Текст книги "Дефицит белка"

Автор книги: Леонид Каганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

ПИСЬМО ПАУЛЕ

Стены кабинета были заставлены аппаратурой, колбами и клетками. В клетках ползали мыши. Время от времени поднимались на задние лапки и подозрительно косились на майора. В углу бурчал громадный технологический холодильник для образцов и препаратов. Майор знал, что профессор по большей части хранит там пиво, но ничего сделать не мог.

Пофессор, как обычно, сидел за монитором, откинувшись на спинку кресла и заложив руки за голову. Он всегда брился наголо, и сейчас его пальцы были сцеплены на макушке, будто он сжимал футбольный мяч. «Такой молодой, а уже такая сволочь!» – подумал майор. Он еще раз вежливо постучал в дверной косяк, но профессор его не замечал. Тогда майор кашлянул.

– Добрый день, профессор. Не помешал?

– Помешал… – пробасил профессор, не оборачиваясь.

– Служба такая, – казенным тоном произнес майор и подошел ближе, настороженно разглядывая экран. – А чем заняты?

– Работаю, – отрезал профессор. – Или у вас сегодня отказали все камеры слежения?

– Как движется проект радиационной защиты кожи? – начал майор, подходя поближе.

– Движется, – поморщился профессор.

– Кто обещал закончить к концу месяца?

– Кто обещал устроить мне отпуск? – Профессор рывком повернул кресло и зыркнул на майора из-под насупленных бровей.

Майор приосанился и вздохнул.

– Профессор, вы же умный человек? – начал он.

– Можете не продолжать, я знаю, что вы скажете дальше, – кивнул профессор.

– Да, – сказал майор. – Вы сами себе портите жизнь! Не надо думать, будто кругом идиоты и мы ничего не знаем! Мы знаем все! Зачем вы это сделали?

Профессор удивленно замер, брови его поползли вверх, а лоб, плавно переходящий в бритую макушку, пошел складками. Наконец он ехидно прищурился:

– И что именно вы знаете?

– А то. Зачем вы снова отправили письмо Пауле?

– Снова отправил письмо Пауле… – понимающе усмехнулся профессор. – Зачем я снова отправил письмо Пауле… Я отправил письмо своей жене.

– Зачем вы отправили в письме научные материалы? – хмуро спросил майор, подойдя вплотную.

– Я отправил письмо своей коллеге. Почему вы можете перекидываться материалами со своими американскими коллегами, а я – нет? Ведь это ваши коллеги находят мои письма в компьютере Паулы и стучат вам?

– Здесь небольшая разница, профессор, – прищурился майор. – Наши коллеги передают нам оперативную информацию. Вы же передаете за границу секреты.

– Свои секреты! – Профессор угрожающе поднял палец. – Заметьте: свои! Своей жене!

– Я со своей женой не обсуждаю служебные вопросы… – веско сообщил майор.

– А вот я – обсуждаю со своей женой.

– Да с какой женой? – взорвался майор. – Кто вас венчал? Где вы расписаны?

– Для нас это не имеет значения!

– Да вы ни разу не встречались лично!

– Это тоже не имеет для нас никакого значения!

– Что, баб хороших мало в нашей стране?! Только в лаборатории НАТО?!

– А вот это не имеет никакого значения для вас, – холодно отрезал профессор.

– Имеет значение! – Майор топнул ботинком. – Потому что вы передаете материалы, которые представляют военную тайну!

– Чихать я хотел на вашу военную тайну! – произнес профессор с чувством и широко распахнул рот. – АПЧХИ!!!

Сжав челюсти, майор вынул из кителя носовой платок камуфляжной расцветки и демонстративно стер брызги с лица. Была б его воля – профессора следовало засадить в настоящий карцер на недельку. Но приказ запрещал даже грубить профессору. А разговор по душам снова не получался.

– Профессор… – опять начал майор.

– Не мешайте мне работать, – Профессор развернул кресло и показал майору свой блестящий затылок, давая понять, что разговор окончен.

Очень хотелось врезать по этому затылку. Ладонью, кратко, без размаха, с оттягом.

– Профессор… как вам удалось передать Пауле последнее письмо? – угрюмо повторил майор, глядя на свои ботинки.

– Последнее – это которое? – Профессор заинтересованно обернулся.

– Ну, где обозвали меня полицейским маразматиком… На режим ругались… На президента… И сорок страниц секретных исследований.

– Маразматиком? Так это не последнее, это предпоследнее… – скис профессор и задумался, глядя сквозь майора. – В последнем я про вашу контору матом, матом… Что ж, выходит, последнего она не получила?.. Да и по работе там было пятнадцать страниц…

Майор сжал зубы и мысленно досчитал до десяти.

– Профессор… – процедил он сквозь зубы еще утром заготовленные фразы. – Вы же русский человек… Вы же талантливый человек… Вы же двигаете вперед военную биологию нашей с вами Родины… У нас бы с вами не было никаких проблем, если бы вы не передавали свои наработки за границу Пауле. Зачем вы это делаете?

– Да чихать я хотел на ваши секреты! Апчхи!!!

На этот раз профессор даже перестарался. Но не смутился, достал клетчатый платок и натужно, с ревом, высморкался.

– Будут приняты меры, – угрожающе сказал майор.

– Какие меры? – глухо сказал профессор сквозь платок. – Какие еще, к чертям, меры? Вы поселили меня в закрытом корпусе. Отключили интернет. Поставили круглосуточную охрану. Я сижу в тюрьме!

– Не в тюрьме, а в лаборатории! В своей шикарной лаборатории! Лучшей в стране, между прочим! Среди своих, между прочим, учеников! Чего вам еще надо? А изолированы в целях пресечения утечки!

– Помогло? – прищурился профессор.

– Не помогло, – глухо сказал майор. – Как вы это делаете? Каким образом через океан идет переписка?

Профессор молчал.

– А меня из-за вас мое начальство знаете как… – неожиданно вырвалось у майора.

Профессор молчал.

– Хуже будет, – пообещал майор.

Он сам прекрасно понимал, что разговор безнадежный. И знал, что это понимает и профессор. Профессор аккуратно сложил платок и спрятал в карман.

– А что вы мне сделаете? Уволите? Пытать будете? Тогда кто вам будет двигать науку? Так что чихать я хотел на ваши угрозы… Апчхи!!!

Майор брезгливо отшатнулся.

– Я найду на вас управу! – сказал он. – Вы меня знаете! С завтрашнего дня вас перестанут выводить на прогулку!

– Что вам от меня надо? – спросил профессор устало.

– Мне надо знать, как вы передали последнюю шифровку.

– Так же, как и все предыдущие.

– Как?

– Очень просто. Телепатически. Усилием воли.

– Это в каком смысле? – нахмурился майор.

– В прямом смысле. – Профессор уставился ему в глаза. – Могу передать мысль на расстоянии. Могу вам внушить что угодно! Хотите головную боль? Вы чувствуете, как у вас болит голова! – Профессор театрально растопырил руки, выпучил глаза и зашипел. – Вы чувствуете, как вашу голову сдавливает обруч!

– Отставить паясничать!

– Ага, действует! – зашипел профессор, не переставая раскачивать руками. – У вас болит голова! У вас заложен нос! Вы это чувствуете! У вас поднимается температура! Вы чувствуете себя плохо!

– На себя посмотри! Весь в соплях! Сморчок лысый!

Профессор медленно отвернулся к монитору и застучал по клавишам. Майор постоял еще немного, а затем махнул рукой и вышел из лаборатории. Чеканя шаг, спустился по лестнице и вышел из корпуса. Часовой захлопнул за ним дверь и запер ее на два засова и один электронный замок.

***

Генерал расхаживал по кабинету, заложив за спину ладони – маленькие и красные. Наконец он остановился вплотную перед майором, приблизился к его лицу и начал сверлить глазами. Майор шмыгнул носом и вытянулся. Наконец генерал отвел взгляд, отошел к окну и постоял там немного, глядя, как внизу автомашины месят весеннюю слякоть.

– Где?! – воскликнул он, резко обернувшись. – Где факты? Завтра я встречаюсь с президентом. Если он опять спросит про их переписку, что я ему скажу?

– Работаем, товарищ генерал… – просипел майор.

– Где гарантия, что больше писем не будет?

– Он говорит, что усилием воли передает эту… как ее… телепатию.

– Всю телепатию, – генерал постучал костяшками пальцев по столу, – запеленговать. Расшифровать. Положить мне на стол. Ясно? Это приказ!

– Но…

– Без но! Или ты у меня поедешь прапорщиком на Камчатку!

– Прошу прощения, товарищ генерал… – шмыгнул носом майор. – Я всего лишь майор госбезопасности, а не экстрасенс. Какими средствами я запеленгую телепатию?

– Средства у нас не ограничены! – рявкнул генерал. – Нанять в консультанты экстрасенсов! Провести перехват! Выставить боевое охранение в окружающем интернете! Я что, сам этим должен заниматься?

Майор поморгал глазами и не нашелся что ответить.

– Какие меры приняты на сегодня? – смягчился генерал.

– Первое: я опять сменил персонал охраны… – просипел майор, но тут в горле у него щелкнуло, и он закашлялся.

Генерал брезгливо смотрел, как майор вытаскивает камуфляжный носовой платок, прикладывает к носу и трубно сморкается.

– Прошу прощения, товарищ генерал, – сказал наконец майор. – Весна. Простыл.

– Иди! – поморщился генерал и кивнул на дверь. – Выпей аспирину.

***

Встреча шла энергично и конструктивно. На этот раз президента больше всего интересовал ход весеннего призыва, а также почему-то вопросы снабжения военных частей на Камчатке. «Намекает… – думал генерал с тоской. – Ой, намекает… Ой, прости-прощай мои погоны…» И когда уже в самом конце разговора президент неожиданно спросил: «Что-нибудь там выяснилось с утечкой информации из научного корпуса?» – генерал от неожиданности закашлялся.

– Работаем… – прохрипел он. – Сменили охрану гарнизона, обслугу и поваров. Поставили радиосканеры вокруг здания. Усилили внешнее наблюдение. Привлекаем для консультаций экстрасенсов…

– Ну-ну, – рассеянно сказал президент. – Это правильно.

Генерал шмыгнул носом, вынул из кармана трехцветный бело-сине-красный платок и облегченно высморкался прямо в герб.

***

– Цель поездки? – спросил усатый таможенник, листая паспорт.

– Туризм! – гордо ответила дама, зябко кутаясь в норковый полушубок.

– Бывали уже в Японии? В каком году?

– Там все дописано… – раздраженно кивнула дама.

– Дописано? – Таможенник перелистнул последнюю страницу загранпаспорта, но никаких пометок не нашел. – Какую валюту везете?

– Даличные! – рявкнула дама на весь зал. – Вам де кажется, что это де ваше дело?!

Таможенник опешил, брови его съехались к переносице, и он открыл было рот, но тут его похлопали сзади по плечу. За спиной стоял начальник смены аэропорта. Он нагнулся к его уху и сквозь зубы произнес тихо и отчетливо:

– Двоюродная сестра жены президента. Пропустить.

***

Паула совсем не собиралась подъезжать к проходной. Да и зачем? Она просто ехала мимо, в бар. Проходная уже осталась позади, когда в зеркале заднего вида появилась скучающая фигурка сержанта на фоне шлагбаума. Паула, как обычно, проехала бы мимо, но именно в этот миг фигурка закрыла лицо руками, натужно согнулась и вновь распрямилась…

Это Пауле понравилось – она ждала этого давно, уже пару месяцев. Паула резко нажала на тормоз, включила заднюю передачу, вернулась к проходной и вышла из машины.

– Добрый день, мэм! – улыбнулся сержант, шмыгнул распухшим носом и снова чихнул, закрыв лицо ладонями.

– Мне бы хотелось съездить в город на полчасика. В интернет-кафе… – Паула очаровательно улыбнулась.

– Простите, мэм, – опешил сержант и развел руками. – Вы же знаете, вам нельзя покидать территорию базы… И вам категорически запрещен доступ в интернет!

– А если я вас поцелую? – Паула лукаво прищурилась.

– Право, не надо, мэм, – растерянно улыбнулся сержант. – К тому же я немного простужен.

Широко улыбаясь, Паула подошла к сержанту вплотную и чмокнула его в щеку.

– Простите, мэм, – виновато пробормотал красный сержант. – Но я никак не могу вас пропустить… Приказ, мэм…

– Сорри. Бай-бай! – взмахнула рукой Паула, садясь в машину.

Ехидно облизываясь, она нажала акселератор и унеслась в глубь территории – через парк, к высотке института военной биологии.

***

Наутро Паула проснулась с головной болью. Вставать не хотелось, горло словно протерли наждачной бумагой. Но за окнами было солнечно, и Паула отправилась в рабочий корпус пешком, оставив машину. И сразу пожалела об этом – головная боль только усилилась, а виски пульсировали в такт каждому шагу.

В лаборатории она первым делом послала одного своего ассистента за горячим чаем с ромом, а другого – за таблеткой от гриппа. Когда они вышли, Паула взяла чистое стеклышко, с чувством плюнула на него, бережно закрыла вторым стеклышком и укрепила в недрах лабораторного стенда.

Затем села за компьютер, вывела на экран картинку с электронного микроскопа и взялась за манипулятор. Вскоре она нашла то, что искала – теперь на весь экран пульсировала изогнутая бляшка, поросшая иголочками и от того напоминавшая кактус, – вирус сезонного гриппа.

Момент – и лазерный луч рассек поверхность бляшки, проник внутрь и начал сканировать спираль генокода. Компьютер пискнул, сообщая об успешном считывании. Паула запустила транскодер, и тут же по экрану поползли невнятные символы. Паула с замиранием сердца промотала громоздкий код вируса до конца, и наконец по экрану замелькали осмысленные строчки на английском: «Дорогая Паула! Если б ты знала, как я тебя люблю и как без тебя скучаю… Кстати, будь осторожна – твой компьютер все время просматривают… Из новостей: усилил стойкость клеток к радиации в девяносто раз, но пока только на мышах… Прилагаю выкладки и снимки…» Потекла тушь. Паула достала платочек и прижала к глазам. Спешить было некуда, до следующего сезона месяца три. Но она все равно придвинула поближе клавиатуру и начала писать ответ.

«Милый Саша! – набирала Паула. – Я люблю тебя! Не теряю надежды тебя увидеть! С базы меня теперь тоже не выпускают. Исследования идут успешно, прилагаю подборку отчетов, снимки и графики. Насчет РНК митохондрий ты оказался прав! Теперь о главном – я твердо решила иметь от тебя ребенка. Пожалуйста, пришли мне свой генокод. Заархивируй, пронумеруй и шли частями, я буду здесь собирать потихоньку. Твоя Паула».

апрель 2003, Москва

ФЛЭШМОБ-ТЕРРОР

На столе лежала маленькая хаба-хаба гражданского образца. Ваня вздохнул, обхватил ладонями стриженую макушку и вновь склонился над планшеткой, в который раз изучая личное дело Всеволода Петровича Трохина. Ване было понятно далеко не все, но блестящий выход он уже придумал, а значит, все должно получиться. Ваня перечитывал дело уже в шестой раз и чувствовал, что не зря выпросил Трохина тебе, вызвав удивление начальства. Чутье Ваню подводило редко. Сейчас ему снова показалось, что на хабу-хабу брякнется долгожданное сообщение, и чутье не подвело – сверкнул огонек и включился динамик. «Извини, сегодня у меня флэшмоб», – на весь кабинет объявила хаба-хаба равнодушным голоском Инги.

Ваня покусал губу, вздохнул еще раз, а затем решительно хлопнул по столу обеими ладонями и объявил:

– Всеволода Трохина в кабинет!

Не прошло и пяти минут, как пара робокопов ввела Трохина. В реальности он оказался еще колоритнее, чем на голограмме, – седые волосы, горящий взгляд и хитрый прищур глаз, неожиданно синих для его возраста. Но довольно бодрый, пожалуй, даже чересчур. Робокопы козырнули и удалились. Ваня щелкнул пальцами, вызвав кресло, изящным жестом пригласил Трохина сесть и для приличия помолчал немного.

– Теперь все будет хорошо, гражданин Трохин! – сказал он. – Я ваш новый следователь. Не смотрите, что я такой молодой. Я действительно только из корпуса, и это мое первое дело. Но обещаю, что справлюсь и помогу вашей беде!

Трохин сидел хмуро и никак не реагировал на эту заготовленную речь. Но Ваня не терялся.

– У меня для вас прекрасная новость, гражданин Трохин. Дело в том, что я отыскал для вас лазейку в законодательстве и уже переговорил с кем надо. Если вы мне доверитесь, то наберете столько бонусов, сколько понадобится для погашения вашего долгового счета.

Трохин посмотрел на Ваню исподлобья и сжал челюсти.

– Выпустите меня немедленно и верните обратно! – рявкнул он и вскочил, сверкая глазами. – Вы не имеете права!

– Ну, ай-ай-ай… – печально произнес Ваня. – Что ж вы, гражданин Трохин?

– У вас отвратительное полицейское государство!!! – орал Трохин.

– Прямо уж полицейское? – удивлялся Ваня, задумчиво щелкая под столом клавишей детектора лжи, горевшей ровным зеленым светом.

– Вы не имеете права сажать в тюрьму чужих граждан!!! – орал Трохин.

– Прямо уж чужих? – удивлялся Ваня, задумчиво водя пальцем по планшетке с личным делом.

– Вы очень пожалеете, что держите меня в тюрьме ни за что!!! – орал Трохин.

– Прямо уж в тюрьме? Прямо уж ни за что?

Трохин выдохся и замолчал. Постоял еще немного и сел. Ваня задумчиво поправил светодиодик, торчащий из стола на гибкой проволочке.

– Вы ж у нас какого года рождения? – спросил он наконец.

– У вас все написано… – Трохин хмуро кивнул на планшетку и отвернулся.

– Верно, гражданин Трохин, написано! – улыбнулся Ваня, показав крепкие белые зубы. – Одна тысяча девятьсот восемьдесят третьего.

– Уберите этот диодик, раздражает, – поморщился Трохин и снова отвернулся.

– Положено по инструкции, – вздохнул Ваня, – Светить подследственному в лицо диодиком. Никто не помнит, откуда пошла эта традиция. Ну, вы уже успокоились?

– А я и не беспокоился! – заявил Трохин так уверенно, что даже клавиша детектора лжи не мигнула.

– А от чего ж вы так раскричались? Прямо как маленький?

Трохин повернулся к нему и оглядел стриженую голову с торчащими ушами, которые даже чуть зарумянились от смущения.

– А тебе-то сколько? – брезгливо процедил Трохин сквозь зубы.

– Скоро двадцать, – с достоинством кивнул Ваня, – Но к нашему с вами делу это…

Тут хаба-хаба подпрыгнула на столе, сверкнула огоньками и снова громко объявила на весь кабинет: «Извини, сегодня у меня флэшмоб». Ваня совершенно смутился, закусил губу и покраснел окончательно. Он быстро схватил хабу-хабу, отключил ее, спрятал в карман кителя, и только тогда поднял глаза на Трохина, ожидая новой волны презрения. Но Трохин улыбался.

– Поди, девушка твоя?

– Девушка, – уныло кивнул Ваня. – Дубль сообщения почему-то брякнулся…

– Поди, на свиданку не придет? – снова понимающе усмехнулся Трохин.

– Не придет… – вздохнул Ваня.

– Ну-ну, – подмигнул Трохин, – не расстраивайся так. Дело молодое.

– С чего же это вы взяли, что я расстраиваюсь? – спросил Ваня, чувствуя, как голос предательски дрожит.

– Да уж мне так показалось… – усмехнулся Трохин.

– Э нет! – запротестовал Ваня. – Вы только не думайте, будто у меня какая-то проблема с этой девушкой! И будто я вам жалуюсь на эту свою проблему!

– А я и не думаю.

– И не думайте! Никаких у меня проблем! И никаких жалоб, вот!

– Я вам завидую. Всем. Я уже понял, что в вашем мире нет проблем ни у кого. Кроме меня. У вас слишком легкая жизнь…

– Что? – Ваня вздрогнул и сурово взглянул на Трохина.

– Я опять сказал что-то не то? – насторожился Трохин.

– Да уж, – пробормотал Ваня. – Совсем не то. Вот это слово не надо было говорить.

– Какое слово?

– Вот это, на «ж»…

– Которое? Ах, на «ж»… – Трохин задумался. – Нет, не понимаю! Чем и оно вам не угодило?

– Я здесь для того, гражданин Трохин, чтоб помочь вам освоиться в нашем мире, – выдал Ваня еще одну заготовленную фразу. – Поэтому сцудиться с вами я не буду, в сцуд не подам.

Трохин уже привык, что слово «суд» на местном диалекте произносили через «ц». Ваня тем временем продолжал:

– Просто запомните: это слово на «ж» и похожие слова нельзя произносить никогда и нигде!

– Спам?

– Хуже. Моральный травматизм.

– Каким образом?!

– Э-э-э… – Ваня замялся. – Как бы так, попроще… Ну, вот если мы скажем: «утро». То это означает, что неизбежно наступит и вечер, правильно? А там уж, чего греха таить, и ночь… Так же и здесь: если произнести это слово…

– На «ж»?

– Да, на «ж»… То этим самым вы как бы намекаете собеседнику, что и для него когда-нибудь наступит вечер… Ну и… ночь.

– Пардон?

– Объясню. Если все, что с нами происходит, это «ж», то когда-нибудь это наше «ж» закончится, верно, гражданин Трохин?

– То есть слово «ж» намекает на слово… – начал Трохин, но Ваня замахал руками.

– То слово тем более произносить нельзя!!!

– Но почему? – искренне удивился Трохин, и его мохнатые брови полезли вверх.

– Есть проблема, которую человечество пока решать не научилось. Каждый человек несет в себе стресс осознания этой проблемы. Вечный страх перед…

– Не продолжайте, я понял, – кивнул Трохин. – Я как бы наступаю собеседнику на больную мозоль, напоминая о том, что его неизбежно ожидает?

– О! – обрадовался Ваня, – Кажется, мы с вами достигаем полного взаимопонимания! Остается лишь напомнить, что любой нормальный собеседник, услышав от вас подобное слово, непременно обратится в ближайший моральный травмпункт. Зарегистрирует травму и вместе со своим адвокатом-психоаналитиком подаст заявление в сцуд о причиненном ущербе. Меньше, чем полсотней бонусов, дело не кончится. Ну а если адвокату-психоаналитику удастся доказать, что клиент из-за ваших слов впал в депрессию, не смог работать и упустил выгоду…

– Вы на меня тоже подадите в суд? – сурово перебил Трохин.

– Что вы, гражданин Трохин! – покачал головой Ваня. – Я ж все понимаю, вы человек древний, ошибаетесь по незнанию. Но уж если вы второй раз это слово повторите – то нам придется с вами расстаться навсегда. Тогда, к моему глубокому сожалению, мне придется вернуть ваше дело прежнему следователю и…

– Ага, – сказал Трохин. – А с какой стати мое дело отбирают у моего следователя и передают следователю-мальчишке?

– Вы – сложный случай в нашей сцудебной практике, товарищ Трохин. Я сам вызвался работать с вами, а ваш следователь рад был от вас отделаться.

– Ага, – сказал Трохин. – Если ты вызвался работать со мной, значит, у тебя какие-то свои интересы? Или просто юношеское любопытство?

Ваня глубоко вздохнул.

– А вы не так уж просты, гражданин Трохин! – сказал он. – Буду честен. Вы меня интересуете по служебной линии. Если вы поможете мне – я помогу вам. Если нет – что ж, пусть ваше дело пытаются уладить другие.

– Чем я могу вам помочь? – удивился Трохин. – Я провел в вашем мире всего сутки и уже попал на восемьдесят тысяч бонусов!

– На сто двадцать тысяч… – потупился Ваня. – Инфоканал «Сурен» подал иск…

– Вы одурели? – разъярился Трохин и даже вскочил с кресла, – Я не выступал на канале «Сурен»! Я выступал на канале «ПТК»!!!

– Но вы же обещали затем выступить на «Сурене»? Это для них – упущенная выгода.

– Но как я мог выступить на «Сурене», если меня повязали прямо в студии «ПТК» по их команде?!! Пусть «Сурен» подает иск на «ПКТ»!!!

– Он и подал иск на «ПТК», – терпеливо пояснил Ваня. – А «ПТК» добавило этот иск вам, потому что вы – причина скандала. Так что – плюс сорок тысяч.

Трохин схватился за голову и начал бегать по кабинету. Наконец подскочил к столу, нагнулся над Ваней и зашипел:

– Слушай, ты! Но если мое выступление на канале стоит сорок тысяч, почему мне ничего не заплатили? А?

– Как же вы не понимаете, гражданин Трохин? – удивился Ваня. – Я слышал, что в вашем далеком веке уже существовала юридическая наука? Постараюсь объяснить. Ваше выступление не стоит ничего. Напротив, это – чистая благотворительность канала, который дал вам, знаменитому писателю, слово в прямом эфире. Но вы занялись спамом, получился скандал, на этом скандале «ПТК» заработал огромное количество бонусов. Восемьдесят тысяч – это рекламный иск вам. Но куда больше «ПТК» получил за счет общественного внимания. Ведь скандал – прекрасная имиджевая реклама. Поэтому канал «Сурен» полагает, что и он тоже мог на вас заработать, если бы вы занялись спамом у них тоже. Но вам это не дали. Он подает иск на «ПТК» в размере половины той суммы, которую «ПТК» взыщет с вас. Что ж здесь непонятного?

Всеволод Трохин молча схватился за сердце, отступил назад и упал в кресло.

– Я ничего не понимаю… Я ничего не понимаю! – повторил он с отчаянием. – Сначала мне говорят, что канал потерпел убыток из-за моего спама в прямом эфире! Теперь оказывается, что он получил с меня такую прибыль, что всем прочим завидно? Так почему же я сижу в тюрьме, в немыслимом долгу, который мне никогда не погасить?!

– Успокойтесь, гражданин Трохин! – проникновенно сказал Ваня. – Я же вам обещал – погашу ваш долг и верну вас обратно в прошлое. А прибыль – что ж тут непонятного? Убыток от вашего спама потерпела рекламная служба канала, она и предъявила иск на основании действующих расценок. А прибыль от скандала получила имиджевая служба, но прибыль имиджевая точной оценке не поддается. И вы не сможете доказать, что она была получена, потому что заказать имиджевую экспертизу на всей территории мира обойдется во много раз дороже.

– Но как тогда «Сурен»… – начал Трохин, но Ваня его перебил.

– Гражданин Трохин! Вы скажите главное: вы верите, что хоть я и молод, и только окончил корпус, и впервые веду дело, но неплохо разбираюсь в тонкостях? И смогу вам помочь?

– Верю… – вздохнул Трохин. – А что мне остается делать? Как любил говорить мой коллега…

– Стоп! – сурово прервал Ваня и поднял ладонь. – Скандал на канале вас ничему не научил? Шаг первый: сразу и навсегда отучаемся спамить собеседника! Даже если это не прямой эфир, а приватная беседа! Не называйте никаких имен, товаров и услуг! Кроме собственных. Собственные – можно. Я вам помогу научиться свободно говорить. Давайте попробуем прямо сейчас. Кто вы?

– Меня зовут Всеволод Петрович Трохин, – хмуро начал Трохин.

– Пока все правильно, – одобрил Ваня.

– Я мужчина пож…

– Не касаемся половых различий, это дискриминация.

– Я человек пож…

– Дискриминация зверей. Этот закон введен лигой защиты зверей давным-давно.

– А кто же я?

– Вы – гражданин.

– Я гражданин уже пож…

– Внимательней! – одернул Ваня. – Избегаем запрещенных слов!

– Уже не молодой, – поправился Трохин.

– Тоже плохо, – вздохнул Ваня. – Дискриминация собеседника по возрастному признаку.

– Я гражданин, который провел всю свою ж…

– Я прибыл ненадолго из своего далекого века, – поправил Ваня.

– И оказался не знаком с местными обычаями, – поддержал Трохин. – У меня возникли большие проблемы…

– Слушать о чужих проблемах – работа адвоката-психоаналитика. Частный собеседник может потом выставить счет.

– А как сказать? – растерялся Трохин.

– Никак. Никогда и никому не говорите о своих проблемах. Говорите об успехах.

– Я гражданин из двадцать первого века… Писатель… Дискриминация по профессиональному признаку?

– Нет, пока такой закон не принят. Хотя вопрос уже не раз обсуждался в мировом парламенте.

– Меня зовут Всеволод Петрович Трохин. Я гражданин двадцать первого века, приглашенный на встречу с далекими потомками, известный писатель, автор таких книг, как…

– Вот, очень хорошо! Ведь можете, когда хотите! – улыбнулся Ваня. – А меня зовите просто Ваня. А дел у нас впереди много, дорогой товарищ, а времени мало. Возвращайтесь в камеру, соберите вещи, вас освобождают под мою ответственность, мы отправляемся осматривать наш свободный мир. Я пока переоденусь в штатское. Главное – ни с кем больше не общайтесь! Захотите что-то сказать – только мне на ухо.

– Я надеюсь на тебя, Ваня, – вздохнул Трохин.

– И я не подведу! Все будет просто сцупер!

***

Трохин думал, что Ваня повезет его в полицейском каре, но Ваня взял личный – невзрачную плоскую капсулу без полицейских знаков. Когда они уселись, прозрачный люк над головой упруго чавкнул, и Ваня стремительно повел кар вверх. Трохин почему-то подумал, что модель у Вани гоночная.

– Гоночная модель? – спросил он, чтобы начать разговор.

По лицу Вани проползла удовлетворенная улыбка, а уши чуть порозовели.

– Меня устраивает эта машина. Я счастлив! – произнес он наконец. – А более подробные описания будут спамом. Вот если бы я был рекламным агентом, имел лицензию на беседы с частными лицами и платил налог на рекламу, я бы рассказал больше.

– А мне и так все ясно, – кивнул Трохин.

– Посмотрите вниз, – предложил Ваня. – Все эти башни – это Новгород, столица Московской губернии.

– Очень красиво, – сказал Трохин.

– Вы представляете, в каком госцударстве мы находимся?

– В этом… Всемирном! – вспомнил Трохин. – Я уже слышал про Объединение!

– Плохо слышали, – нахмурился Ваня. – Последнее Великое Объединение, которого мы ждали так долго, состоится через трое суток на стадионе острова Пасхи. Мы сейчас туда летим.

– Зачем?

– Вы все поймете. Гражданин Трохин, у нас мало времени, не отвлекайтесь. Итак, мы находимся на территории свободного госцударства, которое называется Евро-индо-афро-китайский союз. Сокращенно: ЕИАК.

– Можно шепотом вопрос? – Трохин наклонился к Ване. – А вот было такое государство – Россия…

– Россия давно вошла в ЕИАК.

– А вот был такой язык – русский…

– Весь мир, да и мы с вами, говорим сегодня на лингвике, великом и могучем, седьмой версии. Когда вас вынимали из машины времени, его вписали прямо в мозг.

– Помню, – кивнул Трохин и нервно почесал виски.

– Вернемся к нашим делам. Существует второе госцударство, тоже совершенно свободное, оно называется СШП. Есть идеи?

– Соединенные штаты… э-э-э… политики?

– А еще писатель… – недоуменно поморщился Ваня, склонившись над штурвалом. – Чего вдруг политики? Соединенные Штаты Планеты!

– Очень разумно, – на всякий случай кивнул Трохин и начал глядеть вниз.

Внизу мелькали дороги, леса, поля и купола населенных полисов.

– Хотя постойте! – обернулся Трохин. – Какой планеты? А этот наш ЕИАК что, на другой планете?

– СШП называется так очень давно, с момента объединения с Австралией. Ну, захотелось им так. А по размеру территория СШП намного меньше, всего треть земного шара! – Ваня усмехнулся, но тут же спохватился. – Мы их очень, очень любим! Очень любим!

– А я в этом и не сомневался! – громко сказал Трохин.

– Не бойтесь, прослушивания здесь нет, – проворчал Ваня. – Но ход вашей мысли мне нравится.

– А я и не боюсь прослушивания! Да здравствует ЕИАК и СШП!

– Да! У нас с ними не может быть никаких разногласий! – подтвердил Ваня.

– Мир и дружба, – заявил Трохин. – Просто как родные братья! То есть… Я хочу сказать, конечно же, и сестры тоже! В том смысле, что независимо от пола…

– Абсолютно родные нам граждане и их звери! – облегченно закончил Ваня. – Наконец произойдет долгожданное Объединение.

– И как будет называться окончательное государство?

– Это пока госцударственная тайна. Но вам я по секрету скажу. Так и будет называться: Госцударство.

– Я счастлив! – сказал Трохин.

– А вы делаете неплохие успехи в общении! – улыбнулся Ваня.

– Тогда можно вопрос? А в СШП какие деньги?

– Деньги?

– Ну, вот у вас… то есть у нас – бонусы, а в СШП?

– Оба госцударства совершенно одинаковы во всем. И у нас единая система бонусов. Но бонусы – это не деньги. Деньги давно отменены на всей планете! Весь соцминимум бесплатен!

– Как это? – изумился Трохин. – Все бесплатно? Кушать бесплатно? Ходить в это… в гала-кино бесплатно?

– Так и есть. Свободный равноправный мир.

– И можно не работать? – удивился Трохин.

– Работает только шесть с половиной процентов людей.