая дорога проляжет вместо этих троп к границе советской Средней Азии.

Адхам сам понял, насколько важны сведения о стратегической дороге чужеземцев. Не ради горных племен и народностей старается иностранная фирма.

Махмудбек при нем, при Адхаме, переспрашивал названия населенных пунктов. Проводник знал эти названия на местных "диалектах и на языке страны. Так будет легче в случае надобности на любой карте показать трассу будущей дороги.

Это был хороший дом, крепкий и теплый. Вдоль стен тянулись глинобитные нары, разделенные на отсеки. Слева от входа были малые нары, а напротив – большие, занимавшие все пространство стены. Махмудбека и Адхама усадили на почетное место, ближе к очагу.

Хозяин подал на глиняном блюде жареные зерна пшеницы – ритуальное угощение памирцев. И в то же время сытная пища. Ее когда-то в старину давали ослабевшим людям, прошедшим долгий путь.

Махмудбек вспомнил, что у киргизов эти зерна называются – бадрак. Есть и легенда, как вождь выдавал своим людям, одолевшим очередной перевал, по зернышку. Именно одно зернышко помогало преодолеть и следующий перевал.

Зерна оказались вкусными. Махмудбек, с удовольствием хрустя ими, осматривал комнату с низким потолком.

Хозяин хлопотал у очага.

– Ош... – не скрывая гордости сообщил он проводнику.

Он имеет возможность сварить для гостей ош – похлебку с лапшой, приготовленной из бобовой муки, одно из самых богатых и вкусных у памирцев угощений.

Пусть люди знают, в каком они оказались доме!

Очень хотелось спать... Махмудбек старательно разглядывал комнату. Надо было заставить себя отвлечься. Заплакал ребенок. Его колыбель, грубоватая, по видно служившая не одному поколению, стояла почти рядом.

Хозяин открыл дверь и кого-то позвал. Вошла женщина с миской, в которой был толченый, просеянный сушеный навоз. Она ловко подняла ребенка одной рукой, уложила на нары. Из колыбели собрала влажный навоз, заменила сухим, осторожно, равномерно насыпав его из миски. Навоз впитывает влагу и согревает ребенка. Так же молча женщина ушла. Ребенок несколько раз пискнул и засопел. Скрипнула дверь. Вошел благообразный, медлительный старик.

– Халифа, – шепнул проводник и торопливо поднялся с нар.

Халифа – важная фигура в поселке. Он не только священнослужитель, но доверенное лицо кира – главы религиозной общины исмаилитов. С хозяином халифа обменялся рукопожатием. После чего хозяин поцеловал каждый палец своей правой руки. Гостей халифа поприветствовал обычным поклоном.

Разговор начался с незначительных тем – с погоды, с цен на базарах, которые, как праздники, бывают очень редко. И к поездке на базар люди готовятся несколько месяцев. Такая подготовка шла сейчас и в этом горном поселении.

54

Только часа через полтора, когда подали ош, халифа сообщил Махмудбеку, что его (наверное, его!) разыскивает человек.

Этот человек шел за ними из долины... И, конечно, может подождать до утра, если так будет угодно господину, занятому важным делом, как он слышал, решившим навестить Живого Бога.

Махмудбек спокойно отпил из миски обжигающий ош, качнул головой. Да, пожалуй, встречу с каким-то человеком можно отложить до утра. Не этими мирскими делами заняты его сердце и голова. Однако...

Человек проделал длинный путь. Было бы большой неуч

тивостью откладывать встречу.

Да... – согласился халифа.

Да... – подтвердил хозяин.

Но никто не кинулся звать нового гостя. Все наслаждались похлебкой, с присвистом тянули тонкие ниточки бобовой лапши.

Надо было терпеливо ждать.

Человек, проделавший долгий путь вслед за ними, шел с большой новостью.

Халифа прочитал молитву, пожелал гостям и хозяину дома спокойной ночи. Махмудбек, стараясь не выдавать своего нетерпения, ждал, когда появится гонец.

Парень, казалось, взлетел в комнату. Увидев спокойных людей, он смущенно потоптался, разглядывая комнату. Потом, прислонив винтовку к степе, поздоровался,– С проводником, как с человеком своего племени, он обнялся, спросил о самочувствии. Проводник усадил гонца и вопросительно /посмотрел па Махмудбека.

Хозяин уже занимался своим делом, перетаскивал посуду. Адхам понял неловкую паузу и поспешил выйти из^дома.

Что случилось? – спросил проводник у своего земляка.

Сейчас... – ответил гонец.

Ему нужно было восстановить в памяти все слова, которые он с большим вниманием выслушал от вождя.

Гонец слишком добросовестно выполнял поручение: рассказ был длинным. Почти после каждой фразы подчеркивалось: «как сообщили порядочные люди», «что видел один честный человек». – По этому потоку фактов и событий Махмудбек смог представить картину событий, которые произошли после его отъезда из столицы.

...К дому казн Самата подошла большая группа эмигрантов, которую возглавлял чайханщик.

Люди проклинали бывшего сподвижника Джанибека-кази, требовали, чтоб он убирался из города, не мешал жить бедноте.

Расталкивая толпу, вскоре появились полицейские. Офицер, узнав, в чем дело, попросил людей разойтись.

– Вы правы, – сказал он и махнул на дом, – этот чело

век мешает всем жить. И нам...

Толпа притихла, расступилась. Казн Самата вывели из дома. Старик шел, опустив голову, он не мог смотреть людям в гла.;я.

55

не мог у кого-нибудь просить защиты. Чайханщик увел толпу к Старому караван-сараю.

Старому? – переспросил Махмудбек.

Да, господин.

Махмудбек, кажется, догадался о причине появления гонца.

Ну и что?

В Старом караван-сарае искали еще одного человека.

Искала и полиция.

Не нашли? – прошептал Махмудбек.

Не нашли, господин. Тот. Его зовут... – Гонец наморщил

лоб.

Усманходжа, – подсказал Махмудбек.

Да, господин. Его зовут Усманходжа.

Это просил передать вождь?

Да, господин. Вождь просил передать, что Усманходжа

бежал и, наверное, к Джаиибеку-кази.

Вот с такой новостью шел гонец. Пулатходжаеву удалось ускользнуть и на этот раз.

– Через несколько дней Усманходжа может быть здесь? —

спросил Махмудбек у проводника.

Он ожидал конкретного ответа, который успокоил бы его: через два, через три дня. Проводник подозрительно молчал, опустив голову.

– Здесь горы, хозяин... – неопределенно сказал проводник.

Они замолчали. Надо было принимать решение. Надо было

немедленно двигаться дальше.

– Ты знаешь горы хорошо, – сказал Махмудбек, – могут

ли нас обогнать? Прийти к Джанибеку первыми?

Проводник продолжал молчать.

Ну? – торопил Махмудбек.

Я хорошо знаю горы... – задумчиво проговорил провод

ник. – Но ведь могут найтись люди, которые знают лучше.

ЖИВОЙ БОГ

О нем ходили легенды... И трудно было отличить, где правда, а где невероятный вымысел, рожденный безудержной фантазией исмаилитов.

Агахану приписывались великие дела, безграничная доброта к верующим, забота о племенах, разбросанных в горах.

Агахану прощались мирские забавы и грехи. О них даже не говорили, не вспоминали. Ну и что, если он пускается в дальний путь, в какой-то непонятный Лондон? Значит, нужно. Ну и что, если он женится на англичанке? Значит, нужно.

За длинную дорогу Махмудбек услышал от проводника несколько самых достоверных историй. Эти истории ему рассказывал еще старый вождь в тюремной камере. А вождь сам был свидетелем многих событий.

Однажды люди большого горного племени принесли много золота. Они построили огромные весы. И в присутствии верующих попросили Агахана взойти на одну чашу весов. На другую положили золото... Так этот драгоценный металл, которым определили вес Живого Бога, сразу стал дороже в десятки раз.

56

Золото продавали граммами. Горное племя получило огромную прибыль.

К Агахану трудно пробиться бедному человеку. Но иногда добреет Живой Бог и разрешает пропустить первого же просителя.

Что у тебя?

Вот! – показал бедняк свои лохмотья. – Не знаю, как

дальше жить.

Жить надо... – посоветовал Агахан.

Но как?

Очень просто. Я тебе помогу.

Я за этим и пришел, владыка... – поклонился бедняк.

Встань! – приказал Живой Бог. – Возьми вон ту чашку

и принеси мне воды.

Бедняк немедленно выполнил просьбу.

Агахан взял чашку, отпил один глоток. Присутствующие при этой церемонии замерли.

– Теперь возьми чашку. Иди... Ты будешь богатым и счастли

вым.

Осторожно, опасаясь пролить хотя бы каплю воды, которая отныне стала святой, бедняк вышел с глиняной чашкой в вытянутых руках.

Слух о святой воде опередил бедняка. За каждую каплю ему предлагали бешеные деньги, богатые, редкие вещи. В свой поселок человек вернулся на хорошем копе, в дорогой одежде, с деньгами. Он вез с собой остаток воды на донышке чашки. И эта вода охраняла его от самых дерзких бандитов.

О благе своих подопечных Живой Бог не думал. Но Махмуд

бек знал, что с ведома Агахана, при его помощи, банда снаб

жается иностранным оружием. Агахан держит под своим конт

ролем тропы, ведущие к советской границе. Именно с ведома

Живого Бога живет, процветает и действует шайка Джанибека-

кази. /

Агахан служит Великобритании. Любой свой поступок цнможет оправдать перед верующими. Может... Но не будет. Разве Бог обязан перед кем-нибудь оправдываться?

Без благословения, без разрешения Агахана нельзя ничего сделать в горах. И даже с опытными проводниками Махмудбек не сможет добраться до становища Джанибека.

Какая-нибудь беда, например шальная пуля или просто камень, приостановит движение маленькой, никому не известной группы.

Агахан должен знать планы этой группы.

Поселок, где возвышался огромный, неуклюжий дворец Агахана, был прикрыт горами от злых ветров. Здесь находилась широкая базарная площадь, на которой тосковали несколько упрямых продавцов. Настоящий базар здесь бывает два раза в год. С гор спускаются люди. Они продают и покупают, а точнее, меняют вещи и продукты, запасаются самым необходимым на долгую зиму, на рабочее лето.

Махмудбек и Адхам остались в маленьком пустом караван-сарае.

– Сидите здесь, – предупредил проводник.

57

В поселке каждый новый человек хорошо заметен. И нужно ли шляться по базарной площади, обращать на себя внимание жителей и верующих, пришедших на поклонение к Агахану.

– Был бы Живой Бог здоровым и в хорошем настроении, —

прошептал, словно молитву, проводник.

Он потоптался у двери, смущенно поглядывая на Махмудбека.

В чем дело? – спросил Махмудбек.

Хозяин, до Живого Бога трудно дойти. Там столько слуг!

Охрана! Меня пропустят, но долго буду идти...

Махмудбек вытащил деньги, отсчитал несколько ассигнаций.

Английские? – спросил проводник.

Да, настоящие английские.

Они их любят... —.сказал проводник и, спрятав деньги,

ушел.

Адхам покосился на дверь, расстелил халат, решил лечь. Он избегал оставаться наедине с Махмудбеком. Адхам старался не выказывать своих чувств к этому человеку, но и не умел их прятать. Единственным спасением для Адхама были привалы и ночевки. Он притворялся усталым, ложился и сразу закрывал глаза.

Агахан был удивительно тучный, с красным лицом, с маленькими, внимательными глазками. О своей вере Живой Бог не распространялся. Он заговорил о судьбе народов Востока, о беспощадной борьбе с неверными.

Агахан старался быть предельно сдержанным, говорил коротко, весомо. Но порой он забывался. И от волнения еще больше краснел, терял свой величественный, как подобает богу, вид. Он рад был приезду Махмудбека Садыкова, ближайшего помощника муфтия Садретдинхана. Вести о делах этих людей дошли до его скромной обители... Но...

Агахан должен высказать свое мнение о неумелой работе антисоветских организаций, о тех ошибках, которые совершались в течение многих лет.

Вам надо было держаться за японцев... – горячо говорил

Живой Бог. – Япония могла возглавить движение на Востоке.

У них был опыт. Они еще в прошлом веке перестроили свою

разведку по немецкому образцу. Великий разведчик Вильгельм

Штибер по просьбе японцев сумел организовать одну из лучших

в мире тайных служб.

Мы пытались с ними связываться... – сказал Махмудбек.

Вы не воспользовались их помощью в полной мере, – обо

рвал Агахан. – Здесь, в соседних странах, японцы создали об

щество «Черный океан». У него была одна цель – подрывная

работа в Средней и Центральной Азии. В Шанхае «Колледж

Тунь Веня» имел четыре тысячи студентов. Они пригласили

Курбан-Али, знатока тюркских языков. Вот как тянулись япон

цы к мусульманам! В самой стране, в Японии, стал процветать

ислам. Тридцать тысяч человек приняли эту веру...

Встречал Махмудбек этих людей. Приходилось с ними работать. Агахан, наверное, знал об этом. Он был недоволен, что руководители мусульманских органи-

58

заций шарахаются от одних хозяев к другим. Да и среди этих руководителей идут вечные дрязги из-за власти.

– В Берлине ваши дела очень плохие. – Агахан прищурился,

провел ладонью по красным, пухлым щекам. Зачем-то потер

их. – Плохо в Берлине... – Он посмотрел на закрытую дверь,

протянул руку к низенькому столику и безошибочно выбрал

одну из бумаг.

Махмудбек понял, что Агахан подготовился к встрече с ним. – Это знакомо вам?

На бумаге был адрес: Берлин, Ноенбергштрассе, 14, телефон 176619. Туркестанский национальный комитет.

Знакомо... – ответил Махмудбек.

Вы связаны с ними?

– Плохо. После смерти Мустафы Чокаева, по существу, связь оборвалась...

– Надо связаться. Надеюсь, этот комитет уйдет от немцев?

Махмудбек пожал плечами.

Русские уже около Берлина... – как-то спокойно, рассуди

тельно произнес Агахан.

А Япония?

Махмудбек постарался этот короткий вопрос задать как можно спокойнее.

Япония пока потеряет свое значение. Но у мусульман есгь

искренние, старые друзья...

Именно, старые...

На маленьком восточном столике лежали английские газеты. А слуги Живого Бога хорошо относятся к бумажным английским деньгам. Это здесь, высоко в горах, где па базарной площади в самый шумный день редко звучат монеты, идет только обмен товаров на продукты...

Мы возлагаем большие надежды на старых друзей, —

смиренно сказал Махмудбек. j .

Если вы докажете на деле свою верность) им, то...

Он покачал головой, давая понять: мусульманские организации получат хорошую помощь в борьбе против Советов.

– Одна война кончится, другая начнется. Таков этот беспо

койный мир.

Агахан поднял глаза к резному потолку. Такую тонкую резьбу по дереву Махмудбек видел очень давно, еще в Самарканде.

– Все в руках пророка... Надо служить великой Британии...

Агахан устал. Вначале он настроился на длинную деловую

беседу. Но выдохся. Устал.

Ему было приятно, что руководители туркестанской эмиграции постепенно собирают силы под его крылом. А главное, это нужно великой Британии. Агахан вытащил из-под стопки газет свою фотографию и протянул ее Махмудбеку. Он лениво пошевелил губами, благословляя Махмудбека на большие дела.

Прижимая фотографию к груди, Махмудбек поклонился.

В этом краю, диком и огромном, населенном неграмотными людьми, религиозными фанатиками, самыми разными бандами, фотография Агахана была документом огромной силы, охранной грамотой, пропуском на всех дорогах.

Махмудбек, как научил его проводник, вышел с фотографией в руках" Десятки людей, живущих неделями в ожидании Живо-

59

го Бога (хотя бы увидеть издали!), вставали на колени, кланялись счастливому человеку.

Махмудбек с проводником пвошли несколько шагов, не спеша, не обращая внимания на людей. Наконец проводник прошептал:

– Теперь спрячьте...

Теперь можно было прятать фотографию Живого Бога. Молва еще об одном счастливом человеке уже вылетела за пределы поселка.

На краю базарной площади ютилась низкая закопченная харчевня. Люди, имеющие деньги, не могли обойти это на вид неказистое здание. От одного запаха кружилась голова...

В харчевне орудовал ловкий, юркий японец. Он проносился с грязной, промасленной тряпкой, вытирал длинный шаткий стол одним ловким движением руки. Потом, отбросив тряпку, вырастал у плиты и черного большого котла.

В котле бурлил красноватый острый бульон. На плите поджаривались длинные тонкие ленточки лапши, похожие больше па дунганский лагман.

Японец ухитрялся вовремя переворачивать (чтоб не сгорели!) это ювелирное изделие из теста, схватывать на лету одной рукой глиняную миску, а другой деревянный черпак. Он наливал бульон с подчеркнутой небрежностью. Затем в касу ловко спускались вкусные, уже рыжеватые пряди лапши.

Никто толком не знал, как называется это аппетитное блюдо и когда оно появилось в закопченной харчевне.

– Вкусно-о! – протяжно-ласково произносил японец.

В его заведении было что-то от японской кухни. Но хозяин давно понял, каким успехом пользуется у памирцев ош-похлеб-ка с лапшой. Наверное, так и родилось это острое, душистое блюдо. На радость местным жителям и чужим людям. На все вкусы 'и запросы.

Какая судьба занесла сюда, в горный край, этого человека? Японец, конечно, давно принял веру исмаилитов.

Махмудбек знал таких людей. Японская разведка направила за рубеж сотни своих офицеров под видом врачей, поваров, парикмахеров, лавочников, грузчиков. Подобные профессии давали возможность ежедневно общаться с населением, с гостями этих стран.

Совершенно искреннее почтение выказывал японец европейцам, занявшим основную часть длинного деревянного стола. И не грязная тряпка мелькала перед глазами уважаемых посетителей, а полотенце. Пусть не первой свежести, а все же полотенце...

Японец, разумеется, знал английский язык. В разгар беседы европейцев он слишком часто вырастал за их спинами.

В углу харчевни лежали планшеты и полевые сумки.

– Эти люди непохожи на строителей, – сказал Адхам Мах-

мудбеку.

Он с первой минуты косился на планшеты.

Хозяин метнулся к новым посетителям с грязной тряпкой. Но вдруг замер. Какая-то доля секунды ушла на то, чтобы с

60

ловкостью фокусника заменить тряпку на полотенце. И откуда только японец его извлек.

Стол был чистым. Едят здесь аккуратно. Не уронят крошки, не прольют капли. Хозяин все-таки протер гладкие потемневшие доски.

Махмудбек пришел с проводником и, наверное, со слугой. Так решил японец. Важный, а значит, заслуживающий внимания, гость.

Они долго, со вкусом, наслаждались лапшой, тянули ее со свистом, причмокивая от удовольствия.

– Не строители, – повторил Адхам.

Его интересовало все. И рассказы Махмудбека о националистических организациях, о руководителях, о их связях с чужеземцами, и эти деловитые европейцы, шныряющие в горах.

– Не строители... – наклонив голову, тихо ответил Махмуд

бек. – Они делают съемку местности. Делают географическую

карту. Потом расскажу.

За спиной угодливо появился японец. Он, конечно, знал местные диалекты, мог знать и фарси и пушту... Махмудбек повернулся к японцу.

Что еще угодно господину? – почему-то шепотом спросил

хозяин харчевни.

Чай...

У меня есть хороший китайский чай. Из далекого Нанкина.

Зеленый, душистый...

Европейцы поднимались7~-4Цумные, довольные. Один из них вытащил кожаный бумажникЛВместе с деньгами в бумажнике лежала и фотография Живого Бога.

Махмудбек мельком увидел .знакомый снимок.

Даже эти люди, представители могучей державы, не могли обойтись без «охранной грамоты».

Проводник вернулся в караван-сарай, покосился на Адхама и замер.

Рассказывай... – разрешил Махмудбек.

Как вы приказали, хозяин, – начал проводник, – я раз

говаривал с японцем.

– Кто он?

Он давно здесь... Очень давно. Его знал еще мой отец.

Японец там, в темноте, кажется молодым. Но живет давно. Мо

лится Живому Богу. И, наверное, все о нем знает.

Для чего?

Он обо всех знает, – добавил проводник.

Для чего? – опять спросил Махмудбек.

Ему все надо знать, – туманно ответил проводник. – Та

кой он человек.

Обо мне спрашивал?

Я сам сразу сказал. Как вы учили. Но он все равно спра

шивал. А я молчал. Только говорил, что вы сказали.

Кто-нибудь бывает здесь из туркестанцев?

Бывают. На базаре... Приходит узбек из Гульташа Акбар.

Ты знаешь его?

61

– Зна-аю... – уклончиво ответил проводник. – Бывают и

другие. От Джанибека.

Юноша опустил голову, стал рассматривать свои стоптанные, порыжевшие сапоги. Врать он не умел. Наверное, еще недавно ему доводилось ходить к границе. И неведомый Акбар вместе с тихим услужливым японцем были прнчастны к какому-нибудь делу.

Японец знает Джанибека?

Он всех знает, хозяин... – Не поднимая головы, повторил

проводник.

Пока не надо продолжать этот разговор. Его следует отложить до более удобного времени.

Что японец сказал о людях Пулатходжаева?

Никто не приходил еще, хозяин. А другой дороги нет.

А вдруг нашли дорогу..., – улыбнулся Махмудбек.

Нельзя... – серьезно заверил проводник. – Только здесь

можно пройти в Гульташ.

Махмудбек промолчал.

Только здесь, – повторил проводник. – Другие дороги

длинные. Много нужно времени.

Японец не обманывает?

Не-ет... – не очень уверенно протянул проводник. – Я дал,

как вы приказали, ему деньги.

Он, казалось, успокаивал этим сообщением Махмудбека. Но сам, видно, не мог отделаться от сомнения. Слишком уж старательно рассматривал свои сапоги.

– Я сейчас приду. Вы отдыхайте. Рано утром пойдем, —

сказал проводник и стремительно вышел из комнаты.

Адхам шелестел сухой травой, взбивал ее, как курпачу – теплое, стеганое одеяло, – раскладывал халат. Шумно работал парень. Но сейчас было не до него. Японец и Джанибек. И, конечно, проводник...

– Почему, господин, вы так боитесь Пулатходжаева и его

людей? Кто он такой? – спросил вдруг Адхам.

Махмудбек посмотрел на Адхама. Заложив руки за спину, прошелся по комнате.

Я не боюсь Пулатходжаева, хотя он очень опасен. И в

этих горах он сможет расправиться со мной.

У вас есть картинка с Живым Богом... – Лдхам не скрыл

усмешки.

Он не посчитается с Живым Богом, – сказал Махмуд

бек. – Ни с каким богом не посчитается.

– Все-таки боитесь?

Не хотел бы его увидеть, – сознался Махмудбек. – Но де

ло не в этом.

Ав чем же?

Он может много причинить зла людям.

Людям? – уже открыто усмехнулся Адхам. – Людям... —

И он повернулся к стене. – Отдыхайте, господин. Завтра труд

ная дорога.

Да... Трудная... – согласился Махмудбек и снова подошел

к окну.

62

Японец, Джанибек, проводник...

Не заснет, пожалуй, Махмудбек, пока не узнает у своего проводника о человеке, который еще недавно мог уйти через границу.

Проводник вернулся с каким-то свертком.

– Это хорошее мясо... – объяснил он. – Жареное. Можно

долго нести в горах.

Дал японец?

Проводник кивнул: японец.

А еще кого ты видел?

Спрашивал слуг, хозяин, стражников у дворца. Никто не

проходил. Мы первые идем за весной.

Чужие люди обязательно должны зайти к Живому Богу?

За его картинкой?

Обязательно. Дальше без нее трудно идти...

Махмудбек вздохнул.

Все ясно...

Проводник, помолчав, отрицательно помотал головой.

Не ясно, хозяин.

Почему?

– Картинку Живого Бога можно было получить раньше.

И год назад, и два года назад.

Из рукописи Махмудбека Садыкова

Японская разведка в 30-х годах проявляла большой интерес к «мусульманским делам.

Одним из специалистов, своеобразным советником в японской разведке, был мулла Курбангалиев. Старательно работал «знаток тюркских языков» Курбан-Али.

В 1962 году увидела свет книга английского разведчика Рональда Сета «Тайные слуги». Автор называет несколько фамилий, приводит даты и документы, свидетельствующие о широкой программе «объединения мусульман», которой решила заняться Япония.

При активной помощи слушателей шанхайского «Колледжа Тунь Вепя» осенью 1933 года в Маньжоу-Го был проведен панисламистский конгресс. С большой речью на конгрессе выступил ярый националист Гияс Исхакн.

Сразу следует сказать несколько слов и об этом «деятеле». Сын деревенского муллы сотрудничал в татарских газетах,' выпускал книги, активно участвовал в делах эсеров.

Исхаки носился с идеей создания нового мусульманского государства «Идель-Урал-Штаты» («Волго-Уральских Штатов»). Потом, разумеется, бежал за рубеж. Сотрудничал с японской разведкой. В 1938 году созвал «съезд» мусульман, призывал их к объединению, предсказывал новую войну. При Гитлере Исхаки стал издавать журнал «Идель-Урал» (контроль издания и ассигнования принадлежали Розенбергу).

Японская разведка привлекала к работе и других националистов.

В Токио был приглашен Абду-Рашид-Казы Ибрагимов, уроженец Сибири. В молодости он много странствовал, получил духов-

63

ное образование в Медине. Позже вернулся в Россию, редактировал в период II Государственной думы бульварную газету «Сирко». И даже выпустил книжечку «Как обратить японцев в ислам».

Но он был сам одним из тех, кого разведка Японии прибрала к рукам.

Японская разведка приняла участие в создании реакционных обществ «Пробуждение великой Азии», «Белый волк», «Черный океан», «Туран» и другие.

Отделения некоторых обществ находились в Китае, Индии, Персии, Турции, Афганистане и других странах.

Харбинская газета «Гуньбао» от 20 августа 1933 года напечатала откровенную статью «Объединение мусульман Востока».

«Представитель мусульманского общества в Токио Курбан-Али (кстати, бывший депутат Государственной думы 4-го созыва) совместно с одним японским деятелем уже с давних пор руководит движением по объединению мусульман Востока... Руководящим центром общества решено созвать в Токио в начале сентября 1933 года съезд мусульманских лидеров. Приглашение принять участие в работе съезда послано всем влиятельным лицам мусульман. Сейчас на территории СССР проживает многомиллионное население мусульман, которые, по всей вероятности, тоже весьма сочувственно относятся к идее объединения. Вопрос о дальнейшем развитии движения привлекает внимание всех государств».

Подобные «авторитетные» заявления частенько раздавались со страниц некоторых газет, высказывались в публичных выступлениях, в отдельных книгах.

Вот, например, какую мысль развивал одни из идеологов узбекских националистов, Абдурауф Фитрат, в своих «Рассказах индийского путешественника»:

«Бухару надо отдать под эгиду Японии. Вложение японских капиталов оказало бы чудесное действие па жизнь Средней Азии, ибо заставило бы зацвести пустынные земли и дало бы бухарцам много выгоды...»

Такие радужные картины рисовали буржуазные националисты, готовые продать родную землю в любую минуту, в любые руки...

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Проводник уже накормил и напоил лошадей. Сейчас он внимательно осматривал седла, сбрую.

– Хозяин, – сообщил проводник, – все готово. Сейчас бу

дет деа. Вон...

Под котлом билось пламя, жадно пожирая прошлогодний кустарник.

Мне надо знать о том человеке, которого ты вел в прош

лом году, – сказал Махмудбек.

Он уже начинал болеть. Он говорил, что в это время ему

всегда плохо. То холодно, то жарко.

Малярия?

Да, малярия. Так сказал доктор в Гульташе...

Тоже японец?

64

Проводник удивленно замигал глазами и кивнул.

Да, японец. Вы знаете о нем?

Слышал... – сказал Махмудбек и спросил: – Ты прово

дил того человека?

Мне надо было возвращаться домой. До снега остава

лось очень мало.

Он успел уйти?

– Ие знаю, господин. Он очень болел.

А сейчас смог бы уйти?

Уже пять-семь дней назад можно было пройти через пе

ревал, к границе Советов.

В щели и трещины скал умело, с удивительной точностью, вбиты колья. На кольях не очень прочный настил из хвороста, камней, земли. Это и есть овринг, участок горной тропы, которая тянется вдоль отвесной скалы.

Махмудбек и Адхам молча наблюдали, как проводник, поглаживая по шее, успокаивая, вел первого коня. Потом вернулся за вторым. За третьим. Проводник словно доказывал, как прочна и удобна эта шаткая дорога. На всякий случай он уверенно сказал:

– Четыре, пять манов выдержит...

Маы – на Памире чуть больше 35 килограммов.

Махмудбек и Адхам пошли, изредка касаясь ладонями отвесной скалы, ощущая ее вечный холод. Солнце сюда не заглядывает, по скале постоянно стекают тонкие, почти незаметные ручейки... Где-то Тает снег, и вода находит трещинки среди плотных камней.

Казалось, искусственная тропка пружинисто прогибается под ногами, испытывая нервы...

– Как, Адхам? – спросил Махмудбек.

– Хорошо, господин... – с показной небрежностью ответил юноша.

Он пройдет этот страшноватый овринг.Вечером ждет Гульташ. А там еще один переход. И все... Парню становится труднее скрывать свое нетерпение. Скоро... Очень скоро он будет дома.

Не наделал бы глупостей у Джанибека. Надо будет настоять, чтобы Адхама сразу же переправили через границу...

Джанибек... Как он встретит Махмудбека? Что дошло в эти дикие горы о нем, о муфтии Садретдинхане, о размолвке с Пу-латходжаевым?

Махмудбек уже убедился: вести из долины, несмотря на грозные непроходимые перевалы, каким-то чудом просачиваются в горы. Пусть по капле... Будто вода через плотные, покрытые зеленым лишайником скалы.