Текст книги "Викторианский Лондон"

Автор книги: Лайза Пикард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Женщины, работавшие в своей одежде, все же подразделялись на две группы, в зависимости от того, давали ли им деньги на чай, сахар и пиво. Миссис Битон оценивает жалованье служанки в 9–14 фунтов в год, если она сама покупает чай и т. д., и 7–11 фунтов, если эти продукты дают хозяева. Так что Ханне не слишком недоплачивали, даже с учетом того гигантского объема работы, которую она выполняла. Повар со своим чаем и т. д. получал от 14 до 30 фунтов в год, а без них – от 12 до 26. Это странно: повар наверняка мог выпить лишнюю чашку чая с подноса своей хозяйки. У поваров был свой дополнительный доход: спитой чай и топленый говяжий жир – их продавали уличным торговцам, входившим с черного хода, – и «чаевые» от местных лавочников. Одной из первых реформ, проведенных принцем Альбертом в домашнем хозяйстве королевства, было назначение фиксированного жалованья слугам; к примеру, горничным должны были платить 12–18 фунтов в год.

В викторианских романах часто упоминают «письменные рекомендации», не объясняя, как важны они были для того, кто искал работу. Поступая на новое место, служанка должна была показать своим будущим хозяевам письменную рекомендацию со старого. Если в работе имелся перерыв, следовали вопросы: Почему? Что она делала? Может быть, сидела в тюрьме? Конечно, благоразумные хозяева не полагались всецело на письменные рекомендации, которые легко было подделать. Не мешало увидеться с последними хозяевами или написать им, чтобы составить мнение не только о служанке, но и ее хозяйке. Но это было не всегда возможно. По закону 1794 года, «лица, давшие ложные рекомендации, наказывались штрафом в 20 фунтов»; но это не могло помочь несчастной служанке, которую хозяйка грозила уволить без жизненно важного документа или с худшей рекомендацией, чем та заслуживает.

Любопытный случай от Мейхью. [357]357
  Mayhew, Vol. III.


[Закрыть]Мастер, делавший искусственные глаза, сказал ему:

Искусственные глаза – большое утешение для слуг. Если они потеряют глаз, никто не возьмет их на службу. Мы продаем этим людям глаза за полцены. За самый лучший глаз я обычно беру две гинеи. Глаза, которые мы делаем, свободно – как говорится, согласованно, – двигаются вместе с настоящим глазом, и люди ничего не замечают.

Слуг призывали хранить часть своих заработков в Почтовом сберегательном банке. Но даже самые бережливые из них не могли спастись от нищеты в старости, когда работать сил уже не было. В 1849 году принц Альберт обратился к Обществу взаимного страхования слуг: «Как можно улучшить положение домашнего слуги, если он кончает жизнь в работном доме?» [358]358
  Цитируется по Burnett, op. cit.


[Закрыть]

Глава 12
Дом и сад

Жилища бедняков – дом школьной учительницы – богатые дома – обстановка спальни – обстановка гостиной – яковетинский стиль – готический стиль – стиль Людовика XIV – обои – Уильям Моррис – шторы-ящики Варда – полы – безделушки – дагерротипы – птицы в клетках – освещение – бронза с патиной – сады – удобрения – вредители – газонокосилки – альпийские горки – оранжереи – поставщики растений – питомник Лоддиджа – Лаудон – мода на растения – Королевское общество садоводов

Бедняки украшали свое жилище редкой и бесценной вещью – свидетельством о браке, «висящим на стене в гостиной, подобно изысканной гравюре». [359]359
  James Greenwood, The Seven Curses of London,London, 1869.


[Закрыть]На камине стояло несколько фарфоровых или керамических украшений, приобретенных у уличного торговца. В то время производство дешевых керамических фигурок из Стаффордшира переживало расцвет, их во множестве изготовляли на новых машинах и по новым железным дорогам без промедления доставляли в Лондон. Нередко они изображали Викторию и Альберта, но полный ассортимент включал преступников, политиков и генералов – например, Веллингтона, спортсменов – например, игрока в крикет Лиллиуайта, и даже Джамбо, африканского слона, прибывшего в 1865 году из Парижа. [360]360
  Asa Briggs, Victorian Things,Stroud, Gloucestershire, 2003 (rev. edn).


[Закрыть]Фарфоровые собачки всегда были в моде, особенно пятнистые спаниели, их и теперь можно встретить во многих антикварных лавках. На окне красовались цветок в горшке и клетка с певчей птичкой – коноплянкой или жаворонком. Если в клетку к жаворонку клали небольшой кусочек дерна, он «привыкал к своей тесной тюрьме… быстрее других птиц» и ценился за «неутомимость в пении». [361]361
  Mayhew, Vol. II.


[Закрыть]

Представители среднего класса, которым случалось посещать тесные жилища бедняков, жаловались на стоявший там затхлый запах. Дешевым и эффективным средством против запаха была известковая побелка, обладающая легким антисептическим действием. Известь заливали водой, а в качестве связующего вещества добавляли немного клея. «Приятный светло-бежевый оттенок» [362]362
  W. B. Tegetmeier, A Manual of Domestic Economy,London, 1867. Это руководство особенно полезно, потому что написано для «студенток педагогического института», а не для среднего класса, к которым обращалась миссис Битон.


[Закрыть]получали, добавив к двум галлонам побелки фунт железного купороса. Вместо этой небезобидной смеси лучше было бы добавить в раствор горсть местной глины, если та была приятного оттенка, но этого совета я нигде не встречала. Из-за отсутствия влагоизоляции стены на первом этаже нередко отсыревали снизу на ярд или выше и штукатурка с них отваливалась, вот почему стены викторианских коттеджей внизу, как правило, отделаны сосновыми или еловыми панелями.

Школьной учительнице, хотя ее нельзя причислить к беднякам, все же приходилось экономить. Если верить учебнику 1867 года, которым широко пользовались в педагогических колледжах, спальню, скромную гостиную и кухню можно было полностью обставить за 17 фунтов 16 шиллингов 4 пенса. Для спальни предлагались: трехфутовая французская кровать (14 шиллингов) с матрасом и постельными принадлежностями (2 фунта 7 шиллингов 3 пенса за все, включая «теплое стеганое одеяло» за 6 шиллингов 3 пенса), комод (1 фунт 1 шиллинг), умывальник с зеркалом (5 шиллингов), роликовая штора и двухъярдовый ковер (1 шиллинг 6 пенсов). Гостиная была обставлена с оттенком роскоши: квадратный войлочный ковер 3×3 ярда, каминный коврик, шесть стульев с плетеными сиденьями (1 фунт 1 шиллинг), сосновый стол (17 шиллингов 6 пенсов), «комплект занавесок из дамаста с палкой, крепежными деталями» (1 фунт 7 шиллингов 6 пенсов) и роликовой шторой, книжные полки (5 шиллингов), каминная решетка, каминные принадлежности (6 шиллингов) и скатерть (3 шиллинга 9 пенсов). Перед глазами встает уютная комната с опущенными дамастовыми шторами, отблески горящего камина играют на решетке, а учительница, сидя за столом, читает. Но у нее нет кресла и лампы, только две свечи. На кухне есть еще два стула – «полированных виндзорских», стол и каминные принадлежности. Предполагалось, что встроенная кухонная плита там уже есть. В набор фаянсовой посуды входили четыре чайных чашки с блюдцами (1 шиллинг 2 пенса), четыре кофейных чашки с блюдцами (2 шиллинга 8 пенсов) – для кого предназначались три оставшихся? – и четыре стакана для вина (1 шиллинг 10 пенсов), но всего два бокала (11 пенсов). К хозяйству прилагались: ножная ванна (5 шиллингов) – другой ванны не было, пара медных подсвечников (3 шиллинга и пенсов), щипцы для снятия нагара со свечи (2 шиллинга 2 пенса) и ящик для угля (2 шиллинга 6 пенсов). [363]363
  Tegetmeier, op. cit.


[Закрыть]

Существовало бесчисленное множество предметов, придававших жилищу богачей роскошный вид. В викторианскую эпоху страсть выставлять богатство напоказ упорно набирала силу. В конце 1830-х годов Флора Тристан, посетив Лондон, испытала разочарование. Во Франции все было устроено лучше.

Зайдя в английский дом в поисках домашнего комфорта, испытываешь разочарование. Если пол в английском доме устлан коврами от холла до чердака, если на столике в гостиной красуется изящный поднос с чайным сервизом, если во всех каминах есть набор совков и щипцов из вороненой стали, все признают, что этот дом достоин явить миру свое лицо и обладает всеми удобствами, какие только может пожелать состоятельный джентльмен. Стулья в гостиной громоздкие, тяжелые и неуклюжие, сидеть на них неудобно, как и на стульях в столовой… Теперь поднимемся в спальню… Посреди комнаты возвышается огромная кровать, в одном углу стоит большой комод, в другом стол, тогда как туалетный столик располагается перед окном, выходящим в крошечный дворик (в Лондоне все спальни находятся в задней части дома). Пять или шесть стульев, стоящих как попало, завалены коробками, свертками, обувью и т. д.; из-за отсутствия платяного шкафа халаты, накидки и шали висят на вбитых повсюду гвоздях… царящий в спальне беспорядок трудно себе представить; француженка не в силах туда ступить без дрожи отвращения… Английская кровать – апофеоз того, что наблюдаешь в большинстве английских домов. С виду нет ничего прекраснее! Но лишь прилягте на нее, и вам покажется, что вы лежите на мешке с картошкой… [364]364
  Jean Hawkes (trans. and ed.), The London Journal of Flora Tristan,London, 1982.


[Закрыть]

О, Господи! Возможно, она оказалась в гостях в неудачное время. Подумать только, что французские отели предлагают постояльцам «английский комфорт».

Вместительные гардеробы все чаще стали появляться в английских спальнях с тех пор, как люди поняли, что «в них гораздо удобнее хранить одежду, чем в комодах, которыми обычно пользовались до последнего времени». [365]365
  Thomas Webster, An Encyclopaedia of Domestic Economy, London, 1844.


[Закрыть]Эти шкафы были огромными: современные изготовители «старинной» мебели не смеют и мечтать о таких размерах. В одном отделении висела длинная одежда, в другом – жакеты или юбки, под которыми располагался глубокий выдвижной ящик для шляп, в третьем – полки или ящики и зеркало во весь рост, внутри или снаружи дверцы; к тому же, на каждой внутренней стенке шкафа имелись деревянные столбики, чтобы цеплять за них прочные деревянные вешалки. В современных шкафах, даже если они у нас есть, нет выдвижной доски, на которой горничная расстилала юбку, чтобы стряхнуть с нее пыль и применить известные в то время приемы чистки. Прелестной отличительной чертой викторианских гардеробов было то, что изнутри их обычно оклеивали бумагой в цветочек.

Что касается кроватей, то «в Англии считались лучшими кровати с балдахином на четырех столбах», [366]366
  Ibid.


[Закрыть]но были кровати и попроще, даже складные, убиравшиеся в стенку, а также железные кровати, имевшие одно неоспоримое преимущество: в них не заводились клопы. В Лондоне на первой Всемирной выставке были продемонстрированы латунные кровати. Они были восхитительны: каркас из прочного железа, а на передней и задней спинке сложное сооружение из роскошных латунных шаров и трубок; их легко мог со скуки развинтить проказливый ребенок, отправленный за то или иное прегрешение в постель; зато потом, при малейшем движении лежавшего (или лежавших), шары издавали приятный, а порой и смущающий шум.

«Пуховые перины имеют нынче всеобщее употребление», но в 1844 году «последней новинкой» стали пружинные матрасы, которые, на мой взгляд, гораздо удобнее, так как пуховую перину приходилось каждый день взбивать, чтобы вернуть на место перья, переместившиеся к краям постели. [367]367
  Ibid.


[Закрыть]Вот перечень предметов обстановки в спальне Чарльза Диккенса на Девоншир-террас: чучело птицы в клетке, кровать под балдахином из ситца, соломенный подматрасник, матрас, перина (из трех слоев различной мягкости), четыре шерстяных одеяла, две подушки, валик, покрывало, а также «полированный двойной умывальник из красного дерева с мраморной доской, фаянсовыми принадлежностями и биде». Но, следует признать, никакого платяного шкафа.

В гостиной Диккенса стояло множество разнообразных столиков и кресел, а также пианино из розового дерева фирмы «Крамер и К°». «Представители среднего класса быстро становятся истинными любителями и талантливыми исполнителями вокальных и инструментальных пьес», [368]368
  The Magazine of Domestic Economy,Vol. 6, 1841.


[Закрыть]заметил Карлейль, пока дочери его соседа упорно овладевали искусством игры на фортепиано, тогда как он нуждался в тишине и покое. [369]369
  Cara о Карлейле и фортепиано изложена в книге: Thea Holme, The Carlyles at Home,Oxford, 1965.


[Закрыть]Говорят, викторианцы были такими ханжами, что прикрывали ножки своих роялей. Ни на одной из иллюстраций, изображавших внутреннее убранство дома, я никогда не видела закрытых ножек, но сила мифа такова, что я не верила своим глазам, пока не обнаружила, что вся эта история придумана одним американцем и принята на веру англичанами. [370]370
  Matthew Sweet, Inventing the Victirians: What We Think About Them and Why We’re Wrong,London, 2001. Увлекательная книга.


[Закрыть]В гостиной Диккенса стояло также две «кушетки». Диваны, или кушетки, «не просто предмет роскоши; они способствуют удобству, и в нашем далеком от природы обществе порой оказывают неоценимую помощь здоровью», [371]371
  Webster, op. cit.


[Закрыть]– возможно, это завуалированное признание того, что викторианские дамы часто бывали беременными. Бедняжка миссис Диккенс почти всегда была беременна, и ее муж, похоже, винил в этом только ее.

На первой Всемирной выставке помимо всего прочего экспонировались «мебель, обивочные ткани, обои и изделия из папье-маше и лака». Английские ремесленники не слишком преуспели в этих областях, и первые четыре медали из пяти завоевали французы, а последнюю – австрийцы. Как объяснило жюри, «чтобы мебель была прочной и красивой, важно применять принципы разумного конструирования; резьба или другие украшения должны выгодно оттенять конструкцию, а не скрывать ее»; однако эти принципы не слишком привлекали английских мебельщиков, старавшихся поместить «старинную» резьбу на самые видные места. [372]372
  Письменный стол, за которым я пишу, принадлежал моей прабабушке. Этот великолепный образчик яковетинского стиля стал еще лучше, когда я убрала резные гирлянды из масок и фруктов, впивавшихся мне в колени. Если эти слова читает кто-то из моей семьи, то они в целости и сохранности.


[Закрыть]Викторианцы прекрасно научились «воссоздавать» елизаветинскую и более позднюю мебель, создав так называемый яковетинский стиль, приспособленный к вкусам современной публики. Чаще всего в этом стиле делали буфеты. Наиболее колоритный образец этой помпезной мебели можно видеть в большом зале Чарлкоут-парка близ Страдфорда-на-Эйвоне. Я цитирую по путеводителю Национального траста: «этот „старинный“ буфет приобретен для столовой в 1837 году, после этого сзади была вырезана дата – 1558». [373]373
  Чарлкоут-Парк, дом семьи Луси, был выстроен в 1558 году. Как и большинство подобных зданий, он подновлялся чередой хозяев, но не претерпевал значительных изменений, пока валлийская наследница, Мэри Элизабет Уильямс, не вышла замуж за Джорджа Хаммонда Луси, тогдашнего владельца дома и не решила восстановить его в том виде, в каком он был в XVI веке. Даже после его смерти, последовавшей в 1845 году. Она продолжала осуществлять их совместные планы по воссозданию Чарлкоута, каким он был при Елизавете, разумеется, с некоторыми неизбежными изменениями – например, был проведен водопровод; когда она впервые приехала в Чарлкоут, на все здание было только два земляных клозета. Она воздвигла впечатляющий монумент викторианскому «елизаветинскому вкусу», который может увидеть любой желающий, однако при этом она почти полностью разрушила старое здание 1558 года. Сохранились только будка привратника и башни в парке – жемчужины архитектуры Тюдоров.


[Закрыть]

Покупателям предлагались столы всех фасонов и размеров, какие только можно себе представить, от рабочих до банкетных. Если яковетинский стиль пришелся вам не по вкусу, вы могли предпочесть готический стиль мистера Пьюджина. Он затрагивал сложные религиозные чувства. Стрельчатые арки и резные украшения готических соборов, устремившихся в небо, не способствовали удобству мебели. Подобие готического собора у вас в гостиной или в здании парламента, для которого Пьюджин делал интерьеры, свидетельствовало о похвальной религиозности. В 1851 году королева Виктория с благодарностью приняла от австрийского императора ужасающе уродливый книжный шкаф – апофеоз готического стиля, – вызвавший всеобщий восторг на Всемирной выставке.

Богачи предпочитали французское рококо, мебель в стиле Людовика XIV, которую ввел в моду новый французский император Наполеон III. Пышнотелым дамам в кринолинах и дородным джентльменам приходилось с осмотрительностью опускаться на хлипкие стулья и невообразимо элегантные канапе. Под стать этой мебели были позолоченные панели на стенах и потолки с затейливыми гирляндами и фризами, в которых скапливалась пыль. [374]374
  Charles Newton, Victorian Designs for the Home,London, 1999.


[Закрыть]Если вы предпочитали античность, особенно у себя в библиотеке, но не привезли из свадебного путешествия по Италии мраморных статуй, вам следовало отправиться в лондонскую компанию по обработке мрамора в Миллбанке, вверх по реке от Челси, где вниманию клиентов предлагались новехонькие античные урны, колонны и бюсты, а также камины из белого каррарского и черного ирландского мрамора. [375]375
  George Dodd, Days at the Factories,London, 1843.


[Закрыть]

* * *

Возможно, с гигиенической точки зрения побелка в доме бедняка была полезнее, но когда печать с цилиндра начала конкурировать со старой трудоемкой печатью с клише, ярд обоев стал стоить дешевле фартинга, а для комнатушки в доме рабочего требовалось не так уж много ярдов. «Во второй половине XIX века трудно было найти жилище, стены которого не были бы оклеены обоями, ибо массовое производство, начавшееся в 1840-х, привело к появлению на рынке таких дешевых товаров, что они стали доступны всем». [376]376
  Charles C. Oman and Jean Hamilton, Wallpapers,London, 1982; каталог обоев из коллекции музея Виктории и Альберта. Далее следует описание обоев из этой коллекции.


[Закрыть]Современник, оглядываясь на 1840-е и 1850-е годы, отмечал, что «в домах высокооплачиваемых рабочих появились обои и ковры». [377]377
  James Burn, The Beggar Boy: an Autobiography,London, 1888.


[Закрыть]Самыми дешевыми были обои в полоску, цветочек или с геометрическим узором, выполненные в два-три цвета; они были грубыми и слишком яркими, но веселыми. К тому же, цилиндр печатной машины, производящей двести двенадцатиярдовых полос в час, порой немного скользил. Однако печать с клише не стояла на месте. В 1850-х годах ярд многоцветных обоев, изготовленных с применением 20–30 красок, стоил три с половиной пенса.

Моющиеся обои, неудачно названные «санитарными», были показаны в 1851 году на Всемирной выставке, но в торговлю поступили только в 1853. После 1850 года, заполнив ощутимый пробел на рынке, появились обои для детской. В коллекции викторианских обоев музея Виктории и Альберта, можно видеть унылые обои для ребенка «восемнадцатого века», но большинство детей, конечно, предпочли бы рисунок 1853 года, изображавший железнодорожную станцию, или великолепные «военные» обои с герцогом Веллингтоном в окружении его побед. Обои «маленькие нищие», появившиеся после того как на Всемирной выставке была показана картина Мурильо, предназначались для людей с утонченным вкусом; существовали и впечатляющие «архитектурные» обои или обои «под мрамор» для холлов и лестниц. Джентльменский набор дополняли сцены утиной охоты, а также рыбной ловли или ловли лосося в Шотландии.

Для гостиной и будуара леди могла выбрать обои с ярким цветочным рисунком, появившиеся после изобретения анилиновых красителей. Никогда еще розы не были такими розовыми, а листва такой зеленой – разве что в цветочных каталогах. Яркость цвета достигалась наложением на основу ворса – обычно темно-красного, пурпурного или коричневого. Щедрая позолота, сверкавшая в солнечных лучах, при искусственном освещении или при свечах, подчеркивала семейный достаток. Эффектный золотой орнамент на красном ворсистом фоне или блестящие голубовато-зеленые круги на фиолетовом должны были ошеломить соседей. Конечно, под воздействием грязного воздуха позолота быстро тускнела, становилась блекло-зеленой или коричневой в зависимости от того, какие компоненты использовались при изготовлении обоев – бронзовая пудра или золотая фольга, но ее всегда можно было подновить. [378]378
  К счастью, мне удалось побеседовать об обоях с доктором Сондерс из музея Виктории и Альберта, Кристиной Вудс из Галереи Уитуэрда в Манчестере и Алисон Макдермотт, консультантом по хранению, связанных с домом Линли Самборна (18 Stafford Terrace, London W8). Эрудиция и энтузиазм этих трех женщин, не пожалевших на меня времени, сослужили мне бесценную службу. Интерьер дома – это памятник поздневикторианскому вкусу, для моих целей слишком позднему.


[Закрыть]

Уильям Моррис был одним из немногих (вторым был Диккенс), кто не пришел в восторг от Всемирной выставки. Его так огорчили образчики современного вкуса, что он ушел с выставки и долго не мог прийти в себя. Десять лет спустя он основал фирму «Моррис, Маршалл, Фолкнер и К°», чтобы усовершенствовать – как он надеялся, – дизайн мебели, интерьеров, цветного стекла, тканей и обоев, используя природные формы и простые конструкции, не повторяющие достижений известных школ. За первыми двумя многоцветными обоями – «шпалерами» и «маргаритками», выпущенными в 1862–1864 годах, – последовал целый поток новых узоров. В «шпалерах» коралловые розы вьются по нежно-зеленым шпалерам, на которых сидят голубые и синие птицы – прелестные и к тому же превосходно напечатанные обои. В них проявились качества, сделавшие Уильяма Морриса выдающимся английским дизайнером своего времени: высокое мастерство и прекрасные чистые цвета. (О степени успеха Морриса говорит тот факт, что множество его узоров, особенно на тканях и обоях, до сих пор в ходу.) Зайдите в магазин Национального траста, и вы найдете там чайное полотенце по рисунку Уильяма Морриса. Но еще лучше отыскать «зеленую столовую» в музее Виктории и Альберта и за чашкой кофе насладиться ее стенами. Однако Моррис был не в силах в одиночку изменить викторианские вкусы, которые оставались, мягко говоря, эклектичными; викторианцы с легкостью брали понемногу из всех стилей, которые им нравились, не сохраняя верность ни одному из них.

* * *

Шторы могли быть очень сложными. В «Энциклопедии домоводства» Уэбстера (1844) для спальни в скромном доме или коттедже предлагалось прибить занавеску гвоздями к притолоке, а днем просто закидывать ее наверх. Гвозди можно было скрыть каймой из ткани. Постепенно шторы становились все более эффектными. Деревянную или латунную палку, на которой они висели, прятали под ламбрекен из ткани или за резной позолоченный деревянный карниз, а по бокам располагали драпировки из той же или контрастной ткани, собранной в элегантные складки. Звяканье латунных колец о латунную палку и сейчас еще вызывает в памяти викторианский интерьер. Летом тяжелые шторы убирали и вместо них вешали муслиновые, «щедро украшенные крупными цветами»; они рассеивали солнечный свет и слабо колыхались под легким ветерком. Та же энциклопедия называет жалюзи наказанием для измученных служанок и скопищем пыли, всегда «готовым сломаться». Холщовые или льняные роликовые шторы с пружинным механизмом иногда вдруг сворачивались, и это выводило из себя служанок, старавшихся установить все видимые с улицы шторы на одном уровне.

В богатых домах часть окон превращали в миниатюрные оранжереи с помощью так называемых ящиков Варда, герметичных стеклянных ящиков, установленных вровень с нижней границей окна, в которых росли цветы, в том числе и любимые викторианцами папоротники, не подвергаясь воздействию грязного воздуха, хотя и затеняя помещение. [379]379
  Некоторые и сейчас можно видеть на фасаде дома Линли Самборна.


[Закрыть]В 1872 году Сэмюэл Битон вспоминал, что «много лет назад» посетил один дом «в самом центре густонаселенной части Лондона… На каждом окне был установлен стеклянный ящик, в котором росли удивительные растения: необычайно свежие зеленые папоротники, прекраснейшие орхидеи, какие редко доводилось видеть… и нам сказали, что ящики герметично запаяны, и много месяцев растения не поливают». [380]380
  Samuel Beton, Book of Garden Management,London, 1872. Цитируется no John Marchall and Ian Wilcox, The Victorian House,London, 1986.


[Закрыть]Логическим продолжением стеклянных ящиков была остекленная комната, или зимний сад. Как и сегодня, их можно было купить готовыми или построить на месте. Эти роскошные оранжереи, где папоротники соседствовали уже с пальмами и другими экзотическими растениями, стали излюбленным местом любовных свиданий.

На пол обычно клали квадратный или прямоугольный ковер. Пол между краем ковра и стеной либо красили, либо закрывали специальной «промасленной тканью», предшественницей линолеума. В 1856 году были открыты синтетические красители (то есть созданные человеком, а не полученные из натуральных продуктов, подобно прежним растительным краскам); их яркие тона постепенно проникли в гостиные, давая простор какофонии цветов и узоров под ногами. Пол в спальне и детской обычно ничем не покрывали – если не считать прикроватных ковриков, – и мыли щеткой. Полы в прихожих и холлах богатых викторианских домов, выложенные в шахматном порядке черно-белой или кремово-коричневой керамической плиткой, столь заботливо сохраняются их нынешними хозяевами, что создается ошибочное впечатление, будто в свое время они были широко распространены. [381]381
  Изразцовый, или энкаустический, означает, что при изготовлении плитки краску смешивали с горячим воском, а потом обжигали в печи. Минтон выставил такую плитку на Всемирной выставке, но она всегда употреблялась только в коридорах и прихожих.


[Закрыть]«Промасленная ткань», одноцветная или узорчатая, стоила всего от двух шиллингов пяти пенсов до пяти шиллингов за ярд, обычно ее просто клали на голые доски в холле, а иногда покрывали ковром. [382]382
  Webster, op. cit.


[Закрыть]

После того, как в гостиной появлялся полный набор этажерок, шифоньеров и всевозможных столиков – консольных, приставных, журнальных и рабочих, а также столиков в простенке, – оставалось снабдить ее произведениями искусства, статуэтками и безделушками. Приходится только изумляться, как викторианские дамы в пышных кринолинах ухитрялись пересечь обставленную по тогдашней моде гостиную, не смахнув по пути несколько столиков вместе со всем, что на них стояло. Предметами, подвергавшимися риску, были и дагерротипы. Впервые в истории появилась возможность обзавестись семейным портретом, не заказывая его художнику или миниатюристу. В 1844 году Томас Роджерс, состоятельный совладелец трикотажной фирмы, ухаживал за Эммой Ашуэлл. Ее «миниатюра была сделана в дагерротипной мастерской Бирда» за 28 шиллингов 6 пенсов. В 1841 году Бирд открыл студию на крыше Королевского политехнического института на Аппер-Риджент-стрит. [383]383
  Briggs, op. cit.


[Закрыть]Четыре года спустя дагерротип матери Роджерса обошелся ему на шесть пенсов дешевле. [384]384
  Неопубликованный дневник Томаса Роджерса, хранящийся в библиотеке Лондонской ратуши (MS 19, 019). Упомянут в книге: Heather Creaton, Unpublished Diaries,London, 2003. В 1835 году Луи Дагерр разработал довольно сложный процесс получения изображения. Покрытая серебром медная пластина помещалась в пары йода, изображение возникало под действием паров горячей ртути и закреплялось в растворе тиосульфата натрия и хлорида золота. Начать с того, что проявлявший пластинку должен был в течение пятнадцати минут оставаться неподвижным, но этот процесс постепенно свелся к одной минуте. С каждой фотографии можно было получить только одно изображение. Начиная с 1851 года, дагерротипы уступили место мокроколлодионному процессу. (Stephen Van Dulken, Inventing the 19 ^thCentury,London, 2001).


[Закрыть]Оба портрета, обязательно в серебряных или резных рамках, стояли на одном из многочисленных столиков в гостиной.

В те годы публика буквально помешалась на стереоскопах (устройствах, похожих на бинокль, зачастую искусно украшенных). Ненасытный коллекционер мог купить для них изображения каких-нибудь экзотических мест, вроде Альп или пирамид. [385]385
  Briggs, op. cit.


[Закрыть]Стереоскопы, в свою очередь, были вытеснены cartes-de-visite,не имевшим отношения к визитным карточкам, как можно было бы подумать, хотя почти не отличавшимся от них по размеру. Cartes-de-visite,черно-белые фотографии людей или бытовых сценок, нередко предлагались в наборе, который можно было вставить в «окошки» альбома. Как, например, фотографии работниц, которые собирал Манби, чтобы проиллюстрировать свои записки о трудящихся девушках, например, служанках, которые приходили в студию «эффектные, какими они умеют быть, нередко, я уверен, в платье своей хозяйки». Их выдавало одно: безнадежно красные руки. [386]386
  Шесть изображений из этой коллекции сохранилось как уникальный архив социальных типов. Michael Hiley, Victorian Working Women: Portraits from Life,London, 1979.


[Закрыть]В то время как дагерротип мог стоить до двух фунтов стерлингов, cartes-de-visiteобходились всего в один шиллинг и продавались во многих лондонских магазинах. Подобные изображения королевы Виктории с Альбертом и детьми раскупались миллионами. Впервые подданные могли увидеть, как выглядит их королева: невысокая плотная женщина, с восторгом взирающая на мужа и из-за этого заслуживающая не меньшего уважения.

Дама, любившая цветы, могла поставить в комнате несколько жардиньерок: стоек, на которых крепились металлические контейнеры с мелким белым песком; в них помещались композиции из свежих цветов и ниспадавших каскадом папоротников, не увядавшие несколько дней. Или же она могла украсить комнату букетами восковых цветов и чучелами экзотических птиц под стеклянными колпаками, с которых постоянно приходилось стирать пыль. Она даже могла решиться завести живую птицу: какаду или другого попугая, купленного по ее просьбе в Ист-Энде у моряка, ручавшегося, что его питомец умеет говорить. Когда такую птицу приносили домой, нередко обнаруживалось, что словарь ее последнего хозяина сплошь состоял из бранных слов. Лучше бы купили канарейку, коноплянку или снегиря. «[Жаворонку] обычно позволяют прыгать по комнате, устроив для него укромный уголок для сна». [387]387
  The Magazine of Domestic Economy,Vol. 2, 1844.


[Закрыть]Бедняжки жаворонки, крохотные слабые птички, их прыжки по комнате, не говоря уже об укромном уголке для сна, не могли понравиться служанкам. Те предпочли бы стеклянный шар с золотыми и серебряными рыбками. [388]388
  Mayhew, op. cit. Товары для «богатых пригородов» поставляли три оптовых торговца.


[Закрыть]

В нескончаемые часы досуга викторианские леди, навестив повара и повидавшись с детьми, конечно, занимались вышиванием. Бесчисленное множество ярких подушек и каминных экранов было некуда девать. Иногда они рисовали акварелью. В отсутствие других забот состоятельные дамы демонстрировали редкие таланты. Очаровательные акварели в золоченой рамке украшали будуары и гостиные. Семейные портреты маслом годились для библиотеки, кабинета мужа или столовой, иногда их массивные позолоченные рамы смотрелись лучше тех, кто был запечатлен на холсте.

Свет в лондонских домах был тусклым. Во многих еще употреблялись сальные свечи, с них надо было постоянно снимать нагар – обгоревший фитиль: отсюда запас щипцов для снятия нагара, напоминающих ножницы, но с коробочками на конце, чтобы захватывать обгоревший фитиль. В гостиных в неуклюжих лампах еще горел спермацетовый жир (жир кашалота), опять-таки распространяя запах и требуя постоянного внимания, [389]389
  A. R. Bennett, London and Londoners in 1850s and 60s,London, 1924.


[Закрыть]однако к концу 1860-х их сменили керосиновые лампы Аргана. [390]390
  Tegetmeier, op. cit. Арган – имя изобретателя. Мы часто видим эти лампы, переделанными под электрические. Эти довольно высокие лампы применяли для освещения стола. У них имеется характерный резервуар для керосина. Один конец фитиля находился в резервуаре, а другой выходил наружу через держатель, с помощью которого можно было регулировать высоту пламени. Сверху надевалось ламповое стекло, которое следовало содержать в чистоте. Этими лампами было непросто пользоваться, и от них шел слабый запах керосина, но они давали приятный желтый свет.


[Закрыть]

«Светильный газ, несомненно, один из самых дешевых источников света, [но] экономия от него не так велика, как поначалу казалось; поскольку пламя невозможно перенести в ту… часть комнаты, которую следует осветить, источник света должен быть гораздо ярче, чем при использовании переносной лампы». [391]391
  Там же.


[Закрыть]Но, если подумать, такое освещение должно было придать помещению более привлекательный вид, чем тогда, когда в темной комнате мерцали пятна света от масляных ламп. До изобретения газокалильной сетки в 1880-х годах газ не считался практичным средством домашнего освещения. В любом случае, «газовое освещение не следует применять в частных домах: газ пахнет, коптит и нагревает комнату». Так заявила в 1842 году издательница «Журнала по домоводству», на что читатель остроумно ответил, что газ лучше употреблять зимой, когда немного лишнего тепла не повредит; если он коптит, значит плохо отрегулирован; если пахнет, значит где-то есть утечка; и, наконец, последний удар: «почти все мои знакомые медики употребляют газ в своих домах». Двумя годами позже Майкл Фарадей, экспериментируя с газовым освещением «Атенеума», улучшил конструкцию ламп, установив в них вентиляционную трубку. [392]392
  The Magazine of Domestic Economy,New Series, Vol. 2, 1844.


[Закрыть](Неужели выдающийся ученый, которому к тому времени стукнуло 53 года, в назидание своим одноклубникам взобрался под потолок библиотеки?)

Но миссис Битон все еще сомневалась. Последний абзац ее статьи «Доктор» указывает на «необходимость хорошей вентиляции в комнатах, освещаемых газом». Оставим последнее слово за учебником Тегетмейера:

Утечка газа из дырявой трубки или незакрытой горелки иногда приводит к опасным взрывам. Причиной этих несчастных случаев почти всегда бывает глупость некоторых людей, которые берут зажженную свечу, пытаясь обнаружить место утечки газа; при этом газ, смешавшись с воздухом, образует взрывчатую смесь, немедленно воспламеняется и сгорает со страшным взрывом. При наличии сильного запаха, указывающего на значительную утечку газа, следует немедленно закрыть кран счетчика и срочно распахнуть все окна и двери, чтобы позволить газу выйти. Не пытайтесь обнаружить место утечки, не зажигайте свет и срочно вызовите газовщика. [393]393
  Tegetmeier, op. cit. Вы знаете, где расположен этот кран? А когда придет слесарь?


[Закрыть]

Мы так привыкли к черным металлическим оградам и балконным решеткам викторианских домов, что зеленая ограда Апсли-хауса, дома герцога Веллингтона на Пиккадилли, приводит нас в недоумение, но она абсолютно «правильная». Викторианцы рассуждали так: если быгреки и римляне поставили ограду, они бы сделали ее из бронзы; бронза покрывается патиной и становится голубовато-зеленой, поэтому классические ограды и балконы должны, по меньшей мере, выглядеть так, будто сделаны из бронзы. Разрабатывая декор здания Парламента, Пьюджин возродил готический стиль, но готам также пришлось бы оглядываться на греков и римлян, вот почему для оконных переплетов логично было выбрать бронзу. Такой ход мыслей может показаться довольно отвлеченным, но результат оказался на удивление практичным: бронза превосходный материал для оконных переплетов, она не ржавеет и не деформируется. [394]394
  Marshall and Wilcox, op. cit.


[Закрыть]

* * *

Из окон с тяжелыми шторами можно было любоваться садом. И вновь мы не испытываем недостатка в советах. Прежде чем сажать что-либо, надо знать, насколько плодородна почва. «Основным растительным удобрением, получаемым в пригородных садах, является перегной из собранных осенью листьев». [395]395
  J. C. Loudon, The Suburban Horticulturalist,London, 1842.


[Закрыть]Слишком поздно? Тогда обратите внимание на органические удобрения.

Самым ценным органическим удобрением являются человеческие фекалии, за ними следует навоз, богатый аммиаком и азотом… в каждом загородном доме следует устроить приспособление для сбора жидких фекалий в две смежные емкости с последующим разведением их водой. Там, где нельзя собрать мочу, лучшим ее заменителем будут экскременты и вода… во многих загородных домах теряется масса удобрений, которых хватило бы на то, чтобы вырастить овощи для всей семьи… наряду с нечистотами ценнейшим удобрением являются кости.

И это называется викторианским ханжеством! Это не пустые призывы к повторной переработке отходов, но трезвый совет уважаемого всеми садовода Дж. Лаудона. [396]396
  Loudon, op. cit. Когда я жила в Танганьике, я привыкла к тому, что наши гости-мужчины, встав в ряд и повернувшись спиной, «смотрят на Африку», тогда как женщины пользовались туалетом, но я не помню, чтобы их благодарили за увеличение плодородия сада.


[Закрыть]Остается неясным, когда садоводы перестали собирать мочу для сада, но торопливое посещение компостной кучи в благопристойных сумерках практикуется до сих пор. Все это возвращает нас к мысли о преимуществах земляного клозета перед водяным.