Текст книги "Транспортный вариант"

Автор книги: Леонид Словин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Кто?

– Ниязов.

«Годится», – подумал Денисов.

– Он будет опрашивать пассажиров, направляющихся через пути к

Варшавскому шоссе. Если близнецы и тот – другой – живут в этом районе, через пару дней они будут у тебя…

Голоса в кабинете зазвучали громче. Бахметьев круто закруглил разговор:

– Держи меня в курсе. Дежурным я приказал произвести дополнительный осмотр места происшествия. Действуй.

Спустившись с антресоли, Денисов по диагонали пересек по-утреннему пустой центр-альный зал. Несколько десятков пассажиров под ребристыми сводами нового здания не очень бросались в глаза. Радио не умолкало ни на минуту, передавая все ту же привычную поездную и вокзальную информацию…

– От пятой платформы отправлйется…

– Проверьте, не остались ли у вас билеты отъезжающих пассажиров?

– Доброго вам пути!..

У отдела милиции под знаком «Стоянка служебного транспорта» Денисов увидел машину с шашечками. Такси появилось в его отсутствие. Денисов подошел ближе, прочитал сквозь стекло: «Гладилин Геннадий Иванович».

Рядом была наклеена фотография. Родственник пострадавшей выглядел на ней импозантно. Фотография была выполнена в первоклассном ателье – в распределении света и тени чувствовалась опытная рука ретушера.

На сиденье впереди лежала книга. Денисов прочитал:

«Мигель де Унамуно». Все это утро ему встречались-имена, о которых он ничего не слышал.

В дверях его сразу окликнули:

– К тебе Человек! – Новый дежурный, не в пример Антону, действовал быстро, со всеми вытекающими из этого преимуществами и издержками. – Вот этот товарищ… – он оглянулся на сидевшего в приемной.

– Гладилин, – таксист поднялся.

Он выглядел сверстником Денисова – лет двадцати восьми, но много тяжелее, с полным, оплывшим лицом и высокими бесцветными бровями. На

Гладилине была куртка с таксистским значком и шапка из пыжика.

– Пойдемте, – пригласил Денисов.

Они поднялись в кабинет. Гладилин, несмотря на вес, шел пружинистой спортивной походкой, внимательно вглядывался в лица– встречавшихся сотрудников, словно искал знакомых.

В кабинете Денисов предложил ему стул, сам устроился на широком подоконнике, рядом с колонией комнатных растений.

– Инспектор розыска Денисов, – сказал он. – О случившемся вы, без сомнения, уже знаете.

– Мы ездили с женой в Склифосовского… – Гладилин поперхнулся.

Казалось, он не может побороть скрытую внутреннюю напряженность: – Видели лечащего врача.

– Что он сказал?

– «Исход неблагоприятный. Но когда? Это вопрос времени…» – Гладилин передал интонацию реаниматора. – Собственно, говорила с ним больше жена…

Денисов помолчал.

– Давно женаты?

– Семь лет.

– Все это время знаете Леониду Сергеевну?

– Пожалуй.

– А взаимоотношения?

– Хорошая сестра, хороший товарищ. О матери заботится.

– Виделись часто?

– Как сказать? – Гладилин ограничился полувопросом.

– В пансионат вы приезжали?

– По пути почему не заехать… – он так и не овладел своим голосом, каждую минуту мог пустить «петуха». – С «Запорожцем» помочь, что-нибудь передать для матери…

Денисов встал с подоконника:

– В последний раз давно ее видели? – Он подошел к столу.

– Дня четыре назад.

– Вы приезжали?

– Она. Привезла обои.

– Для вас?

Гладилин перевел дыхание?

– Связались с ремонтом…

– Только оклейка? – спросил Денисов.

– Еще ванна. И кухня.

– Материал запасли? Кафель?

– Плитки нет, – Гладилин не упомянул о ящике в «Запорожце», возможно, не хотел вызывать новые вопросы. Денисов ничего не сказал, сменил тему:

– Вы ведь с ночи? Не отдыхали… Тяжелая смена была?

– Сегодня? Как сказать… План сделал. Самое главное!

– И поспать удалось?

– Прикорнул часок-другой. Заехал в один двор.

– Далеко?

– В Медведкове, – Гладилин назвал противоположный район города.

– Концы большие были? Красный Строитель?

– Не был. Малые Каменщики, Медведково, Домодедово… – он поставил

Аэропорт последним. Может, потому, что путь туда проходил поблизости от места происшествия.

– Значит, в районе Варшавского шоссе были? – Денисов заинтересовался.

– В восьмом часу вечера…

"За час с лишним до несчастного случая… – подумал Денисов. —

Случайное совпадение?.."

– «Запорожец» Белогорловой не встретился? Она тоже была на Варшавке.

– Я слышал. Нет, не встретился.

Продолжать не было смысла, Денисов снова изменил тему разговора:

– По-вашему, Белогорлова хорошо водила машину?

Гладилин осторожно вздохнул:

– Неплохо.

– Могла она поручить кому-то машину, чтобы самой поехать поездом? —

Денисов поправил бумаги на столе. – Условия езды вчера были тяжелые… Как думаете?

– Трудно сказать. Погода, конечно, мерзопакостная.

– Может, вы знаете, кто из ее знакомых лучше, чем она, водит машину?

Есть такие?

Гладилин посмотрел на инспектора, помолчал.

– Имеете в виду меня?

– Но в это время вы были в другой части города.

– В это время? – он завозился на стуле. – Про это время я, по-моему, ничего не говорил…

Ремонтировавшееся здание в грудах отсыревшего кирпича и щебенки выглядело днем скучным, лишенным ночного ореола таинственности. Вместо зиявших накануне оконных глазниц в одном и в другом месте виднелись вновь вставленные рамы. Несколько рабочих возились у приставленных к стене досок. Начинался обед – со двора в направлении стеклянной шашлычной тянулись люди.

Не привлекая внимания, Денисов вошел в подъезд.

Попавшийся навстречу парень в каске, в пыльной робе равнодушно посмотрел на него. По проложенным от входа мосткам Денисов прошел к лестнице, где накануне лежал подобранный им игрушечный скоморох в шутовском колпаке с оборванным бубенцом, стал подниматься по ступенькам.

На втором этаже мусора было меньше, в падавшем из окна морозном свете струилась мелкая кирпичная пыль.

«Дом реконструируется полностью…» Не надо было быть специалистом, чтобы об этом догадаться.

Вернувшись во двор, Денисов увидел у дома напротив старичка в затрапезной шапке, в полушубке. Развлекаясь, старичок суковатой палкой подбивал ледышки на тротуаре. Гуляющих под окнами было мало. Молодая женщина в шубе толкала в подъезд детскую коляску.

– Совсем весна, – сказал Денисов, подходя к старичку и здороваясь. – Вы здесь живете?

– Здесь, – старичок оставил ледышки. – Это мой дом, – он был не прочь поговорить. – Знаете, как предки определяли понятие «дом»?

Денисов внимательно посмотрел на него.

– Не беспокойтесь: я в своем уме! Пока! – старичок хрипло засмеялся. —

«Дом – это место, где человек имеет жительство и хранит свои книги».

Заметьте: про вещи не говорится!

– Не знал, – Денисову старичок понравился. – Значит, ваша библиотека в этом доме?

– Здесь, – он задрал голову, насколько позволил воротник нового полушубка. – Давно ли посадили топольки? А уже под второй этаж! Вон те крайние три окна…

Денисов оглянулся: окна были далековато от подъезда, из которого он только что вышел.

– Когда думают отремонтировать? – Денисов кивнул на дом.

– Не знаю!.. – Старичок по-своему истолковал интерес к ремонтирующемуся зданию: – И зиме конец, а воз и ныне там!

Такой оборот разговора Денисова устраивал.

– А как вы считаете? – спросил он.

– Видите ли… – В голосе старичка Денисову послышалась такая обстоятельность, такое далекое, что он не удивился бы, назови его собеседник по-солоухински «сударь»– или даже «господин хороший». Но на обстоятельность, по-видимому, не хватило сил, поэтому старичок ограничился коротким: – Как они работают, так еще и на зиму останется!

– Начальство поторапливает?

– Приезжает.

– Вчера здесь машина стояла… – напомнил Денисов.

Старичок кивнул:

– Это не начальство. Я видел. Начальство не приезжает, когда рабочих нет.

– Значит, бывший жилец!

– Тем квартиры уже дали.

– Тогда будущий. – Денисов подумал. – С ним была молодая женщина в красном пальто с поясом, с сумкой…

– Нет, – покачал головой старичок. Он потер перчаткой лицо. По обвислому носу бежала сеть тончайших фиолетового цвета прожилок. – Этот был один. Он уехал в такси.

– Не в «Запорожце»? – переспросил Денисов.

– «Запорожец» я не видел.

– В девятом часу?

– Я в это время домой иду. Смотреть «Время», – старичок махнул рукой. —

Таксист стоял в восьмом часу.

Долго… С полчаса. Потом клиента взял. – Старичок посмотрел на

Денисова с доверием: – Думаю, не за стройматериалами ли приезжали? Клиент

– высокий, в полушубке. На дачу что-нибудь. Или на ремонт. Тут многие глаз кладут.

– В полушубке за стройматериалами? – усомнился Денисов.

– Кому как достаются полушубки, – старичок снова провел перчаткой по лицу. – Мне, например, сын купил в Малоярославце на рынке за двести рублей. Так я в полушубке в гости хожу… А сосед на работе получил, он теперь в нем собаку выводит! – старичок засмеялся.

– Значит, стройматериалы здесь есть, – удостоверился Денисов.

– И белила и плитка…

Из подъезда показался подросток, махнул рукой..

– Меня, – старичок дотронулся до шапки. – Заходите. Милости прошу.

Обеденный перерыв заканчивался. От стеклянной шашлычной на стройку прошло несколько человек. Денисов нашел бригадира, представился:

– Денисов, инспектор уголовного розыска.

– Завьялов.

Бригадир был широкоплеч, рус, с пушком на подбородке, с большой тяжелой толовой, которую держал полуопущенной.

Они отошли к заборчику из селикатного бетона, за которым начиналось полотно железной дороги.

– Давно на объекте? – спросил Денисов.

– С осени.

– Работы хватает?

Завьялов поморщился:

– Хватает. Только работать с кем? – он развел руками. – Половину людей забрали. «На пусковой объект!»

Тут еще механизмы…

– Что здесь будет? – Денисов повернулся к зданию.

Железнодорожные пути и платформа Коломенское с кассой посредине, с распростершимся вверху переходным мостом были теперь позади него.

– Нижний этаж под столовую, – Завьялов тряхнул головой. – Выше учреждение. Может, общежитие.

– Планировку меняете?

– Полностью.

– Ничего особенного не по.падалось? При переделке…

– Не понял.

– Может, тайник? Документы, ценности?

Бригадир как-то поспешно затянулся сигаретой:

– Вверху полы пока не снимали, только на втором.

Если что будет, могу позвонить.

– По этому телефону, – Денисов достал визитную карточку. – И еще: подъезд на ночь закрываете?

– Перестали, – Завьялов затянулся. – Только кладовку… Первые дни закрывали, так все равно ломают. Может, вйпить негде?

– Ломают? Кто?

– Разве узнаешь!

– Участковому инспектору сообщили?

– Он знает.

– Навесьте еще раз запор. А участковому я позвоню.

– Попробую, – Завьялов посмотрел вверх, где у окна на втором этаже курило несколько человек.

– Машина «Запорожец»… – спросил еще Денисов, – стояла вчера у подъезда?..

– Не видел.

– А раньше? Позавчера? Неделю назад?

Завьялов потер пух на подбородке:

– Не знаю. Надо ребят спросить.

– А такси вчера? Никто из ваших не заказывал?

– После работы?

– Да.

– Вроде нет.

– Сами вы такси не видели?

Бригадир подумал.

– Видел Только не вчера. Позавчера или третьего дня… – он оборвал себя. – За день так напашешься! Такси или «Запорожец» – уже внимания не обращаешь… Я позвоню, если что!

– Плитка облицовочная есть? – спросил Денисов.

– Есть, – он беспокойно посмотрел на Денисова. – Но с плиткой туго.

Денисов поспешил успокоить:

– Не мог вчера один ящик уплыть на сторону?

– Я смотрю внимательно. Не должен! А так не знаю, конеч-но. Проверю.

Народ на стройке разный попадается…

– Жэк здесь далеко? – спросил Денисов, прощаясь.

– В том корпусе, – бригадир показал. – Только не жэк, а дирекция эксплуатации зданий – дэз… Тут рядом.

– Дом реконструируется полностью, – объяснила Денисову совсем еще молодая женщина – техник-смотритель дэз – вся ржаво-рыжая от енотовой шапки и клипс до перстня на веснушчатой руке. – Жильцов в нем больше не будет.

– А прежние? – спросил Денисов. – Куда их?

– Расселили. Большую часть в Тропарево, Строгино.

В другие районы.

– Уезжали, наверное, без особого энтузиазма?

– По-разному, – она накинула шарф, несколько приглушив рыжие тона. —

Молодым понравилось: все получили отдельные квартиры.

– С пенсионерами труднее?

– Конечно! Здесь электричка, метро рядом. Троллейбус, магазины.

Пенсионеров переселили в обжитые районы: Орехово-Борисово, Свиблово.

– Красный Строитель…

– В Красном Строителе жилплощади не выделяли.

– Совершенно точно?

– Хорошо помню.

На этом проверку версии о жильцах, которые могли уехать на «Запорожце»

Белогорловой к месту их нового проживания, можно было считать законченной.

Из автомата на углу Денисов позвонил в отделение, обслуживавшее пансионат.

– В библиотеку лезли за книгами, – инспектор розыска недавно вернулся с места происшествия, спешил. – Думаю, это подростки.

– Много взяли?

– Три разрозненных тома.

– Всего?!

– Всего! – инспектор вздохнул. – Поветрие на книги… Добротные переплеты, золоченое тиснение – и пожалуйста!

– А из стола? – спросил Денисов. – Ничего не пропало?

– Я смотрел. Ящики забиты до полной вместимости.

Если и взяли, то что-нибудь небольшое: цепочку, часы…

– Деньги?

– Или деньги. Если появятся новые обстоятельства, мы вернемся к этому вопросу…

– Антон!.. – Денисов обрадовался.

На железнодорожном полотне впереди маячила знакомая фигура в раздавшемся полушубке. Еще несколько человек стояло и двигалось поодаль.

Рядом с Сабодашем Денисов увидел двух женщин, работавших приемосдатчиками на станции Коломенское.

Их пригласили в качестве понятых.

– Привет, – отозвался Антон. Он готовил протокол повторного осмотра места происшествия – в дополнение ко вчерашнему, составленному в условиях ограниченной видимости.

Новый дежурный, которого Денисов видел утром, тоже был здесь – он закончил фотографировать и теперь, не теряя ни минуты, упаковывал в тубусы объективы.

Дежурный славился расторопностью.

– А эксперт? – спросил Денисов.

– Я посылал за ним, – новый дежурный закрыл оперативный чемодан, оставив только мягкий метр и бумагу. – Уехал – будет завтра…

Краем неба снова показалось неяркое солнце. Розоватые круги расплывались над горизонтом, словно по воде масляные пятна, расцвеченные всеми красками спектра.

Полотно станции было чистым. Впереди, в направлении Коломенского рыбокомбината, на фоне лесопосадки и многоэтажных домов виднелись изотермические вагоны рефрижераторного поезда.

Денисов сошел на обочину. Тропинка, которой накануне спускалась от домов Белогорлова, до самой платформы была свободна.

Он перешел путь.

«Что вам дороже? Жизнь или сэкономленные секунды?»– чернела знакомая надпись на транспаранте.

Профилактические службы дорог в течение многих лет пытались каждая по-своему разрешить проблему агитации за безопасность движения. Однажды в командировке Денисов видел изображенную на плакате аморфную фигуру темно-сиреневого человечка под словами: «Зачем я спешил?»

Из сиреневого небытия на траспаранте, как в бутылке нарзана, бежали вверх вокруг человечка белые пузырьки воздуха – приметы той самой жизни, что заставляет порой гнать наперерез поезду, пороть горячку, экономить секунды.

В горловине станции тем временем возникло движение. Рефрижераторный поезд, сверкая серебристой чешуей, отделился от леса и прилегающих к железнодорожному полотну домов, неслышно двинулся к месту происшествия.

Антон, взявший на себя роль составителя поездов, вышел навстречу, остановился, следя внимательно за нумерацией вагонов.

Постукивая на стрелке, ледник за ледником катил мимо.

– Тормози! – Антон махнул огромной, как лопата, рукавицей.

Денисов сверился с записями. Секция 970-1429, отмеченная им накануне, остановилась недалеко от присыпанного песком места.

– Сдай назад, – просигналил Антон.

Скользнули привычные трафареты: «Построен… вес без экипировки 53,50 тонн».

Секция наконец заняла то же место, —что и накануне.

Состав замер.

Сотрудники милиции подошли ближе.

Четыре вагона с камерами для охлаждения скоропортящихся грузов, по два с каждой стороны, и моторный – последней конструкции – посредине: пять окон, дверца, опущенные почти к самым рельсам баки для дизтоплива.

– Станция Березай… – В окне появилось помятое лицо в форменной железнодорожной фуражке. Одна щека механика была намылена, по второй он водил бритвой.

Увидев работников милиции, механик сразу исчез.

– Не будем терять времени, – новый дежурный вынул фотоаппарат из чехла, пролез под вагон, Сабодаш и Денисов протиснулись следом.

На внутренней поверхности колеса виднелось бурое пятно, снизу на раме ворсинки красного цвета. Дежурный осторожно снял их пинцетом, спрятал в конверт.

– С поездом шутки плохи, – он вздохнул.

Денисов вылез на бровку. Стенки вагона-ледника нависали над водостоком.

Работник рефрижератора успел добрить вторую щеку, теперь молча следил из окна.

– Что за груз? – спросил у неге Денисов.

– Рыбы ценных пород. Рыбопродукты.

– Осетр?

– И икра тоже. Паюсная и зернистая. Сто с лишним ящиков.

– Пломбы целы?

Денисов пошел вдоль вагона, осматривая теперь уже не колеса, а сам вагон, проставленные составителями поездов отметки мелом – номера путей, названия парков сортировок. Обращенная к домам стенка вагона сверкала ровным слоем серебристой краски.

Внезапно Денисов поднял голову.

Рядом с дверью, почти на уровне пола, виднелось крохотное отверстие словно от выпавшей из стенки вагона заклепки. Края отверстия блеснули свежим металлическим блеском.

Новый дежурный и Антон тоже подошли. Денисов показал отверстие понятым:

– Надо осмотреть вагон изнутри…

Механик, свежевыбритый, пахнущий одеколоном, открыл дверь:

– Милости прошу к нашему шалашу!

Оперативная группа и понятые поднялись в вагон.

Внутри было тепло и уютно. В купе для отдыха бригады на столике были расставлены шахматы, на полке валялась раскрытая на середине растрепанная книга.

– В шахматы никто не играет? – спросил механик. – А то я здесь совсем в одиночестве…

Денисов его не слушал, шагнул к противоположной стенке, примерился.

Через несколько минут он уже держал в руках поднятый с пола маленький деформированный кусочек стали, панированный томпаком;

– Пуля!..

3

– …Кто ваши родители?

– Отец – строитель, мать – в больнице, кастелянша. Типичные труженики.

Для них моя судьба – большой удар… Последние годы жизни отец увлекся чеканкой. Вы бы видели, какие шедевры создал. Вот оком я хотел написать.

Между прочим, ни одной не вынес на рынок. То подарит соседям, то товарищам по работе. Несколько штук отдал в школу, где я учился.

– Вы часто виделись?

– Нет. Последние годы они редко бывали у меня.

Чаще мы с женой приезжали. На мотор – и к ним. Особенно, пока отец был жив. Он неловко чувствовал себя в нашей квартире. Мы жили на широкую ногу, а у него была идефикс: «Бедный, но честный!» Кроме того, он никак не мог привыкнуть к невестке.

– Это ваш второй брак?

– Да. Первую жену они знали лучше. Мы с ней сидели на одной парте. С первого класса.

– И разошлись.

– Знаете, как бывает… Больше из-за пустяков: сначала кто-то говорит другому не то, потом, хотя и то, но не тем тоном. Причина забылась.

– Скандал в пивном баре произошел уже после развода?

– После. Такое впечатление, что все передряги начались с развода.

– Зато материально, по-моему, вы стали жить лучше. Я смотрел по описи имущества: импортная мебель, хрусталь. Машина, правда подержанная. На чаевые всего этого не приобретешь, да еще в короткий срок…

– А что кроме? Кожаный пиджак, пара фирменных джинсов. Еще дамские украшения. Колье, золотой обруч… В том-то и дело. На краденые деньги покупаешь то, без чего прекрасно мог обойтись!

Культурник пансионата – спортивного вида, молодой, в шубе, в туфлях на высоченных каблуках – перебивал себя короткими вопросами.

– Как получилось?

Спрашивал он дельно и коротко, а отвечал путано и длинно, как человек, полностью пренебрегающий основными правилами логического мышления.

– Все уже пошли вниз, к автобусу. Директор Гилим Иван Ефимович тоже спустился в вестибюль.

А Леонида Сергеевна говорила по телефону из кабинета… – Культурник не спускал глаз с Денисова и все время улыбался. – Я тоже спешил. Говорю:

«Иван Ефимович, идите в автобус, я закрою кабинет и повешу ключ!» Думал, быстрее будет…

Он сделал паузу, мельком оглядел кабинет. Мрачные своды навели его на какую-то мысль, но культурник сразу же ее потерял.

– Как получилось? Надо идти, а Леонида все у телефона. Я отошел.

Неудобно стоять над душой… Потом мне показалось, что она повесила трубку.

– Белогорлова долго разговаривала? – спросил Денисов.

– Да нет. С минуту. Но когда начальство нервничает… Я снова подошел к кабинету.

– Потом?

– Слышу, она говорит: «Все! Отключаюсь…» Выскакивает из кабинета, но бежит не в вестибюль, а назад, в библиотеку. «Костя, я сейчас!»

Действительно, пока закрывал кабинет, бежит снова. С хрустальной конфетницей. Знаете? Большая, с закругленными краями… Тяжелая.

– В форме ладьи?

– С ней самой. «Чуть не забыла…» – кричит. И мы побежали. Через минуту уже сидели в автобусе!.. – культурник в очередной раз улыбнулся, будто сообщил Денисову чрезвычайно приятную новость.

– Каким тоном было произнесено: «Все! Отключаюсь…» – уточнил Денисов.

– Нормальным.

– И все же! Нежно? Сухо?

Культурник подумал:

– Мне показалось, не очень любезно. Но она всегда говорила немного суховато.

– В непосредственном общении?

– Нет, по телефону.

– А каким тоном велся остальной разговор?

– Нормальным, – снова сказал культурник.

– То есть любезнее, чем в конце?

– Пожалуй.

«Показания на редкость содержательны, – подумал Денисов. – Но у инспектора не бывает выбора. Какие есть…»

– АО чем шел разговор? Вспомните? – спросил он, – Не вспомню, культурник развел руками.

– Была ли в середине пауза?

– Мне показалось…

Денисов предоставил ему короткую передышку, потом заговорил снова:

– Вам приходилось приглашать Белогорлову к телефону?

– В последнее время? Раза три или четыре.

– Кто ей звонил?

– Мужчина, – Костя поправил шубу, оглянулся, посмотрел на каблуки. —

По-моему, один и тот же.

Всегда вежлив: «Добрый день! Будьте добры Леониду Сергеевну…»

– Белогорлова не называла его по имени?

– Никогда.

– Теперь несколько слов о себе, – попросил Денисов. С культурником, если он хотел узнать что-нибудь дельное, надо было разговаривать еще не раз. – Где вы раньше работали?

– Я? Крутил педали, – теперь он улыбался каждой черточкой приятного мальчишеского лица. – Юношеская сборная, потом взрослая… Гонки за лидером, может, читали в прессе? – он назвал фамилию. Следить за его рассказом было по-прежнему трудно: он опускал все связующие предложения. —

Соревнования, сборы.

Как получилось? Пошел в техникум. Год работал в милиции. Инспектором по делам несовершеннолетних.

Ушел.

– Не понравилось?

– Ответственность! Потом три года работал тренером в Средней Азии.

– Женаты?

– Был. Теперь живу с родителями.

– С Белогорловой вы дружили?

– Я дружу со всеми. Она, кстати, тоже занималась спортом. Мотоциклом, —

А сейчас?

– Говорит: здоровье не позволяет. Дыхалка.

– Курит?

– Совершенно не переносит дыма.

– А вы?

– Балуюсь, – он улыбнулся. – Если какая-нибудь необычная марка сигарет… – Леня – она на сладкое нажимает! Бывает, зайдешь: «Мать, голова болит! После вчерашнего…» Поставит кофе, шоколад у нее всегда есть…

– «Аленушка»?

– «Спорт».

"Скорее всего это ее пачка шоколада лежала в «Запорожце», – подумал

Денисов. – Там ведь тоже «Спорт».

А запах сигарет – необычный. «Золотое руно». – Он внимательнее присмотрелся к собеседнику.

– …Перекусишь в библиотеке – и до вечера! – лицо его сияло от сознания собственной свободы.

– В тот день вы доехали с Белогорловой до метро?

– До Курского. Там ей ближе к платной стоянке.

– Она сказала об этом?

– % догадался. Обычно она едет до Измайлова.

– Вы знаете ее друзей?

– Лени? Нет… Муж сестры обычно заезжал. Геннадий. Таксист. Спокойный малый.

– Не он обычно просил Леониду Сергеевну к телефону?

– Когда звонили? – Костя задумался. – Нет. Мне кажется, Геннадия я бы узнал.

– Еще вопрос. Какие взаимоотношения были у Белогорловой с родственниками? В частности, с Геннадием. Можете что-нибудь сказать?

Культурник подумал.

– Нормальные. Хотя… Вы сестру Белогорловой видели? Ничего особенного.

Леня интереснее ее. И фигура… Я имею в виду – они с Геннадием больше подходят друг к другу. И образование у обоих. В то же время… – он окончательно запутался. – Это ведь его второй брак. Жена, мне кажется, ревновала…

«Где могла находиться Белогорлова, когда я шел к платформе? Было мокро и слякотно, снег наполовину с дождем. Только в ремонтирующемся здании…»

Денисов поднялся к окну, заглянул вниз.

У камеры хранения, отгородившись поклажей, толпилось несколько человек.

Впереди, ближе к платформам, был видей культурник пансионата, он быстро удалялся, разбрызгивая высоченными каблуками лужи.

«Белогорлова была с машиной. Это не тот случай, когда негде уединиться, поговорить… – Денисов вспом»нил царивший в здании хаос, груды валявшегося под ногами битого кирпича, штукатурки. Что-то требовалось в самом здании. Но что?" Ему снова не пришло ничего в голову, кроме кладовой с облицовочной плиткой, сантехникой.

Спортивная высокая фигура культурника последний раз мелькнула у выхода к метро. Даже отдалившись от милиции, он шагал быстро, как человек, которому нужно спешить.

«Есть ли смысл в том, как культурник представляет себе взаимоотношения сестер…» – подумал Денисов.

Мысль перебил телефонный звонок:

– Военизированная охрана на проводе. Просили позвонить?

Денисов узнал чуть насмешливый спокойный голос, Он был знаком со своим смежником по телефону, встретившись, вряд ли один из них мог опознать другого.

– У нас такой случай… – Денисов изложил суть происшедшего с

Белогорловой.

– Это рядом с домами? – уточнил работник охраны.

– Да, там, где спускаешься к линии.

– Мы выставляли там пост, чтобы не ходили по путям.

– Я о другом…

Подразделение охраны обеспечивало кроме всего и инкассацию денежных средств из билетных касс. Случай с Белогорловой произошел вблизи объекта, к тому же в часы, совпавшие с проведением инкассации.

– Вы могли бы рассказать подробнее? – попросил звонивший.

– В стенке рефрижераторного вагона, под которым пролезала Белогорлова, обнаружено входное пулевое отверстие…

– Подождите минуточку, – попросил .работник охраны, когда Денисов закончил рассказ.

Минуточка растянулась на добрых пять. Потом тот же знакомый голос сказал:

– Мы перезвоним через несколько минут.

В ожидании звонка Денисов прошелся по кабинету.

Объяснение культурника, когда Денисов мысленно снова вернулся к нему, выглядело суматошным, мало что добавившим к тому, что Денисов уже знал.

Однако образ библиотекарши понемногу прояснялся – желающая остаться в тени, замкнутая, с какими-то своими заботами.

«Кошка, гуляющая сама– по себе…»

Эпизод с появлением хрустальной ладьи теперь, после рассказа культурника, получил свое житейское объяснение: "В последнюю минуту

Белогорлова вспомнила о конфетнице, решила не оставлять на работе. Или, наоборот, узнала что-то, после чего решила прихватить с собой хрусталь…

Не могла же она предугадать кражу из библиотеки!"

Звонок из военизированной охраны раздался раньше, чем Денисов ожидал.

– Слушаете? Мы обсудили возможность взаимосвязи… – Это был уже не тот человек, с которым Денисов до этого разговаривал. Четкий уверенный баритон. – Вероятность есть. Однако существует одно обстоятельство…

– Слушаю.

– К таким преступлениям готовятся, видимо, основательно. Так?

– Согласен.

– Так вот, в понедельник у нас обычно минимальная сумма выручки касс.

Пассажиров мало, на многих предприятиях выходные. Поэтому кассиры на линии сдают выручку самостоятельно, а не свозят в кассу на Коломенское.

– Таким образом…

Баритон не дал ему продолжить:

– Риск тот же! А сумма втрое меньше. Резонно?

– Пожалуй.

– Мы здесь посовещались… Вы говорите, в леднике дефицитные сорта рыб и рыбопродуктов.

– Икра.

– Может, здесь и следует искать разгадку? Не мне вас учить.

Рефрижераторы, я знаю, на ночь отводили ближе к посадке, в сторону

Чертанова.

– Вы были там?

– Проверял посты. Может, там и стреляли? С бугра…

– Такая красивая, такая добрая… – Белогорловамать проявляла горе знакомо скупо, как ее старшая дочь. – И болела, и тонула… Что ее потащило под поезд? Что ей делать в Коломенском…

Старуха заехала в отдел внутренних дел неожиданно– возвращаясь из института Склифосовского. Денисов не ждал ее.

– Да, видно, судьба! Вот и потащило за сто верст!

– Вы знаете знакомых Леониды Сергеевны? – задал Денисов стандартный вопрос.

Она покачала головой.

– Друзей, подруг…

– Да разве ж вы говорите своим матерям?

Несколько раз старухе навертывались на глаза слезы, однако ни одна не пролилась. Худая, бесцветная, мать библиотекарши сидела против Денисова, поставив рядом с собой на стул пестро раскрашенную тяжелую хозяйственную сумку с олимпийской символикой.

– Что сказал врач? – спросил инспектор.

Она вздохнула:

– Теперь уж все… Конец. А тут, как на зло, суббота на носу, воскресенье! Наверно, и похоронка не работает! И ничего не закажешь! А люди придут! Надо стол делать, продукты доставать!

– Организм молодой, может, справится… – Денисов попытался ввести разговор в прежнее русло: – Знакомые Леониды Сергеевны навещали вас?

Сослуживцы?

– Приходили с работы.

– А подруги?

– Никто не бывал.

– Неужели подруг нет? Ну, хоть кто-нибудь может рассказать о ней?

Женщина подумала:

– Может, Ветка вам что скажет?

– Ветка?

– Светка Щасная… Мы ее так называем. В институте они вместе учились.

– Вы ее адрес помните? – Денисов достал блокнот, Старуха назвала.

– Днем ее можно застать?

– Попробуй… Напрасно только: Леню оно не поднимет. Одно беспокойство,

– Денисову показалось, она пожалела, что рассказала про Щасную.

– А сестры дружат между собой? – – Родные ведь, – старуха достала платок. – У старшей, видишь, тоже судьба сразу-то небольно сложилась.

И не училась. Условий не было… А муж видел какой ей достался?

– Хорошо живут?

– Не обижает.

– Я хотел еще спросить о перстне, Леонида не оставила его дома?

– Нет, перстень у нее всегда с собой. Так и не нашелся?

– Нет.

Старуха вздохнула:

– Больше уж потеряли!.. Жаль, конечно. Перстень этот ей муж подарил.

Перед свадьбой. А ему от родителей он пришел.

– Лениного мужа вы давно не видели?

– Года два… – она поправила сумку. – Говорят, недавно снова объявился.

– В Москве?

– Приезжал к ней в пансионат.

Это было новостью.

– С какой целью?

– Чтобы снова, значит… восстановить семью, – Кто вам сказал?

– Она же и сказала, Леня, – Белогорлова махнула рукой. – Да только разве она перерешит!

– Отчего они разошлись? По чьей инициативе?

– Она не схотела.

– Почему?

– Не знаю. – Денисов поверил мелькнувшему в лице старухи любопытству. —

А стану спрашивать, говорит. «Так надо!»

– Когда они разошлись?

– Три года скоро… А развода-то нет. Никто не подает: ни она, ни он.

Может, надеются… Муж-то какой! – она вздохнула. – Красавец. Из себя как стопочка. Очень уж Леня его хотела. И дочка какая растет! Вы бы посмотрели!