Текст книги "Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Леонид Млечин
Великая война не окончена. Итоги Первой мировой

Разная память
Вместо предисловия

После смерти последних участников Первой мировой войны она из людской памяти окончательно перешла в историю. Но не канула в Лету. Ее последствия – не только шрамы на политической карте мира. Война не решила ни одного из противоречий, раздиравших Европу того времени, хуже того – лишь усугубила их, да еще и посеяла семена новых конфликтов, пылающих и по сей день.

Европа уже не смогла вернуться в то благополучное состояние, в каком пребывала в начале века. Когда вспыхнула Первая мировая, началось сползание континента с высот политического, военного, экономического и культурного лидерства. Самая низкая, поистине трагическая отметка – приход к власти нацистов.

Тридцать стран участвовали в Первой мировой войне, которая продолжалась с лета 1914 по осень 1918 года. 65 миллионов человек надели военную форму. Каждый шестой погиб. Миллионы вернулись домой израненными или инвалидами. И миллионы скончались в тылу от голода и болезней.

Первая мировая была кровавой бойней, хотя за полвека до этого в Китае во время Тайпинского восстания убили от 20 до 30 миллионов человек! Но Китай – далеко. Западные европейцы понесли в Первой мировой самые большие потери за всю свою историю и потому именно эту войну именуют «великой». В Первую мировую погибло вдвое больше британцев, втрое больше бельгийцев и вчетверо больше французов, чем во Вторую мировую.

– Когда я вижу список потерь, – печально сказал тогдашний британский премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж, – то думаю: зачем нам было одерживать все эти победы?

Характерно, что у Европы и сегодня нет единой памяти о великой войне.

Франция не забыла погибших. Воспоминания о Первой мировой – жизненно важный элемент современного национального самосознания. Тогда под ружье призвали восемь миллионов человек. Погибли почти полтора миллиона. Это почитаемые в стране герои.

Для французов победа в Первой мировой – такая же славная страница, как и великая революция 1789 года. Для политиков каждая годовщина войны – желанная возможность призвать соотечественников к национальному единству, мужеству и готовности идти на жертвы во имя родины. Франция боится отстать в конкурентной борьбе, идущей в глобализованной экономике, и ищет внутренней опоры в памяти о великой войне. Образ героического солдата помогает Франции, испытывающей кризис национальной идентичности. Эта память объединяет левых и правых, пацифистов и ястребов, европейских идеалистов и националистов.

В отличие от США, Канады, Британии и Франции, где пышно хоронили последних ветеранов Первой мировой, в Германии их не замечали. Первая мировая ушла из немецкой коллективной памяти, вытесненная Второй мировой и холокостом.

Что касается нашей страны… Погибло на поле боя, умерло от ран и пропало без вести более двух миллионов солдат русской армии. Но большевики когда-то назвали войну «империалистической» и вычеркнули ее из истории.

Вообще говоря, во всей Европе в большинстве семей кто-то участвовал в Первой мировой. Они писали письма с фронта – ныне бесценный исторический источник. В какой-то степени это была самая «литературная» война. После Первой мировой произошли серьезные перемены в культурной жизни, в философии, социологии, начиная с понимания психологии войны.

Но российский образованный класс погиб или покинул страну. Русская философия, литература и искусство даже не успели осмыслить эту войну, как это произошло в Западной Европе и Северной Америке.

Антивоенный роман Анри Барбюса «Огонь» вышел еще в разгар военных действий. Эрнест Хемингуэй, который служил водителем на итальянском фронте и был ранен, Джон Дос Пассос, Скотт Фицджеральд, Томас Элиот – это те, кого Гертруда Стайн назвала «потерянным поколением». Они были жертвами Первой мировой – вне зависимости от того, участвовали ли в ней сами. Они же и запечатлели ее уникальный духовный опыт. Йозеф Рот в Австрии написал роман «Марш Радецкого». Ярослав Гашек в Чехословакии – «Похождения бравого солдата Швейка». Эта литература потом станет открытием для русского читателя. Собственной почти не оказалось: Первую мировую вытеснили революция и Гражданская война. Для нас Первой мировой словно и не существовало.

Историки за сто лет не пришли к единому выводу относительно того, кто виновен в начале войны. Одни клеймят кайзеровскую Германию. Другие говорят о роковой системе соперничества, союзов и альянсов, когда одни империи клонились к упадку, как Австро-Венгрия и Оттоманская, другие стремительно набирали силу – Россия и Германия, что само по себе вело к противостоянию. В 1914 году властители переоценивали значение военной силы и невероятно недооценивали экономическую мощь.

Война продолжалась четыре с половиной года. Распространилась по всей Европе, захватила Ближний Восток, Азию и даже Африку. И фундаментально изменила современный мир. Низвергла кайзеров, королей, царей и султанов, уничтожила целые империи. Появились химическое оружие, танки и военная авиация.

Независимость получили центральноевропейские государства, образовавшиеся на развалинах империй, не переживших войну. Возникли новые страны на Ближнем Востоке – с границами, не признанными соседями.

Великая война стала катастрофой для России. Если бы не Первая мировая, не случилась революция и Гражданская война, наша страна развивалась бы эволюционно и миллионы людей не погибли бы во имя строительства коммунизма. Вообще история человечества пошла бы иным путем.

Конечно, Фридрих Ницше предсказывал, что XX век станет веком великих войн, которые будут вестись во имя философских доктрин. Но не будь Первой мировой, тотальные идеологии не играли бы такой роли, не возникали бы диктатуры.

Первая мировая война стала ненужной и бессмысленной бойней. Это было саморазрушение Европы, приведшее к гибели немалой части европейской молодежи. Война положила конец уверенности Европы в собственных силах. Первая мировая породила массовое разочарование, которое десятилетиями определяло настроения западного общества. Великая война перечеркнула саму идею прогресса.

По мнению некоторых историков, последствия Первой мировой оказались столь катастрофическими оттого, что Германия потерпела поражение. Если бы не Антанта, а кайзер Вильгельм II выиграл войну, Адольф Гитлер не стал бы канцлером, не началась бы Вторая мировая… А что стало бы с Францией и Англией, если бы они проиграли? Лишились бы своих колоний. Не такая уж беда.

Война определила судьбу человечества больше чем на столетие. Отодвинулись на второй план старые европейские державы. Выдвинулись две страны: большевистская Россия, которая считала враждебным весь окружающий мир, и Соединенные Штаты, превратившиеся в мировую супердержаву. Франция и Англия, боясь новой войны, приняли политику умиротворения агрессоров: пусть делают что хотят, лишь бы нас не трогали. Балканы по-прежнему раздирает ненависть братских народов. Условно проведенные на Ближнем Востоке границы и по сей день порождают бесконечные конфликты.

Демоны, породившие Первую мировую войну, никуда не исчезли.

Часть первая
Балканы. Кровавый спор славян между собой

Все пойдет насмарку из-за какой-то нелепости на Балканах, предсказывал Отто фон Бисмарк, железный канцлер и объединитель Германии. Великая война началась с убийства наследника австро-венгерского престола в боснийском городе Сараево в ясный воскресный день 28 июня 1914 года.

Боснию сербы считали своей землей, когда-то она была частью Сербского королевства, да и Сараево до завоевания города турками называлось иначе.

Турецкая оккупация сербских земель после исторической битвы на Косовом поле в 1389 году оставила тяжелый след. Лишь спустя несколько веков Сербия изгнала турок со своей земли и с той поры ощущала себя единственной защитницей интересов всех южных славян.

Вообще-то Сербия не желала войны с Австро-Венгрией. Даже тайная организация сербских офицеров «Черная рука» («Единство или смерть») высказалась против покушения на эрцгерцога.

Франц-Фердинанд был племянником и наследником престарелого императора Франца-Иосифа I. Через несколько лет он должен был взойти на трон. Женатый на чешке, эрцгерцог намеревался изменить к лучшему положение славян в Австро-Венгрии.

Население Вены составляло два миллиона. Много было выходцев из Богемии – поэтому чешский язык звучал наравне с немецким. Гимн Австро-Венгрии перевели на все языки империи. Офицеры австрийской армии обязаны были уметь отдавать команды на одиннадцати языках, не считая немецкого. Император предоставил всем народам равные права, и в Вене стали заметны евреи, которые могли получать высшее образование.

Столица империи была в начале XX века одним из самых привлекательных городов Европы. В 1913 году Адольф Гитлер, Иосиф Сталин, Лев Троцкий и Зигмунд Фрейд оказались в одном и том же городе – это была Вена. А молодой Иосип Броз, впоследствии глава единой Югославии маршал Тито, работал тогда на автомобильном заводе Даймлера в Винер-Нойштадте, рядом с Веной.

В январе 1913 года Сталин прибыл на Северный вокзал Вены. С чемоданом в руке пришел в дом, где случайно встретил Троцкого. Гитлер обитал в ночлежке на Мельдерманн-штрассе. Фрейд практиковал на улице Берггассе, 19, здесь сейчас открыт его музей. Во дворце Хофбург жил император, который правил Австро-Венгрией с 1848 года. А во дворце Бельведер ждал своего часа наследник престола Франц-Фердинанд.

В 1867 году после поражения в войне с Пруссией Австрия достигла компромисса с Венгрией. Договорились о превращении империи в дуалистическую монархию. 8 мая 1867 года австрийский император Франц-Иосиф в Будапеште возложил на себя и венгерскую корону. Что это изменило в жизни империи?

Появились два парламента – в Вене и Будапеште. У Австро-Венгрии была единая армия, общая внешняя политика и почтовые марки. Бюджет согласовывался двумя парламентами, в остальном обе части империи оставили за собой почти полную свободу действий. Австрия управляла землями, населенными немцами, а также Словенией, Богемией и Моравией, а Венгрия – Словакией и Хорватией. Венские властители считались более просвещенными и либеральными. Венгрия была более отсталой частью империи. Под венгерской рукой жить было тяжелее. Так что Словакии, входившей в состав Венгрии, приходилось хуже, чем чехам под властью австрийцев.

Тридцать шесть процентов населения Австро-Венгрии составляли немцы, двадцать четыре – чехи, семнадцать – поляки, двадцать один – сербы, хорваты, словенцы и русины. Остальные – венгры, румыны и итальянцы…

Но власть в империи была только у австрийцев и венгров; это не могло продолжаться до бесконечности. Эрцгерцогу Францу-Фердинанду не нравилось высокомерие венгерских властителей, проводивших политику мадьяризации национальных меньшинств. Он предполагал уравновесить влияние венгров созданием внутри империи еще и королевства южных славян.

Германский кайзер Вильгельм II высокомерно говорил:

– Славяне рождены не для того, чтобы править, а для того, чтобы подчиняться.

Эрцгерцог думал иначе. Франц-Фердинанд желал хороших отношений с Россией. Убивать его было не только преступно, но и глупо. Но на Балканах эмоции часто берут верх над разумом.

Сербские националисты, люди очень молодые, пылкие и темпераментные и не слишком образованные, желали жестоко отомстить династии Габсбургов. В 1878 году договор, заключенный после очередной Русско-турецкой войны, передал Боснию и Герцеговину под управление Австро-Венгрии. В октябре 1908 года Вена уже формально аннексировала Боснию. Сербы возмутились – это наша земля и часть нашего народа!

Тогда в Санкт-Петербурге и либералы, и консерваторы потребовали выступить «на защиту братьев-славян» и объявить войну Австрии. Председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин поехал в Царское Село к Николаю II. Вернувшись, рассказал начальнику Петербургского охранного отделения жандармскому генералу Александру Васильевичу Герасимову:

– Сегодня мне удалось спасти Россию от гибели. Царь сообщил мне о своем решении дать согласие на мобилизацию трех военных округов против Австрии. С большим трудом убедил его величество, что этот шаг неизбежно повлечет за собой войну с Германией и что эта война грозит самому существованию и династии, и империи.

Тогда война была предотвращена. В 1914 году Столыпина уже не было…

Два выстрела из браунинга

На эрцгерцога Франца-Фердинанда, который приехал в Сараево, охотились шесть террористов; у них было четыре пистолета и шесть бомб, полученных, как установил суд, от офицеров сербской разведки. Первым должен был метнуть бомбу Мохаммад Мехмедбашич. Но он сплоховал, не нашел в себе силы участвовать в убийстве.

Бомбу – это было примерно в четверть одиннадцатого утра – бросил Неделько Габринович. Промахнулся! Она взорвалась под колесами другой машины, ранила двух офицеров свиты и нескольких прохожих. Габринович пытался покончить с собой, но его схватили.

Похоже, шока не испытал только сам наследник престола. Жена его племянника Зита Бурбон-Пармская, которой суждено будет со временем стать последней австрийской императрицей, запомнила давний разговор с Францем-Фердинандом.

Когда его супруга София ушла, чтобы уложить детей, наследник престола вдруг произнес:

– Должен кое-что вам сказать… Меня убьют!

Зита и ее муж Карл в ужасе посмотрели на Франца-Фердинанда. Карл попытался возразить, но наследник строго произнес:

– Не надо ничего говорить! Я точно это знаю. Через пару месяцев я буду мертв.

Несколько секунд царила тишина, потом он тихим, спокойным голосом добавил, обращаясь к Карлу:

– Я оставил для тебя в своем сейфе кое-какие бумаги. После моей смерти прочти их. Может быть, они окажутся полезными.

Франц-Фердинанд не родился наследником престола. Он был всего лишь племянником императора и не мог надеяться на корону. Но в 1889 году единственный сын Франца-Иосифа 30-летний кронпринц Рудольф покончил с собой в охотничьем домике Майерлинг вместе со своей семнадцатилетней любовницей баронессой Марией фон Вечера. Следующий в наследственной цепочке младший брат императора Карл-Людвиг отказался от права на трон. Вот тогда наследником и был провозглашен его сын Франц-Фердинанд.

Он был человеком упрямым, своевольным, гордым. С бурным темпераментом – в его жилах текла и сицилийская кровь. Женился по любви на чешской графине Софии Хотек. Влюбленно говорил:

– Она моя жена, мой советник, мой ангел-хранитель, мое счастье.

Но в ее жилах не было королевской крови. Для наследника престола подобный союз непозволителен. Император не одобрил морганатический брак, но даровал Софии титул княгини фон Гогенберг. Она родила мужу дочь и двоих сыновей.

Отметим важную историческую деталь. Все трое при нацистах окажутся в концлагере Дахау: сыновья убитого сербским националистом эрцгерцога были принципиальными противниками нацизма.

Сам наследник престола, хотя занимал пост генерального инспектора вооруженных сил Австро-Венгрии и постоянно занимался военными делами, считал гибельным для империи участие в европейском конфликте. Он-то сознавал и реальное состояние вооруженных сил страны, и хрупкость ее политической системы…

Что бы ни говорили о Франце-Фердинанде – считалось, ему не хватало обаяния, харизмы, – но смелости ему точно было не занимать. Другие политики – после того, как в них бросили бомбу, – постарались бы исчезнуть с глаз людских, укрыться в безопасном месте, окружить себя хорошей охраной. Эрцгерцог же нисколько не испугался. Он наведался в городскую ратушу, где упрекнул мэра:

– Что же у вас в меня бомбы бросают?

И отправился в больницу навестить тех, кого утром ранило при взрыве брошенной в него бомбы. Велел шоферу ехать медленно, чтобы его все видели. Войска не вывели на улицы, эрцгерцога сопровождала только скромная полицейская охрана.

А террорист по имени Гаврило Принцип пребывал в тоске: ничего не вышло! Он торчал на улице возле продовольственного магазина и вдруг увидел, как прямо у него под носом разворачивается открытый автомобиль эрцгерцога. Невероятная, роковая случайность! Если бы он ушел раньше. Если бы водитель выбрал иной маршрут.

Гаврило Принцип бросился к машине и открыл огонь из браунинга калибра 7,64 мм. Он был очень плохим стрелком, приятели над ним смеялись. На сей раз он стрелял буквально в упор. И не промахнулся.

Первая пуля угодила в графиню Софию Хотек, жену эрцгерцога, которую тот безумно любил. Смертельно раненная, она сползла вниз. Эрцгерцог в отчаянии закричал:

– Ради детей – не умирай!

Вторая пуля перебила Францу-Фердинанду сонную артерию. Они оба истекли кровью.

Гавриле Принципу было девятнадцать лет. Он состоял в обществе «Молодая Босния», мечтавшем о воссоединении с Сербией. Гаврилой Принципом и его друзьями, радикальными националистами, руководили не только ненависть к австрийцам, но и более глубокие чувства: презрение к западным ценностям и западному миру и обида за экономическую отсталость Сербии.

Суд над ним начался, когда Первая мировая уже полыхала. Процесс продолжался двенадцать дней. Принцип был несовершеннолетним, его не могли приговорить к смертной казни. Дали двадцать лет каторжных работ.

А в самой Сербии судили за государственную измену и приговорили к смертной казни руководителей «Черной руки», которая подготовила теракт в Сараеве. Глава этой тайной организации, он же начальник сербской разведки полковник Драгутин Дмитриевич, был расстрелян на рассвете 23 мая 1917 года.

Гаврилу Принципа отправили в тюрьму города Терезиен-штадт. Относились к нему строго. Держали в крохотной камере, темной и мрачной. Общаться с другими заключенными запрещали. Он никого не видел, кроме своих тюремщиков. На прогулку – полчаса в день – выводили отдельно от других узников. На ночь надевали кандалы. Он нисколько не сожалел о содеянном, считал, что участвовал в справедливом деле.

Как и убитый им эрцгерцог, Принцип болел туберкулезом. В камере его состояние ухудшилось. Его перевели в госпиталь, и он скончался за решеткой в 1918 году, не увидев, что сотворили с Европой – и с его собственной страной! – две пули, выпущенные из его браунинга.

Тело Гаврилы Принципа тайно зарыли на кладбище под городом. В 1920 году его останки перевезли в Сараево и перезахоронили в одной из церквей.

Телеграмма Николая II

Симпатии европейских властителей были на стороне Габсбургов. В другое время монархи со всего континента собрались бы на траурную церемонию. Но 83-летний император Франц-Иосиф, дядя убитого, решил покончить с сербским национализмом, который считал угрозой своей империи. Он находился на престоле уже шестьдесят шесть лет и несколько раз собирался начать войну против Сербии. Убийство наследника престола подтверждало слова его советников, которые настаивали: сосуществование с Сербией немыслимо. Начались антисербские демонстрации, которые переросли в погромы.

«На сербов по всей Австрии со дня объявления войны была устроена форменная облава, – сообщало русское генконсульство в Вене, – за ними охотились и в домах, и на улице, немедленно арестовывали и заключали в тюрьмы, так что через два-три дня на свободе ни одного серба, кроме их жен и детей, не оказалось».

Покойный эрцгерцог Франц-Фердинанд возражал против войны, но именно его смерть стала поводом для войны…

В Санкт-Петербурге российский министр иностранных дел Сергей Дмитриевич Сазонов сказал своему помощнику, что необходимо «предупредить Австрию о решимости России ни в каком случае не допустить посягательства на независимость Сербии». Министр предупредил австрийского поверенного в делах:

– Не вступайте на этот путь. Он опасен.

После разговора с послом Австро-Венгрии успокоился: «австро-венгерский посол поручился за миролюбие своего правительства и был кроток как ягненок».

Сазонов велел и послу в Вене «дружески, но настойчиво» обратить внимание министра иностранных дел Австро-Венгрии «на опасные последствия, к которым может привести подобное выступление, если оно будет иметь неприемлемый для достоинства Сербии характер».

Австро-Венгрия предъявила Сербии ряд требований. Сербский посол в Вене Йован Йованович переслал текст ультиматума в свое министерство. Белград принял все, кроме одного – допустить австрийских представителей к участию в расследовании заговора с целью убийства эрцгерцога. Это и стало поводом для начала мировой войны. Рухнули четыре империи, погибли миллионы людей. И все ради того, чтобы не пустить австрийских полицейских в Белград?..

Сербский принц-регент Александр Карагеоргиевич телеграфировал Николаю II: «Мы не можем защищаться. Посему молим Ваше Величество оказать нам помощь как можно скорее».

Николай II ответил: «Пока есть малейшая надежда избежать кровопролития, все наши усилия должны быть направлены к этой цели. Если же вопреки нашим искренним желаниям мы в этом не успеем, Ваше Высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии».

Телеграмма российского императора имела трагические последствия, в том числе для ее отправителя. Результатом Первой мировой стали революция и расстрел императорской семьи.

Сербию поддержала и Франция. Две статуи югославских королей – Петра I и Александра I – стоят в Париже на той самой улице, где потом будет находиться штаб-квартира НАТО, пока президент Шарль де Голль не выставит ее из Франции в 1966 году.

В Бад-Ишле, курортном австрийском городке, который летом превращался в столицу империи, Франц-Иосиф I подписал манифест «Моему народу» – объявление войны Сербии. Это еще было всего лишь столкновением двух стран. Но австрийские корабли, пришедшие к сербской столице по Дунаю, обстреляли Белград. 31 июля в Санкт-Петербурге приняли решение о всеобщей мобилизации. Тогда Германия объявила войну России. Война превратилась в мировую.

Николай II подписал манифест: «Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно… Ныне предстоит уж не заступиться только за несправедливо обиженную, родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целостность России и положение ее среди великих держав».

В Санкт-Петербурге после молебна открылось совместное заседание Государственной думы и Государственного совета, на котором и объявили манифест.

Сочувствие сербам при дворе считалось признаком хорошего тона. Для царской России Сербия была лишь сферой влияния. Но прозаические интересы облекались в изящную форму уверений во взаимной любви и духовном единстве. Для царской России больший интерес представляла Болгария, потому что союз с ней помогал обеспечить русскому флоту выход в Средиземное море через проливы Босфор и Дарданеллы. Геополитика важнее эмоций. В 1877 году, когда после очередной Русско-турецкой войны подписывался Сан-Стефанский мирный договор, Россия легко согласилась передать сербские земли Болгарии.

Историки отмечают: со второй половины XIX века сербская внешняя политика взяла за правило втягивать Россию во все конфликты. Но вот что характерно: использовав нашу страну на полную катушку, Сербия перебиралась в лагерь противников России.