Текст книги "Мое первое убийство"

Автор книги: Леена Лехтолайнен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Убранная лишь пару часов назад квартира вдруг показалась мне пыльной и тесной. На ужин я приготовила луковый пирог с салатом, заварила чай. Последний раз я встречалась с родителями на Рождество, которое, следуя дочернему долгу, провела с ними. За полгода, как я заметила, у мамы прибавилось морщин на лбу, а у отца еще сильнее ссутулились плечи. Обоим оставалась еще пара лет до пенсии. С каждым новым учебным годом работа давалась им все тяжелее.

Родители рассказали мне последние новости родного края, которые, честно говоря, меня не очень интересовали. Я уехала из дому десять лет назад и теперь, проходя по родной улице, вообще не встречала знакомых лиц. Они вежливо расспросили меня о работе, я так же вежливо и неопределенно ответила, соблюдая все возможные тайны следствия. Они рассказали мне про будущую поездку, показали проспекты, полученные из бюро путешествий. Мы посмотрели десятичасовые новости по телевизору, допили остатки ликера, но даже это не помогло разрядить обстановку. Поэтому, когда после новостей отец сказал, что пора ложиться спать, я вздохнула с облегчением. Их самолет улетал в семь, значит, в аэропорт нам следовало приехать к пяти.

Я не могла уснуть, хотя прошлой ночью совсем не выспалась. Мне мешало сопение матери и похрапывание отца, доносившиеся с дивана. Было странно и непривычно спать еще с кем-то в комнате. Мне было грустно. Во всех бланках в графе «Близкие родственники» я писала фамилию мамы, но были ли мы по-настоящему близки? Что я знала о родителях, что они знали обо мне? Если бы я, как Юкка, вдруг умерла, стало ли бы это для них действительно большой потерей?

Я сама была во всем виновата. Приезжала домой всего несколько раз в год, а там вела себя самоуверенно и отстраненно, как чужой человек. В течение многих лет я не разговаривала с ними по душам, не делилась сокровенным, не советовалась, а об их реакции на события собственной жизни узнавала только от сестер.

Они хотели, чтобы у них родился мальчик, а появилась я. И этого я так и не смогла им простить. Я так энергично брыкалась у матери в утробе, что она была уверена: там у нее сын Марку. И я всю жизнь старалась вести себя, как мальчик, ведь мои младшие сестры тоже родились девочками. Я даже выбрала мужскую профессию.

Лишь пару лет назад я стала понимать, что родители не виноваты в перипетиях моей жизни. Я даже сделала несколько попыток сблизиться с ними, но было уже слишком поздно. В наших отношениях поддерживался прохладный статус-кво, и вряд ли когда-нибудь это положение изменится. Но порой, слушая веселую болтовню матери с сестрами, я чувствовала себя маленьким ребенком, которого вдруг выставили из общей песочницы.

12
О весне, об утре раннем…

В четверть шестого я посадила родителей на автобус, идущий в аэропорт, и отправилась домой поспать еще пару часов. Спала я беспокойно, мне снилось, что я забрасываю в море спиннинг и пытаюсь поймать собственную мать. Но когда я выловила ее из воды, она вдруг превратилась в бездыханную Тулию. И чтобы девушка ожила, мне надо было сделать ей искусственное дыхание.

Я отправилась на работу на велосипеде. Туман понемногу рассеялся, в тающей дымке виднелось колесо обозрения в парке развлечений. Я затормозила у светофора, и вдруг у велосипеда отвалилась цепь. Когда мне наконец удалось поставить ее на место, я заметила, что перепачкала джинсы машинным маслом. В итоге я приехала в участок только в девятом часу, потому что по дороге мне еще пару раз пришлось чинить моего коня. По дороге заглянула в кабинет Киннунена. Там никого не было. Похоже, отпуск по запою затянулся. На столе меня ждала записка с просьбой позвонить Хейкки Пелтонену и сообщение от начальника с приказом зайти к нему.

Сначала позвонила Пелтонену. Он просил передать ему ключи от машины Юкки, так как думал, что второй комплект ключей все еще находится в полиции.

– Я видела только одни ключи. Которые были в замке зажигания. Ни в его квартире, ни на даче нам не попалось запасных ключей.

– Странно. Я был уверен в том, что существует запасная пара. Мы собирались продать машину сразу, как только будут готовы документы по наследованию, а теперь придется менять замок зажигания.

И тут я вспомнила сообщение, оставленное на автоответчике Юкки типом по имени Эм – он просил Юкку одолжить ему машину. Может, вторые ключи у него? А зачем ему была нужна машина Юкки? Для перевозки наркотиков? Но почему именно на этой машине? Я постаралась убедить Пелтонена, что расследование смерти его сына идет полным ходом, но не стала рассказывать о том, что узнала, – ему было бы слишком неприятно.

Тапса еще не получил пленку с записью из лаборатории. Наконец пришлось отправиться на доклад к шефу. Он недоверчиво выслушал мои теории о наркотиках, женщинах и самогоне, дымя сигарой прямо мне в лицо.

– Да-а. И что из этого является фактами, а что плодом твоего богатого воображения, или, как сейчас говорят, интуицией? – спросил он.

Я рассказала ему о походах Койву по барам, об Архела и бутылках с самогоном, анализ содержимого которых будет готов сегодня к вечеру.

– А ты не исключаешь возможность того, что убийца – кто-то из посторонних людей?

– Непохоже. Во всяком случае, часть подозреваемых наверняка замешана в этом самогонном бизнесе.

– Теории хороши, но результата пока нет. – Снова облако дыма мне в лицо. – Даю тебе время до пятницы. К этому времени преступник должен быть задержан. Ты должна понимать, что дольше газеты молчать не будут.

– Ответственность за данное расследование полностью лежит на мне? А как же комиссар Киннунен?

Лицо шефа приобрело озадаченное выражение.

– Да, конечно… – начал он запинаясь, но тут же в его голосе снова зазвучали начальственные нотки. – Разумеется, Киннунен отвечает за всю деятельность, происходящую в вашем подразделении. Утром мы как раз беседовали о том, что ему следует больше делегировать ответственность своим сотрудникам. Ты уже глубоко влезла в это дело. Разумеется, ты должна докладывать Киннунену о ходе расследования, но вести его тебе следует самостоятельно.

Значит, Киннунен вернулся на работу. Складывалась странная ситуация. Похоже, мне следовало самой побеседовать с Киннуненом.

Мы поговорили еще немного о текущих делах, я попросила его разрешения взять в помощники Койву. Он согласился и задумчиво произнес:

– До конца сентября осталось мало времени… На прошлой неделе звонил Сааринен и сказал, что его отпуск по болезни, похоже, плавно перейдет в пенсию. Проблемы со спиной, сильные боли. До конца года он не выйдет в любом случае. Ты думала о том, чтобы остаться у нас?

– Нет, еще не успела, – ответила я медленно.

– Хорошо, если бы у нас работала хоть одна женщина. Даже просто для имиджа полиции. Да ты вроде и справляешься не хуже ребят. – Для комплимента босс подобрал именно те слова, которые ему говорить явно не следовало. К счастью, в этот момент секретарь соединила его по телефону с какой-то важной шишкой, и я смогла беспрепятственно выскользнуть из кабинета.

В это время у меня на столе в кабинете появился пухлый пакет, доставленный из лаборатории.

Прежде чем я успела его открыть, зазвенел телефон. Это оказалась Ану – сопрано из хора – я просила ее со мной связаться.

– Ты говорила, Юкка произнес по телефону что-то вроде: «Слушай, подруга, я не могу сейчас говорить». А мог ли он сказать: «Слушай, Эм, я не могу сейчас говорить»?

Ану задумалась.

– Да, могло быть и так.

– Хорошо. И этому Эм надо было от Юкки нечто большее, чем тот мог ему дать.

– Да, мне так показалось, – подтвердила мою догадку Ану.

Я сказала, что, возможно, позже мне понадобится от нее официальное подтверждение этих слов. Она ответила, что это не проблема.

Я взяла в руки пакет из лаборатории. Там лежала бутылка самогона из квартиры Юкки, еще одна бутылка, заключения из лаборатории и несколько фотографий. Я взглянула на фото и присвистнула. Дело принимало интересный оборот. Я засунула бутылку с самогоном в шкаф, чтобы она не вызывала нездорового интереса у коллег, особенно Киннунена. Ну вот, и у меня завелась заветная заначка на рабочем месте.

Заказала себе машину, вызвала Койву. Он был снова бодр и весел. Я похвалила его за работу в субботу вечером, и парень расплылся в улыбке.

– Там в кабаке было полно проституток. На любой вкус – мальчиков и девочек, – пояснил Койву. – Ты помнишь ту эстонку, которую арестовали за ограбление клиента? Это случилось где-то за пару дней до убийства Пелтонена. Похоже, она что-то знает.

– Молодец, Койву! Выясни, пожалуйста, где она сейчас и можно ли с ней поговорить. Надо получить разрешение на допрос. Подожди, сначала надо поговорить с другими людьми, – притормозила я его, увидев, что он сразу схватился за телефон. Выяснилось, что женщина до сих пор сидит в камере предварительного заключения в Пасила.

Сначала мы с Койву отправились на встречу с Томи Риссаненом, или Томпой. После долгих звонков в квартиру дверь открыл красивый, похожий на ангела мальчик. Он тер глаза, глядя на нас. Мальчик был одет в маленькие белые трусы-боксеры, подчеркивавшие загар на его крепком мускулистом теле.

– Койву и Каллио из уголовной полиции, – представилась я, показывая ему удостоверение. – У нас несколько вопросов про одного вашего… друга.

Томпа выглядел не столько напуганным, сколько озадаченным. Может, Мяки его предупредил? Парень казался совсем ребенком, школьником. Казалось, у него не должно быть ничего общего с баром Кайвохуоне. Хотя я не удивилась бы, узнав, что он живет на содержании какого-нибудь богатого мужчины. Такого мальчика хотелось потрогать, на него было приятно смотреть. Похоже, у четы Мяки в отношении мужчин вкусы совпадали, Томпа был очень похож на Юкку, его можно было бы даже принять за его младшего брата.

Мальчик подтвердил, что провел ночь с Мяки в гостинице «Ваакуна». В регистрационной книге отеля была соответствующая запись, так что Мяки можно было исключать из числа подозреваемых.

– Ты так мило беседовала с мальчиком, – ухмыльнулся Койву, когда мы вернулись в машину.

– А зачем мне ему мораль читать? Нет, серьезно, знаешь, сколько я таких встречала, когда работала в социальной полиции? Они не верят угрозам и не слушают ничьих советов, пока не становится слишком поздно.

Мы свернули на третье кольцо, и я сама, без помощи Койву нашла дорогу к магазину сельхозтехники, где работал Тимо. Тракторы и сеноуборочные машины во дворе напомнили мне детство, когда летом я с мамой и сестрами жила в деревне у дяди Пены. Я тогда так гордилась тем, что могла поднять на вилы большую копну сена, чем мой двоюродный брат, который был на пару лет меня старше, так радовалась, когда меня сажали в кабину трактора. Младшие сестры с удовольствием помогали матери на кухне. Та же не получала никакого удовольствия от сельской жизни – дядя Пена практически запер ее на кухне у плиты, чтобы она готовила еду на всех его работников. А она бы с удовольствием лучше посидела на лужайке с детективом Агаты Кристи. Тогда мне еще казалось, что взрослые сами выбирают, чем им хочется заниматься.

Тимо перевозил на тракторе мешки с удобрением. Он сильно смутился, увидев нас. Я объяснила его начальнику, что мне необходимо получить от Тимо важные свидетельские показания. Мне не хотелось напрасно пятнать его репутацию, хотя на мгновение я все же задумалась, стоило ли мне быть такой любезной.

– Я хотела поговорить с тобой и Сиркку еще вчера, но вас не было в городе, – объяснила я, обернувшись в сторону заднего сиденья. – Разве мы не договаривались, что вы сообщите мне, если соберетесь уехать из города.

– Я был в Мууриала, то есть дома… – пояснил Тимо смущенно. – Мне казалось, в выходные мы тебе не понадобимся…

Мы поехали в сторону центра. Второпях я припарковала машину на пешеходном переходе, высадила Койву и Тимо, а сама отправилась в супермаркет в косметический отдел, где работала Сиркку. Она была даже накрашена, как положено продавщице отдела косметики, – броско, но не очень красиво. Всего было слишком – туши, теней, а помада, на мой взгляд, вообще ей не подходила. В искусственном освещении магазина девушка выглядела, как большая кукла. А потом я взглянула на себя в зеркало и тут же испуганно отвела глаза.

– Сиркку, добрый день. Сложилась такая ситуация, что тебе следует немедленно отправиться со мной на допрос в Пасила. Где твой начальник? Я сама с ним поговорю.

От испуга Сиркку облокотилась на край витрины с духами, столик наклонился, и флаконы со звоном покатились на пол. Она с таким ужасом огляделась вокруг, что к нам тут же подошла такая же девушка-красавица с вопросом, что случилось. Это была заведующая секцией.

– Мне необходимо получить от Сиркку Халонен помощь в расследовании. Она вернется примерно через час.

Сиркку отправилась переодеваться и отмечать время на рабочей карточке. Интересно, с нее вычтут зарплату за время допроса? Видимо, я совсем дурочка, раз беспокоюсь о таких вещах. Мы с Сиркку отправились к машине. Когда она увидела Тимо, ее лицо стало совершенно зеленым, краше в гроб кладут. Я попросила Койву сесть вместе с Тимо на заднее сиденье, а Сиркку посадила вперед. Я видела, как она тщетно пыталась унять дрожь в руках. Можно было ничего не спрашивать. Ее поведение говорило само за себя.

Она немного успокоилась, только когда Тимо взял ее за руку. Мы вошли в кабинет, Койву принес всем чаю, мне кофе. Как мы и договорились, он сегодня был за официанта. Достал из шкафа бутылку самогона и жестом пригласил всех к столу.

– Эта бутылка вам знакома? Или будете пробовать ее содержимое? – Тимо с Сиркку переглянулись, затем Тимо медленно произнес:

– Знакома. – Теперь и его лицо было того же оттенка, что и у Сиркку.

– А что внутри? Полагаю, вы знаете, что это за жидкость?

– Самогон, – с трудом произнес он.

– А кто варил самогон? Эта бутылка вместе с десятком других таких же была найдена в квартире Юкки. Но мы не обнаружили у него самогонный аппарат. И на даче не нашли. Вы же понимаете, мне не сложно получить разрешение на обыск в ваших квартирах.

– Но они не… – быстро начала Сиркку, но затем быстро оборвала фразу, когда Тимо сильно сжал ей руку.

– Что – не? Аппарат не собран? На бутылках нашли ваши отпечатки пальцев, – быстро соврала я. Но я не сомневалась, что на бутылках на чердаке у Юкки есть отпечатки пальцев Сиркку и Тимо. Мой трюк удался, и Сиркку испуганно произнесла:

– Там нет моих отпечатков, это Тимо запечатывал бутылки.

– Дура! – выдохнул Тимо, отбросив руку Сиркку. Я даже закусила губу, чтобы не рассмеяться, настолько это напоминало сцену в «мыльной опере». Яркий макияж Сиркку выглядел смешно в полицейском участке, а Тимо был похож на фермера, которого проверяющий застиг у самогонного аппарата.

– А где варили самогон? – Я обратилась к Сиркку, но Тимо, видимо, решил взять инициативу в свои руки. И тихо, медленно заговорил, взвешивая каждое слово:

– Мы у себя в Мууриала варим самогон уже десятки лет. Этим начал заниматься мой дед еще во время «сухого закона», затем продолжили родители. Я иногда приносил бутылку-другую на разные вечеринки хора. А однажды Юкка спросил меня, могу ли я достать для него еще самогона, сказал, что готов заплатить. Я поговорил с отцом, он был категорически против. У нас в Мууриала никогда не варили самогон на продажу, исключительно для собственных нужд. Конечно, мне стало досадно, ведь, по расчетам Юкки, на нем можно было наваривать до двухсот процентов, у нас же было собственное, а значит, почти бесплатное зерно. Кажется, Юкка хотел продавать самогон коллегам по работе. И я начал думать, можно ли соорудить аппарат где-то в городских условиях. Но это казалось сложно. А однажды на какой-то вечеринке, я тогда уже общался с Сиркку, он еще раз завел речь на эту тему.

– Юкка мог любого подбить на то, что хотел сам, – вдруг произнесла Сиркку, и Тимо снова взял ее за руку.

– Да, Юкка и Сиркку уговаривал. И она обещала помочь мне собрать самогонный аппарат, ведь она химик. Так мы сварили первые пятьдесят литров самогона, половину оставили себе, половину отдали Юкке. И по-моему, у нас неплохо получилось, – произнес Тимо, обращаясь к Койву. В его голосе звучала профессиональная гордость.

– А что было потом? – быстро спросила я, несколько смущенная тем, что они пытаются перевести беседу в русло «мужского» разговора.

– А затем мы сварили вторую партию к весеннему празднику хора, третья партия была готова пару недель назад. Последняя партия получилась самая большая по объему, ведь у нас все уже было отлажено.

– А где вы брали бутылки? Они все одинаковые.

– Большая часть – это старые бутылки из Мууриала, часть откуда-то принес Юкка.

– А кто придумал добавлять туда специи и травы?

– Юкка. Я однажды рассказал ему, что когда-то давно мы добавляли в самогон различные пряности, и он предложил тоже класть туда анис. Это вроде бы придает напитку изысканный вкус.

– И часть самогона вы продавали Юкке, так?

– Да… – Тимо смутился. – Мне казалось странным, что он требует от нас все больше и больше. Я не хотел, чтобы он его кому попало продавал. Ведь варить самогон для себя – не преступление, – сказал он в свою защиту. – Это многие делают. А Юкке все было мало. Он нам не рассказывал, кому его сбывает.

– Он вам давал предоплату?

– Да… Вот только в этот раз… – Тимо внезапно замолчал, и Сиркку снова уставилась на него испуганными глазами.

– Продолжай, – произнесла я, пытаясь придать своему голосу начальственную важность. Мне казалась странной манера речи Тимо, который был родом из Восточной Финляндии – там болтают быстро и неразборчиво, а он говорил медленно и взвешенно.

– А потом Юкка позвонил в четверг вечером, – снова нервно заговорила Сиркку, – и сказал, что ему срочно нужны все наши запасы. Еще он сказал, что у него нет денег заплатить за все сразу, но он сможет вернуть деньги в субботу в Вуосаари, когда все продаст. Он приехал на машине и сказал, что готов сейчас же все продать, что у него есть покупатель.

– Но после его смерти весь алкоголь обнаружили у него дома, значит, он его не продал и не заплатил вам, – констатировала я. – Вы пытались выяснить у него, в чем дело?

Тимо и Сиркку переглянулись, как бы решая, кто из них будет отвечать на мой вопрос. Затем Тимо начал:

– Да, тогда, в сауне, мы думали, что же нам делать. Ведь у нас не было ни малейшего шанса вернуть деньги. Мы потеряли несколько тысяч, это для нас большие деньги. А Юкка весь вечер был такой странный и явно избегал нас.

– Когда все ушли спать, мы хотели зайти к нему в комнату и поговорить, но дверь была заперта, – вставила Сиркку.

– А затем мы решили, что попробуем завтра, – продолжил Тимо. – Но потом Сиркку среди ночи пошла в туалет и… Лучше, если она сама все расскажет. – Он кивнул девушке, в глазах которой снова плескался страх.

– Да-а… Я пошла в туалет на втором этаже, но там так сильно воняло… Наверное, Юри только что вырвало. Я открыла окно и увидела Юкку на мостках. Не было времени идти и будить Тимо, я решила сама туда побежать и потребовать у Юкки эти деньги. – Сиркку перевела дух, залпом выпила остывший кофе и скривилась – холодный кофе был совсем невкусным. Или воспоминания были такие неприятные?

– Но Юкка сказал, что не может отдать деньги, так? – прервала я ее. – Ведь он же не успел ничего продать.

– Точно… Он только посмеялся над нами и сказал, что нельзя быть такими доверчивыми дурачками. Тогда я разозлилась и ударила его.

– Ударила? – изумленно переспросила я. – Чем?

– Рукой. Или кулаком. Не помню. По лицу. Он выругался, а я убежала. Я не осталась посмотреть, что с ним случилось. А утром… Но ведь он не мог умереть от моего удара? – встревоженно глядя мне в глаза, спросила девушка.

– Не волнуйся, перед смертью его ударили по голове топором, – попыталась я успокоить ее.

– Просто мы с Сиркку подумали, что, может, он от удара упал на камень, ударился головой, а потом скатился в море, – сказал Тимо с совершенно несчастным видом.

Я задумалась над результатами, полученными из лаборатории и от патологоанатома. Могло ли так случиться? Мне не верилось, что Сиркку способна ударить человека так, чтобы тот упал. Но точно знать я не могла. Может, она гораздо сильнее, чем мне казалось? Патологоанатом сказал, что один шрам на лице возник явно до смерти. Это подтверждало мысль, что Юкка умер не от удара Сиркку. Но он был пьян, мог не удержаться на ногах и упасть. Неужели все так просто, и Сиркку невольно стала убийцей? Наверное, ее следует задержать. Мне стало искренне жаль бедняжку.

– Подойди сюда, – скомандовала я ей, вставая из-за стола. Сиркку молча подчинилась. Я подняла вверх руку, ладонью к ней, напрягла мышцы и сказала:

– Бей сюда. Бей с той же силой, как и тогда Юкку, так сильно, как только сможешь. – Сиркку ударила. Удар был слабый, моя рука почти не отклонилась. Хотя откуда мне знать, может, она умела бить сильнее?

– Садись. Я не верю, что ты ударила Юкку так, что он от этого умер. Но я все же вынуждена проверить, могло ли так произойти. Ты видела топор на мостках?

– Да… Он был воткнут в настил. – Конечно, Сиркку могла лгать, она могла воспользоваться топором, а потом стереть с него свои отпечатки пальцев. Но почему тогда на топорище остались отпечатки других людей? Или же убийца Юкки был в перчатках.

– Юкка тебе сказал, что делал в это время на мостках?

– Он не успел, я сразу на него накинулась.

Я достала из-под стола пакет, который мне передали из лаборатории.

– Вы уверены, что рассказали мне обо всем, что связано с продажей самогона? Юкка вам сказал, что собирался продать его своим коллегам по работе, так? – Оба согласно закивали в ответ.

– Когда эту жидкость изучили в нашей лаборатории, то выяснилось, что такой же самогон продается в магазине на ближайшей улице.

Я вытащила из пакета бутылку. По форме это была точно такая же бутылка, но этикетка на ней утверждала, что содержимое является сибирской анисовой сорокасемиградусной водкой.

– Как вы думаете, откуда могли взяться эти этикетки?

Оба озадаченно смотрели на меня. Тимо очнулся первым и быстро спросил:

– Где это купили? Кто продавец?

– Один эстонский посредник. Он утверждает, что привез это из России. Мы нашли у него несколько бутылок.

– И сколько он просил за бутылку?

– Семьдесят за поллитровку.

– Ах ты, черт возьми! А нам Юкка платил двадцатку. Неплохо же он зарабатывал! Нам он сказал, что сейчас на рынке полно русской водки и она перебивает цены.

– Это правда. – Постепенно я прониклась уверенностью, что Тимо и Сиркку действительно ничего не знали о дальнейшей судьбе своего самогона. Я задала им еще несколько незначительных вопросов и попросила Койву отвезти их. Ребятам я категорически велела не покидать пределов города до моих дальнейших распоряжений.

– Нас как-то накажут за это? – взволнованно спросил Тимо. – Я имею в виду… Мне бы не хотелось вмешивать сюда отца и усадьбу Мууриала.

Я задумалась о судьбе самогонного аппарата. Если бы у Тимо и Сиркку было хоть немного мозгов, они бы уничтожили самогонный аппарат сразу, как только услышали о смерти Юкки. Следовало еще раз допросить продавца самогона, выяснить его связь с Юккой. А затем уже думать о степени виновности каждого.

– Думаю, что просто штрафом вы не отделаетесь, – обнадежила я их. – Хотя, возможно, мне удастся замять это дело. Но не обещаю.

Когда Койву провожал влюбленную парочку из кабинета, зазвонил телефон. Я думала, это Тапса, но, к своему удивлению, услышала голос Тулии.

– Привет, Мария, у тебя наверняка есть адрес Яны в Германии. Я тут подумала, может, соберусь съездить к ней, позднее, осенью…

– Да, подожди секундочку, сейчас найду.

Я вытащила бумажку с адресом Яны из кипы бумаг на столе и продиктовала его Тулии. Мне казалось, что надо у нее о чем-то спросить, но не могла вспомнить, о чем.

– Как дела? На похоронах было тяжело… – произнесла я сочувственно.

– К счастью, все закончилось. Только в церкви до меня дошло, что он действительно умер. – Тулия нервно сглотнула. – Как продвигается расследование, что нового?

– Продвигается потихоньку. – Мне хотелось ее подбодрить, но я не могла ничего ей рассказать.

– Пойдем как-нибудь еще попьем пива? – предложила она и отключилась, прежде чем я успела ей ответить.

Потом. Когда все будет ясно. Когда все подозреваемые снова смогут жить своей обычной жизнью.

Тапса не ответил на мой звонок. Я еще раз прослушала запись автоответчика телефона Юкки. «Это Тина. Планы изменились. Ты дешевый человек, тебе нельзя верить. Приходи ко мне в воскресенье». «Это Эм. Вечером в воскресенье. Завтра забираю барахло. Перезвони».

Только сейчас я сообразила, что «дешевый» по-эстонски значит «плохой». Значит, эта Тина вполне могла быть той самой эстонской девушкой Юкки.

Задержание наркоторговцев и эстонской проститутки произошло за несколько дней до смерти Юкки. Насколько связаны между собой эти события? Сиркку не спала рано утром в субботу, может, она слышала, как кто-то приехал на лодке или на машине? Хотя на мостках не найдено ничего подозрительного. И все равно нельзя исключать возможность того, что убийцей мог оказаться посторонний человек…

Или же… Ведь у многих моих подозреваемых в процессе расследования на белый свет вылезли такие факты… Так что, если Юкка был замешан в торговле наркотиками и проститутками, то вполне возможно, что и другие не лучше.

В дверь постучали. Это был Тапса Хелминен. В руках он держал конверт с кассетой, на которой была запись с автоответчика.

Мы включили магнитофон, прослушали записи. Первое сообщение предназначалось Юкке: «Это Эм. В воскресенье вечером. Все заберу завтра. Сообщи место». Интонация сообщений была совершенно одинаковой, хотя пленки и телефоны разные.

– Ты подозреваешь, что этот Эм и есть убийца? – возбужденно спросил Тапса.

– Не совсем, но он мог бы что-нибудь рассказать. В любом случае я хотела бы еще раз проверить машину Юкки, ведь тогда ее обыскивали весьма поверхностно. И получить анализ образцов всех материалов.

Я рассказала Тапсе, что Койву отправился допрашивать задержанную эстонскую проститутку, и о своих подозрениях, что Юкка мог выступать посредником во многих преступных махинациях.

– Постарайся выжать из своего наркоторговца, какое отношение имел к нему Юкка. Вот его фото. И может, он скажет что-то про этого Эм. Нам обоим будет интересно это узнать.

Я заметила, что разговариваю с Тапсой в приказном тоне, хотя он не был моим подчиненным. Мне показалось, что его это тоже смутило. Однажды я видела его жену, она не походила на женщину, командующую своим мужем, ну разве что мусор может попросить вынести. Однако мы с Тапсу давно знали друг друга, и он, видимо, решил не поднимать сейчас этот вопрос.

Мы договорились вернуться к разговору позже вечером. Я попросила провести повторный обыск машины Юкки, дала по этому поводу правдоподобное объяснение Хейкки Пелтонену и вернулась к бумагам. Выходные выдались довольно спокойными: кроме изнасилования и самоубийства, всего несколько семейных разборок. Зазвонил телефон. Мой уважаемый непосредственный начальник Калеви Киннунен, сидевший в соседнем кабинете, вежливо просил меня зайти к нему.

Судя по внешнему виду, Киннунен уже несколько дней вел трезвый образ жизни. Однако я заметила, что руки у него дрожат, а глаза похожи на недозрелую клубнику. Шея и лицо были покрыты сеточкой свекольного цвета вен. Похмельная вонь старого алкоголика заглушала тонкий запах дорогой туалетной воды.

Я доложила Киннунену о том, что происходило здесь в течение последней недели. Он был заинтересован в расследовании дела Юкки не более чем в каком-либо другом, интерес мелькнул в его глазах только при слове «самогон».

В середине дня я зашла в ближайший магазин, купила ржаную булку, салат из капусты и с удовольствием проглотила обед, сидя на солнышке в парке. Затем решила продлить удовольствие большой порцией мороженого. Я не торопясь поглощала лакомство, когда вдруг увидела Мирью. Мы нервно поприветствовали друг друга. Я понимала, что Мирья никогда не простит мне того, что я знала о ней такие вещи, которые она сама стремилась забыть. Зато, увидев ее, вспомнила, о чем мне следовало спросить Тулию.

– О, как хорошо, что мы встретились, – сказала я с деланной радостью. – Ты не помнишь, Юкка кому-нибудь звонил, когда вы были в Вуосаари? Или, может, кто-то звонил ему?

Возможно, ему звонил таинственный торговец наркотиками и договорился о встрече? И именно поэтому Юкка весь вечер так нервничал – предчувствовал, к чему это может привести?

– Звонил? – Мирья подняла удивленно брови. – Мне кажется, когда мы были в сауне, звонили его родители. Юкка тоже был в сауне, а когда раздался звонок, поспешил к телефону.

– А кто еще был в сауне? Может, кто-то остался на втором этаже и слышал, о чем он говорил? – Я была несколько удивлена ее рассказом о том, что они все вместе были в сауне, но, с другой стороны, что в этом такого? Хотя, на мой взгляд, голые мужики с их бессильно висящим хозяйством, похожим на вялые поганки, выглядели глупо и смешно. Вот сауна вдвоем – это совершенно другое дело…

– Потом Юкка вернулся в сауну вместе с Антти. Тимо и Сиркку зашли последними.

– То есть как минимум Тимо, Сиркку и Антти могли слышать разговор Юкки по телефону. – Я заметила, что мороженое потекло, и начала торопливо его слизывать.

– Про Тимо и Сиркку с уверенностью сказать не могу. Они какое-то время отсутствовали, катались на лодке. Мне кажется, в этот момент только Антти был в доме.

Решив, что надо позвонить Антти, я отправилась дальше. Мороженое совсем растаяло, я запихнула большой кусок в рот, остальное выбросила. Я была несказанно хороша – брюки в машинном масле, блузка в потеках мороженого. В кабинете я задумчиво набирала номер Антти, размышляя, стоит ли мне переодеться в форменную юбку, и тут в комнату ворвался Койву. У него горели глаза, было ясно, что он хочет сообщить какую-то необыкновенную новость. Я положила трубку, не дождавшись ответа. Антти может подождать.

– Ну что?

– Йес! – широко улыбнулся Койву. – Этот тип знал Пелтонена. А девушку зовут Тиу Вяльбе, но она не родственница известной лыжницы – я имею в виду Елену Вяльбе, – пояснил Койву, увидев мое удивленное лицо. – Он снял ее однажды в баре в Кайвохуоне, потом они несколько раз бывали вместе. А однажды Пелтонен пригласил ее на какую-то закрытую вечеринку компании, где она выступала в роли хозяйки сауны. И после он пару раз предлагал ей клиентов, видимо, это тоже были партнеры по компании.

– И когда это было?

– Все началось прошлым летом. А последний клиент от Юкки был в мае.

– Юкка выступал в роли сводника?

– Нет, скорее посредника. Он не брал с нее денег.