Текст книги "Транспортный вариант"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Да. С вашей сотрудницей.

– С кем?

– С Белогорловой.

Ему представилось, что Кучинская должна обязательно вскрикнуть, нелепо выбросить вверх руки, но она только поежилась, как от холода.

– Авария?!

– По-видимому… – Денисов дал ей время прийти в себя.

– Гоняла она по-страшному. Никто не хотел к ней садиться… Последствия тяжелые? – Кучинская проснулась окончательно. Это было заметно по тому, как она вспомнила о своих обязанностях. – Директор пансионата уже знает?

– Нет.

– Надо звонить.

– Случай произошел вблизи Варшавского шоссе, – Денисов хотел привлечь ее внимание к обстоятельствам, в то время как Кучинскую волновали последствия. – Белогорлова прописана в другой части Москвы…

– В Южном Измайлове.

– Непонятно, как она оказалась на Варшавском шоссе? Никто не живет там из ваших сослуживцев? Или вблизи…

– Наши по большей части живут в Измайлове. – Она подумала: – А родственники Белогорловой? Им ничего не известно?

– Мать еще ни о чем не знает. – Он немного помолчал. – Белогорлова замужняя?

– Замужняя, – маленькие глазки на этот раз посмотрели сердито, но их осуждение относилось не к Денисову, скорее к целому поколению мужчин и женщин – «нынешним», запоздавшим с рождением лет на двадцать пять тридцать. – Но с мужем не живет.

– Может, вы знаете ее друзей?

Она покачала головой:

– Пожалуй, в пансионате никто их не знает. Белогорлова ни с кем не делилась.

– Замкнута?

– Чрезвычайно. Кто-то сказал: «Кошка, которая гуляет сама по себе».

Она-всего три года у нас. Приехала, если не ошибаюсь, из Калининграда. Но сама здешняя, из Подмосковья.

– Кто ее муж?

– Не знаю. Вам лучше поговорить с директором…

Гилим Иван Ефимович. Хороший человек. Он подскажет.

Денисов достал визитную карточку:

– Передайте, что я его жду завтра, – он посмотрел на часы, – нет, уж% сегодня, в девять. Адрес здесь есть. – Он предпочел бы узнать от Кучинской больше.

– Как работник, – подумав, сказала дежурная, – не хуже других. Как человек… – она пожала плечами.

– Вы ее видели сегодня?

– Конечно. Мы здесь все как на ладони. Я имею в виду сотрудников.

– Как она была одета?

– Красное пальто, берет… – дежурная поправила кофточку. – Помню, как она впервые появилась в пансионате… Чем-то похожа на стрючок-в коротком пальто, с плоским, извините, задиком, головка откинута, – Кучинская вздохнула. – Морщит лобик под шапкой.

То ли шапка тесна. Может, головка болит… Понять ее трудно… Но жить-то она будет?

– Не знаю.

– Жалко…

– Когда она закончила работу?

– В семнадцать. Уехала на служебном автобусе.

– Разве Белогорлова ездит не на «Запорожце»?

– Нет, сегодня со всеми вместе. С ней садился наш культурник – Костя. И в последнее мое дежурство «Запорожец» отсутствовал.

– Вы дежурите через три дня?

– Сейчас через два – сменщица болеет… Автобус довозит до метро. А кому надо, может выйти раньше. У троллейбуса, например.

– Могли они кого-нибудь посадить по дороге? Когото из знакомых?

– Вполне.

Денисов подумал.

– Много обычно людей едет в автобусе?

– Человек пятнадцать.

– Мы можем переговорить с кем-то из них?

– Сейчас? – она развела руками. – С кем?

Они вышли в коридор. У лифта горела неяркая надпись: «Выключен до утра». Направились к лестнице.

– Что за люди здесь отдыхают? – спросил Денисов.

– В основном автомобильная промышленность… – Кучинская не спеша стала спускаться. – Шофера. Автомобилисты. Бывают и директора предприятий. Но сейчас– практически все желающие. Погоду видели?

В летнее время у нас хорошо… – на малоподвижном лице мелькнуло подобие улыбки. – Лес, поляны. Как-то маму сюда приглашала…

«Семьи нет, – подумал Денисов. – Так и живет с мамой».

– Ей очень понравилось!

– Лечение получают?

– Свежий воздух, покой. Еще рыбалка.

– Вы постоянно работаете дежурной?

– Да нет. На все руки от скуки. Приходилось замещать и Леониду

Сергеевну. И по хозяйственной части…

Между прочим, меня как-то уже спрашивали о Белогорловой. Тоже сотрудник милиции…

– Давно?

– Недели полторы назад.

Денисов замедлил шаг:

– Из какого отдела? Или отделения?

– Понятия не имею… Я и о вас-то ничего не знаю.

Спросят – и нечего сказать. Показали удостоверение.

И все. Надо – значит надо.

– Какие вопросы задавали?

– Что и вы! Откуда, как, чего…

На первом этаже они простились.

Денисов спустился в вестибюль. Старик сторож полулежал в том же положении – казалось, с тех пор, как Денисов вошел в здание, он не пошевелился.

– Подождите! – услышал Денисов вдруг. – Товарищ сотрудник!

На площадке рядом с лифтом он снова увидел дежурную. Кучинская неловко

– именно так, как он представлял, – вскинула вверх руки:

– Кража в библиотеке!

– Не ошиблись?

– Дверь открыта! Пойдемте…

Вслед за дежурной Денисов повернул в узкий боковой коридор. В нем не было комнат для отдыхающих – только служебные кабинеты с табличками на дверях да нескончаемый ряд кактусов.

– Здесь у нас тоже зимний сад… – ответила она на его немой вопрос.

– Может, Белогорлова забыла закрыть?

– Что вы? Вон там, впереди… Видите?

Одна из дверей в конце коридора была приоткрыта, внутри было темно.

– Осторожнее… – предупредила Кучинская. – Может, они там.

Денисов направился к двери; – Где у вас выключатель?

– Справа, за дверью.

Он включил свет.

– Никого нет? – спросила Кучинская.

Денисов прошел к книжным шкафам.

Помещение библиотеки выглядело неуютным – с пестрыми шторами на окнах, с симметрично развешанными разнокалиберными эстампами. Стол Белогорловой стоял недалеко от входа, у книжной витрины.

– У вас большой книжный фонд? – поинтересовался Денисов.

– Не очень, – к Кучинской вернулось не покидавшее ее чувство досады. —

Правда, контингент читателей меняющийся. Что читают в пансионатах?

Периодику. Ну, еще классику. Или фантастику… Это все есть.

Денисов осмотрел помещение, оно показалось ему не очень уютным, тесным.

Подоконники были полностью отданы цветам. За шкафами лежали какие-то таблицы, свернутые в рулоны плакаты. Ящик стола Белогорловой был выдвинут, в ближайшем шкафу, рядом со столом библиотекарши, на средней полке книги стояли неровно, чувствовалось свободное пространство.

– Здесь ничего не взяли? – спросил Денисов.

Лицо дежурной пошло пятнами:

– Салтыков-Щедрин, приложение к «Ниве»… – Она решительно придвинулась, но Денисов не дал тронуть стекло. – Из двенадцатитомника

Гончарова тоже взяли!

Такое редкое издание! Гордились им… Девяносто девятого года!

– У вас полные собрания?

– Несколько томов… – Она вдруг забеспокоилась: – Посмотрите в столе!

Хрустальная ладья… Я видела, Белогорлова ее ставила.

– Сегодня?

– В позапрошлое дежурство.

Денисов заглянул в обе тумбы:

– Ладьи нет. – Речь, видимо, шла о хрустале, обнаруженном в «Запорожце».

– А документация? Материалы по организации книжного фонда, квартальные отчеты…

Денисов выдвинул верхний ящик – все документы здесь лежали в беспорядке. Возможно, похититель книг успел заглянуть и сюда. Денисов увидел сбоку смятую обертку шоколада «Спорт», несколько незаполненных серых бланков. Рядом белела записка. Инспектор поднял ее. Посредине бежали размашистые плохо разборчивые строчки: «… прошлой любви не гоните, вы с ней поступите гуманно ..»

Конец стихотворения был оборван.

– Белогорлова увлекается стихами? – спросил Денисов.

Кучинская прочитала записку.

– Это Андрей Вознесенский. Поэт.

– А рука? Белогорловой?

– Нет, – Кучинская показала на ведомость. – Вот ее творчество.

Разграфленные типографским способом листы были заполнены серым, бесцветным почерком так называемой средней выработанности.

– Наверное, следует сообщить о краже книг директору… – Кучинская посмотрела вопросительно.

– Ив отделение милиции. Я вам больше не нужен…

В вестибюле Денисов разбудил старика сторожа:

– Кто-нибудь входил в пансионат за последние полтора-два часа?

– Никто, – старик тряхнул головой, отгоняя сон. – Я все время здесь.

Полный порядок.

Пока возвращались, шел небольшой снежок. Вокзальный перрон они увидели белым, словно в разгаре зимы.

Только на окраинных платформах чернели оставленные до утра пригородные поезда. Ни на минуту не затихающая жизнь железной дороги временно переместилась с перрона в вокзал, в залы для пассажиров.

Сестра Белогорловой ждала Денисова в дежурке – худощавая, лет тридцати пяти, с темным, побитым кое-где оспой лицом, в– добротном кожаном пальто, казавшемся на ней словно с чужого плеча.

– Пройдемте наверх, – предложил Антон, Сабодаш предпочел разговаривать в кабинете начальника отдела, на антресоли, – просторном, с круглым окном в зал для транзитных пассажиров и классной доской в углу. Здесь никто не мешал. Антон успел уже переговорить с женщиной накоротке и теперь в присутствии Денисова хотел покончить с формальностями.

Вообще-то —материалы о несчастных случаях считались не из сложных.

– Знакомы вам эти вещи? – спросил Антон.

На дриставном столике были разложены предметы, доставленные с места происшествия, – в основном содержимое сумки Белогорловой.

– Это все ее, Лени, – голос женщины прозвучал неожиданно резко.

– Лени?

– Леониды, сестры. Кроме этого, – она кивнула на куклу-скомороха, обнаруженную Денисовым в подъезде ремонтировавшегося здания у платформы. —

И коньяка. А кольцо? – спросила она через минуту.

– Видимо, с нею… – о кольце им быдо%ичего не известно.

– С бриллиантовой крошкой. Рисунок называется «Рыба».

– Мы проверим, – разговор, как обычно, вел вначале Антон. Он легче устанавливал первый контакт. Денисов вступал, когда требовались профессиональные уточнения.

– Ваша фамилия тоже Белогорлова? – Антон достал бланк.

– Гладилина. – Она нервно заговорила: – Уж спали… Вдруг: «Откройте, милиция!» Я пришла поздно, сразу уснула. Как нас нашли?

– В сумочке лежала записная книжка, – объяснил Антон, – Очень просто.

Муж приехал с вами?

– Он на службе, – она судорожно зевнула.

– Кем он работает?

– Шофером.

– На городском транспорте?

– Таксист… Пока сам не позвонит, не сыщешь! – Гладилина взглянула в круглое окно, выходившее в зал для транзитных пассажиров. – Никак не могу прийти в себя… – она достала из сумочки пачку сигарет, без фильтpa, из самых дешевых. – Как все случилось? – Поперек кисти, на руке, Денисов заметил синеватую татуировку. – Как она попала сюда?

Антон щелкнул зажигалкой. Гладилина прикупила.

– Куда она шла? – горстка пепла слетела ей на пальто. – Можете сказать?

– К платформе.

– Что ей там делать? – Гладилина сделала несколько быстрых глубоких затяжек, ткнула сигарету в пепельницу. – Она ведь живет в Южном Измайлове!

– Может, по работе? – спросил Антон.

– Здесь у нее никого нет.

– А если к знакомым?

Гладилина не ответила.

– Такая молодая, – она впервые с начала разговора нашла слова сострадания. – Такая образованная…

– Что она закончила?

– Институт культуры. У нас в семье только она с высшим… С каким трудом поступала, никто не помогал! Сама! Отец нас бросил, четверо детей, мать… – Пока она говорила, Денисов не заметил у нее в глазах ни одной слезинки. – Так за нее радовались…

– Где она работала до пансионата?

– В Калининграде. В библиотеке.

– У нее муж из Калининграда?

– Да, но они не живут.

– Давно?

– Скоро три года.

Антон тоже закурил.

– Почему они разошлись?

– Не знаю. Их дело… – Гладилина неожиданно sajговорила о другом: —

Где ее «Запорожец»? На платной стоянке его нет!

– Как вы узнали?

– Звонила. Двадцать минут девятого. «Запорожца» не было.

– Это ее собственная машина? – Денисов вступил в разговор.

– Мы все ей помогали купить. Я тоже.

– Сестра хорошо водит машину?

– Пять лет ездит. А до этого – на мотоцикле… Кандидат в мастера.

– По мотоциклу?

– Шоссейная гонка. Ей даже в каскадеры предлагали…

– Понимаете, – Антон был лишен «оперативного слуха». Это не раз сослужило им обоим добрую службу. Но сейчас его разъяснение оказалось некстати. – «Запоражец» попал в аварию.

– Разве Леню не поездом сбило? – Гладилина хрустнула пальцами.

Пришлось рассказать обо всем.

Сестра Белогорловой слушала внимательно.

– Значит, авария произошла в конце Варшавского шоссе… – она вся напряглась.

– Недалеко от Красного Строителя. Может, кто-то из знакомых повел машину, а Белогорлова выбрала электричку… – Антор упорно цеплялся за одну-единственную версию. – Дурная погода и прочее… У нее никого в том районе?

– И ей некуда ехать в электричке, – она покачала головой, – кроме того, она никому не доверит машину.

– А сослуживцам?

– Не думаю.

– Сидевший за рулем вел машину мастерски, как таксист. Или же, наоборот, первый раз сел за руль. Иначе авария имела бы худшие последствия…

Антон намеревался и дальше подряд спрашивать обо всем, что его интересовало.

– Кто из ее знакомых носит очки?

– Не могу сказать. Сестру я в очках никогда не видела.

Денисов снова взял инициативу:

– Вы никогда не жили в районе Коломенского?

– Нет.

– Сестра не упоминала про Варшавское шоссе, метро «Варшавская», станцию

Коломенское? Это все рядом.

– Нет.

– Были у нее от вас тайны?

Гладилина задумалась:

– Мы доверяли друг другу.

За окном, выходившим в центральный зал, движение постепенно замирало.

Пассажиры дремали. Ночные поезда отправились, и тем, кто остался на вокзале, было некуда спешить.

– Мать Леониды Сергеевны знает о всем случившемся? – спросил Денисов.

– Что толку скрывать? – Гладилина достала «Приму», решительно чиркнула спичкой. – Я позвонила в Склифосовского. Там сказали: «Готовьтесь к худшему…» – Она выпустила дым. – Мать все равно узнает!

– Не замечали, – снова спросил Денисов, – ничего не изменилось в поведении сестры в последнее время?

– Нет… – глаза ее в продолжение всего разговора попрежнему оставались сухими. – Такая добрая, честная…

Гладилина несколько раз повторила последнее слово, будто хотела, чтобы именно оно осталось у Денисова и Сабодаша в памяти.

– А без того, кто вел машину… – неожиданно спросила Гладилина, нельзя закрыть дело? Леню-то ведь ударило поездом!

– Нельзя, – Антон поднялся.

– Что же делать будете?

– Искать, – он разгладил китель на груди.

– Значит, будет следствие?

Гладилина потянулась к графину. Денисов задержал взгляд да синих буковках, бежавших по ее кисти, едва заметных и блеклых, видимо, их не раз пытались вывести.

– Такая красивая… – голос Гладилиной задрожал. – Такая молодая. Такая честная… А тот? Кто попал в аварию… Скажите: жив?

2

– …Вам знакомо это чувство? Все, кто тебя знает, ждут от тебя большего и в то же время уверены, что ничего путного из тебя не выйдет? И что интересно! Всех это почему-то устраивает. Кроме моих родителей, конечно!

– Кем они хотели вас видеть?

– Писателем. Со мной так носились с детства. Отец анализировал мои школьные сочинения, как тексты древних. Все искал тайные знаки таланта, несвойственную школьнику глубину. Так было до десятого класса.

– Но вы не пошли ни на филологический, ни на факультет журналистики.

– После школы мне вдруг расхотелось писать. Неожиданно я увлекся спортом. Регби. Играл, между прочим, за команду мастеров. Несколько раз садился за письменный стол, но ничего не получалось. Может, поэтому я выбрал торгово-экономическое образование.

– Институт вы не закончили.

– Нет. На третьем курсе решил, что буду одновременно заниматься в двух вузах. Поступил на заочный в институт иностранных языков. Потом, как часто бывает, зашился. Незачеты, «хвосты». Короче: сорвался совсем.

– Потом?

– Работал бухгалтером в универсальном магазине, ни о чем не думал.

Каждый вечер пивной бар, креветки, домой возвращался за полночь. Тут еще дружки-приятели. Хулиганство с– пьяной дракой в пивном баре. Вам, видимо, известной

– Вы сами уволились с работы?

– Из магазина? По собственному желанию. Деньги платили не ахти какие!

Кроме того, бухгалтерия – я убедился– требует удивительной усидчивости, терпения.

Поэтому молодых мужчин-бухгалтеров в магазинах почти не увидите. С другой стороны, безусловно, престиж!

Одет, обут по последней моде. Всегда кто-то просит чтонибудь достать.

– Последняя ваша работа была не из особо престижных.

– Вы правы. Высшего образования и знания языка не требовала. Зато больше свободного времени, чаевые.

Сам себе хозяин… Между прочим, я был там не один такой несостоявшийся.

– Все равно. Для честолюбца, о котором вы рассказываете, это, должно быть, удар. Катастрофа. Толчок к тому, чтобы отыграться как можно быстрее.

Любыми средствами. Это известно из криминологии.

– Но я еще надеялся, что смогу зарабатывать на жизнь пером.

– Вы публиковались?

– Только однажды. Когда еще жил с родителями.

Всегда что-то мешало засесть за работу. То времени не было, то условий.

А чаще – желания. Сколько помню, каждый раз находилась уважительная причина, и я с облегчением думал; «Завтра начну обязательно. Прямо с утра!»

Пятиэтажные дома и площадь впереди были высвечены неяркими розоватыми лучами. На крыльцо не открытого еще магазина слетались голуби. Таять не начинало. Из переполненных автобусов к метро «Варшавская» непрекращавшимся потоком шли люди.

Денисов посмотрел на часы: «Восемь пятнадцать…»

Ему показалось: когда поднимался по эскалатору, часы показывали то же время.

Если он правильно понял, тучный мужчина в шапке пирожком – один из тех, кого он видел вчера у платформы за несколько минут до несчастного случая с

Белогорловой, – должен был вот-вот появиться.

«В восемь двадцать? Как всегда?» – крикнул тучный невидимому в темноте

.спутнику. «У метро!» – ответил тот.

Не хотелось думать о том, что люди, – живущие у метро «Варшавская», могут назначать свидания друг другу на любой другой станции метро – на

«Калужской» или «Новослободской».

"Поднимаясь от железнодорожного полотна к домам, этот человек или близнецы, которые шли за ним, могли встретить Белогорлову, – рассуждал

Денисов. – Увидеть того, кто уехал на «Запорожце»… "

Периодически у светофора скапливалось большое количество машин, и, когда они подкатывали к стоянке все одновременно, человеческое море разливалось по всей площади. Отыскать в нем увиденное мельком в темноте накануне лицо было почти то же, что иголку – в стоге сена.

Несколько раз Денисов менял место наблюдения, переходил на новую позицию.

Под каменным сводом в центре наземного вестибюля размещались телефоны-автоматы. Сбоку, на садовой скамье, продавщица в шубке и халате торговала цикламенами, они свисали со скамьи голыми, похожими на крысиные хвосты, длинными светло-фиолетовыми стеблями.

Денисов ждал, всматриваясь в толщу толпы. Когда поток пассажиров ненадолго иссяк, перед ним возник циферблат, висевший в середине площади.

«Тридцать пять девятого…» – Оставаться дольше у метро было бесполезно, кроме того, на девять был вызван директор пансионата.

Инспектор, не глядя, подкрутил завод часов. Путь до отдела занимает от вилы минут пятнадцать. Значит, он мог оставаться здесь не более десяти минут.

Когда один из телефонов-автоматов освободился, Де.нисов вошел в кабину, набрал номер института Склифосовского.

– Белогорлова? – переспросил недовольный женский голос. – Сейчас…

Прошло несколько секунд – на том конце провода совещались.

– Кто спрашивает? – голос прозвучал мягче.

«Скончалась…» – подумал он.

– Из уголовного розыска, Денисов. Вокзальная милиция.

– Вы звонили ночью… – Там опять помолчали. – Могу сказать только: положение критическое.

– А прогноз?

– Состояние продолжает ухудшаться… – Он не ошибся. – Свяжитесь с дежурным врачом. Его телефон…

«Такая честная…» – вспомнил Денисов.

Он перезвонил. Дежурный врач сообщил то же самое и почти в тех же выражениях.

– Скажите, – спросил еще Денисов. – При ней было кольцо?

– Сейчас проверю. Подождать можете?

– Жду.

– Нет, – сказал он через минуту. – Украшений не было.

– И еще! Кроме меня и родственников кто-нибудь ночью звонил?

Интересовался ее состоянием?

– Нет пока. К нам вообще ночью не звонят. Обычно утром и вечером.

Не выходя из автомата, Денисов позвонил еще в таксомоторный парк насчет мужа Гладилиной.

– Нет, машину пока не ставил. Задерживается, – ответили ему. – Звоните позже.

«Странно…»

И все же при свете дня обстоятельства несчастного случая с библиотекаршей уже не казались загадочным нагромождением случайностей, как накануне. Кто бы ни увел с места происшествия «Запорожец», каким бы ни оказался повод, приведший Белогорлову из пансионата на другой конец города, причиной травмы, а через несколько минут или часов, возможно, уже и гибели библиотекарши оставался наезд рефрижераторного поезда, под которым она пыталась пролезть, спеша к платформе. Это было очевидным, и от этого невозможно было уйти.

«Несовместимость полученных тяжких телесных повреждений, – обычно писали судебно-медицинские эксперты в своих заключениях, – с жизнью…»

Последний звонок Денисов адресовал в дежурную часть. Антон взял трубку не сразу – сдавал смену.

– Дежурный по отделу… – голос уже не звучал тревожно-вопрошающе, как ночью. – Слушаю!

– Денисов говорит. Как дела?

– В порядке. Спасибо.

– Материал о несчастном случае у тебя?

– Пока да. Я сказал, что на утро вызван директор пансионата. Бахметьев просил позвонить, прежде чем ты куда-нибудь уедешь.

– Не знаешь, по какому вопросу? – спросил Денисов.

– Думаю, по несчастному случаю. Мне приказал задержаться, вместе со сменщиком при свете осмотреть место происшествия… Ты скоро будешь?

– Еду.

Директор пансионата Гилим приехал в начале десятого – коренастый, с глубокими залысинами, широкими кустистыми бровями.

– Еле вырвался, – объявил он Денисову. – У нас тоже ЧП. Вы знаете.

Милиция занимается… – Одной рукой он легко придвинул себе стул. В другой

Гилим держал книгу.

– Похищено много? – спросил Денисов.

– Несколько томов. Салтыков-Щедрин, Гончаров…

– До этого у вас были кражи-?

– Не наблюдались. Я здесь четвертый год.

– Проверьте на всякий случай подсобные помещения.

Если книги найдутся, виновного далеко искать не надо.

– Обязательно.

– Могут оставить в столовой, у телевизора. Другие ЧП?

– Пока бог милует.

– Несчастные случаи с сотрудниками?

– Тоже нет.

– Я вызвал вас в связи со случившимся с Белогорловой, – Денисов провел рукой по лежавшим перед ним на столе записям.

Директор встревожился:

– Неясные обстоятельства?

– Непонятно, как Белогорлова попала в Коломенское.

– Только это? – он сразу успокоился, положил на колени книгу, которую до .этого все время держал в руке. – В тот день ей позвонили на работу.

Вам известно?

– Нет. Ей не часто звонят?

– Можно сказать: крайне редко.

– А она?

– Совсем мало.

– Пожалуйста, расскажите подробнее.

– Все уже сидели в автобусе. Слышу – говорят: "Подождите Леониду

Сергеевну!" Я попросил шофера задержаться. Подождали. Вскоре бегут: она и культурник наш, Костя.

– Как она объяснила опоздание?

– «Неожиданно позвонили…»

– В пансионате один телефон?

– Один. Но аппаратов два. У меня в кабинете и общий.

– Сотрудники разговаривают по общему?

– Чтобы не мешать… Но когда меня нет, звонят и из кабинета тоже, —

Гилим поднял книгу с колен. – В таких случаях я не против.

– Вы ее видели во второй половине дня?

Гилим подергал бровями:

– Перед концом работы я зашел в библиотеку. Сдал «Железные сани»

Дулебина, взял Сергея Кирикова «Рассказы», – он показал на книгу. – Читали?

– Не приходилось.

– Прекрасные вещи. Белогорлова была в библиотеке с кем-то из отдыхающих. Собственно, она и помогла выбрать литературу. Мне показалось, что Леонида Сергеевна спешила. Я поблагодарил за книги, расписался в формуляре.

– Дальше.

– Было уже около семнадцати. Я спустился вниз, к автобусу. Мне не хотелось никого задерживать. Скверная погода… И вообще.

– Посторонних в автобусе не было?

– Только свои.

– А по дороге?

– Никто не садился. Отъехали мы примерно в 17-07 или 17-10.

– Все сотрудники обычно пользуются служебным транспортом? – Денисов попробовал отыскать какие-то исключения из правил. Собственно, поиск исключений и был всегда целью такого рода опросов.

– Рейсовые автобусы ходят редко, вот и приходится выкручиваться.

– А Белогорлова?

– Леонида Сергеевна приезжала и в автобусе, и на своей машине.

Директор был сама предупредительность, однако Денисову показалось, что он мог бы сообщить больше, если бы не боялся бросить каким-то образом тень на возглавляемое им учреждение. За время разговора Гилим ни разу не переступил определенных, заранее очерченных для себя границ.

– А как в последние дни?

– Я видел ее только в служебном автобусе.

– Может, «Запорожец» выходил из строя?

Гилим пожал плечами:

– Трудно сказать.

– Что вы думаете о Леониде Сергеевне? – спросил Денисов.

– Аккуратный рдботник…

Денисову снова показалось, что у директора есть свои версии происшедшего, но он предпочитает выждать.

– Бережно относится к книжному фонду, – Гилим поправил книгу на коленях.

– А как человек?

Гилим помялся.

– Кто-нибудь навещал ее на работе?

– Со стороны? Не слыхал. У нас это не принято…

Только сестра, муж сестры. Мужа сестры я сам видел.

Высокий, в шляпе. – Гилим вздохнул. – Иногда видишь – такси. Говорят:

«К Белогорловой».

– Он таксист? – Денисову было интересно, как Гилим сформулирует ответ.

– Я так слышал. Сам не проверял, естественно… – Осмотрительность директора пансионата могла показаться чрезмерной, если ее не принять за стиль, форму служебного существования.

– Когда обычно он приезжал?

– К концу работы.

– А утром?

– Утром и днем реже.

– Личная жизнь, по-вашему, у нее была? – прямо наконец спросил Денисов.

– Не знаю. Если и была, то вне пансионата… – он вздохнул, словно решаясь на отчаянный шаг. – Один раз ее встретили в Калининграде, – Давно?

– В этом году. Кто-то из наших ездил… Кучинская!

С которой вы разговаривали. «Смотрю, – говорит, – „Запорожец“ со знакомым номером… Белогорлова!»

– Одна?

– Кучинская видела ее одну.

– Как Белогорлова объяснила приезд?

– Экскурсия, автотуризм. Как это теперь называется? Подробности мне неизвестны…

– Она была в отпуске?

– В счет отгулов. У нее было три дня плюс выходные.

– Может, вы встречали или знаете кого-то из ее знакомых?

Гилим отвел взгляд от окна.

– Это было в конце зимы… – он окончательно рискнул выйти за установленные для себя пределы, снова вздохнул. – Она садилась в такси у метро, довольно далеко от Измайлова. – Гилим оставил книгу, переплел короткие пальцы. – Не знаю, понадобится ли это вам? Мы возвращались с женой из гостей, метро было закрыто.

– Белогорлова была одна?

– Я видел, как она садилась на переднее сиденье, к шоферу.

По тому, как Гилим старательно опускает детали, Денисов понял, что сам директор пансионата придает им большее значение, чем пытается представить.

«Видимо, это и есть то, о чем с самого начала Гилим решил не говорить…» – подумал Денисов.

За стрельчатыми окнами плыли совсем по-зимнему неоформленные облака.

Солнце больше не показывалось, день был ветреным.

– Когда это было? – спросил Денисов.

– Двадцатого февраля.

– Белогорлова могла вас видеть?

– Если только в зеркало заднего вида. Мы были сбоку и чуть сзади.

– На стоянке были еще люди?

– Мужчина с собакой. Две женщины, молодая и старая. В одинаковых шубах.

Гилим обвел глазами кабинет. Он наконец заметил колонну, арочный свод весь необычный интерьер. Денисов хотел снова привлечь его к разговору – не успел.

– Здесь была трапезная? – спросил Гилим.

– Помещение строили как вокзальное.

– Похоже на монастырь.

Пожалуй… Вы не сказали, у какого метро встретили тогда Белогорлову, замечания по поводу интерьера Денисов знал наизусть.

– У какого? – Гилим понял не сразу. – Недалеко отсюда. Станция метро

«Варшавская» – платформа Коломенское… – Станция метро и примыкавшая к ней платформа железной дороги носили разные названия. – Помню, я очень удивился, встретив ее там.

Денисов посмотрел на часы. Начальник отдела не принимал, у него был кто-то из управления. В приемной стояло несколько человек, в их числе отличившийся бирюлевский инспектор, чуточку самодовольная улыбка все так же блуждала у него на лице. Начальник линейного отделения, также участвовавший в поимке разыскивавшихся преступников, здесь же, за барьером у секретаря, .получал почту для своего отделения. Бахметьев вызвал их обоих, чтобы лично поздрабить-.

– А мы с Виктором Ивановичем еще в Москве на них глаз положили, на вокзале… – в который раз рассказывал инспектор, – Думаем: "Будем к

Бирюлеву подъезжать – надо проверить!.. Что-то не то!.." Сидим в вагоне…

Видим: идут!

– Что за электричка? – спросил кто-то.

Инспектор назвал, номер электрички Денисову был знаком.

«Оперативное счастье! Я провожаю ее в Коломенском, а другие на следующей остановке берут в ней жуликов…».

На всякий случай он поинтересовался:

– Куда они шли по составу? К последнему вагону или к голове поезда? – В служебном купе последнего вагона ехали инкассаторы.

– От хвостового вагона. В голову поезда…

Ожидание в приемной затягивалось. Денисов прошел в соседний кабинет, набрал номер Бахметьева – ему не требовался личный прием у начальника отдела.

Денисов, товарищ полковник. Просили связаться с вами по поводу…

– Минутку…

Tрубка донесла голоса разговаривавших в кабинете людей. Потом Бахметьев сказал:

– Я прошу тебя заняться несчастным случаем лично.

– А кражи?

Он значился старшим группы по борьбе с вокзальными кражами, замещал отсутствовавшего заместителя начальника отделения уголовного розыска; выполнял еще с десяток срочных ответственных поручений.

– Случай кажется необычным… Хотя все очевидно! Не знаю, как объяснить… – со стороны могло показаться, что Бахметьев разговаривает с равным. – Понимаешь?

– Понимаю.

По опыту работы Бахметьев оставался бывшим сотрудником ОБХСС и следователем, то есть специалистом, привыкшим к четкой отработанной системе сбора доказательств: нарядам, спецификациям, накладным – всему, что при тщательном анализе указывает обычно истинную подоплеку событий.

Практической сметки розыскника, непосредственно изо дня в день занимающегося черновой работой, – «школы» он не получил, и было ясно – уже никогда не получит. Того, что он ценил в старшем группы по борьбе с вокзальными кражами.

– Как только, – сказал Бахметьев, – ты придешь и скажешь, что все ясно, нет никаких вопросов, я передам материал дознавателю. Он вынесет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, а ты вернешься к кражам…

– Вас смутило появление Белогорловой в Коломенском?

– Куда она ехала? Добровольно или по принуждению? Куда делось кольцо или перстень… Что с «Запорожцем»?

– Я дал о нем ориентировку. По дороге и по городу.

– Мы сможем закончить проверку после ответа на все вопросы. Надо опросить близких, родных. Может, они что-то знают. Необходимо выявить дополнительных очевидцев.

– У меня есть, – Денисов рассказал о тучном, о близнецах. – Я постараюсь их разыскать.

В кабинете продолжали разговаривать, иногда Бахметьев тоже вставлял несколько слов – он умел заниматься несколькими делами сразу.

– Обратил ли ты внимание? «Запорожец» стоял у ремонтирующегося здания, а потом оказался в районе Красногб Строителя. Может, кто-то из бывших жильцов получил там квартиру? Как мыслишь? – «Мыслить» – было его любимым словечком. Бахметьев замолчал. Денисов представил, как он достал чистый платок, отвернувшись от всех, поднес к поврежденному на фронте глазу. – С тобой будет младший инспектор…