Текст книги "Плащаница из Овьедо"

Автор книги: Леонард Фолья

Соавторы: Дэвид Ричардс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

Ханна вновь почувствовала себя плохо. Легкая тошнота поднималась со дна ее желудка, все больше усиливаясь, и подходила к горлу, где застревала, словно большой кусок неразжеванного хлеба. Когда это случилось в первый раз, Ханна пулей помчалась в ванную, чувствуя, что ее вот-вот вырвет. Но все обошлось. Теперь она знала, что нужно просто перестать двигаться, глубоко дышать и ждать, пока тошнота пройдет. В десять тридцать она сидела на краю своей кровати с закрытыми глазами и держалась за ее изголовье.

Девушка понимала, что через полчаса должна уже быть в закусочной, поэтому всерьез задумалась, не позвонить ли туда, сказав, что заболела. Но заболела не очень сильно. Просто легкое недомогание. Доктор Йохансон предупреждал ее об этом, когда она пришла к нему на прием две недели назад. Пробы на ХГЧ [12]12
  Хорионический гонадотропин человека – гормон, который вырабатывается во время беременности.


[Закрыть]подтвердили то, на что все они надеялись: перенос эмбриона в ее матку прошел успешно. Она была беременна.

Однако Ханна не верила ни услышанным словам, ни радости, которую они ей принесли. Она и сейчас едва могла поверить в это, несмотря на то, что никаких доказательств уже не требовалось. К тому же в данный момент Ханне было не до радости: ее тошнило, и мысль о беременности только усиливала это ощущение. Попытки сосредоточиться на своем отражении в зеркале, стоявшем на комоде, тоже не помогали.

Но она должна быть готова к недомоганиям подобного рода. Просто так ей никто не будет платить. На самом деле первый чек от «Партнерства ради Жизни» Ханна получила спустя два дня после звонка доктора Йохансона, который сообщил ей, что она официально беременна. Затем от него пришло отдельное письмо с указанием витаминов для беременных, которые ей следует начать принимать незамедлительно. За ним она получила веселую брошюру «Упражнения для будущих мам». Теперь Ханна могла не сомневаться, что будет получать почту от «Партнерства» чуть ли не каждый день. Стоит добавить сюда нескончаемый поток рекламы, чтобы убедиться, что у ящика № 127 работы стало невпроворот.

Ей нравилось заглядывать в него по пути на работу. «Если отправиться сейчас, – сказала она себе, – то я успеваю». Еще пара глубоких вдохов, и застрявший в горле комок, похоже, исчезнет. Но еще остается убрать эту сероватую бледность с лица.

А в ящичке уже заждалась одна из тех элегантных поздравительных открыток, которые любила присылать ей Джолин Витфилд. На этой был пейзаж Эль Греко. Небольшой испанский городок, освещенный зигзагами молний на фоне зловещего неба. Эта унылая картина не совсем гармонировала с радостными строками, которые Джолин написала внутри открытки (своими фирменными чернилами, разумеется), снова и снова повторяя, как они с Маршаллом счастливы, и приглашая Ханну на днях отобедать с ней.

«Лишь мы вдвоем. Ничего, кроме девчачьих разговоров! Позвоните, пожалуйста, когда сможете», – это были последние слова в открытке, которые Джолин подчеркнула три раза, тем самым показывая, что не хочет ждать слишком долго.

Витфилды жили в Ист-Эктоне, в пригороде на северо-восточной окраине Бостона. Чтобы добраться туда, она потратит даже больше времени, чем отнимает у нее дорога до самого Бостона, размышляла Ханна. Давно уже старичок «шевроле» не позволял себе таких долгих прогулок. Механик с бензозаправки «Эссо» уже не раз говорил, что просто подтянуть болты Здесь не поможет, поэтому, если поездки будут продолжаться, ей следует готовиться к серьезным расходам. Потом Ханна вспомнила слова миссис Грин о том, как сильно Витфилды хотят разделить с ней ее беременность. Пока что делиться было особо нечем, разве что периодическими приступами тошноты, но если слово «разделить» распространяется и на это, то, так и быть, она с ними поделится.

Джолин вооружила ее подробными инструкциями, и Ханна без проблем добралась до Ист-Эктона. Это действительно был небольшой городок – с одной улицей длиной в три квартала и теми дорогущими магазинчиками, без которых не может обойтись ни один из богатых спальных пригородов, которые окружали Бостон плотным кольцом. Построенный в викторианскую эпоху железнодорожный вокзал, расположенный в центре города, свидетельствовал о том, что некоторые из жителей Ист-Эктона ездили в Бостон на поезде. Перед вокзалом были разбиты клумбы с недавно высаженными анютиными глазками.

Ханна поискала глазами католическую церковь из красного кирпича.

«Вы ее в любом случае не пропустите, – уверяла ее Джолин. – Церковь построили в наше время. У остальных белые шпили, и им уже двести лет». Когда Ханна увидела храм, она притормозила и приготовилась свернуть направо, на Алкот-драйв».

«Треть мили по Алкот-драйв, дом 214 по левой стороне. Ищите красный почтовый ящик», – инструктировала ее Джолин. Как и главная улица, Алкот-драйв был, несомненно, престижным местом. Повсюду высились большие многоэтажные дома, построенные в конце двадцатого века. У некоторых из них по всему периметру проходила веранда и причудливые башенки. Ханна даже заметила пару подвесных садовых диванчиков, которые служили скорее украшением крыльца, чем местом для вечернего отдыха.

Красный почтовый ящик резко выделялся на фоне десятифутовой живой изгороди. Ханна сбавила скорость и заехала на извилистую подъездную дорожку, усыпанную гравием. По обе ее стороны зеленели заросли рододендрона с недавно распустившимися цветами. Первое, что она увидела, был гараж такого же красного цвета, что и почтовый ящик. Одна из створок ворот была открыта, и оттуда выглядывал бежевый «мини-вен». Неподалеку от гаража виднелась увитая лианами вистерии беседка.

При виде дома у Ханны перехватило дыхание. Он мог принадлежать какому-то фермеру, жившему сто лет назад, но за последние десятилетия так разросся, что стал легко походить на резиденцию банкира. Построенный из серого булыжника, он был расположен так, чтобы ловить лучи полуденного солнца, которые даже сейчас отражались от стекол огромных окон первых двух этажей. Несколько слуховых окон меньших размеров выглядывали из-под сводов крыши. Два массивных дымохода (из одного лениво выползал дымок) придавали строению респектабельный вид.

Подъездная дорожка обогнула латунные солнечные часы. Хотя «шевроле» и полз как черепаха, все же был слышен шорох гравия под колесами. Неожиданно передняя дверь открылась и из нее показалась Джолин, которая восторженно махала большим голубым полотенцем для посуды. Со стороны могло показаться, будто она направляла маленький самолет на посадку перед своим домом.

– Вы как раз вовремя! – прокричала она. – Суп уже готов.

Это был домашний грибной суп с жирными сливками, и они обедали в оранжерее, в которой повсюду были расставлены растения в цветочных горшках, свисали папоротники и стояла садовая мебель из кованого железа.

– Я подумала, что здесь нам будет веселее, – объяснила Джолин.

У задней стороны дома находился широкий газон, ведущий к роще толстых сосен. Между рощей и домом стояла каменная поилка для птиц. Кто-то хорошо потрудился над клумбами, приведя их в порядок после зимы и снова разукрасив их в весенние цвета. Ханна представила, как здесь станет хорошо, когда все будет закончено.

– Доедайте суп, дорогая, – заботливо посоветовала ей Джолин. – Это любимый суп Маршалла. Не очень соленый. Никакой химии, уж поверьте мне. К счастью, в городе есть магазин натуральных продуктов, так что не волнуйтесь на этот счет.

– Извините, не понимаю.

– Я о вашей диете. Можете не беспокоиться, что наш обед как-то навредит ребенку. Вы ведь придерживаетесь диеты, да?

– Я начала принимать витамины для беременных. Но боюсь, что пока не могу себе отказать в чашечке кофе каждое утро.

– Но чтобы только одну. Ой, вы только на меня посмотрите! Уже ворчу, – засмеялась Джолин. – Уверена, вы говорили об этом с доктором Йохансоном, поэтому не обращайте внимания на мое ворчание. Ничего не могу с собой поделать. «Суетливая Фиона» – так меня называет Маршалл.

Еда была вкусной, и у Ханны появился аппетит.

– Как вы относитесь к десерту? В честь вашего приезда сегодня я приготовила морковный пирог с ванильной глазурью. Не беспокойтесь. Только натуральные продукты. Глазурь сделана из сои.

После того как Ханна послушно попробовала пирог и произнесла «э… очень вкусно», Джолин предложила ей отправиться в турне по дому. Хоть Витфилды переехали внего менее года назад, во всех комнатах хранились доказательства их путешествий по миру и, чего было явно больше, творческой индивидуальности Джолин. Как и в одежде, в вопросах интерьера она тоже предпочитала яркие и смелые решения. Даже если что-то немного и не сочеталось с консервативной планировкой дома, все равно это выглядело – Ханна попыталась подобрать подходящее определение – уникальным. Глядя на диван-трансформер, она задавалась вопросом, был ли он так же неудобен, как и уродлив.

На втором этаже Джолин остановилась перед закрытой дверью и произнесла:

– Давно хотела показать вам это.

Она нажала на ручку и толкнула дверь, затем отошла назад, щелкнув пальцами.

Стены комнаты были голубого цвета, похожего на цвет яиц в гнезде странствующего дрозда, тогда как вся мебель – комод, детская кроватка и кресло-качалка – была белая. На полу лежал плетеный коврик, а в корзине из ивовых прутьев, тоже белой, ждала своего будущего хозяина коллекция мягких игрушек, и среди них – обычный плюшевый мишка, курчавый барашек и даже ослик.

– Мы ее закончили только на прошлой неделе.

– Она восхитительна, – сказала Ханна и подумала, что на самом деле Джолин слишком торопится.

– Я знала, что вам понравится. Ну-ка, взгляните!

Над кроваткой висел мобайл в виде звезд на серебряных нитях. Джолин щелкнула включателем – и звезды медленно поплыли по кругу под мелодию песенки «Ты мигай, звезда ночная» [13]13
  «Ты мигай, звезда ночная» – детский стишок-песенка сестер-поэтесс XIX в. Энн и Джейн Тейлор.


[Закрыть].

Джолин стала подпевать музыкальной шкатулке, а потом гордо заметила:

– На потолке тоже есть звезды. Много звезд. Ой, жаль, что вы их сейчас не увидите. Мы использовали фосфоресцирующую краску, так что они появятся только ночью. Моя дорогая, это все равно что смотреть на звездное небо.

Из детской можно было пройти в комнату хозяев, на которой Джолин не стала заострять внимания, остановившись лишь для того, чтобы показать роскошные встроенные шкафы для одежды и сауну в ванной. Только когда они добрались до третьего этажа, она опять вскипела от возбуждения.

– А сейчас гвоздь программы! – объявила хозяйка.

Часть третьего этажа была отдана под кладовки, но то, что раньше было двумя комнатами, отведенными прислуге, переделали в большую спальню. Как ни странно, но яркий вкус Джолин не переступал порог этой комнаты: кровать с балдахином, накрахмаленные белые занавески, раздвижной стол цвета кленового сиропа и крылатое кресло с обивкой из твидовой ткани.

– Ну, что вы думаете? – спросила Джолин. – Она – для гостей.

– Вы хорошо потрудились.

– Надеюсь, вы не из вежливости это говорите.

– Правда, мне очень нравится.

– Если нет, то вы смело можете сказать мне.

– Она действительно милая.

Джолин вздохнула с облегчением.

– Фух, рада это слышать. Я просто извела Маршалла своими вопросами. «А что, если ей не понравится?» – спрашивала я. А он посоветовал мне не быть дурой. «Что здесь может не понравиться?» – сказал он. Но я-то знаю, как придирчивы могут быть люди к мелочам. Лично я всегда чувствовала себя под балдахином так, словно находилась в тюремной камере. Но это я. Как бы там ни было, а он заявил: «Если ей не понравится мебель, то мы ее поменяем».

– Извините, я не понимаю.

– Она ваша. – Джолин довольно сомкнула ладони и поднесла их к губам, ожидая ее реакции.

– Моя?

– Я не говорю, что вы должны переехать в нее сию же минуту. Когда вам будет угодно. Это наша комната для гостей, и поверьте, мы с Маршаллом никому не будем рады больше, чем вам. Мы будем чувствовать себя так… в общем, для нас будет большая честь, если вы согласитесь жить у нас.

– Мне очень приятно, Джолин, но…

– Тс-с-с. Сегодня вам не нужно что-то решать. Мы просто хотели показать вам ее. Поэтому не волнуйтесь. Всему свое время. Больше я ни слова не скажу. – Тут она изобразила, что заперла рот на замок, а ключ выбросила через правое плечо. Затем развернулась и стала спускаться по лестнице.

Глава 12

Ханна сняла свой бело-коричневый фартук, затем встала боком перед зеркалом в женской уборной, чтобы посмотреть на себя в профиль. На первом ежемесячном осмотре доктор Йохансон говорил ей о том, что она будет прибавлять по фунту каждую неделю. Восемь недель – восемь фунтов. И это еще не предел. Но пока этого не было заметно. А что действительно бросалось в глаза, так это ее лицо, которое стало более вытянутым, чем раньше. Да и усталость постоянно давала о себе знать.

Раньше дневная смена в «Голубом рассвете» проходила для нее почти незаметно. Но теперь, спустя час после начала работы, у нее начинала болеть поясница, опухали лодыжки и она думала только о том, как бы упасть на задний диванчик и поднять стопы. Разве витамины для беременных не должны были что-то с этим сделать?

К несчастью для Ханны, ее энергетический спад совпал с началом экономического подъема в закусочной. Во время убыточных зимних месяцев в «Голубой рассвет» заглядывали лишь постоянные клиенты. Но теперь, когда деревья покрылись молодыми листочками (жонкилии, правда, уже отцвели), в людях пробудился хороший аппетит и спрос на «мясные рулеты по-домашнему», которые готовил Бобби, снова стал стремительно расти. Пусть это и увеличивало сумму получаемых чаевых, перспектива заработать больше в вечернюю смену, которая начиналась через несколько часов, никак не радовала Ханну в ее нынешнем состоянии.

– Что бы там ни говорили, а жизнь официантки не сахар, – объявила Тери. – У тебя усталый вид.

– Да, я немного устала. Поеду, наверное, домой и вздремну пару часиков. Ты не возражаешь?

– Боже, конечно нет. Я сама подготовлю столы, так что поспи на пятнадцать минут дольше. – Тери наблюдала, как девушка вяло плетется к своей машине. Надо бы ей сказать, подумала она, что не стоит гореть на работе.

Направляясь к родному крыльцу, Ханна уже представляла, как заберется под одеяло и отправится в страну снов на целых столь долгожданных девяносто минут. Войдя в дом, она услышала, что телевизор в гостиной работает, а затем до нее донесся голос Рут:

– Это ты, Ханна? Что-то ты сегодня рановато…

– Привет, тетя Рут. Я пойду к себе в комнату. – Не желая ввязываться в разговор, она начала подниматься по лестнице.

– Ты там надолго?

– Хочу немного поспать, а потом поеду опять в закусочную.

– В последнее время ты сильно устаешь, Ханна. Ты же не заболела, нет?

– Нет, тетя Рут. Просто сейчас в закусочной много работы.

Телевизор стих.

– В девятнадцать лет девушки обычно так не устают, – послышался голос из гостиной.

– Это не только я. Тери и Бобби тоже хорошенько вымотаны. Мистер Хетчер даже подумывает нанять еще одну официантку.

– Ну, тогда это все объясняет. В таком случае мне не о чем волноваться.

Тон, в котором звучало скрытое обвинение, предъявляемое племяннице, и одновременно жалость к себе самой, был хорошо знаком Ханне. Сегодня Рут была в одном из тех своих настроений, которые служили сигналом для того, чтобы как можно быстрее убежать в свою комнату и забаррикадировать дверь. Она совершила непоправимую ошибку, промедлив пару секунд и спросив:;

– Тетя Рут, вы в порядке? Вам что-нибудь нужно?

– О, я в порядке. По крайней мере, насколько это возможно при сложившихся обстоятельствах.

Ханна мысленно попрощалась с надеждой поспать. Хотелось ей этого или нет, но все же придется выслушать очередные жалобы тети. Тяжело вздохнув, она повернулась и спустилась вниз:

– Тетя Рут, что случилось?

Рут сидела прямо, уставившись в одну точку. Губы ее сложились в прямую линию.

– Это я должна вас спросить, девушка. – Она смерила племянницу ледяным взглядом, затем покосилась на стоящий перед диваном кофейный столик.

На его полированной поверхности лежала брошюра «Упражнения для будущих мам», которую два месяца назад прислала Летиция Грин. Ханна вмиг все поняла. А она так старалась быть осторожной все это время! Звонки из «Партнерства ради Жизни» делались в закусочную, а письма направлялись в почтовый ящик № 127. Все, что хоть как-то касалось суррогатного материнства, а этого было очень мало, она прятала глубоко в шкафу.

– Я жду ответа, девушка.

– Это было в почте, я собиралась выбросить, – промямлила Ханна после долгого молчания.

– Правда? – усмехнулась Рут. – А как насчет этого?

Тут она достала пластиковую баночку с капсулами и поставила рядом с брошюрой.

– Ты это тоже собиралась выбросить? Тест для беременных! Что здесь происходит?

– Что вы делаете, тетя Рут! Зачем вы роетесь в моих вещах? – возмутилась Ханна, чувствуя себя совершенно беспомощной, Словно ребенок, пойманный на лжи.

– Что хочу, то и делаю. Это мой дом. А вот что ты делаешь? Это, моя дорогая, вопрос! – Женщина замахала брошюрой перед ее носом – Устаю на работе! Чушь! Из-за этого ты все время устаешь, да? Да, я спрашиваю? Давай признавайся!

– Вы не имеете права лезть в мои вещи, – только и сказала Ханна в свою защиту.

– Боже, а я-то думаю: «Бедняжка, торчит сутками в этой закусочной. Ни тебе парня, ни тебе веселья». А ты мне в глаза врешь?

– Это не то, что вы думаете.

– Да? А что тогда? Рассказывай!

После всех этих лет, проведенных с Риттерами, Ханна по-прежнему не выносила, когда на нее кричали. Это пробуждало в ней детские страхи, вызванные мыслью о том, что все в одно мгновение выйдет из-под контроля и уютный и безопасный дом за минуту превратится в груду развалин. Она начала плакать.

– О да, теперь мы будем плакать! Черта с два тебе это поможет!

Ханна попятилась в коридор. Она ненавидела себя за то, что оказалась перед тетей в таком виде. Любое проявление слабости только усиливало ее нападки.

– Такая же, как и мать! – орала Рут. – Маленькая мисс Совершенство. Всегда слушается родителей. Подлизывается к учителям. Каждое воскресенье спешит в церковь. Вся такая паинька, вся такая правильная. Но я-то все знала. Я знала о парнях. Я знала, какая она на самом деле. Ты такая же, как эта… мразь. Подлая маленькая сучка!

– Не смейте так говорить о маме. Вы не имеете права! Это неправда, и вы это знаете.

– Твоя мать была лгуньей, думающей только о себе.

– А вы… вы… вы просто злая карга! – Слова сами срывались с ее губ. – Злая язва. Бог наказал вас за то, что вы сделали аборт, поэтому у вас никогда не было детей. Вы обозлились на весь мир, хотя сами во всем виноваты. Вы всегда ей завидовали, отвратительная…

Из-за пелены слез, закрывающей глаза, Ханна не заметила, как Рут махнула рукой. В тот же миг ее щеку обожгла боль. От удара девушка упала на ступеньки лестницы и затаилась. Казалось, что в Рут что-то щелкнуло.

Ханна поднялась и метнулась к двери. Ее ноги утопали в пропитанной дождевой водой траве газона, и влага стала просачиваться в туфли. Она распахнула дверь своего «шевроле».

Когда Ханна включила зажигание и готова была тронуться с места, Рут прокричала ей с крыльца, чтобы вся округа слышала:

– И не надейся, что я позволю оставить у себя твоего выродка!

Глава 13

– Значит, никакого парня никогда не было?

– Боюсь, что да.

– Да уж, нечего сказать, хороша моя дедукция, – произнесла Тери и громко вздохнула. – Признаться, я была бы куда меньше поражена, если бы ты заявила, что собираешься сменить пол. Кто еще об этом знает?

– В Ривер-Фол – больше никто. Ты первая, кому я об этом рассказала.

– И ты сама на это решилась?

– Да.

– Вот и думай, что знаешь человека. А ты не так проста, как мне всегда казалось. Впрочем, это касается всех, не только тебя. Наверное, все оттого, что мы привыкли судить о книге по обложке. Только не надо думать, что мой Ник подрабатывает стриптизером.

Ханна шутки не приняла.

Обе они сидели у Тери в кухне и пили чай маленькими глоточками. В комнате, да и во всем доме, не было и следа внезапно нахлынувшего на хозяев творческого порыва. Откуда ему было взяться, когда, кроме Тери, здесь еще проживали двое гиперактивных детей и муж-здоровяк, который почти всю неделю проводит на шоссе за рулем шестнадцатиколесной фуры, а потом, вернувшись домой и рухнув в кровать, отсыпается двое суток подряд. Но все здесь было веселым и успокаивающе нормальным: ожидающая, когда ее сложат, куча постиранного белья и намазюканные руками рисунки, приклеенные скотчем к холодильнику.

– Как ты думаешь, что мне делать?

– Да уж, задача не из легких. В такой ситуации тебе остается лишь одно. Помирись со своими тетей и дядей. Расскажи им все, что рассказала мне. Нельзя допустить, чтобы они думали, что тебя обрюхатил какой-то заезжий водила в дешевом мотельном номере.

– Думаешь, я поступила неправильно?

– Что ты, дорогуша, конечно нет. Просто ты пока так молода и ранима… Нуда ладно, к черту все это! Что сделано, то сделано. Ты хочешь родить этого ребенка, верно?

– Да, хочу.

– Ну, тогда так. Ты его воспитывать не собираешься. Просто отдашь другим. Следовательно, все это временно. А значит, нужно думать о том, что происходит сейчас. Что тебе делать с тетей и дядей? Хочешь услышать совет от всего сердца? Дай им еще шанс. Могу поспорить, они сменят гнев на милость, если ты им все объяснишь так, как объяснила мне. Если нуждаешься в моральной поддержке, могу поехать с тобой.

Ханна отодвинула от себя чашку.

– Спасибо. Но тетя Рут посчитала бы это непростительным вторжением в личную жизнь. Это семейное дело.

– А вот и нет. Это твоя жизнь. Твое тело. Ты уже взрослая. Ну, почти. И не все из нас живут так, как это было в средние века. Вот сейчас только приду в себя и скажу, что ты поступаешь храбро. Необычно, но храбро.

– Не думаю, что Рут с этим согласится.

Тери убрала чашки и быстро пробежалась мочалкой по столу.

– Давай разберу тебе диван, дорогая. Ванная в полном твоем распоряжении. О, если захочешь принять ванну, кинь их надувную субмарину на пол.

На следующее утро Ханна помогала Тери с домашними хлопотами, что открыло ей глаза на некоторые вещи. Она осознала, что жизнь большинства людей сводилась к регулярному приему пищи и постоянной стирке. Приключения быв. но: только в кино.

Она мозговала над советом Тери всю вечернюю смет и, когда Бобби погасил вывеску «Голубого рассвета», приняла решение.

Герб смотрел вечернее шоу с Джейн Лео, когда Ханна переступила порог гостиной.

– А где тетя Рут? – спросила она.

Он показал в сторону кухни. Ханна заметила красный огонек сигареты и поняла, что тетя Рут сидит за кухонным столом и курит в темноте. Тут Герб встал, чтобы выключить телевизор, и в голове у Ханны мелькнула давно забытая картина. В день похорон ее родителей все было так же: Герб – в одной комнате, Рут – в другой, телевизор орет, никто и не пытается кого-то утешать, да и вряд ли это получилось бы в том шуме. Когда экран погас, дом захватила гнетущая тишина, и это как будто подчеркивало их отдаленность друг от друга.

Вот и сейчас так.

– Ты не ночевала дома.

– Я была у Тери.

– Тебе не кажется, что стоило предупредить тетю? Она о тебе волновалась.

– Я уже взрослая и могу делать что хочу.

– Разумеется. – Он беспокойно заерзал в своем кресле-шезлонге. – Это правда, что говорит твоя тетя?

– Это не то, что вы думаете, дядя Герб.

– Значит, ты не беременна?

– Нет, беременна, но… – Ханна замолчала.

– Но? Насколько мне известно, здесь никаких «но» быть не может. Ты либо беременна, либо нет. Ты знаешь, кто отец?

Ханна посмотрела дяде прямо в глаза. Его лоб покрывала паутина глубоких морщин, и белый свет стоящей возле кресла лампы, казалось, вдавливал их еще глубже.

– Да, я знаю, кто отец. И знаю, кто мать.

– Смеешься надо мной?

– Нет. Я – суррогатная мать.

– Чего?

– Я вынашиваю этого ребенка для другой семьи. Сами они не могут иметь детей.

– Господи Иисусе! – Герб откинулся в кресле и закрыл глаза, как будто почувствовал минутный приступ головокружения.

– Я пошла в агентство. Они предложили мне помочь семейной паре, у которой долгие годы не получается завести ребенка. Мне сделали искусственное оплодотворение. Все происходило во врачебном кабинете.

– Они тебе за это платят?

Ханна кивнула.

– Сколько?

– Тридцать тысяч долларов. Плюс расходы.

Герб открыл глаза и свистнул.

– Почему же ты не рассказала Рут?

– Я хотела, но она не дала мне.

– Она сильно расстроилась, ведь ты напомнила ей об аборте после стольких лет и все такое. Ты и вправду ей сказала, что Господь покарал ее?

– Мне очень жаль, дядя Герб. Я не должна была так говорить, но я, между прочим, тоже была расстроена.

– Конечно, мы с твоей тетей никогда не скрывали, что после этого уже не могли иметь детей. Аборт принес ей… принес нам… много страданий. Случалось, что иногда я говорил ей такое, чего, возможно, не должен был говорить. Но мы старались забыть обо всем, а теперь с нами случилось это. С тобой это случилось. И, в общем…

У него как будто закончились слова.

– Эй, Рут, ты так и будешь там сидеть?

Женщина потушила сигарету и встала из-за стола. Обычно в доме заправляла Рут, но сейчас, казалось, она была благодарна Гербу за то, что он взял командование на себя, Помедлив, она подошла к арке гостиной и остановилась. Ее глаза пыли красны ми и мокрыми от слез.

– Ты действительно делаешь это для других? – спросила Pvt.

– Клянусь. Я ни с кем не спала. Я почти не знаю этих людей. Можете спросить доктора, если хотите. Спросите миссис Грин…

– Что ж… Я не потерплю этого. Я не потерплю этого в своем доме. Это была последняя капля. Ты хоть подумала, каково будет мне? А? Отвечай! – Рут зарыдала.

– Вы о чем?

– Ты надеялась, что я буду рада видеть, как ты день за днем становишься все больше и больше, страдаешь, проходишь через все эти вещи, связанные с беременностью… И ради чего? Ради людей, которых почти не знаешь? Нет! Слышишь меня? Нет. Я этого не потерплю.

Сказав это, она отступила, вновь спрятавшись в кухонной темноте.

И вдруг Ханне стало ясно, почему Рут пришла вчера в ярость и почему сейчас в доме такая напряженная обстановка. Ее тетя и дядя и не думали беспокоиться по поводу своей племянницы или ее благополучия. Их даже не волновало, что скажут соседи. Нет, правда заключалась в том, что Рут просто не смогла бы смириться с мыслью, что Ханна носит ребенка у себя под сердцем. Это напоминало бы ей о том, чего она сама не смогла сделать, напоминало о той ужасной ошибке, которая много лет назад отравила ей всю жизнь. Беременность Ханны грозила уничтожить перемирие, которого им с Гербом за многие годы удалось достичь.

Герб откашлялся и, чуть замешкавшись, произнес:

– Ты должна понимать, как тяжело это будет для твоей тети. После всего, что она пережила, что мы пережили…

Видимо, подавленное настроение периодически покидало его.

– Ничего не поделаешь, дядя Герб. Это мое решение.

– Ну, в таком случае мне придется принят!» свое. Думаю, ч то тебе пора найти собственное место в жизни. Ты же сказала, ч: о уже взрослая. Приняла взрослое решение. По твоим слопал;.

платят тебе хорошо. Так что в ближайшие пару дней… чем скорее, тем лучше… Я думаю, это наиболее приемлемый вариант для всех нас.

Он занял место возле жены за кухонным столом и попытался утешить ее, положив руку на ее плечо, но Рут сбросила его руку.

В ту ночь Ханна долго не могла заснуть. Она всегда знала, что когда-нибудь ей придется порвать с ними, иного быть не могло, но такой поворот событий заставил ее почувствовать себя слабой и беззащитной. Твердо решив не паниковать, она прокручивала в голове оставшиеся у нее немногочисленные варианты. Пожить у Тери – сразу отпадает. Аренда квартиры всерьез ударит по ее сбережениям.

Что ж, остается всего одно место, куда ей можно пойти и где ей действительно будут рады.