Текст книги "Хозяин Гнилого болота"

Автор книги: Леонид Влодавец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– И как же они оттуда выбрались? – спросила Агата.

– Случай помог. Они уж часов пять там, на островке сидели, как вдруг вертолет пожарный появился. Тогда у них, лесных пожарников, еще деньги были, чтоб вертолеты гонять. Мама ваша с Люськой заорали, руками замахали, хотя не больно верили, что вертолет их заметит. Однако же заметил, опустился, с него на тросе десантник съехал и поднял обеих дур в кабину. А потом вертолет долетел до нашей Маланьиной Горки, приземлился на выгоне и высадил, а потом улетел. Когда мы с Нюшей про ихние похождения узнали, то крепко их поругали. Ну да они и сами с той поры к болоту – ни ногой.

– Да уж, – вздохнула Анна Михайловна, – чудом девки спаслись. Сколько народу на этом болоте пропало! А таких, чтоб выбрались оттуда, – по пальцам перечесть можно.

– Я тогда хотел вертолетчика этого найти, – припомнил прадедушка, – на работу написать, чтоб его к награде представили. Ленка-то, мама ваша, толком и не спросила, как зовут. Пытался через лесничество выяснить, а там говорят, что, по ихним данным, вертолеты в этом районе полетов не производили… Так и остался этот летчик без награды. Небось поскромничал, побоялся, что накажут за то, что садился в неположенном месте.

– Нам про это мама не рассказывала… – вскинул брови Вовка.

– Пугать не хотела, – усмехнулся Константин Макарыч, – а то бы вы забоялись и вовсе к нам не поехали.

– Уж лучше бы не поехали, – буркнула Агата. – У вас так все страшно – знала бы, в Москве бы осталась.

– Ничего у нас страшного нету, – нахмурилась прабабушка. – Если душа у тебя чистая, если зла ни на кого не держишь, если жадность тебя не одолевает – бояться нечего. Особенно днем, при божьем свете. То, что вас ночью на дороге летунчики напугали, – так это не беда. Они пешим страшны, особенно если кто без креста в душе. А на машине, ежели не останавливаться, – вреда не бывает.

– Что-то много их вчера налетело, – покачал головой старик. – Никогда столько не видывал! Перед самым мостиком облепили… Да еще почти что в полночь!

– Сам виноват! – строго произнесла Анна Михайловна. – Говорила ведь: напиши Ленке, чтоб не сажала детей на поезд, который ночью приходит. Есть ведь другой, поутру останавливается.

– Я думал, она сама догадается… – виновато поскреб бороду прадед.

– А она, вишь, не догадалась. Слетели бы вот с моста, как Васька-тракторист, – и поминай, как звали.

– Ладно ворчать-то, – усмехнулся Константин Макарович, – все хорошо получилось. А что летунчики пуганули – так и это очень даже хорошо. По крайности, теперь ребята куда не надо не полезут и по вечерам дома сидеть будут.

Агата только горестно вздохнула. Вовка сразу догадался, что она прощается со своими мечтами сходить на дискотеку.

– Что носы повесили? – ободряюще произнес прадедушка. – Думаете, тут скучно будет? Ничего подробного. Не соскучитесь. Речка есть – совсем недалеко, под горкой. Вода уже теплая – купаться можно. Ребята к бабкам-дедкам в деревню приедут – человек пять-шесть наберется. Велосипед у меня старый в сарае лежит. Ежели с руками и сумеете починить – валяйте, катайтесь! Днем летунчики не кажутся. Можете и в Чертогоново съездить. Там в клубе кино показывают. На взрослое вас все равно не пустят, а детское в пять начинается и в семь кончается. На велосипеде оттуда ехать не больше получаса, так что до десяти, если дурить не будете, вполне можно успеть. В лес покамест ходить незачем, опять же в ольховниках и березняках клеща много. Если вопьется, надо будет прививку от энцефалита делать. Потом, через пару недель, и клещи уймутся, и, возможно, ягоды пойдут, потом грибы…

– Ну а ежели отдыхать устанете, – заметила прабабушка не без легкого ехидства, – так можно и по хозяйству немного помочь. Огород полоть и поливать, картошку окучивать, сено сгребать. Может, дедушка вас и косить научит…

– Да-а… – вырвалось у Агаты, которой очень хотелось сказать, что она сюда приехала вовсе не для того, чтоб сельхозработами заниматься. Но все-таки она свое возмущение оставила при себе.

– Сегодня, по первости, я вас сам на речку сопроводить могу, – продолжил Константин Макарович. – Покажу место, где купаться можно и где рыбу ловить, если желаете. А потом будете сами ходить. Утром, если не очень закаленные, – лучше в воду не лезть. После ночи вода студеная. Днем и под вечер ходите – тогда окунаться приятнее.

Глава IV

РЕЧКА ЧЕСТНАЯ

Когда завтрак закончился, Константин Макарович повел правнуков на «ознакомительную экскурсию». Это Агата так сказала, Вовке бы сразу и не выговорить.

Ночью, когда проезжали, Куковкины ничего рассмотреть не сумели, хотя было не так уж и темно. Вовка – тот вообще еще в машине заснул, и его Константин Макарович до дивана на руках донес, а у Агаты, по ее собственным словам, глаза все время закрывались, и она еле-еле до постели доплелась.

Так что теперь москвичи с интересом вертели головами по сторонам, приглядываясь к незнакомому пейзажу.

Деревня была совсем небольшой – дворов двадцать или даже меньше. К тому же далеко не во всех домах жили люди. Те, что пустовали, стояли с заколоченными окнами и дверями, покосившимися заборами, огороды у них заросли крапивой и прочим бурьяном. Когда-то, наверно, дома эти были очень крепкими, ведь срубили их из толстенных бревен, которые Вовке даже двумя руками не обхватить. Но, как видно, за долгие годы всякие там силы природы, то есть сырость и разные жуки-червяки, здорово источили эти бревна, и заброшенные дома заметно накренились. Тесовые крыши на них тоже погнили и заросли какими-то мхами и лишайниками, а кое-где на этих крышах даже трава росла. Другие дома выглядели немногим лучше, но в них кто-то обитал, потому что досок на окнах и дверях там не было, а на огородах росла картошка, стояли полиэтиленовые теплички для огурцов и помидоров, а кое-где даже какие-то ягодные кустики просматривались. Правда, еще без ягод. А вот деревьев плодовых, таких, как под Москвой, на даче у бабушки Нины или в деревне у папиных родителей, тут не было вовсе. Ни яблонь, ни вишен, ни слив.

Дом прадедушки Константина смотрелся поновее других. Поверх бревен его покрывал пригнанный тес, выкрашенный желтой краской, оконные рамы были побелены, а крыша покрыта шифером. Во дворе у старика от калитки до крыльца вела дорожка из толстых досок. И еще у старика имелся водопровод. В колодец, укрытый под бревенчатой надстройкой, был опущен на специальном плотике насос, который через шланги и металлические трубки подавал воду прямо на терраску прадедушкиного дома, в жестяной бак старинного умывальника. Вовка, когда умывался утром, сразу подумал, что этот умывальник ужас как похож на Мойдодыра из знаменитой книжки и телевизионной рекламы стирального порошка «Миф-универсал».

Прадедушка, конечно, показал ребятам свою большую, серую и очень сердитую собаку Стрелку, которая сидела в будке на цепи, и предупредил, что гладить эту собаку нельзя – укусит.

– Она только меня к себе допускает! – заметил Константин Макарыч. – И только у меня пищу берет.

Кроме собаки, у Макарыча оказалось штук двадцать кроликов, обитавших в деревянных клетках, два довольно больших поросенка, прогуливавшихся по случаю теплой погоды в дощатом загончике рядом с огородом, и красивая, белая с черными подпалинами кошка Глафира.

Вовка всех этих животных посмотрел с интересом. У папиных родителей под Москвой только куры жили. И кот был просто серый, полосатый, неинтересный. А поросят Вовка только по телику видел. Правда, эти были не такие симпатичные, как Бэйб, Хрюша или там Пятачок. Во-первых, гораздо крупнее, а во-вторых – грязнее. Агата к поросятам отнеслась очень брезгливо – уж очень они пахучие оказались, а вот кроликам прямо-таки умилилась. И даже, с разрешения прадедушки, покормила их травкой через проволочную решетку. Кошку, конечно, тоже не пропустила, взяла на руки и погладила.

– Кошек любишь? – спросил Константин Макарыч.

– Очень! – кивнула Агата. – А у ней котят не будет? Если будет, подарите мне одного, я его в Москву увезу.

– Посмотрим, – неопределенно ответил прадед. – Тут не всяких котят брать можно…

Вдруг, резко прервавшись на полуслове, нагнулся, схватил с грядки комок сухой земли, размахнулся и со всей силы метнул его куда-то в дальний конец огорода.

– Кыш отсюда! – зычно крикнул старик, и ребята увидели, как из картофельных гряд, злобно мяукнув, выскочил здоровенный, совершенно черный кот. Он одним махом проскочил под изгородь из жердей, которой был обнесен огород, и, задрав хвост, куда-то ушмыгнул.

– Зачем вы его так? – покачала головой Агата. – Ему же больно!

– Нечего ему тут делать, Злодею, – проворчал Константин Макарыч. – Это его зовут так, Злодей, потому что он одно только зло делает. Как куда ни залезет – так напасть приносит. То кролики заболеют, то поросята, то банки с огурцами ни с того ни с сего взрываются. А ежели ночью под окна орать придет, то у нас с бабкой кости ломить начинает… Поганый кот!

Наверно, если бы брат с сестрой не насмотрелись прошлой ночью «летунчиков», то даже посмеялись бы над словами прадеда. Но они уже знали, что ко всем заявлениям Константина Макарыча надо относиться серьезно.

– Он что, заколдованный? – округлив глаза, спросил Вовка вполголоса.

– Не знаю, – мрачно ответил прадед, – заколдованный он или не заколдованный, а поганый – это точно. И ежели увидите – гоните чем ни попадя. Близко не подпускайте к себе, а уж на руки брать или по шерстке гладить – и вовсе упаси господь! Беды не оберешься!

– А что будет? – настороженно осведомилась Агата.

– Плохо будет, – проворчал Константин Макарыч. – Пропасть даже можно совсем, вот как!

– А как его отличить? – поинтересовался Вовка. – У нас в Москве, во дворе тоже черный кот есть, но он очень добрый. Его Кузя зовут…

– У Злодея главная примета – усы штопором закручены, – объяснил Макарыч, – ни с кем другим не спутаешь. Но издали это не разглядишь, пожалуй. Так что для страховки – всех черных котов гоните, не всматриваясь! Понятно?

– Понятно, – кивнула Агата. – А как же насчет речки?

– Ну что ж, ладно. Двор я вам свой показал, теперь можно и до речки пройтись.

Пройдя по коротенькой улице, оказались на деревенской околице. Здесь улица превращалась в дорогу, уводящую куда-то вниз и вправо, в лес, должно быть, к тому самому мостику, который переезжали ночью. С околицы открывался широкий вид на окрестности Маланьиной Горки.

– Мы тут вроде как на острове живем, – пояснил Константин Макарыч, указывая пальцем вниз по склону холма. – Вот тропочка влево от дороги отходит – она ведет к речке Честной. В ней и купаться можно, и рыбу ловить, даже воду из нее можно пить. А вот вправо, куда сама дорога ведет, речка Дурная течет. Мостик как раз через нее перекинут. В Дурной ни купаться, ни рыбу ловить нельзя. И подходить к ней близко не надо. Только через мост и только днем, в крайнем случае до десяти вечера. Чуть подальше, ближе к самому Чертогонову, эти речки в одну сливаются. И называется она от этого места – Смесь. Ни то ни се. И плохая вода бывает, и хорошая – раз на раз не приходится.

– А где Гнилое болото? – спросил Вовка.

– Там, – прадедушка махнул рукой куда-то назад, на другой конец деревни. – Обе речки из этого болота вытекают.

– Странно, – заметила Агата, – болото такое опасное, а речки разные. Одна дурная, а другая хорошая. Почему так?

– Ничего странного нет, – ответил Константин Макарович. – По правде сказать, ни добра, ни зла отдельно не бывает. Они повсюду рядом находятся. Как плюс и минус на батарейке. Отключи один полюс – и тока не будет, лампочка не загорится.

– Насчет батарейки – это я понимаю, – кивнула Агата, – а насчет добра и зла – не очень… Разве нельзя точно сказать, что хорошо, а что плохо?

– Вот скажи мне, внучка, погода, как сейчас: жара, солнышко печет, сушь уже неделю стоит – это хорошо или плохо?

– Конечно, хорошо! – не задумываясь ответила Агата.

Вовка промолчал, но ответил бы точно так же.

– Для вас с братишкой – хорошо, согласен, – кивнул Константин Макарович. – Вы отдыхать, загорать и купаться приехали. А вот для нас, сельских, очень даже плохо. Забот прибавляется, солнце без дождя нам урожай губит. Сейчас мы дождя просим, считаем, что если дождь будет – это добро. Но если дожди без меры польют – тоже ничего хорошего не получится.

С этими словами, которые Куковкиных заставили задуматься, прадед стал, опираясь на свою суковатую клюку, спускаться по тропинке в сторону речки Честной. Вовка и Агата пошли следом.

Вдоль речки росли густые ивовые кусты, полностью заслонявшие собой речку, и саму воду даже с высоты Маланьиной Горки было невозможно разглядеть. Но Константин Макарович уверенно зашагал по тропке через кусты и через несколько секунд вывел ребят на малюсенький песчаный пляжик – всего-то метра два шириной. Дно тоже было песчаное, волнистое, почти без камней. И никаких банок-склянок через прозрачную, как хрусталь, воду не наблюдалось. Зато были отлично видны стайки мелких рыбешек, с любопытством подплывавших почти к самому берегу.

– Вот тут у нас все, кому надо, купаются, – объявил старик. – Речка, конечно, неширокая, но посередине – глубоко, можно поплавать, если кто умеет. И загорать можно.

– Какая вода прозрачная! – восхитилась Агата, сняла босоножку и потрогала воду ногой. – И не холодная вовсе… Можно мы прямо сейчас искупаемся?

– Покамест не спеши. Успеется! Сперва я вам покажу, где тут рыбу ловить можно.

– Я эту рыбу ловить не умею и не люблю, – сказала Агата. – Вы сходите с Вовкой, а я искупаюсь.

– Ладно, так и быть, – согласился Константин Макарович.

Агата осталась на пляжике, а Вовка двинулся следом за прадедом вдоль речки, по той же тропинке, петлявшей через ивовые кусты.

Вскоре тропинка пошла немного вверх и вбок, и прадед с правнуком взобрались на небольшой обрывчик, возвышавшийся над водой, сквозь которую, хоть она и была не менее прозрачна, чем у пляжика, дно не просматривалось.

– Вот это ямка метра три глубиной, – сообщил старик. – Тут вроде бы заливчик небольшой, вода немного застаивается, и в ней много всякого корма для рыбы заводится. Иногда даже видно, как большие рыбы с поверхности всякую живность хватают.

– Удочки-то у меня нет, – заметил Вовка виновато, – мне мама не говорила, что тут в реке рыба водится. Да и вообще, если по правде, то я ловить не умею…

– Ну, это не беда! – улыбнулся дед. – Под вечер сходим порыбачим. У меня счастливая удочка есть…

Наверно, он хотел рассказать, отчего удочка счастливая, но вдруг то ли вспомнил что-то, то ли что-то его насторожило. Улыбка быстро сбежала с лица старика, и Макарыч озабоченно произнес:

– Что-то не слыхать нашей Агафьи! Вроде бы из воды не выходила, а тихо…

Вовка к речной тишине не прислушивался и насчет Агаты не беспокоился. Куда она, дылда этакая, может подеваться?! Но слова прадеда его взволновали. Кто его знает, какая тут еще нечистая сила водится?

Между тем Константин Макарыч заторопился в сторону пляжика, Вовка последовал за ним. Когда они выбрались из кустов, то ни в реке, ни на песке Агаты не увидели. И одежды тоже не было.

Впрочем, Вовка при этом особо не испугался. Мало ли, может, Агата просто куда-то за кусты ушла? Однако прадед тревожно пробормотал:

– Вот оно что! – и посмотрел на песок. – Ну, негодяй! Ну, злодей!

Там, рядом с отпечатками босоножек Агаты, отчетливо просматривалась цепочка кошачьих следов…

Глава V

ПОГОНЯ

– Это тот, Злодей? – догадался Вовка.

– Он самый, бесово отродье! – проворчал Макарыч. – Говорено же было дуре: как увидишь – сразу гони чем ни попадя, а она небось не поверила… Ну, теперь надо догонять поскорее, пока беды не стряслось!

И старик торопливо пошел по тропке в ту сторону, куда вели следы.

Впрочем, очень скоро следы исчезли, а тропка разделилась на две. Одна повела на склон холма, то есть к деревне, а другая – куда-то вдоль реки, вниз по течению.

Сначала прадед и правнук направились вверх, проскочили через ивняк и выбрались на открытое место, где начинался подъем на Маланьину Горку. Склон холма оказался пуст, на тропинке никого не было. Вовка метнулся назад, но Макарыч его остановил:

– Пошли в гору! Злодей Агашку вдоль реки поманит. На Дурную увести захочет. Эта дорожка длинная. А мы их по короткой, через горку, обойдем и перехватим!

И, почти позабыв про свою суковатую клюшку, старик быстро зашагал в гору, да так ходко, что Вовка за ним еле-еле вприпрыжку поспевал.

Довольно быстро добрались до проезжей дороги и некоторое время шли по ней в сторону мостика через Дурную. Однако метров через двести Константин Макарыч свернул налево, на какую-то совсем незаметную тропочку, и стал вновь спускаться к речке.

– Мы к тому месту идем, где Честная и Дурная сливаются, – пояснил он Вовке на ходу. – Там всяко мимо нас не пройдут. Если успеем – отвадим Злодея, а не успеем – худо будет!

– Кот ее съест? – брякнул Вовка.

– Съесть не съест, – отозвался Макарыч. – А вот на Гнилое болото заманить может…

Пробравшись через ивняк, мальчик и старик оказались на небольшом пятачке-перекрестке. Продолжение той тропы, по которой они шли, выводило на узкий остроконечный мысок. Слева мимо него текла уже знакомая добрая речка Честная, а справа – таинственная и опасная Дурная. Даже если б прадед не рассказал Вовке о том, какая между этими речками разница и не поведал правнуку, как они называются, то мальчик и так догадался бы, какая из них хорошая, а какая плохая. Слишком уж сильно они отличались друг от друга с виду.

Вода в Дурной была мутная, какая-то зелено-коричневая, непроглядная. Над ней жужжали какие-то злые и очень большие мухи. И пахло от этой реки какой-то гнилью. Даже ивы, которые росли на берегу Дурной, выглядели нелепо корявыми и очень противными, а их листья напоминали не то ножи, не то наконечники стрел. Причем цвет у них был не приятно-зеленоватый, как у листвы ив, росших по берегу Честной, а вредный, ядовитый какой-то.

Тем не менее впереди, за мыском, обе речки сливались воедино, и если на протяжении нескольких десятков метров еще можно было различить разницу в цвете воды, принесенной Честной и Дурной, то дальше их струи смешивались и получалось нечто среднее, как выражался прадедушка, «ни то ни се».

– Минут на пять мы их обскакать должны, – произнес Макарыч полушепотом. – Скоро кот появится…

Вовка хотел поискать подходящий камень или палку, чтоб огреть кота Злодея, но старик произнес:

– Тихо! Не шурши, спугнешь!

Но кот Злодей, конечно, все уже услышал. Где-то слева раздалось уже знакомое, очень противное мяуканье, зашуршали ветки, на тропе на какие-то доли секунды возник черный силуэт с горящими зеленоватыми глазами – точь-в-точь «летунчики»! – и Злодей молниеносно скакнул куда-то в ивняк.

А следом за ним появилась растерянная, ничего не понимающая и очень бледная Агата. Она только изумленно головой вертела и глазами хлопала.

– Ну, счастлив твой бог! – облегченно вздохнул Макарыч. – Очухивайся, очухивайся, дочка!

– Как я сюда попала? – в полном недоумении пробормотала девочка. – Я же вроде бы купаться собиралась…

– Ты что, ничего не помнишь? – удивился Вовка.

– Нет, что-то помню… – наморщила лоб Агата. – Была на пляжике, хотела раздеваться и в воду лезть, а тут… Ой! Так это тот самый поганый кот был?! Надо же! Я думала, он злой, шипит и царапается…

– …А он мурлыкать стал да об ноги тереться? Так? – прищурился прадед.

– Да-а… – пробормотала Агата растерянно.

– Вот такой-то, «ласковый», – хмыкнул Макарыч, – он опасней всего. Завораживает, убаюкивает, из ума выводит и в сон погружает. Вроде бы ты спишь, ничего не помнишь, ничего не чуешь, а на самом деле идешь туда, куда он ведет.

– А куда он ведет? – спросила Агата в явном испуге.

– Раз на раз не приходится. И что у него, Злодея, на уме – неизвестно. Зимой, бывало, проберется в избу, начнет ластиться, заворожит – и уведет человека на мороз. Хорошо, если рядом кто случится, отгонит кота, вроде как от тебя сейчас. А если нет, так уйдет этот завороженный в лес – и замерзнет насмерть.

– Как страшно… – пролепетала Агата. – И со мной такое могло быть?

– Ну, сейчас лето, замерзнуть нельзя. Но вот увести тебя на Гнилое болото он мог. А мог и в Дурную окунуть…

– И что бы тогда было? – взволнованно спросил Вовка.

– Во-первых, в Дурной утонуть можно. Она, эта речка, очень подлая. Вроде бы мелкая, а много омутов глубоких. Идет человек, идет, вроде по колено, а то и мельче, и вдруг – бух! – провалился с головой. Если рядом никого нет – все, пропал. Ноги холодом сводит, камнем на дно идешь… Ну а во-вторых, даже если только по лодыжки в воду зашел – считай, что хоть небольшую, а беду нажил. Или живот прихватит, или зубы, или ни с того ни с сего с домашними поругаешься. Чем глубже в Дурную залез, чем дольше в ней проваландался – тем хуже себе наделал, да и другим тоже хлопот прибавил. Одно спасение – сразу после Дурной искупаться в Честной. Она или вовсе беду отведет, или ослабит. Только это очень быстро надо делать, не всякий успевает…

– Как у вас тут все страшно! – заныла Агата. – Отправьте нас завтра домой! Мы лучше к бабушке Нине на дачу поедем.

– Ну да, домой! – возмутился Вовка. – Сама же кричала, что там дымно и все равно что в городе!

– Зато там все обыкновенное. И коты, и речки, и никакие «летунчики» не летают.

– Хм, – старик сдвинул на нос свою фуражку и почесал в затылке. – Отправить, конечно, дело простое… Только вот что я скажу: от страха бегать – дело дохлое. Как от немецкого танка. Все равно догонит и раздавит! А наш здешний страх – прилипчивый. Если ты сюда приехала, напугалась, но страха не победила, то и в Москве от него не отделаешься. Болеть будешь, маяться…

– Уж страшнее, чем здесь, не будет! – буркнула Агата.

– Это как сказать, – вздохнул Константин Макарыч. – Но если уж так страшно, то что делать – отвезу завтра с утра на станцию.

– А я не поеду! – завопил Вовка. – Ей страшно – пусть катится!

– Тебе мама сказала, чтоб ты меня слушался?! – прошипела Агата. – Поедешь тоже, как миленький!

– Не поеду!

– Тихо, тихо, не кипятись! – строго сказал прадед. – Я тут самый старший, значит, надо слушать, что я скажу. Пошли отсюда, а то чувствую, на вас Дурная плохо действовать начинает. Запах от нее сюда идет, вот вы и злитесь. Идем-ка, ополоснемся в Честной, сразу на душе полегчает и страхи пройдут.

Правнуки притихли и безропотно последовали за Константином Макаровичем. По тропке, идущей вдоль берега, они вернулись на пляжик.

– Ну, купайтесь! – скорее приказал, чем предложил прадед.

Вовка отважно ринулся в воду первым. Вообще-то эта самая вода сначала показалась прямо-таки ледяной. У самого бережка, где Агата ее ногой трогала, она была теплая, прогретая, а вот подальше, когда Вовка по пояс забежал, – здорово студила. Но Вовка знал, что к воде легко привыкнуть, и поскорее сел на дно. Теперь только голова из воды торчала, а спиной он ощущал, как поток воды плавно обтекает вокруг него и струится дальше.

– Правильно! – одобрил Макарыч с берега. – И голову окуни в воду, здоровее будешь!

Вовка набрал воздуха, зажал нос и нагнулся, погрузив голову в живительную прохладу. При этом ему показалось, будто добрая водичка речки Честной разом смыла с него всякие страхи-волнения и потянула их куда-то вниз по течению.

Агата тоже залезла в воду, поначалу повизгивая от холода и ворча себе под нос, что обязательно простудится, но потом набралась духу, плюхнулась и сразу же почувствовала себя бодрой и бесстрашной. Даже проплыла вдоль по речке с десяток метров против течения.

– Ну как? – улыбнулся Константин Макарович, когда Куковкины выбрались на берег. – Не раздумали уезжать?

– Раздумали! – дружно заорали Агата и Вовка.

Глава VI

НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ

Обратно в горку поднимались совсем в другом настроении. То есть в приподнятом и даже веселом. Правда, Вовка все-таки спросил у прадедушки, не появится ли снова кот Злодей.

– Нет, навряд ли, – покачал головой Константин Макарыч, – он теперь до вечера спрятался. Больше чем на одну пакость в день у него силы не хватает. Опять же вы в Честной искупались. Эта вода кота отгоняет. А наперед запомните: ежели еще раз подойдет к вам, когда около реки будете, – плесканите на него водой! После этого он на неделю спрячется.

– Надо его просто прибить чем-нибудь! – сказала Агата. – У вас ружья нету?

– Ружье-то есть, – вздохнул старик, – да против Злодея оно не действует. Многие уж пытались с ним разделаться, но ничего не выходило. Или ружье осечку дает, или дробь мимо летит. А у Петьки Хромого дробовик аж разорвался. Опять же не так-то просто его на мушку поймать. Кот ведь хитрый, ждать не будет – шасть – и пропал. И отраву ему кидали, и капканы ставили – все обходит.

К этому времени все трое уже шли по улице и сразу заметили, что у дома напротив прадедушкиного откуда-то появилась красная легковая машина.

– «Девятка», – важно определил Вовка. – «ВАЗ-21099».

– Верно, – похвалил прадед. – Это Люська Кривандина приехала с мужем и небось с ребятишками.

– Это та самая, которая с нашей мамой на Гнилое болото ходила? – припомнила Агата.

– Так точно, – подтвердил Константин Макарыч. – Конечно, она теперь не Люська, а Людмила Ивановна, и не Кривандина, а Поросятникова.

Вот ведь угораздило тетку, подумал Вовка. Стоило шило на мыло менять! Нет, ему еще повезло, что он Куковкин, а не Хрюшкин какой-нибудь.

Как раз в это время из калитки вышла по-городскому одетая полная дама, а с ней два толстеньких и загорелых мальчика – один Вовкин ровесник, а другой чуть помладше.

– Здравствуйте, с приездом вас! – вежливо приподняв за козырек фуражку, произнес Макарыч.

– Здравствуйте… – дама пригляделась и всплеснула руками. – Неужели это ваши правнуки, Константин Макарович? Ну прямо вылитая Лена!

Это, конечно, относилось к Агате. Вовка всегда очень гордился тем, что на папу похож.

– Боже мой! – воскликнула Людмила Ивановна. – Сколько лет прошло! Ведь я Лену помню точь-в-точь такой же! Как тебя зовут, девочка?

– Агата.

– Наверно, в честь Агаты Кристи назвали, верно? А братика как зовут?

– Вова.

– Какая прелесть! А это вот мои малыши: Андрюша и Митюша.

– Где это они так загореть успели? – удивился Макарыч. – Мои-то вон из Москвы приехали – белехоньки. Неужто у вас в Ленинграде пожарче было?

То ли прадедушка еще не знал, что город на Неве теперь снова называется Санкт-Петербургом, то ли не признавал этого переименования.

– Мы в Мармарисе загорали, – ответил Андрюша.

– В Турции, – уточнил Митюша.

– Удалось на пару недель вырваться, – пояснила Людмила Ивановна. – А теперь вот решили к бабушке заехать. Конечно, беспокоились, что тут ребятам скучно будет. Но вот видите – компания уже есть!

Конечно, Вовке эта компания показалась не самой лучшей. Во всяком случае, ему с трудом верилось, что эти самые Андрюша и Митюша хорошо в футбол играют. Уж больно упитанные. К тому же небось воображают о себе много – в Турции побывали.

Но тут на улице появился еще один мальчик. Он вышел из дома, стоявшего рядом с домом Константина Макаровича. Худенький, конопатый, налысо стриженный и тоже загорелый, но навряд ли успевший побывать в Мармарисе, Анталье или хотя бы в Сочи. Скорее всего он где-нибудь здесь поблизости загорал. Потому что вид у него был уж очень аборигенский. Малый расхаживал в черных сатиновых трусах и босиком. На приезжую публику он смотрел с любопытством и некоторой настороженностью. И приближаться не спешил.

– А это вот Колька Пеструхин, – представил мальчишку Макарыч. – Человек здешний, чертогоновский, а на каникулы сюда прибыл бабке помогать. Чего стоишь? Не стесняйся, знакомься.

Колька подошел неторопливо, солидно протянул руку Вовке и пробасил:

– Будем знакомы.

Вовка руку пожал и спросил на всякий случай:

– В футбол играешь?

– Ага, – ответил Колька, – только у меня мяча нет.

– У меня есть, – сообщил Вовка.

– Очень хорошо! – воскликнула Людмила Ивановна. – Андрюша и Митюша тоже с вами сыграют. А мне хочется с Агашей поговорить, я так давно Лену не видела – просто ужас!

Агата посмотрела сверху вниз на всю мелкоту, зевнула.

– Ну, Вова, иди играй, – милостливо разрешила она и удалилась в калитку следом за маминой подругой.

– Вот и добро, все при деле, – сказал Макарыч, – а я пойду своим хозяйством управлять.

Глава VII

МАТЧ НА ВЫГОНЕ

Вовка сбегал в избу, вытащил мяч и насос на улицу, а затем, под наблюдением остальных мальчишек, стал накачивать.

– А где играть будем? – спросил Андрюша. – Тут не улица, а одни ухабы.

– И камни из земли торчат, – добавил Митюша.

– На том конце деревни место есть, – сообщил Колька. – Там раньше выгон был. И место ровное, и камней нет, и трава невысокая. А у нас в Чертогонове около школы играют, на площадке. Но туда идти далеко.

– А ты что, босой играть собираешься? – прищурился Андрюша, поглядывая на Колькины ноги. – Как Пеле в юности?

– Нет, сейчас кеды надену, – Вовка как-то сразу догадался, что Колька насчет того, кто такой Пеле, был не очень в курсе и даже про Роналдо ничего не слышал.

В общем, когда Вовка как следует накачал мяч и отнес насос домой, вопрос был решен и все четверо отправились на выгон.

Пока шли, Колька Пеструхин рассказывал, какие еще ребята могут приехать этим летом.

Получалось, что немного – максимум человек пять. В самом Чертогонове, наверно, будет побольше, но уж больно канительно туда бегать каждый раз.

Вовка Кольку слушал не очень внимательно. Во-первых, никого из этих ребят он не знал, к тому же из Колькиных слов следовало, что неизвестно, приедут ли они в этом году. А во-вторых, Куковкин вовсе не забыл рассказы прадедушки насчет Гнилого болота. То есть о том, что это болото находится в той стороне, куда сейчас направлялись юные футболисты.

Однако непосредственно за деревенской околицей никакого болота не было. Вместо него продолжалась дорога, почти такая же, как там, где Вовка побывал утром. Дорога эта тоже шла под горку и спускалась в неширокую ложбину с относительно плоским дном, а потом вновь начинала подниматься на холм, поросший лесом. Ближе к дороге стояли совсем небольшие елочки и сосенки, а дальше начинался настоящий лес. С этой стороны Маланьиной Горки были неплохо видны обе речки: слева – Дурная, справа – Честная. Здесь они располагались гораздо ближе друг к другу.

– Вот тут лучше всего играть, – объявил Колька, когда мальчишки спустились в ложбину. – Только ворота надо сделать из палок. Пошли, я знаю, где сухая ветка лежит!

Ветку нашли именно там, где показывал Колька, разломали на четыре палки-колышка и воткнули в землю, отмерив по ширине Колькиных шагов. Вратарей договорились не ставить, мяч руками не хватать, а если кто нарушит правила, то сразу бить пенальти с центра поля. Братья Поросятниковы сразу же заявили, что будут играть вместе, а потому Колька и Вовка волей-неволей оказались в другой команде. Играть решили до тех пор, пока кто-нибудь не забьет десять голов.