Текст книги "Транспортный вариант"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– А как он с дочкой?

– Деньги посылает, гостинцы. Хороший мужик. По характеру только горяч.

И ревнивый. В горячке может все натворить.

– Кем он работает?

– В охране. У себя в Калининграде. Мосты и все прочее.

– С оружием?

– Все честь по чести!

Он не сразу вернулся к интересовавшим его деталям.

– Муж старшей сестры – Геннадий – курит?

– Иногда! Если выпьет… Мы его в коридор выпроваживаем, на лестницу.

– А муж Леониды Сергеевны?

– Этот курил. Пахучие такие папиросы…

– Не эти? – Денисов достал из стола пачку «Золотого руна».

Старуха понюхала:

– И такие курил.

– А это знакомо вам? – Денисов открыл сейф, где на верхней полке стояла перевезенная из ГАИ хрустальная конфетница. – Ваша?

К его удивлению, мать Белогорловой отрицательно повела головой:

– Не-ет! Первый раз вижу. Дорогая, наверно… – Мысль ее неожиданно-пошла по другому пути: – Ветку сегодня, наверно, увидишь?

– Наверно.

Мать вздохнула:

– Объясни, как че… Пусть тоже приедет. Проститься, – она отвернулась.

По дороге к Щасной Денисов заскочил в таксомоторный парк, потом на площадку ГАИ.

– Гладилин… – подумав, повторил начальник колонны. – Хороший шофер.

Трезвый. Умный, обстоятельный, одним словом. Да и то сказать: высшее образование.

Хотя и незаконченное… Хотели в механики перевести, да не дал согласия.

– Почему?

– Говорит: не наездился! – Он на секунду отвернулся, наблюдая, как по отлогому пандусу поднимается в гараж очередная машина. Денисов проследил его взгляд. Помещение гаража было сумрачным, дальние ряды машин едва угадывались в полумраке.

– Наша работа многим нравится, – начальник колонны кому-то кивнул, обернулся к Денисову. – Работа для самостоятельных мужчин! И времени больше свободного. Я сам с удовольствием бы сел за баранку: за рулем все просто! А тут двести водителей! За каждым усмотри.

– Тяжело?

– Неимоверно! Не все такие, как Гладилин. Он домашний, хозяйственный: увидит осетрину в буфете – обязательно купит домой. Чавычу, кальмара в баночке.

Опять же старается, хочет заработать.

– Как он работает?

– В ночь через ночь.

– Почему так?

– Ремонт квартиры, по-моему. Точно не помню.

Столько шоферов обращается! Кому в детсад, кому мебель привезти! – его терзали глобальные заботы.

– Когда Гладилин позавчера выехал на линию?

– В 18.15, я смотрел путевой лист. Между прочим, когда он выезжал из гаража, к нему обратился другой наш шофер – Азизбаев. Попросил отвезти на вокзал, – начальник колонны снова обернулся к пандусу, погрозил кому-то. —

Вечно спешит!.. Так вот: это при мне было. Гладилин отказал: «Проси кого-нибудь из ребят, не могу…»

– Почему?

– Не объяснил. Азизбаев поинтересовался: «В какую сторону едешь?»

– А что Гладилин?

– Не слышал. Они негромко разговаривали.

– Таксист не обязан ехать к определенной стоянке?

– Нет, маршрут он избирает самостоятельно.

– Как же понять «не могу»?

Начальник колонны пожал плечами:

– Хозяин – барин. Может встать у гостиницы, у стадиона. Есть у нас

«короли» – те только по аэропортам…

– Азизбаев сегодня работает?

– На линии.

– Узнайте, пожалуйста, в какую сторону Гладилин собирался ехать.

– Я-узнаю.

– Вот карточка, – Денисов подал визитку. – Там телефон.

Начальник колонны мельком взглянул на визитку, ничего не сказал, внимание его отвлек шофер, подходивший к диспетчеру.

– Приехал наконец! – Он извинился перед Денисовым: – Надо идти стружку снимать.

Судьба машины была похожа на судьбу ее владельца.

Разбитый «Запорожец» стоял рядом с другими побитыми и искореженными машинами, попавшими в поле зрения Госавтоинспекции. Таких на площадке ГАИ было немало.

Денисов сел на водительское место, огляделся: тусклая недорогая обивка, пластмассовая игрушка на шнурке впереди – такую можно купить в любом табачном киоске; раскрытый ящичек с первым необходимым. Приторный запах

«Золотого руна», казалось, вовсе не улетучился.

Денисов заглянул внутрь ящичка:

«План Москвы, справочник. Варежка… – он понюхал: – Надевали, когда заправляли бак…»

Внимательно осматривая багажник, Денисов сделал открытие: ящик с облицовочной плиткой не был, как предполагалось, похищен со стройки. На дне ящика лежала смятая, сложенная вчетверо квитанция магазина с датой, со штампом, с подписью продавца. Плитка была отпущена магазином

«Стройматериалы» за день до несчастного случая.

«Ремонтирующееся здание с его материальным складом, выходит, ни при чем», – подумал он, перерывая багажник.

Но ничего другого интересного в нем не нашлось: резина, инструмент.

Денисов снова вернулся в салон, заглянул в переносную аптечку – все в ней было недавно приобретенным. Кроме непременных бинтов, йода Денисову бросились в глаза пузырьки с сердечным. Бутылка из-под коньяка лежала на заднем сиденье в пакете вместе с футляром от очков и плиткой шоколада

«Спорт».

Эксперт, действовавший по распоряжению Бахметьева, успел побывать в машине – снизу вверх, к горлышку бутылки, тянулись следы порошка, нанесенного мягкой кистью. Рисунков папиллярных линий на поверхности не было.

«Вытерли? Или брали перчаткой?»

Поскольку происшествие не повлекло человеческих жертв, первый протокол осмотра «Запорожца» был составлен не особо тщательно. Но о пустом футляре от очков было сказано определенно: он лежал внизу, под задним сиденьем.

Футляр был предназначен для больших мужских очков с массивной оправой, в него же можно было при необходимости поместить и женские – солнцезащитные, причудливо изогнутые – «стрекозу» или «бабочку».

В отношении плитки шоколада у Денисова не было никаких сомнений: она принадлежала Белогорловой. Такую же он видел у нее в столе.

Денисов подумал, что мог бы прямо здесь, в «Запорожце», подвести свой скромный итог.

«Логически связаны между собой только причина и ее прямое следствие-начало движения рефрижераторного поезда и несчастный случай», подумал он.

На секунду ему словно стало легче оттого, что он точно сформулировал свою мысль.

"Можно, конечно, связать приезд Белогорловой в Коломенское с прибытием рефрижераторного поезда, доставившего в Москву дефицитные рыбопродукты, а наличие пули в вагоне с последующей кражей книг из библиотеки пансионата.

Есть над чем поломать голову… Но существует факт, от которого не уйти.

Если Белогорлова не «допустила бы, как напишут потом в постановлении, грубого нарушения правил Министерства путей сообщений, выразившегося в переходе,железнодорожных путей в неположенном месте», вряд ли мне пришлось бы всем этим заниматься".

Надо было ехать, но Денисов предпочел осмотреть «Запорожец» по второму разу, все больше проникаясь тоскливой обстановкой разбитой машины, ее тусклым убранством, всеми невыразительными предметами, окружавшими библиотекаршу в этом ее втором доме.

«После инкассации я уехал бы в отдел, Белогорлова бы отбыла по своим делам – возможно, мы никогда бы не встретились».

Укладывая назад в ящик мелкие принадлежности автосервиса, в шапочке с помпоном Денисов неожиданно обнаружил тонкую, маленького формата книжицу в знакомой обложке – он и сам осенью покупал такую для Лины.

На обложке стояло:

"РАСПИСАНИЕ ДВИЖЕНИЯ ПРИГОРОДНЫХ

ПОЕЗДОВ

(Павелецкое направление)"

Денисов внимательно перелистал его – номер одной из электричек против строчки «Коломенское» был обведен карандашом. Электричка следовала в сторону Каширы в 19.30.

«За час до той электрички, к которой библиотекарша спешила», – подумал инспектор.

Подруга Белогорловой жила в новом кооперативном доме с подъездом, оборудованным автономным запирающим устройством.

Прежде чем попасть в вестибюль, Денисову пришлось нажать кнопку с номером квартиры, представиться по внутреннему домофону, объяснить причину визита.

– Ужас! – Щасная еще ничего не знала о случившемся. – Когда это произошло?

– Я все объясню, – сказал Денисов.

Сработало запирающее устройство, Денисов получил доступ к лестнице, вызвал лифт. На двенадцатом этаже его встретила болезненно полная молодая женщина в очках, с едва заметной асимметрией лица.

– Но жить она будет? – Щасная прижала руки к груди.

Денисов не ответил.

– Господи!

Квартира оказалась гулкой, словно выключенной из ритма городской жизни.

Мебели в комнате было немного. В кухне, успел заметить Денисов, было тоже светло и просторно.

– Как это случилось? – Щасная кивнула на пуф.

Себе она выбрала кресло-качалку.

– Несчастный случай произошел у платформы Коломенское, – – он сел. Пуф оказался достаточно прочным.

– Леонида была одна?

– Трудно сказать. Мы не знаем даже, как она попала туда.

– Не знаете? – переспросила Щасная.

– Нет.

– Не удивляюсь, – она как-то горько усмехнулась. – Леонида никогда не рассказывала о себе. Это у нее с детства.

– Скрытность?

– Есть люди, которые переносят новости в начало разговора. Начинают с новостей. А она, я еще в детстве заметила, может что-нибудь оставить на конец.

– Вы давно ее знаете?

– Я жила у них в деревне. На даче. Потом вместе училисв, – Щасная качнула под собой кресло-качалку. – В одном институте.

– Дружили?

– Бывали близки и расходились, – она остановила качалку. – Знаете, как бывает… Даже у лучших подруг:

то нужны, то становятся в тягость. Иногда спокойнее с теми, кто нас не знает… – Денисов обратил внимание:

это были суждения вполне зрелого человека. – У нас, женщин, все сложнее, чем между мужчинами…

– Возможно, – Денисов кивнул.

Где-то далеко, за лоджией, прогрохотал трамвай.

Денисов огляделся. Вещи в квартире были словно подчеркнуто обнажены ни чехлов, ни салфеток – прочно занимали отведенные им места. Пребывания мужчин в квартире не ощущалось: ни одна книга, ни одна газета не валялась на подоконнике или у телевизора.

– Стены, наверное, большой толщины, – Денисову показалось, что он нашел причину особого покоя квартиры.

– Планировка, – хозяйка показала рукой, – три стены граничат с улицей, а не с соседями. Удобно: мой дом – моя крепость! – улыбка почему-то получилась вымученной.

– Что вы можете сказать о Белогорловой? – спросил инспектор.

– Что вас интересует?

– Почти все. Трудно разобраться в поступках человека, о котором ничего не знаешь. Не можешь даже представить.

– Училась она в детстве неважно… – отправной точкой Щасная почему-то избрала успеваемость, – Отметки?

– Не в том дело. Я, например, училась хорошо. Считалась маяком, – она снова толкнула кресло-качалку. – Нам, помню, твердо внушили: кто учится на пять, будет в жизни счастливее четверочника или троечника…

Денисов кивнул, хотя не до конца понимал. Он не был отличником. Отметки не играли в его жизни большой роли.

– Двоечника и вовсе не принимали во внимание; Предполагалось, что он будет прозябать всю жизнь. Понимаете?

– Кажется, понимаю.

Он знал в школе таких девочек. Заполненные аккуратным, красивым почерком особой гладкости тетрадки, обернутые цветной бумагой учебники, наглаженные ленты и фартучки. В каждом классе обязательно была такая девочка, как обязательно были кандидаты и другие непременные роли верзилы-второгодника, середнячка, смешилы и троечника, который мог бы учиться лучше, если бы захотел.

– Прямо не говорили, но это подразумевалось: кто хорошо учится, поступит в институт, найдет работу по душе. Друга жизни… – она снова невесело улыбнулась. – Счастье. И некоторые, вроде меня, из кожи лезли, ничего не замечали вокруг, кроме учебы! – она посмотрела на Денисова. —

Хотя с тех пор, по правде говоря, никто ни разу не поинтересовался моими отметками. Это между прочим. Зато я, встречаясь с людьми, почти всегда думаю: «Какие у них были оценки в школе? Как они учились?»

Денисов внимательно слушал.

– Но мы, думаю, сейчас не об этом. Леонида все поняла раньше меня.

Удивительный реализм. Мне кажется, у них он от матери/ Жили в нужде. Все отсюда.

Отметки не очень ее интересовали…

– Как сложилась ее жизнь?

– Я знаю только вехи. Вы, наверное, о них слышали… – Щасная поднялась, принесла из второй комнаты табакер, придвинула Денисову.

– Не курю. Спасибо.

Она взяла сигарету.

– Парень ей попался отличный, – она нашла зажигалку, но тут же оставила ее, потянулась за спичками. – За ней всегда бегали самые симпатичные ребята. Хотя внешне… – она пожала плечами. – Не будем об этом говорить.

Маленькая, невзрачная, не имея ни малейшего представления о вкусе…

– Кто он?

– Тоже спортсмен. Автогонщик. В институт он, правда, не попал, работал на железной дороге в Калининграде.

– Где они познакомились?

– ГГо-моему, на ралли. В Калининграде или еще гдето… – Щасная размяла сигарету. – Сам он из Калининградской области. Из Светлогорска. Бывший

Раушен.

После института Леонида взяла направление к нему, в Калининград. – Она прикурила. – Через три года вернулась в Москву. С дочкой.

– Вы бывали у нее?

– В Калининграде? Один раз. Перед тем как ей вернуться. Был такой туристический маршрут – «По янтарному краю», кажется, – Какой вы ее застали?

– Мне показалось, все хорошо. Весьма благополучная семья. Я жила в гостинице, ездила к ним… – Она больше ничего не добавила.

"Как все не случайно! – подумал Денисов. – Каждое упоминание или, наоборот, умолчание… Почему Щасная о семье Белогорловой заметила вскользь, а название гостиницы не захотела упомянуть. Как они встретились?

Что произошло?"

– Они не предложили переехать к ним?

– В гостинице был номер на двоих, а они жили в общей квартире. В маленькой комнатке.

– Вы не интересовались: почему они разошлись?

– Я слышала, что Леня его оставила.

– Почему?

– Так и осталось тайной.

Денисов проследил за сигаретой, мягко коснувшейся края пепельницы:

– Вы давно видели ее мужа?

– Давно.

– А Белогорлову?

– С месяц назад. В последнее время отношения у нас не сложились. Мы не встречались. Потом она взяла у меня библиотечную книгу, мне надо было сдавать. Она привезла ее с опозданием.

– О чем вы говорили во время встречи?

– Пустяки: шерсть, вязание. Ей хотелось купить черных ниток на свитер.

– Вы тоже работаете библиотекарем?

Щасная оставила табакер.

– Нет, закончила второй институт. Торгово-экономический. Получила диплом. С отличием, – она снова усмехнулась. – Сейчас работаю в «Березке».

"С самой Щасной более или менее ясно, – подумал Денисов. Белогорлову он по-прежнему представлял себе с трудом, разве что по описанию Кучинской:

«Похожа на стрючок, в коротком пальто, головка откинута/Морщит лобик под шапкой. То ли шапка тесна, а может, головка болит». – Многого, конечно, из этого не выжмешь!"

– Что за книгу брала у вас Леонида Сергеевна? – спросил он. – Вы ее сдали?

– Здесь где-то, – Щасная поднялась. – Пока Леня везла" пришлось сдать другую. Вот!

Денисов взял в руки объемистый том:

– «Легенды и сказания стран ближнего Востока»…

Зачем ей?

– Кто-то просил.

Денисов перелистнул несколько страниц. В середине книги мелькнул исписанный листок, Денисов нашел его.

Отрывок из письма, описание городского пейзажа. Он прочитал первую строчку:

– «Солнечные лучи пронизывали морозное окно троллейбуса…» Это ваше?

Щасная скользнула глазами по бумаге!

– Просто лежало в книге.

– Я могу взять?

– Ради бога… – она пожала плечами. – Вы еще появитесь? Хотелось бы узнать… – Денисов внезапно заметил мелькнувшее за очками что-то похожее на испуг.

– Что покажет расследование?

Она подхватила с облегчением:

– Именно! Я смогу?

– Можно позвонить. Вот мои координаты.

«Испуг, – подумал Денисов, спускаясь по лестнице. – И он определенно связан с Белогорловой. Но что за причина?»

В подъезде Денисов достал из блокнота обрывок письма, который оказался в книге.

«…Солнечные лучи пронизывали морозное окно троллейбуса, и на многоэтажные дома, которые мы проезжали, падала увеличенная многократно темная прямоугольная тень троллейбусного окна с круглым глазком, что я отогрел, чтобы наблюдать за улицей…»

В записке и дальше не оказалось ничего важного, но Денисов заставил себя внимательно прочитать до конца.

"Представляешь? Я стал свидетелем поразительного светового эффекта.

Гигантский прямоугольник и огромный, величиной в добрые два этажа, шар плыли по стенам домов. Второй раз я приехал сюда, чтобы убедиться.

Мы остановились у луча. И шар застыл на необычном полукруге окна над аркой. Я смотрел как на знамение, которое не в силах разгадать. Чем грозило нам темное окно, этот огромный шар или глаз?"

На другой стороне листа автор в той же манере описывал конец того же дня:

"…Метро закрывалось. Одна из окованных металлом дверей внизу, в вестибюле, со страшной силой металась из стороны в сторону. И это при полнейшем безлюдье!

И только одна. Какой невидимый воздушный поток действовал на нее?

Чем-то она напоминала меня. В тот день, придя домой, я перелистал записи за прошлый год. Ничего! Абсолютно ничего не предвещало, что жизнь моя круто вдруг переменится…"

На этом письмо обрывалось.

Оно показалось Денисову странным: самоотчет? Попытка самооправдания, исповедь? Писавший ни о чем не просил и не жаловался, однако тон письма был растерянный.

Пока Денисов читал, какая-то женщина с сумками вошла в подъезд, неловко замешкалась у запирающего устройства дверей, взглянула на Денисова: ей не хотелось набирать код при постороннем.

Денисов догадался, освободил женщину от ее страхов: снова спрятал письмо в блокнот, вышел на улицу.

«Автор играл какую-то роль в жизни библиотекарши», – подумал он.

К остановке подходил автобус, Денисов ускорил шаг.

Людей в автобусе было мало, он сел сбоку, напротив кабины, машинально отметив светлое мальчишеское лицо и пеструю сорочку под курткой водителя.

Здесь Денисов снова достал блокнот с письмом и принялся за общие и частные признаки почерка – выработанность, соотношения элементов букв и интервалов, направления движения. Работа его продвигалась: связанность букв, скорописные упрощения, острые окончания штрихов свидетельствовали о быстром темпе письма и в конечном счете о выработанности почерка.

Автобус стоял уже несколько минут, пассажиры за спиной Денисова начали перешептываться, ему пришлось оставить блокнот. Водитель не шевелился, глядя перед собой в стекло. Денисов выглянул в окно: они стояли под окнами общежития. Он увидел, как хлогшула дверь. Молодая женщина вбежала в автобус, подошла к кабине. Мотор сразу заработал.

Денисов снова взглянул на письмо. Off был уверен, что правильно определил адресанта. Так же размашисто-неразборчиво были переписаны строчки Андрея Вознесенского, которые он нашел в библиотеке, в ящике стола

Белогорловой: «…прошлой любви не гоните, вы с ней поступите гуманно…»

К Нижним Воротам Денисов попал в конце дня.

У пансионата стоял уже известный инспектору автобус, в котором сотрудников отвозили к метро «Измайловская». Автобус был пуст, квадратные часы на центральном здании, которые Денисов не заметил, впервые приехав сюда, показывали без четверти пять.

Огромный парк вокруг, отдаляясь, переходил в обычный, не очень ухоженный подмосковный лес, повсюду, словно бинты, мелькала белоснежная береста берез.

«Любопытно, как все это выглядит летом…» – подумал Денисов.

В вестибюле он не нашел никаких изменений. Только объявление об экскурсии, которое он видел третьего дня, сменила афиша популярного вокально-инструментального ансамбля.

Неподалеку, за лифтом, слышался стук бильярдных шаров. В зимнем саду, рядом с южньши/широколистными растениями, фотографировались на память отдыхающие, а в кресле рядом с приспособлением для механической чистки обуви дремал очередной вахтер-пенсионер.

«Регистратура должна быть где-то здесь, – подумал Денисов, – неподалеку от вестибюля». Ему не хотелось расспросами привлекать к себе внимание.

Она действительно оказалась поблизости, рядом с кабинетом директора, и первое, что Денисов заметил, войдя, был телефонный аппарат, стоявший на тумбочке впереди. Его можно было видеть еще из коридора.

Дверь напротив вела в~ директорский кабинет.

В регистратуре никого не было. Денисов подошел к столу, с фотографии под стеклом смотрела очередная партия отдыхающих, запечатленных пансионатским фотографом.

Дежурная – не Кучинская, суровая на вид дама средних лет, в очках, вышла из кабинета, строго взглянула на Денисова. Она хотела что-то сказать, но ее отвлекла появившаяся из бокового коридора горничная.

Телефонный аппарат в это время негромко звякнул. В кабинете сняли трубку. Звонок был приглушен.

"Версию о том, что Белогорлова, случайно проходя по коридору, – подумал

Денисов, – услышала звонок и подошла, следует признать несостоятельной".

Денисов постучал в кабинет. Гилим был один, разговаривал по телефону.

Он сразу узнал инспектора, прижимая трубку плечом, вскочил, обеими руками показал на диван.

«Все утверждают, что библиотекарше позвонили, – Денисов продолжал развивать ту же мысль, – но никто не приглашал ее к телефону. Несомненно, она знала, что ей будут звонить, и поэтому спешила, подбирая Гилиму книги».

Директор наконец кончил разговор, он шел о какомто трудовом конфликте, оживился:

– Очень рад. Чем можем служить?

– Тот вечер, когда вы встретили Белогорлову на стоянке такси… сказал Денисов. – Помните?

– У метро «Варшавская».

"– Вы сказали, что на стоянке стояли люди.

Гилим уточнил:

– У машины. Мужчина с собакой, две женщины, – он боялся даже на гран отступить от фактов. – Я уже говорил: женщины в одинаковых шубах.

– Синтетических?

– Да. В полоску… В таких многие ходят.

– Что можно сказать о мужчине?

Гилим пожал плечами, поднял руку к бровям!

– Я думал о такси, о Белогорловой. По правде сказать, не обратил на него внимания.

Денисов в своих вопросах был последователен.

– А что за собака? – любая деталь могла оказаться не только нужной, но и единственной в своем роде; при расследовании улики редко дублируют друг друга.

– Собака? – Гилим улыбнулся. – Курчавый пее. Рыжий с черным.

– Крупный?

Гилим показал рукой на уровне стола:

– Стриженый. С прямоугольной мордой.

Денисов узнал по описанию эрдельтерьера,

– А женщин при встрече вы опознаете?

– Что вы! т– Гилим покачал головой.

Денисов попросил чистой бумаги.

– Покажите схематически, кто где стоял?

– Тут женщины, – Гилим изобразил каждую аккуратной пиктограммой – в виде двух соединявшихся вершинами треугольников, поставленных один на другой, маленьких вверху и побольше внизу. – А здесь такси.

Вот мы с женой. А это мужчина с собакой. – И тут же, предупредив следующий вопрос Денисова, директор сказал: – А книги– из библиотеки так и не нашлись. Может, кто-то искал именно эти тома?

Денисов считал, что кража могла быть для отвода глаз. Но если бы книги нашлись в пансионате, это значило бы, что и виновного надо, искать среди тех, кто в нем проживал либо работал.

– Такая история… – Денисов, как мог коротко, доложил Бахметьеву собранные им предварительные сведения. Подвел итог: – Пока ничего определенного.

В кабинете против обыкновения было тихо, никто не звонил, не рвался в дверь. Даже за круглым окном, у транзитных пассажиров, было тоже спокойно.

Бахметьев проглядывал принесенный из машбюро документ, ждал звонка.

Денисову было видно: отдел докладывал транспортному управлению о преступниках-рецидивистах, значившихся в розыске Бухары и так лихо задержанных в пригородном электропоезде.

«У моей истории, – Денисов имел в виду несчастный случай с библиотекаршей, – судьба куда скромнее».

– Я решил подключить тебя к следователю, – сказал вдруг Бахметьев, отрываясь от документа, – возбудить уголовное дело.

Денисов кивнул: появление следователя значительно облегчало работу.

Однако решение Бахметьева можно было рассматривать и как скрытую критику в его адрес:

время шло, розыск по горячим следам, который он вел, не давал никаких результатов.

– Оставим все до понедельника, – Бахметьев словно предоставлял ему два

–дополнительных дня, чтобы наверстать упущенное. – Сейчас в следственном отделении ни одного свободного следователя.

Денисов все понял.

– Слишком много неясного. Появление Белоторловой в Коломенском. История с угнанным «Запорожцем».

Кража в библиотеке пансионата. Отсутствие кольца… – Он подумал: – Или перстня? Поскольку на кольцах нет украшений…

Денисов мог бы продолжить:

Валокордин в аптечке. Чье? Запах «Золотого руна»…

По его указанию младший инспектор отработал участок между реконструирующимся зданием и путями с металлоискателем, Денисов потом и сам этим занимался. Гильз они не обнаружили.

"Стреляли не здесь? А может, был элементарный гильзоулавливатель?

Что-нибудь вроде носового платка…"

Он знал, что считается лучшим по профессии. Звание это было завоевано в соревновании с такими прославленными асами железки, как Капустин, Шувалов.

Это было признано его коллегами. Но сейчас, в случае с Белогорловой, все словно шло против течения.

Он не удивился бы даже, если бы Бахметьев, верный своей привычке делиться всем, что знает, вдруг подошел сейчас к любимой черной доске, доставленной ему в кабинет из школьного класса, взял мел и в сердцах принялся бы объяснять Денисову азы раскрытия преступлений, как он их себе представляет.

«А мелкие кусочки сухого мела, – подумал.Денисов, – разбиваясь, летели бы во все стороны…»

Но в это время прерывисто прозвонил телефон.

– Извини, – Бахметьев сиял трубку. Это был звонок, которого он ждал. —

Бухара… – Он подвинул Денисову бумаги, которые до этого просматривал: —

Взгляни!..

– Алло, Бухара! – крикнул-он в трубку, Денисов пробежал глазами спецсообщение:

"…Признанные судом особо опасными рецидивистами Снопов М. И., он же

Руденко Т. Я., он же… Уголовная кличка «Малай». И Иванов Л. С., он же

Штейн Б. В., он же… Уголовная кличка «Федор»"… С момента побега не занимались общественно полезным трудом… На путь совершения преступлений… Остающиеся до настоящего времени нераскрытыми…"

Документ, как и предполагал Денисов, заканчивался длинным списком мероприятий, предлагавшим соответствующим органам внутренних дел «срочно проверить…», «уточнить…», «дать ответ к назначенному числу».

Задержание двух особо опасных рецидивистов принесло отделу не только мгновенную и короткую славу, но и – главным образом – трудновыполнимую, задачу по установлению преступлений, которые были ими совершены после побега. Работа эта была взята под жесткий контроль управлением и поручена под личную ответственность начальника отдела, чем, собственно, Бахметьев и был занят.

– Там дальше, – неожиданно сказал полковник Денисову.

Под спецсообщением лежала сводка-ориентировка МУРа об уголовных преступлениях, совершенных в марте. Одна из сводок была помечена карандашом.

«Попытка кражи из вагона-рефрижератора на участке Окружного отдела внутренних дел на ж/д транспорте».

Денисов прочитал отчеркнутые Бахметьевым строчки:

«…во время попытки на кражу рыбопродуктов из вагона-рефрижератора у одного из преступников произошел случайный выстрел из имевшегося у него огнестрельного оружия неизвестного образца, в связи с чем преступники скрылись…»

Денисов понял, почему Бахметьев показал ему ориентировку:

«Пуля! И в обоих случаях рыбопродукты… Может, та шалая пуля от выстрела залетела в наш рефрижератор».

Бахметьев положил трубку, Бухара отозвалась по проводам коротким мелодичным звонком.

– Не подойдет? – Бахметьев кивнул на ориентировку.

– Нет, – Денисов покачал головой. – Наш вагон на участке Окружного отдела не был.

– Жаль, – Бахметьев уже отошел от разговора с Бухарой, подхватил прерванную звонком нить. – Мне представляется очень важным, что ты нашел в

«Заио. рожце» расписание электропоездов нашего направления.

Устанавливается связь с конкретным, пока еще неизвестным пунктом на линии…

– Пока только с поездом, – сказал Денисов. – И то:

поезд этот ушел на час раньше.

– Тем более Белогорлова должна была спешить! – сказал Бахметьев. —

Кстати, о тех очевидцах. Тучный, Близнецы. Их так и не нашли?

– С завтрашнего дня, я думаю, смогу уделить этому больше времени.

– Надо, чтобы все делалось одновременно. Как у хорошей хозяйки: чтобы и лук жарился, и мясо томилось… – Бахметьев любил сравнения из области кулинарии. Всем, кто его знал, это казалось странным: он не обедал, и только раз в течение дня секретарь заваривала ему некрепкий чай.

– Что касается «Запорожца», – он вынул платок, на секунду прижал к глазу, – то здесь могут быть как криминальные, так и просто очень деликатные обстоятельства. Как мыслишь?

– Я думал об этом.

– Скажем, женатый мужчина, которому история эта могла повредить…

Правда?

Развить версию Бахметьеву не пришлось. Слишком долго в его кабинете на антресоли стояло редкое затишье. Так не могло продолжаться вечно. На пульте —связи раздалось сразу несколько зуммеров. Хлопнула наружная, а потом и внутренняя дверь – оба заместителя Бахметьева, похожие друг на друга тяжелой строевой статью, прошли к столу.

Бахметьев потянулся к телефонной трубке, Денисов поймал его взгляд, поднялся.

– А что ГАИ? – Бахметьев внезапно прикрыл трубку ладонью. – Какая возможная квалификация человека, который на «Запорожце» попал в аварию?

Особенность его поведения в аварийной ситуации?

– Я интересовался, – Денисов кивнул. – Дежурный по городу сравнил води-теля с новичком, впервые севшим за руль. И одновременно с асом московского такси.

Подходя к кабинету, Денисов услышал звонок. Он открыл дверь, не зажигая свет и не сбросив куртку, кинулся к столу, успел схватить трубку на последнем гудке.

г– Товарищ Денисов?

Звонили из таксомоторного парка.

– Я разговаривал с Азизбаевым, как вы просили! – это был начальник колонны. – Так вот: Гладилин сказал ему, что не может отвезти на вокзал, потому что его ждут…

– Ждут? Где? Не сказал? – Денисов сдернул шарф, брбсил на стол.

В кабинете было жарко.

– На Варшавском шоссе. Он сослался на сестру жены…