Текст книги "Исход"

Автор книги: Леон Юрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 46 страниц)

ГЛАВА 6

Четем-Хауз, Институт международных отношений, Лондон

Сесиль Бредшоу, эксперт по делам Ближнего Востока, угрюмо сидел над донесениями. Третий день он изучал эти бумаги. Департамент по делам колоний, министерство и даже дом 10 на Даунинг-стрит поторапливали его. Дело с палестинским мандатом зашло в тупик. Необходимо было найти новую политическую линию. Бредшоу имел за плечами тридцатисемилетний опыт. За это время он участвовал в бесчисленных переговорах как с арабами, так и с евреями. Как и вся официальная Англия, Бредшоу считал, что английские интересы совпадают с арабскими. Ему не раз удавалось справиться с угрозами и вымогательствами арабов. На этот раз, однако, они вели себя неуступчиво. Переговоры, идущие в Лондоне, не приносили результатов.

«Совершенно ясно, что Хадж Эмин эль-Хусейни, муфтий Иерусалима, руководит Высшим арабским советом из каирской ссылки. Наш ошибочный отказ привлечь муфтия к суду в качестве военного преступника оборачивается теперь против нас. Позиция арабов стала совершенно безрассудной. Они отказываются сидеть за одним столом с евреями, если только тем не будут заранее предъявлены определенные условия».

Бредшоу когда-то заседал на конференции в Сан-Ремо, где Ближний Восток разделили между англичанами и французами, он участвовал в разработке статей мандата и даже присутствовал в момент провозглашения декларации Бальфура. Бредшоу сотрудничал с группой Черчилля, которая отторгла половину территории подмандатной Палестины и создала королевство Трансиорданию. Во все годы, во времена самых необузданных беспордяков, спровоцированных иерусалимским муфтием, они ни разу не имели дел с такими отчаянными ребятами, как маккавеи. Фанатизм еврейских террористов внушал первобытный ужас.

«Мы снова и снова требовали от Еврейского национального совета и всего еврейского населения, чтобы они оказали поддержку британским властям и помогли нам ликвидировать эти террористические банды, которые называют себя маккавеями. Хотя ишув и заявляет, что не имеет никакой власти над этими людьми и даже публично осуждает действия маккавеев, все же известно, что значительные слои палестинского еврейства тайно одобряют их акции. Никакой поддержки мы от ишува не добились. Действия маккавеев достигли таких размеров, что необходимо, по нашему мнению, срочно эвакуировать из Палестины всех англичан, без которых можно обойтись, а также их семьи».

Бредшоу перечитал донесения об участившихся террористических актах, от которых содрогалась Палестина.

«Вдобавок к нападениям на нефтеочистительный завод в Хайфе, что привело к остановке завода на две недели, и аэродром в Лидде, где была уничтожена эскадрилья истребителей, устроено еще десять крупных засад и совершено пятнадцать атак на британские объекты. Поступает все больше сведений о том, что Хагана и ее особое подразделение Пальмах охвачены нарастающим беспокойством; возможно даже, что они приняли участие в недавних нападениях».

…А тут еще эти лоханки, плавающие гробы Алии Бет, доставляют к берегам Палестины все новые толпы нелегальных иммигрантов.

«Несмотря на усиление береговой охраны, после случая с „Исходом“ Алия Бет заметно усилила свою деятельность. Нелегальные суда „Америка“, „Сан-Мигель“, „Улюа“, „Абриль“, „Сюзанна“ и „Сан-Филиппо“ доставили в Палестину тысячи иммигрантов из европейских лагерей для перемещенных лиц. Есть все основания считать, что, помимо перечисленных, еще двум судам удалось прорвать блокаду и высадить иммигрантов в Палестине. Наши посольства и консульства в средиземноморских странах сообщают, что Алия Бет готовит по меньшей мере пять новых судов для доставки нелегальных иммигрантов в ближайшем будущем».

Британские власти располагали в Палестине мощными силами. Пятьдесят две тагартовы крепости опутывали маленькую страну густой сетью. Кроме того, на границах стояли более крупные крепости, такие, как, например, Форт-Эстер. В каждом городе размещался гарнизон регулярных полицейских сил, а главное – в распоряжении англичан был многочисленный, хорошо вооруженный Арабский легион Трансиордании. Кроме крепостей, у англичан имелись большие военные базы в районе Атлита, казармы «Шнеллер» в Иерусалиме и гигантский военный лагерь Сарфанд в окрестностях Тель-Авива.

«За последние месяцы мы провели ряд операций: „Ной“, „Ковчег“, „Омар“, „Макрель“, „Осторожный“, „Одинокий“, „Осьминог“, „Расквартирование“ и „Арфа“ с целью обуздать ишув. Речь идет в основном о поимке нелегальных иммигрантов, массовых обысках, поиске оружия и ответных акциях в случае нападения на наши части. Однако из-за круговой поруки ишува наши меры дали ограниченные результаты. Евреи прячут оружие в цветочных ящиках, конторских шкафах, кухонных плитах, холодильниках, выдолбленных ножках столов и в тысяче прочих мест, где обнаружить его практически невозможно. Для переноски оружия используются женщины и дети, которые с удовольствием идут на это. Наши старания завербовать агентов среди евреев результатов не дали. С другой стороны, евреи не только подкупают арабов, но и получают информацию от сочувствующих им работников британского командования. Они наладили производство простейшего оружия, их полуавтоматы, мины и гранаты становятся все более эффективными. Когда недавно мы пытались ворваться в такую мастерскую, устроенную в одном из кибуцев, женщины поливали наших солдат кипятком…»

…Не только мандат доставлял Бредшоу неприятности. Другие дела, которые как будто отношения к мандату не имели, причиняли ему дополнительные хлопоты. В Англии все еще действовала карточная система, население терпело лишения, экономическое положение страны было из рук вон плохим. Содержание войск в Палестине влетало в астрономические суммы, и к тому же англичане устали от кровопролития. Что касается внешней политики, то американские сионисты явно перетянули президента Трумэна на свою сторону и получили в его лице надежного союзника.

«После того как мы отклонили рекомендацию англо-американской комиссии разрешить ста тысячам евреев въезд в Палестину, наш авторитет в глазах союзников сильно упал. Не меньший удар по нашему авторитету наносят унизительные для нас операции маккавеев. Недавно они буквально из зала суда выкрали британского судью, вынесшего приговор еврейскому террористу».

Сесиль Бредшоу снял роговые очки, вытер покрасневшие глаза и покачал головой. Вот беда! Он снова принялся листать донесения. Джемаль Хусейни, племянник муфтия снова ополчился против арабской оппозиции в Палестине и беспощадно убивал своих противников. Хагана со своей Алией Бет и эти маккавеи Акивы создали в стране невыносимое напряжение. Британских офицеров публично избивали кнутом средь бела дня, а рядовых вешали. Те самые евреи, которые вели себя мирно во время беспорядков, дважды разразившихся до войны, не желали теперь мириться с действиями арабов.

В официальных кругах поговаривали, что после случая с «Исходом» у Сесиля Бредшоу не хватает духу ответить на вызов евреев. Палестинский мандат дышал на ладан. А между тем маленькая страна сохраняла огромное экономическое и стратегическое значение. Военно-морская база и нефтеочистительный завод в Хайфе, непосредственная близость к Суэцкому каналу – все это настоятельно диктовало необходимость удержать Палестину во что бы то ни стало.

На столе зазвонил внутренний телефон.

– Прибыл генерал Тевор-Браун.

Бредшоу сухо поздоровался с генералом. Тевор-Браун был одним из немногих официальных лиц, которые поддерживали евреев. Именно он предсказал в этом самом кабинете конец мандата, когда началась история с «Исходом», и потребовал, чтобы кораблю разрешили отплыть еще до объявления голодовки. Тевор-Браун всегда считал, что англичане должны поддерживать не арабов, а евреев, которые стали бы в отличие от арабов верными союзниками. Он всегда стоял за создание в Палестине еврейского государства, которое входило бы в Британское содружество наций.

Однако взгляды Тевор-Брауна не влияли на Бредшоу и его многочисленных единомышленников из Четем-Хауза и департамента колоний. Даже теперь у них недоставало мужества, чтобы сознаться в роковой ошибке, хотя это угрожало им всем серьезными неприятностями. Боязнь потерять арабскую нефть и Суэцкий канал всегда брала верх.

– Я как раз читал донесения, – сказал Бредшоу.

Тевор-Браун зажег сигару.

– Интересные донесения, ничего не скажешь. Евреи никак не желают сделать нам одолжение и отступить в Средиземное море.

Бредшоу забарабанил пухлыми пальцами по столу.

– Держите колкости при себе, сэр Кларенс. Мне нужно представить проект в ближайшие недели. Я хотел посоветоваться с вами вот о чем. Мне кажется, Хэвн-Херста стоит немножко подтолкнуть. Ему следует вести себя с евреями построже.

– О, Хэвн-Херст – это как раз то, что вам нужно. Разве только вы решитесь прибегнуть к услугам какого-нибудь эсэсовского генерала, отбывающего срок. Позволю себе напомнить, что в Палестине у нас все еще имеется гражданская власть. Например, у верховного комиссара.

Бредшоу побагровел, но совладал с собой.

– Я все же полагаю, что нам надо предоставить Хэвн-Херсту больше полномочий.

Он протянул Тевор-Брауну письмо, адресованное кавалеру ордена Британской империи, ордена Бани, ордена «За военные заслуги» и Воинского креста генералу сэру Арнольду Хэвн-Херсту, командующему британскими войсками в Палестине. «Положение стало критическим. Если вы не сможете предложить меры, способные обеспечить немедленную стабилизацию, я буду вынужден рекомендовать, чтобы вопрос был поставлен перед Организацией Объединенных Наций».

– Хорошо сформулировано, Бредшоу, – сказал Тевор-Браун. – Я уверен, что предложения Хэвн-Херста покажутся вам чрезвычайно интересными, если, конечно, вы любитель романов ужасов.

Сафед, Палестина

После истории с «Исходом» генерала Брюса Сазерленда уволили в запас сразу и без шума. Он отправился в Палестину и поселился на южном склоне горы Канаан, неподалеку от Сафеда, древнего города в Северной Галилее, у самого входа в долину Хулы.

Казалось, он обрел покой после долгих лет душевных мук, наступивших со смертью матери. Наконец его перестали мучить ночные кошмары. Сазерленд купил роскошную виллу. Во всей Палестине не найдешь местечка с таким чудесным воздухом, а благодаря свежему ветерку даже летом здесь не ощущалась жара. Стены его особняка были отштукатурены и выбелены известью, крыша выложена красной черепицей, полы – плитками. Дом был со вкусом обставлен в средиземноморском стиле. За домом на целых четыре дунама поднимался террасами склон горы, где Сазерленд разбил роскошный сад. Главной гордостью бывшего генерала стали четыреста кустов роз.

Из сада открывался чудесный вид на Сафед, расположенный по ту сторону долины. У подножия горы начинались извилистые улицы, которые вели к Акрополю, расположенному на самой вершине, на высоте около тысячи метров над уровнем моря. Как и многие крепости, Акрополь в Сафеде служил когда-то цитаделью евреев, восставших против греков и римлян.

Сазерленд проводил время, ухаживая за розами, – его сад считался самым красивым в стране. Он разъезжал по святым местам, изучал иврит и арабский, с наслаждением бродил по кривым, запутанным переулкам Сафеда. Это был поразительный город. Его по-восточному узкие улицы, построенные без всякого плана, прижимались к горе. Дома теснились беспорядочно, придавая городу неповторимое очарование, – у каждого собственная архитектура, причудливые решетки, окна, двери и балконы; людям оставались лишь узкие проходы между ними.

Еврейские кварталы, занимавшие не более десятой части города, населяли евреи-ортодоксы, жившие в ужасающей бедности на пожертвования единоверцев. Они строго следовали каббале, еврейскому мистическому учению. Старики проводили целые дни над священными книгами и в молитвах; их облик был красочен, под стать городу. Они бродили вдоль лавчонок, одетые в чужеземные одежды, жалкие остатки некогда роскошных шелковых нарядов. Тихие и миролюбивые последователи каббалы из Сафеда натерпелись больше других в дни погромов, учиненных поклонниками иерусалимского муфтия: они не смогли постоять за себя.

История этой секты – одно из наиболее грустных свидетельств стремления евреев к Святой Земле. Крестоносцы изгнали евреев, но после разгрома крестоносцев каббалисты вернулись в Сафед и с тех пор жили здесь из поколения в поколение. Кладбищу, где покоятся великие знатоки каббалы, уже четыре или пять столетий. Каббалисты верят: кто похоронен в Сафеде, тот отправляется прямо в рай.

Сазерленд без устали бродил по кривым улочкам, где на каждом шагу попадались маленькие синагоги, наблюдал за прохожими, слушал легенды о раввинах и каббале.

Арабская часть города состояла из обычных покосившихся лачуг, каких полно в любом палестинском селении. Но чудесный климат и живописная местность привлекли сюда и многих помещиков, которые построили в городе великолепные просторные дома. Подобно тому как гору Канаан занимали особняки состоятельных евреев, в Сафеде жило немало богатых арабов. У Сазерленда были друзья и тут, и там.

В подтверждение способностей арабов строить на чужих руинах в кварталах Сафеда красовались остатки средневековых зданий, приспособленные к современным нуждам. Колоритно выглядела мечеть дочерей Иакова, построенная на развалинах монастыря венгерских крестоносцев.

Жемчужиной Сафеда был Акрополь. Извилистые тропы вели мимо древней крепости и развалин еврейского форта. А с вершины, заросшей хвойными деревьями, открывалась великолепная панорама от Тивериадского озера на юге до долины Хулы на севере, между которыми протекал Иордан. На горизонте вздымался Хермон, а на западе, по ту сторону Мерена, виднелись горы и долины Галилеи.

Раз в год евреи поднимались на эту гору, чтобы зажечь костер. Этот сигнал передавался с вершины на вершину, когда еще не существовало календарей и даты великих праздников определяли главные раввины. Костры, которые зажигали – сначала на вершине горы в Иерусалиме, а затем на горах Табор и Гильбоа, в Сафеде, – оповещали о наступлении нового года всех евреев, даже тех, кто томился в вавилонском плену.

Единственным, что нарушало гармонию чудесного пейзажа, была неуклюжая бетонная громадина тагартова форта, расположившаяся у шоссе, что поднималось на гору Канаан. Крепость была хорошо видна из особняка Сазерленда.

Генерал путешествовал по северу страны: ездил в Тель-Хацор у границы с Ливаном, к могиле Эсфири у Форт-Эстер, к могиле Иисуса Навина у Абу-Йеши и однажды случайно попал в Ган-Дафну. Он быстро подружился с доктором Либерманом и Китти Фремонт. Оба – Сазерленд и Китти – были рады возобновить старое знакомство. Вскоре Сазерленд превратился в покровителя детей и находил в этом огромное удовлетворение. Китти частенько ездила к нему в гости вместе с детьми, нуждавшимися в смене впечатлений после тяжелых душевных травм.

Однажды днем Сазерленд вернулся из Ган-Дафны и с удивлением застал дома своего бывшего адъютанта, майора Фреда Колдуэлла.

– Вы давно в Палестине, Фредди?

– Недавно приехал.

– Где сейчас служите?

– При штабе в Иерусалиме. В контрразведке. Мои функции – связь с Си-Ай-Ди. У нас идет реорганизация. Представьте себе, есть сведения, что кое-кто из наших сотрудничает с Хаганой и даже с маккавеями.

Сазерленд вполне представлял себе это.

– Впрочем, сэр, я приехал к вам не только чтобы засвидетельствовать почтение, хотя, конечно, намеревался побывать у вас и справиться о здоровье. Повидаться с вами мне поручил генерал Хэвн-Херст.

– Вот как?

– Вам, вероятно, известно, что мы проводим операцию «Глушь» по эвакуации из Палестины всех англичан, без которых можно обойтись.

– Да, я слышал, только при мне ее называли операцией «Чушь», – ответил Сазерленд.

Фредди вежливо улыбнулся и откашлялся.

– Генерал Хэвн-Херст просил меня узнать, какие у вас планы.

– У меня нет никаких планов. Я нахожусь дома и никуда не собираюсь.

Фредди нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

– Может быть, я выразился недостаточно ясно. Генерал Хэвн-Херст велел передать вам, что, когда все лишние англичане покинут страну, он не сможет больше отвечать за вашу безопасность. Если вы останетесь, это может причинить нам хлопоты.

Сазерленд понимал, что за словами Колдуэлла скрывается нечто иное: Хэвн-Херст хорошо знал его симпатии и боялся, как бы отставной генерал не начал сотрудничать с Хаганой. По сути дела, он предлагал Сазерленду убираться из Палестины.

– Передайте генералу Хэвн-Херсту, что я благодарен за заботу и что мне совершенно ясна его позиция в этом вопросе.

Фредди попытался настаивать, но Сазерленд встал, поблагодарил его за визит и проводил к крыльцу, где в штабной машине Колдуэлла ждал сержант. Генерал проследил, как машина спускается по шоссе в сторону тагартова форта. Как всегда, Фредди не справился с поручением: уж очень неуклюже он передал предостережение Хэвн-Херста.

Сазерленд вернулся в дом и задумался. Ему, конечно, угрожала опасность. Маккавеям вполне мог не понравиться английский генерал в отставке, который вдобавок дружит с арабами. Правда, маккавеи сто раз подумают, прежде чем решатся убрать его. А Хаганы вообще бояться нечего. Он поддерживал с ней связь и знал, что ее люди и на словах и на деле выступают против террора. С другой стороны, трудно угадать, что предпримет Хусейни, зная, что у Сазерленда много друзей среди евреев и некоторые из них, возможно, связаны с маккавеями.

Он вышел в парк, где вовсю цвели ранние розы, посмотрел вниз на Сафед и сразу ощутил покой и умиротворение. Нет, он не уедет отсюда – ни завтра, ни вообще никогда.

Покинув Сазерленда, Колдуэлл завернул в форт. Во внутреннем дворе находился учебный плац, тут же была и стоянка для машин. Его встретили и попросили зайти в отделение Си-Ай-Ди.

– Вы думаете сегодня вернуться в Иерусалим, майор Колдуэлл? – спросил его инспектор.

Фредди взглянул на часы.

– Да. Если сейчас выеду, то доберусь засветло.

– Очень хорошо. У меня тут один еврей, которого надо отправить в Иерусалим на допрос. Маккавей, опасный тип. Не исключено, что бандиты устроят засаду, если мы отправим его под конвоем. Будет лучше, если вы заберете его с собой.

– С удовольствием.

– Приведите этого еврейского мальчишку.

Два солдата втащили в кабинет мальчика лет четырнадцати-пятнадцати, связанного по рукам и ногам. Во рту у него торчал кляп, а разбитое в кровь лицо свидетельствовало, что допрос в Иерусалиме будет не первым. Инспектор подошел к арестованному.

– Не обращайте внимания на ангельское выражение лица этого Бен Соломона. Он очень опасная тварь.

– Бен Соломон? Что-то не припомню такого имени.

– Мы схватили его вчера вечером. Нападение на здание полиции в Сафеде. Они пытались выкрасть оружие. Этот звереныш убил гранатой двух полицейских. Вы только посмотрите на эту тварь!

Бен Соломон и бровью не повел, но его глаза горели презрением.

– Не вздумайте вытаскивать кляп, майор Колдуэлл, а то он немедленно примется распевать псалмы. Опасный фанатик.

Инспектор, которого раздражал ненавидящий взгляд мальчика, подошел к нему и ударил кулаком по зубам. Мальчик свалился на пол.

– Уберите! – приказал инспектор.

Мальчика бросили на пол машины. На заднее сиденье уселся вооруженный солдат, а Колдуэлл расположился рядом с шофером.

– Грязный щенок! – пробурчал шофер. – Если спросить меня, майор Колдуэлл, то нам следовало бы посвятить этим евреям пару недель. Мы бы научили их вести себя как полагается.

– Мой приятель получил пулю от маккавеев на прошлой неделе, – сказал солдат. – Такой был хороший парень. Жена у него недавно родила.

В долине Бет-Шеан трое англичан облегченно вздохнули. Опасность нападения миновала: здесь жили одни арабы. Теперь оставался опасный участок на подъезде к Иерусалиму.

Колдуэлл обернулся и посмотрел на пленного, лежавшего на полу. Его душила злоба. К Брюсу Сазерленду он испытывал презрение, потому что знал: отставной генерал сочувствует Хагане. Сазерленд выслуживается перед евреями, он сознательно спровоцировал катастрофу тогда на Кипре.

Колдуэлл вспомнил, как однажды он стоял у колючей проволоки в Караолосе и толстая еврейка плюнула ему в лицо.

Он посмотрел на связанного мальчика. Посередине заднего сиденья развалился охранник. Он давил тяжелым ботинком на голову мальчика, лежащего на полу, и таким образом развлекался.

– Грязный еврей! – пробормотал Колдуэлл. На своем веку он насмотрелся на этот народец – Уайт-чепел кишел бородатыми евреями. Он помнил запах их лавчонок, помнил, как они молились, согнувшись в три погибели. Колдуэлл помнил шумную ораву детей в черных ермолках, идущих в свою еврейскую школу.

Они въехали в Наблус. Колдуэлл улыбнулся, вспомнив офицерский клуб и еврейские анекдоты. Как-то в детстве мать водила его к заносчивому еврейскому врачу…

А еще говорят, что Гитлер был не прав, подумал майор. А ведь Гитлер хорошо знал, что надо делать. Жаль, что он не успел разделаться с евреями до того, как кончилась война. Колдуэлл вспомнил, как вместе с Сазерлендом оказался в Берген-Бельзене. Сазерленд заболел от того, что пришлось там увидеть. А ему, Колдуэллу, хоть бы что. Чем больше подохнет евреев, тем лучше.

Они въехали в арабскую деревню, жители которой были настроены против ишува особенно враждебно; здесь был опорный пункт Хусейни.

– Останови, – приказал Колдуэлл. – Мы сейчас выбросим этого гаденыша вон.

– Но, майор, они же убьют его, – возразил охранник.

– Я не люблю евреев, сэр, – сказал шофер, – но с нас спросят. Мы должны доставить арестованного в штаб.

– Молчать! – истерически взвизгнул Колдуэлл. – Я приказываю вышвырнуть его вон. Вы оба покажете под присягой, что маккавеи устроили засаду и отбили его. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь проговорится, пусть пеняет на себя. Поняли?

Солдаты покорно кивнули, заметив безумный блеск в его глазах. Мальчика выбросили из машины и умчались в Иерусалим.

Все произошло именно так, как думал Колдуэлл. Через час Бен Соломон был убит, а тело его изувечено. Человек двадцать арабов сфотографировались с его отрубленной головой. Эту фотографию в назидание евреям разослали по всей Палестине.

Майор Фред Колдуэлл совершил роковую ошибку. Один из арабов, сидевших на корточках в кофейне и видевших, как мальчика выбросили из машины, был на самом деле маккавеем.

Генерал Арнольд Хэвн-Херст, кавалер множества британских орденов, дал волю своему гневу. Он метался по кабинету в генштабе, расположенном в шнеллеровских казармах в Иерусалиме, время от времени хватал со стола письмо Сесиля Бредшоу и перечитывал его.

«Положение стало до того критическим, что, если вы не сможете предложить меры, способные обеспечить немедленную стабилизацию, я буду вынужден рекомендовать, чтобы вопрос был передан на рассмотрение в ООН».

Объединенные Нации, вот еще! Он презрительно фыркнул, смял письмо и швырнул на пол. Прошла всего неделя, как генерал Хэвн-Херст отдал распоряжение о бойкоте еврейских магазинов.

Вот, значит, как его отблагодарили за пять лет непрерывной борьбы с евреями! Он еще в дни войны предупреждал министерство колоний, чтобы евреев не принимали в армию, но его не послушались. А теперь уплывает и мандат на Палестину. Хэвн-Херст уселся писать ответ Бредшоу.

«Я предлагаю немедленно принять следующие меры, которые, на мой взгляд, приведут к стабилизации положения в Палестине.

1. Роспуск гражданских судов и передача судебных прав военным властям.

2. Роспуск Еврейского национального совета, ликвидация поселенческого общества и прочих еврейских учреждений.

3. Запрещение всех еврейских газет и изданий.

4. Быстрая без излишнего шума ликвидация примерно шестидесяти лидеров ишува. Хадж Эмин эль-Хусейни доказал эффективность этого метода в борьбе с собственной оппозицией. Это мероприятие могут осуществить наши арабские союзники.

5. Передача Арабского легиона Трансиордании в наше распоряжение.

6. Арест нескольких сот второстепенных лидеров ишува с их последующей высылкой в отдаленные африканские колонии.

7. Предоставление главнокомандующему права смести с лица земли любой кибуц, мошав, любую деревню или часть города, в которых будет обнаружено оружие. Проведение поголовной облавы и немедленная высылка всех нелегальных иммигрантов.

8. Наложение коллективных штрафов на еврейское население за каждый акт террора маккавеев, причем штрафы должны быть достаточно высоки, чтобы побудить евреев сотрудничать с нами в поимке этих бандитов.

9. Назначение больших премий за информацию, касающуюся ведущих террористов, агентов Алии Бет, вождей Хаганы и т. д.

10. Расстрел или повешение на месте каждого пойманного маккавея.

11. Проведение серии бойкотов с целью подрыва еврейской экономики и сельского хозяйства. Запрещение еврейского импорта и экспорта. Строгий контроль за всем транспортом евреев.

12. Ликвидация Пальмаха путем вооруженных нападений на кибуцы, известные как укрытия пальмахников.

Вверенные мне силы вынуждены действовать в чрезвычайно трудных условиях. Нас принуждают строго соблюдать правила и воздерживаться от полного и эффективного применения наших сил. Между тем наши противники – маккавеи, Хагана, Пальмах и Алия Бет – не придерживаются никаких правил и всячески злоупотребляют нашей сдержанностью, считая ее слабостью. Если мне будет дозволено полностью использовать вверенные мне силы, то я могу поручиться за восстановление порядка в самый короткий срок.

Генерал Арнольд Хэвн-Херст»

Четем-Хауз, Институт международных отношений, Лондон

Сесиль Бредшоу был бледен, когда генерал Тевор-Браун вошел в его кабинет.

– Что ж, Бредшоу, вы сами попросили Хэвн-Херста изложить вам его идеи. Теперь вы их знаете.

– Да он там с ума сошел. Господи Боже мой, этот рапорт звучит не лучше окончательного решения Адольфа Гитлера!

Бредшоу взял со стола доклад Хэвн-Херста и покачал головой.

– Одному Богу известно, как нам хочется удержать Палестину. Но убийства, горящие деревни, виселицы, голодная смерть? Нет, согласия на такую мерзость я дать не могу. А если бы даже дал, не знаю, хватит ли во всей британской армии солдат, чтобы провести это в жизнь. Всю жизнь я стоял за империю, сэр Кларенс, и не раз нам приходилось прибегать к хитростям и жестокостям, чтобы ее сохранить. Но я все-таки верую в Бога. Такими методами Палестину не удержишь. Я умываю руки. Пускай кто-нибудь другой дает полномочия Хэвн-Херсту. Я этого делать не стану.

Сесиль Бредшоу смял доклад Хэвн-Херста, положил его в пепельницу и поднес зажженную спичку.

– Возблагодарим Всемогущего, что у нас хватает мужества отвечать за свои прегрешения, – прошептал он.

Палестинский вопрос был отдан на рассмотрение Организации Объединенных Наций.