Текст книги "Хозяин Гнилого болота"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Когда матч начался, то оказалось, что «поросята», несмотря на свою упитанность, играют очень даже неплохо, особенно корпусом. Если им надо было отобрать мяч у соперника, то они без долгих размышлений, но, как выражаются футбольные комментаторы, «в пределах правил», отпихивали Вовку или Кольку плечами, после чего соперники иной раз тут же падали на траву. И по воротам Андрюша и Митюша своими короткими, толстыми ножками лупили очень сильно, издалека. Да так ловко, что все время попадали. Вроде всего пять минут поиграли, а счет был уже 4:0 в пользу «поросят». К тому же Вовка с Колькой начали переругиваться, обвиняя друг друга в неудачах, и от этой перебранки стали быстрее выдыхаться. Конечно, братья принялись подшучивать над соперниками и даже дразниться. Наверно, такой футбол мог запросто закончиться дракой, но и Колька, и Вовка как-то сразу сообразили, что драться с этими увесистыми братками им тоже не резон. Мало того, что четыре сухих мяча заколотили, так еще и по шее надают.

Еще пару минут побегали – и «поросята» забили пятый гол. Андрюша отпихнул Кольку, так, что тот с ног полетел, отдал пас за спину последнего защитника – то есть Вовки, – и Митюша, подхватив передачу, быстро добежал до самых ворот. Да еще как наподдал мяч со всей силы! Наверно, мог бы просто мягко закатить его в пустую «калитку», но нет же – специально ударил, чтоб Вовка подальше пробежался. Мяч улетел метров на сорок, наверно.

Пыхтя и ворча себе под нос, разозлившийся Вовка поплелся за мячом. Пока шел, мысленно ругал себя за то, что собрался сегодня в футбол поиграть. Такое настроение было хорошее – и на тебе! – разгром от каких-то толстых «поросят»… Да еще и за мячом надо тащиться по жаре, когда и так весь запыхался, а второе дыхание еще не пришло. Притом «поросята», которым не терпелось еще пять голов забить, а также Колька, жаждущий отыграться, настырно поторапливали в три голоса:

– Быстрее копошись!

– Совсем, что ли, выдохся?!

– Давай, давай, не тяни время!

Вдобавок ко всему мяч улетел куда-то в высокую траву, кустики и елочки. То есть его еще найти требовалось. Вовка примерно знал, где искать, но минуты две промучился. Оказалось, что мяч скатился в какую-то неширокую, но глубокую яму, почти незаметную за стеблями высокой травы.

Не будь Вовка так поглощен своими переживаниями из-за футбола, он бы, наверно, немного удивился тому, что яма выглядит свежевырытой, с отвесными, еще сырыми стенками, а никакой кучи земли рядом нет. Но Куковкин задумываться не стал: ему хотелось поскорее вытащить мяч, продолжить игру и заколотить этим «поросятникам» хоть один ответный гол. Поэтому он торопливо спрыгнул на дно, даже не прикинув, как оттуда выбираться будет. Тем более что приземлился удачно, даже пятки не отбил.

Только оказавшись на дне и взяв мяч в руки, Вовка сообразил, что в этой яме больше полутора метров глубины, а у него самого рост всего-навсего метр тридцать. Конечно, Вовка мог поднять руки, уцепиться за траву, подтянуться и выкарабкаться наверх. Но для этого ему надо было сперва выбросить из ямы злополучный мяч.

Так он и сделал. Но едва мяч перелетел за край ямы, как откуда-то послышалось знакомое злое «мяу!». Черный кот, как заправский голкипер, вцепился в мяч передними лапами и вместе с ним не то свалился, не то спрыгнул на дно, едва не задев хвостом отшатнувшегося в испуге Вовку.

Все произошло так неожиданно, что Куковкин опешил. Ну и перетрусил, конечно, тоже.

Наверно, если б он не знал, с каким котом имеет дело, то просто схватил бы Злодея за шкирку и вышвырнул из ямы. И боялся бы он только двух вещей: чтоб кот его когтями не полоснул и чтоб мяч не порвал.

Но Вовка боялся совсем не этого. Он-то помнил, как Злодей чуть не заманил Агату на речку Дурную, а мог бы и на Гнилое болото увести. И тому, что от этого кота всякие беды происходят, вполне верил. Правда, Константин Макарыч говорил, что кот может только одну пакость в день совершать, но кто это проверял? И купание в речке Честной, должно быть, защитную силу потеряло…

– Кыш! – не очень уверенно произнес Вовка, но Злодей и ухом не повел. Даже своими закрученными в спиральки усами не пошевелил. Но зато широко открыл свои зеленые глазищи и, ощетинившись, зашипел на Вовку.

Глазищи Злодея здесь, в полутьме, царившей на дне ямы, заметно светились – точно таким же светом, как вчерашние «летунчики»! Но самое ужасное было даже не это. Едва Вовка случайно поглядел коту в глаза, как уже не смог отвести взгляда. Его словно загипнотизировало исходящее из глаз Злодея таинственное зеленое свечение. Вовка прекрасно понимал, что надо поскорее отвернуться от этой жуткой зверюги, но ничего поделать не мог. Будто приклеило или примагнитило! И шея отказывалась поворачиваться, и все туловище.

Руки-ноги – и те не могли даже шевельнуться, не то что сцапать кота или дать ему пинка. Наконец неведомо откуда вновь возник и заледенил душу безотчетный страх, возникший уже не белой ночью, как вчера, а белым днем. И началось такое…

Глава VIII

ПОДАРКИ ЗЛОДЕЯ

Сперва Вовка почувствовал себя так, как будто его с бешеной скоростью прокатили на карусели. Кот и мяч словно бы распылились и приобрели зыбкие очертания. Нечто похожее Куковкин видел как-то раз в Москве, когда горячий воздух струился вверх, поднимаясь над горячим асфальтом.

А потом и Злодей, и мяч стали с огромной быстротой увеличиваться в размерах. Прямо на глазах! Мяч – это еще куда ни шло. В конце концов, он специально приспособлен для того, чтоб его надували. Но кот-то ведь не резиновый! Впрочем, будь и мяч, и кот надувными, раздуть их до таких, размеров за такое короткое время можно было только с помощью компрессора – если б они, конечно, не лопнули! Однако никакого компрессора и близко не было. Тем не менее через минуту или чуть больше Злодей превратился в великана – раз в десять больше тигра, а мяч, как показалось Вовке, стал ростом выше избы прадедушки Макарыча.

Несмотря на весь страх, переполнявший Вовку, мальчик сумел все же заметить, что и вся яма невероятно увеличилась в размерах. Ее стенки теперь были высоки, как обрывы горного ущелья, а травинки, упавшие на дно, напоминали какие-то экзотические деревца. «Да это же я уменьшился! – догадался Вовка. – Это кот меня уменьшил! Сейчас сожрет…»

Злодей убрал лапы с мяча, разинул огромную пасть – там клыки были по полметра, не меньше! – и подошел к Вовке.

Куковкин ни бежать, ни защищаться, ни заорать, ни даже глаза закрыть не мог – его словно парализовало. А страшная, черная, зубастая морда, с огромными зелеными глазищами, казавшимися раза в два больше арбуза, придвинулась почти вплотную. И язычище высунулся – попросторней матраса. Сейчас подцепит Вовку – и в пасть, на клыки…

Но тут язык исчез, пасть неожиданно закрылась, а совсем уже приготовившийся погибать Куковкин вдруг услышал голос, который явно исходил от кота:

– Боишься меня-а?

Пасть кота при этом не открывалась, но Вовка отчетливо услышал эти слова. Прямо внутри своего мозга! Даже с особой интонацией, примерно как у кота Матроскина из мультика.

Сказать, Вовка, конечно, по-прежнему ничего не мог. Он только мог подумать. И то, что он подумал, Злодей, должно быть, расслышал.

Да он же чужие мысли читать умеет и свои на расстояние передавать. Телепатия! Это слово Вовка в каком-то фантастическом боевике слышал. То ли в «Секретных материалах», то ли в «Вавилоне-5».

– Это хор-рошо, что ты боишься… Значит, уважа-аешь! – промурлыкал кот, не раскрывая пасти. – Хочешь, я тебе помога-ать буду?

Конечно, этому предложению Вовка очень удивился. С чего это вредный кот такие заявления делает? Не иначе, какую-то пакость затевает!

Наверно, кот это все через телепатию услышал, потому что тут же ответил:

– Конечно, затева-аю! Но я еще не выбрал, кому напа-акостить: то ли тебе, то ли Андрюше с Митюшей…

Сразу после этого кот опять открыл свою огромную пасть. И Вовка в мгновение ока понял, что он может уже через пару секунд в этой пасти оказаться. А Злодей еще и лапу с выпущенными когтями поближе к Вовке поднес, каждый коготь – как нечто среднее между кривой саблей и слоновым бивнем… Жуть!

Что именно Вовка в эти секунды думал – черт его знает! Он и сам ни за что не смог бы это внятно изложить. Просто боялся, и все. Но было в этих путаных мыслях и нечто такое, что коту понравилось.

– П р-равильно! Мне тоже хочется сделать пакость этим Поросятниковым! Они вообража-ают много, ве-ерно? Хочешь, я устрою таак, что они тебе в футбол проигра-ают?

Страх перед котом как-то сразу ослабел. Правда, говорить Вовка все еще не мог, да и о футболе он за эти несколько минут уже успел позабыть. Однако то, что Куковкин подумал в ответ на предложение Злодея, переводилось на русский язык всего двумя словами: «Да, конечно!»

– Это хор-рошо-о… – услышал Вовка голос кота, и тут же сверкнула яркая, будто молния, зеленоватая вспышка! Вовка на секунду потерял зрение, а может, и сознание тоже…

Когда он пришел в себя, то увидел, что стоит с мячом под мышкой примерно там же, где раньше была яма. Но ямы теперь не было и никаких следов, указывающих на то, что эта яма существовала, не наблюдалось. Всюду росла высокая, нетронутая трава. И кота не было видно, и мяч имел самые обычные размеры, и все остальное. Руки-ноги у Вовки двигались, шея поворачивалась, и глаза моргали. А уши слышали голоса Поросятниковых и Кольки:

– Давай быстрее! Чего встал-то?!

– Сейчас! – откликнулся Вовка, обрадовавшись, что снова говорить научился, и во весь дух понесся на площадку.

Когда Куковкин добежал до игроков, старший Поросятников проворчал:

– Чего так долго? Десять минут возился, я время засек!

Вовка про себя удивился: ему-то показалось, будто он не меньше часа с котом общался. Но рассказывать, конечно, ничего не стал, потому что не хотел стать посмешищем. К тому же ему очень хотелось проверить, правду ли говорил Злодей.

Колька начал с центра поля, отдал пас Вовке. И тут же Андрюшка, свирепо пыхтя и набычившись, ринулся на Куковкина, чтоб отобрать у него мяч. Всю предыдущую игру это у него получалось очень просто – как уже говорилось, он просто отпихивал Вовку или Кольку от мяча. Но на сей раз все пошло по иному.

Вовка, как заправский форвард, сделал ложное движение влево, а сам пошел с мячом вправо, и обманутый Андрюша, разогнавшись, пролетел мимо. Митюша дернулся наперерез Вовке, оставив без присмотра Кольку, который тут же заорал:

– Пас!

И Вовка сделал такую классную передачу, что сам удивился. Мяч впритирку подкатился к Колькиным ногам, и Пеструхин вместе с мячом вылетел прямо к воротам. Бац! – и точно между колышков!

– Го-о-ол! – в восторге заорал Колька, а Вовка аж подскочил на метр, потрясая кулаками:

– Ур-ра-а!

– Радости-то, – буркнул Митюша. – Гол престижа забили…

– Да мы им специально забить позволили, – хмыкнул Андрюша, – а то играть неинтересно.

Теперь с центра поля начали Поросятниковы. Митька тут же отдал мяч старшему брату, и тот, разогнавшись, помчался к воротам. Колька, отважно бросившийся загораживать дорогу, в очередной раз рухнул наземь от увесистого толчка плечом и остался далеко позади, а Вовка оказался около своих ворот один против двоих. Уже два раза в такой ситуации «поросята» легко обыгрывали его и забивали голы. Андрюша выманивал Вовку на себя, а затем отбрасывал мяч Мите, которому оставалось только закатить мяч в ворота.

Но на этот раз Вовка, проявив невероятную реакцию, перехватил эту передачу, отбил мяч от ворот метров на десять и прежде, чем изумленные братья успели что-то сообразить, догнал его. Да что там Поросятниковы! Даже Колька, уже сумевший вскочить на ноги и броситься на защиту своих ворот, только рот открыл от удивления. Вовка со свистом пронесся через поле от ворот до ворот – а оно не такое уж маленькое было в длину, метров с полста! – и вместе с мячом пробежал между колышками.

– Кла-а-сс! Пять – два! – заорал Вовка торжествующе.

– Молодец! – хлопнул его по плечу подбежавший Колька и поднял вверх большой палец: – Во!

– Ну что, Митюха, – делая вид, будто они нарочно мяч пропустили, ухмыльнулся Андрюша, – еще один дадим забить, что ли? Или, может, два? Чтоб не плакали…

Вовка на эти выступления отвечать не стал. Он уже понял: кот Злодей не обманул. И чего его прадед так не любит? Если кот и колдун какой-нибудь, то очень добрый и вовсе не вредный.

Игра продолжилась, и через какие-нибудь десять минут счет сравнялся – 5:5. Андрюша разъярился и начал орать на младшего брата, обвиняя его во всех неудачах. Митя, конечно, тоже стал огрызаться, и слаженная команда «поросят» явно была на грани ссоры. Кроме того, братья все больше злились на своих соперников и теперь уже не только «в пределах правил» толкались, но и по ногам норовили ударить, благо не было судьи с желтыми карточками.

Тем не менее Вовка с Колькой знай себе забивали. Поросятниковы ничегошеньки не могли поделать, хотя после того, как счет стал 7:5, прямо-таки освирепели и откровенно нарывались на драку. Колька струхнул и после того, как Андрюша с Митюшей ему несколько раз пнули по ногам, заехали локтем по лицу, стал от них шарахаться. Но даже это братьям не помогло. Вовка как метеор носился по полю, решительно налетал и на Андрюшу, и на Митюшу, отбирал у них мяч, легко обводил их, уворачиваясь и от столкновений, и от подножек, а затем посылал мяч в «калитку».

В общем, счет стал 9:5 в пользу Вовки и Кольки. Причем Вовка никакой усталости не чуял, летал, а не бегал. «Поросята» же явно выдохлись, но еще на что-то надеялись. Куковкин догадывался, что они надеются его запугать, как уже запугали Кольку. Пеструхин все время держался подальше от схватки, и против двух братцев сражался один Вовка.

– Слышь, ты, – прошипел Андрюша Вовке после девятого гола, – не упирайся так сильно, а? Видел?

И показал кулак. Очень тяжеленький, надо сказать.

У Вовки сердце екнуло. Намек он понял правильно: дескать, в случае победы главным призом будет фингал под глазом. И когда Андрюша с Митюшей в девятый раз начали с центра поля, Вовка только сделал вид, будто пытается им помешать. Поросятниковы прорвались к воротам и забили шестой гол.

– А ты умный парень, оказывается! – противно ухмыльнулся Андрюша.

Когда Вовка, разозлившись на себя за трусость, но все-таки ощущая непреодолимый страх перед кулаками «поросят», катил мяч к центру поля, Колька подошел и прошептал на ухо:

– Ничего, лучше проиграть, чем потом с фингалами ходить…

И тут снова, как в яме, прямо в мозгу у Вовки проурчал голос кота Злодея:

– Не бойся, забивай споко-ойно. А полезут дра-аться – ты их пр-роу-учиш-шь!

Самого кота Куковкин ни на поле, ни поблизости не заметил. То ли он где-то прятался, то ли вообще умел в невидимку превращаться.

Как ни странно, на этот раз Вовка коту не очень поверил. Он даже подумал, будто Злодей нарочно ему этот выигрыш организовал, чтоб Андрюша с Митюшей задали победителю хорошую трепку.

Но когда игра продолжилась, Куковкин неожиданно вновь обрел смелость, ловко выбил у Митюши мяч и погнал его к воротам. Андрюша бросился наперерез, но Вовка уже ударил по воротам, и если б старший Поросятников не прыгнул, как вратарь, и не поймал мяч в руки, то десятого гола было не миновать.

– Пенальти! – сгоряча заорал Колька, но, спохватившись, чуть язык не прикусил.

– Какой пенальти, ты чего? – сердито прорычал Митюша, но его старший братец, сурово поглядев на Вовку, сказал:

– Пусть бьют. Как условились, с центра поля. Все равно не попадут… Здоровье дороже, верно?!

Вообще-то попасть в очень маленькие ворота с двадцати пяти метров было даже безо всяких угроз непросто. Вовка, кстати, на это очень надеялся. Поставил мяч и, особо не целясь, стукнул…

Первые несколько секунд мяч явно летел мимо и, как казалось Куковкину, должен был метрах в двух от правого колышка миновать ворота. Но по какой-то непонятной для всех причине черно-белый шар вдруг круто свернул влево и угодил в самую середину «калитки».

На сей раз никто не радовался и не кричал «го-ол!», хотя счет стал 10:6 и Вовка с Колькой могли считать себя победителями.

Братья даже за мячом не пошли, а стали медленно приближаться к Вовке и Кольке. С очень сердитыми лицами. Ничего хорошего это не предвещало. Правда, возможно, Поросятниковы не собирались сразу же начинать расправу, а для разгона просто хотели нагнать страху на своих удачливых соперников. Чтоб знали свое место и не воображали из себя слишком много. Наверно, если б Вовка с Колькой повели себя тихо и не стали выступать, то могло и вовсе без кулаков обойтись.

Но тут Вовка вновь услышал неведомо откуда голос кота Злодея. На сей раз он был какой-то шипящий, подзуживающий:

– Врежь им! Врежь первым! Ты же сильный, мощный, дерешься, как настоящий боксер!

Конечно, Вовка и во дворе, и в школе изредка дрался. Хотя вообще-то драк не любил. Особенно серьезных, когда с настоящей злостью дерутся, а не просто друг другу плюхи отвешивают. И уж, конечно, сильным-мощным он себя не считал и как настоящий боксер драться не умел. Но, видно, кот сумел в него вселить и силу, и уверенность, и какие-то навыки.

Ни слова не говоря, Вовка налетел на Андрюшу и двинул его кулаком по лицу. Бац! – тот так и шлепнулся, несмотря на то что весил килограмм на пять больше Куковкина. Митюша бросился на помощь старшему брату – и тоже получил. Колька в драку не сунулся, отскочил в сторону и завопил испуганно:

– Вы чего?! Вы чего?!

Поросятниковы ошалело вскочили на ноги, Андрюша, у которого под глазом набухал синяк, свирепо пробормотал:

– Ну, держись!

Митюша, держась за сильно покрасневшее ухо, на сей раз торопиться не стал. Поэтому Вовка, неожиданно почуяв необычную для себя силу, ловкость, а самое главное – злость, всю свою кулачную работу сосредоточил на старшем Поросятникове. Только пыль полетела! Но Андрюша лишь по воздуху кулаками молотил, а Вовка бил точно и крепко: то по уху, то по лбу, то по скулам. Кончилось дело тем, что он расквасил Андрюше нос, и толстячок с плачем побежал в деревню. Следом за Андрюшей, получив на прощанье пинка пониже спины, помчался и Митюша.

На футбольном поле остался только Колька, глядевший на Вовку не то с восхищением, не то с испугом.

– А ты круто-ой! – пробормотал Пеструхин даже не с уважением, а с подобострастием в голосе. – И в футбол лихо играешь, и дерешься будь здоров…

До этого дня Вовка не любил слушать, как другие хвастаются. Сам тоже никогда не хвалился. И придумывать про себя всякие героические истории, как многие сверстники, не умел. Но тут он вдруг захотел, чтоб Колька его вообще за супермена посчитал. И, сделав важное лицо, Вовка гордо заявил:

– Это что! На меня однажды трое из десятого класса наехали…

У Кольки и глаза, и рот открылись настежь, когда Куковкин принялся рассказывать и показывать, как он разделался сперва с тремя десятиклассниками, а потом еще с двумя огромными, двухметровыми одиннадцатиклассниками. Но Пеструхин ни в чем не усомнился, во все поверил безоговорочно. Потому что Вовка врал так гладко и так бойко, что даже иногда сам в свое вранье начинал верить. Рассказав одну небылицу, он тут же начинал новую, а Колька только слушал да восхищенно качал головой.

Пока возвращались в деревню, Вовка наплел про себя еще с три короба и даже больше. И про то, как его в футбольную школу «Спартака» приглашали, и про то, что он чемпион школы по боксу, карате и дзюдо, и про то, что у него отец – «новый русский», которого восемь человек с автоматами охраняет…

Неизвестно, чего бы еще Вовка успел наврать, если бы мальчишки не дошли до своих домов. А там, на улице их уже поджидали с очень строгими лицами Константин Макарыч, Людмила Ивановна и какая-то незнакомая Вовке старуха с хворостиной в руках, при виде которой Колька очень сильно заволновался.

– Наябедничали… – пробормотал он. – Бабке моей сказали…

– Та-ак, – грозно произнесла старуха. – Идем-ка, внучек дорогой!

Колька покорно подошел, бабка крепко взяла его за ухо морщинистыми, узловатыми пальцами и увела в свой дом.

– Ну а ты что скажешь? – подбоченясь, спросила Людмила Ивановна. – Почему у Андрюши нос разбит, а у Митюши синяк на лбу?

– Чего, мяч не поделили, что ли? – намного благодушнее поинтересовался Макарыч. – И сразу на кулаки?! Экой срам!

– Они сами первые полезли… – ответил Вовка. – Как проигрывать стали, начали на нас наезжать. Ну, я и врезал.

– Нет, вы посмотрите на него! – заорала госпожа Поросятникова. – Это же бандит, террорист начинающий! Его надо в спецприемник сдать! Господи, в первый же день – и оба ребенка с синяками! Приехали отдохнуть, называется!

– Ладно, Людмила, – сказал Макарыч, – все мальчишки через драки проходят. И мы носы друг дружке разбивали, и всяко-инако бывало. Подерутся, помирятся и опять подерутся. Закон жизни! Идем, Володимер, обедать пора.

– Я этого так не оставлю! – пригрозила Поросятникова. – Я в суд подам!

Но прадед уже увел Вовку во двор.

Со стороны дома Пеструхиных донеслись Колькины вопли:

– Ой! Бабушка, не буду больше! Честное слово, не буду!

Вовка догадался, что в дело пошла хворостина…

Глава IX

ПОСЛЕОБЕДЕННЫЙ СОН

Сказать по правде, Вовка тоже опасался, что ему влетит. Но, похоже, прадед с ним разбираться не хотел.

– Умывайся и за стол садись! – велел Макарыч. – Боец!

Когда Вовка появился в кухне и уселся за стол, Агата уже сидела на лавке и с любопытством поглядела на братца:

– Говорят, вы с Колькой Поросятниковых побили?

– Ага, – кивнул Вовка. – Они первые полезли…

– Надо же! – удивилась Агата. – Я думала, что если уж они с синяками явились, то у вас и вовсе все фейсы синие будут.

– Ты, Агафья, ровно недовольна, что братишке не попало! – нахмурилась прабабушка Нюша, разливая суп в тарелки.

– Нет, – мотнула головой Агата, – просто они, эти братья, такие крепкие, толстенькие, а Вовка – кожа да кости. И Колька недокормыш тощий.

– Вовка наш жилистый, видать, – заметил Константин Макарыч, зачерпывая ложкой наваристый густой суп, где и картошка, и лапша, и крольчатина, и петрушка с зеленым луком плавали. – Конечно, не дело это – кулаками махать. Но и уступать нельзя, ежели обижают.

– Силу-то с умом надо употреблять, – сказала прабабушка. – Я-то думала, будто ты слабенький, а теперь вижу – надо тебя к работе поставить, чтоб на пользу трудился, а не носы разбивал.

– Правильно, – кивнул Макарыч, – и Агашке тоже поработать не мешает. Здесь, если ничего не делать, – со скуки умрешь…

Вовка слушал и ел. Наверно, дома, в Москве, ему бы столько супа нипочем не осилить. Тем более суп был такой густой, что, как говорится, в нем «ложка стояла». Ну а если б и осилил, то от второго уж точно отказался бы. Однако когда прабабушка положила в тарелку жареной картошки с домашней тушенкой и солеными огурцами необыкновенной вкусноты, Куковкин все это слопал до последней крошечки да еще и тарелку хлебом вылизал. Ну а на третье аж два стакана компота из прошлогодней черной смородины выпил. Была бы здесь мама, так глазам бы не поверила, что ее сын столько съесть может!

Правда, от всего этого Куковкина стало в сон клонить. Вообще-то днем он спал только в детском саду, да и то из-под палки. Ну и когда они с Агатой в лагере отдыха были, там тоже «тихий час» полагался. Конечно, там почти никто не спал, а только делали вид, будто спят, чтоб вожатые не ругались.

Однако на сей раз Вовке притворяться не требовалось, он как прилег, так и заснул. Какое-то время спал спокойно, а потом начал видеть сон.

Сначала Вовке снился футбол. На той же самой поляне под горкой, где они наяву мяч гоняли. Игроки были все те же, и игра шла примерно так же. То есть Поросятниковы забивали, а Вовка с Колькой друг друга ругали. Но потом игра неизвестно почему закончилась – Куковкин даже не запомнил, с каким счетом, – и все, кроме самого Вовки, куда-то исчезли. Зато откуда ни возьмись появился кот Злодей.

Вовка на этот раз его почему-то совсем не испугался. Может, потому, что кот был нормальных размеров, и сам не увеличивался, и Вовку не уменьшал. А может, потому, что покамест Вовка от Злодея никакого вреда особого не испытал, даже наоборот.

К тому же кот ни шипеть, ни царапаться не стал, а очень дружелюбно принялся тереться шерсткой о Вовкины ноги и наступать ему на кроссовки. Наверно, если б дело было наяву, то гладить Злодея Куковкин бы не решился. Но поскольку Вовка отчетливо осознавал, что дело происходит во сне, то рискнул и провел рукой по гладкой вороненой шерстке. И даже произнес что-то ласковое, вроде: «Хорошая киса!» А Злодей замурлыкал, зажмурив свои жуткие зеленые глазищи.

Сразу после того, как Вовка в первый раз погладил кота, он почувствовал, что от шерсти этого таинственного зверя исходит какая-то неведомая энергия. Не просто электрические разряды, какие обычно возникают при поглаживании кошки, а нечто вроде излучения. Ни тепла, ни холода, ни боли Вовкина рука вроде бы не ощущала, только странное, ни на что не похожее легкое щекотание, которое волнами распространялось по руке от ладони к локтю, потом от локтя к плечу, а от плеча – к макушке. От этого щекотания, однако, как от обычной щекотки, смеяться не хотелось, хотя ничего неприятного Вовка не чуял.

Через некоторое время Куковкин заметил, что чем дольше он гладит Злодея, тем сильнее ощущаются волны неизвестной энергии. И при этом, как ни удивительно, ему все труднее оторвать руку от кота. Ее словно примагничивало к блестящей, будто уголь-антрацит, черной шерсти! Правда, Вовка чувствовал, что пока еще может, если захочет, в любой момент убрать ладонь. К тому же он по-прежнему осознавал, что всего-навсего сон видит. То есть ежели что – проснется.

Вовка даже сейчас, во сне, прекрасно помнил слова прадедушки: «Близко не подпускайте к себе, а уж на руки брать или по шерстке гладить – и вовсе упаси господь!» Когда кот загипнотизировал Агату и она, будто лунатик, ничего не соображая, отправилась за ним на Дурную, Куковкин вроде бы удостоверился во вредных свойствах кота. А когда угодил в яму, которая неизвестно откуда взялась и неизвестно куда пропала, когда кот его уменьшил до размеров мышонка, так и вовсе поверил в то, что этот Злодей – колдун или экстрасенс по меньшей мере.

Насчет того, что колдуны бывают только в сказках, как утверждал, например, папа, Вовка еще в Москве сильно сомневался. Почти в каждой газете среди рекламных объявлений можно прочесть что-нибудь типа того: «Колдун Сидоров предлагает свои услуги…» или «Ведьма Марфа снимет сглаз и порчу. Оплата сдельная». Правда, папа говорил, мол, никакие это не колдуны, а просто жулики, но Вовке почему-то хотелось верить, что колдуны бывают на самом деле. И втайне он мечтал познакомиться с каким-нибудь колдуном. Чтобы тот, скажем, помогал уроки готовить. Но в рекламных объявлениях таких услуг почему-то не предлагалось. К тому же Вовка знал, что за бесплатно ни один колдун работать не будет, а денег у Куковкина не было. Даже если отказаться от мороженого, кока-колы, чипсов и тому подобного, на оплату хорошего колдуна сэкономленного явно не хватило бы. Наконец, Вовка знал, что колдуны бывают добрые и злые. Нарвешься на какого-нибудь, а он тебя в крысу превратит или еще в какую-нибудь дрянь.

Сразу после похода на речку Вовка был убежден, что если кот – колдун, то непременно злой. Раз по его вине кролики и поросята болеют, банки с огурцами взрываются и другие беды происходят, то ничего хорошего от этого зверя ждать не приходится. Однако после того, как кот Злодей помог ему одолеть Поросятниковых на футбольном поле, Куковкин засомневался в том, что сказал Макарыч.

Может быть, просто кот на прадедушку за что-то обиделся? Например, шел себе Злодей по каким-то мирным кошачьим делам и перебежал старику дорогу. А тот в него палкой или камнем запустил ни за что ни про что. Могло быть такое? Запросто! Все знают, что если черная кошка дорогу перебегает – это не к добру. Но при этом кидаться в нее чем ни попадя вовсе не обязательно. Надо трижды плюнуть через левое плечо – и все будет в порядке. Это Вовке ребята в школе рассказали. А прадедушка небось этого не знал, вот и поссорился с котом-колдуном…

Сон между тем продолжался, и Вовка все так же поглаживал Злодея, а таинственная энергия все так же перетекала от ладони до Вовкиной макушки. При этом Куковкина все больше наполняло какое-то странное ощущение эдакого веселого страха, которое в прошлом возникало тогда, когда Вовка, например, наскоро, перед самым уроком, списывал у кого-нибудь домашнее задание. Или, опять же наскоро, пытался выучить стихотворение. Посещало его это чувство и тогда, когда он делал что-нибудь запрещенное родителями. Например, тайно залезал в шкаф и съедал несколько ложек варенья прямо из банки. Всегда в таких случаях Вовка испытывал легкий страх, но вместе с тем было весело оттого, что он нашел в себе отвагу нарушить запрет. В общем, сейчас было то же самое: ведь прадедушка запрещал гладить кота, а Вовка гладил. И понимал, что раз это происходит во сне, то разоблачить его будет невозможно. Поэтому удовольствия от нарушения запрета было намного больше.

Неожиданно Злодей выскользнул у Вовки из-под руки и, задрав хвост трубой, куда-то помчался. Куковкин тут же побежал следом. Да, он в этот момент еще помнил, что кот может увести его на речку Дурную или на Гнилое болото. Но, во-первых, Вовка считал, что во сне ничего подобного случиться не может, а во-вторых, уже не верил в то, что кот ему может принести какое-то зло.

Злодей побежал куда-то влево от футбольной площадки. То есть в сторону речки Дурной. Вовка об этом помнил, но все равно мчался со всех ног за котом. Ноги будто сами по себе несли его вперед. Возможно, что даже если бы Вовка захотел остановиться, то не смог бы этого сделать. Но он даже не задавался вопросами, зачем и почему догоняет кота.

Все, что окружало Вовку, виделось ему лишь постольку-поскольку. Его внимание полностью сосредоточилось на кончике хвоста Злодея, мелькавшем в высокой траве. Когда по левую руку от Куковкина появились корявые ивовые кусты, росшие вдоль речки Дурной, он этого даже не заметил. Кот замедлил бег и теперь лениво трусил по тропинке вдоль кустов. Вовка почти догнал его как раз в тот момент, когда Злодей вдруг резко свернул в кусты, к речке. Куковкин, не останавливаясь, тут же последовал за ним и, с разгону проскочив кусты, вылетел на невысокий обрывчик. Остановиться он уже не мог и, не успев даже испугаться, плашмя бултыхнулся в воду…

Глава X

ВЛИП!

Вовка проснулся, открыл глаза и тут же зажмурил их. Потом снова открыл, снова зажмурил и еще раз открыл, но ничего вокруг к лучшему не поменялось.

Нет, Куковкин очнулся от своего странного сна вовсе не в избе прадедушки. Сон перешел в явь! Вовка, по горло в воде, сидел на липком илистом дне речки Дурной, а на глинистом, полуметровой высоты обрывчике, с которого Куковкин во сне свалился, топорщил свои закрученные в спираль усы кот Злодей.