Текст книги "Обстоятельства смерти господина N"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Гонконгские синдикаты отдали Лао Су полиции.

В “золотом треугольнике” было неспокойно. О’Брайен хорошо знал о том, что там происходит, от своего коллеги – сотрудника американского посольства в Бангкоке, которого прислали из Вашингтона для помощи правительству в борьбе с наркотиками. Коллега охотно делился с О’Брайеном своими заботами – резидент ЦРУ давал ему полезные советы.

В самом Таиланде наркомания приобрела устрашающие масштабы. Говорили, что в стране чуть ли не шестьсот тысяч наркоманов. Правительство, побуждаемое к тому и другими странами, куда выплескивался поток наркотиков производимых в “золотом треугольнике”, повело решительную атаку на торговцев опиумом.

– Я был у Кхун Са на новом месте, – продолжал Томпсон, – ему пришлось отойти в горы Долан.

– Так что же, он не сумеет теперь собрать урожай? – встревожился О’Брайен.

Томпсон отрицательно качнул головой:

– Я разговаривал с ним. Он обещал доставлять грузы, как прежде. Но как вы их будете вывозить?

О’Брайен не собирался рассказывать Томпсону о предложении, которое ему сделал Тирают.

– Я привез вам описание нового маршрута. – Томпсон протянул ему маленький заклеенный конверт. – И я сменил человека в конце маршрута. Не люблю людей, которые воображают, что могут вести самостоятельную игру.

О’Брайен спрятал конверт в потайной карман. Потерять этот конверт он хотел еще меньше, чем конфиденциальные посольские документы.

– У меня еще один вопрос, – сказал Томпсон. – После краха банка “Ньюгэн – Хэнд” люди беспокоятся, куда вы станете класть их деньги.

– Мы вроде нашли один банк, – неохотно ответил О’Брайен, – на Тайване. Но это временный вариант.

– Тайваньский банк кое для кого из ребят будет не слишком удобен, – высказал предположение Томпсон.

Они расстались у причала. О’Брайен для вида сунул Томпсону несколько купюр и пошел к своей машине. Воскресная экскурсия американского дипломата, интересующегося провинциальной жизнью страны пребывания, закончилась. Томпсон посидел немного на причале, потом привязал лодку и ушел. Через некоторое время появился настоящий хозяин моторки и как ни в чем не бывало стал ожидать клиента.

В 1967 году Томпсон исчез бесследно для своих многочисленных деловых партнеров и знакомых. В 1974 году официально признан умершим. Кое-кто из его проницательных приятелей скептически принял версию о внезапном исчезновении Томпсона в джунглях: “Даже если на него напал тигр, не мог же он целиком съесть человека, с часами и обувью”.

Томпсон был одним из самых преуспевающих бизнесменов в Бангкоке, именно он открыл для мирового рынка тайский шелк.

Его знакомые знали, что в годы войны Томпсон служил в управлении стратегических служб – скрывать это было бессмысленно. Но никто, за исключением нескольких человек в Лэнгли и резидента ЦРУ в Бангкоке, не подозревал, что Томпсон работал на ЦРУ с момента основания управления и с начала вьетнамской войны был так называемым “теневым резидентом”, то есть отвечал за нелегальную агентуру американской разведки – завербованных таиландцев, в то время как посольский резидент имел дело в основном со своими. Томпсон сам изъявил желание перейти на нелегальное положение, мысль о невиданных барышах, которые приносят наркотики не давала ему покоя. Он получил сингапурский паспорт и поселился в деревне поближе к “золотому треугольнику”, где находился в постоянном контакте с “опиумными королями”. Торговцы наркотиками предпочитали всегда иметь дело с одним и тем же человеком, так было спокойнее. Да и иностранцу, которого не знают в этих деревнях, опасно там появляться. Его могут принять за агента Интерпола и убить. Томпсона же знал каждый. Он собирался пробыть в джунглях еще несколько лет. За это время его текущий счет, разумеется, не в подозрительных австралийских или тайваньских банках, а во вполне респектабельном бельгийском, достигнет астрономической цифры.

Несмотря на неоднократные просьбы О’Брайена, его коллеги из резидентуры ЦРУ в Канберре не смогли установить, кто застрелил Фрэнка Ньюгэна. Того нашли мертвым в четыре часа утра в собственном “мерседесе” на пустынной проселочной дороге недалеко от Сиднея. Убийца (или убийцы) был достаточно ловок, чтобы не оставить следов. О’Брайен был склонен видеть здесь руку конкурентов. Процветание банка “Ньюгэн – Хэнд” стало поперек горла могущественным концернам героинового бизнеса. Собственно говоря, в Канберре были правы: ищи не ищи убийцу – делу не поможешь. Убийство Фрэнка Ньюгэна означало конец банка. Его партнеру Майклу Хэнду пришлось с паспортом, выданным на чужое имя, спешно выехать в США. Он так торопился, что не успел уничтожить документы, которые никак не должны были попасть в руки австралийской полиции. В офисе Ньюгэна обнаружили бумаги, явно не относящиеся к банковским операциям: подробные военно-по литические обзоры ситуации в Индокитае, секретные сведения об армиях некоторых азиатских стран.

Убийство Ньюгэна привлекло к банку нежелательное внимание прессы. Широкой публике стало известно, что Майкл Хэнд, в прошлом “зеленый берет” (О’Брайен спрашивал о нем Хенкинса, и тот вспомнил, что когда-то они действительно вместе служили в Форт-Брагге), начал работать на ЦРУ с 1964 года. Среди членов правления банка были генерал Лерой Мэнор, командующий ВВС США в районе Тихого океана и специалист по подавлению повстанцев генерал Эдвин Блэк, командовавший вооруженными силами США в Таиланде, адмирал Эрл Иэйтс, генерал Эрл Кок, высокопоставленные сотрудники ЦРУ Уолтер Макдональд (бывший заместитель директора ЦРУ), Гай Покер, Пэт Лумис, Роберт Янсен (в прошлом резидент ЦРУ в Таиланде) и Дэйл Холмгрем – бывший управляющий летной службой не существующей ныне авиакомпании “Эйр Америка”. Юридическим, политическим и финансовым советником банка был директор ЦРУ в 1973–1976 годах У.Колби. В кармане убитого Ньюгэна нашли визитную карточку Колби, на ее обороте – маршрут предстоящей поездки Колби в Азию.

Лэнгли спешно послало в Австралию Тома Клайнса, который до недавнего времени возглавлял отдел подготовки кадров в директорате операций ЦРУ. Он сумел кое-кому заткнуть рот. Однако получили огласку сделки, которые ЦРУ провернуло через банк “Ньюгэн – Хэнд”: оружие шло в ЮАР, а до этого – белому правительству бывшей Родезии. Австралийские законы разрешают международные сделки с оружием, если это оружие не попадает на территорию самой страны.

Хуже всего, считал О’Брайен, что крушение банка “Ньюгэн – Хэнд” чуть не подорвало героиновый бизнес ЦРУ.

Вся эта история категорически не нравилась Филу Хоуксу. Вечно он попадает в неприятные и глупые ситуации. Олдмонт вообще, видно, рехнулся, раз не пришел в кафе, которое сам выбрал в качестве места встречи. В какой-то момент Хоукс был близок к тому, чтобы немедленно заказать билет и вернуться домой. Но не выполнить первое серьезное поручение фирмы – значит подорвать свою репутацию.

За обедом он немного воспрянул духом. К нему заглянули Джем и Тони, томившиеся от безделья, и повели его наверх в ресторан. Они выбрали рыбное блюдо, и, наблюдая, как Джем и Тони поглощают лангустов, крабов, жадно высасывают устрицы, Фил сам почувствовал аппетит. Он рассказал им историю с Олдмонтом.

– Чепуха, не грусти, приятель, – утешил его Тони, не переставая жевать, – мы тебе поможем. Найдем твоего неутешного вдовца.

Хоукс написал вторую записку Олдмонту. После обеда они все вместе отвезли ее в то же почтовое агентство. Джем попытался припугнуть одного из служащих, требуя, чтобы тот назвал адрес Олдмонта, но более осторожный Тони почти насильно выволок Джема на улицу. Они затянули Фила в кафе наискосок от агентства. Тони заказал всем виски, похлопав Хоукса по плечу: “Так-то веселее будет, приятель”.

Хоуксу Джем рассказал, что они с Тони содержат в Австралии ферму и разводят кенгуру, а в Таиланд приехали немного развеяться.

– Тут есть с кем развлечься, – подмигнул Тони Хоуксу.

– И мы еще не в том возрасте, чтобы бояться этого, – добавил Джем. – Я прочитал в газете, что в Таиланд повадились ездить по девочкам пожилые японцы, тут им и конец приходит. Прямо в постели какой-нибудь проститутки. Не умеют силы рассчитывать! – И он захохотал.

Возбужденный виски и веселой болтовней новых приятелей, Фил путешествовал с ними по увеселительным заведениям до позднего вечера. Около полуночи они ввалились с двумя бутылками джина в номер Хоукса. И почти сразу зазвонил телефон. Дребезжащий звук почему-то вызвал у всех троих взрыв смеха, и Хоукс поднял трубку, еще заикаясь от смеха.

– Это говорит Олдмонт, – прозвучало в трубке.

После разговора с О’Брайеном Томпсон вовсе не спешил вернуться к себе на север. Его путь лежал в обратном направлении. Последние несколько недель ему пришлось немало потрудиться, и он считал, что заслужил два – три дня отдыха, даже если они и не совпадают с общепринятыми выходными, – все равно ни один профсоюз не берет на себя охрану труда людей его профессии.

В двух часах езды от Бангкока лежит Паттая, лучший морской курорт Таиланда, а может быть, и всей Азии. Полтора десятка лет назад здесь была рыбацкая деревня, добраться сюда можно было только морем. Сейчас к Паттая проложили хайвэй, начали строить железную дорогу. Справа от шоссе, ведущего в Паттая, кустарным способом добывают соль. Когда в сухой сезон океан отступает, на полях под жарким солнцем “вырастают” хлопья белой соли.

Вдоль длинного пляжа, усыпанного белым песком, вытянулся ряд гостиниц и мотелей. Томпсон остановился в сравнительно недорогом отеле “Паттая си бич” (если только определение “недорогой” можно употребить применительно к таиландским гостиницам, расценки в которых, даже по мнению Томпсона, а ведь он в свое время сам приложил к этому руку, были непомерно высоки). Он переоделся в номере с наглухо зашторенными окнами. В бассейне с морской водой плескались белотелые американки, которым, определил опытным взглядом Томпсон, грозил в ближайшем будущем солнечный удар или уж как минимум серьезные ожоги кожи. Он спустился по лестнице к морю и расположился под взятым напрокат тентом. Был уже вечер, и начался прилив.

Томпсон, чье детство прошло возле жалкой речушки, не упускал возможности искупаться в необыкновенно теплом и соленом Сиамском заливе, где на воде можно лежать без движения, как на мягкой подушке.

Обедал он на открытой веранде гостиницы. Томатный суп, бифштекс. За соседним столиком двое западных немцев угощали ломтиками ананаса двух, по мнению Томпсона, отвратительных девиц-профессионалок. Заказ можно было сделать, не выходя из гостиницы, и к расположившемуся на пляже туристу немедленно присоединялась временная спутница.

Вечерняя программа не требовала от Томпсона длительных размышлений. Единственная улица Паттая с наступлением темноты превращалась в центр ночной жизни, здесь была невиданная даже для Таиланда концентрация ресторанов, дискотек, баров, клубов.

Доехав туда на такси, Томпсон поразился многолюдью. Улица, закрытая вечером для автомобилей, была запружена, возле площадки, где демонстрировался женский тайский бокс, не протолкнуться, бары забиты, музыка в дискотеках гремела на полную мощность.

Все ясно, подумал Томпсон, как же он мог забыть: сегодня на рейде Паттая стал один из авианосцев 7-го американского флота, и сюда десантировались соскучившиеся по берегу моряки. К приему гостей местные дельцы подготовились основательно. В витринах магазинчиков появились майки с наскоро нарисованными по-английски надписями “Добро пожаловать в Паттая, американские моряки!”. Томпсон читал в газетах, что в преддверии визита авианосца сюда свезли “специалисток по массажу” со всей страны, американцы уже высаживались здесь года два назад и оставили немало долларов в питейных и массажных заведениях, несколько разгромленных в пьяных драках баров и трех моряков, умерших от слишком большой дозы наркотиков.

Между авианосцем и берегом непрерывно сновали катера, и все новые партии моряков приобщались к ножной жизни Паттая. “Специалистки по массажу”, занявшие ключевые позиции с обеих сторон улицы, подхватывали их под руки и вели отработанным маршрутом из бара в бар.

Томпсон наконец отыскал себе относительно уютное местечко в баре, стоявшем в стороне от основного потока туристов. Как и О’Брайен, он с сожалением думал о малоприятной истории с банком “Ньюгэн – Хэнд”.

Он знал и Фрэнка Ньюгэна и Майкла Хэнда. Оба они вполне подходили для бизнеса на наркотиках. Ньюгэн начинал свою карьеру как владелец компании, торгующей фруктами и овощами в небольшом австралийском городе Гриффите, где людей убивали без сожаления, если они болтали о существующих в этом районе огромных плантациях опиумного мака. Хэнд появился на пятом континенте, имея за плечами лишь школу “зеленых беретов”, и основал компанию “Острэлиен энд Пэсифик холдинге лимитед”. Из девятнадцати первоначальных акционеров десять были тесно связаны с “Эйр Америка”. Нечего и удивляться, что основателями банка вместе с Ньюгэном и Хэндом были четыре руководителя все той же авиакомпании “Эйр Америка”, ведь обеим фирмам предстояло действовать заодно.

Банк открыл отделения в тринадцати странах. Самой важной была контора в Чиангмае, директором которой сделали предшественника О’Брайена на посту резидента ЦРУ в Таиланде. Это была завидная синекура, деньги на этом посту сами плыли в руки. Томпсону директор чиангмайского отделения сказал, что за несколько последних лет через него прошло четыре с половиной миллиарда долларов – выручка за вывезенный из “золотого треугольника” героин. За два первых года своего существования основной капитал банка “Ньюгэн – Хэнд”, составляющий миллион долларов, возрос до миллиарда. Его клиентами были крупные оптовики в Австралии, Сингапуре, на Филиппинах, американская мафия и гонконгские синдикаты, которые незадолго до загадочного убийства Фрэнка Ньюгэна изъяли свои вклады.

Банк был ключевым звеном в системе торговли наркотиками, которую вело ЦРУ. Контора банка в Бангкоке располагалась в одном и том же здании, на одном и том же этаже с представительством агентства США по борьбе с наркотиками, клерки обедали вместе.

Банк “Ньюгэн – Хэнд” был создан для того, чтобы придать видимость законности полученным от продажи наркотиков миллионам. Эта операция называлась “отмыванием” денег. После запутанных банковских операций деньги можно было со спокойной душой класть на личные счета участников героиновой торговли и не бояться, что налоговая служба заинтересуется подозрительными источниками доходов. Это было особенно важно: в США можно обмануть полицию, но аппарат взимания налогов с граждан функционирует идеально.

До убийства Фрэнка Ньюгэна, размышлял Томпсон, покровительство ЦРУ избавляло банк от любых неприятностей. Когда агенты австралийского бюро по борьбе с наркотиками установили, что Фрэнк и Хэнд – ключевые фигуры в финансировании контрабанды героина в страну, сверху раздался приказ спустить дело на тормозах. Досье, заведенное на хозяев банка, самым фантастическим образом исчезло, испарилось. Агент, проявивший особое рвение в выяснении истинной роли Ньюгэна и Хэнда, несколько лет потратил на бесконечные тяжбы. Его обвинили в незаконном вывозе представителей редких видов животного мира Австралии, ему это обошлось в девяносто тысяч долларов штрафа.

Ничто, казалось, не могло помешать работе этого прекрасно отлаженного механизма. Когда пришлось ликвидировать компанию “Эйр Америка”, наркотики в стандартной упаковке с печатью “имущество армии США” стали доставляться на американские базы в Австралии транспортными самолетами компании “Флайинг тайгерс” (“Летающие тигры”).

Джим Томпсон пробрался сквозь толпу к месту, где можно было взять такси. Что-то у него пропала охота развлекаться. Лучше встать завтра пораньше и вволю поплавать до полуденной жары.

Среди тем, которые Олдмонт тщательно обходил даже в минуты самых откровенных разговоров с самим собой, были его отношения с Лилиан.

Трагедия состояла в том, что он любил Лилиан. Любил все эти годы, с тех пор, как встретил ее в Массачусетсе, где он работал над диссертацией. И когда они перестали понимать друг друга и когда пропасть, разделившая их, стала непреодолимой, Олдмонт оставался верен своей любви. Лилиан же не отвечала ему взаимностью. Даже оставив дом, Нэд Олдмонт продолжал любить жену. Он был сильным человеком, не выпрашивал у нее любви, не устраивал скандалов, когда она не ночевала дома или исчезала на неделю – “к подруге”. Два года назад он снял квартиру поближе к Форт-Миду, где находится тщательно охраняемая штаб-квартира Агентства национальной безопасности, и уже не появлялся в их общем доме. Регулярно звонил Лилиан по телефону, дабы убедиться, что у нее все в порядке, и исправно оплачивал счета.

Лилиан с юности тянулась к блестящим и блистающим в обществе людям. Возможно, их брак с самого начала был ошибкой. Но Олдмонт не мог без Лилиан… Пятнадцать лет разницы в возрасте, репутация Олдмонта – “весьма перспективный жених” – подкупили Лилиан. Ей нужен был муж, готовый исполнять все ее прихоти. Олдмонт ее Ли в чем не ограничивал. Единственное, чего он не мог ей дать, – положение в обществе. Ни на приемах, ни в гостях ей нечего было сказать о своем муже, кроме того, что он занят “исключительно важной научной работой”. Олдмонт волей-неволей сторонился людей. Лилиан довольно скоро поняла, что ей может быть весело и без мужа.

Записка, оставленная Хоуксом, из которой следовало, что Нэда Олдмонта ожидают какие-то, судя по всему, малоприятные новости о Лилиан, причинила ему боль. Уехав в Таиланд, занятый распутыванием истории смерти Линна, Олдмонт старался убежать от мыслей о Лилиан и почти добился этого.

Он подумал, что во всех его жизненных неприятностях виновата его работа. Смерть Линна, рухнувший брак с Лилиан…

Олдмонт пришел в АНБ в конце 1952 года – почти сразу же после директивы президента Трумэна о создании органа электронной разведки в рамках министерства обороны. Долгие годы в один и тот же час (исключая дни дежурств и выходные) он ставил машину перед трехэтажным зданием в Форт-Миде в штате Мэриленд на полпути между Вашингтоном и Балтимором (новый восьмиэтажный корпус оперативного центра АНБ стали строить, когда он уже вышел в отставку), поднимался в свой кабинет в управлении выработки информации. Вернее сказать, кабинеты менялись, потому что Нэд Олдмонт делал карьеру.

АНБ состоит из пяти главных управлений: оперативного; выработки информации; исследований и конструирования; проведения испытаний и оценок; по охране связи и административного.

Оперативному управлению подчинены станции прослушивания по всему миру, начиная с кораблей-шпионов и кончая “антенными лесами” в горах Западной Вирджинии и установками радиоперехвата, которые могут настраиваться на любые международные переговоры по телексу, телеграфу или телефону. Только разведывательные спутники входят в компетенцию ЦРУ, техническую сторону берет на себя соответствующее подразделение ВВС. Добытые сведения передаются в Форт-Мид. Центром комплекса зданий АНБ в Форт-Миде является девятиэтажная башня, окруженная кольцеобразным трехэтажным зданием. Центр связи принимает сигналы с постов прослушивания с помощью двух гигантских дисковых антенн, укрытых в соседнем лесу. Управление по охране связи обеспечивает безопасность линий связи США, управление исследований и конструирования сосредоточено на создании оборудования для всех видов связи и для служб перехвата.

Олдмонт работал в самом интересном подразделении АНБ.

Управление выработки информации занимается расшифровкой кодов. Здесь анализируют параметры радиолокационных установок, систем дистанционного управления баллистическими ракетами, телеметрических систем искусственных спутников Земли, систем опознавания объектов “свой – чужой”.

В подвальных помещениях установлены два компьютерных комплекса “Карильон” и “Лоудстон”. За прочной стальной дверью, которую нельзя открыть, не зная кода, высятся ряды шифровальных аппаратов.

Чтобы начать работать в АНБ, Олдмонту пришлось пройти не только жесткие квалификационные испытания, но и трудную психологическую проверку, а также получить допуск от службы безопасности. По году он проработал в двух важных отделениях агентства за рубежом: в “АНБ – Дальний Восток” (Япония) и в “АНБ – Европа” (ФРГ). В какой-то степени Олдмонт восхищался агентством, грандиозностью выполняемой компьютерами работы: они с огромной скоростью пропускали через себя перехваченные телеграммы в поисках ключевых слов, которые сигнализируют о том, что это послание представляет интерес для разведки. Антенны станций АНБ в Шугар-Гроуве, в Западной Вирджинии, и на армейском полигоне Якима перехватывают все сообщения, идущие через спутники связи. С другой стороны, каждый новый код было все сложнее расшифровывать. Сотрудники АНБ, отчаявшись найти разгадку, стали обращаться к ЦРУ и ФБР с просьбой попросту выкрасть тот или иной не поддающийся дешифровке код. Прослушивание телефонных разговоров все равно поручалось человеку с наушниками, как это было двадцать и тридцать лет назад. И даже гигантский аппарат АНБ задыхался под грудой магнитофонных лент с записями разговоров. На сбор информации сил еще хватало, анализ же отставал. Это было очевидно. Олдмонт понимал, что многие провалы американской разведки произошли по вине АНБ, не способного сделать правильные выводы из полученных сведений.

Но не это в конечном счете породило в душе Олдмонта чувство глубочайшей неудовлетворенности самим собой, разрушило его привычную веру в работу как панацею от всех бед, как надежное прибежище от разочарований в личной жизни. Годы превратили службу в АНБ в мучительное испытание.

Путч военных в Таиланде. Олдмонт не мог забыть своего участия в его подготовке. Была еще австралийская история.

Теперь Олдмонт даже не мог вспомнить лицо этого человека, а ведь в то время его фотографии не сходили с газетных страниц. Сотрудник канберрской резидентуры ЦРУ пригласил Олдмонта домой на коктейль и продемонстрировал ему фотографию, стилизованную под стандартный снимок преступника, которого ищет Федеральное бюро расследований, с подписью “разыскивается, награда 10 тысяч долларов”.

Занявший в 1972 году пост премьер-министра Гоф Уитлем, лидер австралийской лейбористской партии, досаждал американскому посольству. Служба национальных оценок ЦРУ немедленно представила доклад, из которого следовало, что Австралия меняет свои позиции в области внешней политики. Уитлем отменил воинскую повинность, вывел из Юго-Восточной Азии австралийские контингенты, не желая участвовать в войне во Вьетнаме. Он, в противовес Вашингтону, поддерживал идею объявления Индийского океана зоной мира. Американское посольство особенно беспокоил заместитель Уитлема Джеймс Кэрнс, который требовал ограничить деятельность австралийской организации безопасности и разведки (АСИО). Штат сотрудников Уитлема был освобожден от проверки на благонадежность в АСИО. Поздно вечером 15 марта 1973 года работники аппарата Уитлема неожиданно появились в столичном отделении АСИО. Просматривая хранившиеся там досье, генеральный прокурор Лайонел Мэрфи увидел папку под литерой “М”. “Ну, если я найду здесь свое имя, вам не поздоровится!” – сказал Мэрфи начальнику канберрского отделения АСИО. Самого Мэрфи в картотеке не оказалось, но АСИО завела досье на многих видных австралийцев – не только для собственных нужд, но и по просьбе американцев.

В ЦРУ были раздражены попытками лейбористского правительства взять под контроль специальные службы Австралии, которые действовали в тесном контакте с Лэнгли и снабжали “кузенов” (так именовались работники ЦРУ) важной информацией о внутриполитическом положении. АСИО, австралийская секретная разведывательная служба (АСИС), объединенная разведывательная организация (ДЖИО) – все три ведомства были жизненно важны для ЦРУ, особенно если учесть стратегическую роль Австралии в Тихом океане. Американские бомбардировщики В-52 с ядерным оружием на борту (их маршрут Гуам – Диего-Гарсия) заправляются горючим на севере страны, в городе Дарвин. На территории Австралии находятся десять американских военных баз, уникальное местоположение делает их незаменимыми для Пентагона.

У АНБ был свой партнер в Австралии – директорат военной связи (ДСД). Олдмонт пробыл три дня на базе в Пайн-Гэп – рутинная инспекционная поездка – и вернулся в Канберру. В загородном доме заместителя резидента ЦРУ он встретился с одним из руководителей ДСД. Речь шла о том, как организовать круглосуточное прослушивание разговоров лейбористских лидеров, внушавших Лэнгли опасение. Олдмонт смог дать австралийскому коллеге полезные советы.

В действие была введена оперативная группа 157 – сверхсекретное подразделение военной разведки, ее агенты работали не под дипломатическим прикрытием, а входили в представительства различных торговых компаний. В результате махинаций транснациональных корпораций, которые вычерпывали из бездонных кладовых Австралии редчайшие полезные ископаемые, лейбористское правительство стало испытывать финансовые трудности. Агенты оперативной группы 157 сфабриковали улики, позволяющие заподозрить близких к Гофу Уитлему людей, в том числе заместителя премьер-министра Джеймса Кэрнса, в нечистоплотности; их политическая карьера была погублена. В прессе была развернута широкая антиправительственная кампания. Особую активность проявляли некоторые представители малочисленных оппозиционных партий. Много позже Олдмонт узнал, что и пресса, и иные политики черпали вдохновение из одного источника – авуары банка “Ньюгэн – Хэнд” всегда были к услугам оперативной группы 157.

Олдмонт позвонил Филу Хоуксу из первого же телефона-автомата, который попался ему на глаза, – совсем недалеко от почтового агентства, где хранили его корреспонденцию: ни одного письма из США не было, зато ему вручили вторую записку Хоукса. Телефон стоял у винной лавки, и, ожидая, пока Хоукс возьмет трубку, Олдмонт наблюдал за стайкой ребят, покупавших шесть бутылок местного дешевого виски. Парням было не больше чем по четырнадцать, только один был постарше, но по нервным движениям, странному блеску в глазах Олдмонт определил, что они наркоманы. За последние несколько лет в Таиланде цены на героин повысились, и юные наркоманы переходили на заменители. Один из них – инъекции в вену дрянного виски стоимостью от 48 до 60 батов за бутылку. На этих детей, живущих впроголодь, большая доза спиртного, введенная в кровь, оказывала не менее сильное воздействие, чем порция основательно разбавленного героина.

Прасет выдернул иглу из своей худой руки, испещренной множеством красных точек – следы прошлых инъекций, и бросил грязный, ни разу не кипятившийся шприц на асфальт. Ему пришлось войти в долю с этими мальчишками потому, что он остался совсем на мели. Когда выяснилось, что в гостинице “Амбасадор” он принял за героинового курьера совсем другого человека, Тирают жестоко избил его и выгнал. Внезапно лишившись наркотика, он испытывал мучения. Прасет присел на тротуар, привалившись спиной к прохладной стене дома, и закрыл глаза. Инъекция виски нисколько не помогла ему. Его сжигала мучительная потребность в наркотике. Но что ему делать? Мысли были тяжелыми, вязкими. В Бангкоке он не знает никого, кроме Тира-юта. Он встал, держась за стену, и, пошатываясь, побрел по улице.

Предчувствие каких-то перемен в Австралии усилилось у Олдмонта примерно через год после той поездки. 10 декабря 1975 года истекал срок соглашения об аренде базы в Пайн-Гэп. В апреле Гоф Уитлем заявил, что, возможно, не возобновит это соглашение или по крайней мере потребует изменить условия аренды. По усилившемуся потоку информации из Австралии Олдмонт понял, что эта угроза переполнила чашу терпения американского посольства и резидентуры ЦРУ. Озабочено было и начальство Олдмонта: неужели придется расстаться с базой в Пайн-Гэп?

Руководители лейбористской партии всегда были уверены, что база в Пайн-Гэп построена Пентагоном и ее штат – армейские офицеры. Когда вдруг выяснилось, что база монопольно принадлежит АНБ и ЦРУ, в Канберре разразился скандал. Уитлем потребовал от американского посольства представить ему список всех сотрудников ЦРУ, действовавших на территории Австралии. На 11 ноября в парламенте были назначены прения по вопросу об агентах ЦРУ и базе Пайн-Гэп. Постоянный секретарь министерства обороны Австралии накануне в последний раз безуспешно попытался убедить Уитлема отказаться от публичного обсуждения этой темы.

С учетом того, что американская разведка могла лишиться важнейшей базы, а широкая система подкупов и давления, осуществлявшаяся ЦРУ через посредство банка “Ньюгэн – Хэнд”, стать достоянием гласности, в Лэнгли решили, что больше медлить нельзя.

10 ноября генеральному директору австралийской организации безопасности и разведки (АСИО) был вручен официальный демарш ЦРУ.

11 ноября, не дав прениям в парламенте начаться, британский генерал-губернатор Джон Керр пригласил Гофа Уитлема в свою официальную резиденцию и объявил премьер-министру, что отстраняет его.

Генерал-губернаторство – наследие колониальных времен; в качестве доминиона Австралия входит в Британское Содружество. Юридически глава государства и исполнительной власти – король (королева) Великобритании, представитель британской короны в Австралии – генерал-губернатор, фигура чисто символическая. Ни монарх, ни генерал-губернатор не вмешиваются в процесс принятия политических решений в Канберре. 11 ноября Джон Керр прибег к праву, которое ни разу не использовалось в истории Содружества. Британскому министерству иностранных дел и самой королеве Елизавете II он сообщил о случившемся, когда дело было сделано.

В кулуарах Агентства национальной безопасности Олдмонт слышал, что Джон Керр еще в годы войны сотрудничал с управлением стратегических служб Донована. В 1967 году Керр стал основателем “Лоу Эйша”, австралийского филиала Фонда Азии, финансируемого ЦРУ. Он был видным деятелем Австралийской ассоциации за свободу культуры, которая тоже числилась в платежных ведомостях Лэнгли.

Как бы там ни было, к власти пришло новое правительство, от которого Керр получил прибавку к жалованью. Бюджет АСИО был увеличен. Соглашение об аренде базы в Пайн-Гэп продлено.

Впоследствии Джон Керр в письме, направленном в редакцию американского журнала “Тайм”, писал: “Решение уволить Г.Уитлема было принято исключительно мною… Больше к этому никто не причастен, ЦРУ в этом деле не участвовало”.

ЦРУ, со своей стороны, заявило: “ЦРУ не участвует ни в какой деятельности, направленной против австралийского правительства, не поддерживало никаких связей с банком “Ньюгэн – Хэнд” и никак не причастно к торговле наркотиками”.