Текст книги "Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Подарок медсестрам

Не хватало хлопка, необходимого для перевязки раненых. Использовали мох сфагнум – растение с антибактериальными свойствами, которое поставляли из Канады. Тогда американские изобретатели предложили вату, сделанную из целлюлозы.

Руководители американской компании «Кимберли-Кларк» в 1914 году побывали на европейских целлюлозно-бумажных заводах. Они обратили внимание на новый материал – целлюлозную вату. Она впитывала влагу в пять раз быстрее, чем обычный хлопок, а стоила вдвое меньше. Они привезли образцы в США, зарегистрировали торговую марку.

Когда Америка вступила в войну, фирма стала производить перевязочные материалы. А медсестры, перевязывая раненых, обратили внимание на этот материал и стали использовать его для других целей – во время месячных.

Когда война закончилась, перевязочные материалы стали ненужными. Вооруженные силы и организации Красного Креста перестали их закупать. Тогда фирма приобрела остатки целлюлозной ваты. За два года исследований разработали гигиенические прокладки – сорок слоев целлюлозной ваты, обернутые в марлю. В октябре 1920 года товар поступил в продажу под названием «Котекс».

Многие женщины поначалу стеснялись попросить прокладки у мужчин-продавцов. Тем временем возникла еще одна идея – целлюлозу обрабатывали горячим утюгом, поверхность становилась мягкой и приятной. В 1924 году появились еще и салфетки для лица – под названием «Клинекс».

Мясной паек и чайные пакетики

Надо было как-то приспособиться к окопной жизни. Научиться жить на войне. На некоторых участках фронта боевые действия не велись, там даже не стреляли. Солдаты развлекались. Играли не только в карты, но и в футбол. Устраивали соревнования по перетягиванию каната.

Говорят, еще до войны один американский торговец чаем фасовал свой продукт в небольшие бумажные пакетики. И кто-то случайно опустил его в горячую воду. Так открылся простой и удобный способ заваривать чай – особенно в полевых условиях. Во время войны одна немецкая компания взялась поставлять чай в войска именно в такой упаковке. В окопах пакетики называли «чайной бомбой».

Появилась политика мирного сосуществования с врагом – старались друг друга лишний раз не убивать. Даже предупреждали противника о предстоящем обстреле – перебрасывали записки через ничейную полосу. Торжествовал принцип: «Живи и давай жить другим! Вы не стреляйте, и мы не будем».

На несколько дней в году солдаты переставали друг друга убивать. В первое же Рождество, когда после тяжелых потерь первых месяцев войны пришла суровая зима, обе стороны за неделю до Рождества стали украшать елки и распевать рождественские гимны. Под Ипром солдаты с обеих сторон высыпали из окопов, встретились на ничейной земле, говорили друг с другом, пожимали руки и выпивали. Ходили слухи, что враги даже играли в футбол, но это миф.

Братание, то есть встречи русских и немецких солдат на нейтральной полосе во время затишья, началось еще на Пасху 1915 года. На следующую Пасху повторилось. Поначалу командование смотрело на это сквозь пальцы. Генерал Антон Иванович Деникин писал: «Братание имело традиционный характер в дни Святой Пасхи; но вызывалось оно исключительно беспросветно-нудным стоянием в окопах, любопытством, просто чувством человечности даже в отношении к врагу…»

Принято считать, что решительно все ненавидели войну. Это не совсем так. Большинство было настроено фаталистически, словно понимая, что ждет солдата на поле боя. Те, кого не ранило и не контузило, кто нес службу не на самых опасных участках линии фронта, не жаловались. Как ни странно это звучит, жилось им лучше, чем дома. Солдат кормили мясом. Немногие могли себе это позволить в мирное время. Войска снабжали сигаретами.

Полевые кухни не всех могли накормить. Поэтому солдаты получали паек. Французскому солдату полагалось в день 300 граммов консервированной говядины, 300 граммов сухарей, 80 граммов сахара, 36 граммов кофе, а на сладкое – 125 граммов шоколада.

До войны большинство даже не пробовало консервы. Франция – цитадель гастрономии. Французы привыкли к свежей пище, желательно приготовленной дома из продуктов, купленных на рынке. Но технология консервирования пищи оказалась дешевой и удобной. Вернувшись домой, бывшие солдаты принесли с собой привычку к консервам, которые стали производиться и для гражданского населения. И шоколад после войны стал куда более распространенным лакомством, чем до войны.

В русской армии до войны мясной паек составлял один фунт (четыреста граммов), после начала войны его увеличили до полутора (шестьсот граммов).

Перед войной утвердили требования к мясу, которым можно кормить армию: «Мясо должно быть вполне доброкачественное, свежее, от здорового, хорошо упитанного скота. На ощупь хорошее мясо – упругое, в отличие от дурного мяса, мокрого и дряблого. Запах – приятный мясной, слегка ароматный».

После начала войны мяса уже не хватало. В феврале 1915 года Совет министров постановил: заменять говяжье мясо свининой и бараниной; расширить производство мясных консервов; шире использовать соленую, сушеную и вяленую рыбу, а также яйца.

Шампанское в Шампани

Солдат хотели лишить главного транквилизатора – спиртного.

Чтобы вдохновить подданных, британский король Георг V обещал вообще отказаться от спиртного на время войны – кроме тех случаев, когда это необходимо по медицинским показаниям. Никто не последовал примеру короля, кроме военного министра лорда Герберта Китченера. Королева запретила алкоголь при дворе, это был жест, но он произвел впечатление на страну.

В Англии ввели ограничения на время работы пабов и баров – спиртным разрешали торговать не больше шести часов в день. Это предусматривалось законом 1914 года, который, в частности, запрещал кормить животных хлебом. Повысили цены на пиво, в 1918 году его потребление сократилось вдвое. Боялись, что рабочие на военных заводах, которые стали получать высокие зарплаты, все пропьют.

Дэвид Ллойд Джордж негодовал:

– Мы объявили войну немцам, австрийцам и выпивке. И, насколько я понимаю, выпивка – наш самый опасный враг.

Австралия с 1915-го и Новая Зеландия с 1917 года закрывали бары в шесть вечера.

В России, когда объявили мобилизацию, запретили продажу крепких напитков и спирта везде, кроме ресторанов первого разряда, клубов и аптек. А на близком расстоянии от призывных участков и железных дорог запрещали все – в том числе продажу вина и пива.

Введенный в стране сухой закон вызвал настоящие бунты, потому что мобилизованные в армию не могли устроить положенные проводы. Будущие солдаты в поисках спиртного громили магазины и склады и проклинали власть.

Историки пишут: «Толпы – в основном запасные солдаты – атаковали примерно 230 питейных заведений в 33 губерниях и уездах. Полиция сообщала о 107 раненых и 145 погибших во время этих вспышек насилия. Резервисты останавливали транспорты со спиртом и заставляли сопровождающих продавать водку толпе».

Дело было не во внезапно охватившей новобранцев жажде. Спиртное помогало снять невероятное напряжение, связанное с ожиданием войны. Эмоции захлестывали, люди теряли контроль над собой.

Захарий Григорьевич Френкель, врач и депутат Государственной думы от партии кадетов, вспоминал, как он отправился на войну (см.: Вопросы истории. 2007. № 1). После перехода границы остановились на ночевку в восточно-прусском городке Илове. Разместились в школьном здании. Вдруг из окон верхнего этажа полетели чучела птиц, лабораторное оборудование.

Френкель бросился наверх и увидел, как десяток солдат с каким-то диким азартом ломают мебель, разбивают приборы, топчут гербарии, выбрасывают в окна чучела. Экстаз разрушения…

– Смирно! Стройся! – закричал он.

Солдаты выстроились. Военный врач, стараясь быть предельно доходчивым, объяснил пользу наглядных пособий. Не успел он спуститься вниз, как из окон третьего этажа вновь посыпались обломки и птичьи тушки и послышался звон разбитого стекла.

Погром во вражеском городе – так было легче справиться со стрессом войны. А ведь само это понятие еще не было освоено медициной.

Имелось в виду, что продажу спиртного вновь разрешат в сентябре. Но император заявил, что твердо намерен не возобновлять торговлю водкой. До окончания войны запретили продажу спирта, водки, виноградного вина крепче 16 градусов и пива крепче 3,7 градуса.

Как же выходили из положения те, кто не принял сухой закон?

Врачи выдавали рецепты на получение спирта в аптеках. В ресторанах и трактирах подавали спиртные напитки в чайниках. А то и попросту люди покупали денатурат, пропускали через черный хлеб, добавляли к нему специи – гвоздику, корицу и лимонную кислоту.

А вот во Франции, чтобы успокоить солдат в траншеях, выдавали красное вино. Начали с четверти литра в день, потом добавили еще пол-литра. Окопная жизнь привила вкус к вину и англичанам, и французам с севера страны, где предпочитали пиво и сидр. Они тоже пристрастились к красному.

Шампанское стало шампанским именно в Первую мировую. Главным покупателем шампанских вин до войны была царская Россия. Высший свет предпочитал сладкие виды.

Почти сразу после начала войны немецкие войска вошли в Шампань. Заняли столицу провинции Реймс, где выпускались главные марки игристых вин, такие как «Вдова Клико». Заводы, где делали шампанское, были разрушены. Виноградники превратились в поле боя. Но женщины, дети и старики собирали виноград и делали вино. По словам знатоков, вина урожая 1914, 1915 и 1917 годов были превосходны.

В феврале 1917 года грянула революция. Россия перестала покупать шампанское. Виноделы бросились искать иные рынки сбыта. Может, богатые, но еще не утонченные американцы оценят шампанское?

Но в Америке отдельные штаты стали вводить сухой закон еще во время войны. А в декабре 1919 года конгресс США принял восемнадцатую поправку к конституции – сухой закон во всей стране.

Шампанское предложили англичанам. Они предпочитали очень сухие виды, брют. В Шампани стали приспосабливаться к новым рынкам и новым вкусам. Это привело к изменению сортов и марок. Исключительное право на название «шампанское» было закреплено за виноделами Шампани после Первой мировой. Сегодня виноградники занимают здесь больше 30 тысяч гектаров. Здесь производится 350 миллионов бутылок шипучего напитка в год.

Любовь в солдатской шинели

«Большинство мужчин, побывавших на войне, и женщин, соприкоснувшихся с ней, вспоминают, что никогда в жизни – ни до, ни после – они не ощущали столь острого любовного влечения. Желание обладать женщиной – это оборотная сторона страшного одиночества солдата, который, надев военную форму, чувствует себя лишенным всего того, что делает его неповторимой человеческой индивидуальностью…»

Эти слова принадлежат одному бывшему солдату, который знал, о чем говорит. Проявления страсти личным составом вооруженных сил всех воюющих стран стали головной болью для командования.

Практичные немцы снабжали своих солдат презервативами, которые появились еще до войны. Но именно Первая мировая обусловила массовый спрос.

Впрочем, британские и американские моралисты противились раздаче презервативов, считая, что немыслимо поощрять блуд. В результате пять процентов личного состава армии Британской империи заразились венерическими заболеваниями. Среди канадских солдат, которым платили большое жалованье, заболевания, передаваемые половым путем, подхватил каждый пятый.

416 тысяч солдат пришлось отправить в госпиталь. Большой ущерб для личного состава в военное время! Сифилис лечили пять недель, гонорею – четыре. В 1917 году британским солдатам все-таки стали раздавать презервативы. Американские моралисты держались до конца. В результате десять тысяч заболевших вообще пришлось уволить с военной службы – ввиду полной непригодности.

Сострадательные французы предложили открыть для американского экспедиционного корпуса специальные бордели, которые наймут только проверенных врачами зарегистрированных проституток. Молодой военный министр США Ньютон Бейкер, адвокат по профессии, которого не взяли в армию по причине плохого зрения, схватился за голову:

– Господи, если бы президент Вильсон узнал об этом, он бы приказал немедленно закончить войну и вернуть всех домой!

Часть четвертая
Попутчики

Помимо главных участников Первой мировой были еще попутчики, те, кого втягивали в войну, поскольку оба лагеря нуждались в поддержке. Одни государства, расположенные далеко от театра военных действий, соглашались помочь союзникам и партнерам, другие искали свою выгоду.

Жизнь подсластили кубинцы

Именно Первая мировая сделала локомотивом кубинской экономики сахар, потому что война превратила свекольные поля Франции в поле боя. И в Европу пошел кубинский сахар. Соединенные Штаты вложили немалые деньги в развитие кубинской сахарной промышленности. Когда война окончилась, мир уже привык к кубинскому сахару. Европейские державы голодали, и даже сладкое им теперь привозили из-за океана.

В 1914 году на Кубе построили три сахарных завода, на следующий год их уже было двенадцать. Цены непрерывно росли. В мае 1920 года цена на сахар увеличилась втрое по сравнению с предыдущим годом. Это были лучшие времена для производителей кубинского сахара.

Гавана стремительно развивалась. Город превратился в центр безудержного потребления. Фермеры из глубинки в затрапезной одежде заходили в ювелирные магазины и выходили с пригоршней бриллиантов и золотыми цепочками, на которых были выгравированы их инициалы.

Но экономика Европы восстанавливалась. И потребность в кубинском сахаре сократилась. К Рождеству 1920 года цена на сахар упала в шесть раз! Производители разорялись, и большая часть сахарных заводов перешла к американским инвесторам.

Крушение кубинской сахарной промышленности породило сильнейшие антиамериканские настроения, что проявилось во время революции 1959 года, когда к власти пришел Фидель Кастро. Одним из его первых решений было национализировать сахарную промышленность.

Фидель Кастро не брал у Советского Союза денег. Он хвалился тем, что его страна никому ничего не должна. Он просил Москву всего лишь немного изменить цены на то, что Куба покупала и продавала. Сахар у него покупали по цене выше мировой, а нефть продавали – по цене ниже мировой.

Четыре килограмма сахара из пяти, которые съедали в Советском Союзе, были кубинскими. На кубинский сахар была установлена особая цена: 1400 долларов за тонну – при мировой цене в 250 долларов. Этот сахар можно было приобрести в других странах чуть ли не в шесть раз дешевле. Кроме того, Советский Союз поставлял Кубе 13 миллионов тонн нефти ежегодно. Цена была значительно ниже мировой, поэтому часть нефти Куба перепродавала, но уже по настоящей цене. Выгодная торговая операция давала Кубе триста миллионов долларов в год.

Советская помощь не помогла Кубе стать процветающим государством, а, пожалуй, только развращала страну. Оказавшись за границей, в тех же Соединенных Штатах, кубинцы проявляют чудеса изобретательности и процветают. Что же мешает им наладить жизнь на родине?

За десятилетия социализма кубинцы разучились работать и полагаться на самих себя. Они привыкли к почти бесплатным продовольственным пайкам. Рис, бобы, масло полагались каждому вне зависимости от того, как он работает. Расцвела теневая экономика. Кубинским школьникам предписано было отказаться от брюк и перейти на шорты, чтобы экономить ткани. Экономику Кубы спасали иностранный туризм и денежные переводы от кубинских эмигрантов из Майами. Эмигранты присылали своим родственникам миллиард долларов в год – больше, чем дает экспорт сахара.

Люди устали от реального социализма. Но они боятся капитализма и хотят сохранить бесплатное образование и медицину, систему пенсий. И еще они не любят американцев.

И опасаются того, что бывшие владельцы, которые полвека назад бежали с острова в Соединенные Штаты, потребуют вернуть им национализированное имущество. Многие кубинцы расположились в домах, которые принадлежат эмигрантам.

«Наш дом находился в зоне, где жили семьи высокопоставленных чиновников, – рассказала бежавшая с острова дочь Фиделя Кастро Алина Фернандес. – Начальница зоны выселяла из домов прежних владельцев и передавала их руководящим работникам. В доме помимо жилых комнат были кухня, прачечная, подвал, два гаража с комнатой для шофера и комната для прислуги с целой коллекцией женщин всех цветов кожи».

Румыния и Болгария. Два Фердинанда

Некоторые европейские государства – Италия, Румыния, Болгария – цинично выбирали, с кем им объединиться. Не стесняясь, выставляли цену за свое участие в войне. Как правило, желали вознаграждения территориями.

Румынская королева Мария, жена короля Фердинанда, была по рождению британской герцогиней Эдинбургской и сестрой великой княгини Виктории Федоровны, жены великого князя Кирилла Владимировича. Она запросила за присоединение к Антанте земли, на которые румыны давно претендовали, – Трансильванию, Банат, Буковину. Торговалась долго и упорно. Антанта уступала. 26 мая 1915 года министр иностранных дел Сазонов был с докладом у императора в Царском Селе. Николай распорядился «сделать еще новые уступки румынским требованиям». Но переговоры растянулись на два года.

В мае 1916 года министр Сазонов с нескрываемым раздражением говорил румынскому посланнику Константину Диаманди:

– Напрасно вы думаете, что мы так жаждем вашего выступления. Если Румыния пожелает ныне принять участие в войне, мы встретим это решение очень сочувственно, и, я думаю, оно послужит на пользу прежде всего самой же Румынии. Если же вы еще раз упустите удобную минуту и ваши национальные вожделения останутся неосуществленными, вам придется сетовать лишь на самих себя.

Вообще-то румынский король Фердинанд – из швабской ветви рода Гогенцоллернов – тяготел к немцам, но в августе 1916 года его убедили присоединиться к Антанте. Представители России, Франции, Италии и Великобритании подписали с Румынией циничное по своей откровенности соглашение, в котором говорилось: «Румыния принимает на себя обязательство объявить войну Австро-Венгрии и напасть на нее. Великобритания, Франция, Италия и Россия признают за Румынией право присоединения территории Австро-Венгерской империи в следующих границах…»

Германский кайзер обиделся, и немецкие войска заняли Бухарест. Антанта, чтобы спасти слабого союзника, образовала Румынский фронт. Формально союзные державы поручили командовать фронтом королю Фердинанду I, чтобы сделать ему приятное. Помощником главнокомандующего назначили генерала от инфантерии Дмитрия Григорьевича Щербачева (фактически он и распоряжался войсками). В сентябре 1916 года генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин получил под командование 8-й армейский корпус и был отправлен на помощь румынам. В Румынии сражался и другой будущий деятель Белого движения полковник Михаил Гордеевич Дроздовский.

Неудачи на фронте не помешали Румынии после окончания войны получить Трансильванию, Буковину и Бессарабию.

«Народы Южной Европы, – констатировал Дэвид Ллойд Джордж, – готовы были перегрызть друг другу глотки в погоне за лучшими кусками наследства умерших империй».

Летом 1940 года Красная армия вошла на территорию Румынии. Буковина и Бессарабия стали советскими.

А вот Болгария в Первую мировую присоединилась к центральным державам, как тогда называли Германию и Австро-Венгрию. Хотя ей тоже делались заманчивые территориальные предложения. За счет Сербии.

В дневнике Министерства иностранных дел России в ноябре 1914 года записано: «Имея целью вызвать активное выступление Болгарии, императорское правительство признало нужным оказать влияние на Сербию и склонить ее на территориальные уступки в Македонии».

В мае 1915 года Антанта обещала Болгарии – в случае ее немедленного вступления в войну против Турции – Восточную Фракию и Македонию.

Но болгары отказались. И ошиблись. В Болгарии с 1887 года правил свой Фердинанд I (Кобургский). С румынским властителем они были лишь тезками. Болгарский Фердинанд был внуком французского короля и австрийского генерала. В 1908 году он добился полной независимости своей страны от Оттоманской империи (что было большим ударом для турок) и мечтал об увеличении своего государства. Рассчитывал на содействие Берлина.

София заключила болгаро-германский договор о дружбе и союзе, военную конвенцию с Австро-Венгрией и Германией. Коалиция болгар с турками казалась совершенно противоестественной, но они подписали договор об исправлении границы. Отныне Антанте противостоял Четверной союз – Германия, Австро-Венгрия, Оттоманская империя и Болгария.

В Софии объявили мобилизацию. Болгарская армия стала создаваться только после освобождения от турецкого ига в 1878 году. Она включала в себя пехоту, артиллерию, кавалерию и саперов. Фердинанд I намеревался поживиться за счет Сербии. В начале войны болгары приняла участие в изгнании сербов. Но в ходе войны болгарская армия была разгромлена. И сербы получили возможность сквитаться.

28 сентября 1918 года Болгария запросила мира. Болгарская армия капитулировала перед Антантой. Король Фердинанд, втянувший страну в войну, отрекся от престола. Его сын, наследный князь Борис, вступил на престол 3 октября 1918 года.