Текст книги "Магический спецкурс. Второй семестр (СИ)"
Автор книги: Лена Летняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Таня! Таня, очнитесь!
Окрик Нормана вытащил меня из воспоминания. Я вновь ощутила ужасный холод и, кажется, даже задрожала, а потом открыла глаза. И обнаружила, что лежу на полу. Норман застыл надо мной в странной позе, как будто хотел меня поднять, но вспомнил, что не может ко мне прикоснуться. На его лице читался неподдельный ужас.
– Что случилось? – спросила я, садясь и стуча зубами от холода.
– Вы… упали, а потом… начали становиться прозрачной. Почти исчезли. Только когда пришли в себя, снова стали выглядеть по-прежнему. Что с вами было?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Каждый раз, когда пытаюсь вспомнить, со мной происходит это. Становится холодно, и я как будто проваливаюсь в сон. В остальное время я ничего не ощущаю: ни текстур, ни запахов.
– А в такие моменты? – уточнил Норман.
– Чувствую холод. И слышу запахи.
– Почему вы раньше мне этого не сказали? Какие запахи вы слышите?
– Свежести. Хвои. И какого-то фрукта, я его не знаю.
– Откуда вы знаете тогда, что это фрукт?
– Да я не уверена, – я нахмурилась. Его тон меня пугал. – Просто еще когда ела мороженое, подумала, что это какой-то фрукт.
– Мороженое? Какое еще мороженое?
– Ну… – я замялась. – Помните, когда нас отправили в торговый центр для покупки платьев к Балу Развоплощенных? Нот пригласил меня в кафе и угостил мороженым.
По лицу Нормана снова пробежала тень. Я боялась, что он сейчас опять выйдет из себя, но он быстро справился с собственным недовольством.
– Помню.
– Так вот, там было такое мороженое, синенькое, – продолжила объяснять я. – Очень вкусное, но совершенно мне незнакомое. Я тогда подумала, что это какой-то местный фрукт. На вечеринке, кстати, я пила лимонад с таким же вкусом. И он тоже был синий. Я пролила его на себя, разговаривая с Нотом. Пока убирала пятно, стакан стоял на ступеньке между нами. Нот подал его мне, а потом… Ян, мне кажется, что никакого «потом» для меня уже не было.
Он разглядывал мое лицо, сосредоточенно хмурясь и как будто связывая в голове разрозненные факты. Когда он задал следующий вопрос, голос его звучал непривычно взволнованно:
– Таня, пожалуйста, постарайтесь вспомнить точно: вы полностью убрали пятно? Не может быть такого, что запах, который вы чувствуете, от этого пятна?
– Ян, на кой черт мне синее пятно на светлых джинсах? – я выразительно посмотрела на нежно-голубую ткань. – Учитывая, что за выведение пятен на бытовой магии я получила высший балл! Конечно, я свела пятно полностью!
– Хорошо, тогда еще один вопрос: темно-синий или светло-синий?
– Что?
– Мороженное и лимонад были темно-синего или светло-синего цвета?
– Скорее темно-синего. Это важно?
Он несколько секунд молчал, как будто боялся поверить самому себе, а потом улыбнулся и кивнул.
– Очень. Потому что теперь я знаю, где вас искать.
* * *
– На самом деле это не фрукт, а ягоды, – на ходу объяснял мне Норман, периодически переходя с быстрого шага на бег.
Я семенила рядом, отчаянно жалея, что у меня не было времени научиться летать. Наверняка же можно летать, если ты бесплотна, а значит не имеешь ни массы, ни веса?
– Ягоды эти непростые, – продолжал Норман, уже выбегая на улицу через дверь, которой раньше я никогда не пользовалась. Что было неудивительно: мы оказались за стенами Орты. То есть там, куда студенты спецкурса выходить не имели права.
– Они не принадлежат этому миру. Маги вывели их лет двести назад, наверное. Поэтому я ни разу про них не подумал: я знаю не так много. Сами понимаете почему.
Я кивнула. Конечно, если что-то не было частью твоего мира, пока ты рос и обучался, держать это в голове сложно. Меня озадачивало другое: куда мы бежим и почему.
– Как эти ягоды связаны с тем, где я?
– Это зимняя ягода. Специальная магическая зимняя ягода. Скажем так, сейчас для нее самый сезон, – пояснил Норман, направляясь в лес.
Здесь снега было больше, чем во внутреннем дворе Орты. Ни одеваться, ни переобуваться Норман не стал, и ему, в отличие от меня, наверняка было холодно и мокро, потому что легкие ботинки, в которых он ходил по Орте, никак не годились для прогулок по снегу.
– Ия чувствую ее запах, потому что нахожусь где-то рядом с ней? – наконец догадалась я.
– Думаю, вы в центре больших зарослей этих ягод, – уточнил Норман, уверенно шагая между деревьями. – Потому что именно в большом количестве они создают магический фон, который может блокировать заклинание, наложенное на перстень.
– Магический фон? – в моей памяти что-то шевельнулось, но очень смутно.
– Да, я же уже сказал: ягода была выведена специально. С использованием магии. Именно для того, чтобы расти и плодоносить зимой, когда нет других свежих ягод. Без магии она бы не смогла расти в таких условиях. Подобных растений не так много в нашем мире, но там, где они растут, заколдованные вещи часто дают сбой.
И тогда я вспомнила, что мы проходили это. Правда, как раз тогда Ротт убедил меня, что Норман монархист, который хочет меня убить. Я так и не смогла толком вникнуть в понятие «магического шума», поскольку слишком много думала о другом. Что ж, теперь узнала на практике. Но главным было другое: он знает, где я, он меня найдет и спасет. Снова.
– И вы знаете, где здесь есть подобные заросли?
– Да, я хорошо знаю территорию вокруг Орты. Есть несколько таких мест, но я знаю только одно, где растут еще и ели.
Больше я не успела задать ни одного вопроса, поскольку мы внезапно пришли. Об этом я догадалась по тому, как настороженно притормозил Норман.
Перед нами раскинулось целое зеленое море: скинувшие листву деревья здесь перемежались с высокими и низкими елями, а по земле и стволам некоторых деревьев ползли стебли вьюнка, усыпанные крупными ягодами, похожими на мелкую синюю клубнику. Норман меньше минуты шарил взглядом по зарослям, постепенно продвигаясь вглубь, а потом что-то заметил и стремительно бросился к своей находке.
Я поспешила за ним, но в нескольких шагах от того места, где он упал на колени, застыла в немом ужасе.
Было странно смотреть на себя со стороны. Странно и страшно. Мое тело лежало на земле, в той же одежде, в которой я вчера была на вечеринке и в которой сегодня проснулась уже в виде проекции: в джинсах и тонком вискозном свитере. Руки, ноги, торс опутывал вьюнок, как будто я пролежала здесь пол года, а не меньше суток. С лица вьющиеся стебли Норман уже успел сорвать и теперь продолжал освобождать меня от них, не обращая внимания на рассыпающиеся в разные стороны ягоды. Стебли под его пальцами не просто рвались, а как будто сгорали. Я смотрела на свое почти синее лицо, на спутавшиеся кудрявые волосы, в которых застряли мелкие веточки и хвоя, и испытывала первобытный, суеверный ужас. А что если я не смогу вернуться в тело? Что если оно уже… мертво?
В этот момент Норман полностью освободил меня от зеленых пут, быстро провел над моим телом рукой, а потом положил ладонь мне на грудь. Не знаю, что он сделал, но я вдруг почувствовала такой мощный удар, как будто меня лягнула лошадь. Боль оказалась настолько сильной, что сознание предпочло провалиться в темную дыру беспамятства.
Но ненадолго.
В одну секунду мне стало очень холодно и очень плохо. Я по-прежнему почти не чувствовала тело, но осознавала, что лежу на холодной земле. Кто-то приподнял меня, держа за плечи, я ощутила прикосновение горячей ладони к щеке. И услышала над собой голос, который звучал едва громче шепота:
– Давай же, Таня, возвращайся ко мне… Пожалуйста.
Я хотела открыть глаза, сказать, что уже все в порядке, просто мне холодно, но не смогла пошевелиться. Однако волну тепла, накрывшую меня с головой, почувствовала. И как меня взяли на руки и подняли с земли – тоже. А после все на какое-то время исчезло.
Я не знала, сколько времени прошло на самом деле. Для меня – всего одно мгновение. Но глаза я открыла, уже находясь в лазарете Орты. Рядом с кроватью сидел не только папа, но и заплаканная мама.
Тело все еще казалось чужим и не желало меня слушаться. Даже веки все время стремились сомкнуться, язык не ворочался, о том, чтобы встать, и речи не шло. Однако мне удалось выдавить из себя улыбку и чуть сжать мамину руку, которая держала мою.
– Господи, Танечка… – пробормотала она. – Володя, она пришла в себя.
– Я вижу, вижу… – папа облегченно выдохнул. – С возвращением, Котенок. Ну и напугала же ты нас.
Папа не называл меня Котенком лет с тринадцати, кажется. Тогда у меня начался переходный возраст, и я потребовала относиться ко мне как к взрослой. Сейчас от этого детского прозвища у меня потеплело на душе. Как хорошо быть живой! Как хорошо видеть перед собой близких людей…
Я пошарила взглядом по сторонам, откашлялась и все-таки смогла задать один очень волновавший меня вопрос. Я бы даже сказала, самый главный на тот момент:
– А где Ян?
Родители переглянулись, на их лицах было написано недоумение. Папа пожал плечами, а мама, снова повернувшись ко мне, уточнила:
– Детка, какой Ян?
Мне бы смутиться, но я почему-то испытала раздражение. Даже на то, чтобы просто дышать и держать глаза открытыми, у меня уходила куча сил. Они вот-вот грозили кончиться, а они не понимают таких простых вещей! Как минимум папа знает, что Нормана зовут Яном.
– Профессор… Норман, – эти два простых слова отняли у меня львиную долю сил, но я продолжала хвататься за ускользающее сознание. Мне отчаянно хотелось увидеть его. Он же обещал прийти и подержать меня за руку. Норман должен был сдержать свое обещание.
Папа недовольно нахмурился, а мама мягко ответила:
– Мы его не видели. Нас вызвала профессор Карр, твой куратор. А когда мы пришли сюда, здесь были только доктор, медсестра и ректор Ред.
Медсестру она помянула совершенно некстати. Та тут же появилась в поле моего зрения с каким-то крохотным стаканчиком.
– Ларина, давайте-ка выпьем это, – с поддельным энтузиазмом заявила она, поднося к моим губам стаканчик.
Оттуда мне в рот вылилось что-то до того мерзкое, что я побоялась приступа тошноты и поспешила проглотить это. Зато я сразу ощутила прилив сил и перестала проваливаться в забытье. Медсестра с чувством выполненного долга удалилась.
– Зачем тебе профессор Норман? – поинтересовался папа. Что-то в его тоне мне не понравилось. Все-таки жаль, что они не подружились.
– Он спас меня, – пояснила я. – Хотела сказать ему «спасибо».
– Мы передадим ему, если увидим, – пообещала мама, бросив на папу странный взгляд.
Я вздохнула и закрыла глаза. Объяснять, что хотела бы сказать это лично, не стала. Скажу, как только появится такая возможность.
– Таня, что произошло? – спросил папа. – Как ты оказалась в том лесу?
– Профессор Нот. Он меня… там оставил.
– Профессор Нот? – недоверчиво переспросил папа. – Зачем ему это было нужно?
– У него спроси…
– Легион разберется, – услышала я до боли знакомый голос.
– О, нет, опять вы, – застонала я, не желая открывать глаза. Геллерта Ротта я и так себе хорошо представляла.
– Увы, госпожа Ларина, мне нужны ваши показания, – кажется, он улыбался. Не представляю, чему именно.
Интересно, почему он все время сам сюда таскается? Других легионеров нет, что ли?
– Вот вам мои показания: убить меня пытался Нот, Норман меня спас. Так и запишите, только смотрите, не перепутайте! Подробности – когда высплюсь.
Я повернулась на бок, натянула одеяло на голову и действительно моментально провалилась в сон.
Глава 5
Проснулась я глубокой ночью, чувствуя себя намного лучше. Лишь голову наполнял туман, мешавший думать, да сердце колотилось так, словно я бежала от кого-то. Возможно, мне приснился кошмар или какой-то шорох напугал сквозь сон.
Я села на кровати и огляделась по сторонам. Ни родителей, ни медсестры рядом не было. Вообще никого. Я снова лежала одна посреди общей палаты лазарета. В огромном помещении висела могильная тишина.
Интересно, какому умнику пришло в голову оставить меня тут одну? После покушения на мою жизнь. Второго покушения. Я ведь даже не знала, внял ли господин старший легионер столицы моим словам насчет Нота. И в любом случае не чувствовала себя здесь в безопасности. Хоть бы в бокс положили, как Нормана.
Мысль о преподавателе вызвала болезненный спазм в груди. Интересно, он хоть заходил меня навестить?
Я посмотрела на левую руку: перстень все еще красовался на безымянном пальце. Я погладила внушительный камень, отчаянно желая, чтобы Норман прямо сейчас оказался здесь. Мне не просто хотелось с ним повидаться. Мне было жизненно необходимо его увидеть. Это чувство пугало меня: за всю жизнь я еще ни в ком так отчаянно не нуждалась. Кроме родителей, конечно. Даже Ингу – самую близкую подругу – я хоть и любила, но вполне нормально переносила разлуку с ней. В совсем уж плохие моменты жизни мне не хотелось видеть даже ее.
А вот Нормана хотелось. Я понимала, что сейчас выгляжу из рук вон плохо: наверняка бледная, с волосами, похожими на мочалку, в убогой больничной ночнушке. Но все равно я умирала от желания увидеть его. Хотя бы на пару минут – как сделать глоток свежего воздуха. Интересно, что будет, если я сбегу отсюда и заявлюсь к нему посреди ночи в таком виде? Едва ли кто-то оценит этот порыв.
Однако и лежать я больше не могла, тем более что спать совершенно не хотелось. Я отбросила в сторону одеяло, спустила ноги с койки, нащупала в темноте босыми ступнями тапочки и неуверенно сделала несколько шагов вперед, зябко поежившись. Пожалуй, в одной ночной сорочке по лазарету особо не погуляешь.
Я все-таки прошла между двумя рядами пустых коек и подошла к окну. Там, на улице, ярко светила луна и падал снег. Намело уже прилично. Я вдруг подумала: «Как хорошо, что меня успели найти, а то засыпало бы совсем».
Теперь я лучше помнила все произошедшее и точно знала, что Нот не случайно задел стакан и пролил на меня лимонад. Когда я отвлеклась на устранение последствий, он, скорее всего, что-то подсыпал или подлил мне в напиток. Потому что буквально через пару минут мои воспоминания меркли. Очень резко. Видимо, я отключилась, а он отнес меня в лес. Уж не знаю, как он никому не попался на глаза: повезло или магия помогла. Сути это не меняло: он отнес меня туда, где Норман не мог меня найти, а холод должен был убить. Видимо, для магии легионеров это тоже выглядело бы как несчастный случай. Глупая студентка перебрала на вечеринке и отправилась бродить в лес. Ягоды собирать. В итоге заблудилась или просто уснула и замерзла.
А ведь я с первых дней в Орте повелась на его шарм. Считала, что он просто безобидный ловелас, с которым можно безопасно флиртовать развлечения ради. Стыдно было теперь это вспоминать. Норман предупреждал меня, но я все равно не видела в нем ничего угрожающего. И ничего подлого. Напротив, он казался мне довольно прямолинейным и весьма милым. Если бы в момент нашего разговора на лестнице кто-то сказал мне, что через несколько часов он выставит меня дешевой шлюхой, я бы покрутила пальцем у виска. Слова, которые он говорил Норману, никак не вязались у меня в голове с тем образом, который он создавал несколько месяцев.
Ректор оказался прав: я действительно ничего не успела понять, испугаться тоже не успела. Просто в одно мгновение голос Нота для меня стих. Потому перстень и не предупредил Нормана. Нот все предусмотрел.
Я обхватила себя руками за плечи, ежась от холода. Скорее всего, приключение в подземельях тоже организовал он. Не знаю, имел ли он отношение к появлению там низших, но Кордой легко мог манипулировать. Ведь она была давно влюблена в него. И записку эту он мог ей продиктовать. Почему раньше я ни разу не задумалась о том, откуда Корда знает про кофе? Дура, полная дура.
Я так злилась на себя, что даже не чувствовала, как меня бьет крупная дрожь. Зато я почувствовала иллюзию теплого пледа, легшего на плечи. Губы моментально расплылись в счастливой улыбке.
– Ян…
– Почему-то так и думал, что вы не спите.
Я обернулась: он шел ко мне по проходу между пустыми койками, как обычно сцепив руки за спиной, расправив плечи, едва заметно улыбаясь. На нем была привычная форма, но после того, как я видела его последний раз, он успел побриться.
– И поэтому решили меня навестить?
– Я же обещал, что приду пожалеть вас и подержать за руку.
– Но почему ночью?
– Потому что весь день тут были ваши родители. – Он подошел ко мне и остановился на приличном для наших статусов расстоянии. Мне хотелось, чтобы он подошел ближе. – А у меня, знаете, как-то сразу не очень заладилось с вашим отцом.
– Да, я заметила, – я продолжала улыбаться, глядя на него. – Очень жаль.
Он пожал плечами, как бы говоря: «Что тут теперь сделаешь?»
– Как вы себя чувствуете?
– На удивление хорошо для человека, пролежавшего почти сутки в снегу. До сих пор не понимаю, почему вы нашли меня живой, а не в виде окоченевшего трупа.
– Магия, Таня. Привыкайте к тому, что вы маг. Мы можем направлять свой поток на разные вещи. Как я сейчас согреваю вас, так и вы можете согревать себя.
– Но меня этому не учили, – возразила я. Меня тревожил этот факт. – Как не учили создавать проекции. Так как я могла все это сделать?
Несколько бесконечных секунд он просто молча смотрел на меня, словно снова искал что-то в моих глазах, а потом покачал головой.
– Я не знаю. В экстренных ситуациях люди способны на многое. В конце концов, поток – единственное, что вам нужно для чуда. Все, чему учат в наших школах и университетах, – это правильно его направлять и фокусировать. Амулеты, артефакты, слова заклятий, ритуалы – просто мишура, помогающая это делать. Но если есть сильное желание, очень сильное, вы можете сделать то, чему вас не учили. А у вас, Таня, очень сильная воля к жизни.
– Угу, еще бы мозги к этой воле – цены бы мне не было, – проворчала я. – Знаете, после того случая… Ну, когда Марек напал на меня. Я решила, что в следующий раз должна быть готова. Быть сильнее. Знать полезные заклятия. Я много тренировалась и занималась последние два месяца, – глаза защипали слезы, и я шмыгнула носом. – И все равно оказалась не готова. Не готова к тому, что меня попытаются взять не силой, а хитростью.
– Это придет со временем, – заверил Норман со вздохом. – К сожалению, вместе с этим уйдут наивность и легкое отношение к жизни. Вы станете осмотрительнее, но разучитесь доверять людям.
– Знаете по личному опыту?
Он кивнул, улыбка на несколько секунд пропала с его лица, уступив место задумчивому выражению: ему определенно вспомнилось что-то неприятное. Однако это быстро прошло.
– Если вы все еще хотите поплакать у меня на плече, я к вашим услугам.
Я рассмеялась. Шутником Нормана назвать было сложно, но ему всегда удавалось вызвать у меня улыбку. Даже слезы отступили.
– Вы знаете, как ни странно, плакать как раз не хочется, – призналась я. А потом набрала в легкие побольше воздуха и выпалила, как в омут с головой кинулась: – Но я была бы признательна вам, если бы вы просто меня обняли.
Я испугалась собственных слов еще тогда, когда их говорила, поэтому в конце они прозвучали едва слышно. Но даже почувствовав, что краснею, я так и не смогла отвести взгляд от его глаз.
– Если вы изволите…
Я даже не успела осознать его ответ, а он уже сделал шаг ко мне. Еще через мгновение я оказался в кольце теплых сильных рук, крепко прижатая к его груди. Положив голову Норману на плечо и уткнувшись лицом в изгиб шеи, я наконец ощутила себя в безопасности. Теперь все было по-настоящему хорошо и правильно. Он едва ощутимо гладил меня по голове, перебирая спутавшиеся волосы, а я замерла, боясь спугнуть это прекрасное мгновение.
– Вы заставили меня поволноваться, Таня, – тихо признался он.
– Простите, – так же тихо ответила я. – Но вы верили, что меня можно спасти. Спасибо вам за это. Без вас я бы сдалась.
– Я не верил, – огорошил он меня еще одним признанием. – Я просто не видел смысла раньше времени верить в обратное. Такие вещи лучше знать наверняка, а до тех пор отрицать.
– Хорошая позиция, – признала я. – Мне бы такую рассудительность.
На этот раз рассмеялся он.
– Успеете набраться. Я все-таки вас немного старше.
– Немного, да, – хмыкнула я, уже удивляясь тому, что он так и держит меня в своих объятиях и как будто не собирается отпускать.
– Лет на пятнадцать? – неожиданно продолжил он свою мысль. – Или на двадцать?
– Я не знаю. Не знаю, сколько вам лет. Я думала, уже слегка за пять сотен…
– Не говорите глупостей, – оскорбленно фыркнул он. – Маги столько не живут. Дайте подумать, я уже и сам сбился… Мне было почти тридцать, когда я… покинул свое время. С тех пор прошло… почти одиннадцать. Значит, мне сорок один. Или скоро будет.
– Если верить вашей теории, то мне скоро исполнится двадцать три. Правда, я точно не знаю, когда.
– Восемнадцать лет, – вздохнул он. – Разве это не слишком много?
Мое сердце замерло от такого вопроса и тона, которым он был задан. Я искала им какое-то другое объяснение, не то, которое пришло мне в голову в первую секунду, но не находила. И все же я боялась ошибиться. Это будет очень стыдно.
– Смотря для чего, – осторожно ответила я.
Норман молчал. Одна рука продолжала обнимать меня за плечи, другая – перебирать мои волосы. Он наклонил голову, и лицо его оказалось рядом с моим, я чувствовала его дыхание на своей щеке. Оно было тяжелым, неровным. Норман старался его контролировать, но получалось плохо.
Отчаянно боясь все испортить, я все-таки немного отстранилась. Ровно настолько, чтобы заглянуть в его лицо. Это мое движение словно пробудило его: он наклонился к моим губам и поцеловал. Или это я дотянулась до его губ первой? В голове все спуталось, и я уже ни в чем не могла быть уверена. Кроме того, что он снова целовал меня. На этот раз все было иначе: в этом поцелуе не чувствовалось страстного отчаяния обреченных на смерть. Зато было столько нежности, сколько я даже не могла предположить в Яне Нормане. Он выпустил меня из объятий, но только для того, чтобы взять мое лицо в ладони, погладить подушечками больших пальцев вмиг вспыхнувшую кожу щек. Поцелуй был медленным, тягучим, как густой горячий шоколад. И таким же сладким. Но несмотря на эту неспешность, я задыхалась, как от быстрого бега. Сердце билось с такой скоростью, что, казалось, в любую секунду могло не выдержать. И в данный момент мне было совершенно наплевать на то, много восемнадцать лет или мало. Меня целовал король, черт побери. Пусть бывший, оболганный историей и лишившийся всего. От этого он не переставал быть тем, кем родился.
Внезапный шорох и приглушенный грохот заставили нас вздрогнуть и отпрыгнуть друг от друга. Я думала, нас застукали. Ожидала увидеть отца или ректора, но лазарет оставался пуст. Какая-то тень прошмыгнула по полу. Я присмотрелась и поняла, что это один из тех мохнатых колобков, что в этом мире заменяли кошек: такие же пушистые и своенравные, но на коротких лапках и с коротким туловищем, они сновали по Орте, всегда гуляя сами по себе. Никому не принадлежали, но иногда давали себя погладить. Этот, кажется, был совсем маленьким. Не знаю, что он сшиб по пути, но его это не сильно расстроило. Он продолжал свой путь, лишь ненадолго замешкавшись рядом с нашими ногами. Я его не привлекла, а вот на ботинок Нормана он попытался порычать. Однако стоило тому приподнять ногу, как колобка словно ветром сдуло.
Мы с Норманом посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись. У него был такой красивый смех, что я могла бы слушать его часами, но он очень быстро затих. Лицо Нормана снова стало серьезным. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но я успела прижать пальцы к его губам.
– Пожалуйста, не надо, – торопливо попросила я. – Не извиняйтесь, не говорите, что это было неуместно, вам не следовало и все такое прочее.
Он так выразительно посмотрел на меня, что я испуганно отдернула руку.
– Вообще-то я собирался сказать, что хотел сделать это с тех пор, как поцеловал тебя в первый раз. И что в этот раз не собираюсь извиняться.
Я облегченно выдохнула, физически ощущая тепло, разливающееся в груди после этих слов.
– О, ладно, тогда говорите, – снова улыбаясь, предложила я.
– Я только что это сказал.
– А, ну да, – разочарованно протянула я, но тут же нашлась: – Можете сказать еще раз? Я не успела насладиться.
Кажется, в голове у меня что-то замкнуло от счастья, раз я снова начала говорить глупости. Норман это понял, снова рассмеялся и, вместо того чтобы повторить слова, притянул меня к себе и поцеловал еще раз. Я не возражала против такого варианта.
Но и на этот раз поцелуй длился недостаточно долго. Норман отстранился, но уже не выпустил меня из объятий.
– Убедительно, – выдохнула я. – Но если вы этого хотели… Почему только сейчас? К чему были все эти разговоры о неуместном и неподобающем? Вы же видели, что я хотела этого не меньше. Не могли не видеть…
– Просто это действительно неуместно, – спокойно перебил он, поглаживая кончиками пальцев кожу на моей щеке и осторожно заправляя непослушный локон за ухо. – Этим я нарушаю не только правила Орты, но и законы нашего мира.
– Что за бред? – я нахмурилась. – Я уже взрослая, могу целоваться, с кем пожелаю.
– Не в нашем мире. Ты же помнишь, что по нашим законам ты пока несовершеннолетняя?
Я смутно припоминала, как он рассказывал про это. Но тогда речь шла о допросе в Легионе, и мое положение как бы несовершеннолетней меня вполне устраивало. Теперь же оно мне мешало. Мои пальцы, перебиравшие короткие волосы на его затылке, напряженно замерли. Я снова заглянула в его глаза, но не увидела там ни сомнений, ни желания отступить назад, снова сделать вид, что ничего не произошло.
– Но если я все еще несовершеннолетняя, если закон все еще против… Что изменилось?
Может быть, темнота лазарета и неверный свет луны сыграли со мной злую шутку, но на мгновение мне показалось, что в его глазах промелькнула боль, которую он моментально постарался скрыть. И все же голос его прозвучал хрипло, когда он ответил:
– Ты появилась посреди моей гостиной со словами: «Кажется, я умерла». – Он тяжело сглотнул и добавил уже почти шепотом: – Если бы ты только знала… если бы только могла представить себе, что со мной было в тот момент.
Мне стало так стыдно, как, наверное, не было еще ни разу в жизни. И при этом так хорошо, что это только усиливало стыд, но я ничего не могла с собой поделать. Ведь это значило, что я ему по-настоящему дорога. Что еще это могло значить?
Я погладила его по щеке, порывисто прижалась к губам на несколько мгновений, потом снова крепко обняла.
– Простите меня, я не хотела вас так пугать. Я просто… я сама была напугана…
– Я знаю, знаю, – заверил он меня, уже снова беря себя в руки и подавляя излишнюю эмоциональность. Он даже улыбнулся, глядя на меня. – Наверное, это к лучшему. В тот момент я поклялся себе, что если ты все-таки окажешься жива, никакой закон не помешает мне… сделать то, что я сделал. Я слишком многое в жизни упустил, дожидаясь подходящего момента. Я не готов снова так рисковать.
– Надо будет сказать спасибо Ноту, – я нервно рассмеялась.
Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я уже начала подозревать, что сплю, накачанная какими-нибудь магическими наркотиками, и вижу чертовски реальный сон. Но если так… я не хотела просыпаться.
Я снова коснулась кончиками пальцев его лица, словно желая убедить себя в том, что он настоящий, а не плод моего воображения. Тонкие губы, гладко выбритая кожа щек и подбородка, в уголках глаз уже заметна сеточка морщин. Восемнадцать лет… Когда я только родилась, он уже правил страной.
Впрочем, нет, страной он правил пять веков назад. Он сказал, что появился в этом времени почти одиннадцать лет назад. А что же происходило с ним тогда, когда я родилась?
– Может быть, вы все-таки расскажете мне, как все было? Ну, то есть… Как мы с вами оказались в одном времени.
Он недовольно скривился. И чуть ослабил объятия. Видимо, я сказала что-то не то, но отступать было поздно.
– Это длинная, скучная и грустная история, – попытался уклониться он. – Зачем тебе она?
– А такой закон есть в моем мире, – попыталась пошутить я. – Хочешь целовать девчонку, сначала расскажи ей, как путешествовал во времени.
Моя уловка удалась: он снова рассмеялся, его лицо разгладилось, появившееся напряжения ушло. Он еще на одно мгновение прижал меня к себе и быстро поцеловал, а потом неожиданно подхватил на руки и куда-то понес.
– Что вы делаете? – удивилась я, даже не обращая внимания на то, что так и говорю ему «вы».
– К сожалению, не совсем то, что хотел бы, – хмыкнул он, а потом осторожно опустил меня на кровать, на которой я лежала до его прихода. – Если я собираюсь рассказывать тебе свою историю, тебе лучше лечь в постель и не мерзнуть лишнего.
Норман заботливо укрыл меня одеялом и сел рядом. Я поудобнее устроила голову на подушке, неотрывно глядя на него. Он молчал, снова хмурясь.
– Трудно понять, с чего стоит начать такой рассказ, – признался он.
– Тогда просто начните с начала, – предложила я.
