Текст книги "Мое первое убийство"

Автор книги: Леена Лехтолайнен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Ну так признайся скорее в убийстве! – злобно ответила я.

Антти выпустил мою руку и потрясенно уставился на меня.

– Послушай, ты это всерьез? Не удивлюсь, если у тебя ничего не получится, раз ты действительно считаешь, что это сделал я.

– Да и ты мог бы со своей стороны постараться нам помочь!

– Ах вот как, все, оказывается, зависит от меня?

Постепенно к нам подтянулся весь хор, и я оказалась в центре небольшой толпы. Невольно мне на ум пришла детская игра, когда одному завязывают глаза, ставят в центр круга и крутят вокруг своей оси, а он должен угадать, на кого указал его палец. Может, и мне таким образом удастся найти убийцу?

– Антти, послушай, надо бы провести небольшую репетицию перед поминками, – сказал Тойвонен.

Мне на лоб упало несколько холодных капель дождя. За время заупокойной службы тучи сгустились, на улице стало темно.

– Я вам много раз говорил, что не пойду туда. Здесь, в церкви, было мое последнее выступление в Хоре Восточной Финляндии. Кроме того, мне надо побеседовать с глазу на глаз с этой мисс Марпл.

– Антти, пойдем. Ты нам нужен, – произнесла Мирья приказным тоном.

– Пойдемте, оставьте его. – Тулия пошла вперед, увлекая за собой остальных. Через мгновение мы с Антти стояли перед церковью вдвоем. Все ушли, только Мирья, уходя, все время оглядывалась.

– Я не приглашаю тебя пить кофе или беседовать о детстве Юкки, – произнес Антти и быстро пошел вниз по улице. Мне осталось только идти следом. – Почему ты решила, что это я убил Юкку? – спросил он, когда я поравнялась с ним.

– Просто так спросила.

– А у других ты тоже пыталась просто так спрашивать? Ну и как результат?

– Никаких результатов. Поверь, я на самом деле очень хочу выяснить, кто его убил, делаю все возможное, чтобы выяснить это. Но, черт возьми, я же не волшебник, чтобы все раскрылось как по мановению волшебной палочки. Я еще не знаю, кто виноват, но у меня уже есть кое-какие подозрения. Нужно время, чтобы все проверить. Если ты мне не веришь – это твое дело, но сама я должна верить в то, что делаю.

Антти пинком отбросил попавшуюся под ноги пустую банку из-под пива и сказал виноватым голосом:

– Извини… Я просто очень расстроился на похоронах. Знаешь, я согласен с Майсой – кто-то очень здорово притворяется. Если бы я только… Если бы я только знал, что действительно важно, а что нет.

– Может, просто стоит все рассказать мне, а я подумаю, что действительно имеет значение? Не надо играть в частного детектива. И не вздумай рассказывать тому типу, которого ты подозреваешь, что ты, и только ты, знаешь что-то важное. Иначе быстро окажешься в обществе Юкки, уж где он там сейчас находится.

И я стала вдохновенно излагать Антти свое видение рая и мысли о том, что Юкка сейчас веселится где-нибудь на небесах в окружении красивых, будто сошедших с центрального разворота «Плейбоя» девушек.

– Хорошо тебе, а я вот не верю в загробную жизнь на небесах. Нет там ничего. Для меня он просто перестал быть – и все. Ну наверное, еще не совсем. Знаешь, ведь несмотря ни на что, он был моим лучшим другом.

– Несмотря на что?

– Судя по всему, в последние годы у нас были разные жизненные ценности, разные принципы. Я не всегда хорошо понимал его поступки. Он каждый день жил так, как будто это его последний день на земле. – Антти улыбнулся своему выражению. – Наверное, предчувствовал, что проживет недолго. Он всегда утверждал, что умрет от СПИДа или рака печени. Но, как в песне поется, «из живых никто не знает», как мы отсюда уйдем.

Интересно, что сказал бы Антти, если бы знал, что я прочла его письмо. Я пыталась относиться к людям профессионально и беспристрастно, но в случае с Антти у меня ничего не получалось. Мы свернули в переулок, ведущий к моему дому, дождь усилился. Меня совсем не радовала перспектива промокнуть до нитки.

– Пойдем в «Элите», переждем дождь, – предложил Антти.

– Я живу здесь рядом. Вон в том зеленоватом доме. Если ты не торопишься, могу пригласить тебя на чашку кофе. Но булочек к кофе у меня нет.

– А я бы сейчас как раз с удовольствием съел булочку, – усмехнулся Антти. – А заодно попытался бы рассказать что-нибудь про Юкку. Может, это окажется тебе интересно.

Мы поднялись на третий этаж. При входе я пробормотала обычные извинения, что у меня не убрано, хотя на этот раз в квартире было довольно чисто. И снова разозлилась, что выступаю перед Антти как женщина, а не как полицейский. Сварила кофе, даже нарезала хлеб. Вчера я успела забежать в магазин за продуктами. Пока я накрывала на стол, Антти изучал мои книжные полки, тронул струны стоявшей в углу бас-гитары.

– Тогда, в воскресенье, ты сказал, что вы с Юккой знали друг друга всю жизнь.

– Да, со времен школы. И Тулию тоже. И она, и он с пеленок были сорвиголовами. А я всегда был тихим и осторожным, зато читал все приключенческие книжки и у меня появлялась масса идей, во что можно поиграть. Юкка по своей природе лидер и организатор. И к тому же прекрасный шоумен. Он всегда был жестким, умел использовать людей в своих целях и добиваться всего, чего хотел. Но мы с ним хорошо ладили, главное, не надо было под ним прогибаться.

Очевидно, Антти хотел вспомнить Юкку, выговориться. И я слушала его не перебивая, пытаясь составить в голове портрет Юкки: предприимчивый авантюрист, бесцеремонно пользующийся женщинами плейбой, веселый и щедрый парень – душа компании. Антти вспоминал школьные годы, морские прогулки на яхте в компании брата Юкки и Петера Валроза, забавные моменты студенческой жизни.

– А у вас бывали разногласия из-за женщин? Пытался ли он, например, вмешиваться в ваши отношения с Сарианной?

– Да, поначалу пытался, но Сарианна быстро дала ему понять, что не стоит. Нет, – Антти опередил готовый сорваться у меня с губ вопрос, – мы с ней расстались не из-за Юкки. Просто в какой-то момент нам стало неинтересно вместе. Так что не было у меня мотива убивать его. Ты это имела в виду?

Я покраснела. Хотя обстановка была домашней, беседа напоминала допрос. Мне было немного грустно, что, несмотря на искренность и почти исповедальный характер вопросов и ответов, этот разговор для Антти был не проявлением дружеских чувств, а лишь отчетом перед полицейским.

– Ну а как насчет других замужних женщин, например, начальницы Юкки?

Антти усмехнулся и сунул в рот большой кусок хлеба.

– А, ты и это знаешь? Видимо, он не мог пропустить мимо такую стильную женщину. Да и она его тоже. У меня создалось впечатление, что это была честная игра для них обоих.

– А с Пией у него тоже была честная игра?

– Похоже, он влюбился в нее сильнее, чем сам осознавал. Или так увлекся, просто потому что не смог ее с легкостью добиться. Это означало для него вызов.

– А не произошло ли между ними что-нибудь такое, чем бы он мог потом ее шантажировать?

– Шантажировать? – растерянно повторил Антти.

– На его счета последнее время поступали достаточно большие суммы денег. Это могли быть перечисления от Валрозов?

– Юкка не был шантажистом… Хотя откуда мне знать?.. – Антти с задумчивым видом изучал дно своей кофейной кружки.

Я налила ему остатки кофе, он сделал себе третий бутерброд.

– Да, на чем-то он зарабатывал… – произнес он.

– На чем-то незаконном?

– Откуда я знаю? Это уже напоминает допрос!

– Ты можешь уйти, если тебе не хочется об этом говорить, – холодно бросила я.

– Извини. Мне сложно. Ты все-таки работаешь в полиции.

– Да. И поэтому задаю вопросы. Тимо дружил с Юккой? А Сиркку?

– У Юкки с Сиркку что-то было… Давно еще, во время поездки в Германию. Нет, друзьями они не были, но поддерживали нормальные отношения. А вот Тимо Юкку не выносил.

– А Юкка и Мирья?

– Однажды.

Мне с трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

– Это была безуспешная попытка Мирьи заставить меня ревновать. Я, правда, неплохо к ней отношусь, не то что Тулия, но ее ухаживания за мной просто невыносимы. Я так не люблю.

– А между вами никогда ничего не было? – Мой вопрос не имел никакого отношения к расследованию, и я тихо возненавидела себя за излишнее любопытство.

– Нет. Я не занимаюсь любовью из жалости. Поверь, ты не найдешь здесь мотива для убийства. Я не ревновал Мирью к Юкке. Но меня жутко злило, как он с ней обращался.

– А как он с ней обращался?

– Спроси у Мирьи сама. Я и так уже слишком много рассказал о ней.

Антти выглянул из окна. Дождь прекратился. Я видела темные круги у него под глазами, видела, как дернулся уголок рта, будто он хотел что-то сказать и оборвал себя на полуслове. Я расстроилась – мне не удалось узнать у него ничего конкретного, только намеки. Возможно, следовало задержать его за укрывание информации, но мне не хотелось, чтобы он меня возненавидел. Мне тоже было сложно. Я хотела найти убийцу, но не желала, чтобы им оказался кто-либо из тех, кого я подозревала.

– Ты был вторым аудитором хора. Видел счета за прошлый год?

– Счетами занимался Юкка. Он сказал, там все в порядке. И я просто расписался внизу. А в чем дело?

– Взгляни. – Я достала кипу счетов, вытащила один и положила перед Антти. Ему, математику, потребовалось всего несколько минут, чтобы понять, что я имела в виду.

– Ты хочешь сказать, что Юри…

– Да, похоже.

– Вот ведь чертов идиот! Извини, мне надо идти. Родители должны приехать и забрать Эйнштейна на дачу. Ему скучно в квартире, а у родителей домик в Инкоо. Там можно и на мышей поохотиться. – В дверях Антти резко обернулся и произнес: – Слушай, ты просила меня не играть в частного сыщика. Прошу тебя, тоже не играй в эту игру. Для меня ты не просто полицейский, да и никто из наших не воспринимает тебя так и, честно говоря, не ждет, что ты раскроешь это дело. А убийца Юкки может совершать непредсказуемые поступки. Будь осторожна.

Он вышел, прежде чем я успела что-либо ответить. Из окна я видела, как высокая темная фигура в плаще растворилась в темноте на улице.

Мне было грустно и беспокойно. Успокоения в спорте искать не стоило – после вчерашнего посещения тренажерного зала болели все мышцы. Вино только усугубило бы мою тоску. Так что единственной альтернативой оставалась работа. Вопросов у меня накопилось много, для начала я решила побеседовать с Мирьей. Хорошо бы застать ее дома.

Я сменила траурную одежду на джинсы и кроссовки, взяла с собой диктофон и несколько документов из письменного стола Юкки. До дома Мирьи было довольно далеко, но я решила не звонить заранее по телефону. Внезапность – лучшая тактика. Я отправилась вниз по улице Маннергейма, размышляя по дороге, от кого меня старался уберечь Антти – уж не от самого ли себя?

10
Как же сохранить тут душу?

Мирья была дома. Видимо, она пришла совсем недавно и еще не успела переодеться после похорон. Она грызла яблоко.

– Я должна пригласить тебя войти? – недружелюбно спросила она, открыв дверь.

– Не обязательно. Мы можем отправиться побеседовать в участок в Пасила.

Не ответив, Мирья посторонилась, позволяя мне пройти. Я вошла в тесный коридор и повесила джинсовую куртку на переполненную вешалку.

В квартире было тихо: видимо, соседи в субботу вечером проводили время где-то в городе. На столике у телефона лежал график уборки квартиры. Полагаю, Мирья строжайшим образом следила за выполнением.

– Пойдем ко мне в комнату.

Я поднялась по ступенькам на второй этаж, где, кроме комнаты Мирьи, находились еще пара комнат и симпатичная светлая кухня. В центре комнаты Мирьи стояло пианино. Кровать была застелена белым кружевным покрывалом, на книжной полке стояли исторические произведения. На кресле лежал недовязанный красный свитер. Я удивленно подумала: неужели Мирья вяжет себе такой яркий свитер, ведь до этого я видела ее только в темных одеждах. Как и другие полные женщины, она одевалась в черное, чтобы казаться стройнее. Может, решила поменять стиль? Мирья взяла свитер с кресла и предложила мне сесть, а сама устроилась на краю кровати, нервно стуча спицами, спросила:

– Это официальный допрос?

– Неофициально-официальный, – ответила я, доставая из сумки диктофон. Если Мирья расскажет что-нибудь действительно важное, придется повторить допрос в Пасила. Но это потом.

– Мы беседовали с тобой два раза, но ты не рассказала мне самого важного из ваших отношений с Юккой. Прошлой весной он оплатил твой аборт в женской клинике. Видимо, потому, что был отцом ребенка. Так?

Я очень удивилась, когда в кипе квитанций нашла счета из женской клиники. На них не было указано имя пациента, только дата. А в ежедневнике Юкки стояла пометка «М. женск. кл-ка 18–19». В конце ежедневника на страничках записной книжки стоял номер телефона соответствующего отделения клиники. И просьба Антти в письме к Юкке «не играть» с Мирьей. Все укладывалось в мою теорию.

У Мирьи в глазах сверкнула ненависть. Видимо, я попала в точку.

– Разумеется, тебе надо было вытащить эту грязь наружу. И скольким ты уже об этом рассказала? Я-то считала, что в больницах положено держать такую информацию в тайне.

– В счетах Юкки я нашла квитанцию об оплате из клиники.

– То, что Юкка оплатил аборт, еще не значит, что он был отцом ребенка.

– Неужели вы с ним были настолько хорошими друзьями, что ты рассказала ему об аборте и попросила денег в долг? И кроме него, никому об этом и словом не обмолвилась.

Мирья стиснула вязанье, а затем резко отшвырнула его в угол комнаты. Руки у нее дрожали. В изголовье кровати висела фотография какого-то выступления хора: Мирья, Антти, Юкка, Тулия стояли полукругом в ужасных синих концертных костюмах. Наверное, Мирья смотрела на фотографию Антти каждый вечер, перед тем как лечь спать. Ох, Господи, почему я решила, что работа облегчит мое состояние?

– Знаешь, у меня есть версия о том, как все произошло. Очередная репетиция хора затянулась допоздна. Тебе стало досадно, что Антти не обращает на тебя внимания (я понимала, что ступила на запретную территорию, ведь отношения этих двоих никак не касались расследования), а Юкка на сей раз был без подружки. Наверное, ты хотела что-то доказать Антти и начала, хотя тебе это и не свойственно, заигрывать с Юккой. Но все зашло дальше, чем ты предполагала. Наверное, ты поняла, что Юкка знал, почему ты вдруг решила строить ему глазки. Ведь то, что ты влюблена в Антти, ни для кого не тайна. А Юкка решил досадить Антти, показать ему, насколько легко может тебя добиться. Я не понимаю только одного: почему вы оказались настолько глупы, что ты забеременела?

Мирья разразилась истерическим, похожим на рыдания смехом. Постепенно смех перешел в плач, и она, всхлипывая, сказала:

– Так глупо все вышло! У великого любовника порвался презерватив! Вот теперь угадай, почему он молчал все время, как воды в рот набрал. Да это позор, если бы его подружки узнали, что он не умеет пользоваться презервативом! – Мирья зло улыбнулась и перестала плакать. – Похоже, ты все знаешь лучше, чем я сама. Был февраль, мы справляли день рождения Антти у него дома. Я впервые в жизни накрасила глаза, а коктейль оказался чертовски крепким. Я танцевала с Антти, он сам меня пригласил, но в танце держался за километр. А затем возник Юкка, отобрал меня у Антти, начал целовать… В общем, все закончилось у него дома…

– И ты забеременела?

– Да, сразу. Знаешь, как в старых отечественных кинофильмах. Наверное, мне следовало бросить учебу, выйти замуж и начать рожать детей.

– Это Юкка так сказал?

– Ну не совсем так. Я сначала подумала, что не буду ему ничего рассказывать, но… ведь это и его ребенок. И все произошло по его вине. Но меня бы устроило, если бы он оплатил половину расходов.

– А что именно он сказал? – Я догадалась, что Мирья никого в это не посвящала. Единственный человек, который об этом знал, умер. Сейчас мы будто помогали друг другу – я внимала, давая ей возможность выговориться, а она рассказывала будто на исповеди. Ведь у полицейского, как у священника, обет молчания, если речь идет о чужих тайнах. И Мирья знала, что я никогда никому об этом не расскажу.

– Конечно, он был потрясен. Кажется, даже больше, чем я сама. Затем попытался все обратить в шутку и заявил, что еще не собирался становиться отцом. Я ответила: «В этот раз и не станешь», – и добавила, что собираюсь сделать аборт. Он явно вздохнул с облегчением. И заявил, что оплатит все расходы, так как у него больше денег, чем у меня. Почему я должна была запретить ему платить за это? И все-таки своими деньгами он не мог откупить меня от этого позора. Ведь ему не надо было проходить медицинское обследование, беседовать с социальными работниками, которые всю твою душу наизнанку готовы вывернуть. Ему не пришлось лежать, раскинув ноги, на медицинском кресле и слушать, что говорят медсестры, когда я простонала, что наркоз не действует. Да, иногда мне хотелось отомстить… Ведь благодаря ему я стала убийцей.

Мирья улыбнулась, увидев потрясение на моем лице.

– Я не убивала Юкку. Мои родители, члены Христианского союза, воспитали меня с убеждением, что аборт – это убийство. Если бы они знали, что я сделала, то отказались бы признавать меня своей дочерью. Но я не раскаиваюсь. Кто знает, каким бы вырос этот ребенок, – ведь мы с Юккой вряд ли поженились бы. Знаешь, эта пара недель перед абортом была просто ужасной – я чувствовала, что привязана к Юкке, ведь у меня в животе находился ребенок – часть его и меня. И меня все время тошнило, будто я старалась вырвать из себя зародыш, но ничего не получалось. Ты когда-нибудь делала аборт? Хотя, наверное, я не имею права спрашивать.

– Нет, в смысле не делала. Я годами травила себя противозачаточными таблетками. – Мирья не имела права спрашивать, а я была не обязана ей отвечать, но все же ответила.

– А Юкка угрожал рассказать все твоим родителям? Или Антти? Может, он собирался в подробностях рассказать Антти, чем вы занимались, насмехался над твоими чувствами? И поэтому ты его ненавидела.

– Не могу сказать, что я его ненавидела. Скорее презирала. Он смеялся над моей любовью к Антти, а я над его неумелостью в постели. Ему было стыдно. Он не хотел, чтобы я кому-нибудь об этом рассказывала. Да и какое он имел право смеяться над… моей любовью! Это никого не касается, слышишь, и тебя тоже! Ты думаешь, мне приятно, что все знают, что я безнадежно влюблена в Антти. Влюблена! И ты первая, кому я говорю это вслух! – Мирья снова рассмеялась нехорошим, странным смехом. – «Бедная Мирья, толстая и некрасивая, надеется когда-нибудь заполучить Антти». Так все думают, и ты тоже. А Антти ко мне хорошо относится. Если бы он был злой и нечуткий, мне было бы проще его разлюбить. Иногда я просто ненавижу себя, свою внешность… Любовь гораздо более разрушительное чувство, чем ненависть. Если бы Юкка сделал что-нибудь Антти, я бы убила его. – Голос перешел в плач, лицо некрасиво покраснело, нос распух, и она уронила голову на руки, громко всхлипывая.

Я встала и коснулась ее плеча, но Мирья резко отбросила мою руку.

– Уйди от меня, – прошипела она, не отнимая от лица рук. – Иди и спроси у Тулии, почему я не слышала ее храп в пять утра, когда встала попить воды. Или спроси у Тимо, сколько стоит бутылка самогона. – Ее голос снова перешел в плач. – Исчезни!

И я ушла. Взяла с вешалки свою джинсовую куртку и вышла в дождь в поисках автобусной остановки. Что я могла ей сказать? Она не хотела слышать моих слов, я не могла с этим ничего поделать. Я не могла помочь ни Мирье, ни другим.

Все же я решила последовать ее совету и встретиться с Тимо. Сиркку жила в районе Хаага, это было мне по дороге. Я надеялась застать их обоих. Не успела я подойти к остановке, как приехал автобус. Я чувствовала некоторое удовлетворение от того, что правильно вычислила личность самогонщика.

Дома у Сиркку я застала только соседей по квартире, которые сообщили, что не видели ее уже несколько дней. Я решила доехать до Тимо, но и там мне не открыли дверь. Я постояла, разглядывая причудливую роспись на стенах в подъезде и размышляя, что же делать дальше.

Я была уверена, что Юри невозможно застать дома в субботу вечером. Поэтому прыгнула в Кайсаниеми в шестнадцатый трамвай и отправилась навещать Пию.

Найти дом Валрозов оказалось легко. Я даже почувствовала легкую зависть, хотя и моя квартира была весьма неплохой. Западные окна дома выходили на морской залив, пара парусных лодок и несколько катеров качались на волнах у ближайшего причала. Наверное, одна из яхт принадлежала Валрозам. Они могли выходить в море практически со двора своего дома. Я никогда не ходила в море под парусом, но мне казалось, что это, наверное, интересно. Яна как-то рассказывала, что плавала на яхте вместе с Юккой, и единственное, что она могла, это стараться, чтобы ее все время не тошнило.

В выходящих на улицу окнах горел свет. Я позвонила в дверь и через мгновение услышала из домофона голос Пии: «Кто там?» Я на мгновение замялась:

– Мария Каллио из полиции.

– Подожди секунду, сейчас открою. – Секунда длилась не менее пары минут, затем на пороге возникла Пия в толстом махровом халате цвета сливок, на голове полотенце того же оттенка. Она вся благоухала дорогим шампунем и средствами по уходу за телом, на которые не хватило бы моей месячной зарплаты.

– Я была в душе, – укоризненно произнесла она.

– Извини, что помешала, но у меня к тебе несколько вопросов.

– Сейчас, в субботу вечером?

– Речь идет о расследовании убийства. Или встретимся в другое время?

Пия на секунду задумалась, затем жестом пригласила меня войти.

– Выходит, ты не задержала Антти? – спросила она разочарованно, пока я снимала грязные ботинки. Моя джинсовая куртка, купленная в недорогой сети «Анттила» казалась инородным телом среди дорогой одежды на вешалке.

– Не за что. Как прошли поминки?

– Мать Юкки не пришла, если ты об этом спрашиваешь. Странные поминки. Мы исполнили пару произведений и быстро ушли. Мы с Сиркку решили, что если ты задержала Антти, то теперь уже все понятно. Я вовсе не желаю ему зла и никому не желаю, но эта ситуация начинает действовать на нервы. А мне через две недели надо лететь в Сан-Франциско, там будет проходить вручение наград победителям гонки, где участвует Петер. Надеюсь, я смогу поехать?

Выезд из страны для любого из моих подозреваемых был совершенно невозможен. Может, следует забрать у них паспорта?

– Я надеюсь, все решится быстрее, чем за две недели. Это также и в моих интересах. – Почему-то я немного терялась в присутствии Пии.

– Выпьешь чаю? Я обычно выпиваю чашечку ромашкового чаю после ванны с травами. Это улучшает настроение.

Я вспомнила, что целый день почти ничего не ела, только завтрак и бутерброд с сыром, когда беседовали с Антти. Идея выпить чаю мне понравилась. Пия пригласила меня в гостиную. А сама исчезла на кухне.

После стандартной мебели в комнате Мирьи, да и после моей собственной квартиры с подержанной мебелью гостиная в этом доме казалась просто великолепной. Мебель в синих и кремовых тонах была расставлена, образуя уютные уголки, где можно с комфортом посидеть и почитать или послушать музыку.

На полках и журнальных столиках стояли симпатичные сувениры, привезенные с разных концов света. Единственное, что резало глаз, – стерильная чистота. Нигде не было ни недочитанной книги, ни газеты, открытой на странице с телепрограммой. Казалось, будто декоратор только что передал хозяевам отремонтированную и обставленную комнату.

Керамические чашки с чаем были точно такого же оттенка, что и покрывало на диване. К чаю хозяйка подала потрясающие маленькие теплые пирожные, похоже, прямо из микроволновой печи. Я схватила одно пирожное, не дожидаясь приглашения, и быстро проглотила его. Если бы все происходило в детективе, в пирожных наверняка был бы яд. И пока яд действовал, героиня призналась бы в совершенном убийстве, а затем вытащила бы мое бездыханное тело на причал и сбросила в море. Если бы действие происходило в романе, герой подоспел бы в последний момент и спас меня. Но это была реальность, и мне следовало самой о себе позаботиться.

– Очень вкусно, – пробормотала я с набитым ртом.

– Это Петер делал. Я достала их из морозильника. Мой муж прекрасно готовит, он и сейчас на яхте готовит экипажу еду.

– Ты познакомилась с Петером через Юкку? – Я незаметно включила лежащий в сумке диктофон.

– Юкка и Ярмо занимались парусным спортом вместе с Петером. Иногда Антти тоже выходил с ними в море. Когда Юкке исполнилось двадцать пять, он организовал грандиозную вечеринку на даче у своих родителей. И пригласил туда ребят из хора и просто друзей. Там мы и познакомились.

– Любовь с первого взгляда?

– Что-то в этом роде. Хотя я и раньше о Петере много слышала и читала в газетах в связи с его предыдущей макси-гонкой под парусом.

– А до этого у тебя был роман с Юккой?

– Нет! Он тогда общался с Яной. В то время мы все вместе много общались – братья Пелтонены со своими подружками, Антти с Сарианной и мы. У Ярмо и Петера была общая яхта – вон та. – И Пия махнула в сторону причала. – Там каюты, где могут легко поместиться восемь человек.

– Откуда у тебя столько денег? – спросила я, не успев подумать о беспардонности такого вопроса.

Пия на мгновение опешила, а затем ответила несколько язвительным тоном:

– Это не у меня. Это у Петера. Наследство. Акции. Ты слышала про такую компанию – «Дерево Кюми»? Дед Петера продал ее пять лет назад, тогда это было вполне процветающее предприятие. А Петер – его единственный внук.

– А кто Петер по профессии?

– Экономист в банке в отделе ценных бумаг. Но он не работает уже больше года. Можно сказать, он профессиональный яхтсмен.

– Значит, проводит много времени в море. Тебе не скучно одной? – Я задала вопрос в форме дружеского участия, но, кажется, Пия меня раскусила.

– Скучно. В этом году он особенно много путешествует. Вот и сейчас его нет уже половину лета. Но я не хочу летать за ним из одного порта в другой. Одной путешествовать как-то скучно и глупо, да еще переносить перемену климата и разные часовые пояса… Я решила, что лучше остаться дома и доделать дипломную работу. Да и Петеру надо помогать – у него много хлопот со всеми этими спонсорскими договорами и тому подобными делами.

– Наверное, Юкка часто составлял тебе компанию. Между вами что-то было? Мне на это столько народу намекало.

– С моей стороны точно ничего не было! – Пия так резко взмахнула руками, что из чашки на халат выплеснулось немного чаю. – Мне было с ним интересно. Я не понимаю, почему начиная с прошлой весны он проводил со мной почти все свободное время. На рождественской вечеринке он танцевал со мной, обнимал и говорил, что ему надоело развлекать новых молоденьких хористок. А потом всю весну вел себя как влюбленный. Если после репетиции мы шли посидеть в бар, он садился около меня, потом провожал до остановки, иногда до дома. Когда Петера не было дома, он приглашал меня в кино, на концерты и в ресторан. Ну ведь ты понимаешь меня – глупо всегда ходить одной или с девочками.

Пия смотрела на меня лживым доверительным взглядом. Мне ее чувства были непонятны, я частенько сидела одна в баре на углу. Да и в кино, на мой взгляд, лучше пойти одной, чем с кем-то, кто будет не к месту комментировать происходящее на экране или громко хрустеть поп-корном. Но стоило ли об этом говорить Пие?

– Петер такой властный… Он всегда точно знает, чего хочет. Поэтому я его и полюбила. А Юкка был… другой. Он позволял мне решать, куда мы пойдем и что будем делать.

«Это что-то новое про Юкку», – подумала я. Мне-то всегда казалось, что он властный и авторитарный.

– Если бы Юкку так сильно не занесло в романтические чувства, с ним было бы просто классно. Да и Петер не возражал, чтобы я иногда выходила с Юккой. Он же сам встречал в своих путешествиях много разных красивых девушек. Это нормально. Ведь с мужчиной можно быть просто друзьями. – Голос Пии звучал так, будто она оправдывалась.

– Но Юкка хотел от тебя чего-то большего, да?

– Он начал говорить, что влюблен в меня! – Пия занервничала, и в речи стал проскальзывать ее родной северокарельский диалект. – Сначала я ему не поверила – его репутация в плане женщин всем хорошо известна, но постепенно он меня почти убедил. Да и мне это нравилось. – Пия улыбнулась, тряхнув каштановыми волосами. – Так приятно осознавать, что ты еще можешь нравиться мужчинам, несмотря на то что замужем. По-моему, вполне справедливо, что ему пришлось хлебнуть собственного лекарства. – Пия язвительно улыбнулась. В этот момент я испытывала к ней необыкновенную симпатию. – Но иногда мне бывало просто досадно!

– Почему?

– Потому что он не верил, что я не хочу изменять Петеру. Он меня почти преследовал, однажды пришел сюда ночью, говорил, что ему так одиноко… Он был такой жалкий, но он все неправильно понял, а я не хотела… – Пия залилась краской и опустила голову.

Мне стало смешно.

– Он обещал рассказать Петеру о той ночи?

– Нет, но… только однажды, пьяный, спросил меня: «А что сказал бы твой героический муженек, если бы узнал, что я провел одну ночь в его кровати?» Но тогда это было не в спальне, а на диване в гостиной, – сказала Пия быстро.

– Юкка хотел разбить ваш брак? Ты думаешь, он так ухаживал за тобой именно потому, что ты не отвечала ему взаимностью?

– Вероятно. Он относился к той породе людей, которым надо получить все, а особенно то, что получить невозможно. Иногда мне казалось, что он завидует Петеру. Он хотел быть первым яхтсменом, таким же, как Петер и Ярмо, но нельзя же быть первым во всем. Наверное, он хотел получить меня именно потому, что я принадлежала Петеру. Но я не такая дурочка, как Сиркку. Никогда бы не доверилась Юкке.

– Он тебя шантажировал?

Может, деньги, приходившие на его счет, были перечислены семейством Валрозов? Но Пия сидела совершенно спокойно. Она налила в чашки еще чаю и медленно покачала головой:

– Нет. Скорее угрожал. Но он не мог разрушить наш брак. Я люблю Петера. Мы стремимся в жизни к одному и тому же. Этой осенью я оканчиваю университет, потом мы заведем детей. У меня есть возможность не работать, если я не захочу. А я не хочу быть учительницей шведского языка в средней школе. Петеру нужна именно такая жена, как я. И я не стала бы ломать свою жизнь из-за Юкки.

Хрупкая глупенькая красавица – первое впечатление, произведенное Пией, распалось в прах. Я заблуждалась. Она дозированно излагала только те сведения, которые считала нужными. Она даже не пыталась скрывать, что деньги в ее жизни играют самую важную роль. Мне показалось, что она смогла бы убить того, кто угрожал ее уровню жизни. Может, Юкка знал что-то, представляющее для нее опасность?

– Да, мне известно, все сплетничали, Сиркку в первую очередь. Ну ты же была в понедельник на репетиции. Конечно, я не самая лучшая певица, но Юкка заставил меня поверить, что в моем голосе что-то есть… И я очень красиво пою, только мне не надо нервничать. Он говорил… – Ее губы задрожали, я увидела, что она сглатывает слезы.