Текст книги "Феникс (СИ)"

Автор книги: Лена Хабенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

***

– Довольно! – Джон выдохнул и отшвырнул в сторону бутафорский меч, – признаю, я сегодня не в форме.

Маргери стояла в шаге от него и тяжело переводила дыхание. Собранные в пучок волосы растрепались, и несколько прядей выбились из причёски, обрамляя раскрасневшееся лицо.

– Не выспался? – лукаво усмехнулась она.

Джон смотрел на неё, а видел картинки минувшей ночи: россыпь тёмных волос на белых, как молоко оголённых плечах в полумраке комнаты, тонкая материя ночной сорочки и угадывающиеся сквозь неё очертания гибкого тела, тонкие ладони на его груди… Он подошёл к ней и положил руки на талию. Маргери прикрыла глаза и, вздохнув, подалась навстречу. Играть эту роль оказалось слишком приятно, и новые чувства пугали наследницу Тиреллов.

– Джон… – выдохнула Маргери, убеждая себя, что сладкая дрожь в её голосе тоже часть игры.

– Приходи сегодня ко мне, – прошептал он, уткнувшись ей в шею и крепче прижимая к себе.

Маргери запустила пальцы в его волосы и чуть заметно кивнула – Джон скорее почувствовал, нежели увидел этот жест.

***

– Как успехи в фехтовании? – спросила Санса.

Тренировки Джона и Маргери давно уже не были секретом для обитателей Винтерфелла.

– Увы, мне не стать второй Бриенной Тарт, – Маргери улыбнулась Сансе, – но какого-нибудь солдата-недоучку, может, и одолею.

Они гуляли по одной из замковых стен и согревались горячим вином.

– Но ты ведь не для этого попросила Джона обучать тебя? – уточнила Санса.

Маргери остановилась и посмотрела в запорошенную снегом даль.

– Мне нужно было выместить злость, – сказала она. – И это помогло. Во всяком случае, теперь кроме ненависти я могу испытывать и другие чувства.

– И какие же? – осторожно спросила Санса.

Маргери повернулась и посмотрела на подругу:

– Я чувствую, что обретаю здесь покой.

***

Она сложила вдвое исписанный с обеих сторон лист бумаги, положила в конверт и скрепила печатью. Маргери давно не писала бабушке, и леди Оленна сама уже два месяца не присылала ей известий. Что ж… пора предоставить ей небольшой отчёт. Вдаваться в пикантные подробности Маргери, конечно, не стала, да леди Тирелл и не нуждалась в них – и без того всё понимала.

Необходимость поделиться новостями была по большому счёту прикрытием – Маргери очень скучала по единственной оставшейся в живых родной душе. И даже короткие, суховатые письма бабушки согревали душу. То, что Оленна Тирелл не умела быть сентиментальной, не значило, что она не любила внучку.

Когда с письмом было покончено, Маргери вновь охватила тревога. Этажом выше, за тяжёлой дверью Джон уже ждал её.

Она осторожно высунулась в гостиную. Никого. Из комнаты Фриды не доносилось ни звука – все уже спали.

Глянув напоследок в зеркало, Маргери захватила со столика свечу и выскользнула из спальни.

Он не знал, чего ему ждать. Маргери ничего не обещала, но как раз это и заводило больше всего. Джон расхаживал по комнате и, разозлившись, уже собрался ложиться, когда в спальню постучали.

– Джон?..

Он в два прыжка пересёк комнату и распахнул дверь. Маргери стояла на пороге и растерянно улыбалась. Джон отошёл, впуская её, выглянул в коридор и спешно закрыл дверь.

Первым желанием было кинуться на неё, сгрести с охапку, уронить на кровать… Но Джон не собирался повторять вчерашнюю оплошность. Он мягко забрал у неё подсвечник и поставил на тумбу. Маргери судорожно вздохнула. Повисло неловкое молчание. Затуманенным взглядом Джон рассматривал хрупкую фигурку, затянутую в узкое шерстяное платье с глухим вырезом – целомудренный наряд будоражил фантазию.

Он положил руки ей на талию, притягивая к себе. Маргери подалась навстречу. Ещё секунда, и Джон накрыл её губы своими. Седьмое пекло! Он мечтал об этом весь день. В этот раз они целовались медленно, с чувством, смакуя каждое прикосновение. Маргери качнулась, но крепкие руки надежно подхватили её ослабевшее тело. “Я снова теряю контроль…” отстраненно думала она, пока язык Джона ласкал её собственный. “О, боги, в которых я не верю, где он научился так целовать?..” Мысли путались. Ладони Джона скользнули выше, стискивая её, но добравшись до груди, сменили силу на нежность. Он гладил её сквозь одежду, и Маргери млела под этими прикосновениями. Сквозь мягкую ткань Джон почувствовал, как напряглись её соски, и его мужское естество заныло от напряжения. Маргери это уловила и обхватила его прямо через штаны. Джон рвано вздохнул и инстинктивно толкнулся навстречу её руке. Дрожащими пальцами нащупал шнуровку на спине её платья и, путаясь, принялся развязывать. Под платьем ничего не было. Это внезапное открытие отозвалось новой волной тягучего возбуждения – Джон гладил её спину, стискивал, сжимал… Она могла бы помочь ему расправиться со шнурками, но так приятно было чувствовать это вожделение и нетерпение, исходившее от его рук – никогда, никогда прежде Маргери не испытывала подобного. Ей показалось, что минула вечность, прежде чем её платье, скользнув по гладкой коже, упало к ногам.

Она легко перешагнула через свой целомудренный наряд, непривычно стесняясь под взглядом Джона, взиравшего на неё так, словно Маргери была ожившей Девой. Но Джон не знал новых богов, он видел её – такую несгибаемую и хрупкую одновременно.

– Теперь ты, – Маргери улыбнувшись, потянулась к завязке его штанов.

Она чувствовала себя так, будто снова была невинной, вот только… Нет, с Томменом было иначе – слишком неловко с его стороны, и слишком наиграно с её. Маргери просто выполняла свой долг. Но сейчас… Сейчас всё было до дрожи по-настоящему – прикосновения, дыхание, эмоции. Она сознательно избегала слова “чувства”, боясь произнести его даже в мыслях – слишком большую опасность оно несло. “Не хочу! Не хочу думать о Томмене. Не хочу думать ни о чём”, стучало в висках. “Хочу прикасаться к нему, хочу чувствовать его, и лети всё остальное в пекло”.

…Она лежала на спине, раскинув руки, словно сдавалась на милость победителя. И это было правдой. Маргери сдалась. Джону, себе самой, своей цели… Всё вдруг отступило на задний план и стало таким несущественным в сравнении с ласкающими её тело руками и хриплым сбивчивым дыханием у самой шеи с нервно пульсирующей жилкой. Она запрокинула голову, рассеянно глядя в потолок и теряясь в собственных ощущениях, пока язык Джона скользил по её шее. Маргери была почти готова умолять его взять её, ожидание казалось невыносимым, смертельным. Он прижался к ней, вжимая, вдавливая её в постель, и Маргери обвила ногами его бёдра, скользнула рукой между их прижатыми друг к другу телами, нащупала дрожащий от возбуждения член и направила в себя.

… Она не думала, что может быть так хорошо. Близость всегда была для неё скорее необходимостью, средством влияния на мужа, а ко всему остальному Маргери и не стремилась. В Хайгардене женщин учили доставлять, а не получать удовольствие, и теперь, когда её тело прошивали волны незнакомого чувства, она извивалась и постанывала. Странное щекочущее ощущение в районе бедёр росло как искрящийся шар, захватывая всё тело, и под конец вспыхнуло блестящими искрами перед глазами. Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, перевести дыхание и вернуть в обычный ритм неистово колотящееся сердце.

– Держи, – Джон протянул ей кружку эля.

Он прилёг рядом, с каким-то усталым умиротворением наблюдая за тем, как Маргери полулежит на кровати, не спеша пьёт горячий напиток, и как сжимает тонкими пальцами деревянную кружку.

– Если близость это грех, то почему боги сделали её такой прекрасной? – задумчиво проговорила она, передавая ему эль.

– Тебя действительно сейчас так волнует этот вопрос? – усмехнулся Джон.

– Я просто думаю, – Маргери придвинулась ближе и нырнула к нему в объятие, – септа Онелла так часто и рьяно напоминала мне о моих грехах…

– Септа Онелла? – переспросил Джон, который, конечно был не в курсе того, что с ней случилось, – она твоя духовная наставница?

– Ага, – хмыкнула Маргери и снова потянулась к кружке, – и отлично умеет убеждать. Во всяком случае, её железная ложка, которой она так любила колотить меня, уж точно.

Ей было больно вспоминать о тех днях, но Джон мало что понял из её слов, и тогда Маргери всё ему рассказала. О том, как грязная и замерзшая сидела на голых камнях, как полазала на коленях по полу, собирая запачканными руками капли воды, чтобы не умереть от жажды, и как ненавидела свою тюремщицу.

– И в то же время мне было её жаль, – Маргери покачала головой, – я никогда не понимала, что может заставить человека отречься от жизни, от мира и посвятить себя служению иллюзорной цели. И почему боги так жестоки, а они жестоки, если допускают, чтобы их верные слуги, такие как септа Онелла, страдали в обмен за свою преданность. Знаешь, что сделал с ней Григор Клиган? – Маргери посмотрела на Джона, – никто не знает. Только он сам, Серсея, да несчастная Онелла. И ради чего всё это?

– То же самое можно сказать и обо мне, – Джон невесело усмехнулся. – Я был братом Ночного Дозора, служил тем, кто даже имени моего не знал, а получил нож в сердце. Но знаешь… если ты точно уверен в том, что делаешь, веришь в это, твоё дело обретает смысл.

– И во что верил ты, Джон Сноу?

Подумав, он все-таки решился и сказал правду:

– Наверное, то, что найду в Ночном Дозоре то, чего у меня никогда не было здесь. Семью.

– Но они тебя предали, пусть и не все. И, я думаю, ты точно знал, что делал, когда уходил. Потому как понял, что разочаровался.

Джон хмуро посмотрел на неё:

– Зачем ты говоришь мне всё это?

– Потому что пришло время оставить это в прошлом, – Маргери пожала плечами, будто речь шла о чём-то естественном, – твой Дозор окончен. А твоя семья здесь, в Винтерфелле. Твоя сестра здесь. Есть ведь ещё, я права?

– Да, – Джон потёр лоб, и на его лице проскользнуло выражение боли, – Арья и Бран, но я даже не знаю, живы ли они.

– Я думаю, что живы, – тихо сказала Маргери, – если бы они умерли, ты бы почувствовал, – она сжала его ладонь, – не знаю, как это работает, но это есть. Прозвучит глупо, но я всегда чувствовала Лораса, – она посмотрела Джону в глаза, – как-будто бы слышала, понимаешь? Однажды, когда мы были маленькими, он убежал играть в сад, старая нянька уснула на скамейке, и Лорас упал в пруд. Когда один из стражников, проходивший мимо, вытащил его, он не дышал, – Маргери закусила губу, – тот гвардеец спас его, но я сейчас не об этом. Я играла с котёнком в своей комнате, и не могла видеть того, что происходило, но вдруг… на пару минут у меня внутри воцарилась такая страшная и неживая тишина… я даже не сразу поняла, что именно изменилось, но мне стало так жутко и одиноко. Наверное, это было одно из самых страшных и ярких воспоминаний моего детства. Потом, со временем, я перестала обращать на это внимание, просто знала, что как бы далеко ни был от меня Лорас, я всегда буду слышать его. – Маргери замолкла, и Джон, догадываясь, что услышит дальше, покрепче прижал её к себе. – Потом… когда после взрыва септы я пришла в себя, – взгляд Маргери устремился в пустоту, – это снова была она. Тишина. Только уже навсегда.(1)

Джон понимал, что с любые сказанные им слова окажутся бессмысленными, но произнёс то, в чём Маргери сейчас нуждалась больше всего, даже если это не имеет никакой силы:

– Если ты позволишь мне попробовать разогнать её, я постараюсь сделать это.

Она подняла голову и посмотрела на него с таким изумлением, будто в последний момент увидела то, на что уже и не смела надеяться:

– Ты действительно хочешь этого?.. – прошептала она.

– Я хочу вернуть тебя к жизни, – ответил Джон.

Комментарий к Глава 12. Вернуть к жизни

(1) перефразированный мною монолог героини Натали Дормер из фильма “Лес призраков”

========== Глава 13. Семейные узы ==========

Как ни хотелось Маргери остаться до утра, и как бы приятно ни было лежать в объятиях Джона, она понимала, что если поутру Фрида не обнаружит её в покоях (а фрейлина знала, что госпожа просыпается рано), возникнут нежелательные вопросы. Но если всё и дальше будет идти по плану, очень скоро они каждый день будут просыпаться в одной постели на совершенно законных основаниях. Маргери улыбнулась собственным мыслям, не обращая внимания на то, что испытывала куда большее удовольствие от осознания этой близости, нежели от того, что планомерно двигалась к успеху.

– Не хочу отпускать тебя, – сонно пробормотал Джон, прижимая её к себе.

Она повернулась на бок и невесомо поцеловала его в губы.

– Но я должна, ты и сам знаешь, если конечно, не хочешь, чтобы к рассвету весь замок был в курсе случившегося, – Маргери тихонько хихикнула, – во сколько, ты говоришь, Давос обычно приходит с отчётом?

– А я ему не открою, – Джон закинул ногу ей на бедро, и Маргери вздохнула, ощутив его нарастающее возбуждение.

– Тогда он решит, что тебя атаковала пара-тройка Белых Ходоков или какой-нибудь мститель-дезертир из болтонской армии и выломает дверь, – Маргери уже не пыталась выкрутиться, – представляешь, что он здесь увидит? А если ещё подмогу позовёт? Плакала тогда горькими слезами моя репутация честной девицы.

– От неё уже и так остались одни лохмотья, леди Тирелл, – усмехнулся Джон, переваливаясь на спину и утягивая её за собой.

“Надеюсь, те четыре бокала астапорского вина заставят Фриду проснуться позже обычного”, безнадёжно подумала Маргери.

***

Это стало обычным делом. Их конспирации позавидовали бы и Безликие – на людях они держались отстранённо-вежливо, сидели на разных концах стола, почти не разговаривали и не обменивались взглядами. Разве что тайком – быстро, но многозначительно – этакая игра “заметят-не заметят?”. Иногда, во время застолья, чаще всего ужина, Маргери могла незаметно избавиться от обуви и, вытянув ногу, осторожно поглаживать его бедро, а то и где повыше. Лицо её при этом оставалось по-светски вежливым – иной раз она даже как ни в чем не бывало обсуждала с Давосом качества юнкайского серебра и то, что почему выгоднее покупать дорнийское. Джон в это время стискивал зубы и беспокойно ерзал на скамье, пока Маргери вытворяла нечто невообразимое.

Оставшись наедине, где-нибудь в пустом коридоре или библиотеке, они жадно набрасывались друг на друга, а риск быть пойманными только раззадоривал. Маргери не хотела признаваться в этом, но чувствовала себя какой-то умиротворено-счастливой, и в какой-то момент это стало заметно для окружающих. В один прекрасный день, когда взгляды обитателей замка стали преследовать её всё чаще, она даже упала в фальшивый обморок, до смерти напугав Фриду и Сансу, и уже потом, в своих покоях, объяснила это тем, что плохо адаптируется к холоду, но всё будет хорошо. Оставшись одна, Маргери отругала себя за потерю бдительности – только этого ей не хватало.

В какой-то момент ситуация предстала перед ней со всей своей ясностью: она поняла, что влюбилась. Отрицать это и дальше не было смысла. Но может быть всё не так уж плохо? Её учили, что брак это обязанность, средство достижения цели, ступень на лестнице, ведущей вверх, но разве подъём не может быть приятным? Маргери понимала, что вот-вот вытащит счастливый билет – станет королевой Севера (а в том, что это случится, леди Тирелл уже не сомневалась), и в её жизни будет то, о чём прежде она имела весьма смутное представление. Ей нравились старинные легенды, нравилось читать о любви, но Маргери всегда думала о ней, как о чём-то эфемерном и имеющим весьма смутное отношение к реальной жизни. Теперь же, когда в её жизнь ворвались эти новые чувства и ощущения, она, как могла старалась держать их под контролем, но в то же время не спешила избавляться – всё это было странно, необычно и очень волнующе.

***

Санса видела, что происходит, ровно как и догадывалась о намерениях Маргери, но не имела ничего против. Джону, при всех его положительных качествах не помешала бы хитрая, изворотливая супруга. И пусть пока северные лорды хранили ему верность, Санса знала, какой переменчивой может быть атмосфера там, где замешана большая власть.

– Со мной можно быть откровенной, – сказала она когда они по сложившейся уже традиции гуляли по замковому парку. День выдался снежным, солнечным и безветренным. – Джону нужен кто-то, кто знает толк в придворных играх.

– Я думаю, что мы с ним поладим, – улыбнулась Маргери, мысленно прикидывая, что именно может быть известно Сансе, и как она относится к происходящему.

Конечно, было бы глупо думать, что она ничего не замечает. Ланнистеры и Болтоны научили осмотрительности.

Заручиться доверием леди Винтерфелла, коей де факто была молодая волчица – ещё один шаг на пути к цели.

– Я всегда мечтала, что выйду замуж по любви, – продолжала Санса, – столько раз представляла себе этот день… – она невесело усмехнулась, – но всё оказалось немного не так. Впрочем, оно и к лучшему. Ты была права, когда говорила, что женщины нашего положения должны в первую очередь думать о преимуществах. А вот я была дурой.

– Это не так, – возразила Маргери и взяла её за руку, – у тебя было счастливое, беззаботное детство, отсюда и мечты о любви. И будь ты была глупой, то вряд ли стояла бы сейчас здесь живая и здоровая. Жизнь – лучший учитель. Однако… – Маргери выразительно посмотрела на девушку, – пора зачеркнуть прошлое и посмотреть о будущем.

– Ты это сейчас о Мизинце? – Санса усмехнулась. Она почему-то ждала, что подруга скажет именно это.

– Вообще обо всём. – Расплывчато ответила Маргери, – но и о лорде Бейлише в частности. – Она остановилась прямо у неё на пути, преграждая дорогу, – он любит тебя, Санса, – Маргери прищурилась, – и в этом его слабость. А чужую слабость всегда можно использовать в своих интересах, – Тирелл чуть склонила голову на бок, как делала всегда, когда беседа носила особо доверительный характер.

– Он сам сказал тебе, что любит меня? – в глазах Сансы вспыхнул огонёк.

– Нет, – улыбнулась Маргери, – он сказал, что хочет использовать тебя в своих интересах. Тогда-то я всё и поняла.

Санса хотела верить ей, но не могла. Она не думала, что Маргери желает ей зла, но жизнь в Королевской Гавани и последующее замужество преподнесли ей несколько действенных, но весьма болезненных уроков.

– Почему ты говоришь мне это? Петир попросил тебя заручиться моим доверием?

Маргери и не думала отпираться:

– Да. Хотя его больше беспокоит Джон, – она усмехнулась. – С Бейлишем ты сможешь многого достичь. Ты – его слабость. Используй это.

Санса понимала, что Маргери “прощупывает почву”. Значит, она не ошиблась и её подруга всерьёз надеялась стать королевой Севера, но не верила Мизинцу, хотя и рассчитывала в нужный момент заручиться поддержкой рыцарей Долины, протектором которой формально оставался Бейлиш. В то же время Санса знала, что Маргери всегда помнит кто и что для неё сделал. Она помогала Сансе тогда, когда в том не было выгоды, хотела устроить её брак с Лорасом, хотя на тот момент разумнее было отослать в Хайгарден Серсею. И Маргери конечно же помнила, кто разорвал помолвку Сансы и Лораса. Санса помнила тоже.

– Я не хочу, чтобы ты думала, будто я пытаюсь занять твоё место в Винтерфелле, – сказала Маргери, – поверь мне, это не так. Мандерли, Гловеры, Мормонты… все… Они пойдут не за мной или Джоном. За тобой. Потому что ты наследница Дома Старков.

– Но ты хочешь, чтобы я помогла тебе стать королевой? – уточнила Санса и, не, дожидаясь ответа, продолжила, – и я готова помочь.

Маргери мягко улыбнулась:

– Я в состоянии справиться с этим сама. Но мне важно было получить твоё одобрение. Ты едва ли не единственная, кого я могу назвать другом.

***

Спустя четыре дня прилетел почтовый ворон. Несчастная птица казалась совершенно выбившейся из сил, отчего сам собою напрашивался вывод, что летел он издалека.

– Похоже, что это адресовано вам, – Давос протянул Джону письмо, хотя имя на конверте не было указано, вместо него края скрепляла сургучная печать с гербом Таргариенов.

Джон развернул письмо. Пару минут бегал глазами по строчкам и, дочитав, хмуро протянул Сансе.

– Через месяц с небольшим королева с армией подойдут к заливу Черноводной.

В зале повисла тишина. Все понимали, что это значит.

– Полагаю, следует отдать приказ собирать армию? – вкрадчиво произнёс Мизинец.

– Полагаю, вашего мнения никто не спрашивал, – огрызнулся Джон и посмотрел на Давоса, Сансу и Тормунда, единственных, кому доверял.

– Если мы проигнорируем, это воспринято, как мятеж, – вздохнул Луковый Рыцарь.

– Кто вообще такая эта девка? – вспылил Тормунд, – Почему Вольный Народ должен идти за ней? Сначала нас потрепал Станнис, за ним Болтоны, а теперь ещё и Ланнистеров бить?

– Здесь приложен документ, подтверждающая независимость Севера, – Санса грустно усмехнулась, – правда без подписи королевы она не более, чем клочок бумаги.

– Эта девица ещё не королева, – хмыкнул Тормунд.

– Тогда может быть отправить эту бумагу Серсее? – хмыкнула Маргери. – Думаете, она не явится сюда, как только соберётся с силами? Думаете, она осыплет вас золотом и скажет “спасибо”?

– Довольно! – рявкнул Джон. – Таргариены, Ланнистеры… Меня мутит от них всех, но из двух зол выбирают меньшее. Северные Лорды поклялись идти за мной, – он задумчиво посмотрел в окно, – пришло время проверить, чего стоят их слова.

В глубине души он сомневался, что они пойдут за ним на чужую войну, но Давос был прав – даже при поддержке рыцарей Долины им не выстоять против сорока тысяч дотракийцев (или сколько их там плывет вместе со своей некоронованной королевой). Ланнистеры тоже не оставят их в покое, у Серсеи длинные руки. Оставалось только гадать, что она предпримет – пришлёт армию к стенам Винтерфелла или попытается заключить альянс.

– Ещё пару лет назад я бы без колебаний ответила, что Серсея предложит сделку, – сказала Маргери, – но теперь… Теперь её действия предсказать невозможно. Её дети мертвы, и ей больше нечего терять, а в таких обстоятельствах… – Маргери покачала головой, – мы должны быть готовы ко всему.

“Не дай жажде мести помрачить твой разум”, наставляла Оленна в одном из писем, “гнев опасен в первую очередь для того, от кого он исходит”, и Маргери хорошо усвоила этот урок. Быть может, если она снова столкнётся с Серсеей лицом к лицом, то даст выход своей злобе. Пока же она находится за тысячу лиг, и мечтать о возмездии, ровно что мнить себя королевой, стоя на паперти. Впрочем, Маргери умела ждать.

– Сир Давос, – обратился Джон.

Луковый Рыцарь вышел вперёд:

– Да, милорд?

– Отправьте воронов нашим союзникам. Мы вступаем в войну.

Краем глаза Маргери увидела, как улыбнулся стоящий в тени Бейлиш.

– Всадник! Всадник у ворот! – двери распахнулись, и вбежал взволнованный часовой.

Находящиеся в зале переглянулись. Гостей в Винтерфелле не ждали. “Я здесь не причём” – читалось в лице Петира, на которого тотчас устремились свирепые взгляды.

– Как что случится, так сразу Мизинец виноват… – пробормотал он себе под нос.

– Кто такой? – спросил Джон. – Он представился?

– Она, – робко поправил солдат, – это девушка.

– Она была очень уставшей и выпала из седла как только въехала в ворота, – бурно жестикулируя, рассказывал часовой, пока они почти бегом направлялись во двор.

Когда выбежали на улицу, то первое что увидели – несколько стоящих кругом солдат, которые тотчас же расступились. В центре меж ними, прямо на земле сидела хрупкая, замотанная в пыльный плащ фигурка. Двое мужчин помогли ей подняться, а третий подал воды. Прежде, чем Джон и остальные успели подойти, она, покачиваясь, встала на ноги и сбросила капюшон. Это была Арья Старк.

========== Глава 14. Гамбит волчицы ==========

Джон отнёс сестру в замок и бережно уложил на кровать, пока Маргери отправилась за мейстером. Арья была в сознании, хотя и обессилена, но Джона больше пугали кровавые пятна на её плече и левом боку.

– Ерунда… – стиснув зубы, проговорила она, – царапины. Жить буду.

Джон повидал достаточно ран и их последствий чтобы понимать – даже самая “пустяковая царапина” может стать роковой, а порезам на теле Арье, судя по виду, было не меньше двух недель и в них уже началось воспаление.

– Правду говорят, что ты скормила муженька его же собственным псам? – Арья с интересом глядела на сестру.

– Ну… я всегда любила животных, – ухмыльнулась Санса, – а мой забывчивый супруг не кормил их целую неделю.

Арья засмеялась, но тут же болезненно сморщилась и схватилась за живот.

– Седьмое пекло! Больно, однако… – она посмотрела на Сансу и Джона и сказала без тени улыбки, – мне вас не хватало. Всех.

Санса плакала, сжимая её руку – она и сама уже не надеялась когда-либо увидеть сестру.

– Я тоже скучала, родная.

Это была словно она и не она. Санса глядела в её лицо, узнавая прежнюю Арью, но вместе с тем перед ней была уже не так бесшабашная девчонка, какой она её помнила. Арья повзрослела, изменилась. Как и все они.

Возвратилась Маргери и привела мейстера.

– Там ничего серьёзного, – морщилась Арья, в то время как старик осматривал раны на её теле, – так… небольшой подарочек от солдат Фреев, – она криво усмехнулась, – им , видите ли не понравилось, что я перерезала глотку их сюзерену, а сыновей запекла в пирог. Наверное, пересолила.

Джон и Санса переглянулись. Им определённо предстоял долгий и серьёзный разговор, но Арья не могла не заметить, как недобро улыбнулась Санса, очевидно, представив как сестра расправляется с их врагами. А, может, в тот момент она вспоминала, как сводила счёты с собственным мужем – так или иначе, но перед ней была уже не та пташка Санса, мечтающая о принцах и вечной любви.

– Раны неглубокие, – успокоил мейстер, – но крови вы потеряли достаточно, миледи.

– Полно вам… – отмахнулась Арья, – ну, какая я вам миледи в самом-то деле?

Джон не смог сдержать улыбки. Всё-таки некоторые вещи остаются неизменными.

С огромным трудом, общими усилиями мейстера, Джона, Сансы и Маргери Арью всё-таки убедили остаться в постели. А вот от еды младшая Старк отказываться не стала, и с жадностью набросилась на оленину с овощами, после чего затребовала две пинты вина, мотивируя это тем, что она “крови потеряла достаточно” и надобно компенсировать.

Они просидели с ней до самого вечера, и даже когда наевшись, Арья провалилась в крепкий, и впервые за долгое время безмятежный сон, не вышли из комнаты. Санса примостилась на краешке постели и, поджав ноги, улыбалась собственным мыслям. Всё это было так удивительно и невероятно, что она боялась проснуться. Арья ещё ничего толком не успела рассказать о своих странствиях, но Санса знала – история эта будет мрачной и тяжёлой, как, собственно, и у каждого из них. Но всё это уже не имело значения, ведь важно лишь то, что они сейчас здесь, в родных стенах, и пусть захлебнутся кровью те, кто говорил, что Дом Старк мёртв. Болтоны и Фреи пытались уничтожить их – и где они сейчас? Ланнистеры могут окопаться за городскими стенами, собрать многотысячное войско и забить подземелья диким огнём, могут сделать, что угодно, но возмездия им не избежать.

– Уже поздно, – Маргери присела рядом и положила руку Джону на плечо, – с ними ничего не случится, здесь они в безопасности.

Санса уснула рядом с сестрой, и Джон накрыл её одеялом. Погасил масляную лампу, перемешал угли в камине, и вместе с Маргери вышел из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.

– Страшно даже представить, через что ей пришлось пройти, – сказал он, когда они сидели в её спальне.

– Нам всем крепко досталось, – она пожала плечами. – Вот видишь, а ты ещё сомневался, – Маргери улыбнулась и взяла его за руку, – я ведь говорила, что с твоей сестрой всё хорошо.

– Да, – согласился Джон, обнимая её, – теперь осталось найти Брана.

– Леди Мелисандра говорит, что он скоро вернётся.

– Ты по-прежнему общаешься с ней? – Джон нахмурился.

– Да. И буду продолжать это делать, потому что она спасла мне жизнь, – Маргери выразительно посмотрела на любовника, – и тебе, если забыл, тоже.

Джон мог бы многое сказать ей по поводу Красной Женщины, но на то не было ни сил, ни желания. Слишком напряжённым выдался день, и к тому же не хотелось портить момент.

– Иди ко мне, – Джон перетащил её к себе на колени и уткнулся лицом в грудь. – Я счастлив, что ты здесь, – сказал он тихо.

В тот миг Маргери почувствовала то, чего прежде не испытывала – укол совести. Он доверял ей, возможно, даже больше, чем Сансе или кому-либо ещё. О, да, она, конечно, не собиралась причинять ему вред, у неё были другие планы, а ложь всегда была частью её игры, но с прежними мужчинами всё обстояло иначе. Джон был не таким. Он отличался. Отличался от всех, кого Маргери когда-либо знала. ” Это уже неважно”, думала она. Джон никогда не узнает, что в самом начале её планы носили исключительно меркантильный характер– тогда она не знала какой он и не считала свои действия чем-то недостойным. “Неужто, я действительно люблю его?” Маргери была вынуждена признать, что столь тонкая материя, как чувства, находилась, если можно выразиться, вне её компетенции. Но, может, и не надо задумываться, искать причины, анализировать? Сейчас ей хорошо, она счастлива – не это ли главное?

***

Арья всё-таки не выдержала – заплакала. Это случилось через три дня, во время ужина: они сидели за столом; Санса, не желая лезть к сестре в душу, спросила что-то безобидное и будничное, Арья ответила невпопад и вдруг разрыдалась. Санса сгребла её в охапку, но успокоить не пыталась – хорошо, что плачет, потом будет легче, она знала это на собственном опыте.

Рассказ Арьи вышел путаным, несвязным – она то говорила о Псе, то неожиданно переносилась в Браавос, проклинала Джоффри; рассказывала что-то о том, как прислуживала Тайвину Ланнистеру, потом в её рассказе неожиданно появились леди Крейн и какая-то Бродяжка, затем снова Пёс… она называла ещё имена, поминала Братство Без Знамён и Красную Женщину…

– Красную Женщину? – вскинулся Джон, – ты виделась с ней?

– Да, – успокоившись, хмуро ответила Арья, – и она мне совсем не понравилась. Она забрала Джендри, а он был моим другом!

– С ним всё хорошо, – успокоил Давос и рассказал о том, как лично усадил паренька в лодку, – он смышлёный малый и наверняка сумеет о себе позаботиться.

– Надеюсь, что так, – пробормотала Арья, – но Красной Женщине я всё равно не доверяю, – она посмотрела на Джона и поняла, что не одинока в своём мнении, – правда… – Арья наморщила лоб, вспоминая, – она говорила мне такие странные вещи…

– Она говорит их всем, уж поверь мне, – хмыкнул Джон.

– Нет, нет, – перебила Арья, – ты не понимаешь. Это было пророчество. Она говорила что-то о глазах: карих, зелёных и голубых, которые я закрою навеки.

– Судя по вашему рассказу, леди Арья, вы закрыли гораздо больше глаз, – улыбнулась Маргери.

– Я не леди, – фыркнула она, – сколько можно повторять? Неужели, так сложно это запомнить?