Текст книги "Дело без трупа"

Автор книги: Лео Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Стьют нахмурился.

– Что, скажите на милость, всё это означает? – спросил он.

Коллекция действительно была любопытной. Старые ботинки, бумажные пакеты, остатки женской юбки, газеты, банки, два чайника (один без носика), мужская шляпа, ржавый перочинный нож и детская кукла. Но почти все предметы, вполне очевидно, находились на пустоши по крайней мере с предыдущего лета, а возможно, в течение многих лет. Ботинки были почти историческим экспонатом, юбка, должно быть, служила ещё несколько сезонов назад цыганке, банки и перочинный нож безнадёжно заржавели, шляпа представляла собой просто какой-то реликт, а кукла находилась в худшем состоянии, чем та, найденная сентиментальной леди, песня которой оживляет «Детей вод» Чарльза Кингли. [3]3
  «Дети вод» – сказочная повесть (1863) английского писателя Чарльза Кингсли, главный герой которой, маленький трубочист Том, свалившись в реку, знакомится с «детьми вод» и совершает путешествия по морям и океанам.


[Закрыть]

– Боже мой, Смит! – сердито произнёс Стьют.

– Я подумал, что лучше собрать всё, сэр.

– Этот парень дурак, – пробормотал в мою сторону Стьют к моему большому удовлетворению.

Но Смит продолжал улыбаться.

– Кроме того, я нашёл это, – сказал он. – Оно находилось около размокшего пепла от сожжённой бумаги. – И он вручил Стьюту маленький обгоревший фрагмент. Сгорая от любопытства я заглянул инспектору через плечо и увидел следующее:

Вы знаете, что я

всегда, но

Стелла, когда

никогда. Мы

но не

пожалуйста.

Всё это было написано почерком молодого Роджерса.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ГЛАВА XIV

Дознание прошло несколько дней назад и не открыло ничто нового. Фактически расследование стало почти скучным: после того, как педантичный констебль Смит из Чопли нашел фрагмент письма молодого Роджерса, не было никаких находок, которые можно было назвать поразительными.

Но Стьют всё ещё оставался в Брэксхэме, и, поскольку он остановился в «Митре», где и я, мы часто виделись и  довольно близко сошлись. Мне нравился этот человек. Он просто олицетворял собой эффективность, а за его иногда резкими манерами было нечто очень человеческое, что вызывало уважение. Я полностью доверял его способностям и был уверен, что решение нашей проблемы – лишь вопрос времени.

Я больше не сопровождал их с Бифом и не следил лично за всеми их действиями, но мы со Стьютом обычно обедали вместе по вечерам, и он был рад с кем-нибудь обсудить это дело. «Бедный добрый старина Биф, – обычно говорил он, – но ведь есть некоторые психологические моменты, которые он вряд ли сможет понять». Итак, за совместной трапезой Стьют давал мне краткий отчёт об их продвижениях, за что я, конечно, был ему очень благодарен.

Однажды вечером в длинном монологе он более или менее подвёл некоторые итоги  по этому делу, как они виделись ему самому. Я понимал, что он рассказывает всё это в значительной степени для того, чтобы чётче разложить по полочкам собственные мысли, поскольку нет ничего лучше, чем облечь в слова факты, чтобы они сделались понятнее и самому говорящему. Но я не возражал играть роль аудитории. Я также хотел немного упорядочить мешанину, царившую в моей голове.

– На данный момент, – сказал Стьют, – насколько мы знаем, существует четыре основных возможности. Первая: Роджерс убил Смайт. Вторая: Роджерс убил Ферфакса. Третья: Роджерс убил иностранца. И четвёртая: Роджерс только считал, что убил кого-то, а фактически ничего подобного не сделал. Я не думаю, что мы должны серьёзно рассматривать возможность того, что он убил больше, чем одного человека. Но поскольку полной уверенности, что он этого не сделал, у нас нет, вы, если хотите, можете считать это пятой возможностью.

Теперь против каждых из этих возможностей имеется нечто, что делает её почти невероятной. Для начала возьмём девушку. Мы знаем, что он увёз её из Чопли. Мы знаем, что он остановился на пустоши и ушёл с ней. Но, кроме того, мы знаем, что на пустоши не было найдено никакого трупа, поскольку мы полностью обыскали всю площадь. И мы знаем, что его видели с ней недалеко от станции Брэксхэм без десяти шесть.

Я опросил весь персонал станции, но они не могут сказать мне, села девушка на шестичасовой поезд или нет. Довольно естественно. Это скорый поезд и довольно заполненный. Они не могут вспомнить, видели ли молодого Роджерса на станции, но они согласны, что он вполне мог там быть, а они его не заметили. Не было никакого такси, ожидающего снаружи, шофёр которого был бы способен подтвердить, что парень приехал на мотоцикле. Фактически – никаких доказательств.

Предположим тогда, что она не села на поезд, а была убита. Единственное время, когда он мог её убить, – это между без десяти шесть и дестью минутами седьмого, поскольку в шесть десять он вошёл в «Дракон» один. И единственным возможным местом может быть переулок около «Дракона» или пристань у фабрики. Но оба варианта кажутся мне довольно фантастическими. Фактически невозможно представить, как он смог бы уговорить её следовать за ним в переулок к реке, а затем нанести ей удар. С одной стороны, был риск, если даже не полная уверенность, что она закричит и поднимет тревогу, поскольку всего лишь в нескольких ярдах были задние окна «Дракона». И ещё, как он смог бы убедил её идти с ним туда? И ещё, времени у него почти не было, поскольку Сойер, хозяин, бара слышал, что он подъехал на мотоцикле и вошёл в бар без какой-либо задержки, которая привлекла бы внимание.

Есть две другие возможности убить Смайт. Возможно, он сделал это после6.40. Но тогда что она делала, пока он был в «Драконе»? Она была совершенно не такого типа девушкой, которая разделяет представления нашего доброго Бифа об отношении женщины к пабу. Онаникогда не стала бы терпеливо ждать его, пока он развлекается выпивкой. И хотя я провёл в городе самое тщательное расследование, я не смог найти никого, кто вообще видел девушку в белом плаще в среду вечером. И, так или иначе, почему она должна была оставаться в Брэксхэме? Я признаю, что это не является абсолютно невозможным. Она моглаждать его где-нибудь, в то время как он был в «Драконе». Он могубить её позже. Но, так или иначе, шансы этого кажутся мне слишком мизерными, чтобы их рассматривать всерьёз.

Ещё одна возможность того, что жертвой является Смайт, поначалу выглядела перспективней. Она заключалась в том, что девушка, замеченная Мидоусом на заднем сидении мотоцикла в 5.50, была вообще не Смайт, а другой девушкой, носившей её белый плащ и исполняющей её роль. Это означало бы, что Роджерс ужеубил Смайт где-то между Чопли и Брэксхэмом или поблизости от этого маршрута и сознательно разработал алиби, пытаясь доказать, что она была жива в 5.50. Но эта идея сплошь дырявая. Во первых, я убеждён, что его единственной другой подружкой была Молли Катлер, а в 5.50 она сидела за чаем вместе с матерью. И вновь, что он мог сделать с трупом? У него было только сорок пять минут, чтобы покрыть десять миль от Чопли, совершить убийство, спрятать тело и встретить сообщницу. Вновь невозможно, тем более, что следует учесть и эту прогулку через пустошь, и, конечно же, в этом месте не было никакого тела. Кроме того, это означало бы, что всё было тщательно рассчитано и запланировано – раз у него должен был быть кто-то, готовый надеть плащ для маскировки и сидеть на заднем сиденье мотоцикла в определённое время в определённом месте, обеспечивая алиби. Поэтому в целом я не вижу, как жертвой могла быть Смайт.

Но когда мы переходим к другим, возражений не меньше. Возьмите Ферфакса. Его в последний раз видели  с Роджерсом в 2.20 перед уходом из «Митры». В четыре часа Роджерс прибывает в «Розовый коттедж» в довольно весёлом расположении духа и готов обсуждать со Смайт возврат его писем. А теперь, мог ли человек, который позже почувствовал себя настолько виновным в преступлении, что признался в нём и совершил самоубийство, провести час со Смайт, казаться совершенно нормальным миссис Уокер, приветствовать Мидоуса, и позже выпивать с Сойером, – и всё это только что совершив убийство? Это смешно. Если он убил Ферфакса, это должно было произойти вечером, после того, как он закончил все дела со Смайт, но даже не подозревал, что ещё до вечера станет убийцей. И если он убил Ферфакса вечером, то где был Ферфакс с 2.20 и далее? Никто в городе не помнит, что его видел, хотя он был хорошо известным человеком. И он никогда больше не возвращался в отель.

И вновь, если убитый – Ферфакс, то где миссис Ферфакс? И почему она не заявила о пропаже мужа? Мы знаем, что непосредственно в убийстве она участия не принимала, даже если знала о нём, поскольку она провела день и вечер среды в городе с миссис Роджерс. Почему мы не получили от неё никаких известий?

Затем этот иностранец. Я понимаю, что это может казаться наилучшей возможностью, но даже в этом случае остаётся слишком много необъяснённого, чтобы считать её убедительной. Кто был этот иностранец, и каков его интерес к молодому Роджерсу? Действительно ли он был тем человеком, который следил за ним? Эти вопросы могут быть сняты после того, как придёт ответ из Буэнос-Айреса. Но даже в случае, если Роджерс убил этого иностранца, что за человека вы видели при переносе тела? Вы описали его как «выглядящего иностранцем». И миссис Уотт, которая отводила Молли Катлер тем вечером домой, пришла и сообщила нам, что снаружи ошивался «человек, похожий на иностранца», который говорил на очень плохом английском. Она сказала, что он спросил её, что именно произошло, и что она ему не ответила. Это означает, что в районе было два иностранца, а такое едва ли кажется возможным, раз мы не можем найти даже следов их остановки на ночлег в Брэксхэме.

Можно изобрести другую, более изощрённую гипотезу: предположим, что Роджерс и Ферфакс действительно имели серьёзный повод избавиться от этого «иностранца» и убили его вместе, и что Ферфакс исполнял роль иностранца для миссис Уотт и вас, – но какую цель он мог преследовать? Надеялся ли он, что мы вынуждены будем предположить ,что убитый человек именно он? Это даже не обсуждается, поскольку он не мог знать, что молодой Роджерс ничего нам не расскажет прежде, чем примет яд.

Тогда, наконец, остаётся возможность, о которой я упоминал, что молодой Роджерс только думал, что убил кого-то, и что человек, которого он посчитал мёртвым, где-то скрытно выздоравливает после его нападения. Ну, полагаю, такое объяснение возможно. Но большинство моих возражений относительно других теорий справедливы и для этой, – конечно, кроме тех, которые касаются сокрытия трупа. И тот человек, кто бы он или она ни были, должен быть ранен довольно тяжело. У такого парня, как Роджерс, должно было быть серьёзное основание для самоубийства. Во всяком случае, когда он глотал яд, он был абсолютно уверен, что его жертва мертва. Как тогда можно тяжело раненного человека тайно вывести из Брэксхэма или прятать в Брэксхэме и лечить от ран без того, чтобы мы об этом узнали? Нет, это теория мне тоже не нравится. По крайней мере, не сейчас.

Таким образом, вы видите, Таунсенд, что мы всё ещё находимся в тумане. Но постепенно появляются новые факты. И требуется лишь набрать достаточно много полезных фактов, чтобы сформулировать теорию, и достаточно подтверждений этой теории, чтобы закрыть дело. Вот таким путём мы и продвигаемся.

– Вы действительно продвигаетесь, – сказал я, не скрывая восхищения, – и вы, конечно, излагаете всё очень ясно. Всё рано или поздно прояснится, просто обязано. К тому же, если один или два из этих трёх человек обнаружатся, это сузит поиски.

– Да, – сказал Стьют, – кажется, что наша лучшая стратегия – метод исключения, а затем концентрация на оставшихся подозреваемых. Подозреваемых в том, что убит, конечно, – добавил он с улыбкой.

– Что по этому поводу говорит старина Биф?

Стьют хихикнул.

– В последнее время сержант стал очень скрытным, – сказал он, – и по намёкам, которые он бросает время от времени, я подозреваю, что у него имеется собственная теория. У него много недостатков, Таунсенд, но мне он всё-таки нравится. По крайней мере, он очень добросовестный.

ГЛАВА XV

Но несколько дней спустя веселья у Стьюта значительно поубавилось. Он сел за маленький столик, который мы делили на двоих, и не дожидаясь, пока миссис Симмонс принесёт суп, бросил на стол несколько листков машинописного текста.

– Ну, Таунсенд, – сказал он, – что вы об этом думаете? Это перевод рапорта, который я сегодня получил авиапочтой от комиссара Хулио Марено Мендеза из Буэнос-Айреса. Я встречался с ним несколько лет назад на международной полицейской конференции в Нью-Йорке.

– Кто он такой? – поинтересовался я.

– Руководитель Отдела идентификации в аргентинской полиции. Все архивы с отпечатками пальцев находятся в его ведении. Умнейший человек.

Я начал читать документ, который вручил мне Стьют.

Отдел идентификации,

Уголовный розыск,

Федеральная столичная полиция.

Буэнос-Айрес,

Республика Аргентина.

Уважаемый коллега,

Мне доставляет величайшее удовольствие унестись воспоминаниями во времена нашей встречи в Нью-Йорке и иметь возможность продемонстрировать Вам искренностью этого приветствия, что даже наша работа, часто отягощённая неприятными обстоятельствами, даёт нам возможность время от времени посылать через океан дружеский привет и результаты нашего взаимного следования цели, которой мы искренне служим, – борьбе с преступностью. С огромным удовольствием всеми силами попытаюсь ответить на Ваши вопросы с максимальной возможной для меня полнотой и предоставить Вам тот максимум информации, которая собрана возглавляемым мною отделом, – что для меня большая честь – и которую я уполномочен Вам сообщить.

Вы спрашиваете меня, знаем ли мы что-либо о Вашем соотечественнике, Алане Роджерсе, стюарде, который служит на пароходной линии между Великобританией и Буэнос-Айресом. Я был счастлив провести самое подробное и тщательное расследование в нашем Отделе грабежей и нанесения убытков, в нашем Отделе жульничеств и мошенничеств, в наших Отделах личной безопасности, нарушения специальных законов и общественного порядка. На основании этих запросов я со всей уверенностью могу сообщить Вам, что указанный Алан Роджерс находится под прямым подозрением в том, что вовлечён в контрабанду наркотиков, и что уже имеется ордер на его арест, который будет произведен во время его следующего посещения нашей страны. Наш Отдел иммиграции получил приказ взойти на борт судна и арестовать его немедленно после захода этого судна в порт. У нас были основания для уверенности в том, что указанный Алан Роджерс выступал в качестве курьера для могущественных преступников, вовлечённых в эту транспортировку, хотя мы до сих пор не смогли обнаружить их личности здесь или преступников, с которыми они поддерживали связь в Вашей стране. Мы полагаем, однако, что Роджерс перевозил кокаин от банды негодяев, на которую он работал в Буэнос-Айресе, к таким же негодяям, но не менее влиятельным,  на Вашей территории.

В этой связи я проинструктирован сообщить, что федеральная столичная полиция будет глубоко благодарна полиции Его Британского Величества за любую информацию, которую последняя в состоянии дать нам о партнёрах указанного Алана Роджерса в Англии, в надежде, что эта информация поможет получить доказательства, в которых аргентинская полиция так нуждаются для неутомимого преследования соответствующих преступников в Буэнос-Айресе.

Теперь относительно двух наборов отпечатков пальцев, которые Вы послали нам, один  правой и один  левой руки мужчины,  – я рад сообщить Вам, что мы их идентифицировали. Я хотел бы напомнить Вам, моему уважаемому коллеге, беседу, которая у нас была по поводу отпечатков пальцев при нашей незабываемой встрече в Нью-Йорке. Я объяснил Вам тогда нашу уникальную систему классификации (фактически охватывающую всё население, а не только людей, попавших под арест, как в Вашей стране), и заверил Вас, – что немного Вас позабавило, как я помню, – что здесь, в Буэнос-Айресе, с помощью системы Вучетича, мы, при случае, способны заставить заговорить и мёртвых или, во всяком случае, безошибочно их отождествить. В то время, как я вспоминаю,  Вам казалось слишком смелым моё заявление относительно принципов каталогизации отпечатков в наших архивах по их собственным особенностям, так, чтобы именно человека можно было идентифицировать по отпечаткам пальцев, а не только проверить отпечатки конкретного человека, имеющегося в полицейской библиотеке, как в Вашей, без сомнения почтенной системе. Я не могу противиться искушению сказать, что данный случай фактически является очень показательным примером и что по нашим архивам мы смогли без какой-либо другой информации, но только по отпечаткам пальцев идентифицировать их обладателя. И я был бы рад выразить надежду, что через некоторое время в будущем Ваши превосходные, эффективные, современные и блестящие руководители Скотланд-Ярда смогут понять, что система, которая способна выполнить подобное – непревзойдённа.

Человеком, отпечатки пальцев которого Вы мне переслали, является Чарльз Райли, родившийся в 1900 году в Бристоле и арестованный в Буэнос-Айресе семь лет и три месяца назад по обвинению в оскорбления действием и сопротивлении полиции. Именно по случаю этого ареста были взяты и помещены в архив его отпечатки пальцев. Указанный Чарльз Райли работал в то время в должности, аналогичной должности Алана Роджерса, но на линии пароходов, которые связывают Буэнос-Айрес и Нью-Йорк. Он был осуждён на два месяца заключения, после отбывания которых был выслан на родину в Англию с запрещением вновь появляться в нашей стране. У нас нет никаких причин утверждать, что Райли и Роджерс – фактически один и тот же человек, но нет и никаких причин утверждать обратное, поскольку пока ещё не имеется отпечатков Роджерса.

Могу ли я выразить горячую надежду, что информация, которую я, к счастью, смог иметь честь Вам передать, сможет оказать какую-либо помощь Вам в любом расследовании, которое Вы проводите в данный момент?

Горячо приветствую Вас,

Ваш коллега и друг,

ХУЛИО МАРЕНО МЕНДЕЗ.

– Уф! – сказал я, буквально утонувший в таком изобилии слов.

– Вы должны понимать, – сразу же заметил Стьют, что это буквальный перевод с испанского – самого изысканного языка в мире. А главное в том, что его информация исключительно по делу и решает многие наши вопросы.

– Что об этом думает Биф? – спросил я.

Стьют улыбнулся.

– Сержант, по его же собственным словам, «озадачен». Он «никогда не верил, что такое возможно». Боюсь, что Бифу всё, что действительно является результатом последовательного применения метода, всегда кажется более или менее близким к чуду. Я покинул его, когда он в некоем экстазе восхищения пытался произнести имя Хулио Марено Мендеза.

– Ну, это не удивительно. И в самом деле – впечатляет. Итак, теперь вы знаете настоящее имя молодого Роджерса.

– Да. И мы знаем, как он дошёл до того, что вынужден был обратиться к старому Роджерсу в Бромли в тот далёкий день. И мы знаем, что в действительности было в его конверте «с лотерейными билетами». И мы можем довольно точно предположить, что за дела у него были с Ферфаксом.

– А иностранец?

Стьют задумался:

– Думаю, если мы только узнаем, кто такой мистер Ферфакс, жив он или мёртв, у нас появятся ещё какие-то предположения относительно иностранца.

– Да, – согласился я, – но несмотря на то, что говорит вам этот рапорт о молодом Роджерсе, он не говорит ничего полезного о личности человека, которого тот убил.

– Напрямую нет. Но не следует ожидать на наши вопросы прямых ответов. Я говорю вам, что расследование – это лишь сбор и сортировка соответствующих фактов. И мой «уважаемый коллега» из Буэнос-Айресе дал мне некоторые весьма ценные факты.

Я подумал, какое замечательное терпение и хладнокровие было у этого человека. У него появилось абсолютно свежее направление расследования. Контрабанда наркотиков, – этот совершенно новый и зловещий элемент, – вклинился в дело, которое казалось почти обычным происшествием в небольшом провинциальном городке, но инспектор не видел в этом ничего вдохновляющего. Его острый ум был просто занят новыми неожиданными фактами и он пытался вставить их в общую картину.

– Конечно, – сказал он наконец, – я всё время на связи с Ярдом. Они проверят, есть ли у нас какие-либо данные на Чарльза Райли, поскольку, как это не покажется странным сеньору Хулио Марено Мендезу, у нас также имеются архивы, даже если наши отпечатки пальцев некаталогизированы по системе Вучетича.

– Конечно, – согласился я.

– И у меня есть совершенно новая линия расследования относительно Ферфакса. Я попросил, чтобы они проследили его возможные связи с каким-нибудь известным распространителем наркотиков. Я совершенно не удивлюсь, если запросы в этомнаправлении принесут результаты.

– Да. Это выглядит многообещающим.

– Всё равно мы не должны позволить этой теории с наркотиками заслонить от нас возможность, что, в конце концов, была убита именно девушка, а это просто побочная линия в криминальной деятельности парня. Доже странно, чтó всплывает на поверхность, когда начинаешь ворошить чью-то жизнь.