Текст книги "Транспортный вариант"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4

– …Это случилось после скандала в пивном баре.

Потерпевший простил меня ради моих родителей. Он так и сказал. Мать буквально валялась у него в ногах. Отец за неделю поседел. В конце концов дело прекратили.

– А вы?

– Я почувствовал себя словно вновь родившимся.

Увидел, как говорится, небо в алмазах. «Благодари и смирись! – твердил я себе. В какой-то повести – кажется, перевод с японского – часто повторялись эти два слова. – В сущности, ничего не надо, кроме простой еды да чистого неба над головой!» Несколько месяцев я всех избегал, особенно старых знакомых. Боялся даже случайно перейти черту. Отец отдал мне свою путевку в пансионат на взморье. И я двадцать шесть дней жил один в почти пустом здании на берегу. Там мы познакомились.

– Он тоже отдыхал там?

– Для меня всегда останется загадкой, как он там оказался. Он сидел за столом против меня. Тихо-тихо.

Если не поднимать головы над тарелкой, нельзя было узнать, есть ли еще кто-нибудь рядом. С нами обедали мужчина и женщина, он старался прийти после всех.

Если я еще сидел за столом, он здоровался, показывал на пустые тарелки, спрашивал: «Наши соседи покушали?» – «Да», – говорил я. Мы молча принимались за еду. Когда мне хотелось общения, я спрашивал в свою очередь: «Наши соседи пообедали?» Или наоборот:

«Еще не пообедали?» Иногда мы встречались у лифта.

Я жил на третьем этаже, он на втором. Престижным считался восьмой…

Лифтов было два, каждый со своим характером. Я всегда замечал, думал, вот-вот начну писать повесть… Один из лифтов был работяга, ему доставалось за двоих. Он часто ломался. Второй хитрил, не сразу бросался на вызов, делал вид, что не заметил. Его оставляли в покое… Отдыхающие предпочитали лифт даже до второго этажа. Только обслуживающий персонал сновал по лестнице вверх-вниз…

– А он?

– Ждал. «Бегают здесь одни холуш..» Внизу был бар. Коньяк, кофе…

Барменша всех знала, умела поболтать с каждым. Иногда я заходил тоже.

Народу было немного, сидели по одному, по двое за столиками. Меня почему-то обходили. «Тебе скоро тридцать, – говорил я себе, – но никто почему-то не несет свою чашку кофе к твоему столику, не набивается в друзья!» Я острил: «Вот сидит молодой человек, который за кроху интереса к себе готов открыться первому встречному…»

– И он подсел к вам?

– Будь проклят тот день! Как всегда перед грядущими неприятностями, я, помню, еще с утра чувствовал себя удивительно хорошо, и мне казалось, все вокруг смотрят на меня с симпатией и завистью…

Под каменным навесом вестибюля было гулко и ветрено.

Денисов стоял у метро, когда в движении автобусов наступил неожиданный сбой. Площадь впереди внезапно опустела. Женщина в форменном халате поверх шубки, торговавшая цикламенами, поправила свисавшие со скамьи длинные голые стебли, глубже вошла в воротник.

«8.15…» – удостоверился Денисов nq висевшим в середине площади часам.

Он успел позвонить в институт Склифосовского. В отделении реанимации уже привыкли к его звонкам, узнавали по голосу:

– Насчет Белогорловой? Из транспортной милиции?

Дальнейший разговор повторялся ежедневно, был знакомым до мелочей:

– Никаких улучшений. Прогноз тот же. Нет, кроме вас, никто не звонил.

Спасибо. И вам того же. Позвоните после обхода.

Освещая противоположную сторону площади, показалось мартовское неяркое солнце. В его лучах совсем близко Денисов вдруг увидел завернутый в пальто живот, шапку пирожком – всю оплывшую фигуру нестарого еще, страдающего ожирением человека.

«Он! – узнал Денисов. – Тучный!»

Притормозившие у светофоров автобусы тем временем один за другим подрулили к остановке. Волна пассажиров накрыла толстяка и каменными ступенями понесла вниз, к турникетам. Денисов поспешил следом.

Течение тотчас подхватило его, мимо контроля потащило дальше, к платформам.

Был утренний час пик.

– Товарищи пассажиры… – предупредило рлдио. – На прибывающий поезд посадки не будет…

Денисов удерживал взглядом пальто и меховую шапку. Первый состав прошел не останавливаясь. Протиснувшись, Денисов занял место неподалеку от толстяка.

– Отойдите от края… – предупредило радио.

Объясниться на платформе не было возможности, Денисов просто не мог подойти.

Из туннеля показался очередной поезд, заполнившее перрон людское море пришло в движение.

«Не упустить бы!» – думал Денисов, противясь каждой попытке стоявших рядом оттеснить его. Поезд наконец остановился, раскрыл двери. Надавив, толпа внесла Денисова и человека, которого он отыскал, в один вагон.

Ехать пришлось недолго.

Перед «Автозаводской» пассажиры произвели перегруппировку. Вагон качало

– пассажиров валило то в одну, то в другую сторону. – – Выходите? спросили Денисова сзади.

Толстяк в это время грузно развернулся, обозначив маршрут.

– Выхожу.

Поезд поднялся на мост. Внизу показалась вода – серая, как в оцинкованном корыте. На пруду, по другую сторону Москвы-реки, было полно пребывавших в оцепенении рыбаков.

Денисов думал о вычерченной Гилимом схеме расположения людей на ночной стоянке такси во время его неожиданной встречи с Белогорловой:

«Две женщины, мужчина, собака. Тренированный чистопородный пес будет всегда находиться слева от хозяина…»

Поезд снова вошел в туннель. С приближением станции почувствовались привычные признаки торможения.

Через минуту поток людей уже выплеснулся на платформу, но подойти к толстяку Денисову и здесь не удалось: тот встретил знакомого, вдвоем они быстро пошли к эскалатору. Оба спешили. Выйдя из метро, не останавливаясь у автобусной остановки, направились на другую сторону улицы.

Интересовавший Денисова человек работал, видимо, где-то поблизости, опаздывал. Инспектор решил не подходить.

Впереди на здании мелькнула табличка: «Профессионально-техническое училище № 1».

Денисов пропустил мужчин вперед, вошел сам. У лестницы стояло несколько парней.

– Кто это? – Денисов кивнул вслед поднимавшемуся по ступеням.

– Гектор Иванович… – стоявший ближе – в джинсах, с металлической пластинкой на запястье – растерялся, не задал Денисову обычного в таких случаях вопроса.

– А фамилия?

– Не знаю. Просто Гектор Иванович. Машинопись преподает… Сейчас у него урок! – парень хлопал глазами: для родителя Денисов был молод, а учащимся ГПТУ явно не значился.

Денисов решил, что допросить Тучного можно будет позже, из автомата на углу позвонил в Склифосовского:

утренний обход врачей должен был закончиться.

– Белогорлова? – отозвался женский голос. – Это вы? Из железнодорожной милиции? Больная в том же состоянии.

– Она уже четвертый день без сознания…

– Есть больные, которые по нескольку недель не могут прийти в себя! медсестра приняла его слова за упрек.

– О чем это может свидетельствовать?

– Ни о чем! – медсестра была категорична: уклончивой дипломатии предпочитала открытый текст. – Вчера больной скончался на семнадцатый день после травмы.

– Значит это, что Белогорлова тянет…

– Абсолютно ни о чем не говорит!

С «Автозаводской» Денисов поехал на улицу Анатолия Живова, в район

Красной Пресни, в клуб служебного собаководства.

Он уже бывал в нем.

В коридорах толпились любители собак. Каждый кабинет был узкоспециализированным: «немецкие овчарки», «доберманы-пинчеры»,

«эрдельтерьеры»…

В секции эрдельтерьеров на стенах висели фотографии чемпионов породы, как две капли воды похожих друг на друга, так что только опытный глаз мог различить особенности: растянутость корпуса, .удлиненность морды.

"На схеме Гилима пес был обозначен справа от хозяина… – в цепкости директорского глаза инспектор был уверен. – Такое могло быть, если мужчина с собакой не ждал своей очереди на стоянке, а провожал!.. – Провожать же, судя по той схеме, он мог только садившуюся в такси Белогорлову.

– Прошу… – пожилая женщина с короткой седой челкой кивнула на стул, приготовилась слушать.

– Денисов, инспектор уголовного розыска…

Они оказались по обе стороны старого канцелярского стола, заваленного бумагами.

– Меня интересует эрдельтерьер… Кличка неизвестна, фамилия владельца тоже, – Денисов не удивился бы, если б кроткая седая женщина, выслушав безумный запрос, молча указала ему рукой на дверь. – Собака и ее владелец живут где-то вблизи метро «Варшавская»…

Женщина за столом молчала.

– Больше никаких сведений, – уточнил Денисов.

– Может, известны родители собаки? – сразу стало понятно, что она не очень четко представляет свою задачу. – Московские эрдели принадлежат в основном к семействам Багиры и Фанци. Если речь идет о потомстве Фанци, я направлю вас… – она назвала фамилию.

– Ничего не знаю.

– Пес породистый?

– Я исхожу из этого, – Кобель?

– Судя по его росту, – Денисов показал рукой у стола.

– Пожалуй… – Подумав, она вынула из стола тетрадь: – Здесь данные на тридцать пять московских собак, отобранных для воспроизведения потомства:

Дангай, Дар-Руслан-Жоли, Имфен-Моргенштерн… – Ей доставляло удовольствие перечислять клички. – Гош-Стелла, – она посмотрела на Денисова. —

Замечательная собака, между прочим…

– Владелец – мужчина средних лет, – сказал Денисов.

Она улыбнулась:

– Возраст владельцев не учитывается. Кроме того, собак нередко записывают на детей. – Она снова уткнулась в списки: – Хартверг,

Хартбилль…

«Мы не понимаем друг друга, – огорченно подумал Денисов. – Ей кажется, что я пришел за щенком…»

– Возраст представляете? – иногда, по рассеянности, женщина делала шаги в нужном Денисову направлении.

– Средней, может, старшей группы.

– Клуб разрешает потомство только для собак с отличным экстерьером чемпионам породы, медалистам… – она улыбнулась терпеливой улыбкой взрослого, адресованной младшему. – В естественных условиях к самке пробивается самый сильный партнер. Отсюда прогресс рода! В условиях домашнего содержания собак вы вынуждены сами подбирать пары с учетом генетических особенностей…

«Видимо, только эти знания я и увезу из клуба служебного собаководства», – подумал Денисов.

– Но вы не волнуйтесь: постараемся найти вашу собаку!

Он не разделил ее оптимизма.

– Какое количество эрделей зарегистрировано в районе «Варшавской»? Я смогу узнать?

– Конечно. К метро сходятся четыре района, – она показала на папки в шкафу. – Собака где-то здесь.

Денисов достал блокнот:

– Разрешите взять несколько адресов? Выборочно.

Из тех, что ближе к метро.

Женщина улыбнулась:

– Возьмите Заратуштру. Чудесный пес. Экстерьер и прочее. Он от

Хартбилля и Бланки-Феи.

– Словно имена грандов, – заметил Денисов.

– Традиция… – Она продиктовала несколько адресов. – Отличные собаки.

Или вот! Лэстер-Вэлт, Чонгарский бульвар… Как я упустила из виду?

Владелец Мучник… – женщина снова забылась. – Поздравляю. Сейчас и езжайте, пока он дома.

– Мучник не работает?

– На больничном. И позвоните мне. Это служебный телефон, а это домашний. Звонить можно в любое время.

Как ехать на Чонгарский, знаете? Рядом с метро «Варшавская», против стоянки такси. В двух шагах…

Визит Денисова пришелся Мучнику не по душе. Перед тем как отпереть дверь, он несколько секунд разглядывал Денисова в глазок, потом нехотя откинул щеколду. Владелец Лэ-стера-Вэлта оказался невысоким, кряжистым, с небольшим одутловатым лицом и водянистыми глазами; на вид он был не старше сорока.

– Вы ко мне? – спросил Мучник.

– Да. Из милиции.

– Прошу.

Мучник провел Денисова в маленькую комнату с письменным столом, кушеткой и креслом, служившую, очевидно, кабинетом. Против двери в кресле лежала собака, о которой с восхищением говорила женщина-инструктор. При виде постороннего, заметил Денисов, чуткие глаза чемпиона породы мгновенно дрогнули, но предупреждающее хозяйское «фу!» его успокоило.

– Разрешите удостоверение, – Мучник показал Денисову на стул, сам устроился в кресле рядом с собакой. – А то! Не мне вам говорить…

Денисов достал документ, Мучник внимательно изучил его, вернул инспектору:

– Слушаю.

– Как-то в феврале вы стояли с собакой на стоянке такси. Потом я объясню, почему интересуюсь этим днем…

– Здесь, у метро? – быстро уточнил Мучник.

– Да. Кого-то провожали. В это время проходила мимо компания молодых подвыпивших людей… – Денисов был готов к любой импровизации.

– Это было ночью? – спросил Мучник.

– Да, около часа.

– А в чем дело? – он определенно заволновался.

– Вы помните этот случай? – поинтересовался Денисов.

– Насчет компании? Нет.

– А то, что с собакой были на стоянке?

– Я часто кого-нибудь провожаю, заодно выгуливаю собаку. О каком конкретно дне идет речь?

– О двадцатом февраля.

– Двадцатое февраля… – он забарабанил по ручке кресла. – Кажется, действительно вы могли меня видеть.

– Память вас не подводит?

– Нет, – Мучник погладил собаку. – Примерно в это время я посадил в такси двух своих знакомых. Они приезжали ко мне по делу.

– Мужчины?

– Женщины, – он снова забарабанил по креслу.

– В какую сторону им надо было ехать? В Измайлово никто не собирался?

– В Чертаново.

– Одна из женщин – библиотекарь?

– Нет, – он на минуту почувствовал облегчение, внезапно снова напрягся.

– От Росбакалеи.

– Обе были в шубах?

– Только одна.

"Произошла ошибка, – подумал Денисов. – Но по чьей вине? Гилима?

Мучника? Моей?"

– Вы можете сказать, что все-таки случилось? – Мучник нервничал. – Ко мне имеет отношение?

– Я занимаюсь несчастным случаем, – сказал Денисов. – Когда вы находились на стоянке, мимо проходила компания…

– Я это уже слышал. Мне ничего не известно.

– Много людей находилось кроме вас на стоянке?

– Кажется, нет. Не помню.

– Такси подъезжали часто?

– Редко. Пришлось долго ждать. Это помню. Все? – спросил он нетерпеливо.

– Мне придется взять телефон хотя бы одной из женщин, которых вы провожали, чтобы проверить вашу память.

Настроение Мучника окончательно испортилось. Он сходил в другую комнату, вернулся с телефонной книгой:

– Записывайте… Фамилию не знаю. Спросите Милу.

Денисов догадался, что с этой минуты, он, возможно, вступает на территорию соседней организации, занимающейся борьбой с расхищениями на складах и базах, поспешил дать задний ход.

– Жаль, что вы не обратили внимания тогда на ту компанию. С вашей помощью я надеялся раскрыть преступление, – сказал Денисов, собираясь откланяться.

– И что? – Мучник проводил его до двери. – Не получилось? – на время он совсем успокоился.

– К сожалению.

– Бывает, – в голосе слышалось скорее удовлетворение.

"Казалось бы, какое мне дело – у соседа умерла корова, – вспомнил

Денисов анекдот. – А все-таки приятно!.."

Прощаясь, Мучник равнодушно пожелал успехов, инспектор ответствовал тем же.

Денисов спустился во двор. Пока он находился в квартире, на улице потеплело. Он расстегнул куртку, сунул руки в карманы. Недалеко от дома, впереди, виднелся телефон-автомат, инспектор направился к нему.

"Потерял я время зря, проверяя версию об эрдельтерьере? – подумал он. —

Или, наоборот, преуспел?"

Из-за угла неожиданно показался лохматый крупный пес с рыжими подпалинами и черной курчавой спиной.

Позади, держа собаку на поводке, шел школьник. Он, видимо, только вернулся из школы и как был в форме, не переодеваясь, выскочил на несколько минут, чтобы вывести собаку.

«Еще эрдель, – подумал Денисов, – в этом же районе!»

Он сделал шаг навстречу.

– Извините, – еще Кристинин советовал когда-то ему: «Если хочешь добиться успеха у детей, будь с ними Отменно вежлив!» – Как поживает мужчина, который с ним обычно выходил? Как его дела? Мы раньше вместе гуляли…

– Мужчина? – мальчик покачал головой. – Вы ошиблись. С Арчи-Данаеммогут гулять только я и мама.

И иногда бабушка.

Извинившись снова, Денисов прямо направился к телефонной будке, позвонил к себе, на вокзал. Номер оказался свободным.

– Дежурный по отделу… – последовала всегда строго определенная, свойственная Антону пауза, после которой Сабодаш называл себя.

Денисов опередил его:

– Антон!

Дежурный обрадовался:

– Тебе звонили из Расторгуева. Из линейного пункта.

– Мне? – с Расторгуевом его вроде ничего сейчас не связывало.

– Да, – Антон кому-то ответил, снова заговорил в трубку: – Они изъяли у кого-то перстень, похожий на тот, что был у Белогорловой. Я звонил ее сестре. Гладилина уже выехала для опознания.

– В линпункт?

– Да.

– Я тоже еду, – Денисов сразу заспешил. – Позвони, чтобы без меня ничего не решали. А что за человек, у которого изъяли перстень? Как он попал в милицию?

– Тот человек? – переспросил Антон. – А он там живет. Все просто: доставили пьяным с привокзальной площади, стали оформлять… И вдруг перстень!

Маленький кирпичный домик, стоявший над платформой, Денисов хорошо знал: когда-то ему приходилось здесь дежурить. С тех пор вокзал не перестраивали, только подкрашивали. Таким видел его Денисов и в детстве маленький, белый, словно только что отреставрированный. За время, что

Денисов здесь не был, появился разве лишь желтый ящик для карточек

«Спортлото», висевший снаружи у двери.

В линпункте Денисова уже ждали, здесь распоряжался начальник его размашистый, с бугристым, всегда словно сонным лицом младший лейтенант.

– Можно предъявлять на опознание? – спросил он у Денисова, обмениваясь с ним тяжелым долгим рукопожатием. – Понятые на месте.

– Приступайте, – Денисов кивнул.

Младший лейтенант достал из сейфа чистый бланк протокола и несколько приготовленных заранее колец, положил на стол.

Понятые – уборщица станции и киоскер соседнего киоска – заволновались.

Денисов понял: их кольца находились в числе предъявленных, теперь они боялись, что произойдет ошибка.

– Предупреждаю об ответственности… – младший лейтенант придвинул бланк протокола Гладилиной, сидевшей у стола.

Она расписалась, бросила взгляд на выложенные в ряд и поименованные в протоколе «изделия из желтого металла».

– Вот оно! – Гладилина сразу выбрала одно из колец, поднесла к свету.

На бриллиантовой крошке, вкрапленной в поверхность, вспыхнули яркие лучики. Крохотные бриллианты располагались в виде эллипса.

– Это ее кольцо, Лени, – она обернулась к Денисову. – «Рыба». Я говорила о ней в ту ночь. Помните?

– Хотите сказать что оно похоже на то, что носила ваша сестра, уточнил начальник линпункта, принимаясь за протокол, – Не похоже, а именно ее!

– Как вы можете утверждать?

– Царапина! Видите? – Гладилина показала. – Сбоку.

Денисов пригляделся: нужно было быть весьма внимательным, чтобы обнаружить едва заметный соскоб.

Понятые с облегчением вздохнули.

Младший лейтенант хмыкнул, но все же дописал протокол, дал всем подписать.

Пока он возился с протоколом, прошло несколько поездов, каждый раз маленькое кирпичное здание наполнялось гулкой дрожью. Потом он убрал кольцо и протокол в сейф:

– Пока останется здесь.

– Вы мне не отдадите? – спросила Гладилина.

– Надо послушать, что скажет человек, у которого мы его изъяли. Ваша сестра могла кольцо продать, подарить…

– Она бы этого не сделала!

– Неизвестно, – младший лейтенант отвел ее довод. – И вообще: все ли мы знаем даже о наших самых близких… – Денисову послышался намек на обстоятельства несчастного случая с библиотекаршей. – Не беспокойтесь, кольцо будет в сохранности.

Денисов вышел проводить Гладилину на платформу.

– Мы сегодня звонили в реанимацию, – сказала она. – Предупредили: все медленно идет к концу. А что говорят вам?

– Примерно то же. Кажется, что у них нет других слов. Что нового у вас?

Он не стал спрашивать ее о муже, о противоречиях в его объяснениях, но

Гладилина сама сказала:

– Мой сегодня заедет к вам. Хочет все объяснить.

А то не вяжутся у него концы с концами, – Вам он объяснил?

Она покачала головой:

– Зачем? У нас все на доверии. Он приедет и объяснит.

– У Леониды Сергеевны в библиотеке стояла хрустальная ваза, – сказал

Денисов, Она перебила его.

– Цела?

– Да.

– Видимо, это она маме купила. На семидесятилетие. Мы обсуждали, близкие, решили, что купим от всех…

– Когда у нее день рождения?

– Скоро, в конце месяца.

На кривой, за поселком, послышался частый стук электрички, обычно он на несколько минут предшествовал появлению поезда. На табло, под светофором, вспыхнула двойка – электричке открыли второй путь.

– До свиданья, – Денисов повернул к линпункту.

Начальник линпункта уже ждал его у входа:

– Мужика этого я знаю, – Денисов понял, что он говорит о человеке, у которого изъяли перстень. – Паленов.

Он здесь недалеко живет. Пить ему нельзя из-за контузии.

– Но пьет.

– Дочь выдал замуж, – младший лейтенант провел рукой по бледному, словно из плохо пропеченного теста, лицу. Несмотря на свое скромное звание, он был уже в годах, более десятка лет прослужил старшиной. —

Видно, и купил для нее.

– Где он пил? – спросил Денисов. – Известно?

– В новом пивном баре. Сейчас пройдем туда.

Через привокзальную площадь, мимо рынка они прошли в новый пивной зал.

Пива здесь не было. За высокими столиками несколько человек пили холодный лимонад. В помещении стояла больничная тишина и так же по-больничному позвякивало стекло о стекло, – Сейчас…

Младший лейтенант отошел от Денисова, шепотом, накоротке перекинулся с продавцом, лениво перетиравшим тряпкой пыльные бутылки коньяка на витрине.

Потом он поманил Денисова к выходу; – С Паленовым были Роман Леонтьевич и еще один.

Того продавец видел впервые: «Деловой, – говорит, – не чета этой пьяни».

– А Роман Леонтьевич… Это, видимо, завсегдатай?

– Этот где-нибудь поблизости… – сказал начальник линпункта. – Да вон он! Легок на помине.

У забора мужчина невысокого роста, в коротком осеннем пальто, в кепке, закупоривал бутылку. Было видно, что он успел основательно подкрепиться.

Сбоку на картонной коробке из-под «Рома Негро» лежала немудреная закуска.

– Роман Леонтьевич… – окликнул младший лейтенант.

Тот сунул бутылку во внутренний карман, обернулся.

– Что за мужчина заходил с тобой и с Паленовым в пивной зал? – спросил начальник линпункта, – Так это утром!

– Утром. Кто он? Откуда?

– Да разве всех упомнишь…

– Какой из себя? Обрисуй. Может, я знаю.

– В резиновых сапогах. «Ни с чем пирожок». Я и не запомнил. Они вдвоем ушли, с Паленовым. Теперь я здесь… – он показал на ящик из-под "Рома

Негро". – А Паленов в милиции побывал.

– Раньше вы видели того – в резиновых сапогах? – спросил Денисов.

– Вроде встречал, – он покачал головой.

– Никогда ничего не случалось, – посетовал начальник линпункта, – а тут…

Они прошли несколько домов, свернули на ближайшую улицу. Впереди, за пустырем, показался фундамент давно оставленного дома. Свалка битого кирпича. Напротив синела обнесенная новым штакетником аккуратная дачка с белыми наличниками окон и терраской.

– Сюда, – младший лейтенант свернул в калитку.

Мимо парников они подошли к терраске, поднялись на крыльцо. Изнутри кто-то невидимый за дверью тотчас отбросил крючок, хлопнул в сенях.

– Можно? Теть Рая! – окликнул начальник линпункта.

Никто не ответил.

Младший лейтенант открыл дверь. Они прошли терраску, вошли в комнату, отделенную дощатой перегородкой от остального помещения. Комната была пуста, только на диване у окна спал человек.

– Паленов… – позвал начальник линпункта. – Спишь?

– Хватит ему спать! Выспался… – послышался за перегородкой суровый женский голос. Безусловно, это была «Теть Рая».

Жена, а может, теща Паленова, очевидно, следила за каждым их шагом, едва они появились в проулке.

– А?.. – Паленов сбросил одеяло, сел. На нем был полосатый нижний гарнитур. – Ко мне? – он сразу узнал начальника линпункта.

– Оделся бы сначала… – раздался из-за перегородки тот же голос.

– Минуту! – Паленов соскочил с дивана, натянул брюки, свитер, сунул ноги в тапочки. – Теперь все в порядке…

Он, видимо, пил уже несколько дней, не брился, лицо казалось желтым, а в общем, был подтянутым, без живота, с копной хотя и седых, но не редевших на макушке волос.

– Мы насчет перстня, – сказал младший лейтенант. – Как он попал к вам?

Паленов забеспокоился?

– Купил. А что?

– Дорого?

За перегородкой скрипнула половица, потом снова воцарилась прежняя напряженная тишина.

Паленов шепотом назвал цену.

– Продавца знаете?

– Средних лет, неприметный такой… В резиновых сапогах.

– Он сам предложил кольцо?

– «Берите, – говорит, – вещь уникальная!» Да я и сам увидел! —

Разбираюсь. Мы тут свадьбу недавно сыграли. Наверное, знаете. Дочь выдал.

Ну, вот.

– На кольцо есть заявка, – сказал младший лейтенант. – Оно украдено.

Если не найдете продавца…

– А мне сказал, что знаешь продавца! – с отвращением произнесла "Теть

Рая" из-за перегородки.

– Роман Леонтьевич видел его у нас в Расторгуеве… – Паленов повысил голос. – На Павловской вроде.

– Будем искать, – пообещал Денисову младший лейтенант, когда они вышли на улицу. – Паленова я знаю, он мужик серьезный. Дочь у него от первого брака, хозяйка не очень жалует. Вот он и перестарался. Вы в Москву? спросил он, заметив, что Денисов посмотрел на часы.

– Да. Только предварительно позвоню.

– Я сразу сообщу, если что, – пообещал начальник линейного пункта.

Денисова он знал давно,~и ему нравилось, как тот работает.

В электричке и потом в метро, по пути на «Автозаводскую», Денисов листал свой блокнот с записями.

Из запланированных им первоначально мероприятий оставались такие, как

«установление Близнецов, Тучного, взятие объяснений от лиц, прибывших первыми на место несчастного случая, – Малахов, Дернов».

Тучного скоро можно было вычеркивать. К Малахову Денисов собирался заехать тоже сегодня, сразу после профессионально-технического училища, обоим очевидцам он в последнюю минуту позвонил из линейного пункта милиции в Расторгуеве.

Остался неопрошенным Дернов, который по какой-то причине не явился по повестке, но особых надежд на его опрос возлагать не приходилось: человек в вязаной шапочке и спортивной куртке находился на пл-атформе и прибежал к месту происшествия едва ли не после Денисова.

На всякий случай Денисов записал: «Послать Ниязова на квартиру с повесткой…»

Существовали еще двойняшки, которых он видел, стоя у рефрижераторного поезда, они тоже могли видеть Белогорлову на тропинке или у машины..Но и с этими двумя дело обстояло непросто. Ниязов – младший инспектор, разыскивавший Близнецов, – уже несколько раз встречал электрички, прибывавшие в начале девятого часа. Близнецов на тропинке, ведущей к домам, не встретил ни разу.

«Повторить…» Пряча блокнот, он встретился с насмешливым взглядом скучающей девицы, сидевшей напротив: «Деловой!»

На «Автозаводской» из всего вагона выходили они двое. Денисов чуть поотстал, пропуская ее, зато на эскалаторе сразу наверстал упущенные секунды. Через несколько минут он уже был в профессионально-техническом училище.

Тучный, с кроткими печальными глазами преподаватель машинописи, стоял в окружении учениц. При появлении инспектора девушки сразу же отошли.

– Денисов. Я звонил вам.

– Гектор Иванович. Рад познакомиться, – он грустно посмотрел на

Денисова.

Они поднялись на второй этаж, в кабинет с портативными машинками на столах.

– Чем могу быть полезен?

Он сел за преподавательский стол, усадил Денисова напротив, за машинку.

Пока Денисов объяснял цель визита, Гектор Иванович часто, коротко кивал, многочисленные его подбородки мягко покачивались.

– Все верно, – сказал он наконец. – Я шел с коллегой, он живет по другую сторону полотна. По вторникам мы встречаемся у метро – обоим к первому часу…

В класс заглядывали ученицы.

В том, что хрупким, тоненьким девушкам преподавал машинопись грузный, неповоротливый мужчина с кроткими глазами, было что-то трогательное, но

Денисов ушел от этой мысли.

– Пожалуйста, расскажите подробнее, – попросил он.

– На путях стоял рефрижераторный поезд… Я не знал, что делать.

Вернуться? Это еще полчаса.

– Решили пройти под вагоном?

– Не спрашивайте! Еле отдышался… Мотор мой… – он показал на грудь,

– совсем не приспособлен, – Кто-то встретился по пути?

– Увы! Не помню.

– Ни одного человека?

– Нет, – он развел руками.

Он не видел ни Денисова, ни Близнецов, которые его должны были обогнать, ни Белогорлову.

– Вы проходили мимо «Запорожца», – напомнил еще Денисов. – Вспоминаете?

– «Запорожец» помню. У моего сына «Запорожец», я не могу в нем ездить.

Слишком велик. Машину я видел.

В ней ехал мужчина.

– Может, мы говорим о разных машинах?

– «Запорожец» стоял у крайнего дома, – Гектор Иванович достал платок, вытер вспотевшее лицо, – Потом он проехал мимо меня. Я обратил внимание.

Денисов заинтересовался;

– Водителя вспомните?

– Нет, – он поморщился.

– Но мужчина?

– Это точно. И он был в очках.

Прозвенел звонок. Кабинет начал наполняться будущими секретарями-машинистками. Денисов и Гектор Иванович вышли в коридор.

– Не ошиблись? – спросил Денисов.

– Я обратил внимание! А вот лица не помню.

Снова прозвенел звонок, преподаватель тронул Денисова за локоть:

– У меня открытый урок. Извините,

Выйдя из метро, Денисов вдоль трамвайных путей быстро пошел в сторону моста. Пешком было быстрее.

Другой очевидец несчастного случая, Малахов, работал в научно-исследовательском институте недалеко от метро.

Улица была узкая, шумная. На углу, далеко в сторону занося прицеп, задерживая трамвайное движение, сдавал назад, во двор магазина, огромный фургон. Водитель трамвая, молодая женщина, не спеша шла к стрелке, небрежно волоча по мостовой обернутый вверху перчаткой короткий звонкий ломик.

«В реальной жизни каждую минуту происходят реальные события, имеющие реальные последствия, – заметил Денисов, стараясь думать о себе в третьем лице. – Только инспектор, занимающийся несчастным случаем с библиотекаршей, вроде как заполняет пустые клеточки кроссворда, и ничего от этого не происходит».

Войдя в НИИ, Денисов снизу, от вахтера, позвонил Малахову:

– Я здесь, в институте.

– Дайте, пожалуйста, трубочку вахтеру, – попросил Малахов.

Он что-то сказал вахтеру, после чего тот показал Денисову рукой на лифт:

– 716, седьмой этаж…

В лифте Денисов поднимался не один. Кто-то из попутчиков присутствовал при его коротком разговоре с вахтером; выйдя из лифта на седьмом этаже,

Денисов услышал сзади. – – Направо, вторая дверь.

Он постучал, потом приоткрыл дверь.

– Прошу. Проходите, усаживайтесь…

Было нелегко узнать в предупредительном, с начальственными манерами мужчине растерянного человека в намокшей шапке с опущенными наушниками, который лишь чудом не попал сам под колеса рефрижераторного поезда.

– Я должен получить объяснение, – сказал Денисов, усаживаясь за приставной столик и доставая чистый бланк протокола. – Как, по-вашему, все обстояло в тот вечер?

Малахов симметрично отставил локти по обе стороны опущенного в ладони подбородка.

– Начнем с того, что мой приятель, тоже завлабораторией, в тот вечер попросил моей помощи… – он внимательно-оценивающе посмотрел на.

Денисова. – В, ремонте квартиры. Мы с ним все делали сами. Я тоже недавно квартиру получил. Побелка, циклевка… – Малахов не стал уточнять. —

Короче, в тот день, пора.ботав, мы немного посидели за столом… Потом я поехал домой, – Вы ехали со стороны Москвы?