Текст книги "Обман и обольщение"

Автор книги: Лаура Ли Гурк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Но Маргарет знала, что не сможет жить в браке без любви.

Маргарет повернула голову и увидела Тревора.

– Моя мать говорит, что ты тут часто бываешь.

– Тебе что-то нужно? – спросила Маргарет.

– Да. Хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной.

Маргарет поднялась и, стараясь не касаться Тревора, последовала за ним.

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Он вывел ее из сада и направился к конюшням. Там стоял конюх и держал двух оседланных лошадей. Вчера вечером за ужином Тревор говорил, что купил в Лондоне коней. Маргарет поняла, что рыжая кобыла – одна из них.

– Ее зовут Траффлз,[14]14
  Truffles – шоколадные трюфели (англ.)


[Закрыть] – сказал Тревор и передал Маргарет поводья. – Я знаю, ты любишь быструю езду, а эта кобыла даже тебя удивит своей скоростью.

Маргарет давно не ездила верхом! Она закусила губу и взглянула на мужа.

– Ты приказываешь мне поехать с тобой? – спросила она.

– Нет. Я прошу тебя прокатиться со мной, потому что мне кажется, что тебе это понравится.

Маргарет хотела спросить, какое ему до этого дело. Она крепче взялась за поводья и подняла одну ногу к стремени.

– Встретимся вон у того дуба, – сказала Маргарет, вскочила в седло, и не успел Тревор опомниться, как она помчалась вперед.

Маргарет достигла дуба на другом конце луга раньше Тревора. Остановив кобылу, она развернулась и стала смотреть на скачущего к ней мужа.

– Так нечестно, – сказал Тревор, когда его конь, крупный вороной жеребец по кличке Аведон, поравнялся с ней. – Ты пришла первая только потому, что ускакала раньше меня.

– Не отрицаю, – сказала Маргарет. – А лошадь действительно очень быстрая.

– Это свадебный подарок. Надеюсь, ты сохранишь его, что бы с нами ни случилось в будущем.

Он знал, что его жена все еще надеялась получить развод. Затаив дыхание, Маргарет ждала, что Тревор заговорит на эту тему, но он решил обойти ее стороной. Тревор указал на ворота с привратницким домиком в стене, за которыми простирались поля и луга Эштон-Парка.

– Поскакали дальше? – спросил он. – Я хочу показать тебе, чем мы с Блэкни занимались весь этот месяц.

Тревор хотел, чтобы она увидела результаты его трудов и поняла, куда он потратил ее деньги. Маргарет не понимала, зачем ему это было нужно. Она кивнула, и они, проехав мимо домика привратника, направились вперед по дороге.

– Я слышала, – сказала Маргарет, смотря на засеянные поля по обе стороны дороги, – что ты посадил лен и строишь ткацкую фабрику.

– Да. Так у нас будет собственное сырье для производства ткани.

Маргарет не хотела отдавать ему должное, но это действительно была очень разумная идея. Они скакали мимо коттеджей арендаторов, и Маргарет не могла не заметить, насколько поменялся их внешний вид по сравнению с тем серым мартовским днем, когда она впервые их увидела. Тревор показал ей строящуюся фабрику, и здание оказалось гораздо больше, чем ожидала Маргарет. Он рассказал ей, что на ней будет работать около трехсот человек, однако умолчал о том, какую пользу принесет его проект местной экономике. Маргарет знала, как много работал Тревор, и не могла не восхищаться тем, сколько он успел сделать всего за месяц.

– Ты голодна? – спросил он. – Наверное, да, ведь уже полдень. Давай пообедаем.

Но вместо того чтобы развернуть лошадь обратно к дому, он поскакал в сторону леса.

– Куда мы едем? – спросила Маргарет, следуя за ним.

– Скоро увидишь.

Тревор скакал мимо дубовых и каштановых деревьев, пока не оказался на поляне. Там уже было расстелено покрывало, рядом стояла корзинка с едой. Из корзинки торчала бутылка вина.

– Я подумал, что неплохо было бы устроить пикник, – объяснил он.

Тревор спрыгнул, привязал лошадей к дереву, а затем помог Маргарет спуститься с лошади. Они сели на покрывало, Тревор открыл корзинку и вынул из нее бумажный сверток.

– Копченая форель, – сказал он, выложив ее на салфетку. Снова заглянул в корзину, и вытащил маленький полотняный мешочек. – Сушеные абрикосы.

Маргарет улыбнулась, вспомнив Италию.

– А есть ли там вяленое мясо?

– Разумеется.

Маргарет перестала улыбаться. Она едва сдерживала слезы. Маргарет отвернулась, чувствуя, как рушится тщательно спланированная система защиты. Она взяла ломтик хлеба, который лежал возле форели.

– А что дальше? – язвительно спросила она. – Скажешь, что я красивая?

Тревор пожал плечами:

– Я мог бы это сказать, но зачем? Ты все равно мне не поверишь.

– Конечно, не поверю.

– Ну тогда я не стану этого говорить. Иначе ты назовешь меня лжецом, а мне не хочется ссориться с тобой. – Он передал ей масло и нож, взял бутылку вина. – Давай спокойно поедим.

Однако Маргарет искала предлог для ссоры.

– Итак, ты уже потратил достаточное количество моих денег на свои земли. Что теперь? Дом?

– Да, – спокойно ответил Тревор. – Я намерен сделать его более современным. Провести электричество, оборудовать несколько туалетов и ванных комнат. Эштон-Парк твой дом, Мэгги, и я хочу, чтобы тебе было в нем уютно.

– Уютно? Мне никогда не будет в нем уютно. Дом – это прежде всего дружная и любящая семья. Мы оба знаем, как ты относишься к такой сентиментальной чепухе, да и твои родственники не встретили меня с распростертыми объятиями. Они задирают нос всякий раз, когда видят меня, для них я всего лишь маленькая невоспитанная американка. Хотя, – с горечью добавила Маргарет, – никто из них не задирает нос при виде моих американских денег.

– Я все это знаю… Но к сожалению, родственников не выбирают. Элизабет – пустоголовая тщеславная курица, она ненавидит всех женщин, которые кажутся ей красивей, чем она. У моей матери жестокость и высокомерие в крови. Но все-таки я собираюсь кое-что предпринять, чтобы исправить ситуацию. Элизабет пока этого не знает, но очень скоро ей придется переехать в Лондон. А что касается моей матери, то она будет воевать с каждым, кто попробует покуситься на ее положение в доме. Я поговорю с ней, но это все, что я могу сделать. Я уже говорил тебе раньше, что она подчинит себе любого, кто не будет ей сопротивляться. – Он замолчал, пристально глядя Маргарет в глаза. – Я не думаю, что ты позволишь кому бы то ни было взять над собой верх.

Маргарет открыла рот, собираясь напомнить Тревору, что намерена подать на развод и что ей абсолютно все равно, что о ней думает его мать и как она с ней обращается. Она хотела ему об этом сказать, но не успела. Тревор вскочил на ноги и заявил:

– Знаешь, ты сегодня злая, а я не хочу с тобой ссориться. Думаю, будет лучше, если ты выпустишь пар в драке.

Тревор пошел к поваленному дереву, отломал две сухих палки и начал очищать их от сучков.

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет. – Если ты опять ответишь мне «сейчас увидишь», то я в тебя чем-нибудь запущу.

Вместо ответа Тревор бросил к ее ногам одну из палок, а другую наставил на нее и сказал:

– Защищайся.

– Фехтовать на палках? – Маргарет в недоумении уставилась на него.

– Почему бы и нет? Мы с братом в детстве часто дрались на палках.

– И конечно же, ты всегда побеждал, поэтому брат ненавидел тебя.

– Ты права. – Тревор ухмыльнулся. – Я тоже ненавидел его за то, что он не умел достойно проигрывать.

Маргарет поднялась и взяла в руки палку:

– Я принимаю твой вызов. Но думаю, ты должен дать мне фору из-за моей одежды.

– Ты часто прибегаешь к этой уловке, не так ли?

– А ты попробуй фехтовать в юбке, корсете и турнюре и тогда поймешь. – Она наставила на него палку. – Пять очков форы.

– Да это грабеж, – сказал Тревор. – Я дам тебе три.

– Ну ладно.

Они начали сражаться. Никто не хотел проигрывать, но и выигрывать они тоже не торопились. Маргарет наступала, и скоро Тревор уперся спиной в дерево. Она потребовала, смеясь, чтобы Тревор просил у нее пощады, но он высвободил самодельную шпагу, которую Маргарет удерживала своей палкой, поднял ее вверх и со всей силы опустил на оружие Маргарет. Дерево треснуло и сломалось напополам.

Маргарет изумленно охнула и выпрямилась. Прижав руку к груди, она печально посмотрела на обломки палки.

– Я подозреваю, – заметила Маргарет, – сейчас ты скажешь, что разоружил меня и потому автоматически считаешься победителем.

– Нет, – ответил Тревор. В его глазах зажегся озорной огонек. – В данный момент это опасно. Представляю, что ты можешь натворить с оружием в руках.

Маргарет рассмеялась, отбросила в сторону палку и опустилась на траву. Тревор растянулся рядом с ней. Несколько минут они молча смотрели в небо над их головами. Маргарет почему-то вспомнила ночь в Риме. Интересно, о чем сейчас думает Тревор? Может быть, тоже о той ночи? Она повернула к Тревору голову и обнаружила, что он смотрит на нее. Маргарет напряглась.

– Хочешь опять соблазнить меня?

Тревор подвинулся ближе и коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Я пытаюсь быть романтичным. У меня получается?

– Нет, – прошептала она.

Но это была ложь. Маргарет уже ощущала то волшебное притяжение, которое исходило от Тревора. Он провел ладонью по ее щеке, затем по шее, неторопливо прокладывая дорогу к груди, и от его прикосновений кожа Маргарет покрылась мурашками. Она посмотрела в глаза Тревору и почувствовала, что вновь поддается его чарам. Так легко и так быстро. Какая же она глупая. Маргарет зажмурилась.

– Нет, – прошептала она, – не надо.

Маргарет попыталась отодвинуться, но Тревор обнял ее за талию, медленно опустил на траву, а сам лег сверху. Маргарет ощутила на себе вес его тела и затаила дыхание.

– Мэгги, – шепнул он ей на ухо, очерчивая руками изгиб ее бедер, – посмотри на меня.

Она отчаянно замотала головой, не открывая глаз.

– Посмотри на меня. – Тревор взял ее за подбородок, не давая ей отвернуться.

У нее не было сил противостоять ему. Маргарет открыла глаза, посмотрела на него и поняла, что все еще любит его, несмотря ни на что. Несмотря на то, что он использовал ее, лгал ей и манипулировал ее чувствами. Она продолжала любить его, несмотря на то, что месяц боролась со своей любовью, пыталась убить ее в своем сердце. Поэтому сейчас Тревор был сильнее ее, и он, не раздумывая, использовал бы это преимущество, чтобы получить от нее то, что ему было нужно.

– Зачем ты делаешь это? – прошептала Маргарет. – У тебя есть мои деньги, ты заплатил кредиторам, твое поместье спасено. У тебя есть все, что ты хочешь.

– Нет, не все, – пробормотал Тревор и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Маргарет всхлипнула и отвернулась. Она догадалась, почему Тревор организовал все это.

– Верно, – проговорила Маргарет, когда губы Тревора коснулись ее щеки. – Тебе ведь еще нужен наследник, не так ли?

Тревор вздохнул и оторвался от нее. Он перекатился на спину и встал на ноги.

– Похоже, собирается дождь. Нам лучше поспешить домой.

Обратный путь они проделали молча.

Глава 20

На следующее утро после пикника Тревор вошел в гостиную Маргарет и увидел, что она сидела и писала письмо своим адвокатам. Он заглянул через ее плечо, но Маргарет не сделала попытки спрятать послание.

– Итак, – произнес Тревор, распрямившись, – ты все еще намерена развестись со мной.

– А ты думал, что пикник изменит мои планы?

Тревор улыбнулся. Похоже, его нисколько не расстроило занятие жены.

– Нет, – ответил он. – Я говорил, что ты можешь сколько угодно писать адвокатам письма насчет нашего развода.

Маргарет разозлилась, положила ручку и повернулась к нему.

– Ты уверен, что все мои попытки ни к чему не приведут? – заявила она.

– Да. Однако в нашем мире все возможно. В любом случае я никак не могу заставить тебя не делать этого. – Он покачал головой. – Но я зашел к тебе не для того, чтобы поговорить о разводе.

– А для чего?

– Пойдем со мной. – Тревор направился к двери, показав ей жестом следовать за ним.

– Зачем? – Маргарет даже не шелохнулась.

– Я хочу услышать твое мнение кое о чем. Это важно.

Она спустилась вслед за ним с лестницы, а потом прошла запутанными коридорами и оказалась в комнате, которую никогда не видела раньше. С первого взгляда ей стало ясно, что это была комната для музицирования. Там стояли рояль и арфа, различные диваны, кресла и стулья. Комната была декорирована в желтой, коричневой и белой гамме. Толстый слой пыли говорил о том, что ею очень редко пользуются.

– Какая отвратительная комната! – воскликнула Маргарет.

– Правда? – невинным тоном спросил Тревор. – А почему?

Он смотрел на нее со знакомым невинным выражением лица, и Маргарет тут же насторожилась.

– Потому что это так и есть, – осторожно ответила она.

– А что можно сделать, чтобы она не выглядела так плохо?

Маргарет бегло огляделась вокруг:

– Это бессмысленный вопрос. Я же сказала тебе, что не останусь тут жить.

– Я понимаю. Но если бы осталась, то что бы ты сделала?

Маргарет посмотрела вокруг себя более внимательно и ответила:

– Ну, наверное, сначала я бы убрала с окна эти тяжелые шторы. – Она указала на портьеры из коричневато-желтого бархата.

– Почему?

– Потому что им наверняка уже сотня лет. Они пыльные, изношенные, да еще и ужасного цвета. И висят так, что закрывают половину окна. – Маргарет пересекла комнату и отдернула одну портьеру. – Смотри, какой отсюда открывается красивый вид на озеро и лес. Почему его нужно скрывать?

– Может быть, вообще не вешать занавеси?

– Нет. – Маргарет отошла на несколько шагов назад и внимательно посмотрела на окно. – Я бы повесила с каждой стороны по портьере, но так, чтобы они не загораживали окно. Я выбрала бы какой-нибудь нейтральный цвет, например светло-бежевый, а сверху сделала бы простой ламбрекен. Тогда занавеси обрамляли бы окно, как картину, и подчеркивали бы вид, а не скрывали его.

– А что еще ты изменила бы? – спросил Тревор, прислоняясь плечом к косяку двери.

Маргарет указала на барочный стол, стоявший рядом с софой, и решительно заявила:

– Я выкинула бы эту вещь. Ненавижу позолоту на мебели. И заново оштукатурила бы потолок, – добавила она, поднимая голову вверх: – Похоже, тут текла вода.

Она медленно пошла по комнате.

– Каминный экран времен королевы Анны очень милый. Я бы его оставила. А вот китайскую вазу эпохи Мин передвинула бы. С одной стороны у нее трещина, поэтому я поставила бы ее в угол, чтобы скрыть трещину. – Маргарет увидела тяжелые бронзовые фигурки, стоявшие на камине, и охнула: – Что это?

– Статуэтки богини Кали.[15]15
  Индийская богиня смерти.


[Закрыть] Мой двоюродный прадедушка Монти привез их из Индии в 1848 году.

– Я, конечно, не хочу обидеть дядюшку Монти, но они ужасны. Лучше всего их выбросить.

– Значит, с бронзовыми статуэтками старика Монти покончено. Еще что-то?

– Да, – кивнула Маргарет. – Я бы поменяла цветовую гамму. Музыкальная комната – место отдыха, поэтому все в ней должно настраивать на спокойствие, безмятежность. Желтый цвет слишком кричащий. Я бы отделала комнату в светло-бежевой и зеленой гамме. И тогда после долгого трудного дня эта комната служила бы мне тихой гаванью, местом, где я чувствовала бы себя как дома…

Маргарет оборвала себя на полуслове. Она поняла, что замыслил Тревор. Он пытался вовлечь ее в обустройство Эштон-Парка, чтобы привязать ее к этому дому. Он хотел втянуть ее в ремонт, чтобы она начала относиться к поместью как к родному дому. Умная, дьявольски умная тактика.

Да он и сам дьявол.

– Вот что я бы сделала, – завершила Маргарет, глядя ему в глаза, – если бы это был мой дом. Но он – не мой. Я собираюсь подать на развод.

– Развод – дело долгое, – заметил Тревор. – Не будешь же ты все это время сидеть, сложа руки. Почему бы тебе не заняться домом?

– Не имею ни малейшего желания заниматься им.

– Неужели ты лучше будешь бесцельно бродить по нему, мучаясь от скуки? Это так не похоже на тебя, Мэгги. Обустройство дома станет для тебя еще одним приключением, причем весьма нелегким. Я же знаю, как ты любишь трудные задания.

Предложение Тревора действительно понравилось Маргарет. Поскольку ей больше нечем было заняться, в голову постоянно лезли всякие мысли о Треворе, а это было опасно. Однако Маргарет сказала:

– Твоей матери это не понравится.

– Что ж, значит, ей не повезло.

– Знаешь, этот твой план не сработает. Не надейся, что если я соглашусь обустроить Эштон-Парк, то передумаю насчет развода.

– Хорошо.

– Я просто предупреждаю тебя.

– Это честно. Теперь я предупрежден.

Она нервно облизнула губы и сказала:

– Я не хочу этим заниматься.

– Почему? – Тревор выпрямился. Он смотрел на нее так, как кот смотрит на мышь. – Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь, – ответила Маргарет.

– А мне кажется, что боишься, – мягко проговорил Тревор и медленно пошел в ее сторону. – Ты боишься, что мой план сработает и ты останешься тут.

– Это глупость.

– Да? – Он остановился перед ней. – Тогда почему бы тебе не принять мое предложение?

Маргарет оказалась в ловушке. Неудивительно, что он обыграл ее в шахматы. Однако все-таки как здорово будет доказать Тревору, что он ошибается, что на этот раз все его планы ни к чему не приведут.

– Ладно, – в итоге согласилась Маргарет. – Я сделаю это.

Она прошла мимо него, но успела заметить на его губах удовлетворенную улыбку.

– Я ненавижу этого человека, – проговорила она, поднимаясь наверх в свои апартаменты.

Но даже в надежных стенах собственной спальни ей не удалось спрятаться от Тревора. На кровати Маргарет увидела коробку шоколадных трюфелей и отороченную шелком корзинку, в которой лежали кусочки лимонного мыла и духи из универсама «Харродз», перевязанные желтой ленточкой. Рядом с ними она заметила три романа, причем весьма эротического содержания, как поняла Маргарет, когда открыла одну из книг.

Он действительно дьявол.

На следующее утро Тревор сделал еще два шага к достижению семейного счастья. Он сказал Мэгги, что отправит Элизабет в Лондон.

Как и ожидал Тревор, Элизабет очень обрадовалась тому, что будет теперь жить в столице, но не обрадовалась содержанию, которое он ей назначил.

– Боже мой, Тревор, неужели ты думаешь, что я смогу жить на двести фунтов в месяц?

– Блэкни утверждает, что вы с матерью жили на десять фунтов в месяц.

– Ты же прекрасно понимаешь, что между Лондоном и провинцией огромная разница. Содержать дом в столице на эти деньги нереально.

– Я подозревал, что ты скажешь что-то подобное.

Тревор вынул из верхнего ящика стола лист бумаги и дал его Элизабет.

– Что это? – спросила она, нахмуренно разглядывая графы с проставленными напротив суммами.

– Это бюджет, моя дорогая. Я знаю, что ты с трудом разбираешься в таких вещах, но тебе придется сделать над собой усилие.

– Это нелепо. За двадцать фунтов я не смогу снять дом в Мейфэре.[16]16
  Аристократический район Лондона.


[Закрыть] И только десять фунтов в месяц на гардероб? Почему я должна жить, отказывая себе во всем необходимом? Ты теперь богат.

– Да, но я не могу выделить тебе больше. Иначе ты все проиграешь. – Она попыталась возразить, но Тревор прервал ее: – Ты забываешь, с кем говоришь, Лиззи. – Элизабет поморщилась. – Ты на моих глазах проиграла в вист больше полутора тысяч фунтов за один вечер. Эти деньги были очень нужны Джеффри, но он никогда не заботился о благополучии поместья, чего не скажешь обо мне.

– Я изменилась, Тревор. Честное слово. Я уже несколько лет не играю в карты.

– Только потому, что у тебя нет денег. Я говорил с Коллиром. Я знаю, куда уходили деньги, твои и Джеффри. Вы пускали на ветер каждый шиллинг, который попадал к вам в руки, а когда своих средств не стало, стали занимать. Так что теперь ты будешь учиться экономить. И я предупреждаю тебя; если ты потратишь больше означенной суммы и явишься ко мне со слезами, я ничего тебе не дам. Я не такой дурак, каким был мой брат. Если ты окажешься в долгах, я просто перестану давать тебе деньги, и тебе придется провести остаток своей жизни тут, в сельской глуши.

– Как ты можешь быть таким жестоким? – В глазах Элизабет заблестели слезы. – Разве ты не знаешь, как туго нам пришлось в последний год? Баранина каждый день, и огонь зимой только в библиотеке. И никаких приемов. – Она всхлипнула, и слеза упала на белоснежно-фарфоровую щеку. – Как ты можешь так поступить со мной?

– Ох, Лиззи, – со смехом ответил Тревор, – ты прекрасная актриса. В мелодраме тебе не было бы равных.

Она смяла листок бумаги. Слезы в ее глазах высохли так же быстро, как появились.

– Это невероятно! – воскликнула Элизабет и принялась мерить шагами кабинет. – Ты высокомерный мерзавец! И всегда таким был!

Он усмехнулся и заметил:

– Ты говоришь так только потому, что я не пал жертвой твоих чар десять лет назад.

Она повернулась и посмотрела на него. На ее губах появилась издевательская улыбка.

– Надо же, какой ты заносчивый. И всегда таким был. Ты вовсе не казался мне таким неотразимым. Не очень-то я тебя и хотела, знаешь ли.

– Да, я это знаю. Но это вряд ли имеет значение, ведь я тебя вообще никогда не хотел.

Улыбка исчезла, в глазах Элизабет зажглась ненависть.

– Боже, как я тебя презираю.

– И это разбивает мне сердце.

Элизабет, пылая от негодования, выбежала из кабинета. Тревор проводил ее взглядом и вздохнул.

Теперь ему предстояла встреча с матерью. И Тревор подозревал, что с ней будет не так легко справиться, как с Элизабет.

Кэролайн заговорила сразу, как только появилась на пороге:

– Право же, Тревор, я очень рада, что ты вызват меня сегодня утром. Мы должны решить, что нам делать с твоей женой.

– Да, мама. Это именно то…

– Я понимаю, что она американка и потому не знает, как следует управлять графским поместьем. Сегодня она спустилась вниз и спросила, можем ли мы позавтракать не в восемь, а в девять. Ей, видите ли, захотелось покататься на лошади. Я объяснила ей, что у слуг есть расписание, но она заявила, что мы можем его изменить. А еще она сказала, что хочет выкопать астры в южном саду и заменить их ромашками. Ты знаешь, что я занимаюсь южным садом сама и что ненавижу ромашки. К осени они становятся такими потрепанными. А еще она говорит, что собирается переделать весь дом. Переделать! Можешь себе это представить? Конечно, я сказала ей, что это невозможно, но… Чему ты улыбаешься?

Тревор не сказал ей, что улыбался потому, что знал: ее упрямство еще больше разожжет желание Маргарет заняться домом. А именно этого он и добивался!

– Мне смешно, потому что ты ненавидишь каждого, кто посягает на твою власть. Теперь я понимаю, почему ты и эта легкомысленная девчонка Элизабет так хорошо поладили. Она никогда не вмешивалась в домашние дела.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Мне власть точно не нужна. Это привилегия мужчин. У нас, женщин, другая роль, и она включает в себя умение вести домашнее хозяйство. Да, теперь я вижу, что Маргарет милая и красивая девушка – для американки, конечно, – и понимаю, почему ты решил на ней жениться. Но она должна наконец научиться себя вести. До сегодняшнего утра она не выказывала никакого интереса к поместью, и, честно говоря, это было спасением, потому что она ничего не знает! Твоя жена еще более неопытна, чем была когда-то Элизабет.

– Мама…

– Я не понимаю, почему эти американки сначала изо всех сил стараются выйти замуж за британских аристократов, а потом пытаются переделать все вокруг на свой манер. Почему бы им просто не остаться в своем Нью-Йорке? Кстати, это напомнило мне еще об одной проблеме. Ванные комнаты, Тревор! Она хочет устроить тут ванные комнаты! И электричество! Что бы сказал на это твой отец?

– Мама, я объяснил ей, что мы…

– Я знаю, что у американцев нет своих традиций, но почему они не могут по крайней мере уважать традиции другого народа? Пожалуйста, пойми меня правильно. Я ценю ту финансовую помощь, которую мы получили благодаря Маргарет. Без ее приданого мы вряд ли выпутались бы из долгов, но…

Она еще долго разглагольствовала о деньгах Маргарет, и Тревор решил, что пришла пора вспомнить о методе, к которому прибегал в таких случаях его отец.

– Все, достаточно! – заорал он и ударил кулаком по столу. – Сядьте!

Это сработало как заклинание. Кэролайн замолчала, изумленно уставившись на него, и опустилась в кресло.

– Право же, Тревор, ты ведешь себя как твой отец, – сказала она с оскорбленным видом.

– Поскольку в нашей семье отец был единственным разумным человеком, то я приму твои слова в качестве комплимента.

– Не нужно меня оскорблять.

– Я хотел встретиться с тобой, чтобы прояснить тебе некоторые моменты. Это я попросил жену заняться обустройством дома, и хотя Маргарет будет согласовывать со мной основные моменты ремонта, я передал это дело полностью в ее ведение. – Тревор увидел, что его мать вот-вот взорвется от ярости, и добавил: – Я посоветовал ей обращаться за помощью и к тебе тоже, потому что знаю, что хоть ты мыслишь и очень консервативно, но всегда даешь здравые советы.

Кэролайн хмуро прослушала неискреннюю похвалу и заявила:

– Это очень благородно с твоей стороны, Тревор. И ты разрешишь ей устроить ванны и провести электричество?

– Да.

– Это невозможно! – воскликнула она. – Я не могу позволить, чтобы Эштон-Парк был так осквернен!

– Похоже, ты забываешь, что я граф, – холодно заметил Тревор. – Ты подчиняешься мне, и у тебя нет другого выхода, кроме как согласиться с моим решением.

Кэролайн побледнела. Она впервые почувствовала, что ее власти пришел конец.

– И что ты прикажешь мне делать, пока твоя жена будет превращать Эштон-Парк в один из тех вульгарных домов ее Нью-Плимута?

– Маргарет из Ньюпорта, мама, и я думаю, они кажутся тебе вульгарными только потому, что ты никогда в них не бывала. Если судить по лондонскому дому Ван Альдена, то это самые изящные и удобные жилища, которые только можно себе вообразить.

– Есть вещи поважнее, чем комфорт, Тревор, – презрительно заявила она. – Есть традиции, есть правила поведения, освященные временем.

– Прекрасно. Тогда ты можешь поехать вместе с Элизабет в Лондон и помочь ей устроиться на новом месте. Мне кажется, Элизабет твоя помощь понадобится больше, чем Маргарет. А потом можешь вернуться и обучить ее всем премудростям ведения английского хозяйства.

– Понятно. Ну а что мне делать после того, как я превращу твою жену в настоящую графиню?

– Путешествовать, – ответил Тревор и подмигнул ей. – Я порекомендовал бы тебе посетить Италию. Может быть, там ты встретишь какого-нибудь богатого джентльмена, в которого влюбишься. Может быть, даже выйдешь за него замуж.

– Право, Тревор, никогда в жизни я не слышала таких глупостей. Откуда у тебя эти романтические бредни?

Маргарет еще не спала. Тревор отпустил камердинера и начал раздеваться, глядя на полоску света, которая пробивалась из-под двери в ее спальню. Он представлял, как Маргарет лежит в кровати и читает, одетая в одну из своих прозрачных ночных рубашек, или, может быть, она сидит за туалетным столиком и расчесывает волосы.

Его изголодавшееся тело тут же отреагировало на эти образы. Тревор с проклятием отогнал эротические видения. Он не хотел представлять себе Маргарет. Он хотел видеть ее. Хотел прикасаться к ней. Просто хотел ее.

Он развязал галстук, снял жилет и стал расстегивать рубашку. Наверное, ему стоит просто зайти к ней и заявить, что начиная с этого момента они будут спать в одной постели. Черт, ведь Маргарет сама не хотела спать отдельно, и если они окажутся в одной постели, то соблазнить ее будет гораздо легче.

Тревор стащил с себя рубашку и бросил ее рядом, раздумывая над этой идеей, однако отказался от нее. Маргарет еще не была готова к этому. Он полагал, что жена к нему не безразлична, хотя и всячески это скрывает. И пикник доказал его правоту. Прояви он настойчивость, получил бы от Маргарет не только поцелуй. Но после этого она еще больше возненавидела бы его.

Хотя он может зайти и просто поговорить с ней. Тревор подошел к двери и замешкался, думая, не следует ли ему сначала постучать. Но потом решил, что это его дом, его жена и у него есть полное право заходить в ее спальню в любое время. Он взялся за ручку и открыл дверь.

Маргарет действительно читала, но не в кровати. Она сидела в мягком кресле рядом с окном, свернувшись калачиком, ее волосы были распущены. Услышав его шаги, Маргарет подняла голову и быстро закрыла книгу, а потом украдкой бросила ее в ящик стола, который стоял возле кресла, как будто не хотела, чтобы он знал, что именно она читала.

– Я рад, что ты не спишь, – сказал Тревор. – Хочу поговорить с тобой.

Он сел на край кровати. Ее пеньюар не был застегнут, и он не мог не заметить пышных очертаний ее груди под бледно-розовым шелком ночной рубашки.

Маргарет покраснела и запахнула пеньюар.

Тревор отвернулся и перевел дух, пытаясь вспомнить, что он хотел сказать, под каким надуманным предлогом пришел сюда, чтобы побыть с Маргарет, увидеть ее.

– Я хочу сообщить тебе, что Элизабет уезжает в Лондон. Через неделю ее здесь не будет. Моя мать поедет с ней и поможет ей устроиться. Бабушка тоже отправится с ними, потому что хочет походить по магазинам.

– Понятно.

– Я поговорил с матерью о тебе. Она теперь поняла, какое место занимает в доме. И какое место занимаешь ты.

– Меня это не интересует. Я хочу подать на развод.

– Не надо.

– Отпусти меня.

– Нет.

– Мое приданое оставь себе, я не буду с тобой судиться.

– Нет.

– Но почему? Если мы разведемся, ты сможешь снова жениться и у тебя появится наследник.

– Не в этом дело.

– А в чем же тогда? – в отчаянии воскликнула Маргарет.

– Ты моя жена, ты принадлежишь мне, и я не отпущу тебя. Свое я ни за что не отдам.

– Я не принадлежу тебе и не останусь тут в качестве твоей жены. Ты не любишь меня. Когда мой отец вернется из Нью-Йорка, я перееду к нему в Лондон.

Тревор внезапно поднялся с кровати, схватил ее за талию и прижал к себе. Все это произошло так быстро, что Маргарет не успела отреагировать. Он опустил голову и накрыл ее рот жадным, властным поцелуем.

Она безжизненно замерла в его объятиях, не прижимаясь к нему, но и не отталкивая его от себя. Поцелуй стал более нежным. Теперь Тревор соблазнял ее лаской, а не силой. Его ладони скользили по напряжённой спине Маргарет, рот пробовал на вкус ее сочные губы. Он целовал и ласкал ее до тех пор, пока Маргарет не сдалась ему с еле слышным вздохом и расслабилась в его руках. Она прижалась к его груди, и в этот момент Тревор потерял голову от страсти.

Он готов был на все, чтобы овладеть ею и освободиться от мучительного напряжения в теле.

Вдруг он понял: Маргарет победила его. Она оказалась сильнее. Тревор отпустил ее и пошел к себе в спальню.

– Я не дам тебе развод, – спокойно сказал он, остановившись в дверях, – поэтому если ты намерена упорствовать, то будь готова к войне. К тому же ты пообещала, что останешься тут, пока не закончишь отделку дома. Надеюсь, ты сдержишь свое слово.

– Так же, как ты сдержал свое? – с горечью сказала Маргарет. – Ведь ты поклялся заботиться обо мне, любить и уважать?

Она сражалась с ним. Упрямая, гордая, недоверчивая и сентиментальная. Та Мэгги, которую он знал.

– Если станешь моей, я буду заботиться о тебе, – тихо произнес он. – Если будешь относиться ко мне с уважением, я тоже буду тебя уважать. А что касается любви… – Он пристально посмотрел на нее. – Я буду счастлив остаться и любить тебя всю ночь напролет.