Текст книги "Искатель. 1979. Выпуск №6"

Автор книги: Леонид Словин

Соавторы: Сирил Майкл Корнблат,Владимир Рыбин,Кшиштоф Малиновский,Олег Глушкин,Борис Пармузин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Маленький караваи вновь пополз в горы. Вновь зацокали копыта послушных, выносливых животных...

Было очень тихо. И вдруг странно, неожиданно в этой тишине, раздался постепенно нарастающий рокот самолета. Наконец он, небольшой, юркий, вынырнул из-за вершины, качнул крыльями и скрылся.

Проводник восхищенно помотал головой.

– Как быстро... – и вздохнул: – Интересно...

65

Махмудбек не успел осмотреться в комнатке караван-сарая, не успел умыться, как прибежал Акбар, плотный, сильный мужчина лет сорока. Он без стука ворвался в комнатку, раскрыл руки и, шагнув, обнял Махмудбека.

– Это вы! Вы! Узбек! Кого аллах наконец-то послал в это

проклятое место. Узбек! Скажите что-нибудь... Дайте услышать

родные слова...

Акбар заплакал.

– Я единственный узбек. Единственный в Гульташе... Вы сей

час пойдете ко мне. – Он не давал возможности Махмудбеку

даже ответить на приветствие. – Вы знали Барат-хана? Я его

старший сын... Я растерял своих братьев. Их четверо. Вы слы

шали о моем отце?

Махмудбек слышал и об этом курбаши.

– Я рад вас видеть, – наконец сказал Махмудбек.

Он действительно был рад такой встрече. Акбар должен многое знать о путниках, которые здесь проходили, о становище Джанибека-кази там, рядом с советской границей.

Махмудбеку выделили отдельную комнату. В нишах стояли лаганы, касы, чайники, пиалы разрисованные искусными мастерами.

Высилась горка из сложенных ватных одеял – курпачн, атласных, шелковых, бархатных.

Все свидетельствовало о достатке, об умении жить и встречать гостей. Гости в этом доме бывали. Из горячих, шумных рассказов Махмудбек понял, что у Акбара останавливаются люди Джанибека.

Махмудбек расспросил о здоровье Джанибека, о его делах.

– Самого я видел давно. Три года назад... – ответил хозя

ин. – А его люди бывают, когда идут на базар.

Чувствовалось, что Акбар не сотрудничал с Джанибеком. Да и говорил о главаре банды без особого почтения, как о простом смертном: коротко, общими словами.

– Прошлогодний гость ушел? Как его здоровье?

Махмудбек задал два вопроса подряд, спокойно, без особого

интереса, в то же время показывая свою полную осведомленность о последнем «госте».

Ушел... Совсем недавно. Пять дней назад. Болел долго в

прошлом году. Японец дома у себя держал. Никого к нему не

пускал. Тот, когда трепала малярия, много говорил. А попра

вился, уже перевалы закрылись, К Джапибеку японец гостя

тогда не отпустил. Только недавно.

До Джанибека можно было дойти? – спросил Махмудбек.

В прошлом году? Можно... Не отпустил японец. Держал у

себя.

Ясно, что это их человек. Японцам не хотелось на всю зиму оставлять своего агента в банде Джанибека-кази. Сейчас агент только отдохнет перед уходом за границу. На это уйдет день-два.

В Гульташе все видно. Очень маленький город. А японец

хитрый. Следит за каждым новым человеком. С кем встречается,

куда ходит. Все хочет знать... – продолжал Акбар.

Японец – наш враг.

66

Враг? – удивился Акбар.

Да...

Тогда нам нужно держаться с англичанами! – шумно

вздохнул Акбар.

Он любил их, англичан. Как и его отец, Барат-хан.

Значит, тот гость...

Да, да, Акбар. Нам надо купить слугу японца. Надо узнать,

что говорил гость в горячке.

Слуга... – пожал плечами Акбар, давая понять, о чем мо

жет сказать простой памирец, что он запомнил.

Надо...

– Хорошо, – кивнул Акбар, – я постараюсь...

Махмудбек стал укладываться. Удобнее положил подушки.

А вчера мы еще проводили гостей... – между прочим ска

зал хозяин.

Кого? – насторожился Махмудбек.

Они мало были. Кажется, братья... Один почти сумасшед

ший. Глазами сверкает. Зубами скрипит. Кого пугает? Не знаю.

Другой?

Другой обыкновенный. Его Шукуром звали... Умывался...

Я видел шрам.

На правом плече?

Да... Вы их знаете, господин?

Знаю... – Махмудбек опять поправил подушку. – Как они

попали сюда?

На самолете, господин. Как важные люди. Это же очень

дорого.

Братья ушли?

Сразу... Они, наверное, уже у Джанибека. Скоро мы об

этом узнаем.

Как? – невольно вырвалось у Махмудбека.

Дня через два люди Джанпбека придут в Гульташ.

Мы вместе пойдем на базар. Ведь скоро... – Акбар стал по

пальцам подсчитывать дни. – Скоро пятница. Там, у дворца

Агахана, базар.

За сытным, большим завтраком шел ленивый разговор о жизни в горах. Поднимался ароматный пар над большими кусками баранины с белым рыхлым салом. Баранина была приправлена какими-то травами. И в прозрачном бульоне плавали темные точки тмина, барбариса.

Горячий, наваристый бульон пили короткими глотками.

После такого завтрака можно пускаться в любой трудный путь. Адхам с надеждой поглядывал на Махмудбека. Можно понять его нетерпение. Два-три дня дороги, пусть самой сложной, и он будет на той, родной стороне.

Как себя поведет Адхам?

Махмудбек был почти уверен, что юноша сам пойдет к советским пограничникам и на следствии выложит все факты, имена, даты, которые так старательно запоминал в эти дни.

Так и не узнает Адхам, что за человек, с которым он шел... Будет, наверное, всю жизнь считать Махмудбека злейшим врагом.

67

Хозяин часто вставал, внимательно осматривал дастархан и уходил в соседнюю комнату. Он приносил новые лаганы, касы, тарелки с другими, более вкусными закусками – печенкой, хас-пой – горячими колбасками. В завершение Акбар, вытянув руки, внес лаган с головой барана. Лаган поставили перед почетным гостем и подали ему острый нож. Начался торжественный ритуал. Махмудбек отрезал кусочки и раздавал своим спутникам.

Завтрак явно затягивался. И Адхам уже не скрывал своего нетерпения. Он начинал отказываться от угощений. Прикладывал руку к груди и клялся, что сыт, что уже больше не может съесть ни одной крошки. Хозяин вышел, загремел чайником.

Мы завтра пойдем... – наконец сообщил о своем решении

Махмудбек.

Почему? – не выдержал Адхам.

Туда ушел человек. Японец послал. Пусть пока переправит

его. Здесь можно лучше отдохнуть, чем у Джанибека, – объяс

нил Махмудбек.

Адхам вновь вытянулся. Махмудбек заметил за ним эту странность. Так вытягиваются, замирая, школьники, когда услышат что-нибудь интересное. Эту привычку может заметить и Джанибек. Слишком любопытным покажется парень.

Слуга японца прикидывался дурачком. Он делал вид, что ничего не понимает.

Больного поил, кормил... Плохо ел.

Когда больной терял сознание, он что-нибудь говорил? —

спросил Махмудбек.

Без сознания? – усмехнулся слуга. – Он бывал без соз

нания.

Махмудбек вытащил деньги и положил их перед слугой. Тот равнодушно посмотрел на ассигнации.

– Английские... – объяснил Махмудбек.

Парень понимающе кивнул: вижу. Он откровенно набивал цену. Махмудбек положил еще три ассигнации.

Что нужно знать господину? – деловито спросил слуга.

Слова, которые ты слышал от больного. Он мог их гово

рить, когда трепала малярия.

Лицо у парня спокойное, а глаза бегают. Как пуговки, черные, острые глазки. Шныряют глазки... Перескакивают с Мах-мудбека на дверь. Парню надо побыстрей уйти. Сделка состоялась.

Да, господин... Он часто повторял: Ош, Ассаке, Шамурад.

Его так звали?

Мет... Его звали Турсун. А к Шамураду он шел.

Через полчаса пришел Акбар. Он тяжело сел, вытер рукавом лоб. И снова на лбу моментально выступили капли пота.

Хозяин дома сидел перед гостем не шевелясь, замерев, будто в молитве, тупо уставясь на худое, усталое лицо Махмудбека.

Что случилось? – спросил Махмудбек. – Японец догадал

ся, что его слуга был здесь?

Японец? – как-то странно переспросил хозяин. – Какой

японец? А... японец...

Опять рукавом халата вытер пот.

68

– Японцу не до нас... – наконец сообщил Акбар. – Плохо

с ним. Лежит. А радио все работает. Работает, кричит...

Махмудбек смутно догадался о причине, которая свалила японца. «А радио все работает, кричит!» Неужели...

Он боялся поверить в эту долгожданную весть. Что же могло еще свалить резидента японской разведки!

Значит... – несмело начал Махмудбек.

Да... – шумно вздохнул хозяин и вдруг закричал отчаян

но, истерически, схватившись за голову руками, покачиваясь: —

Да! Русские взяли Берлин. Гитлера нет. В Москве праздник.

Махмудбек рванулся к хозяину, схватил за плечи, потряс.

Тише, Акбар!

Я и так тихо жил! Тихо! – надрывался хозяин. – Они обе

щали, немцы! Все обещали! Столько лет...

Успокойтесь... Успокойтесь... – машинально повторял Мах

мудбек.

Он думал о другом. Он немедленно принимал новое решение.

– Не могу! А-а-а! – бился в истерике Акбар. – Всему конец.

Большевики в Берлине...

Он начал хлопать ладонями по щекам. Так поступают при известии о гибели близкого.

Когда это случилось? – спросил Махмудбек.

Вчера! Вчера! Девятого мая!

В комнату ворвался Адхам. За его спиной, вытянув шею, стоял проводник—

– А чтс жеони врали! – крикнул хозяин.

Он бросился к одной из ниш. Достал из-под атласных курпачи несколько журналов «Миллпй Туркестан».

Махмудбек сразу узнал эти потрепанные издания. Наверное, не раз их листал хозяин дома, веря щедрым обещаниям высокопарных статей, веря каждому слову журнала, на котором стояло: «Издатель и главный редактор Вали Каюмхан».

– Что же они вралн!..

Хозяин швырнул журналы в угол комнаты. Махмудбек собрал их, аккуратно положил на подоконник.

– Дорогой Акбар – сказал он. – Дорогой наш друг...

Спокойный, торжественный голос отрезвляюще подействовал

на хозяина. Он поднял голову и печально посмотрел на гостя.

– Борьба продолжается! Мы были готовы к поражению нем

цев. Но борьба продолжается. Завтра вот этот джигит, – он

кивнул на Адхама, – уйдет к Советам. За ним пойдут другие...

– Да, да... – прошептал Акбар. – Борьба продолжается.

В эти слова он сам не верил...

Махмудбек повернулся, взял за локоть Адхана и вывел в соседнюю комнату.

Завтра утром пойдешь. На всякий случай должен знать,

что совсем недавно туда, к Советам, прошел человек японца —

Турсун. В бреду он, вероятно, выдал свои явки: Ош и Ассаке...

Имя – Шамурад.

Ош, Ассаке, Шамурад, Турсун... – повторил юноша и

вдруг подозрительно спросил: – Зачем мне это, господин?

На всякий случай. Вдруг твоя явка провалится... – не очень

доказательно ответил Махмудбек. – Ясно? Ош, Ассаке, Шаму

рад, Турсун.

69

Ясно, господин... А вы?

Увы! – вздохнул Махмудбек. – Обстановка так измени

лась, что мне надо побыть здесь... – неопределенно ответил

Махмудбек. – И нога. Нога очень болит...

Махмудбек говорил правду. Опять острая боль не давала покоя.

Японец долго массировал ногу, втирал пахучую желтоватую мазь. Потом принес тряпку, от которой шел пар. Прижал тряпку к ноге, подержал, словно испытывая терпение Махмудбека.

– Сейчас...

Закончив эту не очень сложную процедуру, он принес небольшой приемник, подключил к нему батарею. Все делал молча, спокойно, не обращая внимания на больного, не интересуясь его самочувствием.

Приемник стоял рядом с топчаном. Махмудбек имел возможность крутить шкалу настройки. Старенький, облезлый ящик. Но в него вмонтирована мощная аппаратура. Мигал зеленый огонек. Двигалась шкала, раздались треск, обрывки заунывных песен, непонятной музыки, чужие слова... Все это неслось в тесную комнатку через горы, через сотни километров. А японец, взглянув на Махмудбека, только сказал:

– Сейчас...

Он ушел и не появлялся до полуночи.

Махмудбек нашел советскую радиостанцию, слушал задорные солдатские песни. Из Москвы транслировался концерт. Он надеялся, что важнейшие документы все-таки будут переданы еще раз.

И наконец через треск донесся торжественный голос диктора.

Снова треск... Но сквозь шум продолжали прорываться строгие строки акта о безоговорочной капитуляции Германии.

Вошел японец. Прислушался к русским словам и показал па ногу.

– Сейчас...

И выключил приемник, сказав, что бережет батареи.

Японец оказался опытным знахарем. И чувствовалось, что он спешит отделаться от своего неожиданного пациента, быстрее поставить его на ноги.

Махмудбек понял: японцу не хотелось, чтобы он встречался с людьми Джанибека, которые скоро появятся в Гульташе.

От денег японец отказался. Он приложил руку к сердцу и поклонился. Потом поправил очки и сказал:

– Сейчас...

Вернулся японец с небольшой баночкой желтоватой мази. Показал на больную ногу и произнес:

– Надо...

Все наставления японец передал Акбару. И основной совет: немедленно покинуть Гульташ, добраться до большого города. Лучше это сделать самолетом.

Возможно? – спросил Махмудбек у хозяина.

Да. Нужны деньги и... карточка Живого Бога, Айганхана.

70

С Адхамом было короткое прощание.

Будь осторожен, – сказал Махмудбек,

Вы не хотите встречаться с Джанибеком? – Адхам вызы

вающе смотрел на Махмудбека.

И в который раз Махмудбек не без тревоги подумал о дальнейшей судьбе юноши. Что с ним будет в становище Джанибека? Как предупредить Адхама об осторожности?

– Присядь, – предложил Махмудбек. Пожалуй, немного

нужно откровеннее быть с этим парнем. – Присядь и послу

шай... – Он улыбнулся и по-отечески заметил: – Если ты так

будешь сверкать глазами при встрече с Джанибеком, он тебе

отрежет голову. Он умеет это делать. За одну минуту...

Адхам беспокойно оглянулся.

Здесь ты в безопасности. Здесь за тебя отвечаю я. Там

меня не будет. Там сейчас мои враги... братья Асимовы. Даже

мое имя может погубить. Ты просто шел с нами. И ты не лю

бишь меня. Все! Об этом достаточно. У тебя свои дела на той

стороне. И я ничего не хочу о них знать. Не должен знать и

Джанибек.

Его дело переправить меня... – напомнил Адхам.

Там он хозяин... – вздохнул Махмудбек. – Мало ли что

придет ему в голову. Ему может не понравиться твой взгляд.

Он у тебя бывает злым, настороженным. Пока будешь в ста

новище, спи, отдыхай.

Махмудбек вышел во двор... Наступила ночь. Одна из вершин, с матовым мерцающим снегом, была похожа на родной Айкар. Над этой вершиной тоже повисли большие близкие звезды.

Словно искры салюта, ко мне долетают,

Застывая над миром сплошной тишины

Беспокойной, ликующей стаей

Из счастливой, любимой страны.

Очень давно так неожиданно, легко не рождались строки.

Махмудбек понял, что ему сегодня трудно будет заснуть...

А когда он заснет, то на рассвете обязательно приснится Айкар, тот самый, по склонам которого, казалось, скатываются, сверкая, крупные звезды.

Подул легкий, на редкость нежный ветерок...

За долгие годы на чужбине Махмудбек, кажется, впервые почувствовал его. Почему-то всегда врывались лихие ветры пустыни и в дом, и в тюремную камеру... Надсадно, будто срывая непонятную злость именно на нем, Махмудбеке, ревели зимние ветры, гнали колкие снежинки, перемешанные с песком.

Откуда только брались эти ветры, жгучие, неожиданные, сильные на пути Махмудбека!

А ведь есть же такие тихие ветры весны, первых осенних вечеров, ветры, пропитанные запахами сада, гостеприимного очага...

Или их было так мало на чужой земле, в беспокойной, напряженной жизни Махмудбека? До обидного мало. Даже не вспом-, нишь.

Махмудбек поднял ладонь: захотелось убедиться в спокойной беззаботности осеннего дыхания гор, очень похожего на дых'ание Айкара.

71

Джамшид был сподвижником Джанибека. Он еще совсем молодым парнем прислуживал курбаши, таскался за ним по чужим дорогам, первым начинал хохотать и хлопать себя по коленям при самой глупой шутке бандита.

Джанибек этому парню, одному из своих многочисленных племянников, обещал богатую жизнь и славу.

Шли годы... Джамшид взрослел, стал разбираться в делах, увидел и понял, на чем держится авторитет прославленного Джанибека.

Нигде не мог найти пристанище курбаши. Свою шайку, состоящую из родных и близких, он увел в горы. Его мечтой было первым ворваться в долины Средней Азии, захватить обширную территорию, стать владыкой городов и кишлаков.

Эти города и кишлаки он щедро разделил между ближайшими помощниками. Надо было только дождаться, когда гитлеровские войска войдут в Москву.

– А здесь наше дело, – авторитетно заявил Джанибек. —

Мы первые спустимся с гор...

Слушал эти речи и Джамшид. Слушал и мечтал о будущей власти. Ему очень хотелось попасть в Таджикистан. Например, в богатый город Ходжент. Он слышал, что большевики рядом построили электростанцию, какие-то заводы. А дядя подарил ему лишь два маленьких горных кишлака.

– Еще молод... – сказал Джанибек и, как мальчишку, потре

пал грязной ладонью по щеке.

Джамшиду уже сорок три года. Всю свою молодость он отдал Джанибеку. Таскал ему чайники, подавал пиалу, чистил сапоги, раскуривал чилим. В тайне от других бандитов Джамшид мял комочки анаши, смешивал их с табаком. О новой страсти Джанибека не говорили вслух, боялись вспыльчивого курбаши.

Но разве утаишь от людей и сладковатый дымок, и бессвязную речь, и мутные, бессмысленные глаза.

Чилим доверяли только Джамшиду. Он оставался по-прежнему мальчиком, слугой и в тридцать и в сорок лет. Особой почестью считалось, когда курбаши, накурившись, двигал чилим в сторону Джамшида.

Через несколько лет Джамшид уже с радостью, с большой благодарностью хватался за чилим. Торопливо проводил рукавом халата по мокрому мундштуку и, прикрыв глаза, слушал клекот воды, затягивался. В эти минуты он забывал о тоскливых, монотонных годах, проведенных в горах, о пропащей жизни, о той жалкой подачке, которую обещает Джанибек в случае победы Гитлера.

Особой милостью за верную службу считалась и поездка на базар в поселок Агахана. В третий раз такой милости удостоился Джамшид.

Прибыв в Гульташ, сам он поселился в доме Акбара. Небольшая группа рядовых бандитов расположилась на ночевку в караван-сарае.

Акбар знал о страсти Джамшида. После ужина он с почтением преподнес чилим новому гостю. У Джамшида было плохое настроение. Махмудбек, почтен-

72

ный, умный человек, рассказал о трудной борьбе с Советами. Борьба еще будет продолжаться, и нет ей пока конца.

Русские в Берлине. Гитлер подох... На кого теперь надеяться? На самих себя? Не такой дурак Джамшид, чтобы поверить в силы пусть жестокой, но небольшой шайки Джанибека.

Джамшид жадно затянулся, прикрыл глаза и не спеша выпустил струйку дыма. Минуту он молча наслаждался пьянящим зельем, потом благодарно кивнул хозяину. Акбар не пожадничал, положил в табак хорошую порцию анаши.

После очередных двух-трех затяжек появилось желание продолжить разговор, поспорить, рассказать какую-нибудь веселую историю. Только где взять эти истории? Скучно у них в горах.

– Разжирел Джанибек... – неожиданно сорвался Джам

шид. – Уже головы не поворачивает. Только бровью поводит,

только глазами-косит на тех, кто рядом. Слушает и все мимо

ушей пропускает. Наплевать ему на родных и друзей.

Сам Джамшид тоже отяжелел. С солидным брюшком, краснощекий. Но, как понял Махмудбек, Джамшид обвиняет своего главаря не в тучности, а в зазнайстве.

Махмудбек высказал надежду, что когда-нибудь шайка Джанибека много сделает в борьбе против большевиков.

Когда? – "зло прошептал Джамшид.

Придет время.

Мы стареем... А Джанибек посылал сюда вниз человека с

золотом. У него в городе, в банке, есть деньги.

– Наверное, хранит для вас, для будущей армии.

Махмудбек пил чай короткими глотками, наслаждаясь покоем,

изредка поглаживая больную ногу.

– Для армии у насвсе есть. Сейчас мы у Агахана получим новое оружие, динамит...

Зачем динамит? Вы живете спокойно.

Осенью Джанибек думает спуститься вниз, к Советам.

Сам?

– Так он и пойдет сам... – взорвался Джамшид. – Он наши

головы подставит под советские пули.

Махмудбек похвалил осторожного опытного курбаши, который зря не будет посылать на гибель людей.

– Зря? Он за это получит. От них! – Куда-то в сторону резко

махнул рукой Джамшид.

Конечно, от Джанибека требуют каких-то настоящих действий. Кто будет зря снабжать шайку оружием, одеждой, продовольствием. Джамшид тяжело сопел. Он выдержит разговор еще несколько минут. Потом его потянет в сон.

У нас есть люди в горных кишлаках? Там, на той стороне.

Мне надо послать своих. Я, конечно, заплачу. Наверное, вы-то

знаете?

Есть... – с готовностью ответил Джамшид.

Он назвал горные кишлаки, имена людей с подчеркнутой небрежностью. Давая понять Махмудбеку, что тот имеет дело не срядовым бандитом, а с человеком, который сам, без Джапибека, может заниматься большими делами.

Еще затяжка. Еще одна, слишком жадная... Она, наверное, доконает Джамшида. Толстоватые пальцы вздрогнули, разжались, опустили длинный отполированный мундштук.

73

Махмудбек подхватил чилим и позвал хозяина. Взглянув на беспомощного Джамшида, Акбар вздохнул.

– Погибает... У них там, – он кивнул в сторону двери, —

у них плохо. Если они не займутся настоящим делом...

Махмудбек промолчал. «Настоящее дело» – вылазка на советскую территорию – будет концом Джанибека и его шайкк.

Вы думаете вместе с ними ехать на базар? – спросил

Махмудбек.

Было бы хорошо... – виновато сказал хозяин.

Ему неудобно бросать гостя, Махмудбека, в Гульташе. Но базары бывают редко. И ехать туда надо с хорошо вооруженной группой. Так спокойней.

Если бы вы подождали... – продолжал Акбар.

Нет... Японец прав. Мне надо немедленно вернуться в го

род. – Махмудбек погладил больную ногу и твердо повторил: —

Очень надо достать место в самолете...

Деньги и фотография Живого Бога произвели впечатление на английского чиновника. Он пока считался с суровыми законами горного края, с его властелином, Агаханом.

На другое утро небольшой самолет поднялся с площади Гуль-таша, сделал круг над поселком.

Вон в той стороне, в двух днях пути, лежала родная страна... Там сейчас большой праздник... А он, Махмудбек, вновь удаляется от Родины. С каждым часом все дальше и дальше...

Махмудбек повертел в руках билет... Потом карандашом записал опознавательные знаки самолета.

Так, на память записал...

Билет долгие годы хранился у него, напоминая о самом счастливом дне, о празднике Победы, который он встретил в далеких горах... Почти рядом с родной землей.

Из рукописи Махмудбека Садыкова

Мне много пришлось читать листовок, маленьких газет, журналов, которые издавались различными антисоветскими организациями. Как-то быстро умирали эти газеты и журналы. Иногда люди не успевали запомнить даже их названия.

На солидную ногу националисты пытались поставить издание журнала «Миллий Туркестон». Его начали печатать еще в фашистской Германии.

Журнал влачил жалкое существование. И все меньше оставалось людей, которые верили примитивным, полным нескрываемой злобы к советскому народу материалам.

В фашистской Германии вышли 62 номера «Миллий Туркестон». Распространялся журнал в основном в концентрационных лагерях, среди военнопленных.

После войны появились новые хозяева. Опять в Туркестанском комитете было принято решение о выпуске журнала. Стали готовить первый номер. В скобках указывалась и другая цифра – 63.

Ничего не изменилось в линии журнала. «Издатель и главный

74

редактор Вали Каюмхан» выступил с передовой статьей «От 62-го до 63-го».

Те же мысли, те же люди... И тот же наборщик Таджибай, ранее работавший в берлинской типографии комитета. Только теперь номер делали в типографии Кёльна, принадлежавшей тестю Баймирзы Хаита.

Вали Каюмхан заверил новых хозяев – англичан: журнал непременно «расхватают» в Турции, Афганистане, Пакистане, Иране, в арабских странах. А там удалось распространить всего лишь по 10—20 экземпляров на страну.

Англичане охладели к этой затее и перестали давать деньги.

Журнал делался с трудом. Номер выходил раз в три месяца, потом в шесть месяцев...

Вали Каюмхан ездил собирать деньги в Турцию, Саудовскую Аравию, обращался к эмигрантам США и Западной Германии.

– Хотя бы выпустить один номер в год...

Но мало кто -откликнулся на этот призыв... Одно из «мощных» изданий погибало...

Отходили от журнала самые рьяные сотрудники. «Теоретик» и «поэт», публиковавший стихи под псевдонимом Булакбаши, Эр-гаш Шермат уехал в США, стал сотрудничать в радиостанции «Голос Америки»,

Старели, умирали и другие «деятели» «Миллий Туркестон», Об этом журнале, как и о других изданиях, стали забывать.

НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА

Город был взбудораженным, тревожным...

И не надо присматриваться к людям, чтобы понять их беспокойство или озабоченность. Далеко, за тысячи километров отсюда, прогремел московский салют... Но его хорошо услышали во всей Азии.

До открытия банков, куда прежде заходили не спеша, степенно, с чувством собственного достоинства, теперь толпились потерявшие прежний лоск господа, покусывали губы, перебирали четки.

Не очень уверенно вступали в солидные конторы колониальные чиновники, уже по-настоящему чувствуя недоброжелательные взгляды местных жителей.

В городе стали появляться эмигранты из Европы. Они надеялись здесь, за тридевять земель, найти спокойный уголок, отсидеться, выждать.

В банках, на биржах, в конторах самых различных фирм открыто спорили о третьей мировой войне.

Но более трезвые головы понимали, что пушки не скоро заговорят... Борьба с Советами будет пока носить совсем другой характер. Сейчас по тайным тропам вновь двинутся агенты -и диверсанты.

Авантюристы всех мастей поднимут крик о гибели цивилизации, об угрозе человечеству, которую несут большевики. Пусть все это бездоказательно. Но кто в базарной суматохе начнет вдумываться и проверять факты, о которых надрываются дервиши!

75

Надо отойти от базара, отдохнуть от сутолоки, подумать о своих делах. Не каждый человек сумеет сразу так поступить. Некоторые до позднего часа толкаются, очумев от криков, от ругани.

Махмудбеку хотелось просто походить по улицам города, посмотреть на этот растревоженный улей. Но Аскарали приказал лежать.

Вновь богатый отель с пышным названием «Тадж-Махал». Далеко отсюда знаменитый памятник индийской архитектуры. Однако хозяин не проиграл, выбрав это название. В «Тадж-Маха-ле» живут состоятельные, уважаемые гости.

– Нам будет здесь легче работать... – сказал Аскарали.

Изменился за последнее время «преуспевающий коммерсант».

Он только кажется бодрым, а на самом деле очень устал. Возможно, даже болен.

– Ну как? Ты только представь Берлин. Обгорелый труп Гит

лера... Берлин! И на каждом балконе белый флаг. Представь!

Аскарали расхаживал по номеру, потирал ладони, потом, резко повернувшись, садился у постели Махмудбека.

– Представь! Помнишь, как писал Гафур Гулям в сорок вто

ром? Хотя откуда ты помнишь. Ты далее не знаешь...

Аскарали снова поднялся. Провел ладонью по белым, совершенно белым и поредевшим волосам, пригладил их и твердо объявил:

– Мы сегодня устроим праздник.

Аскарали начал двигать шикарную европейскую мебель с такой небрежностью, словно все это происходило в караван-сарае.

Сейчас Шамсутдин принесет бутылку водки. Ох, как я ее

доставал! Целая операция! Посложнее твоих! – В его словах

и движениях теперь уже не было усталости.

Мы сегодня даже не вспомним о том сброде, с которым ты

встречался. Не будем вспоминать! Не будем работать. Сегодня

устроим праздник. – И он крикнул в сторону соседней комна

ты: – Фарида!

Она вошла, с трудом скрывая беспокойство. Аскарали – хороший человек. Фарида уважает его. Но не случилось ли еще чего-нибудь?

– Фарида! Сейчас я вызову официанта. Он принесет самый

вкусный обед «Тадж-Махала». И мы будем праздновать. Ты не

против?

Она улыбнулась.

– Мы будем вместе говорить. Совсем о другом. И выпьем!

Выпьем за праздник! За нового человека, который скоро родит

ся в этом городе.

Фарида _;смутившись, опустила голову.

– Я пока там побуду, Аскарали-ака... – тихо попросила она.

– Конечно. А я вызову официанта.

Она торопливо ушла в соседнюю комнату. Наклонившись к

Махмудбеку, Аскарали тихо произнес:

Выпьем за нового советского человека! Понимаешь, Мах-

мудбек? Ведь на нашей улице праздник... Самый большой празд

ник! На фронте полагалось сто граммов водки. Их ты получишь

по праву. И я. После боя...

А перед боем? – улыбнулся Махмудбек.

76

Бой почти кончился. Наш, – серьезно сказал Аскарали. —

Почти.

Что-нибудь еще? – спросил Махмудбек.

– Об этом завтра! А сегодня праздник... И ни слова о делах...

Он подошел к двери и нажал кнопку, над которой был нари

сован силуэт человека с подносом.

Разбор поездки Махмудбека завершился.

– Хорошо, если бы Джаннбек сам пошел на нашу террито

рию. Это стало бы его концом... Но если даже он и не решится,

то провалы агентов, которых он пересылает, будут его прова

лом... – сделал вывод Аскарали.

Он вновь выглядел усталым, озабоченным. Это был совершенно другой человек, непохожий на вчерашнего.

Слушай... – сказал Аскарали спокойно, рассудительно. —

Слушай, мой дорогой Махмудбек. Война кончилась. Ты имеешь

полное право уехать сегодня или зартра. Врач советует лечиться

в Италии. Но у нас ведь не хуже курорты. Хотя бы даже из-

за Фарнды нельзя пускаться в такой дальний путь.

Из-за Фариды? – весело (переспросил Махмудбек.

Из-за нее тоже...

А еще?

Появились первые эмигранты из Европы. Те, кто сотрудни

чал с немцами. Конечно, Туркестанский комитет будет продол

жать действовать. Эмигранты много о нем знают. Знают о

ближайших планах.

Мне надо с эмигрантами встретиться?

Они сами будут искать возможности встретиться с тобой.

Может, переехать на квартиру?

– Нет, – решительно сказал Аскарали. – Здесь хорошая прислуга. На вызовы «Тадж-Махала» моментально откликаются лучшие врачи. Живи здесь. Дня через два ты будешь выходить. Я сделаю все, чтобы о тебе узнали в эмигрантских кругах.

– Хорошо...

– А Фариду успокой. Вы действительно скоро, очень скоро вернетесь на родину. – Аскарали поднял ладонь. – И все! И теперь никакие твои уговоры и доводы не подействуют. В Центре принято окончательное решение.

Они замолчали.

Ты давно пробовал писать стихи? – неожиданно спросил

Аскарали.

Бывало... – сознался Махмудбек. – Но не записывал.

Ты еще...

Не надо, Аскарали... – понял друга Махмудбек. – Сам

знаешь, что над стихами надо работать каждый день. Теперь

вряд ли что получится. Давно я отошел от литературы. Очень

давно. Кажется, прошла жизнь.

Жизнь... – согласился Аскарали и машинально пригла

дил свои редкие белые волосы.

Они встретились в знойный день в небольшом ресторанчике. – Здесь делают хороший кофе... – сказал Аскарали. – А я так тебя и не приучил.

77

Да. Равнодушен. А вот зеленый чай. Сейчас бы. И... —

мечтательно произнес Махмудбек.

Горячую самаркандскую лепешку. И виноград... – подска-

зал Аскарали.

Не дразни...

Сядешь скоро в какой-нибудь чайхане.

А ты? – серьезно спросил Махмудбек.

И я... Куда я денусь. Ты знаешь, сколько мне лет?

Не задумывался, – сознался Махмудбек.

И не надо...

В ресторанчике было прохладно и тихо. Официант в мягких остроносых туфлях двигался неспешно, появляясь неожиданно и всегда вовремя.

– Я больше в «Тадж-Махал» не зайду, – перешел к делу

Аскарали. – Так лучше. К тебе уже присматриваются. Живи как

подобает усталому и больному человеку.

Махмудбек отпил глоток черного густого кофе. Невольно вспомнился караван-сарай, первая встреча с «преуспевающим купцом», с человеком, который направлял работу Махмудбека, приходил на помощь, был всегда рядом.

Назад к карточке книги "Искатель. 1979. Выпуск №6"