Текст книги "КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы"

Автор книги: Леонид Млечин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 72 страниц) [доступный отрывок для чтения: 26 страниц]

Часть четвертая
ЭПОХА ХРУЩЕВА

Глава 10
СЕРГЕЙ НИКИФОРОВИЧ КРУГЛОВ

Академик Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминает, что в один из летних дней 1953 года обитатели секретного объекта, на котором создавалось ядерное орудие, увидели, что табличка с надписью «Улица Берии» снята. На ее место повесили картонку с надписью «Улица Круглова».

Сергей Никифорович Круглое был министром внутренних дел десять лет: семь лет при Сталине, три после него. В последних числах 1945 года Круглое сменил Берию на посту наркома внутренних дел.

10 января 1946 года Берия и Круглое подписали акт приема-сдачи дел по НКВД СССР, где было записано: «На основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 29 декабря 1945 года об освобождении Л. П. Берии от обязанностей Наркома внутренних дел СССР и о назначении Народным комиссаром внутренних дел СССР С. Н. Круглова состоялся прием и сдача дел Наркомата внутренних дел СССР по состоянию на 30 декабря 1945 года. Сдал дела Маршал Советского Союза Л. П. Берия, принял дела генерал-полковник С. Н. Круглое».

С его появлением в главном кабинете карательного ведомства наступила эпоха служак. Круглов и первый председатель КГБ Иван Александрович Серов не были ни политиками, ни профессиональными чекистами. Они попали в НКВД по партийному набору и служили, по-армейски неукоснительно выполняя все приказы.

В определенном смысле им повезло. Они попали в НКВД, когда волна ежовских репрессий закончилась, и уцелели в последующих чистках. Они оба были заместителями у Берии, но к кружку его преданных помощников не принадлежали и в 1953-м не последовали за ним на скамью подсудимых. Но потом старые грехи им все равно припомнили. Серов, как близкий к Хрущеву человек, пострадал меньше, Круглое больше.

СМЕНЩИК БЕРИИ

Круглов родился в 1907 году в Тверской губернии в семье рабочего-молотобойца. В четырнадцать лет нанялся пастухом, всего полтора года проучился в школе. В семнадцать лет его взяли секретарем Никифоровского сельского совета, потом сделали председателем сельсовета. Там же, в селе Никифоровка, он еще и заведовал избой-читальней. Три года был ремонтным рабочим и слесарем в совхозе «Вахново», потом его взяли членом правления в потребительское общество «Созвездие». Здесь его и приняли в партию.

В конце 1929-го Круглова призвали в армию. Прослужил он всего год, командовал отделением, потом его назначили автомехаником в танковом полку. Специальность, полученная в армии, пригодилась. Демобилизовавшись, он работал инструктором-механиком в учебно-опытном зерносовхозе в Кустанайской области. Сергей Круглов – первый после Менжинского глава ведомства, получивший полноценное образование. Значит, хотел учиться и был не без способностей.

В ноябре 1931 года его зачислили в Индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта в Москве. Активный студент сначала стал секретарем партячейки факультета, а потом секретарем парткома всего института. Правда, едва ли это помогало ему учиться. Но во всяком случае, его заметили и в марте 1934 года зачислили слушателем особого японского сектора Института востоковедения, где он проучился чуть больше года. И наконец, он попал в такое солидное учебное заведение, как Институт красной профессуры.

Из него вполне мог получиться профессиональный преподаватель. Но в партийном аппарате образовалось так много вакансий, что доучиться ему не дали: в 1937 году взяли в аппарат ЦК – ответственным организатором отдела руководящих партийных кадров ЦК ВКП(б). А через год перевели в НКВД – вместе с целой группой партийных работников – в помощь новому наркому Лаврентию Павловичу Берии.

20 декабря 1938 года, в день, когда чекисты отмечают свой профессиональный праздник, Сергей Никифорович Круглов был назначен особоуполномоченным НКВД СССР, ответственным за расследование дел сотрудников аппарата наркомата, совершивших проступки.

Круглов Берии понравился, и через два месяца Сергея Никифоровича назначили заместителем наркома и начальником отдела кадров НКВД. Круглов стал замнаркома всего в тридцать два года! Карьеры тогда делались быстро.

После раздела НКВД на два наркомата в начале 1941 года Берия сделал Круглова своим первым заместителем и передал в его ведение то, чем не любил заниматься сам: ГУЛАГ и производственно-строительные управления. Оперативной работой Круглов занимался мало, это и спасет его в 1953-м.

После объединения НКВД и НКГБ в июле 1941 года Круглов назначается уже не первым, а простым заместителем Берии, но в работе практически не участвует. Он отправляется в действующую армию членом военного совета Резервного, а затем Западного фронта. В октябре 1941-го, когда немецкие войска подошли к Москве, он получил под командование 4-ю саперную армию и 4-е управление Главного управления оборонительного строительства НКВД. За участие в боевых действиях получил в феврале 1942 года орден Красной Звезды.

Еще один заместитель Берии, отправленный на фронт, Иван Иванович Масленников, вовсе перешел в Красную армию, стал генералом и получил под свое командование Северо-Кавказский фронт. Круглов остался в НКВД.

4 февраля 1943 года вместе с другими заместителями наркома внутренних дел он получил звание комиссара госбезопасности второго ранга – это было приравнено к генерал-полковнику в армейской иерархии. Через два месяца, в конце апреля, после очередного разделения НКВД, он вновь был назначен первым заместителем наркома внутренних дел.

8 марта 1944 года за проведение операций по выселению карачаевцев, калмыков, чеченцев и ингушей в восточные районы СССР Круглов был награжден орденом Суворова I степени.

20 октября 1944 года за «очистку западных областей Украины от оуновцев» Круглов получил орден Кутузова II степени. Орден Кутузова I степени ему вручили в 1945-м. Это все полководческие ордена, которые на фронте давали только за крупные воинские операции.

В конце 1944 года Круглов был командирован в Литву для проведения там большой чистки. В первые месяцы после освобождения Литвы органами НКВД – НКГБ было арестовано 12 449 человек, убито – 2574 человека.

Депортациями Круглов будет заниматься и став министром. 30 ноября 1948 года министр внутренних дел СССР генерал-полковник Сергей Круглов направил Сталину, Молотову и Берии докладную об успешном завершении депортации немецкого населения из Калининградской области в советскую зону оккупации Германии: бывший Кенигсберг включили в состав Советского Союза, и немцы там оказались лишними…

Весной 1945 года Круглова в составе советской делегации, возглавлявшейся будущим министром иностранных дел Андреем Андреевичем Громыко, командировали в Сан-Франциско, где тогда разрабатывался Устав Организации Объединенных Наций. Поездка в длительную зарубежную командировку в годы войны была просто подарком судьбы.

Круглов занимался охраной советских правительственных делегаций на Крымской (в Ялте) и Потсдамской конференциях. Американцы и англичане наградили его своими орденами.

15 января 1946 года в «Известиях» было написано в разделе «Хроника»: «Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу заместителя председателя СНК СССР т. Л. П. Берии оба освобождении его от обязанностей наркома внутренних дел СССР ввиду перегруженности его другой центральной работой. Народным комиссаром внутренних дел назначен т. С. Н. Круглов».

Круглову было тридцать восемь лет.

Весной 1946 года наркомов переименовали в министров.

Профессор Владимир Филиппович Некрасов, лучший знаток истории отечественного министерства внутренних дел, так говорил мне о Круглове:

– Способный, умный, образованный, особенно на фоне предшественников. Крутоват. Когда он в двенадцать ночи созвал совещание и генерал-лейтенанта Кривенко, начальника главка пс делам военнопленных и интернированных, не нашли, то родился грозный приказ: всего двенадцать часов, а генерал-лейтенанта на месте нет! Непорядок! Уходишь – должны знать замы и секретарь, где ты находишься.

Когда Круглов стал министром, ведомство оказалось усеченным. В конце 40-х – начале 50-х годов из МВД передали в министерство государственной безопасности не только все оперативные подразделения, управление правительственной связи и охрану правительственных объектов, но и внутренние войска, пограничников, милицию, уголовный розыск. По существу, МВД осталось лагерным министерством.

ХОЗЯИН ГУЛАГА

Масштаб ГУЛАГа становится ясным, когда читаешь подготовленное Берией в 1953-м постановление о передаче другим министерствам производственных управлений МВД:

Главное управление строительства Дальнего Севера (Дальстрой);

Главное управление по разведке и эксплуатации месторождений и строительству предприятий цветных и редких металлов в Красноярском крае (Енисейстрой);

Норильский комбинат цветных и редких металлов;

Аффинажные заводы № 169 – в г. Красноярске, 170 – в г. Свердловске, 171 – в г. Новосибирске;

Вяртсильский металлургический завод;

Управление строительства Куйбышевской гидроэлектростанции (Куйбышевгидрострой);

Управление строительства Сталинградской гидроэлектростанции (Сталинградгидрострой);

Управление проектирования, изысканий и исследований для гидротехнических строек (Гидропроект);

Главное управление по строительству нефтеперерабатывающих заводов и предприятий искусственного жидкого топлива (Главспец-нефтестрой);

Ухтинский комбинат по добыче и переработке нефти;

Главное управление шоссейных дорог (Гушосдор);

Главное управление железнодорожного строительства;

Управление строительства Главного Туркменского канала (Средазгидстрой);

Управление Нижне-Донского строительства оросительных и гидротехнических сооружений;

Главное управление асбестовой промышленности;

Главное управление слюдяной промышленности;

Промышленные комбинаты Печорского угольного бассейна – комбинат «Воркутуголь», комбинат «Интауголь»;

Промышленный комбинат по добыче апатито-нефелиновых концентратов («Апатит»);

Управление строительства Кировского химического завода;

Главное управление лесной промышленности;

Главное управление строительства Волго-Балтийского водного пути (Главгидроволгобалтстрой);

Промышленный комбинат по добыче и обработке янтаря в Калининградской области (комбинат № 9)…

Все эти производственные монстры существовали за счет рабского труда заключенных. Министерство внутренних дел не только предоставляло строительным и производственным ведомствам эту бесплатную и безропотную рабочую силу, но и само превратилось в производственно-строительное министерство.

В течение нескольких лет хозяином этого «архипелага ГУЛАГ», описанного Александром Исаевичем Солженицыным, и был Сергей Круглов.

Архипелаг строился долго. Поначалу его хозяева вовсе не собирались морить заключенных.

В книге профессора Некрасова «Тринадцать „железных“ наркомов» приводится рапорт Дзержинскому начальника секретного отдела ВЧК Т. П. Самсонова, который побывал в Лефортовской тюрьме и ознакомился с условиями содержания политических заключенных. Это 1921 год:

«В камерах: грязо, сырость, вонь, испарения и главное – дым, абсолютно на дающий возможности дышать… В камерах примитивны дымные железные печки, тяги в них никакой нет; арестованные жалуются на плохое питание и отсутствие книг. В коридорах непроницаемый дымный мрак, на полу вода и грязь… Объявляемые здесь голодовки политическими с требованием перевода в Бутырки надо считать правильными. Так обращаться дальше с живыми людьми и содержать их в таких условиях нельзя, это преступление.

Выводы: разогнать и отдать под суд администрацию Лефортовской тюрьмы за бесчеловечное содержание арестованных, причиной чего является их бездеятельность и нерадение».

После революции были люди, которые реально выступали против власти большевиков и не боялись репрессий, хотя риск был ясен. Многих из политических противников, с которыми не расправлялись на месте, отправляли в ссылку на два-три года. Потом давали тот же срок, но уже в лагере на Соловках или в политизоляторе. Затем к политизолятору добавляли ссылку и запрещалр жить в крупных городах («минус»). В общем, был создан своего рода конвейер: лагерь – ссылка – «минус». Как только политзаключенные освобождались, их тут же опять брали, создавали новое дело и вновь отправляли в лагерь.

История отечественной пенитенциарной системы описана авторами коллективного труда «Органы и войска МВД России» (1996). После революции контроль за местами лишения свободы был возложен на местные Советы. Советы создавали комиссии, которые должны были решать, нужно ли держать заключенного за решеткой или его следует освободить. В официальных заявлениях новой власти говорилось о том, что она собирается не столько наказывать, сколько воспитывать, для чего и организуются, мол, сельскохозяйственные исправительно-трудовые колонии.

Но 5 сентября 1918 года появилось постановление Совнаркома РСФСР «О красном терроре». Декретом ВЦИК от 21 марта и постановлением ВЦИК от 17 мая 1919 года были созданы концентрационные лагеря ВЧК и лагеря принудительных работ НКВД. В 1920-м на Соловецких островах появился первый лагерь особого назначения для активных врагов советской власти.

После окончания Гражданской войны все места заключения подчинялись НКВД. В них сидели около 70 тысяч человек. Примерно с 1925 года сажать стали больше. К концу 20-х вызревает идея широко использовать заключенных для созидательного труда. В 1929 году создается система исправительно-трудовых лагерей. Они должны не просто стать самоокупаемыми, но и давать прибыль. ОГПУ получило право вести следствие, выносить приговоры, сажать и использовать труд заключенных.

27 июня 1929 года политбюро приняло постановление об использовании труда заключенных. Концентрационные лагеря ОГПУ переименовывались в исправительно-трудовые. Туда переводили всех, кто был осужден к заключению на срок не меньше трех лет. Остальных оставляли в сельскохозяйственных или промышленных колониях, подчиненных наркоматам внутренних дел союзных республик.

11 июля 1929 года правительство приняло постановление, которое возложило на ОГПУ задачу развития хозяйственной жизни труднодоступных, но богатых естественными ресурсами окраин страны путем использования труда опасных элементов. Предлагалось строить новые лагеря в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке, в Средней Азии.

В приказе, который подписал заместитель председателя ОГПУ Ягода, говорилось, что новые лагеря под руководством чекистов должны сыграть преобразовательную роль в хозяйстве и культуре далеких окраин…

Уже в середине 1930 года ОГПУ заняло важное место в промышленной жизни: заключенные строили железные дороги, обеспечивали геологоразведку, вели лесные работы, возводили химические и целлюлозно-бумажные комбинаты, занимались лесозаготовками и разделывали рыбу. Заключенные, с которыми еще недавно не знали, что делать, превратились в важнейший источник рабочей силы.

Первым 5 августа 1929 года появилось управление северных лагерей особого назначения. В феврале 1931-го было создано управление лагерей при ОГПУ. А в апреле его переименовали в Главное управление трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ).

В 1937-м стали создавать для содержания подследственных и осужденных за контрреволюционные преступления так называемые внутренние тюрьмы, подчиненные 10-му отделу ГУГБ НКВД СССР. Центральный аппарат наркомата использовал четыре тюрьмы: внутреннюю тюрьму на 570 заключенных, Бутырскую – на 3500, Лефортовскую – на 625 и Сухановскую – на 225 мест.

Положение о внутренних тюрьмах НКВД, принятое в 1939 году, запрещало извещать родственников о смерти подследственных и выдавать им трупы для похорон.

В предвоенные годы ГУЛАГ постоянно расширялся. Правительство ставило перед НКВД очередную задачу, под нее создавался очередной лагерь. Заключенные строили военные заводы, прокладывали дороги, сооружали аэродромы и работали на тяжелых и вредных производствах в горно-металлургической, топливной, химической, целлюлозно-бумажной промышленности.

Например, появляется постановление правительства о строительстве Архангельского и Соликамского целлюлозно-бумажных комбинатов, и тут же в районе предстоящих новостроек создаются лесозаготовительные лагеря на 140 тысяч заключенных.

Можно только поражаться тому, что люди нашли в себе силы выжить в страшных, нечеловеческих условиях. Писатель Виктор Петрович Астафьев говорил в одном из интервью: «Все эти кулаки, выселенные в Игарку, вымирали, а бились, старались защитить ребятишек грамотой. Грамота была всё. Учебники были не были, а все учились жадно».

Только в 1947 году министр внутренних дел Круглов представил в правительство предложение освободить оставшихся на спецпоселении бывших кулаков. Освободили 115 тысяч семей (320 тысяч человек). Трагедия этих людей еще толком не описана. Даже когда их освобождали, политическое недоверие к ним сохранялось.

Когда началась война, осужденных за бытовые преступления и прогулы освободили и отправили в армию. В первые три года в Красную армию ушло 975 тысяч вчерашних заключенных. Это примерно треть общего числа обитателей ГУЛАГа.

Вдвое больше попали в лагеря. Кроме того, два с лишним миллиона человек находились в спецпоселениях, из них полтора миллиона – это депортированные в годы войны чеченцы, ингушил балкарцы, калмыки, крымские татары, немцы.

Генерал Алидин, который одно время руководил отделом, занимавшимся поселенцами, вспоминает, что «в местах поселений творилось бесправие, беззаконие и произвол. Лицам сосланных национальностей предписывалось проживать в новых местах вечно. Всякое передвижение за пределы населенного пункта считалось побегом… Молотов подписал распоряжение о том, что все младенцы, родители которых поселенцы, становятся после рождения также поселенцами и подлежат взятию на учет».

В НКВД к концу войны служило 850 тысяч человек. Они охраняли заключенных вместо того, чтобы сражаться на фронте.

Во время войны НКВД построил несколько сотен аэродромов, авиационные заводы, доменные печи, угольные шахты, химические заводы, проложил тысячи километров железных и шоссейных дорог, добывал все необходимые полезные ископаемые от золота до нефти.

Во время войны внутренний распорядок в лагерях и колониях ужесточился, охране разрешили применять оружие даже при отказе заключенных приступить к работе. Условия содержания были таковы, что только в 1942 году в лагерях от непосильной работы, голода и болезней умерло 248 877 человек.

НКВД и прокуратура дважды – 22 июня 1941-го и 29 апреля 1942 года – издавали совместные директивы, на основании которых заключенные, чей срок заканчивался, не выходили на свободу, а продолжали трудиться на прежних местах на положении вольнонаемных. Разница состояла в том, что они ходили без конвоя и им платили. Уехать или сменить работу они не могли.

Обе эти директивы были секретными, и люди, подпадавшие под их действие, даже не знали, почему их освободили только в 1946-м, когда Сталин наконец разрешил отпустить их по домам.

Когда Красная армия перешла в наступление, в ГУЛАГ стали поступать советские граждане, которые на оккупированных территориях сотрудничали с немецкими властями.

Николай Константинович Байбаков, который многие годы возглавлял Госплан, вспоминает, как Сталин в конце войны поручил ему, как наркому нефтяной промышленности, строить комбинаты по производству синтетического моторного топлива. И дал распоряжение направить на эти стройки заключенных. «Это была безотказная и мобильная сила, – с восхищением пишет Байбаков. – Люди жили в наскоро сделанных бараках и утепленных палатках, в землянках, работали в любую погоду, в снег и дождь, мороз и жару, по двенадцать часов в сутки».

КОРОЛЕВ И ГЛУШКО

Заключенные работали за право выжить, за усиленный паек, за надежду поскорее освободиться. Поначалу в ГУЛАГе даже самых талантливых и знающих специалистов ставили на общие работы, в результате чего они погибали один за другим. Потом в НКВД сообразили, что эти будущие академики могут принести наркомату славу, если займутся созданием новой техники, о которой можно будет рапортовать Сталину.

Характерна судьба Сергея Павловича Королева, создателя боевых ракет, первым отправившего человека в космос. В 1938 году Военная коллегия Верховного суда приговорила его к десяти годам тюремного заключения за «участие в антисоветской террористической и диверсионной деятельности».

Его отправили на Колыму. Он мог там погибнуть, но за него вступились знаменитые в те годы летчики Валентина Степановна Гризодубова и Михаил Михайлович Громов. Оба были Героями Советского Союза и депутатами Верховного Совета СССР.

По их депутатскому запросу 13 июня 1939 года Верховный суд отменил приговор в отношении Королева, его дело отправили на новое рассмотрение. Бериевские послабления? Вот им цена! 10 июля 1940 года Особое совещание при НКВД приговорило его к восьми годам исправительно-трудовых лагерей.

Но в лагерь все-таки не отправили.

Ежова на Лубянке уже сменил Берия, который радовал вождя не только цифрами расстрелов, но и экономических достижений НКВД. Он создавал «шарашки», в которых бесплатно трудились арестованные специалисты, а лавры доставались Берии.

Начальник Главного экономического управления НКВД Богдан Захарович Кобулов предписал перевести Королева в Особое техническое бюро при НКВД для использования по специальности. И на свободу не отпустили, и для дела использовали.

Королев работал под руководством осужденного авиаконструктора Туполева, будущего академика и лауреата всех премий. А осенью 1942 года его перевели в казанскую тюрьму, где сидел его бывший сослуживец Валентин Петрович Глушко, тоже будущий академик и лауреат. Зэка Глушко был главным конструктором двигательных установок для самолетов, а зэка Королев – его заместителем.

Фамилии у Глушко не было, был номер, он подписывал чертежи не фамилией, а номером, зэка номер такой-то.

Работал Глушко без отдыха, не отвлекаясь на посторонние разговоры, не обращая внимания на то, что творится вокруг него, педантично и успешно. Его ракетные двигатели ставили на самолеты, которые развивали невиданную скорость.

В конце июля 1944 года Глушко привезли к Сталину. Вождю доложили, что ракетные двигатели – это очень перспективное направление, что немцы уже создают реактивные самолеты.

Вождь был весьма доброжелателен с человеком, которого едва не погубил. Сказал, что Глушко может составить список сотрудников, которые заслуживают досрочного освобождения. Глушко назвал тридцать пять фамилий.

Нарком внутренних дел Берия подписал обращение на имя Сталина, в котором отметил работу заключенных специалистов и попросил досрочно освободить отличившихся. 27 июля последовал указ Президиума Верховного Совета. Глушко, Королев и еще тридцать с лишним человек обрели свободу.

Глушко с Королевым работали как сумасшедшие, не только потому, что работа составляла существо их жизни. Еще долго Королев и Глушко оставались, с юридической точки зрения, врагами народа, которых всего лишь досрочно выпустили из заключения. Но не простили и не оправдали.

В 1955 году они написали заявления в Главную военную прокуратуру с просьбой их реабилитировать. Глушко получил справку о реабилитации осенью 1956 года, Королев – весной 1957 года, в год, когда он отправил в космос первый искусственный спутник Земли. И даже в ореоле своей славы главный конструктор ракетной техники робко спрашивал у Хрущева:

– Ну вы-то хотя бы верите, что я ни в чем не виноват?

Особое техническое бюро, переименованное в 1941 году в 4-й спецотдел НКВД, использовало осужденных специалистов для создания военной техники: самолетов, двигателей, боевых кораблей и артиллерийского вооружения. Работало там почти 500 заключенных, которых распределяли по важнейшим оборонным заводам и научно-исследовательским институтам.

Историки Александр Кокурин и Никита Петров составили длинный перечень того, что за годы войны было создано заключенными 4-го спецотдела НКВД. В списке упоминались, в частности, три бомбардировщика, созданных под руководством конструкторов Туполева, Петлякова и Мясищева, авиационные моторы, пушки, торпедный катер, радиостанции… Нетрудно представить себе, сколько бы могли сделать эти выдающиеся ученые, если бы их не держали в лагерях.

«Прежде чем подписать бумагу, убедись, что если из-за нее начнут сажать в тюрьму, то ты будешь в конце списка» – этот девиз главного артиллериста страны маршала Николая Дмитриевича Яковлева, когда-то до смерти напуганного Сталиным, вспоминает в своей книге «Секретная зона» Григорий Васильевич Кисунько, главный конструктор противоракетных систем.

Сам же Григорий Кисунько прославился созданием зенитно-ракетного комплекса, который 1 мая 1960 года сбил американский самолет-разведчик «У-2». Он стал академиком, лауреатом, генералом, депутатом, но большую часть жизни провел в тревоге: узнают или не узнают в кадрах и органах, кто его отец?

А отец главного конструктора, паровозный машинист, был расстрелян в апреле 1938 года по мифическому обвинению – за «участие в контрреволюционной повстанческой организации». Сын это скрывал. И много лет главному конструктору представлялись кошмарные видения: бдительный кадровик обнаруживает в его личном деле строчку, вписанную другими чернилами, вслед за чем происходит его разоблачение и рушится вся жизнь – он лишается работы, а то и свободы.

И еще не мог он забыть дядины слова, сказанные много позже под коньяк:

– За твоего отца один поганец-стукач с помощью двух твоих дядей очень даже нечаянно и надежно угодил под колеса поезда…

После войны молодого Кисунько взяли в Специальное бюро № 1 министерства вооружения СССР. Здесь под началом Берии-младшего – Серго Лаврентьевича – создавалось советское реактивное оружие. Главными специалистами были вывезенные из Германии немецкие ракетчики и наши ученые – те, что по-прежнему сидели в лагерях и на работу доставлялись под конвоем.

Описанные Кисунько исключительно благоприятные условия, в которых находился военно-промышленный комплекс, объясняют, почему создатели оружия так тоскуют по советским временам. Основы успешного функционирования ВПК заложил Сталин. Он говорил создателям ракетной техники: «Вы будете иметь право привлекать к выполнению работ любые организации любых министерств и ведомств, обеспечивая эти работы материальными фондами и финансированием по мере необходимости без всяких ограничений».

Все им давали – и домик в лесу, и спецстоловую, и спецбольницу, и машины. Нужно отметить приятное событие на полигоне? Сгоняем самолет в Среднюю Азию за арбузами, дынями и виноградом. И генеральный секретарь после удачных испытаний говорил главному конструктору: «Посылайте по всем столицам союзных республик за продуктами, вином, водкой, пивом, коньяком, чтобы было все на все вкусы. И закатите там от имени правительства такой банкет, какого еще свет не видывал».

Один из министров обращался к конструкторам с такими примерно словами: «Вам все давали, что вы просили. Думаю, что вам отдали бы даже коней с Большого театра, если бы попросили. Теперь вы давайте».

Как только та или иная разработка приобретала статус особой важности, для нее открывалось ничем не ограниченное финансирование, на которое, как мухи на мед, пишет Григорий Кисунько, слетались желающие вкусить от казенного пирога. Поэтому ракеты и прочая техника получались буквально золотыми, разорительными для страны.

Но нравы в среде создателей оружия были крайне жестокие. Кисунько вспоминает, как его зазвал к себе в машину сам Сергей Павлович Королев и, опустив стеклянную перегородку, отделявшую пассажирский салон от водителя, зло спросил:

– До каких пор мы будем терпеть этого бандита?

«Бандитом» был столь же знаменитый конструктор, которому в тот момент улыбнулась фортуна, потому что он благоразумно взял на работу сына одного из вождей партии и народа.

Дети членов политбюро любили работать в империи ВПК. Устинов-младший строил боевые лазеры на гусеничном ходу, Суслов-младший возглавлял закрытый институт радиоэлектронных систем.

Конструкторы безжалостно топили конкурентов, чтобы не делиться «сено-соломой» – так они между собой называли ордена и прочие знаки отличия. И безумно боялись офицеров госбезопасности, которые легко могли сломать им жизнь.

Рассказывают, что Берия однажды посетил сидевшего в заключении авиаконструктора Андрея Николаевича Туполева, будущего академика, генерал-полковника, лауреата Ленинской и пяти Сталинских премий и трижды Героя Социалистического Труда. Туполев пытался объяснить наркому, что ни в чем не виноват. Берия его перебил:

– Я сам знаю, дорогой, что ты ни в чем не виноват. Вот твой самолет взлетит в воздух, выйдешь на свободу.

Уже при Хрущеве, увенчанный всеми наградами страны, академик Туполев жаловался первому секретарю, что тянется за ним тюремный след и тень ложится и на его детей. И Хрущев успокоил авиаконструктора:

– Товарищ Туполев, можете идти и спокойно работать. Даю вам славо, что мы обсудим этот вопрос и прикажем уничтожить документы, относящиеся к вам, чтобы нигде и ни в каких анкетах вам не пришлось писать, что вы подвергались аресту.

ПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК В ТАЙНУЮ ПОЛИЦИЮ НЕ ПОЙДЕТ

Вспомнив историю Туполева, академик Андрей Дмитриевич Сахаров задумался над судьбой тех, кто управлял ГУЛАГом: «Я иногда задавался мыслью: что движет подобными людьми – честолюбие? страх? жажда деятельности? власти? убежденность? Ответа у меня нет».

На этот вопрос писатели, историки и психологи пытаются ответить вот уже полвека.

Писатель Лев Эммануилович Разгон, который многие годы провел за колючей проволокой, о надзирателях и вообще о служащих ГУЛАГа пишет так: «Они не такие, как мы. Не такие, какими мы были, и уж вовсе не такие, какие мы сейчас и какими будем. С этими людьми нельзя вступать в человеческие отношения, нельзя к ним относиться как к людям, они людьми только притворяются, и к ним нужно тоже относиться, притворяясь, что считаешь их за людей. Но будучи в полной и непоколебимой уверенности, что людьми они только притворяются…»

Матьяш Ракоши, до войны работавший в Москве, в Коминтерне, а затем возглавлявший долгое время компартию и правительство Венгрии, оставил интересные воспоминания. В частности, он приводит слова академика Варги, известного в те годы ученого, который сказал ему:

– Порядочный человек работать следователем или в тайную полицию не пойдет. Идут туда только отбросы общества, и, естественно, такие элементы смотрят не на дело, а следят за своей собственной карьерой, пытаются заподозрить как можно больше людей, посадить их в тюрьмы, пока наконец не создастся такая атмосфера, при которой все будут казаться подозрительными, подозреваемыми и подозревающими.