Текст книги "Магический спецкурс. Второй семестр (СИ)"
Автор книги: Лена Летняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 8
Эти каникулы стали самыми унылыми за всю мою жизнь. Теперь папа знал все и про нападение во время бала, и про низших в подземельях Орты, а история с Нотом окончательно добила его. Поэтому мне в первый же день устроили разбирательство на тему: «Почему ты нам ничего не сказала?» Я огрызнулась в ответ и спросила, не хотят ли они мне что-нибудь объяснить. Например, почему вдруг монархисты решили меня убить. Разговор как-то сам собой тут же свернулся. Я не стала настаивать. Правду мне уже рассказал Норман, не верить ему я не видела причин.
В остальные дни папа хмурился, мама тайком плакала. Они то вместе, то порознь пытались убедить меня не возвращаться в Орту, но я, как заведенная, повторяла, что мне уже ничего не грозит. Как минимум в самой Орте. При этом большую часть времени я сидела дома, потому что ужасно боялась. Я в полной мере прочувствовала то, о чем в последний учебный день говорил мне Норман: о жизни под страхом смерти. Теперь у меня еще и перстня его не было, и в случае чего он не смог бы мне помочь. Поэтому я изучала магическую медицину, просматривала учебники на будущее, торчала в интернете и выбиралась на улицу только в компании родителей или в первой половине дня, до наступления темноты.
О Нормане я думала чуть чаще, чем постоянно. Вспоминала наш разговор в лазарете и его лицо в тот момент, когда отдала перстень. Я пыталась убедить себя, что он все понял правильно, но изнутри грызло смутное ощущение, что я совершила большую ошибку.
Конечно, я встретилась с Ингой и все ей рассказала, включая ночные события в лазарете. Только истинную личность Нормана так и не упомянула. Подруга и без этого пришла в дикий восторг и радостно воскликнула:
– Я же говорила! Не император, конечно, и не ректор, но тоже ничего.
Я криво усмехнулась. Да уж, не император, всего лишь бывший король. От этой мысли меня снова кинуло в жар. От осознания, насколько я ему не подхожу. Однако у Инги было другое мнение на этот счет.
– Только вот, солнце мое, а не слишком ли он староват?
Я пожала плечами. Конечно, раньше я и сама смотрела на ровесниц, встречающихся с так называемыми «папиками», как на сумасшедших. Мне казалось, что никакой супермодный «айфон» и никакая суперкрутая машина не стоят того, чтобы спать с мужиком, который тебе в отцы годится. Но вспоминая поцелуй Нормана и реакцию собственного тела на него, я начинала подозревать, что не все могли соблазняться «айфонами» и машинами.
– Он не старый, – я покачала головой, размешивая ложечкой кофе, просто чтобы чем-то занять руки. – Если бы ты его увидела, у тебя бы и вопроса такого не возникло. Он… – я запнулась, подбирая слова. Сердце моментально понеслось галопом и дыхание участилось, как всегда, когда я думала о нем. – Ты не представляешь, какие в нем сила и уверенность в себе. Он как та самая пресловутая каменная стена. Кажется, спрячься за ним – и никакое горе тебя никогда не коснется. Он уже трижды спас мне жизнь. И если первый раз еще можно объяснить его личной заинтересованностью, раз уж он отвечал за последствия того проклятия, то в двух других случаях он просто все бросал и приходил мне на помощь. И дело не только в этом, – волнуясь, добавила я, чтобы мое отношение к нему не выглядело, как простая благодарность. – Он вообще не похож на мужчин, которых я встречала раньше. И взрослых, и парней. Это другое… не знаю, воспитание, что ли. Другая порода. Он галантный, заботливый, умный… не просто умный – мудрый! Да, он взрослый. Да, у него в анамнезе столько всего в прошлом… – я замолчала, снова почувствовав, как горлу подкатил ком от мысли о его отношениях с Роной Риддик. – Он многое потерял и многое пережил, но это делает его только лучше, понимаешь?
Инга выразительно смотрела на меня, подпирая подбородок обеими руками. На мой вопрос она с усмешкой кивнула.
– Понимаю, подруга, еще как понимаю. Ты по уши влюбилась. Я даже не думала, что увижу мадам Трезвый Ум и Великий План такой. Как понимаю, что ты его за муки полюбила, а он тебя за состраданье к ним, – нараспев продекламировала она. – Вот только не забудь, что когда тебе станет лишь слегка за тридцать, ему перевалит за пятьдесят.
Я хмуро посмотрела на нее исподлобья.
– Я тебя ненавижу, ты знаешь это?
– Неправда, – рассмеялась Инга, – ты меня любишь.
И в этом она, конечно, была права.
Меньше, чем за неделю до конца каникул, папа предпринял еще одну попытку уговорить меня бросить обучение в Орте. На этот раз он решил пойти в обход: зашел вечером в мою комнату, где я читала учебник по магической медицине в ожидании ужина, сел рядом со мной на диван и мягко поинтересовался:
– С каких пор тебя так увлекла медицина?
– С тех самых, как на моих руках человек едва не истек кровью до смерти, а я ничего не могла сделать для него, – спокойно ответила я, вкладывая между страниц закладку и закрывая учебник.
– Ты говоришь про своего преподавателя?
Я кивнула, но распространяться дальше не стала. Папа немного помолчал, а потом снова спросил:
– Неужели после всего, что ты пережила в Орте, ты хочешь туда вернуться?
– Но ты же слышал господина старшего легионера столицы, – я улыбнулась, стараясь выглядеть беспечной, как делала это каждый раз, когда начинался этот разговор, – мне теперь ничего не грозит.
– Да, но сначала на тебя напал сын канцлера. Потом оказалось, что его надоумила сокурсница. Потом выяснилось, что ею манипулировал ваш преподаватель. Но если он член монархической группировки, его тоже кто-то настроил против тебя… Значит, ты все еще в опасности в магическом мире. Не лучше ли вернуться домой? Еще не поздно найти работу. Или, хочешь, сначала съезди куда-нибудь отдохнуть. Возьми Ингу с собой. Я оплачу вам любой тур.
Это было уже серьезно. В ход пошла тяжелая артиллерия. Какая девушка в здравом уме променяет возможность отдохнуть и потусить с подругой где-нибудь на песчаном берегу, когда дома зима, на сомнительную учебу и смутную угрозу?
– Папа, если ты знаешь что-то об опасности, которая мне грозит, может быть, просто расскажешь? – предложила я, как делала уже тоже не раз. – Кто такие эти монархисты? О каком короле говорил Нот? Почему я могу им помешать?
Папа долго молча смотрел на меня, а потом неожиданно признался:
– До того, как мы покинули магический мир, я был старшим легионером столицы. И по долгу службы, конечно, противостоял монархическому культу. Делал я это достаточно успешно, чтобы они решили меня убить. Оказалось, у них есть свои люди даже в Легионе. Меня предупредили, только поэтому мы все до сих пор живы. Но магический мир нам пришлось оставить. И я не хотел тебя пускать туда именно по этой причине. Но потом…
– Потом ты узнал, что кто-то убивает девушек из семей Покинувших, которые отказались пойти на спецкурс.
На его лице отразилось удивление, но он не стал возражать, только молча кивнул.
– Я решил, что если отправлю тебя в Орту совершенно неподготовленной, без артефакта, тебя либо быстро отчислят, либо ты сама взбесишься и сбежишь. Тогда бы ты не попала в списки отказавшихся учиться. Ты бы попала в списки отчисленных. А это совсем другое дело. Впрочем, раз они внедрили в Орту своего человека, они не доверяли спискам. Но план у нас с мамой был такой. Прости, я должен был тебя предупредить, но я не хотел, чтобы ты жила в страхе, как мы. Хотел, чтобы у тебя была обычная жизнь с обычными проблемами.
– Но почему они так сильно хотят убить именно меня? – это все равно оставалось для меня непонятным.
– Потому что они трусы, – резко заявил папа. – Они до сих пор боятся меня, бьют по самому слабому месту и по самому дорогому для меня человеку – по тебе. И они не остановятся.
На его лице в этот момент отразилось такое отчаяние, что мне стало его по-настоящему жаль. Наверное, ужасно осознавать, что дорогой тебе человек попал под удар только потому, что ему не повезло оказаться частью твоей семьи. Я бы на его месте чувствовала себя очень несчастной. Мне захотелось немного увести тему в сторону.
– А чего они вообще хотят? О каком короле идет речь?
Папа помедлил, прежде чем отвечать, но потом, видимо, решил, что раз тайны не смогли меня защитить, пора попробовать другой подход.
– Принято считать, что они хотят привести к власти потомка одного из последних великих королей, – папа почти дословно повторил слова Ротта, но потом удивил меня: – Вероятнее всего речь идет о потомке Гордона Геллерта.
– Почему именно его?
– Ну, Норд Сорроу наследников после себя не оставил, – папа пожал плечами. – Рона Риддик детей тоже так и не родила, невзирая на шестилетний брак с сэром Гордоном… Или как его тогда называли лордом Геллертом. Говорят, это из-за почти постоянно истощенного магического потока. Последние годы своей жизни она положила на то, чтобы избавить магический мир от низших. Они же ее и погубили, когда ее мечта почти осуществилась.
– Да, я знаю, – кивнула я и поспешно добавила: – На Истории рассказывали.
– А Гордон Геллерт еще год правил без нее, потом отдал власть правительству Второй Республики, а сам удалился на уединенный остров. Говорят, он так и не смог жить полной жизнью без любимой супруги.
Что-то было такое в тоне отца, что дало мне понять: в эту романтическую деталь истории он не очень-то верит.
– А как на самом деле? – поинтересовалась я нейтральным тоном.
– На самом деле он собирался жениться во второй раз и выбирал себе супругу. Ему нужен был наследник. Однако все знали, что леди Рона собиралась вернуть власть республике. Его вынудили поступить так, как она хотела, и на тот остров просто-напросто сослали. И там у него были и любовницы, и внебрачные дети. Так что если чей-то наследник и стремится к власти, то его.
– А кто сделал предсказание насчет возвращения истинного короля и нового расцвета Республики? – после недолгого молчания уточнила я.
– Один ясновидящий примерно три века назад. Увидел это во сне. А что?
– Да так, – я отмахнулась. – Интересно стало просто.
У меня, конечно, были свои мысли насчет того, кто именно имелся в виду в этом предсказании как «истинный король».
– И давно эти монархисты терроризируют Республику?
– Да практически с самого ее основания. Но последние лет тридцать или сорок ситуация становилась все хуже. Республика переживает кризис, а они его усугубляют. И чем слабее становится Республика, погрязшая в коррупции, тем сильнее становятся монархисты. Потому маги и начали возвращаться в мир людей.
– Как будто здесь намного спокойнее, – фыркнула я. – Такой же кризис, коррупция и терроризм. Повсеместно.
Папа улыбнулся.
– Мы хоть и обладаем силой магического потока, но по сути мы те же люди. А человек всегда стремится куда-то в поисках лучшей жизни. Так как насчет моего предложения?
Я обняла его за шею, поцеловала в щеку и активно помотала головой.
– Спасибо, папа, но я все же предпочту вернуться в Орту и закончить начатое. Не хочется этого говорить, но я согласна с Роттом. Едва ли у монархистов в Орте было больше одного агента, а он раскрыт. Я действительно думаю, что сейчас это самое безопасное для меня место. Да и если они захотят, они и тут до меня доберутся, а в Орте я научусь хоть как-то себя защищать. Знаешь, один из преподавателей сказал мне, что нельзя просто отказываться от открывшейся в жизни возможности из-за возникающих трудностей. Надо приложить усилия, иначе я привыкну пасовать и так ничего не добьюсь в жизни.
– Дай угадаю, – вздохнул папа, – опять твой Норман?
– Он не мой Норман, – возразила я, отведя взгляд в сторону. – Он просто Норман. Профессор Ян Норман.
– Ну да, ну да… – папа еще раз вздохнул. – Ты уверена, что он желает тебе добра?
– Он не дал мне ни одного повода думать иначе. – Я снова посмотрела на него. – Он хороший человек, папа. Правда. И очень много для меня сделал. То, как ты разговаривал с ним… Это было несправедливо. Грубо. Если бы не он, меня бы уже не было в живых.
Папа посмотрел на меня как-то странно. Возможно, догадался, что в моем отношении к Норману есть нечто большее, чем обычные уважение и благодарность. Я уже ждала от него лекции на тему того, как неосмотрительно влюбляться во взрослых мужчин, но он сказал совсем другое:
– Этот перстень, который он тебе давал… Раньше я этого не знал, но когда искал артефакт для тебя, случайно выяснил: такой же был у Роны Риддик. Не знаю, может ли это быть тот же перстень или он просто похож, но лучше его не использовать.
Я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок.
– Почему?
Папа отвернулся и пожал плечами. Как мне показалось, немного смущенно.
– Она ведь Развоплощенная, Таня. Ее магический поток все еще существует где-то… как-то. И, надо полагать, ждет ревоплощения. Можешь считать меня параноиком, но мне кажется плохой идеей использовать артефакт, который когда-то фокусировал ее поток.
Мое сердце пропустило удар или два.
– То есть… Перстень что? Может… ревоплотить ее во мне? Серьезно?
– Ревоплощений в истории магического мира еще не было, – напомнил папа. – Никто не знает, как это может произойти. Теорий много. Фактов – ноль. Возможно, это даже не тот перстень. Откуда королевское украшение у преподавателя Орты? Но зачем рисковать лишний раз?
Я не знала, что на это ответить, а потому снова уткнулась в учебник, хотя уже не видела ни одной буквы. Папа еще какое-то время молча смотрел на меня, а потом резюмировал:
– Что ж, ты уже достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения. Тем более мои оказались не очень эффективны. Теперь ты знаешь больше о ситуации. Если ты при этом все равно хочешь вернуться в Орту, я препятствовать не стану. Просто будь осторожна.
– Я буду, папа. Обещаю.
Глава 9
В Орту я возвращалась в несколько смятенных чувствах. Папины слова насчет перстня, конечно, мучали меня, рождая нехорошие мысли. Но однажды я уже целый месяц сводила себя с ума подозрениям насчет Нормана, доверившись чьим-то бездоказательным предостережениям. Второй раз я не собиралась совершать эту ошибку, решив, что надо выслушать и его мысли на этот счет.
Едва пройдя через «вертушку» и оказавшись в холле университета, я неожиданно почувствовала себя дома. Даже странно, что я успела так привязаться к этому месту. Или дело все-таки не в месте?
Мне хотелось прямиком отправиться к Норману, но я удержала себя. Раз уж наши отношения не только вне школьных правил, но еще и вне закона, стоило вести себя более осмотрительно.
Хильда была очень рада меня видеть, сказала, что все каникулы переживала о случившемся, но не знала, как со мной связаться. Я подумала, что нам действительно стоит обменяться какими-то контактами, хотя бы «подружиться» в соцсетях.
Когда я ей рассказала всю историю с Нотом, она лишилась дара речи. И молчала, наверное, целую минуту, прежде чем выдохнуть:
– Жесть какая… А он мне так нравился. Такой… веселый. Кто бы мог подумать?
– Да, я и сама не могла.
– Но почему? – она смотрела на меня со смесью страха и недоверия. – Почему он хотел тебя убить?
После недолгих колебаний, я призналась ей:
– Мой отец был старшим легионером столицы. Его пытались убить, всех нас пытались убить. Поэтому мы покинули магический мир и поэтому родители не хотели, чтобы я в него возвращалась. Возможно, монархисты пытаются убить меня, потому что не готовы нападать на моего отца.
Глаза Хильды распахнулись так широко, что грозили выпасть. Шепотом она поинтересовалась:
– Так ты Вонен? Твой отец – Верд Вонен?
– Ты нас знаешь? – настала моя очередь удивляться.
Хильда активно кивнула.
– Мой папа был среди тех, кто пытался помешать заговору против Верда Вонена, – все так же шепотом, словно боялась, что кто-то ее услышит, призналась Хильда.
– Верд Вонен бежал за Занавесь, власть в Легионе сменилась, и моих родителей выслали. Такая вот история.
Какое-то время мы растерянно смотрели друг на друга. Казалось невероятным, что в первый день в Орте я подружилась именно с ней. Видимо, судьбы некоторых людей сплетаются так сильно, что дороги пересекаются даже у их детей.
Первого учебного дня я ждала с нетерпением, хотя, к сожалению, начинали мы учиться в четверг. Расписание при этом осталось таким же, поэтому занятия по ТРЗ предстояло ждать еще целую неделю. Но я надеялась столкнуться с Норманом в столовой, спортивном комплексе, библиотеке или, на худой конец, в коридоре. Тогда бы мы смогли договориться о встрече.
Однако реальность меня жестоко разочаровала. Первый раз мы действительно пересеклись утром в столовой. Когда я пришла туда, Норман уже сидел за одним столом с другими преподавателями. Он заметил меня, кивнул в ответ на мой кивок, но даже не улыбнулся, тут же перевел взгляд на профессора Дангла, с которым что-то очень живо обсуждал. Я решила не нервничать, посчитав, что он просто шифруется. Это раньше он мог позволить себе уделять мне больше внимания, пока мы оба знали, что оно вполне невинно.
То же самое я сказала себе, когда после физической подготовки и добавившегося к ней фехтования мы пересеклись в библиотеке. Он снова едва взглянул на меня, даже не подошел. Но я была в компании Хильды и Андрея, нам требовалось взять несколько дополнительных книг. При моих друзьях он едва ли мог чувствовать себя свободно.
И только когда после ужина мы снова случайно пересеклись в коридоре, в котором не было никого, кроме нас двоих, а он все равно прошел мимо, не заговорив со мной, я поняла, что что-то не так. Скрытность скрытностью, но не до полного взаимного игнорирования же!
Еще час я просидела в комнате, обдумывая его поведение и возможные причины, при этом делая вид, что читаю книгу. Хильда искоса посматривала на меня, но я старалась не обращать внимания.
– Ты бы хоть страницы иногда переворачивала, – со смешком заметила она, наконец. – Это же все-таки не планшет.
Я подняла на нее непонимающий взгляд, а потом решительно захлопнула книгу.
– Я отлучусь на какое-то время, – сообщила я. – Если что, не жди меня, ложись спать. Я постараюсь не шуметь, когда вернусь.
– Куда это ты? – удивилась подруга.
– Надо поговорить с одним человеком.
Она только выразительно приподняла брови, а я не стала больше ничего объяснять, боясь, что она меня отговорит.
Весна в той части магического мира, в которой мы находились, уже успела начаться, невзирая на то, что сейчас было только первое марта. Снег во внутреннем дворе уже растаял и даже после заката температура держалась на уровне комфортных плюс семи градусов, поэтому до учебного корпуса я добежала как была: в джинсах и блузке.
Темные пустые коридоры вновь заставили меня на мгновение испуганно сжаться, прислушиваясь к малейшему шороху. Я все еще не до конца оправилась после нападения Марека. Но я сделала над собой усилие и добежала до кабинета Нормана. В рабочем его не оказалось, личный был закрыт и, скорее всего, тоже пуст, поскольку на мой стук так никто и не ответил. Но в девятом часу вечера Норман вполне мог быть в своих личных комнатах, не сидеть же ему в кабинете весь вечер!
Я попыталась сообразить, где может находиться та дверь в его личные комнаты, через которую в первый день каникул вошла профессор Карр. Пусть далеко не сразу, но мне все-таки это удалось.
Мое сердце колотилось с оглушительным грохотом, заставляя горло в панике сжиматься, когда я постучала в дверь его гостиной и услышала короткое «Войдите». Интересно, у него дверь не запирается или ее отпирает эта команда?
Когда я вошла в гостиную, Норман сидел на диване у камина с книгой, но на этот раз точно не с Гарри Поттером: я успела заметить на обложке буквы алфавита магов.
– Таня? – он заметно удивился. Очень искренне, что немного сбило меня с толку.
– Не ожидал вашего визита.
Он поднялся с дивана, но ко мне не подошел, остался стоять на месте в своей обычной позе: спина прямая, плечи развернуты, подбородок чуть приподнят, руки сцеплены за спиной. На нем все еще были форменные брюки, он успел снять только сюртук, оставаясь все в той же – или просто такой же – черной футболке с длинным рукавом.
– Неужели? – тихо спросила я, в момент теряя всю свою решительность. – Я думала… думала, вы будете рады меня видеть.
Он несколько секунд молча смотрел на меня, а потом кивнул.
– Я действительно рад видеть вас в добром здравии. И рад знать, что вы все-таки нашли в себе силы не бросить учебу в Орте.
Происходящее казалось мне дурным сном. Неужели в день разбирательства я неверно истолковала его жест? Или ошибка закралась в матрицу моей реальности еще в предыдущую ночь? Может быть, его визит мне все-таки приснился?
Меня бросило в жар, щеки моментально загорелись, я опустила взгляд в пол, так и оставшись стоять в двух шагах от двери.
– Вы хотели мне что-то сказать? – спросил Норман. – У вас снова какие-то проблемы? Я могу чем-то вам помочь?
Ровный… равнодушный голос. Я почувствовала, как глаза защипали слезы. Я все еще не верила в то, что наш разговор и страстные поцелуи мне приснились, но с тех пор прошел месяц. Что-то могло измениться. Как тогда сказала профессор Карр? Профессор крайне щепетилен в этом вопросе.
– Нет, – мой голос прозвучал едва слышно. Не знаю, что в этот момент творилось с моим лицом, но Норман нахмурился и сделал ко мне несколько шагов, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Мои пальцы почти свело судорогой от желания эту самую руку протянуть и прикоснуться к нему. – Простите, профессор Норман, – я попыталась изобразить улыбку, но, наверное, получилась жалкая гримаса. – Кажется, я… ошиблась. Простите, что потревожила…
Я повернулась, чтобы уйти, он, видимо, хотел меня проводить, но в последний момент я передумала. Поняла, что если все не выясню, буду изводить себя вопросами до конца семестра. Я резко повернулась обратно, так и не сдвинувшись с места, и он почти налетел меня. Ему даже пришлось коснуться рукой моего плеча, чтобы не потерять равновесие.
– Нет, Ян, я должна знать… Просто скажите прямо… – я запиналась, тяжело дыша от волнения и с трудом выталкивая из себя слова, не решаясь посмотреть ему в глаза. – Ночь… лазарет… Вы приходили меня навестить или мне все приснилось?
– Вам ничего не приснилось, – признал он после паузы, так и стоя почти вплотную ко мне. Его голос перестал быть ровным и равнодушным. Теперь я слышала, что его дыхание тоже сбилось. – Ни ночь, ни лазарет, ни мой визит, ни… все что было во время этого визита.
Только тогда я наконец осмелилась поднять на него взгляд. Он все еще хмурился, как будто чего-то не понимал, серые глаза что-то искали на моем лице. Ответ на какой-то не заданный вопрос.
– Тогда что изменилось? – почти прошептала я.
– Но вы же… то есть, твой отец… – первый раз на моей памяти Ян Норман не мог подобрать слов. Он нахмурился еще сильнее, как будто разозлившись на себя, тяжело сглотнул и выпалил уже с привычной уверенностью в тоне: – Мне показалось, что твой отец крайне недоволен моим участием в твоей судьбе. Что, конечно, вполне понятно. И я решил, что, вернув мой подарок, ты показываешь, что согласна с его позицией.
– Да я просто не хотела провоцировать скандал, – я нервно выдохнула, не зная, заплакать мне или засмеяться. – Вдруг бы я нас выдала? Я пыталась дать вам понять… Видимо, безуспешно.
– Теперь я вижу, что неправильно понял твой жест, – он наконец улыбнулся знакомой призрачной улыбкой.
Его рука неожиданно коснулась моей щеки, и я не смогла удержаться от того, чтобы закрыть глаза, наслаждаясь долгожданным прикосновением. К первой руке тут же присоединилась вторая. Они убрали волосы, падающие мне на лицо и секунду спустя я почувствовала его дыхание на моих губах и едва ощутимое прикосновение. Такое легкое, почти невесомое. Он словно давал мне возможность остановить его. И это снова поразило меня. Он же все-таки бывший король. И пусть он не ожидал им стать, он все равно родился наследным принцем. Разве такие люди не приучены брать, не спрашивая? Того же Марека Кролла мало интересовало мое согласие.
Я обещала себе подумать об этом позже, сейчас предпочитая обнять его и прижаться сильнее и к его губам, и к его телу, давая понять, что согласна на все. Этого простого движения оказалось достаточно, чтобы поцелуй стал глубже и требовательнее. Норман крепко обнял меня в ответ, притягивая еще ближе, насколько это было физически возможно. Я уже чувствовала грудной клеткой, с какой бешенной скоростью бьется в его груди сердце. Мое собственное ничуть не отставало.
Его губы оторвались от моих, но только для того, чтобы коснуться шеи. Я запрокинула голову, чтобы ему было удобнее щекотать дыханием чувствительную кожу. Рука сама собой оказалась на его затылке, пытаясь направить туда, где мне хотелось чувствовать прикосновения.
Кожа горела по всему телу, я вся горела изнутри. Я чувствовала его руки на своей спине, как они скользят по ткани блузки, как перемещаются и сжимают мою грудь, но этих ощущений не хватало. Слои одежды гасили львиную долю удовольствия.
– Ян… – прошептала я, но на этом запнулась.
Что я могла ему сказать? Как в дурном романе простонать: «Возьми меня»? Или как в пошлой порнушке: «Трахни меня»? Одно звучало глупо, другое – мерзко. Я не боялась идти до конца. Да что там боялась? Я хотела идти до конца и даже дальше, но внезапно оказалось, что не знаю, как сказать ему об этом. Я не была девственницей, но сейчас нервничала больше, чем в свой первый раз. То был сознательный эксперимент с хорошо знакомым мне парнем, который сам меня на это всячески уговаривал. Я испытывала скорее любопытство, чем желание и возбуждение. Возможно, поэтому физическая близость до сих пор не очень-то меня впечатляла. Но сейчас я заранее знала, что все будет иначе.
Норман выпрямился и посмотрел мне в глаза. Его собственные казались темнее, чем обычно. Один взгляд – и он все понял без всяких слов и унизительных просьб с моей стороны. Коснулся пальцами моих губ, потом скользнул вниз, по подбородку, по горлу к маленькой впадине внизу, между ключиц, задел кулон с изумрудом и наконец добрался до первой пуговицы блузки. Вскоре они все оказались расстегнуты. Только когда его пальцы вновь вернулись к ключицам и, едва касаясь кожи, тут же скользнули к низу живота, я вдруг подумала, что не рассчитывала на подобное развитие событий, а потому явилась к нему в самом обычном белье, которое было скорее удобным, чем красивым. Конечно, такая мелочь уже едва ли могла остановить меня. Или его, если уж на то пошло.
Однако в следующее мгновение он действительно остановился. Прежде, чем я успела что-то спросить, одним быстрым движением подхватил на руки. От неожиданности я охнула, обхватив его руками за шею.
– Что ты делаешь?
– На этот раз наконец именно то, что хочу, – с улыбкой сообщил он, ногой распахивая дверь спальни. – Кстати, спасибо, что наконец перешла на «ты». Я боялся, что ты опять начнешь «выкать», это совершенно сбило бы меня с настроения. Могло получиться неловко.
Я рассмеялась, испытывая огромную благодарность за эту шутку: она немного сняла напряжение и стерла границы, которые я до сих пор чувствовала где-то на уровне подсознания. А он уже осторожно отпустил меня, и я снова почувствовала ногами пол. Который тут же поплыл, стоило ему стянуть с меня блузку. Я поняла, что зря переживала за нижнее белье: его оно вообще не интересовало, ибо в считанные секунды я оказалась совсем без одежды, прижатая к поверхности огромной кровати весом его тела, такого же обнаженного, как мое. Наконец никаких преград между нами больше не осталось. Кроме виртуальных, на которые нам обоим сейчас было наплевать.
Он был нетороплив, но действовал уверенно. Он знал меня лучше, чем я сама себя знала. Его губы все время оказывались там, где я не ожидала их ощутить – бесстыдные, требовательные и нежные. Руки неизменно находили места, острее всего отзывавшиеся на его ласки. Словно он занимался со мной любовью не в первый, а в сто первый раз. Разумная часть меня поняла бы, что такое умение может быть только результатом большой практики, но разум оказался не приглашен на эту вечеринку. Только чувства. Если какие-то мысли и возникали в черепной коробке, то тут же таяли, когда он снова и снова срывал с моих губ стон удовольствия и тут же ловил его губами. Как бы сильно я ни жаждала разрядки, мне не хотелось, чтобы это заканчивалось.
Но каким бы неспешным ни был наш темп, все рано или поздно доходит до финала. Нет, я не увидела перед глазами вспышку Сверхновой, не разлетелась на осколки и не взорвалась цветным фейерверком. Я просто на мгновение задохнулась, впиваясь ногтями в кожу его плеч, захлебнулась вскриком, который не смогла удержать в себе, и впервые в жизни ощутила себя по-настоящему цельной. И просто неприлично счастливой.
Мысли появились позже. Ворвались в мой мозг скачущими дикими жеребцами. Я вспомнила, что совершенно забыла о том, о чем мама настойчиво не рекомендовала мне забывать с тех пор, как мне исполнилось тринадцать: о предохранении. Однако эту мысль я с легкостью отбросила в сторону, решив, что начну психовать по этому поводу не раньше, чем случится задержка. Если она случится.
От второй мысли отмахнуться оказалось сложней. Понравилась ли я ему? Было ли ему со мной так же хорошо, как мне с ним? Я, конечно, слышала, что мужчина свое удовольствие получает всегда, а женщина – как повезет, но удовольствие удовольствию рознь. Несмотря на все мои «свободные» взгляды, которые я однажды истерично излагала Норману, я во многом оставалась теоретиком и большим опытом похвастаться не могла. Что если я показалась ему «бесчувственным бревном»? Недостаточно страстной, недостаточно смелой?
В следующую секунду меня бросило в другую крайность: а что, если он разочарован не тем, что я недостаточно искусна в постели, а наоборот тем, что у меня есть предыдущий опыт? Ведь Нот пытался его разозлить, намекая на мою доступность и «испорченность». Я понятия не имела, насколько маги – особенно древние короли – ценят такую пикантную деталь, как девственность.
На фоне этих внутренних сомнений вопросы вроде «А что дальше?» звучали в моей голове гораздо тише. Как ни странно, про перстень я не вспомнила вообще ни разу.
Я машинально потянула на себя тонкое одеяло, укрывшись им до самого подбородка и повернула голову к Норману. Он лежал на спине с закрытыми глазами и только пока еще тяжелое, прерывистое дыхание выдавало, что он не уснул, едва все кончилось. Однако понять по его виду, что он сейчас думает обо мне, было нереально.
Я повернулась на бок, почти зарылась лицом в подушку и осторожно коснулась его плеча.
– Все в порядке?
Он открыл глаза и удивленно посмотрел на меня.
– В каком смысле?
– Ну… – растерянно протянула я, не зная, как сформулировать свой вопрос. – Ты не разочарован?
«Боже мой, – мысленно простонала я, – как же трудно, когда влюблена по уши. Говоришь ерунду, делаешь ерунду, в голове сумбур, в сердце вообще бардак».
