Текст книги "Дело без трупа"

Автор книги: Лео Брюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

ГЛАВА VIII

Я твёрдо решил не допустить, чтобы меня отстранили от расследования именно теперь, даже если возглавить его собирается детектив-инспектор Стьют. Поэтому на следующее утро я вошёл в отделение полиции, спросил сержанта и был проведён в кабинет, в котором он и Стьют уже проводили совещание.

Не было, конечно, никаких причин, почему меня должны были допустить к участию в их беседе, но моё чтение детективных романов, а прочитанный объём был не малым, научило меня тому, что совершенно постороннего человека безо всяких оснований часто привлекают к расследованию, особенно если у него есть дар природной глупости и он может в правильный момент задать смехотворный вопрос, – поэтому я надеялся на лучшее. Биф представил меня безо всяких объяснений, Стьют дружески кивнул и указал на стул, – вот я в дамках. И это, полагаю, одна из тех хороших вещей, которые привнесли авторы детективных романов, – они научили Скотланд-Ярд допускать разных незнакомцев на самые секретные совещания.

Стьют был хорошо одетым мужчиной лет пятидесяти с толстыми седыми волосами, цветом лица как у молодого человека и опрятными военными усами. Он мог быть офицером, и вероятно, когда-то им был. Он мог быть выпускником Оксфорда или Кембриджа, но, скорее всего, не был. Он слушал Бифа с пристальным вниманием, а сержант, очевидно, заканчивал свой подробный доклад.

– Таким образом, это всё, что мне удалось сделать, сэр, – сказал он. – Я очень рад, что вы приехали. Потому что вы быстро всё выясните, а я с самого начала видел, что это дело мне не по зубам.

– Ну, пока у нас есть не слишком много, сержант, – сказал Стьют. – Мы думали, что тело обнаружится быстро. Однако нет. Мы должны этим заняться.

Он откинулся на стуле, предложил нам сигареты, медленно вытянул одну для себя, а затем сказал:

– Кажется вполне установленным, что убийство было совершено между 2.15, когда Ферфакс и молодой Роджерс покинули Митру и 8.00, когда он приехал домой.

Биф ничего не сказал. Он, очевидно, думал, что лучшая политика состоит в том, чтобы оставить все предположения и выводы Стьюту.

– С другой стороны, на основании собранной вами информации есть три кандидата на возможную жертву: Ферфакс, девица Смайт и иностранец, который заходил в Митру, если, конечно, этот иностранец не тот же самый, которого мистер Таунсенд видел позже. Вероятно, как только мы начнём расследование, мы найдём двух из них живыми и здоровыми, и поймём, что жертвой был третий. Попросите соединить меня с Ярдом, и я распоряжусь, чтобы Ферфаксов сразу же проследили. Мы же для начала должны будем раскопать побольше информации о двух других.

Биф подошёл к двери.

– Голсуорси… – начал он.

– Что вы сказали? – спросил Стьют.

– Я говорил с констеблем, сэр.

– Не хотите же вы сказать, что констебля зовут Голсуорси, сержант?

– Именно так, сэр.

– О, Боже. Ну и ну.

– Голсуорси, – повторил сержант, как если бы его не прерывали, – соедини нас со Скотланд-Ярдом.

– То, что нам нужно, – сказал Стьют, когда Биф вновь уселся перед ним, – это система. Сначала мертвец. Пятна крови исследовали?

– Нет, сэр.

– Содержание бутылки проанализировано?

– Нет, сэр.

– Но, сержант, это должно было быть вашими первыми шагами.

Телефонный звонок заставил его поднять трубку, и спустя некоторое время он уже зачитал адрес мистера и миссис Ферфакс в Хаммерсмите и распорядился, чтобы ему сразу же доложили о результатах. Мне понравился его живой и деловой напор.

– Теперь это пальто, – сказал он, – и рубашка.

Биф вытащил их из шкафа и вручил инспектору. Стьют тщательно исследовал эти вещи.

– Да, – сказал он, – Вынужден признать, что это кровь. Отошлите их в лабораторию. А бутылку аналитику.

– Голсуорси! – Я заметил, что Стьюта передёрнуло. – Заберите это. Пошлите пальто и рубашку в лабораторию, а бутылку на анализ. Понятно?

Мне показалось, что говоря «Очень хорошо, сержант», Голсуорси подавил улыбку.

– Что относительно его ботинок? Исследовали?

– Я их осмотрел.

– Позвольте и мне взглянуть, – вздохнул Стьют. – Какая здесь почва?

– Очень бедная, сэр. В прошлом году моя алая фасоль…

– Меня не волнует ваша алая фасоль, Биф. Что за почва? Суглинок? Глина? Что?

– Паршивая меловая почва, сэр.

– Одинаковая повсюду?

– Да, сэр.

Стьют осторожно перевернул ботинки, немного поскрёб подошву, и вновь поставил их на стол. Он поочерёдно взял каждый предмет одежды мертвеца и тщательно их просмотрел, но замечаний не сделал. Затем он захотел увидеть водонепроницаемый мотоциклетный комплект, который был на Роджерсе ранее в тот день, и Бифу пришлось по-тихому срочно послать за ними в магазин Роджерса.

– Что мы должны сделать, – сказал инспектор, – это, прежде всего, исследовать передвижения молодого Роджерса в день убийства. И к тому времени мы сможем устранить одного или несколько кандидатов на роль жертвы. Мы знаем, что он уехал из дома в 10.30. Куда он направился?

– Этого я не могу вам сказать, сэр.

– Хорошо, тогда мы возьмём машину и посмотрим, что удастся разузнать. Ничего, скоро разберёмся, Биф. Вам не хватает лишь системы, метода и эффективности. Итак, вперёд. – И он вскочил на ноги и направился к полицейской машине, стоящей у дверей.

Бедный старина Биф! Я не мог вновь не подумать, что его успех в решении тайны Терстонов был просто удачей. Он выглядел таким замшелым старичком рядом с бодрым детективом. Но мне не нравилось, что им так помыкают. В конце концов, он никогда и не претендовал на что-то большее, чем просто быть сельским полицейским, и здесь он был вполне на своём месте.

Мы отправились в небольшую сапожную мастерскую-магазинчик Роджерса. Миссис Роджерс присоединилась к своему мужу за прилавком. Сегодня она выглядела более спокойной, но всё ещё была усталой и подавленной. Нет. Они были совершенно уверены, что он не сказал, куда отправился. Нет, они понятия не имели, что он обедал с мистером Ферфаксом. Почему он им об этом не сказал?

– Ну, – пояснила миссис Роджерс, – отец никогда не любил Ферфаксов, как я уже вам говорила. И Алан, возможно, думал, что ему не понравится, если он узнает о встрече с мистером Ферфаксом.

– Что у вас против них? – спросил Стьют старого Роджерса.

– В общем-то ничего. Мне всегда казалось, что они немного чванливые.

– Вы знали, когда ваш племянник встречается с мисс Катлер?

– Да. Он сказал нам. В семь часов.

– И вы понятия не имеете, куда он мог пойти между этими событиями?

– Нет. Совершенно. И мне очень жаль, что это так.

Биф отвёл миссис Роджерс в сторонку, чтобы сообщить ей дату и время дознания, и это, казалось, вновь её расстроило, поскольку мы оставили её в слезах.

– Они, похоже, очень любили этого парня, – заметил Стьют, когда мы сели в автомобиль.

– Но он был паршивцем, – сказал Биф.

– Однако ему удалось поставить в тупик полицию, – ответил Стьют довольно жёстко. – Прежде, чем мы двинемся дальше, мне хотелось бы собрать побольше информации о его прошлом.

Когда мы возвратились в отделение, Стьют сказал Бифу, что, если тот соединит телефон с коммутатором, он смог бы сам связаться со Скотланд-Ярдом. Казалось, у инспектора не было никакого желания повторно услышать прославленное в литературе имя констебля, выкрикиваемое сержантом. Я уселся и очень внимательно слушал краткие, но ёмкие инструкции. Следовало допросить стюардов, работающих с молодым Роджерсом. Кроме того, следовало выявить и допросить всех его друзей на судне. Следовало получить информацию у главного стюарда и эконома. Затем я услышал, что нужно сделать запрос полиции Буэнос-Айреса, есть ли у них что-нибудь на молодого Роджерса за время его пребывания в той стране.

Стьют закрыл рукой микрофон и повернулся к Бифу.

– Отпечатки пальцев взяли? – спросил он.

– У кого? – поинтересовался Биф.

– О Боже, да вы что! У молодого Роджерса, конечно.

– Нет, не брали.

– Тогда сделайте это немедленно. – Он вновь повернулся к телефону. – Завтра я вышлю вам два комплекта отпечатков. Пошлите один в Буэнос-Айрес и попросите проверить.

Когда Стьют закончил говорить, сержант Биф, казалось, о чём-то задумался.

– Что, Биф?

– Я только спросил себя, сэр, что пользы посылать эти отпечатки в… ну, туда, куда вы сказали.

– Что пользы? Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что они могут с ними сделать? Они не знают, с чем их сравнивать. Они даже не знают его настоящего имени!

В голосе Бифа звучали триумфальные нотки. Действительно, всё выглядело так, что он подловил детектива в грубой ошибке.

Но Стьют не только не рассердился, но даже улыбнулся. Он откинул голову назад, зажёг новую сигарету и повернулся к Бифу.

– Это именно то, что узнаёшь, приходя в Ярд, сержант. – Его тихий интеллигентный голос звучал удовлетворённо. – Хотя, конечно, никто из нас не может знать всего.

– Чего всего? – спросил Биф, всё ещё, очевидно, считая, что сбил собеседника с толку.

– Этого. У аргентинской полиции есть очень эффективная система каталогизации отпечатков пальцев – весьма отличная от любой другой. Фактически, на международной полицейской конференции в Нью-Йорке несколько лет назад они удивили нас всех. Она называется системой Вучетича, потому что была изобретена человеком по имени Жуан Вучетич тридцать лет назад. [2]2
  Жуан Вучетич родился в 1858 году в Лезине в Австро-Венгерской империи в славянской семье. В 1884 году он эмигрировал и поселился в Аргентине. В 1888 году поступил на службу в главное управление полиции Буэнос-Айреса. Разработал метод классификации отпечатков пальцев, пригодный для идентификации.


[Закрыть]

– Дальше! – Восклицание было отражением глубокого интереса, а не приглашением продолжать.

– Вместо того, чтобы классифицировать отпечатки по именам, характеру преступлений, району или любому из принципов, используемых другими странами, они классифицируют их согласно определённым фундаментальным типам самого рисунка на отпечатке. У этого способа имеются очевидные преимущества. Если имеется полный и чёткий комплект отпечатков, они могут просмотреть свои огромные архивы и найти человека, которому они принадлежат.

– Вот это да! – воскликнул потрясённый Биф.

– Все в стране, аргентинцы они или нет, обязаны сдать отпечатки пальцев, когда получают удостоверение личности, и у полиции таких отпечатков миллионы. Здесь, как вы знаете, мы берём их только тогда, когда человек обвинён в преступлении. Конечно, это не всегда работает. Но в 1934 году их отчёты показали, что из 513 комплектов отпечатков, полученных ими для идентификации по уголовным делам, они смогли найти владельцев в 327 случаях. Это прекрасный результат.

– Я думаю! – воскликнул удивлённый Биф. – Но как они их классифицируют, сэр?

– Есть четыре фундаментальных типа отпечатков, – сказал детектив, – в чём вы сами можете убедиться, если посмотрите. Они различимы по тому, как идут линии, их составляющие. Но… мы напрасно теряем время, сержант. Я не могу всё бросить, чтобы прочитать вам лекцию об отпечатках пальцев.

– И вы хотите сказать, что, отослав отпечатки молодого Роджерса в… то место, о котором вы говорили, мы сможем узнать его настоящее имя?

– Очень даже вероятно.

– Ну, не знаю, – сказал Биф. – Нам тут не стоит и рыпаться. У вас есть все эти современные методы, о которых мы и понятия не имеем.

Стьют любезно улыбнулся.

– Не переживайте, Биф. У вас свои возможности. Помните, в нашем деле многое зависит от удачи.

– Спасибо, сэр, – сказал Биф и, казалось, вновь пришел в прекрасное настроение, когда детектив решил прерваться на час, чтобы мы все смогли вкусить ланч.

ГЛАВА IX

Биф пригласил меня к себе домой, чтобы, по его словам, перекусить, и мы обнаружили, что его жена уже ждёт нас в столовой. Это была весёлая маленькая женщина с острыми, но приятными чертами, волосы её были туго схвачены, а на носу сидели очки в золотой оправе.

– Всё уже готово, – сказала она, когда представления были закончены и мы расселись вокруг чистейшей скатерти.

– Вы разделяете интерес мужа к преступлениям? – спросил я.

– Что вы, конечно нет. Я оставляю это Бифу. Не люблю слушать о таких вещах. И не читаю про такое в газетах. Положите себе брюссельской капусты!

– Но ведь, конечно…  – начал я.

– Нет-нет, ничего хорошего. Противные жуткие убийства. Правда, говорят, что Биф всегда находит того, кто это сделал. Но я всегда говорю, пусть этим занимаются те, кому это нравится. Меня туда калачом не заманишь. О, и раз мы об этом заговорили, Биф, этим утром заходил мистер Сойер.

– Какой мистер Сойер? – спросил Биф с полным ртом.

– Ну этот, из «Дракона». Он сказал, что хочет срочно тебя увидеть.

– Это значит, он организовал ещё один матч в дартс, – сказал Биф, явно довольный.

– Нет. Он сказал, это что-то связанное с молодым Роджерсом.

Биф повернулся ко мне:

– Всегда куча подобной чепухи, – сказал он. – Людям приятно думать, что они что-то знают. Однако, полагаю, придётся с ним увидеться. Почему он пришёл сюда, а не в отделение?

– А я откуда знаю? – удивилась миссис Биф. – Положи ещё пастернаков этому джентльмену, а потом себе.

– Забавно, – сказал Биф. – «Дракон» – это паб около станции. Я не часто туда хожу. Предпочитаю «Митру». Пиво вкуснее, и мишень для дартса лучше освещена. Однако мы можем нагрянуть туда попозже.

– Но не оставайся на весь вечер, – сказала миссис Биф. – Сегодня в десять вечера по радио хорошая программа, которую жаль пропустить.

– Ты же должна уже понимать, – заметил Биф вполне дружелюбно, – что, когда у меня важное дело, никто не может сказать, когда буду дома.

– Как, впрочем, и всегда, насколько я могу видеть, есть ли дело или нет. Ну да ладно. Мистер Таунсенд, возьмите ещё рулетик!

Было очевидно, что между ним и миссис Биф было прекрасное взаимопонимание: она была терпима к слабостям мужа и при этом гордилась его успехами, а Биф ценил хорошее настроение жены и её готовку. После того, как я попрощался и поблагодарил её, выслушав приглашение заходить каждый раз, когда буду в этих местах, мы вновь отправились в отделение, чувствуя себя согревшимися и наполненными.

Стьют нетерпеливо ждал.

– О Боже, Биф, – воскликнул он, – Неужели, чтобы поесть нужен весь день? Я съел сэндвич и вернулся уже полчаса назад. Хотелось бы посмотреть, как подобные вам преуспели бы в Лондоне в действительно серьёзном деле, когда нужно в любой момент быть готовым к действиям.

– Сожалею, сэр, – проворчал Биф.

– А у нас тут есть важные новости. Мой человек заходил в квартиру, занимаемую Ферфаксом и его женой. Жена уехала вчера утром, а Ферфакс, очевидно, там и не появлялся. Вчера вечером в квартире вообще никого не было, а когда миссис Ферфакс уезжала, то взяла два чемодана. Что вы об этом думаете?

– Забавно, – сказал Биф.

– Забавно? Жаль, что я не разделяю вашего веселья. Это очень осложняет дело.

Биф откашлялся.

– Я тоже хочу вам кое-что сообщить, – сказал он.

– Да?

– Дело вот в чём. У мистера Сойера, хозяина «Дракона» – это отель около станции – есть для меня какая-то информация, связанная с этим делом, причём, говорит, срочная.

– В самом деле? Возможно, он обнаружил труп в одной из своих бочек пива?

– Ну, едва ли он смог бы обнаружить его по вкусу, – сказала Биф. – Это самое ядовитое пиво, которое…

– Если бы вы поменьше уделяли внимания пиву, а немного больше расследованию, Биф, мы продвигались бы быстрее. Я послал ваших людей по городу, чтобы они попытались получить информацию из местных сплетен. Хотя, как можно ожидать, что люди станут уважать полицейского по имени Голсуорси, я не представляю. Теперь вперёд. Мы зайдём в этот паб и узнаем, что нам хочет сообщить ваш человек, а затем направимся в Чопли и увидим, что сможем выяснить о той, другой девушке. И мы должны свести наши сведения в таблицу.

– Есть, сэр.

«Дракон» оказался невзрачным пабом на довольно грязной улице, которая шла параллельно реке по направлению к станции. Он стоял среди складов, которые мы заметили ещё вчера, и его заднее помещение, должно быть, выходило прямо к воде. Здание было узким и высоким, стены – зелёными, но краска была грязной. Кружевные занавески в верхних окнах были мятыми и серыми, – и в целом паб выглядел непривлекательным. Это был тип заведения, которое возникло в рабочих кварталах, продавало огромное количество алкоголя и мало заботилось об удобствах.

Мы прибыли уже после закрытия, и Бифу пришлось довольно долго стучать в дверь чёрного хода прежде, чем она отворилась. Наконец появился очень крепкий мужчина. Его лицо было опушим и тёмно-красным, а гротескная чудовищность его живота подчёркивалась тем, что он не носил жакета.

– Выбрали же время, – сказал он. – Я только было сел обедать.

– Сожалею, мистер Сойер, – сказал Биф. – Я только что получил ваше сообщение.

Стьют был нетерпелив, и, когда владелец бара подвинулся, он поспешил протиснуться через небольшое пространство между животом и стеной.

– А теперь, – сказал он резко, – что вы можете нам сообщить?

– Этот джентльмен из Скотланд-Ярда, – пояснил Биф Сойеру.

Владелец бара расстроился. Он представлял себе дарование нам информации как неторопливое и приятное дело за стаканчиком горькой. Было обидно, что этот нетерпеливый незнакомец разом принизил всю важность фактов, о которых знал хозяин.

– Не много, – сказал он надувшись. – Только то, что тем вечером он сюда заходил.

– Кто? Роджерс?

– Да.

– Во сколько? – перебил Стьют.

– Ну, – саркастически заметил владелец бара, – я же не знал, что он только что кого-то прикончил или собирается прикончить, поэтому специально на часы не смотрел. Но могу сказать, что это было через несколько минут после того, как я открылся в шесть часов.

– Скажем, в 6.10? – спросил Стьют.

– Вроде того.

– И? Что он говорил?

– Что он говорил? Он сказал: «Двойное виски и чуть содовой», – если это вам интересно.

– Больше ничего?

– Ничего особенного. Он упомянул, что только что кого-то посадил на шестичасовой поезд.

– О, он так сказал. Он говорил, кого именно?

– Нет.

– Он выглядел нормальным?

– Нормальным?

– Я имею в виду, он выглядел как всегда? Было в нём что-то необычное?

– Он вёл себя тихо. Очень тихо.

– Больше ничего?

– Нет.

– Не знаете, он приехал на своём мотоцикле?

– Да. Я слышал, как потом он его завёл.

– Где он его оставлял?

– Ну, у меня нет специального места для парковки. И чтобы не бросать его на дороге, полагаю, он отвёл его в переулок за домом.

– Куда он ведёт?

– Вниз, к реке.

– Понимаю. Что на нём было?

– На нём был его мотоциклетный комплект. Из непромокаемой ткани и кепка на самые уши.

– Спасибо мистер Сойер. Идёмте, сержант. Нельзя терять время.

И, кивнув владельцу бара, детектив Стьют по-деловому зашагал к двери. Я лишь услышал позади какое-то ворчание со стороны мистера Сойера, Бифа или обоих.

Под открытым небом Стьют тут же принялся исследовать переулок. Проезд был узким, и почва там была грязно-пепельного цвета. Одна его сторона была ограничена пабом, а другая – пустым складом, который образовывал довольно высокую стену. Среди луж мы прошли к самой воде.

Стьют молча осмотрел стену «Дракона», в которой было только одно окно на первом этаже. Но когда он перевёл своё внимание на склад, то издал внезапный звук, свидетельствующий о волнении. Дело в том, что вдоль передней стены склада выше уровня речной воды  шла длинная деревянная платформа, позволяющая разгружать приставшие лодки. И оттуда к переулку шли грубые ступени.

Вскоре мы уже были на платформе, и Стьют принялся отмерять по ней шаги, как лисья гончая. Он вгляделся в воду, он осмотрел нижние части стен, он подёргал две двери склада, и при этом он, казалось, забыл про нас с Бифом, скромно стоящих в сторонке.

– А это возможность, – сказал он наконец. – Биф!

– Да, сэр?

– Прикажите вашим людям обыскать каждый дюйм этого здания.

– Есть, сэр.

– Очень хорошо. А теперь направимся в Чопли.

ГЛАВА X

Между Брэксхэмом и Чопли лежала пустошь. Вы могли бы назвать её общественным выгоном и фактически не ошиблись бы. Но при взгляде на неё тем февральским днём из полицейской машин, она казалась настолько бесплодной и непривлекательной, что мне вспомнились Макбет и три ведьмы. Возможно, в конце концов даже очень возможно, что это было местом убийства. Под одним из захудалых кустов утёсника, которые мы могли видеть, могло до сих пор лежать тело жертвы молодого Роджерса.

Это не была приятная поездка. Стьют и Биф по большей части молчали, а я наблюдал пролетающие мили, задаваясь вопросом, почему я нахожусь здесь, и желая вновь оказаться в своей удобной лондонской квартире.

Расстояние составляло приблизительно десять миль, но мы не проехали не одной деревни. Было несколько зданий вдоль дороги и заброшенная ветряная мельница вдали справа от нас, но по большей части следов людской деятельности не было.

– Он мог укокошить её где-то здесь, – внезапно заметил Биф.

– Несомненно, сержант. Но имеется слишком много мест, где он могэто сделать. Именно наше дело – найти где. Очень скоро мы сможем проследить все его перемещения за тот день. Такое впечатление, что для этого придётся лишь посетить достаточно питейных заведений. Мы уже знаем, что он был в «Митре» в 2.15 и в «Драконе» в 6.10. Сегодня вечером, надеюсь, мы сможем составить расписание всего его дня. Это будет шагом вперёд. Понимаете? Порядок. Метод. Они победят всё.

Теперь перед нами высился шпиль церкви Чопли, и все мы посмотрели вперёд. При въезде в деревню стоял констебль, держа рядом свой велосипед, и Стьют направил автомобиль к нему. Констебль отдал честь.

– Я ждал вас, сэр. Вам нужна миссис Уокер. Поезжайте прямо через деревню, а на развилке сверните налево. Её дом приблизительно в ста ярдах дальше справа. Его называют «Розовый коттедж».

– Спасибо. Как вас зовут?

– Смит, сэр.

Стьют кивнул, и мы продолжили путь.

– Я боялся, что это может оказаться Киплинг или Стивенсон, – сказал он в сторону Бифа.

– Откуда он знает, кто нам нужен? – спросил Биф.

– Имеется такая штука, как телефон. И пока вы вкушали ланч, сержант, я потратил этот час с пользой. Это сэкономило нам время, а время – это всё. Так-то.

Мы остановились у ворот небольшого квадратного дома, стоящего чуть поодаль от дороги. Сначала появилась вывеска: «Чай. Напитки. Комнаты для мотоциклистов», а надпись на воротах гласила: «Розовый коттедж».

Я уже немного устал от интервью с владельцами баров и хозяйками гостиниц, которые были призваны помочь составить то, что Стьют называл «расписанием» передвижений молодого Роджерса. У меня не было такой же страсти к расписаниям, таблицам, методу и порядку, как у Стьюта. И когда я увидел миссис Уокер, – женщину, которую мы собирались допросить, – я почувствовал, что меня совершенно не привлекает ещё один контакт.

Она оказалась рыжеволосой дамой средних лет, причём довольно агрессивной. Она вышла из дома прежде, чем мы достигли ворот, и принялась говорить раньше, чем Стьют успел к ней обратиться.

– Наконец-то явились, – сказала она после того, как приблизилась, и в её облике и поведении не было и намёка на радушие, – я прождала вас весь день, хотя, полагаю, должна была бы знать, что полиция оставит это напоследок, тогда как должна была прибыть сразу же. И когда я думаю о той бедной убитой девушке…

– Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, – холодно сказал Стьют.

– Да. И есть вопросы, которые я хочу задать вам!– парировала миссис Уокер, показывая нам дорогу в «Розовый коттедж». – Позволить убить девушку, не знать ни почему, ни где, и даже не побеспокоиться, чтобы приехать и узнать. Я называю это безнравственным. Что ж, кто угодно мог перерезать ей горло в собственной постели, а вы даже не почесались бы в течение двух или трёх дней, уже не говоря о том, чтобы выяснить, кто это сделал. Я могла бы рассказать вам всё об этом с самого начала, если бы вы только приехали меня повидать, но вы всегда в любом  месте, кроме того, где нужны,  – всегда.

– Я уверен, что ваши показания будут очень ценными, миссис Уокер. А теперь…

– Конечно ценными. Разве я не знаю всех обстоятельства с момента, как он привёз её сюда впервые и сказал мне, что они женаты? Я могла бы сразу понять, что представлял из себя этот подлец, а эта бедная девушка…

– Когда это было? – спросил Стьют.

Казалось, что и он и Биф оставили всякую надежду задать ей формальные вопросы и предоставили потоку её речи течь свободно, лишь время от времени пытаясь направить его в те каналы, которые представляли интерес.

– Когда? Пожалуй, не могу сказать. Хотя, подождите-ка минутку. Это было сразу после Рождества. Да, должно быть, два года назад. Тогда случился сильнейший снегопад, если помните, и они дурачились здесь перед домом, играя в снежки. Это сразу же выдало их с головой, как ничто другое. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о супружеской паре, играющей в снежки? Таким образом, я сразу поняла, каковы их отношения и что он – молодой негодяй. Но я придержала язык и ждала, хотя я часто слышала о его похождениях от моей подруги в Брэксхэме, которая наведывается сюда время от времени, и она сказала мне, как он был арестован сержантом несколько месяцев назад за то, что нарушал порядок в пьяном виде или что-то в этом роде.

– Но…

– Минуточку! Дайте же время, чтобы сказать вам, всё, что я знаю. Вы уже достаточно долго тянули прежде, чем прибыть сюда, поэтому сможете выдержать ещё несколько секунд, пока я перевожу дыхание. Каково же было моё удивление, когда месяц назад я получила письмо от этой бедной девушки, чьё холодное тело в данный момент лежит неизвестно где, в то время как вы рассиживаете здесь, и она спрашивала, могу ли я сказать что-нибудь о том Роджерсе. Она сказала, что я должна помнить, как они были здесь, потому что она была той девушкой, с которой он приезжал, и я, конечно, вспомнила. Это письмо меня очень расстроило, поскольку, можете вообразить, я подумала, что всё это происходило именно здесь, и я написала в ответ то, что я о нём знала и что, как я слышала от своей подруги в Брэксхэме, что он скоро вновь будет дома в отпуске, и что он – племянник старого Роджерса. Тогда она написала в ответ, что хотела бы встретиться с ним лично, и не могла бы я сдать ей комнату на те нескольких дней, когда он будет дома, чтобы она могла быть недалеко от него, и я, как дура, сказала, что могу, не понимая, что толкаю бедную девушку на верную смерть.

– Вы сохранили те письма от неё, миссис Уокер?

– Нет. Конечно нет. С чего это мне хранить письма? Здесь хватает мусора и без них. Но что я собиралась вам сказать: она приехала и написала молодому Роджерсу, что ждёт его здесь. Она сказала, что у неё имеются письма от него с тех времён, когда они встречались, в которых он заявлял, что намерен жениться на ней, и она хочет заставлять его поступить с ней прилично – особенно после того, как я сказала ей, что, по словам моей подруги в Брэксхэме, он закрутил с той девушкой Катлер. Ну, во вторник вечером она пошла в танцы в сельский холл с каким-то джентльменом-коммерсантом, который также остановился в этом доме, и вернулась очень поздно. Она предупредила меня, что не хочет, чтобы её беспокоили на следующий день до двенадцати часов, и, если бы молодой Роджерс приехал, то я должна была ему так и сказать. И в среду он, конечно же, приехал утром…

– Во сколько? – осмелился вставить Стьют.

– Время? Совершенно не представляю. Это, должно быть, было около одиннадцати, потому что когда он подъезжал на своём мотоцикле, фургон мясника как раз уезжал, а мясник очень пунктуален. Ну, этот молодой Роджерс разговаривает, как если бы он никогда меня прежде не видел, хотя, конечно же, он прекрасно знал меня с тех времён, когда он привёз сюда девушку, и спрашивает, здесь ли она. Поэтому я говорю ему, что утром её нельзя тревожить, и он рассердился и заявил, что не собирается слоняться здесь всё утро ради неё. Я объяснила, что он может делать, что хочет, и это ему также не понравилось, но он видел, что спорить бесполезно. Он сказал, что у него назначен с кем-то ланч, но он приедет днём, и если она желает его видеть, то пусть будет дома, а затем он с ужасной скоростью умчался прочь на своём мотоцикле, а я поднялась, чтобы рассказать всё мисс Смайт.

– Какого вы мнения о мисс Смайт?

– Ну, она немножко кокетничает и всё такое, но в наше время вы не можете обвинять девушку в том, что она старается помочь себе всеми средствами, особенно если тип, вроде этого молодого Роджерса, стремиться обойтись с вами по-свински, если только у него будет такая возможность. Он вернулся в четыре часа, я подала им чай и оставила вдвоём. Каково же было моё удивление час спустя…

– А за это время вы ничего не слышали, что происходило между ними?

– Конечно нет. Я никогда не слушаю чужие разговоры, а кроме того, стены между чайным залом и кухней слишком толстые, чтобы можно было слышать. Вдобавок, всякий раз, когда я входила в комнату, они замолкали и ждали, пока я не закрою дверь, и лишь потом продолжали разговор. Но спустя приблизительно час мисс Смайт выходит ко мне и заявляет, что всё улажено и она возвращается в Лондон. Это не моё дело, но я надеялась что она уладила свои дела самым удовлетворительным образом. Я сказала, очень хорошо и я сейчас же принесу ей счёт. Я так и сделала, и она оплатила его сразу же после того, как упаковала свой чемоданчик и спустилась.

– Какой чемоданчик?

– О, у неё было нечто вроде портфеля-дипломата, поэтому сборы не заняли много времени, и она была готова уйти. Я спросила её, на какой поезд она собирается сесть, и она сказала, что молодой Роджерс собирается подвести её в Брэксхэм, чтобы успеть на скорый шестичасовой. Я сказала, что, похоже, ей не терпится побыстрей возвратиться в Лондон, и она согласилась. Она не привыкла к сельской местности, да и не очень-то её любит, и, если задуматься, в этом нет ничего удивительного, потому что немного найдёшь мест, где было бы так тихо и скучно, как…

– Таким образом, они ушливместе? Что на ней было?

– На ней был некий белый плащ, довольно красивый. Она села позади него, обхватив вокруг талии. На нем же был чёрный непромокаемый комплект, такой какие носят мотоциклисты. Она сидела на своём дипломате, но сказала, что это не имеет значения, потому что портфель старый, и, как теперь оказалось, была права, бедная девушка, ни это не имело значение, ни что-либо другое, поскольку этот тип завёз её на пустошь и разделался с ней…

– Но почему вы так уверены, миссис Уокер, что он её убил?

– Уверена? А что ещё прикажете думать? Я прочитала в газетах, что он признался в убийстве кого-то, и её больше не видели, не так ли? Кроме того, у него были причины, раз девушка пыталась получить с него должное. Конечно, он убил её, и если бы только вы хоть немного пошевелились, то уже нашли бы её тело где-нибудь там.

– Возможно, вы удивитесь, миссис Уокер, узнав, что имеются по крайней мере двое других без вести пропавших людей, любой из которых может оказаться убитым?

На мгновение мне показалось, что миссис Уокер наконец сбита с толку. Но я ошибся.

– О нет, сказала она, – я не удивляюсь. И не удивилась бы, узнав про целую дюжину. Этот парень способен убить всех троих, о которых вы сказали, и я совершенно не удивлюсь, если он так и сделал!