Текст книги "Волны святого волшебства"

Автор книги: Лавиния Уайтфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава десятая

Времени на размышления больше не оставалось. За дверью сквозь шторм послышались звуки, свидетельствующие о возвращении Фила. Анжела вцепилась в дверь и постаралась приоткрыть ее ровно настолько, чтобы впустить его. Сгибаясь под ветром в три погибели, Фил тащил на плече что-то похожее на охапку мокрого белья для стирки.

Войдя, он туи же привалился спиной к двери, и они вдвоем с Анжелой сумели плотно закрыть ее. Затем повернулся и медленно опустил свою ношу.

Это была женщина… нет, девушка, немногим старше ее самой, решила Анжела. Она выглядела так, будто ее вытащили из моря, а не из-под дождя. Глаза ее были закрыты, а красный платок вымок до черноты.

– Елена, девушка Рубена, – устало пояснил Фил. – Она пришла к нему, в то время как он счел своим долгом отправиться к ней. Храни меня Господь от безумств влюбленных.

Анжелу слегка покоробило его высказывание, но и оно не смогло серьезно нарушить обретенную ею прекрасную безмятежность.

– Я присмотрю за ней, – сказала она, поддерживая едва стоявшую на ногах девушку. – Пойдемте, надо переодеться в сухое, иначе схватите воспаление легких.

Он ухмыльнулся. Несмотря на то, что он был мокрый и грязный и только что, можно сказать, совершил подвиг Геракла, он не выглядел усталым. Скорее чертовски оживленным. Встретившись с ним глазами поверх головы Елены, Анжела опять ощутила сердцебиение.

– Да, мадам, – кратко сказал Фил и ушел в темноту коридора таким легким шагом, словно он только что вернулся с послеобеденной прогулки.

Переодев Елену, Анжела поила ее горячим сладким чаем, пока та не пришла в себя. Сначала девушка смутилась, потом испугалась за Рубена. Но бразильянка сразу успокоилась, когда узнала, что он добрался на грузовике до ее родной деревни, где сейчас, несомненно, в безопасности пережидает шторм.

Не желая пользоваться верхним этажом из опасения, что ветер может сорвать крышу, Анжела постелила девушке на раскладушке в комнате рядом с кухней. Та заснула прежде, чем Анжела закрыла за собой дверь.

А Фил?

Анжела колебалась. Он хотел ее. В этом не было сомнений. Он сам ей сказал. И он никогда не пытался замаскировать свои чувства, хотя изо всех сил стремился обуздать их.

О, да, он здорово хотел ее. Но считал, что она слишком неопытна, чтобы разобраться в собственных чувствах, и что всякий, кто попытается заняться с ней любовью, злоупотребит ее невинностью. А у Филиппа Боргеса были принципы. Он ни за что не придет к ней, как бы ему ни хотелось.

Значит, придется идти самой, решила Анжела, слегка вздрогнув. Смелость этого решения тревожила ее.

А ты, оказывается, трусиха? – свирепо спросила она себя. Да, есть немножко. И потом, я же еще никогда ни с кем не занималась любовью. И Фил это знает. Так ты любишь его или нет?

Ответ был очевиден, так что по поводу дальнейших действий вопросов уже не возникало.

Анжела вернулась в гостиную и зажгла одну из керосиновых ламп. После этого она взыскательно оглядела себя. Дождь не промочил ее так основательно, как Елену или Фила, но платье все еще неприятно липло к телу.

Она рискнула ненадолго вернуться в спальню, где под ветром содрогались стропила, и скинула одежду. Затем надела на голое тело шелковый халат, туго подпоясалась, взяла лампу и отправилась испытывать судьбу.

Она знала, где комната Фила, хотя никогда туда не заходила. Спустившись вниз, она прошла по коридору, подошла к угловой комнате и отворила тяжелую дверь. Внутри было тихо и темно. Видимо, Филиппа там не было.

Анжела закрыла за собой дверь и подняла лампу. Постояла молча, блуждая взором по плохо освещенной комнате. Ничего. Она прислонилась к двери, стараясь унять возбужденно бившееся сердце.

Что, если она ошибается? Что, если он вообще не хочет ее? Или недостаточно хочет? Что, если он выгонит ее? Откажется принимать ее всерьез?

Анжела напомнила себе, что любит его и должна сказать ему об этом. Может быть, ей удастся спасти Фила от демонов, терзающих его душу. Но что бы ни случилось, как бы ей ни было страшно, она знала, что это неизбежно.

Она оторвалась от двери и направилась к кровати под пологом. Босые ноги неслышно ступали по паркету. Голое тело озябло под халатом.

Ты любишь его, твердо сказала она себе и отдернула занавеску.

Фил, очень тихо лежавший посреди кровати, уставился на нее без всякого выражения. Ясноглазый герой, каким он был всего час назад, куда-то исчез.

Анжела встретила его пристальный, недобрый взгляд. Затем очень осторожно поставила керосиновую лампу на прикроватную тумбочку.

Заикаясь, она вымолвила:

– Я… я н-не слышала вас. Я д-думала, вас нет.

– Вот как? – Фил даже не улыбнулся.

Он уже избавился от сапог, промокших бриджей и темной полотняной рубашки, надев вместо этого безобразные, потертые и грязные джинсы. Рубашки на нем не было. Анжелу бросило в дрожь.

– Да, я…

Он лежал, закинув руки за голову. Сильные мышцы бугрились под загорелой кожей. Волосы казались особенно черными на фоне белоснежной наволочки. Он и не подумал встать.

– Вы что здесь делаете, Анжела? – тихо спросил он.

Она облизнула губы. Он наблюдал за ней, в темных глазах нельзя было ничего прочесть.

– Я… э…

– Ну?

Она перевела дыхание. Держись! – свирепо скомандовала она самой себе. Надо придумать достойный ответ.

– Я думала, может быть, вам нужна помощь, – быстро нашлась она.

– Помощь? – мягко откликнулся он. Так мя. ко его голос раньше, кажется, не звучал.

– Например, снять сапоги… – Она знала, что этот жалкий лепет смешон. Ужасно смутившись она все же упрямо продолжала – Я думала, может быть, вам захочется, чтобы я вам помогла Вы ведь так устали. И, может быть, принести вам выпивку. Вы же любите выпить, когда…

– Когда силы на исходе, – согласился Фил. – Но, как видите, сапоги мне удалось снять без посторонней помощи. А что до выпивки, – он кивнул на столик красного дерева рядом с кроватью, – у меня ее достаточно, и со всеми удобствами.

Голос его был ровным, присутствие Анжелы, видимо, было ему безразлично. Она почувствовала, что проклятый румянец снова заливает ей щеки, и отвела глаза.

– А мы можем поговорить? – спросила она наконец.

– На какую тему? – сухо отозвался он. Изобретательность Анжелы иссякла. Она еще гуще покраснела.

Неожиданно он шевельнулся. Анжела сразу напряглась, и сердце у нее забилось сильнее. Он посмотрел на нее с глубокой иронией. Нарочито медленно он спустил ноги по другую сторону кровати и встал на пол.

Они стояли лицом друг к другу, и их разделяла огромная кровать. Как будто они – враги, изумленно подумала она. Его глаза были темны, как леспой омут, и так же притягательны.

– Дело не в том, почему вы здесь, – сказал Фил. – Дело в том, что это на нас обоих плохо отражается.

Изучая его лицо, Анжела сделала открытие. Он далеко не так безразличен к ее приходу, как хочет показать. Его ноздри слегка раздувались, как будто поддерживать самообладание стоило ему больших усилий.

Смущение начало покидать ее. Вернулась смелость, а с ней и любопытство. Она медленно направилась к нему. В уголках ее губ появился намек на улыбку.

– Если вы знаете, почему я здесь, мне нет нужды вам рассказывать, – мягко заметила она.

Его глаза сверкнули, но он не отвел взгляда.

– Не играйте в незнакомые игры, Анжела. – Голос прозвучал неожиданно жестко.

Она остановилась у резного столбика, поддерживающего полог, и задумчиво посмотрела на Фила. Он мог бы коснуться ее, протянув руку. Но вместо этого он проворно сунул руки в карманы. Однако она успела заметить, что перед этим они были сжаты в кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели.

Он тихо, злобно выругался.

– Идите спать, Анжела. – Она при этом отрицательно помотала головой. – Я не хочу, чтобы вы были здесь.

Его глаза обжигали. Без сомнения, он в сильном гневе, подумала она. Но в напряженном теле таилось что-то большее, чем гнев. Ей требовалось знать, что именно.

Эта потребность вдруг показалась непреодолимой, как натиск шторма, как само земное тяготение. Она схватилась рукой за горло. Все ее тело затряслось под воздействием этого планетарного магнетизма. Он был сильнее, чем страх перед его гневом, сильнее природной стыдливости, сильнее всех заботливых предупреждений Уинстона.

Она сделала быстрое инстинктивное движение к нему. Он отпрянул назад, словно она его ударила.

– Это еще что такое? – рявкнул Фил, сверкнув глазами. Он резко шагнул вперед. – Уходите. Вы не ведаете, что творите. Уходите немедленно! – Он выбросил руку в направлении двери.

Анжела видела, что он говорил искренне. Его глаза полыхали гневом.

К счастью, у нее так сильно тряслись ноги, что она все равно не могла двигаться, даже если бы захотела, с иронией подумала Анжела. Она схватилась за столбик полога, чтобы устоять на ногах. И вдруг с абсолютной ясностью она поняла, он разжигает в себе гнев, чтобы заглушить другие чувства.

Ее присутствие настолько явно выводило его из душевного равновесия, что ей захотелось сейчас же обнять его и утешить. Но она пока что не осмеливалась.

– Нет, – прошептала она.

– Да, Анжела. Уходите. Сейчас же.

Она покачала головой, цепляясь за опорный столбик, как обезьянка. Легкая ткань халата вздымалась и опадала на ее груди от учащенного дыхания. Она заметила, что глаза Фила скользнули по едва прикрытым выпуклостям ее грудей. На мгновение ей показалось, что она сейчас совсем лишится дыхания.

– Анжела… – Это прозвучало, как стон. Она быстро замотала головой.

– Не прогоняйте меня!

Если бы только она не выглядела такой юной и испуганной, в отчаянии подумала Анжела. Она-то себя такой не чувствовала, даже под свирепым взглядом Фила. Она чувствовала себя вполне взрослой.

– Пожалуйста!

Она подвинулась к нему поближе и положила руки на его обнаженные плечи. Даже сквозь слезы, застилавшие ей глаза, она разглядела выражение его красивого лица. Это было вожделение. Оно почти потрясло своей горечью и остротой.

Я угадала, ликовала Анжела. Неважно, что он говорит, теперь пусть следует своим инстинктам!

Она приподнялась на цыпочки и обвила руками его шею. Медленно, медленно она начала склонять к себе его гордую голову. Фил стоял как скала. Его губы были сжаты, а глаза неумолимы. Но он ничего не мог сделать, чтобы скрыть бешеный стук своего сердца. Анжела прильнула к нему всем телом.

Ее губы раскрылись, и она коснулась его рта, на мгновение почувствовав страстный отклик. Она глубоко вздохнула и еще теснее прижалась к нему.

– Нет!

Он почти оттолкнул ее.

Потрясенная, Анжела зашаталась и рухнула на огромную кровать, вытянув руки для опоры. Склонив голову, она судорожно глотала воздух. Она чувствовала себя как человек, который успешно карабкался в гору и вдруг совершенно неожиданно оступился и полетел в глубокую пропасть.

– За кого вы меня принимаете, черт возьми? – с вызовом бросил он.

Анжела в смущении покачала головой.

– Не понимаю.

– В вас проснулась женщина, и вы решились на эксперимент. – Фил глубоко вздохнул. – Отлично. Возвращайтесь к цивилизации. Но подождите, пока вам попадется сверстник!

Она уставилась на него.

– Это не эксперимент, – возмущенно заявила она. – У меня нет вашего опыта, но я пока могу управлять своими инстинктами. Я не дура, я…

– Чепуха, – грубо перебил он. – Разум здесь ни при чем. Никто не может управлять своими инстинктами, Анжела. Никто. Поверьте мне…

– Но…

Он игнорировал попытку возражения.

– …все, что могут сделать цивилизованные люди – это обуздать свое поведение. И то лишь если успеешь до того, как инстинкты возьмут верх. Нельзя управлять чувствами, Анжела, – сурово продолжал он. – Поддаются контролю лишь действия. Иногда. Если вовремя спохватиться. Если повезет.

Она пристально глядела на него. Неожиданно резко Фил сказал:

– Ничего не помогает, когда красивые и безмозглые девушки приходят и бросаются на тебя, если только ты… – Фил осекся. Но он сказал достаточно, чтобы выдать себя. Анжела вытаращила глаза и выпрямилась.

– Да ведь вы очень хотите меня! – произнесла она так, словно сделала великое открытие.

Фил выругался себе под нос. Анжела встала, не обратив на это внимания.

– Вы хотите, не правда ли?

– Не смейте пробовать на мне свои чары, – угрожающе проворчал он.

Она игнорировала и эту угрозу.

– Так нельзя – читать мне лекции о честности, а самому отказываться говорить правду, – мягко упрекнула она. – Вы хотите меня? – Она в упор глядела ему в глаза.

Лицо Фила окаменело. Нескончаемую минуту они стояли в полутемной комнате, не касаясь друг друга, словно боксеры перед решающей схваткой. Снаружи бушевал шторм. Тени от керосиновой лампы дико метались по стенам, когда дом содрогался от порывов ветра. Казалось, они были вдвоем во всей Вселенной. Наконец он еле слышно сказал:

– Да, я хочу вас.

Анжела вдруг с пугающей ясностью осознала, что это вовсе не звучит как признание поражения. Да она и не чувствовала себя победительницей, хотя вырвала у него признание против его воли. Вместо этого ей пришлось собрать все самообладание, чтобы выдержать его взгляд. Ее сердце начало колотиться, словно от страха.

Я люблю его, напомнила она себе.

Он молча подошел к ней, бесшумно ступая по паркету. Она с ужасом наблюдала за ним, чувствуя себя загипнотизированным зверьком, покорно глядящим в глаза хищника. В глаза своей судьбы, неуверенно подумала она.

– О да, я хочу вас, – снова сказал он. – Я – мужчина. Я давно завершил свои эксперименты. Я знаю, чего хочу.

Анжела судорожно вздохнула.

Он подходил все ближе, словно подкрадывающаяся пантера. В его лице не было доброты.

– Я понял, что хочу вас, с той ночевки в палатке. Вы чувствовали – что-то случилось, но не понимали, что именно, не так ли? Это было еще до того, как вы осознали свои возможности. До того как вы выбрали меня своим… наставником.

Голос его звучал глухо.

Анжела энергично замотала головой, но Фил этого не заметил. Он неожиданно протянул руки и привлек ее к себе настолько резко, что она с тревогой подумала о хрупкости своего тела. В его руках тоже не было доброты.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Я не даю уроков, дорогая, – цинично сказал Фил. – Если приходите ко мне, то как равный к равному. И представляете себе все последствия.

Анжела крепко зажмурилась, когда он бешено впился губами в ее дрожащий рот. Никакой доброты и никакой скидки на неопытность, о которой он так много говорил. Он поднял ее, как перышко, и прижал к себе нарочито ласково, словно демонстрируя пропасть между их относительными познаниями.

Анжела вздохнула. Ей опять пришлось напомнить себе, что она любит его. Но она отлично знала, сколько силы и гнева в руках, обнимающих ее.

Неожиданно она оказалась на свободе и в изумлении открыла глаза.

– Игра начинает идти всерьез? – съязвил Фил, наблюдая за ее лицом. – Это риск, Анжела. Проблема с этой игрой заключается в том, что можно выбрать только момент старта, но вам чертовски повезет, если после этого у вас будет еще какой-то выбор. Те инстинкты, о которых вас предупреждал Уинстон, – это ваши инстинкты, Анжела. И мои тоже. Так что хватит экспериментов, прошу вас. Иначе как бы нам обоим не свихнуться.

Она повторила с болью в голосе:

– Это не эксперимент. Я люблю вас.

– Ради Бога! – Его голос ударил ей в уши. – Неужели вы не можете оставить меня в покое? – Она невольно отступила в испуге. – Идите спать, девочка, – приказал Фил. – Идите спать и благодарите Бога, что я отпустил вас одну.

Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо. На мгновение оно показалось ей дьявольской маской похоти. Она видела, как в нем борются желание, гнев и горькое сожаление.

Она прерывисто прошептала:

– Я хочу, чтобы вы были счастливы. Его губы покривились.

– Хватит красивых слов. Вы хотите, чтобы я вас взял к себе в постель, – грубо сказал он. – Я вас предупреждал…

– Да, вы меня предупреждали и предупреждали, – гневно крикнула Анжела, – но никогда не говорили, что просто боитесь заняться любовью со мной!

– Заняться любовью? – на его лице жестко проступили скулы, словно с него сошла плоть, оставив только страдающую сущность мужчины. Он сделал два шага к ней.

– Значит, заняться любовью?

Наглым, чуть ли не ленивым движением он распахнул на ней халат. Кончиком пальца прошелся по ее телу – по хрупким ключицам, по каждой груди в отдельности, так медленно, что она чуть с ума не сошла в ожидании, затем вниз по шелковистой коже живота и еще ниже, одним легким касанием руки раздвинув ей ноги.

Их глаза встретились. Его лицо было спокойным и невыразительным. Но пальцы неожиданно пришли в неистовство. Анжела слышала собственное тяжелое дыхание. Ее голова откинулась назад, и она крепко прижалась к нему. Несколько долгих секунд она ничего не сознавала, кроме бушующего внутри вихря, поднятого им. Казалось, что он сорвал завесу с ее самой тайной сущности и теперь показывает ей, обнаженной, такие неизведанные глубины, о существовании которых она лишь догадывалась… и которых ужасно боялась.

Плотно зажмурив глаза, она вздрогнула и закричала. Последовало долгое молчание. Безжалостные пальцы остановились.

– Любопытство удовлетворено? – сказал жесткий голос у нее над ухом.

Анжела медленно открыла глаза. Она боялась того, что собиралась сделать. Но несравненно больше она боялась, что он прогонит ее, и она его больше никогда не увидит. Она повела плечами и сбросила халат. Тот опустился к ее ногам алым всполохом. Это было единственное цветовое пятно в сумрачной комнате.

На мгновение это обезоружило Фила. Он выглядел, словно под пыткой. Затем он отступил от нее. На его щеках играли желваки. Он оглядел ее с ног до головы одним оценивающим взглядом и, казалось, остался равнодушным. Но Анжела, уловившая легкую неровность его дыхания, знала, что это равнодушие – напускное.

Она подняла голову, заставляя его посмотреть ей в глаза. Дрожащими пальцами отбросила назад волосы. Он не двигался. Она переступила через груду алого шелка и встала перед ним. Он сделал невольное движение, но тут же оборвал его.

Их взгляды встретились. Что-то подсказало Анжеле не трогать его: следующее движение должно быть за ним.

В мертвой тишине она отступила к кровати и легла на нее, не спуская с него глаз. Ей показалось, что он ненадолго зажмурился, но при неверном свете керосиновой лампы она могла ошибиться.

Фил неслышно подошел к кровати и посмотрел на нее сверху вниз. Лицо его было спокойно.

– Я пытался прогнать вас.

– Да, – кротко согласилась она.

– Если бы я мог быть уверен, что вы понимаете, что делаете…

Он, казалось, говорил сам с собой.

– Я понимаю, – сказала она, встряхнув головой. – Вы мне говорили, помните? «Я не даю обещаний. Ни в постели, ни вне ее». Это произвело на меня должное впечатление.

В углах его рта внезапно проступили морщинки, словно ему было больно.

– И вы мне поверили? – Да.

– И все же хотите… остаться? Молчание было столь напряженным, что Анжела поколебалась. Она закрыла глаза.

– Я хочу любить вас, – прошептала она.

– Что ж, будь по-вашему, – убийственно ласково произнес он.

Она открыла глаза, но он уже был рядом с ней в постели. Впервые в жизни Анжела почувствовала всей своей плотью тяжесть его мощного тела и нежный жар его губ.

Он медленно целовал ее повсюду, не делая никаких скидок на ее неопытность и робость. Когда она вздрагивала в испуге, он мягко посмеивался. Когда она подскочила и запротестовала, он заставил ее замолчать поцелуями, от которых у нее голова пошла кругом. И над этим он тоже посмеялся.

Это вовсе не то, чего я ожидала, смущенно думала Анжела. Все ее представления о нежном любовном слиянии сгорели в пламени этой медленной, рассчитанной страсти. Он никогда, ни на секунду не терял контроль ни над собой, ни над ней. И если что-то здесь имело смысл, то не сила ее любви, а темная, непреодолимая сила его чувственности. Даже содрогаясь под его прикосновениями, Анжела была шокирована.

Она была так уверена, что сможет дать ему любовь. Так уверена. А пока что давал только он. И то, что он давал, вряд ли было любовью.

Анжела никогда не могла даже вообразить подобных ощущений, не могла представить, что будет издавать короткие звериные стоны, словно исходящие из чьего-то чужого горла на другом краю Вселенной.

– Нет! – простонала она.

Но было слишком поздно. Его руки уже полностью завладели ее телом. С огромным удивлением она обнаружила, что оно изгибается, приспосабливаясь к нему. Она смутно осознала, что точка возврата пройдена.

Анжела почувствовала, что боится. Она попыталась сказать ему. Но теперь его тело было слишком напористым. Она попробовала произнести его имя, но он не услышал. Его дыхание вдруг стало устрашающе шумным. Она вскрикнула в тревоге. Он приостановился… слишком поздно!

Анжела не ожидала боли, даже не думала о ней. От внезапности страдание показалось ей острее. Она чувствовала, будто Фил метнул в нее молнию, и от удара она рассыпалась на куски. Каждый ее нерв отзывался на это потрясение. Она пыталась отстраниться, ее прерывистое дыхание в тишине было красноречивее, чем любые крики боли.

Он коснулся ее лица. Теперь его глаза не были непроницаемы. Они были полны сочувствия.

– О, моя дорогая…

Его пальцы дотронулись до ее щеки так, словно боялись повредить ее. Он сам отстранился.

И вдруг Анжела поняла, что ей уже не страшно. Внезапно вся любовь, в которой она была так уверена, снова нахлынула на нее. Все вдруг стало замечательно и изумительно, как и должно было быть.

Она обвила руками его шею, накрыла рот своими губами и всем телом прижалась к нему, призывая его изо всех сил.

– Я тебя люблю, – абсолютно уверенно прошептала она.

И он наконец отбросил свою сдержанность…

Когда Анжела проснулась, ветер наконец стих. Но было еще темно. Какие-то мгновения она не могла понять, где находится.

Однако тело, лежавшее рядом, было хорошо знакомо. Она поняла, что ее щека лежит на его плече, которое поднимается и опускается в такт дыханию. В полудреме перед окончательным пробуждением ей пригрезилось, что они снова в лесу, в пугающе тесной палатке, и он не знает, что она девушка. Она напряглась.

– Анжела? – Голос Филиппа был сонным, но не мягким.

Она слегка подвинулась, так, чтобы их тела не соприкасались.

– Да?

Анжела почувствовала, как он повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на нее. Он не попытался дотронуться до нее, только глядел на нее в темноте. Все ее существо молило коснуться ее, снова принять в объятия, сказать, что любит. Но он так не сделал.

Вместо этого он заботливо спросил все еще тем, полуночным, шепотом:

– Как самочувствие?

Что ему ответить? – печально подумала она. Я люблю мужчину, который ко мне ничего не испытывает: как же я должна себя чувствовать?

– Прекрасно.

Он лежал очень тихо. Потом легонько вздохнул.

– Я пытался тебе объяснить. Объяснить, что он не любит ее? Вряд ли нужно было это делать. Каждое его слово, каждый поступок говорили об этом.

– Да, пытался.

Наступило недолгое, но болезненное молчание. Обними меня, молча взывала Анжела.

– Должен признаться, я не ожидал, что так скоро в этом раскаюсь, – неожиданно жестко сказал Фил.

Анжела зажмурилась от боли. Он уже раскаивается? Она сжала губы, чтобы вслух не попросить его снова обнять ее. Почем нынче собственное достоинство?

– Очень сожалею, – язвительно сказала она. Он приподнялся на локте и наклонился к ней.

Анжела открыла глаза, бесконечно благодарная темноте. Она чувствовала, что Фил внимательно смотрит на нее.

– Сожалею – это, если хорошенько подумать, явное преуменьшение, – сухо сказал он уже в полный голос. – Не кручинься, малышка. Все пройдет со временем.

Она проглотила комок слез, стоявший в горле.

– Уверена, что ты прав. Только это… так ново для меня.

–В том-то и беда, – согласился он. – Пропасть между нами слишком широка. Мне очень жаль, дорогая.

Ласковое слово оказалось последней соломинкой, надломившей ненадежное самообладание Анжелы. Ее нижняя губа задрожала. Она начала лихорадочно нащупывать свой халат.

– Анжела…

Это был тот самый наглый голос, которым он командовал в лесу. Анжела злобно фыркнула не оборачиваясь.

– Мне надо заглянуть к Елене. Прошлым вечером она была…

– …Очень мокрая и очень усталая, – продолжил Фил. В его голосе безошибочно распознавался смешок. – Если ты ее разбудишь, она не скажет «спасибо». Дай бедной девушке выспаться. Нам есть что обсудить.

А ведь можно было так быстро и легко улететь с Сильвией на вертолете, уныло подумала Анжела. Она наклонила голову.

– В самом деле? – Голос ее звучал как у обиженного ребенка. Не зря Фил часто называл ее ребенком, безнадежно вздохнула она.

Он отвел ей волосы за уши. Нежная властность этого жеста ранила сердце. Если бы он позаботился о ней… Но она никогда не просила его заботиться о ней, она хотела только отдавать, ничего не получая взамен, и именно так поступила.

Он задумчиво спросил:

– Так зачем же ты пришла прошлым вечером, Анжела? Не считая, конечно, желания помочь мне снять сапоги, – иронически добавил он.

В утренней полутьме было незаметно, как при этом напоминании жаркий румянец залил ей лицо.

– Ты знаешь, – пробормотала она наконец.

– Думаю, что да.

Она пожала плечами, по-прежнему отворачиваясь от него. Ей показалось, что он вздохнул.

Кровать скрипнула, и Фил соскочил на пол. Он бросился к ставням и распахнул их, сначала на одном окне, потом на другом. Свет хлынул внутрь. Анжела заморгала, жмуря глаза под натиском солнечных лучей.

Он обернулся и начал обозревать ее, величественно игнорируя собственную наготу. Анжела стыдливо прикрыла грудь простыней. Когда она привыкла к свету, то заметила, что Фил смотрит на нее с хорошей улыбкой. Из его глаз исчезла напряженность. Вместо нее там прыгали веселые чертики, и у него был такой вид, словно его только что выпустили из тюрьмы. Она с трудом узнавала его.

– Ну, так что? – очень мягко спросил он. Казалось, он проникал взглядом прямо ей в душу. Анжела снова принялась за поиски халата, ее грудь ходила ходуном от волнения.

– Или объяснить тебе? – лениво предложил Фил.

Она кивнула, не глядя на него.

– Я думаю, что ошибся насчёт тебя, Анжела, не правда ли? – задумчиво произнес он. – Да все мы ошибались. Надо было бы тебе послушать лекцию, которую мне прочла Сильвия, – как ты молода и как я уже не молод!

Его слова так напугали Анжелу, что она забыла о своем решении не глядеть на него.

– Сильвия?

Он криво улыбнулся.

– Дело не в том, что она – моя любовница, – подчеркнуто сказал он, – она проницательная и добрая женщина. Она знала, как со мной непросто, и считала, что это будет несправедливо по отношению к тебе. Честно говоря, ей очень не хотелось оставлять тебя со мной. Она согласилась, только убедившись, что я хотел… позаботиться о тебе, если Уинстон погибнет. А мы оба в этом не сомневались.

Анжела в замешательстве покачала головой. " – Ты хотел позаботиться обо мне? Но ведь ты меня не знал. Ты не мог этого сделать.

– Но сделал, – мягко поправил ее Фил.

– Ино… – Она запнулась. От его взгляда у нее кружилась голова. – Фил…

Фил вернулся к кровати. Он обошел ее и присел рядом, взяв руки Анжелы в свои и крепко сжав их.

Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– По правде говоря, дорогая, мне и в голову не приходило, что я смогу опять влюбиться. Мне с избытком хватило первого раза. И я даже не мог себе представить, что такая женщина, как ты, существует, не говоря уж о том, чтобы влюбиться в нее.

Анжела затрепетала. На этот раз ласка не ранила ее. Она откашлялась.

– Что значит – такая женщина, как я?

– Нежная, – быстро сказал он. – Храбрая. Забавная. Непорочная. О Господи, настолько непорочная, что это было подобно прогулке по минному полю. Видишь ли, я-то порочен. И я видел все опасности. И пытался предупредить тебя. Но все, что я делал, сначала пугало тебя, а потом – на его губах мелькнула знакомая кривая улыбка, – ну, прошлым вечером ты ведь не боялась, верно? Ты так хотела доказать свою правоту, что перестала бояться.

Анжела кивнула.

– Да, – согласилась она и храбро подняла подбородок. – Послушай, Фил, тебе не обязательно проявлять доброту. Прошлой ночью я знала, что делаю, и ты в этом нисколько не виноват. Я сама свалилась тебе на голову.

Он поднял ее руки к губам и медленно расцеловал костяшки пальцев.

– Да, слава Богу, ты свалилась, – с чувством сказал он. – А то мне было очень плохо, пока я разрывался между инстинктами и угрызениями совести.

Он разжал ей пальцы и поцеловал мягкую ладонь. Анжела закрыла глаза. По телу прошла легкая судорога чистого экстаза.

– Ну, ладно. Допустим, я влюблен, – пробормотал Фил все с той же смешинкой в голосе. – Но у тебя-то какое оправдание?

Анжела широко открыла глаза.

– О!

Она отдернула руки. Он легко отпустил их.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– В-вопрос?

– Зачем ты пришла ко мне прошлым вечером? Она опустила глаза. Этого он не должен был себе позволять.

Он взял ее за подбородок и заставил поглядеть себе в лицо.

– Я должен был послушать тебя, а не Сильвию. Ты была права. Ты не ребенок. И ты знаешь, что означает эта ночь. Для нас обоих, – мягко сказал он.

Анжела вспыхнула, ее глаза внезапно наполнились слезами. Фил очень нежно провел пальцем ей под глазами, осушая их.

– Никогда не видел такой честности, – тихо сказал он. – Когда мы занимались любовью, ты отдала мне все, что имела, не правда ли, дорогая? Прошлая ночь не была экспериментом. Это была любовь.

Анжела сидела очень тихо, словно проглотив язык.

– Тебе трудно говорить? Может быть, тебе поможет, если я скажу, что обожаю тебя? Что я по уши влюбился в тот самый первый момент, когда увидел тебя в нелепой шляпе, тебя, пытающуюся притвориться мальчишкой? Что я жить без тебя не могу?

Она обрела голос.

– Но Сильвия… Ты был у нее в комнате..

С болезненной ясностью она припомнила их ласки. Но теперь, в свете прошлой ночи, Анжела была вынуждена признать, что это не выглядело страстными ласками. Теперь-то она знала, как целует Фил в порыве страсти. Совсем не так, как он тогда поцеловал Сильвию.

Фил отстранился и посмотрел на нее сверху вниз. Красивое лицо стало неожиданно холодным.

– Не хочу лгать тебе, дорогая. Когда я впервые появился здесь… ну, Сильвия была мне в новинку, и она была одинока. Мы оба, каждый по-своему, оказались изгоями. Некоторое время ей казалось, что она любит меня. Я же никогда ее всерьез не любил. Я знал, что такое одиночество, и знал разницу между ним и любовью. В конце концов я ей так и сказал. С тех пор она успела влюбиться в Андреаса, она сама в этом призналась.

– В Андреаса? – изумленно сказала Анжела. – Так когда вы вернулись вдвоем и ты так огорчался и заботился о ней, это было из-за того, что Андреас ранен? Ох я дура! Я была уверена, что вы любовники!

Фил покачал головой.

– Сильвия – друг. Единственная моя любовница – это ты, хоть и упрямая, и подозрительная, помоги мне Бог! – Он слегка встряхнул ее, его глаза смеялись. – А теперь говори, ты собираешься за меня замуж или нет?