Текст книги "Барбара и летние собаки"

Автор книги: Леэло Тунгал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

3

– Приходит тут какой-то неизвестный и нагло врет, что ищет именно такую, как ты, девочку! – посетовал Нильс, сердито встряхиваясь. – Некоторые собаки бывают такими нахальными! Я-то очень хорошо знаю, что в радиусе тридцати километров здесь сейчас нет ни одной заблудившейся девочки. На запах маленьких девочек мой нос – мастак, ведь и у меня была когда-то маленькая девочка, у нее был такой же запах, как у тебя, может, немного более молочный…

– А что, твоя маленькая девочка погибла здесь, в лесу? – затрепетала Барбара.

Сенбернар глубоко вздохнул:

– Нет, моя маленькая девочка наверняка здорова и цела. Или кто его знает, ведь я за ней не могу присмотреть. Знаешь, в наше время расплодились разные подлые собаки, которые могут напасть на человека со спины и… Ох, давай лучше об этом не будем говорить. Я думаю, нам сейчас разумнее всего уйти подальше от этого места. Я не очень верю угрозам этой кровожадной собаки, но она пообещала вскоре вернуться с большой компанией других собак. Мне они вряд ли что сделают, но я, по правде говоря, не люблю драться. Пойдем, я проведу тебя к своему дому.

Перед глазами Барбары предстала теплая комната, дымящаяся кружка с молоком, лежащий перед очагом сенбернар и маленькая девочка, которая гладит собаку…

– Пойдем! – хотела она крикнуть, но когда оперлась ступней о землю, то опять почувствовала, как сильная боль пронзила ногу. – Я не могу ходить, я, кажется, вывихнула ногу! – пожаловалась девочка.

– Посиди спокойно. – Собака понюхала ноги Барбары, – Эта нога, да? Здесь довольно сильный запах боли.

– Он понюхал еще раз. – Похоже, к счастью, кости в порядке…

– Как ты это узнал? – удивилась Барбара.

– Нос чует. Нос у меня хороший, но доктор из меня никакой. Если ты еще немного потерпишь, то я думаю, что Ава быстро тебя вылечит.

– Ава?

– Ава – очень хороший врач, она справляется со всеми болезнями на свете, – похвалил Нильс. – А сейчас садись мне на спину. Хорошо было бы, если бы ты легла на меня, тогда мой позвоночник дольше не устанет.

Барбара легла животом на спину сенбернара и обхватила двумя руками шею собаки. Нильс закашлялся:

– Будь добра, ухватись за шерсть на загривке, не за горло, а то мне тяжело дышать. Раньше у меня был ошейник. Да что об этом говорить, пойдем!

«Вот бы сейчас папа-мама видели, – подумала Барбара, лежа сонной на лохматом загривке большой собаки. – Вот так, а Маргит всегда дразнила меня, что из-за любви к конфетам у меня остановился рост, на самом деле быть маленькой иногда бывает очень даже полезно. – Вряд ли Нильс смог бы таскать на спине такую дылду, как Маргит». Из-за близости длинной и теплой шерсти собаки у Барбары появилось чувство уверенности и защищенности, даже захотелось помурлыкать: «Пропала грусть Барбары по собаке, грусть по собаке пропала в горле темноты. У Барбары есть свой сенбернар, живой сенбернар здесь… Нильс – большой и лохматый, издали похож на медведя. Сенбернар издали похож на медведя, а меня зовут Барбара Кару[1]1
  Karu – с эст. «медведь» (прим. перев.).


[Закрыть]…». по дороге несколько раз задремать, несколько раз упасть со спины собаки и придумать несколько новых песен. С песнями Барбары дело обстояло следующим образом: обычно она их пела только один раз; если девочка хотела исполнить их второй раз, то песни выходили совсем другими, чем в момент, когда она их придумывала. Маргит всегда над этим смеялась, поэтому Барбара старалась петь только в одиночестве. А вот Нильса она не боялась и не стеснялась, и когда собака остановилась для очередного отдыха, девочка рассказала ей истории создания своих песен.

– Ой, это правда, каждую песню можно спеть только один раз! – сказал Нильс. – Кто же идет по жизни с одной песней! И я создал тысячи песен, например, «Почему месяц теперь светит так страшно обеспокоенно», и «Опять маленькие собаки играют весенние свадьбы», и «Ой, хозяева, собака вам верна навсегда». Но каждый раз, когда я начинаю вспоминать какую-то из этих песен, они звучат опять по-другому. Ведь в жизни все время чему-то учишься, становишься все умнее или злее, кто как… Если старая собака будет петь те же слова песни, какие она пела в возрасте щенка, то даже муравьи будут смеяться. Ни одна собака, ни один человек не могут одно дело повторять точно так, как раньше, что-то обязательно будет иначе: какой-то запах, какая-то ситуация, какая-то кампания… Многое зависит от того, что ты съел, сыт ты или нет. Когда я бывал сыт, то пел песню с такими словами в первой строчке: «До кончика моего хвоста дошел вкус кости», а заключительные строчки были каждый раз другие… Когда собака наших соседей – была там одна чрезвычайно красивая со светло-белым воротником девушка колли – праздновала свадьбу, я сочинил песню с заглавием «След твоей лапы на снегу, как цветок из мяса»… Теперь я пою по вечерам тихонько свою песню-предостережение «Не давай обмануть себя лесным собакам!»

– Лесным собакам?

О лесных собаках Барбара недавно слышала: о них говорили местные жители как об очень опасных зверях, которые почему-то даже страшнее волков. Никто точно не знал, что они сделали плохого, но бояться их следовало.

– Да, за горным перевалом в стаях живут лесные собаки – они потомки бродячих собак и волков. Лучше, если ты с ними не будешь встречаться! – предупредил Нильс и снова предложил Барбаре забраться на него.

4

Хотя Барбара была маленькой и легкой девочкой, а Нильс – большим и сильным сенбернаром, но со временем ноша стала для собаки тяжелеть, поэтому все чаще приходилось делать передышки. Для остановки Нильс выбирал такие места, где можно было найти какой-нибудь пенек или сломанный ствол дерева, на которых Барбара могла посидеть.

– Как это твои глаза так хорошо видят в темноте? – удивлялась Барбара, сидя на пеньке в очередном месте отдыха и потирая больную ногу.

– Сенбернары должны видеть как в непроглядной темноте, так и в ослепляющей белизне, – ответил Нильс улыбаясь.

– Как это – в ослепляющей белизне? – не поняла Барбара.

– Мы – собаки-спасатели, у нас у всех есть близкие или далекие родственники в Альпах, где часто приходится спасать людей из-под снежных лавин. Хотя я еще никого не спас, но иногда чувствую, будто что-то тянет меня к тем снежным вершинам, может, кто-то там в эту минуту в беде… Моя мама рассказывала, что один из братьев моего пра-пра-пра-пра-прадеда спас несколько десятков людей из-под снега от обморожения. Это не так трудно, надо только внимательно нюхать, откуда ветер доносит в нос запах человека, и слушать, вдруг кто-то позовет на помощь. И там, где запах или голос, или и то и другое становятся очень сильными, следует вонзить лапы в снег и копать до тех пор, пока ты не найдешь заваленного снегом человека или зверя. А с моим далеким предком случилась такая история, грустная история: один мужчина, которого он выкопал из-под снега, так испугался, увидев перед собой большую собачью морду, что вытащил из кармана пистолет и застрелил собаку.

– По-настоящему? – испугалась Барбара.

– Да, по-настоящему. Потом моему родственнику поставили даже памятник, но это его не оживило, – вздохнул Нильс.

– А того человека посадили в тюрьму? – стала выяснять Барбара с ноткой отмщения.

Нильс горько усмехнулся:

– Моя дорогая, людей никогда не сажают в тюрьму за убийство собаки. Но на самом деле это была красивая смерть собаки: благородно погибнуть, спасая человека. Такая героическая смерть делает честь каждой собаке.

Нильс положил голову на лапы и глубоко вздохнул.

– А я бы этого человека посадила в тюрьму, – сказала гневно Барбара. – А ты, Нильс, ты кого-нибудь спас… кроме меня?

– Да что я! – сказал Нильс скромно. – Я больше половины своей жизни прожил в городе, там снег увозят с улиц на грузовых машинах, что ты там будешь спасать… Ах да, один раз зимним утром я выкопал птичку из-под снежного сугроба возле стены дома, это был жаворонок или какая-то другая птичка.

– Городской жаворонок! – удивилась Барбара.

– Это было удивительно! Мне самому казалось странным, когда я, выйдя с хозяйкой погулять, вдруг почувствовал вблизи дома запах попавшего в беду существа. Было такое время, будто официально наступила весна. Но на самом деле еще была зима, и люди решили, что снег около стен домов нельзя разгребать, ведь снег в холодное время года сохраняет тепло внутри дома. Наверное, этот жаворонок, возвращаясь из южных стран, немного потерял голову, ведь он прилетел в холодные края так необдуманно рано… Может, птица, прилетев в город, надеялась получить помощь от людей. Когда я раскопал сугроб, маленькое тельце птички было совершенно холодным и окоченелым. Я даже подумал, что она уже не оживет, но пока я нес птицу хозяйке, она стала шевелиться в моей пасти, наверное, между челюстями было тепло. Хозяйка даже подумала, что это я задрал жаворонка, и несколько раз ударила меня по попке своей зеленой варежкой, приговаривая: «Нильс, тебе не стыдно?»

– Ну и что, осталась птичка живой?

– Да! Отец моей маленькой хозяйки потом объяснил девочке: то, что жаворонок попал в город, да еще в такой мороз, большое чудо, и если бы я его не спас, то весной в растаявшем снегу мы нашли бы трупик птички… Маленькая хозяйка обняла меня и спросила: «Нильс, ты на меня не сердишься?», а потом взяла мою голову в свои руки и потрясла ее. Нет, нет, Нильс не сердился на Марию! – вспоминал сенбернар. – Жаворонок до весны жил у нас в клетке, ведь его, шального, нельзя было держать на свободе, он не соблюдал чистоту, всюду гадил, однажды даже мне на голову… А весной мы отнесли птичку за город и выпустили на свободу. Тот лес, куда мы выпустили птичку, хозяева стали звать «Лес жаворонка».

– Мария – хорошая хозяйка? – спросила Барбара немного с завистью. Подумать только, у этой маленькой Марии был свой сенбернар, а эта глупая девочка еще наказывает собаку за спасение птички!

– Мария – хозяйка, и это значит, что она хорошая, – ответил Нильс уверенно. – В семье, куда берут собаку, обычно живут несколько человек, и каждая хорошая собака должна беречь всех членов семьи. Но одного из них собака выбирает по зову сердца своей хозяйкой или хозяином. И Мария – моя хозяйка, хотя я не знаю, как она сейчас живет и кто ее защищает, может, у нее уже новая собака. Какая-нибудь такса, или болонка, или как их там называют этих карманных собак.

– Как! – удивилась Барбара. – Разве сейчас мы не идем к Марии?

– Сейчас мы идем в мой новый дом. Ты скоро сама все увидишь. Осталось совсем немного.

– Мария тебя выгнала?

– Нет, Мария горько плакала из-за меня и просила папу и маму, чтобы они меня ей оставили… Но в нашей семье произошла большая беда: люди разошлись. У папы Марии появилась новая семья, и для того, чтобы где-то жить с новой семьей, папа разменял наш маленький домик на два дома – люди зовут их квартирами, если я не ошибаюсь. Папа Марии и ее брат Андреас взяли меня с собой в квартиру, будто они не знали, что Мария – моя настоящая хозяйка… В новом доме жили еще один маленький мальчик Рейн и высокая женщина – новая жена папы Марии. Я долго искал Марию – иногда казалось, что где-то совсем близко в воздухе ощущался запах Марии, но я всегда ошибался. Я несколько раз сбегал из нового лома, чтобы найти Марию. Но каждый раз меня приводили обратно и в конце концов меня продали совсем чужой семье, которая жила в противоположной стороне города… А недавно я попал сюда, оказался среди своих. Но я немного отдохну, соберусь с силами и найду Марию, это уж точно!

– Верю, Нильс! Но, может, эта твоя новая семья не так и плоха?

– А почему она должна быть плохой? – удивился Нильс. – Наверняка это чудесная семья, но только это не моя семья. Как ты не понимаешь? Подумай. Наверняка где-то есть намного красивее мама, чем твоя, и наверняка найдутся мужчины, умнее твоего папы, – но ведь из-за этого ты не возьмешь их в родители?

Барбаре вспомнилось, как она недавно решила, что она чужой ребенок в семье и ей стало неловко.

– Ты прав, Нильс! Но куда ты меня несешь, если ты сам – бездомный пес?

– Скоро сама увидишь, – засмеялся Нильс. – Еще три собачьих перебежки – и мы будем на месте.

Когда Нильс с Барбарой оказались на месте, между гор стала уже отсвечивать красная полоса света.

– Свои? – спросил чей-то звонкий голос из тени темного куста.

– Свои, – пробурчал Нильс.

– Кого ты там тащишь? – из укрытия вылезла маленькая растрепанная собачонка.

– Человеческого детеныша, Рик! – ответил Нильс.

– Человеческая собачонка, да? – Рик обнюхал ноги Барбары. – Мы будем ее этим летом здесь содержать?

Барбара почувствовала, что слезы опять навернулись на глаза.

– Людей не содержат! – запротестовала она упрямо.

– Да Рик пошутил! – сказал сенбернар миролюбиво. – Он у нас вечный шутник, у него это на морде написано!

– Терри, Малыш, идите смотреть человека! – крикнул Рик.

Две черно-бело-желтые дворняги появились перед Барбарой будто из-под земли. Но они оказались не единственными, кто пришел посмотреть на человека: через несколько мгновений Барбару окружала большая стая собак, которая состояла из псов всевозможных пород и самых разных размеров. Собаки обнюхивали Барбару – кто-то вилял хвостом, кто-то рассматривал девочку из-под бровей, кто-то даже зевал, будто Барбару обсыпали перцем.

– Пропустите вожака! – гавкнул вдруг Рик.

Размеренным и уверенным шагом к Барбаре приближалась большая черная овчарка, в желтых глазах которой девочка вроде бы увидела злые огоньки. У собаки были более высокие, чем у сенбернара ноги, она была стройная и гибкая, как пантера.

Барбаре вспомнились лесные собаки, которые были коварны и более беспощадны, чем волки… И тут Барбара догадалась, что новый дом Нильса никакая ни человеческая семья, а стая лесных собак.

5

– Нильс! – вскричала Барбара сквозь слезы. – Почему ты меня обманул? Почему ты привел меня к лесным собакам?

Услышав название «лесные», у всех собак на загривках вздыбилась шерсть. Громадный черный пес настороженно обнюхал воздух вокруг себя, посмотрев вверх.

– Воздух свободен от лесных собак, – сообщил он раскатистым басом и понюхал Барбару, виляя своим большим хвостом. Такой большой овчарки Барбара не видела даже на картинках: голова собаки была выше плеча девочки, спина у нее была широкой и блестящей, а грудь мускулистой.

– Нильс! Как тебе удалось обмануть маленького человечка? – выпытывала черная собака у сенбернара.

– Я не обманул ее, – извиняясь, сказал Нильс. – Я нашел девочку под горой, спящей под деревом, и удивился: почему такой маленький ребенок спит один ночью в горах… Потом я увидел, как чужая ищейка несется в ее направлении и отогнал ее. Выяснилось, что у ребенка больна нога: взвалил ее на свой хребет и принес сюда, чтобы Ава выяснила, что с ней. Кроме того, я вспомнил, что человек, хотя он и маленький, но все-таки человек, может помочь нам получить Маленькое Солнце.

– Так… – задумался черный пес. – Что ты скажешь, маленький человечек? Можешь ли ты сделать Маленькое Солнце?

Барбара покачала головой:

– Ни один человек не может сделать солнце, солнце просто есть и все!

– Да я и не думаю о небесном солнце, – ухмыльнулась большая собака. – Я думаю о том солнце, которое зимой дает людям в домах тепло и немного света. Я думаю о том солнце, которое помогает варить суп.

– Вы здесь и суп варите? – Барбара сделала большие глаза.

Собаки засмеялись.

– Смотри, сейчас погода теплая и приятная, – объяснил черный пес. – Но когда наступает зима, тогда в горах становится очень холодно. У некоторых из нас редкая шерсть, а у некоторых должны родиться щенки. Как было бы здорово, если бы в пещере горело такое Маленькое Солнце, как в домах у людей. Но это могут сделать только люди.

– А, вы думаете про огонь! – догадалась Барбара. – Костер сделать очень просто, для этого нужны только сухие листья и спички. Дома-то мне их трогать не разрешают, но здесь я могу вам в любое время зажечь костер. Дайте мне только спичечный коробок и немного сухих дров, таких, как вот эта ветка!

Барбара сделала шаг, чтобы подобрать с земли засохшую ветку, но застонав, остановилась.

– Не торопись, Рекс, – сказал Нильс. – Прежде всего надо вылечить ногу ребенка, а зажечь солнце успеем – зима еще за горами…

– Два! Пойдем вместе с нами в пещеру! – приказал Рекс. – А ты, маленькая девочка, обопрись о мою и Нильса спины и ничего не бойся. Ни одна лесная собака не попадет в пещеру, не сможет побеспокоить тебя.

Рекс дружески повилял хвостом, и Барбара заметила, что огоньки в его глазах совершенно не были злыми: они были добрыми и грустными. Барбара, прыгая между двумя собаками на одной ноге, дошла до спрятавшейся в кустах пещеры. Пещера была каменной и совершенно пустой, только в одном углу девочка заметила какой-то смятый красно-пестрый кусок ткани. Рекс помотал головой в ту сторону:

– Ава, распрями одеяло! Положим на него ребенка.

– И добавил, глядя в сторону Барбары: – Мы нашли это тряпье на одной поляне. Несколько дней мы ждали, вдруг какой-то человек случайно забыл его и придет за ним. Но никто не пришел, и мы решили притащить его в пещеру – ведь щенкам иногда приятно на нем поваляться. А теперь ты ложись на него и доверься Аве – она у нас замечательный доктор.

Барбара легла на одеяло, от него шел крепкий запах псины. Коричневый пудель, шерсть которого, наверное, никогда не стригли, подошел к ней и завилял хвостом:

– Ты меня не боишься?

Барбара погладила пуделя:

– А почему такая красивая собака живет без хозяина?

– Ах, хорошо, что я вообще еще живу, – хмыкнула Ава, внимательно обнюхивая стопу Барбары. – Да… Запах боли довольно сильный, но, к счастью, кость не сломана. Ты, наверное, вывихнула эху лапу. А разве Нильс сразу, после того как ты вывихнула ногу, не полизал ее?

– Да Нильс не видел, как я упала. Нильс пришел позднее, когда было уже темно и я спала.

– Так-так, – сказала Ава задумчиво. – Теперь ты должна спокойно полежать день или два, люди тебе уже сделали бы одну вещь со смешным названием, если я не ошибаюсь, то это – компресс. А у нас здесь нет ни бинтов, ни шерстяных носков, которые помогают людям согревать ноги детей…

– Из твоей шерсти получились бы хорошие теплые носки, если тебя подстричь, – предположила Барбара.

– О, да, из моей шерсти вязали даже кофты, конечно, наполовину с овечьей шерстью, – засмеялась Ава.

– Моя хозяйка называла их «кофты против кошек». У меня была в свое время довольно хорошая собачья жизнь, а не такая, как у большинства из нашей стаи. Но подожди! Мне пришла в голову хорошая мысль: сделаем тебе живой компресс! Куди, Сирка и Рекс не подходят для компресса, а вот – мои мальчики, у которых теплая толстая шерсть, они запросто подержат твою больную лапу в тепле. Чана! – позвала собака-доктор.

Через мгновение маленькая коричнево-белая пестрая шавка свернулась вокруг ступни Барбары. Барбара пошевелила пальцами, нет, было все еще больно.

– Ну, это так быстро не подействует, – сказала Ава.

– Но мы попробуем всей кампанией постоянно держать твою ногу в тепле, так что потерпи. Я пойду, посмотрю, может, найдем тебе что-то съедобное. Манная каша и кисель здесь не растут, но мы что-нибудь придумаем.

Барбара осталась в темноватой пещере наедине с собачкой-компрессом.

– Тебе очень скучно вот так тихо лежать? – спросила девочка у Чапы.

– Ох, нет, – прошептал щенок. – Я никогда раньше не находился рядом с человеком, а сейчас у меня какое-то особенно хорошее чувство. Такое чувство, будто я обсасываю мозговую косточку на солнышке, и хочется, чтобы это состояние продолжалось еще долго… Хотя мама говорила, что правильное место собаки – возле человека, но тому, что это так приятно, этому я никогда не верил!

– Ты что – здесь родился? – удивилась Барбара.

– Да, здесь! Мой отец был белый шпиц по имени Трезор. Он погиб, сражаясь с лесными собаками тогда, когда у нас с братом еще и глаз не было. Говорят, что отец не любил людей, он был летней собакой, как многие из нашей стаи. А мама когда-то давно жила в семье врача, и она говорит, что кто не любит людей, тот просто не встречался с правильными людьми. Теперь я ей верю.

– Здесь говорят о странных породах собак, о которых я раньше никогда не слышала: лесные собаки и летние собаки… Лесные собаки злые, это я знаю, а вот что это за летние собаки?

– Неужели ты не знаешь? – удивился Чапа. – Летними собаками называют тех собак, которые провели у людей только одно лето. Ну, у нас их много, например, Рик и Малыш, Терри и Бой, Султан и… А моя мама, Нильс, Сирка и Морковкин, да и вожак стаи Рекс – они все бывшие домашние собаки. Люди их называют бродячими собаками…

– Да, так их называют, – подтвердила Барбара с грустью. – Если у собаки нет хозяина, то она бродячая собака. Потому что она бродит везде, правда?

Чапа немного помолчал, а потом спросил робко:

– А вот скажи, это правда, что бродячих собак… загрызают до смерти?

– Кто их укусит, – ухмыльнулась Барбара с горечью.

– Да, но ничего хорошего с ними не делают – это точно.

– Скажи, а эти собаки бродяжничают нарочно?

– Давай поговорим об этом в другой раз, хорошо? Я страшно устала и хотела бы немного поспать, – сказала Барбара и притворилась, что зевает.