Текст книги "Путь, который мы спели (СИ)"
Автор книги: Лёна Лазарева
Соавторы: Ольга Мазева
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Это было сказано настолько категорично и окончательно, что Даллен, начавший уже было возражать, изменил свое решение:
– Хорошо. Давай ты просто... будешь вспоминать свои песни. Так, как если бы ты их слышал сейчас... если бы их пел кто-то... так, как нравится тебе самому.
"Вспоминать?!" – хотел повторить бывший бард. – "Да мне и так сегодня их напоминают все кому не лень! Тут забыть бы, а не вспоминать..."
Но обижать Даллена не хотелось, а песня... она пришла. Взяла и пришла, послушная, словно просили ее... старая, радостная – какой же счастливый он был тогда!
И как он пел!.. Да, тогда получалось... а оркестр вторил... и скрипки подхватывали тему в припеве...
Сам того не желая, Кантор пел про себя – так, как когда-то... с тем же выражением и страстью... забыв и о Даллене и о найгерис. Он вспоминал, КАК это было – и переживал заново. И пел лучше, чем тогда... да, теперь он мог бы петь лучше! Если бы сейчас был у него прежний голос.
Потому что тогда он просто в силу возраста и неопытности не знал истинного смысла некоторых слов... из того, о чем пел. Наверное, надо умереть, чтобы почувствовать цену жизни...
А потом, едва он услышал, как наяву, затихающий звон гитарных струн – тут же вспомнилась ещё одна песня. Та самая, которую он пел на вечеринке у Элмара. Песня о войне, о погибших товарищах... Бог весть, почему в голову пришла именно она – быть может, потому, что являлась полной противоположностью первой его балладе, светлой, счастливой, взлетающей, как на крыльях? Сейчас у него перед глазами не было ярко освещенного зала, сияющих глаз слушателей... и слушательниц. А были только струны гитары, и ещё собственные пальцы... руки, которая стала своей... а ещё спокойные глаза умирающего барда, который взял с него обещание, что он, Эль Драко, постарается обязательно выжить... Я не забыл тебя, Сантьяго, я выжил... я всё помню.
Он и сам не знал, в какой момент неслышная песня-воспоминание вырвалась на свободу и зазвучала у костра, коснулась, словно рукой, лиц присутствующих, которые становились жестче и строже. И Кантор уже не думал про свой голос. И даже о том, что у него нет с собою инструмента. Он просто – пел. Уже вслух...
А когда начинал последнюю строфу, вдруг заметил, что оба Поющих – и Даллен, и целитель Тэйглан – подпевают ему. Вот только Кантор не смог различить их голоса. Скорее даже он сказал бы, что слышит неведомые ему музыкальные инструменты, которые аккомпанируют его песне. Да так, как он и не мечтал! И один из них более всего похож был на виолончель или альт, а другой, пожалуй, на гитару.
"Надо будет дома попробовать так..." – мелькнула мысль.
А потом – ему показалось, что это они подпевают ему. Те, кто не дожил. Замученные в Кастель Милагро, умершие от ран и побоев в лагере, разорванные на клочки, истерзанные – там, в Кастель Агвилас... они стоят, положив руки на плечи друг другу, и поют вместе с ним.
Видение длилось меньше мгновения, но было необыкновенно ярким.
Песня кончилась, и на несколько ударов сердца воцарилась тишина. А потом Кайр вдруг воскликнул, как-то очень по-мальчишески:
– А я видел! Видел войну... Людей у костра... Как они провожают товарищей... – и умолк.
– Я тоже видел... Много чего...– пробормотал Тэйглан, не сводя глаз с Кантора. – Но ведь это значит...
– Это значит, что мне до сих пор иногда снится война, – усмехнулся Кантор. – Я слишком хорошо ее помню.
– Тебе надо обязательно повидаться с Дэрритом! – горячо произнес Тэйглан. – Он наш наставник, и он...
Целитель был взволнован, удивлен... да и трудно было объяснить пришельцу, КЕМ был для Найгеты Дэррит. – Только... сейчас ведь ночь уже, это только утром...
– Мне ведь надо тебя вернуть домой? – вздохнул Даллен. – Я бы с радостью предложил тебе остаться ещё хотя бы на день... но твоя жена, она же тревожиться будет? Увидит, что ты опять пропал – мало ли что подумает...
– Я предупрежу ее, не беспокойся, – отозвался Кантор и поморщился, услышав свой внезапно охрипший голос.
"Доигрался, придурок! – незримый собеседник как всегда был наготове. – Как теперь Карлосу в глаза смотреть станешь? Умудрился же – перед самой премьерой простудиться!"
"Заткнись", – привычно велел бывший партизан, полностью осознавая правоту замечания. В горле словно клокотала какая-то дрянь. С таким голосом даже орка не споешь! Оставалось надеяться, что завтра будет лучше.
– Она ведь спит сейчас, я в сон к ней приду, – объяснил он.
– О, тогда сворачиваемся! Быстро допиваем – и спать! – улыбнулся Тэйглан. – А завтра с утра – к Дэрриту... Он ведь знает уже, что ты вернулся, Даллен?
– Ну конечно же, знает! Ты меня уже спрашивал... Я с ним сразу же и связался... когда мы продукты собирали... забыл? – улыбнулся Поющий. – Ты как раз вошел, когда я закончил. Я ощутил ответ, короткий. Облегчение и... затрещина одновременно. Очень похоже.
– Так тебе и надо! – усмехнулся Тэйглан. – Ещё раз так исчезнешь незнамо куда без предупреждения... не знаю, что я с тобой сделаю!
– А я знаю, – тепло улыбнулся Поющий. – Ты споешь мне Песнь Возвращения...
– Спою, – тихо согласился целитель. – А потом всё-таки стукну.
Тэйглан внимательно посмотрел на Кантора – так, словно пытался понять: не случится ли до утра ещё чего-нибудь неожиданного и опасного – по вине этого загадочного и тревожного типа?
А потом, коротко попрощавшись, вместе с Кайром ушел в туман, что сгустился на краю поляны.
– Пошли, – Даллен подхватил на руки кота и кивнул на дом. – Кровать найдется, у меня гости ночуют, бывает. Завтра с утра Наставник Дэррит ждать будет...
– Пошли, – согласился Кантор. Надо было скорее предупредить Ольгу. Пока не проснулась без него.
Девятый Путь. Глава 9
Ольге снилось общежитие.
И в кой-то веки сон ее был не тревожным, как раньше: несданные зачеты, потерянные библиотечные книги и ощущение какой-то приближающейся беды.
Сон был радостным. Потому что студенты нынче сдали последний экзамен, а у Саньки, лучшей подруги – вот подгадала! – как раз подошел день рождения!
Звучала музыка "Скорпионс", и парни уже второй раз сбегали в ближайший магазин за вином. Девчонки смеялись, а Маринка, вылавливая из банки шпротину, приставала к Лёхе, требуя подпеть магнитофону – зря, что ли, он гитару притащил?
Ольга забралась с ногами на дальнюю койку и лениво жевала какую-то тягучую кисловатую конфету. Ей не хотелось, чтобы Лёха пел. Ей хотелось какой-то другой музыки, а вот какой, она и сама не знала.
На кровати валялся журнал – Ольга открыла его и с удивлением подняла брови. Вот уж не думала, что в их общаге мог заваляться импортный глянцевый журнал. На испанском! Да еще из разряда "для женщин". На развороте красовался... Зорро! В маске и черном плаще. В смысле – только в них. И больше ни в чем. Впрочем, картинка была еще достаточно целомудренной – все предосудительное невинно прикрывалось гитарой.
И ни маска, ни гитара не могли скрыть того, что Голливуд оторвал бы этого парня с руками, ногами, вместе с гитарой и виднеющимся на заднем плане быком.
С плеча "Зорро" смотрел разноцветный хинский дракон.
Постойте... хинский? Дракон?! Черный плащ? Но ведь это...
– Оль, да хватит этих испанцев разглядывать! – потянулась Маринка. – Все равно нам не светит... Ой...
– Привет, – вежливо поздоровался Кантор, входя в комнату и профессиональным взглядом окидывая собравшихся. – Это кто у тебя, Ольга?
– Зддрасьте... – ошеломленно прошептала Санька.
– Диего! – радостно воскликнула девушка, вскочив с места. Журнал полетел на пол. – Ты здесь... так это сон? А это мои друзья... мы учились вместе...
– Я что, собственно... Ты празднуй, если хочешь, – осторожно начал бывший убийца, – я только хотел тебя предупредить, что я уехал... ушел в гости. К Даллену. Не пугайся, если проснешься, а меня нет. Я завтра вернусь...
– Когда? – немного встревоженно спросила Ольга. – Ты уверен, что там не опасно?
"Так он тебе и скажет, даже если там по убийце за каждым углом", – подумала она. "Можно было и не спрашивать. А вот если так..."
– А что вы там с ним делаете? – поинтересовалась она невинно.
– Сейчас – спим, – усмехнулся муж. – А до этого сидели у костра... разговаривали... пели. Рыбу ели! Рыба исключительная.
– Уууу... – протянула Ольга, внезапно почувствовав, что ей тоже хочется рыбы. Пусть даже не самой исключительной. Но желательно – соленой.
– Тоже хочешь? – чутко отреагировал муж. – Я принесу... если получится. И всё тебе расскажу! – предупредил он возможный вопрос. – Обязательно!
Иначе расспрашивать его начнут уже ее подруги, а выгонять их, как в свое время Королевский Совет, ему не хотелось.
Он поцеловал Ольгу и, помахав на прощание рукой, вышел из комнаты девушек в Лабиринт...
Он был доволен. Ольга проснется спокойной, вспоминая приятный сон. Теперь обратно.
В уютный домик Поющего над ручьем, с резной мебелью и толстым пушистым котом...
Ступени с готовностью легли под ноги. Кантор ступил на них, задумавшись о новом знакомом, о завтрашнем дне, беседе с Наставником Поющих... Интересно, что сейчас снится Даллену?
Лабиринт словно отозвался: резная каменная мистралийская арка внезапно вывела на незнакомую улочку, напомнившую небольшие ортанские городки, где всё, кажется, осталось таким, как лет двести назад.
Маленькая круглая площадь с фонтаном и скамейками. Красивый кованый флюгер, разноцветная черепица крыш. И впрямь смахивает на старые кварталы Даэн-Рисса!
Кантор пошел наугад по одной из улиц, расходившихся с площади веером – там были уже более высокие дома, нарядные балконы и скульптуры на фронтонах... А ещё вдали была толпа. И слышался тревожный гул голосов.
Быстрыми шагами Кантор резал толпу, словно горячим ножом, и попутно замечал, что лица собравшихся – на удивление угрюмы, встревожены и потеряны. Равнодушных не было.
А впереди был помост. Для казней.
И там... там стоял Даллен.
Обнаженный по пояс, с неровно обрезанными волосами по плечи, бледный и спокойный. Насколько может быть спокойным умирающий. Тот, кого убивают.
Палач что-то сказал – и медленно, торжественно бросил какое-то одеяние в разведенный рядом огонь. Но Кантор не всматривался – он смотрел на Даллена. Ничего похожего ему не встречалось ещё. Казнь – но нет покорности виновного, полной раскаяния; нет ожесточения и ненависти к палачу, как бывает, когда тиран казнит невинного...
Спокойная обреченность... и гордое удовлетворение.
Но всё равно – в карих глазах Даллена было столько боли, что Кантор очнулся от ступора в тот самый момент, когда палач приступил к осужденному с каким-то ножом в руке. Миг – и пуля выбивает нож из руки пораженного палача, а сам мистралиец уже стоит вплотную к помосту...
– Стоять! – заорал он так, что, кажется, его голос эхом отразился от домов, и даже площадь под ногами вздрогнула...
– Прекратить сейчас же! Здесь не будут казнить невинных! Потому что... я этого не хочу!
Хозяин он Лабиринта или нет, мать их так?!
Люди, столпившиеся на площади, застыли... а потом стали исчезать, и на некоторых лицах Кантор явственно увидел облегчение.
Они таяли, как нелюбимый мистралийцем сахар. В кофе. А вместо кофе была черная ненависть – вот уж чего не ожидал и не хотел видеть Диего, так это казни...
– Ты что сделал, идиот проклятый?! Кто тебя просил? – услышал он вдруг.
– Тебе нравится, когда тебя казнят? И кто из нас идиот в таком случае? – вопросил Кантор. – Пошли отсюда, хватит!
– Не могу! – отрезал Даллен. – Уходи! Ты ничего не понимаешь!
Ярость, чистая и неукротимая, плескалась в его глазах, которые стали золотыми.
– Найгерис – они должны получить свою месть! И увидеть, что их посол отомщен!
– Всё, Даллен, – сказал Кантор спокойно. Теперь он уже стоял рядом с графом йен Арелла на эшафоте. – Ты победил. Всё это в прошлом. И твой город не пострадал... Очнись. Всё это сон...
Он положил руку Поющему на плечо.
– И титул тебе вернули – помнишь, ты мне говорил? И с городом твоим всё в порядке.
– Сон? – Даллен устало провел рукой по лбу. – Мне снится казнь... Опять... Это ты, Кантор? Надо же... откуда ты здесь взялся?
– Мимо проходил, – буркнул мистралиец. – Смотрю – казнь... Даллен, я умею ходить по чужим снам. И пойдем уже отсюда. Ты сделал всё, что мог. Насколько я понимаю, даже не один раз. Давай лучше пойдем туда, где повеселее и нет эшафота!
Поющий вздохнул, ещё не до конца придя в себя.
– Вот, так гораздо лучше, – сказал мистралиец, мановением руки "одев" Даллена в привычную для Кантора черную рубашку. – Пошли!
– Куда? – спросил Даллен, ещё, кажется, не до конца очнувшийся и не забывший казнь. Хотя – разве такое можно забыть? Можно только стараться не вспоминать. И всё.
– Я хотел всё-таки спросить, – начал Кантор, поняв, что никак не получается отвлечь спутника – они словно никак не могли уйти с площади, и за каждым новым поворотом улицы опять виднелся эшафот, – ведь ты не был виноват в том, за что тебя казнили?
– Не был. Но я признался в убийстве. Так было нужно...
– КОМУ нужно?!
– Шайлу. Моему городу. Чтобы предотвратить войну...
– А почему же нельзя было найти настоящего убийцу?!
– Слишком долго... У найгерис боевое безумие уже в глазах плескалось. Надо было дать им конкретного виновника. Немедленно. Здесь и сейчас. Суд вместо мести.
– Его хоть поймали? – буркнул Кантор.
– Да, – кивнул Даллен. – Потом.
– Потом... Когда было уже поздно... – зло процедил Кантор.
– Тот, кто заплатил за это – умер от страха, – усмехнулся Поющий. – Короля Эрвиола застрелил лучник-эльф... А непосредственный убийца сошел с ума. Знаешь, он был когда-то моим другом!
... Они вышли на тенистую улицу. В конце ее виднелся большой белый дом с колоннами и широкой мраморной лестницей.
Кругом отчаянно цвели яблони. На земле под ними, казалось, лежал снег – так много было лепестков...
А напротив лестницы, у беседки, искрился на солнце маленький фонтан.
– Это его дом, – задумчиво проговорил Даллен. – Илтарни любил сидеть тут, у фонтана, с каким-нибудь романчиком, где герои прекрасны, а чувства идеальны.
– Как ты можешь так спокойно о нем?! – поразился Кантор.
– Не знаю, – серьезно ответил Даллен. – Я его не видел. Но говорили, что он был в горячке, бредил... Мое имя повторял, кстати... Даже найгерис пожалели его. Нет у меня ненависти к нему. Хотел бы я знать, что с ним сейчас...
И тут, отвечая на слова Поющего, окружающий их пейзаж резко изменился.
Вместо дома и сада с фонтаном – гулкое каменное помещение с маленькими зарешеченными окошками под потолком. Настоящая тюрьма – вот только очень уж просторно для камеры...
Откуда-то доносился невнятный стон и, похоже, звуки ударов.
Даллен с Кантором переглянулись – и, не сговариваясь, кинулись на звуки.
А там, за поворотом коридора, в точно таком же мрачном помещении, находилось двое.
Один – худой белокурый юноша в парадном мундире незнакомой Кантору армии. Но было видно, что это именно мундир и именно парадный... несмотря на то, что он был измочален, исхлестан плетью, и кое-где в прорехи видно было тело – со следами ударов, разумеется.
А второй... Тоже белокурый, то же лицо... в простой белой рубашке и штанах... его можно было бы назвать старшим братом первого – настолько жестким и усталым было выражение лица, но само лицо – оно было тем же самым. Абсолютно тем же...
И этот второй – ожесточенно пытался достать плетью первого.
А тот, сжимаясь, как будто сознавая, что виноват, тем не менее старался увернуться от ударов – но далеко не всегда. Иногда он просто стоял, закрыв лицо руками, и вздрагивал...
– О боги, – вырвалось у Даллена. – Это же он... Илтарни...
– Тот самый?! – удивился Кантор. – Тот, который убил... тот, из-за которого ты пошел на казнь?
– Да... Но как же?! Почему?
– Ты привел меня в его сон, похоже, – сказал Кантор. – Это вот снится... твоему Илтарни. Забавно... У него брат-близнец, что ли?
– Брат у него есть. Старший. А вот близнеца нет и не было никогда... – прошептал Даллен. Избитый 'младший' прижался к стене и поднял ко второму свое залитое слезами лицо:
– Пожалей... Я не виноват... Я не хотел...
– Ещё скажи, что не убивал! Трус! Размазня... – с сердцем сказал второй. В его голосе звучало отвращение.
– Пощади... Я не понимал, что делал!
– А когда ты плевал под ноги тому, кого казнили, ты тоже не сознавал? Тварь ты трусливая... Мразь... – почти со стоном проговорил второй и ударил со всего плеча.
Первый Илтарни не отстранился, только прикрыл рукой глаза – и по руке побежала алая полоса.
– Смотри! Смотри мне в глаза! Ты же мог смотреть на казнь Даллена! Смотри, тварь!
– Я смотрю... Я всё время вижу казнь... – произнес избитый. – Вижу...
Он отнял руку от лица – взгляд стал отрешенным и покорным.
– Даллен стоит там... Он смотрит на меня! – с болью произнес Илтарни.
'Сколько лет уже продолжается эта казнь во сне, интересно?' – подумал Кантор.
– И давно он сошел с ума? – тихо спросил Диего Поющего.
– Кажется, почти сразу... Мне король рассказывал. Там ведь ещё магическое воздействие было – перстень подчинения. Ему подсунули перстень в кошельке, чтобы уж точно не смог одуматься и отказаться. Сначала Илтарни заставили убить посла, потом... – Даллен задумчиво и грустно усмехнулся, – потом, быть может, как раз и заставили сойти с ума – не знаю я тонкости этой мерзкой магии. А может быть, приказы всё-таки сильно противоречили его собственной натуре – и парень совсем свихнулся. Он ведь не был подлецом, не был убийцей, Диего!
Даллен сказал это с недоумением и болью – и тут вокруг посветлело. И парочка – братьев? двух ипостасей одного человека? – наконец заметили Кантора и Даллена.
– Даллен... – простонал Илтарни. Какой из них? Оба?
Поющий сделал шаг к близнецам, не отрывая взгляда. Сейчас они оба смотрели с одинаковой мольбой и со слезами на глазах.
– Даллен, ты пришел за мной? Я виноват... я должен заплатить... Я и долг тебе не отдал, а брат не услышал... наверное. Убей меня наконец, прошу тебя!
– Мдаа... – еле слышно протянул Кантор.
А Даллен, кажется, забыл, что всё это сон. Да это и не было сном... почти не было.
– Знаешь, иногда мне кажется, что я уже умер, но это не так... Я живу, живу во сне, а иногда слышу брата, но это бывает очень редко, – быстро, словно боясь не успеть, сбивчиво говорил Илтарни. – Пожалуйста, забери меня туда... и прости... хотя это нельзя простить, я знаю... но может быть, всё-таки... Нет, просто убей – своей рукой. Ты ведь можешь! Ты воин... Я так хочу... Я устал.
– Я жив, Илтарни, – сказал Даллен.
Илтарни в обеих ипостасях замолчал и неверяще уставился на него.
– Я живой, – повторил Даллен.
Какое-то детское, неземное счастье нарисовалось на залитой слезами физиономии первого, избитого парня.
– Найгерис... простили?! – изумленно прошептал второй.
– Да нет... Не простили, – усмехнулся Поющий. – Они наказали... виновного.
– А как же ты?!
– А они меня разоблачили. Поняли, что лгу... Магия меня разоблачила.
– И найгерис всё узнали?! – воскликнул второй. – Но тогда почему я жив?!
– Они сказали мне, что кровь Анхейна достаточно наказала тебя... – тихо произнес Даллен.
– Лучше бы они меня убили... – прошептал Илтарни и вдруг поднял к Даллену просветлевшее лицо:
– Правильно... Это же хуже смерти. Я должен жить долго. И помнить, что я подлая тварь. Я убийца... я убил... просто так, и за что... и я плюнул на могилу друга... моего друга... настоящего. У меня был друг... Я помню, Даллен... Ты не думай – я помню. Я всё время помню, – лихорадочно заговорил Илтарни. – Я знаю, кто я такой есть. Трус и подлая тварь... даже зарезаться не успел... не помню, почему. Помню, что хотел... но это правильно, я знаю... негоже уходить так просто, я должен жить... и помнить, что я сделал... и видеть... видеть казнь...
– Ты всё-таки сделал это не своей волей, – не выдержал Даллен. – Тебя магическое кольцо вело... Ему трудно противиться.
– Какое... кольцо? – медленно спросил Илтарни. – Я согласился взять деньги, да... Кольцо?
– Перстень подчинения... – сказал Поющий. – Они положили его в кошель с деньгами. На случай, если ты передумаешь.
То ли стон, то ли рыдание вырвалось у Илтарни – Даллен уже перестал понимать, где первый, а где второй йенна Крейд, бывший когда-то его другом.
– Значит, я взял деньги... а потом уже они управляли мной? – спросил парень еле слышно. Даллен молчал.
– Я хотел отдать долг. Лучше бы я разорился... стал нищим... Лучше бы не играл... Илтарни схватился за горло, как будто его что-то душило.
Башня Шайла. Два человека на площадке.
– Сколько уж раз я себе зарок давал, – признается белокурый мальчишка. – Ничего не выходит. Только в руки колоду возьму...
– Так не играй, – спокойно отвечает Даллен.
– Даллен, – сказал Кантор, – а хочешь, я выведу его отсюда? Он очнется...
– Это возможно? – встрепенулся Даллен. – Тогда – да! Семь лет... Он искупил свое преступление.
– Такое не искупить, – еле слышно уронил один из Илтарни. – И посла – не оживить...
– И тот плевок, – зло, с отчаянием добавил второй, – ещё худшая подлость, чем убийство!
– Найгерис... отпустили больного, – медленно произнес Даллен. – Но ты мог бы приехать к ним и принять свою судьбу из их рук. И тогда твое искупление завершится... А я – простил тебя, Илтарни.
– Пошли отсюда, – хрипло сказал Кантор.
Утро было ароматным и звучным.
Даллен поднялся первым и довольно долго стоял у окна. Он вспоминал сон, в который так резко ворвался его новый знакомый.
Поющий вспоминал казнь – и первый раз видел ее как бы со стороны. Наверное, она много раз снилась ему – но, проснувшись, он забывал. А теперь – помнил.
Помнил растаявший эшафот, и казалось ему теперь, что казнь осталась в другой жизни. Что не семь лет прошло, а гораздо больше.
Но это и была другая жизнь...
Теперь он Поющий, а не граф йен Арелла. Хотя и граф тоже. Имя и честь вернули... Интересно, кого же в нем больше сейчас? Поющего или шайлского графа?
Об Илтарни Даллен вспоминал редко. Старался не вспоминать. Он не волен был изменить прошлое и судьбу запутавшегося слабовольного мальчишки. Но, кажется, его новый приятель изменил будущее Илтарни? Вправду ли йенна Крейд очнется теперь, или сумасшествие так легко не лечится? Хотя это не совсем обычное сумасшествие. Даллен болезненно усмехнулся – он вспомнил: «Убей меня наконец, прошу тебя...»
Интересно, как среагируют найгерис, если Илтарни и вправду явится в Найгету с повинной?!
Поющий и сейчас видел, как наяву, улицу Шайла, залитую ярким утренним солнцем. Как они втроем вышли туда из этого мрачного каземата, где казнил себя Илтарни. Йенна Крейд был один, и выглядел непривычно – серьезно и торжественно. А Даллена совсем не удивляло, что они идут по улицам Шайла. Всё было так, как должно... И в какой-то момент ему даже показалось, что это – не сон.
Что-то изменилось. И что-то ещё должно было измениться... Вот и Илтарни, быть может, придет в себя.
– Доброе утро! – почти неслышно подошел его гость. Не кэрье, но задатки есть. – Воздух тут у вас какой! Ветром пахнет и лесом...
– Доброе! – улыбнулся Даллен. – А день и впрямь хороший. Тебе понравится. А то у нас тут , особенно весной и осенью, часто дожди...
"У нас", – подумал он. Я говорю "у нас"... И давно уже, если припомнить.
– Ладно! Давай собираться, Наставник, наверное, нас заждался. Мастер Дэррит привык вставать с рассветом!
– Тогда он уже встал, – заключил мистралиец, кашлянув в кулак.
Наскоро ополоснувшись холодной водой, они зашли за Тэйгланом и направились от Западных Ворот к Дому Песен.
Они шли по улице – и навстречу им с кустов срывало ветром белые лепестки. Еле слышно звенели колокольчики – маленькие флюгера на крышах, Даллен так и не понял, как они устроены, но при разных направлениях ветра они звенели по-разному.
Скоро должна была показаться Площадь... Даллен вспомнил, как увидел ее впервые – хотя, признаться, в тот день он мало что видел. Какой-то серый туман – и запредельная, далекая и чем-то успокаивающая музыка. И эта Площадь, воздух которой был пронизан мелодиями, словно принесенными ветром...
На бортике поблескивающего золотистой бронзой фонтанчика сидели парень и девушка – смотрели друг на друга, вслушиваясь во что-то, внятное только им.
– Поющий фонтан, – пояснил Даллен, заметив заинтересованный взгляд Диего. – Такой сплав, в Шайле из похожего колокола отливают. Струи воды падают на бронзу и вызванивают мелодию. Если сесть на бортик – хорошо слышно. Старый фонтан – не одна сотня лет ему... Говорят, тут ещё Поющие в свое время поработали... словом, каждый слышит своё.
– А я-то думал, самый музыкальный город на свете – Арборино, – улыбнулся гость. – Хотя... Вам тут по-другому и нельзя. Огонь же у всех поголовно – я даже и не представлял, что так бывает.
– Найгерис становится неуютно, если они попадают в абсолютную тишину... – сказал Даллен и замолчал. Какое дело Кантору до той ночи, что он провел в Немой Комнате?
Тогда он, Даллен, не мог понять, почему же его так угнетает полная, абсолютная тишина. Ведь хорошо, что никто не мешает, и можно думать и вспоминать о чем хочешь! Он и вспоминал – стараясь не пропустить всё самое главное, то хорошее, что он успел в жизни... и то, что не успел, тоже. А в голову приходили всё какие-то мелочи – разговор со старым оружейником, и то, что Даллен так и не заказал ему новый кинжал, выступление шайлского оркестра, плутоватая добродушная физиономия деревенского старосты из его родового имения...
А ещё – его солдаты, вместе с которыми он шел в бой, и как они сидели рядом у костра, и кто-то из них сказал мимоходом "наш командир – он молодец!" – а Даллен случайно услышал... и уважительные взгляды мечников-найгерис – там, у Кроличьей Балки...
Всё рассыпалось на кусочки, и каждый кусочек было почему-то очень жаль терять. И тогда он стал вспоминать о войне – и так и просидел ту ночь.
– Трудно представить себе такую тишину... – задумчиво покачал головой мистралиец. – И представлять не очень хочется! А здесь всё время что-то звучит. Еле слышно, но приятно. Фонтаны, колокольчики какие-то... ветряки...
Он досадливо поморщился, закашлявшись вновь – на этот раз куда сильнее, чем дома.
– Что-то с тобой не то, – заметил Тэйглан профессиональным целительским тоном. – Простыл?
Кашель у Диего и впрямь был какой-то нехороший, Даллен тоже заметил это, даже не будучи целителем.
– Похоже – да, – согласился мистралиец. – Горло болит зверски и словно дрянью какой-то забито... Вот гадство! Мне же Зарби петь! Он, конечно, орк, но у всего есть границы.
– Если хочешь, я посмотрю потом, что можно сделать, – предложил Тэйглан.
Гость прокашлялся вновь и ответил красноречивым взглядом, без слов говорившим: "Может, лучше не надо?!!"
А вот когда они стали приближаться к Дому Песен, тут не было уже звенящих фонтанов и музыкальных ветряков. Только птицы чирикали в ветвях старого дерева. Было тихо. Очень тихо. И в тишине вставала во всем своем великолепии Башня Поющих – стройный, высокий шпиль, выше самых высоких деревьев – острая, сияющая игла, отливающая всеми цветами радуги, сияющая, как брызги воды на солнце, как водопад. "Красиво как", – подумал Кантор. – "И не поймешь, из чего сделано... у нас такого нет..."
Он остановился, любуясь. Сделал шаг. Вновь остановился. И удивленно огляделся по сторонам.
– А это откуда? Башня так звучит? Или это магия?
– Что? – насторожился Даллен. – Ты что-то слышишь?
...Барабаны. Флейта. Дальнее эхо струн...
В тот день он тоже не мог понять, откуда доносятся звуки, сливающиеся в стройную мелодию.
– А как же не слышать? – удивился Диего. – Гитара! И вокал. Голос... нет, пожалуй, два голоса! Всё-таки два... Нет, они, конечно, очень тихие... но различить можно.
– Голоса?! – даже после семи лет обучения Даллен не взялся бы утверждать, что знает о магии Поющих все, но никто из найгерис на его памяти не говорил, что слышал голоса.
Сам он уже привык слышать здесь уже вполне отчетливую мелодию – бархатный голос виолончели, легкая трель барабанчика и чистый, ясный голос альтовой флейты, которая словно разговаривала с ним. У Тэйглана тоже была флейта... Флейта и скрипка.
– А чьи голоса? Ты их знаешь?
Мистралиец задумался, прислушиваясь.
– Да нет, конечно, – проговорил он наконец. – Просто один из них показался мне знакомым...
– А другой?!
– А другой нет. Да и звучало это... странно как-то. Словно бы очень издалека – и одновременно как будто здесь, рядом... А что это за голоса? Откуда?
– Да погодите! Вы что?! Правда?!
Тэйглан даже остановился посреди площади, как вкопанный.
– Какие голоса? Ты что, утверждаешь, что... слышишь здесь музыкальные инструменты?! Или, вернее... инструмент и голос?
Взволнованный целитель переводил взгляд с Даллена на Кантора и обратно. Глаза его горели, лицо посуровело, словно найгери вспомнил о чем-то трагичном.
Так оно и было, но Кантор этого не знал:
– Инструмент, да, – терпеливо повторил он, – гитара и два голоса.
– Но это же... – пораженно проговорил Тэйглан, – это же... Даллен! Я помню...
– Я тоже, Тэй, – еле слышно произнес Поющий. – Пошли...
... А Дэррит уже ждал. Как будто чувствовал. С другой стороны, а почему «как будто»? Во всяком случае, когда они пересекли площадь, вслушиваясь каждый в свою музыку – Дэррит уже стоял на пороге.
– Вернулся!
Он порывисто обнял Даллена и на миг застыл, сжав его плечи, словно убеждаясь – да, живой!
– Вернулся, как же иначе... Иначе не могло и быть... – наставник смотрел на Даллена с отеческой теплотой. – Ты расскажешь мне все, подробно! А сейчас познакомь меня, пожалуйста, со своим другом. Он пришел Путем, который ты спел! Невероятно!
– Это Диего, или иначе Кантор, – охотно исполнил просьбу Даллен. – А это мастер Дэррит, Наставник Поющих.
– Здравствуйте... маэстро! – поздоровался гость.
– Маэстро... – тихо повторил Дэррит. – Это незнакомое слово – но я понимаю его... и тебя. А ты мог говорить с людьми там, в другом мире, Даллен?
– Да – видимо, это свойство Пути, – предположил Даллен. – Я там... в городе Даэн-Рисс... правильно, Диего? Там я тоже понимал местную речь.
– Я искренне рад приветствовать тебя в Найгете, Диего, – улыбнулся наставник и вновь обернулся к ученику: – Ты даже сам не представляешь, мой мальчик, ЧТО ты сделал! Но пойдемте ко мне – ведь вы же не оставите старика без рассказа о другом мире?
– Мастер! Мы ещё не сказали... – взволнованно начал Тэйглан. – Про нашего гостя! Он – слышит! И слышит... голоса...
– Погоди, погоди, Тэйглан, – поднял руку Наставник. – Говори толком. Какие голоса он слышит, и при чем здесь я? Или ты как Целитель хочешь просить поддержки Поющих?
– Э... Я не то хотел сказать... – покраснел Тэй. – Он услышал на Площади. Струнный инструмент и дуэт.
– Вот оно что! – воскликнул Дэррит и внимательно вгляделся в Кантора. – Тогда... тем более не приходится удивляться, что он смог пройти тем Путем, что спел Даллен... Но... что же инициировало его?!
