Текст книги "Гроза Кровавого побережья"

Автор книги: Леонард Карпентер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Насколько я знаю тебя, капитан Амра, ты никогда не берешь на себя чрезмерных обязательств, – Оливия сдержанно посмотрела на киммерийца. – Особенно если дело касается свободы действий. Абсолютных гарантий ты не даешь никому.

– Значит, ты хочешь сказать, что некая группировка при дворе Турана хочет, так же как и я, чтобы победа ни одной из сторон не была полной, – он потер подбородок. – Придворные всегда пытаются сохранить сложившийся порядок вещей. Гм-м… и если тут все дело в соперничестве между Йилдизом и его высокомерным сыном Ездигердом, я не буду слишком удивлен.

– Лучше поменьше знать о путях великих, – заметила Оливия. – Я предпочитаю безопасное невежество.

– Достаточно честно. Но если я правильно понимаю тебя… тогда, по твоим словам, я должен забыть о ничего не значащих обязательствах, которые дал врагам твоей страны. Да, я добиваюсь победы гирканийцев, но если они одержат победу, я смогут лишь гордиться тем, что выполнил клятвы, и ничего не получу взамен. Гирканийская тирания точно такая же, как и туранская.

– В общем, верно, – согласилась Оливия, потянувшись вперед и сжав руку Конана. – Я поговорю со своими друзьями при дворе…

– Ты не хочешь в благодарность за откровенность поцеловать меня? – Он сопроводил вопрос делом, и на этот раз Оливия сопротивлялась лишь мгновение. Ведь, несмотря ни на что, раньше они были любовниками. Она поцеловала Конана горячо, как в прежние времена.

«В любом случае, теперь все изменилось, – сказала про себя Оливия. – Конан теперь преуспевающий капитан, адмирал собственного флота, практически король». Судорожная, убогая жизнь их прежних дней, жизнь, полная стыда и неизвестности, когда приходилось ютиться в тесноте на маленьких, постоянно дающих течь судах, рядом с непокорными грабителями-пиратами, – все это осталось в прошлом. С тех пор Конан выстроил собственный замок… видимо, чтобы защитить то и тех людей, кого он нежно любил. Замок, должно быть, роскошен и невероятно живописен. Оливия могла представить себе, как она жила бы там в качестве главной жены Амры – Морского короля, заняв по праву место Пиратской королевы Вилайета.

Яркие фантазии унесли бы полную восторгов Оливию еще дальше, но реальность вовремя заставила ее вернуться назад. Когда стих порыв страсти, Оливия увернулась от объятий своего любовника и требовательно прошептала ему на ухо:

– Конан, есть кое-что, о чем я должна сказать тебе. Я могу быть не единственным туранским агентом в Кхорасане. Мой муж с первыми лучами солнца отправился на берег. Я не хочу, чтобы ты или твои головорезы причинили ему вред. Я подозреваю, что он должен выполнить некую миссию…

Но тут заскрипела щеколда. Дверь широко распахнулась, залив пол сверкающей полосой дневного света. В каюту шагнула высокая и тощая женщина. Захлопнув дверь, она сбросила темную шелковую одежду, обнажив мускулистое тело.

– Вместо того чтобы плыть к берегу, я поныряла, – сообщила она мягким хриплым голосом. – Прекрасно. Сегодня утром в гавани нет акул. Я рада, что ты остался здесь, Конан… – Она застыла на месте. Ее глаза еще не привыкли к полутьме. – Я вижу, у тебя гость!

– Сантиндрисса? – вскрикнула Оливия, резко высвободившись из объятий Конана. – Я помню тебя… пиратская девка, кровавая сука из Султанапура! И ты после всего делишь постель с Амрой?

Резко прыгнув к хозяйке каюты, Оливия набросилась на пиратку и схватила ее за хвост перевязанных у затылка сырых волос. Дрисса, голая и безоружная, стала яростно отбиваться. Обе женщины были примерно в одной весовой категории, но одетая Оливия застала противницу врасплох. Рыча и выкрикивая проклятия, она ударила Дриссу сжатыми кулаками и, повалив ее на пол, стала яростно пинать и топтать босыми ногами.

– Оливия? – Конан встал, схватив взбешенную женщину сзади за плечи. – Обрати внимание, что это не только моя, но и ее каюта тоже! – Выпучив глаза, уроженка Офира вырвалась из рук Конана, бросилась к двери и выскочила на палубу, по дороге расправляя свои одежды. Сантиндрисса тем временем метнулась к стойке с оружием и, перебрав клинки, вытащила из ножен кривую саблю.

Когда она, совершенно голая, со сверкающим клинком повернулась к двери, Конан обнял ее, удержав.

– Дай Оливии уйти, – стал убеждать он пиратку. – Она явилась сюда для переговоров. Она всегда была чересчур ревнива… как и Филиопа до встречи с тобой.

После этих слов Конана женщина-капитан повернулась к нему и обрушила на него свою женскую ярость.

Капитан пиратов с трудом избежал искривленного клинка, отступил и повалился на матрас. С глухими вздохами, приглушенными восклицаниями и звуками, вроде тех, с какими длинные весла с двойной прытью ударяют по воде, любовники боролись на кровати.

В блоках заскрипели тали, и матросы стали сыпать проклятиями и выбирать канаты, когда черно-полосатый парус «Немезиса» был поднят. Надуваясь чуть ниже алого пиратского флага, который вытянулся под свежим ветерком, указывая точно на север, парус быстро наполнился, и палуба под ногами заходила ходуном. Корабль заскользил вперед без помощи весел, которые втянули на корабль и уложили вдоль скамеек гребцов.

– Ну вот, – громко заметил первый лейтенант Джалаф Шах, обращаясь к командиру гребцов Рондо. – Я ведь говорил твоим вшивым ворам, что если они станут грести прямо к земле, то южный ветер найдет нас и облегчит тяжкий труд! Именно поэтому Фердинальд отдал приказ, который я передал им. Почему они ворчали и не спешили выполнять распоряжения капитана, я не могу понять.

– В самом деле? – удивился Рондо. – Теперь у нас есть время отдохнуть, так что можешь наугад выбрать одного из них для наказания… например, как насчет этого пса Ефраима?.. Держите его, парни, и привяжите его к мачте!

С редким рвением несколько пиратов схватили шемита, которому не повезло, и стащили его, пинающегося и упирающегося, со скамьи гребцов. Сняв с пояса плеть, Рондо ловко связал запястья сопротивляющемуся гребцу и привязал его к мачте. Потом он побежал назад к своей скамье, расположенной на корме. Пошарив за ней, он вернулся с пятихвостой плеткой, на каждом хвосте которой был узелок. Моряки называли ее обычно «Рука Тарима».

– Сейчас, взбунтовавшийся негодяй, – начал Рондо, взмахнув плеткой в воздухе под одобрительным взглядом Джалафа Шаха.

– Остановись, командир гребцов!

За спиной у Рондо оказался капитан Фердинальд, поспешно вышедший на корму. Чуть дальше возвышался Амра – вождь Братства и Повелитель Джафара. Тем временем Фердинальд поинтересовался у своего подчиненного:

– Что здесь происходит, лейтенант? Разве этот человек угрожал клинком одному из офицеров?

– Нет, капитан. Он подстрекал к неповиновению, пока мы тащились сюда от берега, – лейтенант в тюрбане махнул в сторону побережья, которое превратилось сейчас в серую линию утесов, едва различимых в морском тумане.

– Так в чем же дело? Мы уже убрали весла, и все закончилось.

– Он уклонялся от работы и подстрекал других, – пожал плечами Джалаф Шах. – Вся команда не очень-то слушается, так что мы решили наказать одного, как пример для остальных.

– Тогда, значит, он зачинщик, – сказал Фердинальд, кивнул и отвернулся.

– Подождите! – шагнул вперед Конан. – Капитан Фердинальд, я не оспариваю твой авторитет здесь, на борту «Немезиса». Но я не люблю плетки, а этот Ефраим – из моей прежней команды. Он – хороший морской вор, верный слуга Амре и Братству… – Конан изучал угрюмые лица гребцов, – … да и многие другие тут из моей старой команды, – милостиво закончил он.

– Ладно… Тогда не стоит его наказывать, – объявил Фердинальд, повернувшись назад, к мачте. – Строго предупредите негодяя и внимательно следите за ним, чтобы держать его в узде. А может, хлестнуть разок-другой во имя справедливости?..

– Повелитель Амра, я должен обратиться к вам, – Рондо, скривившись от самодовольства и назойливости, сжал плетку с пятью хвостами и отвернулся от Фердинальда. – Как командир гребцов, я обнаружил, что этими разбойниками тяжело управлять с помощью только кулака и языка. Пиратский корабль, как и любая купеческая галера или имперское военное судно, нуждается в дисциплине. Впервые я слышу о вашей брезгливости в отношении кнутов, милорд Амра… – Он двинулся к Конану, держа плеть наготове. – Если вы запретите порку, тогда… Что-то в приближающемся командире гребцов заставило Конана насторожиться. И тут он заметил кинжал, спрятанный среди хвостов плетки. Когда острие нацелилось в его грудь, Конан выбросил руки вперед, оттолкнув убийцу. И тут же он метнулся следом, могучими руками стиснув шею предателя. Но раздался крик, и пираты бросились вперед.

Конан почувствовал, как его кто-то ударил. Чьи-то руки потащили его назад. Его ухмыляющаяся добыча вырвалась на свободу. Крики с палубы эхом взметнулись вверх, и срезанный парус рухнул вниз. Конан упал на колени, задыхаясь под множеством слоев парусины, борясь с пиратами, которые пинали и били его через ткань со всех сторон.

Лев Амра был пойман, связан веревками, затянутыми крепкими руками. Те, кто схватил его, привязали Конана к мачте. Одни стянули веревками его ноги, другие запястья, третьи накинули удавку на горло. На глазах Конана Фердинальда подвергли той же унизительной процедуре, пригвоздив его, борющегося, к скамейке. Пират Ефраим был избит до бесчувствия, а потом брошен в трюм. Из остальной команды никто и не собирался заступаться за Конана.

Джалаф Шах важно вышел вперед и обратился к киммерийцу:

– Брат Амра, мы уважаем тебя. Мы поступили бы лучше всего, пощадив тебя и прервав твои мучения одним быстрым ударом ножа. Но ты, как всегда, оказался упрям. У нас не осталось другого выбора, как поднять мятеж и устроить суд по законам Красного Братства.

Когда лейтенант сказал это, Рондо вынес вперед медный барабан, стуча в который задают ритм гребцам. Он поставил его на скамью, и Джавала – пиратский судья и историк – сел возле него. Когда со всех сторон засвистели и весело закричали пираты, чернокожий ударил рукоятью кинжала по барабану и заговорил:

– Необходимость мятежа также четко обозначена в законе Братства. Команда вправе высказать обвинения и казнить своего прежнего капитана. Каковы обвинения?

Джалаф Шах поправил тюрбан и шагнул вперед:

– Мы обвиняем пирата Амру во множестве великих преступлений. Примите во внимание только пять из них. – Он поднял руку и, говоря дальше, стал по очереди загибать пальцы, – Высокомерие. Сочинение законов. Убийство, не имеющее оправдания. Дела с врагом. Пресечение свободного пиратства.

– Обвиняемый может обратиться к суду, если пожелает. – Дробь барабана сопровождала слова Джавала. – Как ты оправдаешь высокомерие?

Конан, привязанный к мачте, дернул головой налево, потом направо, ослабляя веревку, стянувшую его горло.

– Что касается «высокомерия», видно, вы, псы, имеете в виду гордость и презрение к опасностям… Почему нет? Да, я высокомерен, вы, вопящая стая ублюдочных шакалов! Но я же никогда не ставил себя выше своих товарищей-пиратов, не смотрел ни на кого сверху вниз! Любой, кто скажет, что я лгу, – поедатель крыс!

Джалаф Шах учтиво кивнул, словно подтверждая слова Конана.

– Ты отрицаешь, что копил корабли и владел самыми красивыми женщинами, провозгласив себя Повелителем пиратов; и что прославлял иностранные державы и построил замок на высотах над Джафаром?

Конан фыркнул, напрягая мускулы рук, натягивая веревки, державшие его.

– Замок – мой дар Братству, и не более. Что вы думаете, что я заберу его с собой в могилу? Я всего лишь укрепляю силу Джафара и улучшаю ваше благосостояние. Я принес вам легкую наживу!

– А теперь ты еще указываешь, что нам лучше? – закричал Джалаф Шах.

– Это и есть высокомерие, – объявил Рондо.

– Виновен! – Барабан загрохотал от ударов рукояти ножа Джавала. – Что ты скажешь про сочинение законов?

– Что вы имеете в виду? – огрызнулся Конан. – Люди обвиняли меня во многом, но никогда ничего подобного я не слышал.

Предатель Рондо шагнул вперед, встав рядом с Джалафом Шахом.

– Сочинение законов означает введение обременительных запретов, таких как «закон о сигнале», после которого жителям не разрешается выходить на улицу в Джафаре, и твой запрет, наложенный на прибрежные рейды.

Конан пожал плечами, насколько позволяли его путы:

– Вы – переболевшие цингой псы – не желаете ничего, кроме как выбросить все свои деньги на выпивку или подарить их грабителям и убийцам – островитянам Джафара.

– Твое оправдание неудовлетворительно. – Снова загрохотал барабан. – Что до третьего обвинения… – ; Джавала сделал паузу, пересчитывая пальцы острием ножа. – Джалаф Шах, ты объяснишь, что имел в виду?

– Убийство, не имеющее оправдания. А именно: убит был Дикколо, наш брат.

– Кром скрутит вашу плутовскую стаю! Пусть гончие Эрлика отгрызут то, что делает вас мужчинами, а восьмирукая Саддрах поточит свои многочисленные ножи о ваши глотки!

Сдерживаемый веревками и парусиной, натянув мускулы, как канаты, Конан боролся и тщетно сыпал проклятиями. На покрытых шрамами небритых лицах наблюдающих за ним пиратов он не видел ни жалости, ни сочувствия. Если бы только он заметил раньше, как мятежные офицеры Фердинальда настраивают команду против него… если бы только Сантиндрисса, обидевшись, не ушла на борт галеры Брилит. Если бы только он сумел дотянуться до своей сабли, которая торчала, воткнутая в палубу всего в нескольких шагах от него!..

– Тысячи скорпионьих жал в твой лживый язык, Джалаф Шах! – злился Конан. – Так это, значит, ты положил бедного Дикколо у моих дверей? Он был одним из самых отважных пиратов, хоть порой и вел себя как докучливый слепень! Он грабил суда вместе со мной. Вместе мы очистили дюжину кораблей и с полдюжины малых портов. Я не тронул бы его пальцем, но теперь переверну Джафар вверх ногами, чтобы найти его убийцу!

– Хитрая уловка, – усмехнулся Рондо, – и предлог, чтобы в дальнейшем запугивать и намекать на причастность к этому делу неугодных членов Братства. Дикколо был убит далеко от воды, у ворот твоего замка. Кто, кроме тебя и твоих слуг, мог сделать это?

– Какая гнусность, – прибавил Джалаф Шах. – Убийство без причины избавило тебя от надоедливого человека. Дикколо, хоть и был неприятным человеком, никогда не стал бы плясать под дудку тирана… Вот его и заставили замолчать.

– Теперь мне все понятно. – Неожиданно Конан успокоился. Его глаза злобно засверкали. – Ты и твои мятежники – именно те, кто хотел заставить его замолчать. Без сомнения, Дикколо шел в мой замок для того, чтобы предупредить меня о вашем предательстве, но в ту ночь вы послали за ним убийц. Ваши слова полны лжи, как и клевета, которую вы тут про меня рассказываете! – Натянув веревки, Конан поднял руку в угрожающем жесте. – Ты, Джалаф Шах, – человек Кналфа! Сейчас ты страстно желаешь занять мое место. А сладкоречивый Рондо – шпион и убийца, которому платят туранцы! Остальные парни настроены против меня… но, свободные пираты, если у вас что-то есть в голове, вы отстоите меня и поддержите меня, а не заговорщиков. Все это разбирательство – фарс…

– Виновен! – завопил громко Джавала и забарабанил рукоятью ножа. – Джалаф Шах, разве нужно слушать его оправдания относительно двух других обвинений?

– Нет, – нахмурился лейтенант. – Но прибавим шестое – неуважение к высшему суду Братства.

– Достаточно, – произнес судья. – Шесть суровых обвинений. Теперь – решение. Все, кто утверждает, что приговором для Амры должна быть смерть, пусть скажут – да…

Суд над Конаном был прерван, так как оскорбленный Ефраим, выбравшись на палубу, затеял драку с пиратами, охранявшими Фердинальда. Зингарец прибавил замешательства, вырвавшись из рук своих охранников, и сдернул саблю с пояса одного из пиратов. Обернувшись к Рондо, он этой саблей пронзил ему грудь.

Командир гребцов сжал рукоять клинка, торчавшего у него из груди, покачнулся и повалился на палубу. Пираты оцепенели.

Конан тем временем собрал все свои силы. Таща за собой клубок людей и веревок, он рванулся от мачты. Дотянувшись до Джалафа Шаха, который повернулся посмотреть на своего умирающего единомышленника, Конан сбил лейтенанта ударом кулака в челюсть. Еще один удар, и псы предателя снова навалились на Конана, прижимая его к мачте.

– Он ударил нашего нового капитана. Грубое преступление! – закричали пираты. – Смерть тем, кто преступил закон. Сначала выпотрошить его, а потом привязать за кормой и покормить акул! Капитан, какие другие пытки ты для него предложишь?

Но Джалаф Шах, повалившийся от удара Конана, словно срубленный дуб, молчал. Подняв его, пираты обнаружили, что челюсть его сломана. Более того, кровь капала из одного его уха, а голова вывернулась под неестественным углом.

Увидев это, пираты, удерживавшие Конана, ослабили хватку. Некоторые из тех, кто помогал взять его в плен, живо отодвинулись подальше. Вскоре за ними последовали остальные. Конан стал выпутываться из веревок. Когда он освободился, подобрал саблю и шагнул к Фердинальду, мятежники, охранявшие борющегося зингарца, отступили. Пара капитанов застыла, окруженная пиратами. Те из них, кто еще сжимал обнаженные сабли, дали им со звоном упасть на палубу.

– Что, псы, – взревел Конан. – Теперь видите, насколько безрассуден был ваш мятеж! Ваши предводители-проходимцы мертвы. Джавала, пусть тебе будет стыдно! Ты проведешь остаток путешествия на топе. Пусть твердые хлебные корки и вода проверят твой желудок на прочность! А остальные… может быть, достаточно вам будет заново произнести клятву Амре и Фердинальду прямо здесь и сейчас? – Он высоко поднял саблю, стиснув пальцами ее кривое лезвие. – Ну-ка на колени, пиратское отродье, и клянитесь на рукояти моей сабли.

Раздавшиеся крики звучали искренне и были полны отчаянья. Конан вглядывался в лица пиратов и не видел никаких других эмоций, только растерянность. Фердинальд, придя в себя, стал помогать своему капитану. Он назначил двух людей, которые выбросили безжизненных Джалафа Шаха и Рондо за борт.

– Достаточно! – взревел Конан. – Теперь ставьте парус обратно на мачту, и в путь! Ветер попутный. Мы возвращаемся домой. – Он повернулся к Фердинальду и сказал ему тихо и зловеще: – Когда-нибудь я умру, но раньше этот корабль достигнет Джафара и мы разузнаем побольше об убийце Дикколо!

ГЛАВА 12. ОПАСНЫЕ СОЮЗНИКИ

Аттар Карапеск – великий метрополис Гиркании – раскинулся в степи, принарядившись множеством куполов и островерхих крыш, галерей с высокими сводами, дворцами, украшенными фресками, и казармами с высокими гладкими стенами. Внизу по широким грязным улицам гарцевали отряды всадников в меховых шапках. Они объезжали громыхающие телеги, которые тащили лошади, быки и страусы. Поблизости в заросших травой парках и загонах, окружавших город, паслись стада волосатых яков и диких степных лошадок.

То, что все здания в Аттаре Карапеске были палаточными, сшитыми из шкур яков или лошадей, которые натягивали на тонкий каркас из ив, растущих по берегам рек, придавало городу особое великолепие. Тем не менее это была столица великой империи, собравшей воедино великое множество племен и народов. В храмовых палатках и на освещенных факелами базарах гирканийцы с орлиными носами вели меновую торговлю и играли в азартные игры с высокими худыми торговцами из Согдиана, усатыми раскосыми мандаринами из Лоулана и приземистыми плосколицыми запорожцами. Из верховьев и низовьев реки на баржах с бурлаками и на весельных лодках прибывали еще более удивительные путешественники со всех земель, лежащих неподалеку от Вилайета.

За последний год Аттар Карапеск – столица Гиркании – превратился в морской порт: подготовка к войне приковала внимание империи к западному побережью Вилайета. Кланы, действующие с редкой согласованностью, раскинули палатки и натянули навесы среди низких холмов на берегу одной из самых великих рек, впадающих в Вилайет.

Настоящий же центр военных приготовлений располагался чуть поодаль в глубине суши, где русло одного из притоков реки пролегло меж древних, поросших деревьями склонов. Здесь и вдоль дюжины других раскиданных по гирканийскому побережью речушек и рек, где могли плавать суда, возникли судоверфи, на которых уже почти закончилась постройка могучего флота. В доках и на стапелях вдоль заболоченного берега застыли дюжины готовых к походу галер. К годовщине закладки флота сам Анталла – полководец всех кланов – лично отправился на верфи. В отороченном мехом костюме для верховой езды, высокой островерхой шляпе, меховых сапогах с золотыми шипастыми шпорами на каблуках, он представлял великолепное зрелище: гирканийский дворянин во всей красе. По верфи его водил колдун Кроталус, руководивший строительством военных кораблей.

– Дерево крепкое и гибкое, – Анталла гулко топнул каблуком по палубе своего нового флагмана – трехпалубного корабля. – Ваша помощь в выращивании деревьев оказалась успешной.

Темнокожий колдун в белых одеждах улыбнулся и отвесил вежливый поклон, склонив бритую голову.

– Нам необходимо выращивать толстые крепкие балки для килей и таранов, а также стволы, изогнутые ровным полукругом. – Он махнул рукой вперед, где вздымался массивный нос корабля, украшенный рострой, изображающей голову морского конька с перепончатыми ушами и гривой из плавников. – Рассказав Верховным Жрецам Эрлика о своих методах и позволив им распространить мое учение среди младших колдунов и их прислужников, за короткий срок я сумел вырастить несколько тысяч деревьев.

Кроталус повел повелителя кланов дальше, показывая, крепкие выгнутые балки, торчавшие из-под бледных досок палубы.

– Как вы можете видеть, дерево после воздействия колдовства приобретает красноватый оттенок, – продолжал колдун, опустившись на колени и поглаживая гладкую поверхность волшебного дерева. – Чары роста – кровавый ритуал. Удачно, что у ваших воинов достаточно пленных запорожцев.

– Конечно, – печально кивнул полководец, проведя рукой по красноватой фок-мачте. – Пару месяцев назад я проезжал через лес и видел, как умирают пленные и рабы, привязанные к корням огромных деревьев. – Он покачал головой. – Неприятный способ, уничтожающий много хороших гребцов и рабов, которые могли бы, к примеру, ткать паруса… Но ведь намного больше гирканийцев погибнет в предстоящей войне…

– Благородно погибнут, будьте уверены, – понимающе кивнул Кроталус. – Значит, ваши воины готовы выступить в поход?

– В Аттаре Карапеске и дюжине других портовых городов вдоль всего побережья собираются наши отряды всадников. У них в избытке сил и оружия для нападения на Туран. Однако сейчас неподходящее время года, как я знаю… Можете ли вы гарантировать, что пересечь море можно будет быстро и безопасно?

Кроталус похлопал по домотканой суме, которую носил на плече. Какой-то хорошо различимый треугольный предмет лежал внутри. Он натягивал ткань, заставляя ее выпячиваться. Это была лира – волшебная лира Дагона, – которую колдуну достали со дна Вилайета. С нею в руках Кроталус походил на бродячего барда или менестреля. Но сейчас он не вытаскивал инструмент из сумки и не звенел серебряными струнами.

– Не бойтесь стихий. Нам неважно, какое сейчас время года, – уверил он Анталлу. – С моими чарами и моим арканом колдовских искусств я могу в любой момент переправить ваши армии на западный берег Вилайета. Все, что нам нужно, – или, обойдя врага, высадиться на побережье, или уничтожить флот Турана.

– Вы поплывете с нами? – Анталла заглянул в черные сверкающие глаза чернокнижника. – Я не спрашивал об этом раньше, принимая во внимание все то, что вы сделали для нас, но предполагал, что вы так и поступите.

– Совершенно верно, – подтвердил Кроталус. – Я и сам с удовольствием вернусь в завистливый, постоянно пребывающий в склоках круг аграпурских дворян в роли завоевателя и устроюсь рядом с вами, повелевая ими.

С этими словами колдун вернул суму с арфой на место. Он кивком предложил своему гостю пройти дальше, вниз по одному из скатов, установленных по обе стороны носа строящегося корабля. Сходни, предназначенные для высадки отрядов на туранское побережье, могли подниматься и опускаться на цепях, соединенных с мачтой.

– Наши капитаны уже разъехались принимать корабли под свое командование, – сообщил Анталла и стал спускаться по сходням. – Местом сбора флота выбран Мыс Фурий. А позже на юге Аетолианских островов к нам присоединится пиратский флот.

– А, знаменитый Амра и его пираты, – сказал Кроталус, широкими шагами направляясь к сараям, возведенным вдоль всего берега реки. – Но станут ли морские разбойники должным образом выполнять ваши приказы, не предадут ли вас? – Колдун задумчиво посмотрел на полководца. – Может, было бы лучше уничтожить большую их часть перед величайшим триумфом Гиркании… а не рисковать, дав им возможность ускользнуть от сражения и повернуть против вас в самый разгар битвы?

– Я приму к сведению ваши соображения, – полководец в меховой шляпе улыбаясь шагал рядом со своим советником. – Согласен, пираты всегда были сомнительными союзниками. Но наш посланник Ади Балбал убежден, что Амра останется верен соглашению. Я и сам знаю, что предводитель пиратов бесстрашный и находчивый человек.

– Я лично знаю его как лукавого мошенника и отъявленного негодяя, – заметил Кроталус.

– Что тоже, без сомнения, истина, – согласился Анталла. – И по-прежнему остался нерешенным вопрос: могут ли пираты отважно сражаться ради чужих интересов и не нарушить клятвы, принесенной своим союзникам? – Он покачал головой. – Как я слышал, посулы Ади Балбала были слишком щедрыми. Боюсь, что в день, когда мы одержим великую победу и станем править Вилайетом, наши союзники-пираты вопьются нам в бок даже сильнее, чем империя Турана.

– Успокойтесь. Я знал, что у вас возникнут дурные предчувствия, – сообщил Кроталус. Вежливо улыбаясь, он зашел в один из сараев. – У меня есть одно оружие, которое поможет против пиратов, когда негодяи станут неуправляемы и будут вам досаждать.

– У нас оружия и так в избытке, – возразил Анталла. – Смертоносные инструменты, которые с одинаковым усердием будут убивать и пиратов, и туранцев. Тараны, катапульты, огненные смеси, зазубренные стрелы и клинки. Интересно, какой новый ужас вы собираетесь открыть для меня? – Полководец, чуть посмеиваясь, помедлил у закрытой двери. – Там что-то новое, созданное с помощью черного колдовства?

Кроталус замолчал и повернулся к вождю, чтобы дать разъяснения:

– Пираты – люди особого сорта. Они – не дисциплинированные отряды и не лояльные граждане, не солдаты, не моряки, не земледельцы. Они поклоняются собственным богам и живут, исполняя определенные обязанности в изолированном обществе, занимаясь разбоем и дрожа от своих страхов. Намного сильнее, чем вера в любого бога, гнетут их различные суеверия. – Колдун улыбнулся. – Когда придет время, я смогу уничтожить их более эффективным способом, чём могли бы мечи и тараны. Вот главное оружие, которым я воспользуюсь в первую очередь.

Запустив руку в суму, Кроталус вытащил какой-то сверток, развернул льняную ткань и показал Анталле какой-то предмет. Зловещая вещь заставила полководца остановиться в нескольких шагах от колдуна и отступить, потому что это был череп человека или человекоподобного существа, белый и выглядевший ужасно. Одна глазная впадина черепа была расколота. Полководец сразу заметил, что это старая рана, края которой срослись и зажили.

Местами кости черепа обросли морскими раковинами. Именно это, как оказалось при ближайшем рассмотрении, придало черепу столь ужасный вид. Его поверхность была рябой, изрытой оспинами и украшенной наростами. Прежде чем Анталла смог что-то сказать, колдун снова завернул череп и убрал его в сумку.

– Могущественный амулет, – признался он, взявшись за дверь сарая. – Такие чары намного опаснее для пиратов, чем для отважного солдата или моряка. Но это только малая часть моего арсенала. Теперь вы увидите большую его часть.

Оставив дверь в длинный сарай открытой, Кроталус кивком пригласил вождя зайти. Внутри, среди теней (в сарае не было окон), подняв глаза от неожиданно хлынувшего света, столпились… женщины – босоногие работницы, одетые в грубые, но хорошо сшитые одежды. Они ходили вокруг широких низких ткацких рам, косо поглядывая на вошедших. С благоговейным страхом взирали они на Анталлу, определив по высокой остроконечной шляпе, что перед ними вождь. И еще они бросали испуганные взгляды на темный потолок сарая.

Проследив за их испуганными взглядами, Анталла увидел большие бледные узлы, подвешенные на стропилах. Это были гусеницы – гигантские личинки толщиной и высотой с человека, извивающиеся, корчащиеся, высунув множество ног из тонких, почти прозрачных коконов. Из слепых, слабо вибрирующих голов куколок прядильщиков тянулись длинные шелковые нити. Ткацкие барабаны ловили их и подавали на ткацкие станки. Там, в руках женщин, нити превращались в тонкую, легкую ткань серебристого оттенка.

– Обычные шелкопряды, но выросшие даже в большее число раз, чем заколдованные деревья! – воскликнул Анталла. – Верно, твои колдовские силы не знают границ!

Кроталус сложил из груди коричневые, как земляной орех, руки и скромно поклонился.

– Увеличивать рост животных ничуть не труднее, чем растения, – говоря доверительно, он подвинулся ближе к вождю. – К счастью, кровавые жертвы, необходимые для колдовства, приносятся, как только гусеницы вылупились, так что искусные ткачихи могут не тревожиться и не бояться моих питомцев.

– Полотно очень тонкое, – заметил вождь, подойдя поближе к ткани, выходившей из ближайшего станка, и потрогав великолепную материю. – Оно не слишком легкое и нежное для парусов?

– Оно достаточно крепкое, чтобы нести наш самый большой военный корабль, – заверил Кроталус. – Однако я не думал использовать его таким образом. Парусины и грубых веревок для кораблей достаточно… Эти станки ткут смерть нашим врагам. Но сейчас я не решусь рассказать вам об этом. – Колдун улыбнулся. – Я боюсь, что даже после того, как вы увидите мои чары в действии, вы решите, что все это слишком фантастично, и не поверите даже своим глазам. Но могу заверить: в комбинации с моим искусством управления погодой новое оружие сделает флот Гиркании непобедимым.

– Эй, воины Красного Братства! Взгляните друг на друга, мои собратья-пираты! Проснитесь! Солнце почти достигло вершин пиков восточных островов, и нас ждут великие подвиги!

С выполненного в форме орлиной головы носа огромного военного корабля «Безжалостный», который застыл в доке напротив дамбы Джафара, Конан без устали повторял свои призывы. Перед ним на берегу вдоль залива постепенно собирались пираты. Только некоторые, и вовсе неугомонные, в праздном любопытстве радовались тому, что их разбудили в столь ранний час и привели сюда. Остальные, утомленные и одурманенные ночными развлечениями, ворча явились сюда с постоялых дворов, аллей, поднятые из кроватей публичных домов, собранные на берегу командой матросов и офицеров, умело рыскающих по городу. Конан знал: темный, предрассветный час лучшее время, чтобы собрать вместе всех пиратов. Позже они будут воодушевленнее и находчивее сопротивляться.