Текст книги "Мясо по-французски"

Автор книги: Леонид Савельев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Продиктуйте мне свой, у вас определится, – он достал свой телефон.

Я продиктовала. Мужчина набрал номер и повернулся к кассирше:

– Пятая колонка, до полного, протягивая крупную купюру.

Я отошла в сторону и не знала, как повести себя дальше. Подождав, когда он расплатится, встала в стороне. Через минуту он подошёл ко мне, обдав лёгким запахом парфюма. У меня закружилась голова.

– Как вас зовут?

– Наташа.

– Очень приятно, Михаил.

– И мне… Михаил, я могу отдать вам вечером. Вы будете в городе?

– Наташа. К сожалению, я живу в столице. Приехал к вам на важную деловую встречу. Вечером не буду. Но, думаю, на днях приеду к вам, – он заметно смутился, – к вам в город. По делам, скорее всего, нужно будет. Я позвоню. Можно? Муж неревнивый?

– Я не замужем.

– Я позвоню, – улыбнулся. – Увидимся.

Мы вместе вышли из заправки и зашагали каждый к своим машинам. Не знаю как он, а я – на ватных ногах. Хотя, похоже, он тоже…

* * *

– Ирина, здравствуйте!

– Да, я знала!

– Знали что?

– Что ты думал обо мне.

– Думал. Странно, но это так. Врать не буду.

Павел сидел в кресле перед компьютером.

– Диктуй.

– Что диктовать?

– Электронку свою. Ты же хочешь посмотреть на меня. Ты же хочешь попросить моё фото.

– Да…

– Ну, так диктуй!

Уманский продиктовал.

– Хорошо, сейчас отправлю.

Они говорили. Долго говорили. Павел был поражён схожестью их взглядов. К концу разговора он уже был уверен, что с ним происходит что-то серьёзное. Её голос его просто сводил с ума. Её мысли, её слова. Её умение излагать, говорить потрясало. Он был потрясён этой женщиной.

– Паш! Я не Лана дел Рей, – неожиданно сказала она. Он чувствовал, что она улыбается.

– Я знаю. А что, часто говорят?

– Вообще нет. Ни разу не говорили.

– А откуда знаешь, что я так думаю?

– Ты почту посмотрел?

– Нет.

– Ну, так посмотри, я давно выслала. Ладно, созвонимся. Целую тебя, милый!

– И я тебя целую.

Павел положил трубку. Задумчиво смотрел в потолок. Сердце колотилось.

Открыв почту, посмотрел на фото. Он видел прекрасную брюнетку. С высокими скулами, нежными губами, растянутыми в лёгкой улыбке, она стояла в розовой кофте на какой-то набережной на берегу моря. В ней было что-то от финно-угорской внешности. Она пленила. Он потерял дар речи. Совместив свой разговор с этой девушкой, он уже не мог ни о чем и ни о ком, думать кроме неё.

* * *

– Всего доброго Павел… Филиппыч, – мы прощались. Мне как-то сложно стало называть его по отчеству.

– Павел! Хорошо? – Уманский улыбался мне открытой улыбкой.

– Хорошо… Миша, хорошо? – подумалось, что как-то и правда мне так легче будет, наверное.

– Хорошо. Пока, Миш, до встречи.

Павел пошёл к своему дому, а я, сев в машину, смотрел ему вслед. Он мне понравился. Нет, как художник он меня восхищал и до этого. Но обычно мне было очень тяжело общаться с капризными людьми от искусства. С ним – было легко. Думаю, мы с ним подружимся.

Павел ушёл, а я поймал себя на мысли, что весь день думаю о Наталье. Её я встретил на бензозаправке когда ехал в этот город. Эта высокая девушка с тёмно-русыми волосами не выходила у меня из головы. Её мимика. Её грациозные движения. Её взгляд. Слегка надменный с достоинством взгляд. Улыбка. Её слегка кривоватый нос добавлял ей шарма.

Павел уже давно был дома, а я всё сидел под его окнами, не зная, как поступить. Нужно наверно отъехать, может быть, он увидит меня. Я же не знаю, куда у него выходят окна. Я бы на его месте был удивлён, если бы взглянув в окно, увидел, что машина так и стоит. Нужно отъехать. Я взял телефон и набрал номер Наташи.

– Здравствуйте ещё раз, Наталья!

– Да, Михаил, рада вас слышать. Вы в городе? Не уехали ещё? Хочу вам долг отдать.

– Я в городе. Хочу пригласить вас в ресторан.

– Я согласна.

– Отлично. Какой у вас в городе самый лучший ресторан? Вы сможете быть там через час?

Я перевёл дух. В машине было прохладно, но на лбу выступил пот. Сердце колотилось.

Достав бумажные платочки, и, протерев лоб, я тронулся в сторону центра города.

* * *

– Паша… Я не знаю, как сказать. – Ксеня лежала рядом со мной в кровати. Я лёжа курил. Из динамика компьютера тихо пела Лана свою «Born to die». Я последнее время часто слушал эту пластинку, она напоминала мне про Ирину. Я знал все песни наизусть, знал, и мне не надоедала эта музыка, потому как она ассоциировалась только с моей любимой. Странно, но я не видя ни разу этой женщины, уже похоже испытывал к ней это чувство.

– Говори, как есть.

– У нас это в последний раз… Я выхожу замуж за одногруппника. Понимаю, что тебе тяжело, да мне и самой тяжело тебе это говорить… Ты чего улыбаешься, Паш?

Вот уже несколько месяцев я почти ежедневно переписывался, иногда созваниваясь с Ириной, чувствуя свою вину за отношения с Ксенией. Зазвонил телефон. Я посмотрел на монитор – Михаил.

– Павел, привет.

– Привет, Миш. Как ты?

– Тружусь. Слушай, я тебе не говорил раньше, чтобы не «накаркать». Короче, у тебя выставка в Бруклине через три недели. Теперь уже точно – только получил подтверждение.

– О как!

– Да, Паша. Знаю, так что нужно в темпе вальса оформлять нам визы, ехать в посольство. Приглашение сегодня высылают DHL. Билеты и проживание, само – собой, оплачиваю я. К тому же, знаю, что с деньгами у тебя не ахти как. Но это – каждому своё, кому – талант, кому – деньги.

Поговорив с Мишей еще несколько минут, мы обсудили технические нюансы по выставке. Я был доволен. Я был взволнован. Я увижу Ирину! Сама выставка для меня как-то отошла на второй план.

Ксения сидела на кровати и надевала колготки. Она была так эротична, что я, не удержавшись, повалил её обратно в кровать.

Когда будущая супруга своего одногруппника ушла, было даже как-то немного тоскливо, как бывает тоскливо, когда заканчивается отпуск и нужно приступать опять к работе. Я улыбнулся и, взяв телефон, набрал Ирину. Пошёл звонок. Я улыбался. И тут вызов отклонили. Бросили трубку.

Я в растерянности сидел на кровати не зная, как мне поступить? Звонок. Ирина.

– Ну, что испугался, – со смехом.

– Да, по правде, привет, милая.

– У тебя денег почти нет на телефоне, отрубили бы сразу, – решила перезвонить сама.

– Откуда ты знаешь про деньги на телефоне, Ириш?

– Я вообще многое знаю, Паша. Многое… А то, что ты прилетаешь, очень меня радует. Надеюсь, ты от меня теперь не вернёшься… А, если и вернёшься, то только со мной. Билеты я уже заказала на семнадцатое число, на тебя и на Мишу.

– Стой…Вы знакомы? Откуда ты всё знаешь?

– Я же тебе говорю, я многое знаю. Иногда мне это очень мешает. Иногда, но не сейчас.

– Как? Что ты еще знаешь?

– Что? Я Павлуша, знаю, что ты будешь очень известным. Ты будешь певцом своей эпохи. Я так же знаю, что если бы ты остался с Наташей, то возможно, был бы счастлив с ней. Но ты бы не делал свои работы, тебе нужно было бы просто зарабатывать деньги и забыть про искусство.

– Возможно и так… Но откуда ты знаешь про Мишу, про мой приезд? – Я знаю больше. Подожди, договорю сначала… Если бы ты стал жить с Верой – это убило бы тебя. Не знаю, что это было бы, скорее всего – несчастный случай, но было бы так. Эта женщина питается людьми. Мужчинам нужно быть от неё подальше.

– И про Веру… Ирин, мне страшно уже как-то.

– Мне самой страшно, Паша. Самой. Так вот… Миша твой в большой опасности. Он сейчас живёт в Москве с твоей Наташкой и…

– Что? Миша с Наташкой?

– Да. Так сложилось. Но опасность не от Наташи, Паша. Там есть Вера. Миша идёт по твоему следу. По следу твоей жизни. Он бросит Наташу из-за Веры, – и тогда погибнет. Не знаю, можно ли что-то изменить или нет, но пока так.

– …

– Молчишь… Я должна была тебе это всё сказать до твоего приезда. Теперь ты сам должен решать, нужно тебе приезжать в Бруклин или нет… Билеты я заказала, а дальше, что будет, не знаю. Я много знаю о других. О себе ничего не знаю. Думай… И ещё, для раздумий. У меня есть четырнадцатилетний сын.

Знакомство

На пляже было многолюдно. Гремела музыка. Рядом играли в баскетбол. Отец и сын вышли из воды. Саша стучал зубами от холода. Отец, приобняв его за плечи, весело смеялся. Легли на подстилку рядом с матерью.

– Анжел! А ты чего в воду не идёшь? – почёсывая травинкой её живот, с улыбкой, поинтересовался Семён.

– И правда, мам? Вода тёплая – искупайся, – поддакнул Алёшка.

– Отстаньте. Не хочу я. Для меня холодная. Мне и здесь хорошо, – улыбалась Анжела.

Анжела была красива. Высокая, с отличной фигурой, красивым молодым лицом. Ёе часто принимали за подружку её шестнадцатилетнего сына. Алёшке это нравилось. Сверстники завидовали. Он любил ходить вместе с матерью.

– Ну, мама, давай искупайся. Тёплая она. Ты попробуй.

– Лёха, не грузи маму, не хочет, значит – не хочет, – откинувшись спиной на покрывало, Семён сунул травинку в рот и закрыл глаза.

Семён выглядел не так молодо, хотя был не намного старше жены. Достаточно большой животик, морщины, седина. Но по-своему еще привлекательный.

– Моё вам почтение! – сказали сверху.

Алёшка заметил, как отец, открыв глаза, весь напрягся. Переведя глаза на мать, он увидел, как по лицу у неё пошли красные пятна. Он знал, что мать покрывается такими пятнами, только, когда очень сильно волнуется.

– Здорово, Петрович! – Семён поднялся на локтях, смотря на незнакомца снизу вверх.

Алёшка рассмотрел мужчину. Не молод. Заметно старше его родителей. Полностью седой. Но подтянут. Фигура спортивна. Ровный загар. Мышцы играют. Эдакий Харрисон Форд.

– Да… давно не виделись. Лет двадцать наверно, – улыбаясь нехорошей улыбкой спросил Петрович. – Да, Анжел? Двадцать лет или больше?

– Да Серёж, около двадцати.

– Пап, а кто это? – тихо спросил у отца Алёшка.

– А я молодой человек, в каком-то роде тот, из-за которого вы появились на свет, – не снимая с лица мерзкую улыбочку, сказал Петрович.

Алёшка удивлённо взглянул на мужчину. Ну и слух у этого деда!

– Серёж, прошу не нужно при ребёнке, – мать была вся красная.

– Да, Анжел, права, не нужно. Что было, то прошло. Ну, что ж, бывайте… Повезло тебе Семён с женой, береги её, – подмигнув, Петрович развернулся и пошёл прочь.

Лёшка почему-то вдруг понял, что задавать сейчас вопросы не стоит. Все молчали. Вокруг каждого из родителей была напряжённость. Как-то внезапно, молча, начали собираться. Лёша так же молча стал помогать родителям собирать вещи.

Сев в машину, так и ехали молча. Наконец Алёшка нарушил молчание:

– А кто этот Петрович? – сидя рядом с отцом и смотря вперёд на дорогу, небрежно спросил Лёшка.

– Да… старый знакомый, – буркнул отец. Он явно был не настроен разговаривать.

– А что он там гундосил про то, что я там появился из-за него? Он вменяем вообще?

– Да… он просто присутствовал при нашем знакомстве, – отец как-то заёрзал в кресле.

– А как вы познакомились? Вы мне никогда не рассказывали, – посмотрел на отца, который чрезмерно внимательно смотрел на дорогу. – Мам! Как вы с папой познакомились-то? – повернувшись назад, посмотрел на Анжелу.

Спросить, почему мать опять такая красная, сын не решился.

– Ну, папа долго ухаживал за мной. Каждый день дарил цветы. Только через месяц знакомства я согласилась сходить с ним в кино.

– А этот, Петрович причём?

– Петрович работал дворником во дворе, где жила мама. И, когда я стоял под её окнами с цветами, он мне помогал вызвать маму к окну. Ты же знаешь, какие строгие бабушка с дедушкой.

– Петрович был дворником? – с сомнением вспоминая этого холёного спортивного мужчину, протянул сын.

– Да, он был дворником у нас, – мать улыбнулась обернувшемуся сыну.

* * *

– Милый, как мне хорошо с тобой, – Анжела лежала, прижавшись к Сергею.

– Налей-ка мне вина, Анжел, – слегка подтолкнув её, попросил Сергей.

Анжела встала, подошла к столику и, налив два бокала, вернулась к кровати.

– Может, останешься сегодня? – поглаживая её по голове.

– Ну, Серёж, ты же знаешь, что с моими родителями это невозможно, – сделав большой глоток вина, с сожалением сказала Анжела.

– Так они тебя и после свадьбы отпускать не будут, – пригубив бокал, слегка улыбнулся Сергей.

– Ну, Серёж, ну ты же знаешь, как я хотела бы остаться.

– Ладно, ладно.

Сергей встал, надел атласный халат и, взяв сигарету, пошёл на кухню. Анжела лежала на кровати и смотрела в потолок. Раздался звонок в дверь. Заговорили мужские голоса. Анжела насторожилась. Заглянул Сергей:

– Милая, ко мне тут товарищ зашёл – оденься, пожалуйста, выйди к нам.

Анжела встала надела чулки, блузку, юбку. Причесалась. И подведя губы, вышла из комнаты. На кухне сидел Сергей и парень примерно Анжелиного возраста. На столе стояла бутылка французкого коньяка.

– Какая у тебя Петрович, красавица!

– Да. Красавица. Согласен, – самодовольно улыбался Сергей. – Приготовь-ка нам, что-нибудь вкусненькое, Анжел. Кстати познакомься – это мой юный друг, Семён.

– Очень приятно.

– Подай нам пепельницу, Анжел.

Анжела подала ему пепельницу. Внутренне начиная раздражаться – она выглядит просто служанкой перед гостем.

– Мне идти уже нужно. Вы тут сидите, я поеду, – приготовив салат и подав на стол, сказала Анжела. – Отвези меня, Серёж.

Идти было ещё рано, но она чувствовала сильное раздражение. Лучше уйти, чем сидеть и «накручивать» себя.

– Слушай, ну я же выпил. Возьми такси. Деньги знаешь, где лежат. Сейчас непоздно, быстро «поймаешь» на дороге.

– Ты не проводишь меня?

– Милая! Ну не будет проблем поймать такси, право. Приедешь домой – позвони мне.

– Я боюсь одна.

– А можно я провожу, Петрович? – вдруг спросил Семён.

– Валяй… Проводишь – приходи. Я один пить не буду.

Вышли из парадной молча. Молча, подошли к дороге. Молча начали «ловить» машину. На удивление быстро машину удалось поймать. Открыв заднюю дверь машины перед Анжелой, Семён оказался рядом с ней.

– А давай Петровичу рога наставим? – смотря ей в глаза, спросил Семён.

Анжела секунду подумав, кивнула. Семен скользнул за ней внутрь машины и назвал адрес. «Семёрка» взвизгнув покрышками, тронулась с места, унося их на двадцать лет от встречи с Петровичем.

Турбина

Аркадий сидел на диване в своём гараже. Аркадий Долгополов был среднего роста. Широкоплеч. Мускулист. Тело атлета. Короткая стрижка – ёжик. Нос картошкой. Большие, толстые губы, огромные голубые глаза. Не красавец, но очень обаятелен. Женщины его любили. У него было несчастье. Машина сломалась. Турбированные двигатели хороши, но не так долговечны и надёжны, как атмосферные.

Вообще-то, конечно, при правильном уходе они должны ходить долго. Но ведь «жаба» давит заливать 98-й бензин, как рекомендовано производителем… Ездил на 92-ом – видно, зря. Ещё на улице – жара и 92-й бензин накрыл двигатель, зря экономил…По жаре, на низкооктановом бензине, – смерть для турбины. Он знал, но экономил. Сэкономил. Теперь турбину нужно менять. Дорого. И как всё не вовремя-то, а…

– Аркашка, привет! Что ты грустный такой сидишь? – Лёшка стоял, улыбался в дверях гаража.

Алексей был высок, худощав. Весь какой-то «вытянутый»: как фигура, так и черты лица, – всё какое-то удлинённое. Жидкие волосы зачёсаны набок.

Аркадий промолчал. Не было желания ни с кем разговаривать, даже с другом. Всё раздражало.

– А я уезжаю. Мы с Дианкой и детьми на четырнадцать дней в Египет завтра по «горячей» улетаем, – Лёшка довольно улыбался.

Аркадий внимательно посмотрел на лицо друга. Было противно смотреть на его довольную рожу. Улетает он отдыхать! Устал, выходит. Денег, блин, у него куры, выходит, не клюют.

– Слушай, рад за тебя! Хоть развеешься, ты же в отпуске пару лет не был. Молодцы вы с Дианкой, – улыбаясь открытой улыбкой, Аркадий встал и подошёл к другу. Обнял, похлопав по плечу.

– Дианка звонила из турфирмы твоей Наташке, но та говорит, что с деньгами у вас сейчас проблемы, не можете поехать. Что случилось-то? Что молчал-то, какие проблемы? – Лёша заботливо смотрел на друга.

– А чё говорить-то, Лёш? Чем ты-то поможешь? Это временно. У её родителей газ в деревне ведут. Вот все деньги в деревню и уехали, – с тоской сказал Долгополов.

– Да, блин… Ну так этот дом же вам всё равно останется. Дело-то нужное. Хотя, конечно, жаль, вместе нам там с тобой было бы веселее. Побухали бы там с тобой. С Дианкой хрен буханёшь без тебя… Скучновато будет.

– Ну так-то да, наверное…

Аркадий улыбнулся. Решение пришло. Он знает, как решить свою проблему.

– Лёха, а мне твой станок сверлильный нужен. А ты уезжаешь, – немного озабоченно. – Ладно, тогда как приедешь, чего уж теперь.

– Да ладно тебе, бери ключи. Сверли, что тебе нужно. И знаешь, – полез в карман, – не обижайся, это по-дружески. Возьми сто баксов. Сегодня наменяли рубли уже, да на фига столько не знаю, нам даже лишнее. Тебе нужнее, раз проблемы. Только опять менять придётся, ничего?

– Спасибо. Ничего, поменяю, – Аркадий опять широко улыбался, беря деньги и ключи от гаража. – Спасибо, друг.

Вот сколько должно быть говна в человеке, чтобы лучшему другу подачки давать? Заботливый он, типа.

– Лан. Я погнал. Нам собираться нужно.

Машины у них были разные, но двигатели одинаковые. Теперь, имея ключи от гаража, Аркашке понадобилось всего полдня, чтобы поменять турбины. Раз, сука такой богатый, то новую себе турбину купит, а он уж, так и быть, на его старой поездит. Двигатель работал как новый.

* * *

Вика любила. Он возник в её жизни внезапно. Она шла из супермаркета. Рядом ехала машина. Медленно ехала. Она сначала не обращала на неё внимания, ну машина и машина, ну едет и едет. Думала. Жизнь сделала, как хотела. Жила одна в трёх комнатной квартире в новостройке. С отличным ремонтом. Сама заработала, сама купила, и сама продолжала жить. Одна. Уже года три как совсем одна. Кругом люди, а она одна. Вика была трейдером. Успешным трейдером. День и ночь сидела дома за компьютером, совершая сделки по валюте, по золоту по фондовым рынкам. Анализировала новости, проводила технические анализы и зарабатывала. Уже на второй год работы она смогла купить квартиру, обставить мебелью и бытовой техникой. Отдельную комнату выделила под гардеробную, изредка от скуки делала набеги в магазины и покупала себе вещи. Вещей много – носить некуда. Жила как отшельник, редко выходя из дома. Не общалась даже с бывшими подругами. Неинтересно. Только раз в месяц ездила на другой конец города к маме с папой. Но и там сидела у них и молчала. Обедала, ужинала и молчала, думая о своём. К концу второго года её перестали интересовать деньги как таковые. Совсем. Она их даже почти и не «выводила» из оборота. Появился азарт – наращивать капитал. Чем больше капитал, тем больше прибыль. Чем больше капитал, тем больше риски стремятся к нулю. С теми деньгами, что были у неё на счете, она могла выдержать любую просадку, и всегда была только в «плюсе». Выводить капитал, даже частично, было просто жалко. Её жизнь стала напоминать жизнь подростка, который завис на компьютерной игре. Только тут нужно было ещё и думать, и анализировать – гораздо интереснее.

Она шла и думала о работе. Анализируя и сопоставляя, она обдумывала дальнейшую стратегию. Машина. Может быть ей купить машину? Она может легко позволить себе практически любую машину. Одна проблема – не нужно и нет желания. Да и прав-то нет. Откуда вообще мысли о машине? Зачем она ей? Никогда и не думала об этом. Машина… почему эта машина так медленно и, похоже, уже давно едет рядом с ней? Посмотрела. В машинах она практически не разбиралась. Ну, машина и машина… почему так медленно? Машина остановилась. Из неё вышел мужчина, чуть старше неё, наверное, уже ближе к сорока. Но! Как он только вышел, что-то начало меняться. Мужчина. Как она давно не была с мужчиной? Почему-то последнее время ей это даже не приходило в голову. Она, выходя только за продуктами, в магазины женской одежды или салон красоты, постоянно думала. Шла и думала. Думала о работе. Шла и никого не видела. Может быть, конечно, и видела, но мыслей не возникало. Бах! И всё… Вика впервые не думала о работе, а смотрела на этого мужчину. Мужчина. Как много в жизни проходит мимо неё! Она стала совершенно дикая. Он что-то говорил ей. Что он говорит?

– … и вы меня просто сразили!

– Что, простите? – слегка наморщив лоб, пытаясь сосредоточиться, поинтересовалась Вика.

– Вы не слышали, что я говорил? – мужчина не растерялся, а улыбнулся открытой улыбкой. – Ну, я могу вкратце повторить. Не вопрос, фиг ли! Я не мог проехать мимо вас, девушка. Сначала меня пленили ваши длинные и красивые ноги. Но это сначала. Потом я начал ехать рядом с вами и наблюдал. Вы думали и ничего не видели и не слышали. Такая красивая девушка и такая задумчивая – это огромная редкость…и вот я не мог проехать мимо, я в вас влюбился с первого взгляда, – он улыбался такой обаятельной улыбкой, такой простой, такой притягательной.

Мужчина. Это её мужчина!

– Да? Влюбились? – Вика смотрел на него. Боже, как давно у неё не было ни то, что секса, а просто даже общения ни с кем, а тем более с мужчиной.

Вика знала, что выглядит отлично. Вкус к хорошей и стильной одежде у неё был с детства. Потом она была чистюлей. Не позволяла себе быть неидеально подстриженной, постоянно делала эпиляцию, маникюр и педикюр, крема, маски, она это делала для себя. Любила быть холёной. Она знала всё о своей фигуре. Если лицом своим она была не совсем довольна, самокритично видя недостатки, то фигурой своей она восхищалась сама. Худая, стройная, высокая с длинными-предлинными ногами. Знала, что грациозна.

– Да, девушка. Я влюблён в вас! – Аркадий продолжал улыбаться открытой улыбкой.

– Вас как зовут, мужчина? – задумчиво произнесла Вика.

– Аркадий, – немного озадаченно, но, продолжая улыбаться, сказал он.

– Пойдемте со мной, Аркадий. Пойдемте ко мне, вы мне расскажете, как вы меня любите, – тоном не терпящим возражений, сказала девушка.

По лицу Аркадия было видно, что такого поворота он не ожидал. Такие шикарные девушки обычно так себя не ведут.

– А вы садитесь – мы доедем вместе.

– Да, что тут доезжать-то? Вот он, мой дом, ставьте где-то свою машину и пойдёмте, – улыбнулась.

Вика уже не думала о работе. Совсем. Мужчина. Мужчина – Аркадий.

Это было две недели назад. Все две недели она постоянно его ждала. После того дня он был у неё еще два раза. Всегда не больше трёх часов. Наверное, он женат… Но Вике было на это наплевать. У неё был ОН… Мужчина – Аркадий.

* * *

– Вика! Я по тебе соскучился! Сейчас приеду. Ты дома? – голос Аркадия был возбуждён и взволнован, полон желания.

– Соскучился? Конечно дома, приезжай, жду, – улыбаясь в трубку.

Достав мясо из морозилки, положила его размораживаться в микроволновку. Начала делать салат. Он любит салат «цезарь». Она специально заранее приготовила сама сухари. Непокупные. Он любит, как она готовит.

– Привет, – Аркадий улыбался, стоя в дверях.

– Заходи, – взяв его за руку, затащила в квартиру.

Они сошлись в долгом поцелуе.

Лёжа в кровати, Аркадий курил. Вика не переносила запаха табачного дыма, но ЕМУ разрешала всё. Она даже купила ему специально пепельницу.

– Вик… – стряхивая пепел в пепельницу.

– А…? – прижимаясь к нему.

– А ты где работаешь-то? Дома постоянно сидишь…И всё так у тебя шикарно… – он пристально посмотрел на неё.

– Я трейдер, Аркаш, – улыбнувшись, погладила его по голове.

– В смысле? – удивлённо спросил Аркадий.

– В прямом…трейдер. А чего тут удивительного? – не понимая его удивления, удивлена сама.

– У тебя, что своя бригада? – посмотрел удивлённо ей в глаза.

– Ты о чём? Какая бригада? Я, что, строительством занимаюсь? – хохотнув, спросила Вика. – Я трейдер, а не строитель, Аркаш. Ты вообще знаешь, кто такой трейдер?

– Я че, лох? Конечно, знаю. Почему и спрашиваю, бригада своя? Или сама «наезжаешь»? – засмеялся.

Она явно не могла понять ход его мыслей. Не улавливала. Не могла понять его веселья.

– Не пойму, прости, – поднявшись над ним на руках – смотря в его лицо.

– Ну, рейдеры – это же вы предприятия отнимаете… Рэкет, типа… – серьёзно смотрел её в глаза.

Вика засмеялась, откинувшись на подушку. Смеялась долго. От смеха начал болеть живот. Она за него начала хвататься и «подвывать» от боли.

– Дурачо-о-ок… Я – рейдер! А-а-а-а! Какой же ты дурачок! Не рейдер – а трейдер! Это разные вещи! Я торгую на биржах, дурачок! – пытаясь остановить смех, сказала Вика.

– А-а-а… – Аркадий задумчиво мычал, смотря в потолок. Улыбнулся.

Молчали. Лежали, смотрели в потолок. Оба улыбались.

– То есть, ты богатая? – беря очередную сигарету, спросил он. В голосе слышалось раздражение.

– Аркаш… не знаю. Может быть и богатая, не знаю, всё условно. По сравнению с кем-то богатая, по сравнению с кем-то – нет. А это разве что-то меняет? – с опаской…

– Да…мля… тут не на что… ну, да ладно…фиг ли… ничего, конечно, не меняет, Викуш, ничего…не меняет – начав агрессивно, задумчиво закончил Аркадий.

– Тебе нужны деньги? – Вика поняла интонацию – Скажи. Пойми, если нужны, я дам тебе, сколько нужно. Мне они не важны. Пойми, я в них «играю», они мне ни к чему… Мне нужен ТЫ.

Аркадий знал с самого детства, что нужно быть покладистым. Главное – не спорить, быть улыбчивым, глуповатым, как маленький ребенок, ласкаться. Не важно, какие у тебя мысли – важно как ты выглядишь внешне. Можно быть полным лентяем, трутнем, но если ты производишь хорошее впечатление, для тебя все и всё будут делать. По крайней мере, он так и жил до этого.

– Да нет, Вик… Не хватало еще… деньги у тебя брать, – немного удивлённым голосом.

– Я «вывожу» деньги в первых числах каждого месяца. Но за неделю подаю заявку. Ты скажи, сколько тебе нужно, и я «выведу»… Я серьёзно, – поднялась, села – сложив ноги по-турецки.

– Да нет же, говорю. Не нужны мне деньги. Сколько вообще времени? Мне домой нужно – футбол смотреть с сыном, – пристально смотрел на её голую грудь.

Вика, хотела что-то сказать, но осеклась.

– С сыном? – с грустью.

– Да… Я тебе не говорил разве, что я женат? – как бы между делом.

– Не говорил… – Вика задумчиво глядела в потолок. – Давай закончим разговор о деньгах. Не переводи разговор. Об этом потом поговорим – мне сложно. Я осмыслить должна.

– Что о деньгах говорить? Зачем? – Аркадий достал новую сигарету из пачки.

– Ну, может быть тебе машина нужна новая. Я же вижу, что у тебя она старая, а тебе это важно. Давай «мерседес» какой-нибудь тебе новый купим? Мне не важны деньги – пойми.

– Я тебя услышал, Вик… услышал. Мне не нужны деньги – правда, – поднялся, положив обратно в пачку сигарету, и начал собираться. – Сын ждёт.

– Только сын? Или сын и жена? – с тоской спросила Вика.

– И сын, и жена… Фиг ли… Мне нужно идти, – отводя взгляд.

– Иди, – отвернувшись к стене, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы…

* * *

Что-то в Аркадии менялось. Он пока не мог точно понять, что. Что-то менялось. Было как-то неприятно. Противно даже. Спускаясь в лифте, он смотрел на себя в зеркало. Смотрел с омерзением. Он ведь хотел взять у Вики деньги. Не стоит обманывать себя. И почему-то еще противно? Не только это. Почему? ТУРБИНА! Он своровал у друга турбину. Причем Лёшка, возможно, это поймёт сразу, так как не сможет поехать, и заглянет под капот. Будет видно, что болты откручивали – вскрывали. Да скорее, Лёшка, как всегда, сам и не полезет. Отбуксирует машину в автосервис, а там-то ему точно скажут, что турбину меняли. И не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, кто это мог сделать в его отсутствие. Ё! Ё-моё! И противно было не от того, что его разоблачат. Противно от того, что он это сделал!

Сев в машину, он включил своё любимое радио «Шансон». Завёл двигатель. Почему-то поморщился. Почему-то совершенно не хотелось слушать эту блатную музыку. Странно. Он всегда её любил. Рука автоматически потянулась к настройке. Настроил «Радио Джаз». Удивительно. Никогда не любил джаз. А сейчас нравилось. Сейчас получал удовольствие от негромко играющий музыки. А ведь всегда врубает почти на полную. Выехав с подземной парковки, с омерзением подумал, что стоянку оплачивает за него Вика – а ведь это, скорее всего, недёшево.

Зайдя домой, скинув ботинки, он зашел в комнату сына. Сын лежал на кровати с намотанным на голову полотенцем, видно, только вышел из ванны. Наташа стригла ему ногти на ногах.

– И не стыдно тебе? Тебе уже 15 лет, а тебе всё мать стрижёт ногти! Когда ты сам-то себя научишься хотя бы обслуживать? – с нескрываемым раздражением спросил сына.

Жена удивлённо посмотрела на него.

– Ты чего Аркаш? Вроде как сам мне всегда говорил, чтобы я… С тобой всё нормально?

– Нормально всё со мной! Сколько можно лежать целыми днями и смотреть этот ящик? Сколько можно играть в эти дебильные компьютерные игры? – стараясь как можно спокойнее, стараясь скрыть раздражение.

– Пап, ты чего? Скоро, кстати футбол начинается, или мне и его не смотреть? Мы же с тобой всегда вместе смотрим, что случилось-то? – Димка подтянул к себе ноги, явно застеснявшись.

– Не смотреть, Дим! Не смотреть! Потому как самое счастливое детство – это когда у тебя ни на что не хватает времени. Когда у тебя сплошные тренировки и ты чем-то занят. Чем – не важно, но должен быть занят. И не когда спишь до обеда, а когда встаешь рано, и постоянно чем-то занят. Тогда и вспомнить, хотя бы, есть, что. А твой, Дим, образ жизни, напоминает образ жизни алкоголика! Ты только спишь, ешь и смотришь! Сам ни фига вообще не делаешь! Ты помойку вынести даже не можешь!

– Так! – Наташа поднялась – Ну-ка, давай, выйдем.

Сын сидел, поджав ноги, и смотрел на отца как волчонок.

– Ты, что себе позволяешь, Аркадий? Что на тебя нашло такое? – злобно смотря на него.

– Не знаю. Прости, – обескураженно.

– Не у меня прощения нужно просить, а у Димки. Вот пойди и попроси. Что ты на него набросился? Сам все поощрял это. Сколько я хотела «переломить» ситуацию? Ты мне сам всегда говорил: подрастёт – поймёт, пусть отдыхает!

– Не буду просить. Я сказал, что думал. Понимаю, что сумбурно. Ты и я, мы должны ему дать самостоятельность, иначе он будет несчастлив в жизни. Ты думаешь, ему жена ногти стричь будет? Если он будет беспомощен в жизни, то он будет один! Ему давно пора взрослеть, Наташ.

– И с каких пор ты начал так думать? – удивлённо.

– С недавних.

– … Ясно.

Они стояли на кухне и смотрели друг на друга. Аркадий потянулся и обнял жену. Она несильно оттолкнулась от него, освободившись от его объятий.

– Завтра Дианка с Лёшей прилетают. Помнишь? Они просили встретить их из аэропорта? Напоминаю просто, – Наташа, сказав, прошла мимо мужа и пошла в комнату сына.

* * *

Аркадий нажал кнопку. Шлагбаум открылся, автомат выдал чек на бесплатный проезд на 30 минут. Алексей с Дианой и детьми уже ждали на улице. Встретившись – обнялись, покидали вещи в багажник и тронулись по направлению к дому.

– Жарковато там всё же! У нас лучше… Мы тут Дианой подумали, давай завтра к нам на дачу поедем, шашлычков пожарим. Мы вам с Наташкой подробно отчитаемся о поездке. Так что, давайте завтра к обеду соберёмся и поедем. Завтра как раз суббота.