Текст книги "Янтарное ожерелье"

Автор книги: Леонид Земляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

18

Незаметно для себя Савичев все больше и больше попадал под влияние Лоховой.

Теперь путь для отступления был окончательно прерван. Ставленница Вейса опутала его липкой паутиной, из которой, как думал инженер, ему не выпутаться никогда. Щедрые подачки и посулы сделали свое.

Ольга Владимировна недвусмысленно заявила, что в случае удачного проведения операции Вейс обещал переправить Савичева за рубеж.

И увядшие мечты вновь ожили в сердце Антона Степановича. Он был готов на все, лишь бы они осуществились. Ему мерещились деньги, много денег. И женщины, женщины, женщины...

Савичев не задумывался над тем, что подразумевает Ольга под операцией. Какое ему было дело до замыслов Вейса? Лишь бы поскорее закончилась вся эта история. А тогда – свобода и беззаботная жизнь на берегу Средиземного моря.

Иногда, особенно по ночам, страх охватывал Савичева. А что будет, если о его связи с Лоховой станет качество властям?

Но он тут же успокаивал себя. В конце концов ничего предосудительного он не делал и при опасности сумеет отпереться, А Ольга, в случае провала, навряд ли станет компрометировать своего сообщника. Уж, наверное, это не входит в интересы ее хозяев.

Однако события обернулись несколько иначе, чем предполагал инженер.

Когда он рассказал, что ожерелье находится у жены кока, Ольга Владимировна заявила:

– Вы должны добыть его.

Инженер даже рассмеялся:

– Что вы, Ольга Владимировна. Уж на это я не способен.

– Бросьте дурака валять, – резко перебила Лохова. – Вам платят, и вы способны на все. Понимаете – на все.

Разговор принимал серьезный оборот.

Волнуясь, Савичев спросил:

– Но, Ольга Владимировна, ведь Рогова ожерелье не продаст!

– И не нужно. Вы должны взять его.

– Каким образом?

– Дело ваше. Попробуйте ограбить ее, – с усмешкой посоветовала Ольга. – Но как бы то ни было, а ожерелье должно находиться у нас.

Савичев понял, что его прижали к стене. Он хотел было наотрез отказаться от предложения Лоховой.

Но она, догадавшись, что происходит в душе инженера, вкрадчиво заверила:

– Это ваше последнее задание. Через неделю из Южного во Францию уходит норвежский теплоход «Ставангер». На нем вы сможете отправиться.

Эти слова послужили толчком.

«Эх, будь что будет, надо попытаться», – подумал про себя инженер, и вслух добавил:

– Хорошо.

– Я знала, что вы смелый, решительный человек, – с легким оттенком иронии проговорила Лохова.

19

Анна Петровна Рогова не могла не гордиться мужем. Хотя надежда кока на отпуск не оправдалась, и он вынужден был снова уйти в плавание, Рогова не переставала расхваливать его перед соседками.

И те с плохо скрываемой завистью разглядывали заморские подарки, вслух одобряя их. При этом не один упрек был послан в адрес непрактичных мужей, работающих в цехах и в конторах вместо того, чтобы путешествовать по всему миру, как Василий Рогов.

На фоне арабской, вышитой золотыми драконами шали янтарное ожерелье выглядело бледновато. Но и оно вызвало восторг у собравшихся в кухне женщин.

– Ожерелье удивительно идет к вам, Анечка, – констатировала Осипова, супруга врача. – Оно эффектно оттеняет белизну кожи.

Польщенная похвалой, Анна Петровна приосанилась, поправила обвивавшее полную шею ожерелье и заметила:

– Мой Ванечка понимает толк в таких вещах.

Дамский совет подтвердил, что это именно так.

– Вечером забегу к Анфисе Павловне, ей покажу... – сказала Анна Петровна и, гордая собой и супругом, удалилась в комнату.

После ужина Рогова собралась в гости. Стоя перед трюмо, она заключила, что для полного эффекта ожерелье действительно необходимо.

Жена боцмана Годыны, Анфиса Павловна, жила неподалеку. Анна Петровна перешла улицу, свернув за угол. И тут ее остановил представительный мужчина.

– Не скажете ли вы, как пройти на улицу Радио? – учтиво спросил он.

Анна Петровна охотно указала дорогу.

И вдруг ей почудилось, что взгляд незнакомца остановился на ожерелье.

«Видно, и впрямь красивое», – с удовольствием подумала Рогова.

Затем она продолжала свой путь.

Хозяйка встретила желанную гостью как нельзя лучше.

Сидя за чайным столом, подруги говорили о модах, о событиях последних дней, вспоминали мужей.

Уютная квартира семьи Годыны располагала к беседе. Оранжевый абажур освещал накрытый белоснежной скатертью стол, недорогую, но со вкусом подобранную обстановку.

Из репродуктора лилась мягкая задушевная мелодия.

Заболтавшись, женщины не заметили, как пролетело время. Стенные часы пробили одиннадцать.

– Ну и засиделись, – спохватилась Анна Петровна. – Пора и честь знать.

Моложавая, в цветастом халате, жена боцмана стала уговаривать:

– Побудьте еще. Куда торопиться-то? Мужа ведь нет дома.

Но Анна Петровна поднялась:

– Нет, Анфиса Павловна, пойду. Боюсь, дворник ворота закроет. Да и боязно одной поздно возвращаться.

– Что вы, милая. До полночи далеко, а вам рукой подать.

Но Анна Петровна все же простилась. Хозяйка проводила ее до двери.

Улица казалась безлюдной.

Минут через пять Рогова подошла к своему дому.

В парадном не было света. Это удивило женщину.

«Наверное, лампочка перегорела», – подумала она.

Анна Петровна шагнула в темноту. Нащупав рукой перила, начала подниматься по лестнице.

И вдруг сильный удар сбил ее с ног. Перед глазами сверкнул огненный круг.

Падая, Анна Петровна успела крикнуть...

20

Лейтенант Сизов, оперативный дежурный отделения милиции, отложил в сторону газету и потянулся.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Сизов поднял трубку.

Чей-то взволнованный старческий голос кричал:

– Милиция? Вы слышите меня? На Якорной убийство! – Сизов склонился над аппаратом.

– В каком номере?

– В девятом! Якорная девять. Приезжайте! – Голос прервался.

Вскоре милицейская машина остановилась перед домом, где жил Василий Рогов.

Освещая путь электрическими фонариками, следователь Карпов и двое работников уголовного розыска по широкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж. Здесь, у двери в квартиру, лежала пожилая женщина в сером костюме. Из виска ее сочилась кровь.

В дверях столпились соседи Анны Петровны. Впереди стояла жена врача Осипова.

– Понимаете, – волнуясь, объясняла она Карпову, – вышла я в коридор белье снимать, слышу – крик... Отворила дверь, и вот...

– Понятно, – кивнул следователь. – Из квартиры никто не выходил?

– Что вы, как можно... Мы ведь знаем, что место происшествия обследовать будут. Я, как увидела, сразу позвонила. У нас телефон есть.

– Очень хорошо, – одобрил Карпов.

Он бегло осмотрел труп и снова обратился к Осиповой:

– Вы не знаете, откуда возвращалась Рогова?

– Как не знать... Еще днем она собиралась к Годыне.

– Кто это?

– Подружка. Их мужья на одном пароходе плавают. Она и живет поблизости.

– Где?

– На Солнечной. В третьем номере.

Карпов приказал одному из агентов:

– Сходите по этому адресу. Пригласите сюда гражданку Годыну.

Узнав о происшествии, жена боцмана едва не лишилась чувств. Но успокоившись и взяв себя в руки, она явилась по вызову.

После обычного приветствия Карпов спросил ее:

– Вы не помните, что было на убитой?

– Как же, помню, – сквозь слезы произнесла женщина.

– Тогда скажите, не снято что-либо с нее?

Жена боцмана наклонилась над телом подруги. И вдруг взволнованно проговорила:

– Ожерелья нет...

– Какого ожерелья?

– Янтарного. Муж ей привез недавно из Александрии. Она его мне сегодня показывала.

– Янтарного ожерелья?... – в раздумье произнес лейтенант. – Странно.

Он давно уже обратил внимание на то, что дорогие часы и золотое обручальное кольцо не сняты убийцей. В сумочке, валявшейся рядом, оказалось довольно много денег.

Прежде чем закончить обследование, Карпов осветил фонарем дно лестничной клетки и едва не вскрикнул от удивления.

Внизу, на толстом слое пыли, лежала тяжелая черная трость. Она была совершенно чиста и казалась недавно брошенной сюда владельцем.

Карпов облокотился о перила...

21

После разговора с Лоховой Савичев несколько дней следил за женой повара. Где живет она, удалось узнать без труда – через адресный стол. Потом он неоднократно встречал Анну Петровну Рогову на улице.

Но только сегодня, столкнувшись с женщиной лицом к лицу, он увидел на шее ее ожерелье. Расспрашивая Рогову о том, как пройти на улицу Радио, Савичев с трудом сохранял самообладание.

А когда Анна Петровна удалилась, он решил, что должен действовать не откладывая.

Савичев был способен на все: на подлость, на подлог, на измену. Но грабить ему не приходилось никогда. Однако обстоятельства складывались так, что другого пути для достижения цели не было.

И он стал ждать возвращения Анны Роговой.

Около полуночи, заметив на углу женскую фигуру, он пробрался в парадное и тростью разбил электрическую лампочку.

Прижавшись к стене, затаив дыхание, он видел, как Рогова поднимается вверх. Силуэт четко вырисовывался на фоне дверного проема.

Когда женщина поравнялась с ним, он зажмурился и изо всех сил ударил ее по голове. Трость выскользнула из рук Савичева и, задев о решетку перил, полетела вниз.

Падая, Анна крикнула. Савичев бросился было бежать, но, овладев собой, вернулся и снял с шеи неподвижно лежавшей женщины ожерелье.

Выходя на улицу, он слышал, как наверху скрипнула дверь.

Зажав в руке ожерелье, не помня себя от страха, спешил Савичев домой.

В ушах его еще стоял протяжный стон Роговой.

Сердце инженера бешено колотилось. Он то и дело вытирал лоб платком.

Мысли Савичева путались, сбивались. Отправляясь выполнять поручение Лоховой, он и предположить не мог, что все окончится так...

Выследив Рогову, он намеревался только припугнуть ее. А вышло по-другому. Он не рассчитал удар, и, возможно, женщина убита.

Начитавшись криминальных романов, Савичев знал, что преступник всегда оставляет после себя следы, которые в конце концов приводят к его разоблачению.

А тут еще эта проклятая трость. Ее он взял по совету Лоховой.

– Если Рогова будет сопротивляться – оглушите ее, – сказала она.

И вот трость утеряна, утеряна на месте преступления.

Несколько успокоившись, инженер вспомнил, что трость, выскользнув из его рук, упала в лестничный пролет. Он явственно слышал стук.

Это несколько облегчало положение. Трость будет найдена, если будет найдена вообще, далеко от места преступления. Но кто знает...

Поднявшись на второй этаж. Савичев трясущимися руками отпер дверь квартиры и осторожно, чтобы не потревожить соседей, пробрался в свою комнату. Там, не зажигая света, он долго стоял у окна, восстанавливая события этой ночи.

И когда наступил рассвет, решение созрело в уме Савичева.

– Вернуть трость, вернуть, пока не обнаружили ее...

Он предполагал, что представители следственных органов, занятые обследованием лестничной площадки, вряд ли обратят внимание на упавшую в пролет трость.

Было около семи часов утра, когда он, выбритый, но с утомленным от бессонной ночи лицом, вышел из дому.

Город уже проснулся. На улицах было людно. Спешили прохожие.

Савичев постоял недолго на перекрестке, раздумывая. Затем направился к автобусной остановке. Когда подошла машина, инженер, расталкивая очередь, втиснулся в нее.

У Центрального рынка он сошел. Оглядевшись по сторонам, увидел мальчугана лет двенадцати. Он сидел на ящике, подсчитывая выручку.

Без сомнения, это был один из обычных для приморского города мальчишек-рыболовов, в дни каникул сочетающих приятное с полезным.

– Эй, парень, – окликнул его Савичев, – хочешь заработать?

– А что надо? – деловито осведомился юный рыболов.

– Понимаешь, какой случай, – объяснил инженер. – Вчера в гостях был. Так когда возвращался, уронил на лестнице палку. В самый низ...

– Дорогая? – поинтересовался паренек.

– Не то что дорогая, а память...

– Ясно, – кивнул паренек. – Достать надо?

– Вот именно, – подтвердил Савичев. – Я заплачу.

– Тогда пошли, – согласился паренек.

К дому, где жила Рогова, они добрались пешком. Не доходя двух кварталов, Савичев замедлил шаги.

– Видишь высокий тополь? – спросил он юного спутника.

Тот кивнул.

– Так напротив парадное. Вот там и потерял.

– Ладно, – понял паренек. – Сделаю вмиг.

Он вскинул на инженера серые глаза:

– А вы что, не пойдете?

Савичев отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Неудобно мне. Вчера выпили крепко.

– Ну и ну... – удивленно проговорил паренек и добавил: – Постойте тут.

Он подтянул короткие штаны и побежал к тополю.

Савичев с тревогой огляделся по сторонам.

Но все вокруг выглядело обычно. У ворот домов, как всегда, играли деты. На углу постовой милиционер заученными движениями регулировал поток транспорта.

«Это я ловко сообразил, – мелькнула у Савичева мысль. – Самому, конечно, рискованно. А мальчишка что? Тут их много шляется, таких».

Паренек не заставил себя долго ждать. Вскоре он снова появился на улице. Помахивая тростью, подбежал к Савичеву:

– Держите ваше имущество. Намучился. В самом низу лежала. Пришлось на руках спускаться.

– Это ты молодец... Молодец... – бормотал Савичев, вручая пареньку деньги.

Тот с удивлением взглянул на пятидесятирублевку.

– Вы что, дядя? Много ведь...

– Давай сматывайся, – легонько подтолкнул его инженер.

Паренек свистнул, оглядел Савичева с ног до головы:

– Тогда пока!

И прежде, чем инженер успел ответить, вскочил на подножку трамвая.

Савичев, довольный собой, направился в контору.

На службу он все же опоздал. Лохова уже была на своем месте.

Она внимательно слушала старика-бухгалтера и, видимо, не заметила появления Савичева.

Час проходил за часом, а Лохова в кабинете не появлялась.

Нервничая, Савичев ходил из угла в угол.

Ему не терпелось поскорее избавиться от проклятого ожерелья, причинившего столько хлопот.

И лишь в полдень, в обеденный перерыв, скрипнула дверь кабинета и вошла Лохова.

– Давайте, – коротко приказала она.

Савичев молча вручил ей ожерелье.

Несколько секунд Ольга разглядывала его. И вдруг глаза ее сузились, лицо потемнело.

– Это ожерелье было на Роговой? – спросила она.

– Конечно, – подтвердил инженер.

Теперь, когда опасность миновала, он держался уверенно и даже слегка гордился собой.

– Точно? – настаивала Лохова.

– Что вы, Ольга Владимировна. Если бы вы знали, с каким риском...

– Догадываюсь, – перебила машинистка.

– Вот только неизвестно, что с Роговой. Кажется, я сильно ударил...

– Она жива, – сухо произнесла Лохова.

– Слава богу, – вырвалось у Савичева. – Это правда?

Лохова криво усмехнулась:

– Раз говорю, – значит правда.

Не потрудившись подумать, откуда это известно Лоховой, Савичев вздохнул с облегчением. Теперь ничто не грозит ему. Не станут же разыскивать похитителя грошовой безделушки.

Внезапно Лохова спросила:

– Почему вы сегодня опоздали на два часа?

Савичев замялся:

– Так, знаете...

– Я спрашиваю, почему вы задержались? – повысила голос Лохова.

– Ну, раз вы настаиваете... – начал Савичев и рассказал о случае с тростью.

– Уверяю вас, Ольга Владимировна, – заверил инженер, – никто не видел трости. Иначе она не оказалась бы на месте.

Лохова пристально посмотрела на Савичева.

Тот отвел глаза в сторону.

– Значит, потеряли... – в раздумьи проговорила сна.

Потом встряхнула головой и как ни в чем не бывало сказала тихо:

– Что ж, поздравляю, Антон Степанович. Претензий к вам нет.

– Надеюсь, я оправдал доверие?

Лохова кивнула.

– И могу рассчитывать на награду?

– О, да... – натянуто улыбаясь, выдавила она.

Стемнело, когда Савичев вышел из конторы. Настроение у него было приподнятое. Еще бы! Опасности остались позади, и теперь ничто не угрожает ему.

Савичев не сомневался, что Лохова – агент иностранной разведки, ставленница Вейса.

Но, связанный с ней преступлением, памятуя о своем темном прошлом, не собирался выдавать ее. Напротив, он полагал, что безопасность Лоховой – гарантия его свободы.

«А раз обстоятельства сложились так, – решил Савичев, – надо пользоваться ими».

Знакомство с Лоховой принесло ему немало выгод. А впереди открывались приятные перспективы. Нужно только помалкивать и не зевать.

Недалек тот час, когда он заживет привольно и беззаботно. Разве не обещала Лохова переправить его за границу?

Савичев, легонько насвистывая, пробирался в толпе.

У киоска он остановился и потребовал стакан портвейна. Выпив, расплатился и двинулся дальше.

У перекрестка он задержался. Мимо, шурша покрышками, проносились машины. Громыхали колесами, скрежетали на поворотах трамваи. Над зданием кинотеатра переливалась неоновым светом реклама. Смех, людские голоса сливались в знакомый шум большого города.

После выпитого в голове Савичева слегка шумело.

«Хорошо!» – подумал он и, опустив руку в карман пиджака, нащупал что-то твердое.

Оказалось, что была конфета.

– Вот кстати, – пробормотал Савичев. – Затерялась...

Он развернул обертку и сунул конфету в рот.

А мгновение спустя перед глазами его поплыли огненные круги. Сперло дыхание, бешено заколотилось сердце. Он попытался крикнуть, но из груди его вырвался только хрип.

Ноги подкосились, и Савичев ничком рухнул на панель.

22

О происшествии на Якорной Сомову стало известно в ту же ночь. Сопоставляя обстоятельства, майор понял, что между убийством Роговой и сингапурской покупкой кока существует связь. Но какая?

Прежде всего майор решил переговорить со следователем Карповым. Они встречались и раньше, при служебных обстоятельствах, а иногда и за дружеской беседой.

Карпов был известен как опытный, влюбленный в свою профессию следователь. Старый чекист, отдавший молодость делу революции, он и в мирные годы самоотверженно служил Родине.

Преступник, по мнению Карпова, наносил вред не только окружающим, но и государству.

За преступлением непременно должно следовать возмездие. Нераскрытое преступление неизбежно порождает другие.

Нужно, чтобы поняли все: любое нарушение закона, общепринятых норм поведения обязательно будет раскрыто и повлечет наказание. В этом видел общественный смысл своей работы Карпов.

Сомов принял следователя в служебном кабинете. Здесь все выглядело просто и солидно. Большой письменный стол, удобные кресла, широкий диван у стены и дубовый книжный шкаф составляли обстановку.

Когда вошел Карпов, Сомов поднялся:

– Вот и снова встретились, Сергей Павлович, – сказал он, пожимая руку гостя.

Следователь оглядел статную фигуру майора и улыбнулся.

– А вы все такой же. Молодой...

– Моложавый, – поправил Сомов. – Ну, усаживайтесь, рассказывайте...

Карпов опустился в кресло:

– Вас, конечно, интересует дело Роговой?

Майор кивнул:

– Я позволил себе побеспокоить вас, Сергей Павлович, потому, что считаю этот случай необычным.

И он рассказал Карпову все, что знал о сингапурской покупке кока.

– И вот, – закончил Сомов, – как мне стало известно, из всех вещей, бывших при Роговой, исчезло лишь янтарное ожерелье. Не наводит ли это вас на мысль...

– Наводит, – перебил Карпов. – Вы полагаете, что преступление на Якорной носит не только уголовный характер?

– Совершенно верно.

– Похоже, что так, – согласился следователь. – Значит, будем работать вместе?

– Конечно, Сергей Павлович. Своим опытом вы можете помочь нам.

– Это мой долг...

– Другого ответа я не ждал, – проговорил Сомов. – А теперь скажите, Сергей Павлович, что показало следствие?

Карпов достал из пачки сигарету и не спеша закурил:

– Убийца – высокий мужчина. Рост его – 180 сантиметров. Одет он был в коричневый грубошерстный пиджак.

– Как вы установили это?

– Просто, – усмехнулся Карпов. – На стене лестничной площадки сохранилась оставленная плечом полоса. В штукатурке обнаружены ворсинки ткани. Он поджидал Рогову, предварительно разбив лампочку.

– Чем?

– Вероятнее всего – палкой. Той, которой была убита жена кока. И самое важное, что эту палку мы обнаружили.

– Где? – не сдержался Сомов.

– На дне лестничной клетки.

– Что же, он сам бросил ее туда?

– Сомневаюсь. Надо думать, палку выбила у него из рук Рогова при падении.

– И эта палка у вас?

– Нет. Я сразу понял, что она обронена недавно. На ней совсем не было пыли. Кроме того, если бы трость находилась там, где я ее нашел, днем, – ее бы неизбежно обнаружили жильцы дома.

– Логично.

– Я решил, – продолжал Карпов, – оставить трость на месте. Ведь если ее утерял преступник, то он обязательно вернется за ней, предполагая, что ночью мы не заметим трости...

– Ну, и...

– Так и вышло.

– Он вернулся?

Карпов кивнул:

– Трость извлек со дна лестничной клетки мальчуган. Это было около восьми часов утра.

– Вы задержали его? – привстал Сомов.

– Нет. Но наш агент видел, как мальчишка передал трость пожилому человеку в коричневом костюме.

– Его личность установлена?

– Конечно. Он – инженер фабрики фруктовых вод Савичев.

– Как вы намерены поступить дальше?

Следователь развел руками:

– К сожалению, обстановка усложнилась. Вчера вечером, возвращаясь со службы, Савичев умер.

– То есть, как? – поразился Сомов.

– На улице. Внезапно.

– Значит... Значит, нить утеряна?

– Не совсем так, – покачал головой Карпов. – В руке инженера оказалась конфетная обертка. В ней обнаружен прокол. Вскрытие показало, что Савичев отравлен сильно действующим ядом, вызвавшим разрыв сердца.

– Следовательно, еще одно убийство?

– Да. Видимо, мы имеем дело с матерым, изворотливым врагом. Узнав, что Савичев утерял палку, они разгадали наш ход и решили убрать скомпрометировавшего себя сообщника.

– Вы полагаете, что инженер был соучастником?

– Вернее всего – исполнителем. Он был весьма заурядной личностью и вряд ли мог действовать самостоятельно.

– Но кто же находился за его спиной?

Карпов стряхнул с сигареты пепел.

– Знаете, товарищ майор, всякий злоумышленник считает себя неуловимым. Но как бы осторожен он ни был, как тщательно не контролировал бы свои поступки, а обязательно оставит после себя след. Пусть совершенно ничтожный на первый взгляд, незаметный, но обязательно оставит. И если след этот обнаружат склонные к глубокому анализу люди – он непременно приведет к разоблачению...

Иногда очень сложные, казалось бы, неразрешимые задачи решаются очень просто. Мне кажется, так получается и в данном случае. Судите сами: кроме улик, оставленных Савичевым, мы не располагаем никакими другими. Савичев умер, и, казалось бы, что вместе с ним умерла его тайна. На это, собственно говоря, и рассчитывал враг. Но на конфетной обертке мы заметили невидимое простым глазом пятнышко – отпечаток пальца.

– Но ведь конфета могла побывать во многих руках: у работницы конфетной фабрики, у продавца, и, наконец, у самого Савичева.

– Не совсем так, – покачал головой Карпов. – Отпечаток оставлен пальцем, слегка испачканным копиркой, обычном копировальной бумагой.

– И это позволяет сделать вывод?

– Да. Перед тем, как попасть к Савичеву, конфета побывала в руках у машинистки. Мы выяснили без труда, что в этот день Савичев встречался с одной машинисткой.

– Кто она?

– Лохова. Сослуживица Савичева. Я сравнил оставленные ею на служебных бумагах отпечатки пальцев с проявленным отпечатком на конфетной обертке.

– И?..

– Отпечатки совершенно идентичны.

– Получается, что убийца – Лохова?

– Во всяком случае, отравленная конфета подброшена ею.

Майор встал из-за стола и прошелся по кабинету. Остановившись перед Карповым, он спросил:

– Как вы решили действовать дальше?

Следователь усмехнулся:

– Давайте поступим так, как рекомендуют герои Библиотеки военных приключений. Арестовать Лохову мы успеем. А пока следует выяснить, какие у нее связи, знакомства. Кстати, я наводил справки об этой женщине. В Южном она недавно, на службу устроилась по протекции Савичева.

– Пожалуй, вы правы, – согласился Сомов.

* * *

Докладывая своему начальнику полковнику Федченко о принятых мерах, Сомов высказал предположение, что дело это, возможно, большой важности, что налицо – организованная врагом операция.

Федченко согласился.

– В современной международной обстановке, – сказал он, – следует быть особенно предусмотрительными. Маловажный на первый взгляд факт может привести к далеко идущим последствиям. Так, мне кажется, получается и сейчас. Вот, судите сами: начало – встреча в Сингапуре советского капитана с китайцем. Теперь – убийство, и опять-таки из-за ожерелья. И кто знает, что произойдет дальше, если не вмешаемся мы.

Заканчивая доклад, Сомов попросил поручить это дело ему.

– Что ж, вам и карты в руки, – согласился Федченко. – Вы начали, вам и кончать.