Текст книги "Безумные мечты"

Автор книги: Лаура Леоне

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Лаура Леоне
Безумные мечты

OCR: Karmenn

SpellCheck: vetter

М.: ООО "Фирма «Издательство ACT», 1998. – 464 с. – (Обольщение).

ISBN 5-237-00980-8

Laura Leone (Laura Resnick) «Fever Dreams», 1997

Переводчик: Е. В. Вельмезова

Аннотация

Семейный клан Баррингтонов обычно не совершал ошибок. Но нет правил без исключений – и идея отца красавицы Мадлен нанять ей в телохранители «крутого парня» с военным прошлым оказалась весьма опрометчивой. Казалось бы, надменность Мадлен должна была оттолкнуть Рэнсома, однако произошло обратное. Мужское обаяние растопило лед неприступности, под которым обнаружились поистине кипящие чувства…

Глава 1

Жара в Монтедоре даже после захода солнца была совершенно невыносимой. Кондиционеры в убогом, плохо освещенном баре никуда не годились – старые электрические вентиляторы, прикрепленные к потолку, медленно вращались, издавая тихое поскрипывание, – казалось, они всего-навсего разгоняли горячий, влажный воздух по комнате, а их создатели позаботились только о том, чтобы каждый чувствовал здесь себя в одинаковой степени плохо. Даже вездесущие мухи совершенно отупели от жары: жужжа в ритме заунывных индийских мелодий, они летали, натыкаясь на стены бара и падая на пол.

Мадлен Баррингтон с мрачным видом потягивала тепловатый ром с колой. «Да, моя сестрица никогда бы не стала отзываться о спиртном с таким восторгом, если бы только попробовала эту бурду», – подумала она. Ей безумно захотелось свежей минеральной воды с ломтиком лимона – а потом прохладную ванну с ароматическими добавками и еще удобный матрас и свежие белоснежные простыни… Но все это осталось за тысячи миль, в ее нью-йоркской квартире на Манхэттене. А пока ей предстояла еще одна ночь в Монтедоре.

В этой бедной южноамериканской стране Монтедора – ее столица – была, пожалуй, единственным городком, в который не стыдно было пригласить туристов. Впрочем, и туристы сюда не слишком спешили – во всем городе всего два-три больших отеля. «У тигра», который выбрала Мадлен, был лучшим из них – да и жить в нем безопаснее. Однако и он последний раз ремонтировался лет двадцать назад… В общем, все бы ничего, если для вас не имеют значения старые полотенца, осыпающаяся с потолка штукатурка, дребезжащие вентиляторы, никудышная кухня и брюзжащая прислуга.

Однако Мадлен была из тех, кому все это далеко не безразлично. Она закрыла глаза, отчаянно борясь с захлестывавшей ее волной отчаяния и депрессии. Ну и денек! Проведя двенадцать часов в аэропорту – в ужасных, совершенно невыносимых условиях, – Мадлен в конце концов услышала сообщение о том, что ее рейс, назначенный еще на утро, отменяется вовсе. А когда потребовала назад свой багаж, ей сообщили, что его по ошибке погрузили на какой-то другой самолет и теперь никто на всем белом свете не знает, где его искать.

Итак, ей предстояла еще одна ночь в Монтедоре, и сейчас Мадлен даже не могла сменить белье. Да и купить она ничего не могла: в комендантский час покидать территорию отеля строго запрещалось. А в город она вернулась уже очень поздно, едва успев поймать такси, – магазины и мелкие лавочки закрывались здесь непривычно рано, по американским меркам. «Единственный выход, – уныло подумала Мадлен, – постирать белье самой, в номере…»

Вздохнув, она подумала, что пора бы перестать сидеть здесь и вот так вот напиваться, впадая в депрессию. Нужно ведь еще найти в себе силы, чтобы встать, пройти через внутренний дворик к приемной стойке и заказать для себя номер на ночь. Как знать, может, в новой комнате она снова встретится с тем же огромным тараканом, который оказался ее соседом в прошлую ночь. Хоть какое-то живое существо рядом… Мадлен кисло улыбнулась и допила ром. И совершенно неожиданно для себя – всю жизнь была сдержанной в том, что касается алкоголя, – заказала еще. Нужно же где-то черпать силы для предстоящей встречи с угрюмым портье! Не говоря уже о ржавой воде в здешних кранах…

– Двойной, пожалуйста, – попросила она официанта.

– О, я вижу, наши напитки пришлись вам по вкусу. – Толстощекий бармен впервые за все время улыбнулся ей. Что, впрочем, не доставило Мадлен особой радости.

– Ну, если уж совсем честно, то мне сейчас совершенно все равно… – попыталась было поплакаться ему Мадлен, но он уже отошел от нее.

Предыдущая неделя выдалась донельзя скверной, и Мадлен с ужасом думала о том, что скорее всего ей предстоит в будущем совершить еще одно путешествие в Монтедору, чтобы довести начатое до конца. Около пятидесяти лет назад ее дедушка купил в этой стране огромную плантацию, назвав ее «Ранчо Баррингтонов». В общем-то, по тем временам это было неплохое вложение денег. В теплом, благоприятном южноамериканском климате на ранчо круглый год созревали томаты, сахарный тростник и другая сельскохозяйственная продукция – прямо для компании «Продукты питания. Баррингтон и К°».

Однако с тех пор социальная, политическая и экономическая обстановка в стране изменилась: ни о какой былой стабильности говорить уже не приходилось. Нынешний президент – Хуан де ла Веракрус – был третьим военным диктатором за последние семь лет. Да и на самом ранчо дела обстояли не столь успешно, как раньше, – управление земельным владением шло из рук вон плохо. В течение нескольких лет Мадлен убеждала своего отца, Теккери Баррингтона, продать плантацию. Она не только всерьез опасалась потерять землю (в стране явно назревала национализация), нет, Мадлен искренне считала, что все компании и предприятия Баррингтонов должны поддерживать американскую – а не какую-то там еще – сельскохозяйственную индустрию.

В конце концов ей удалось убедить отца в необходимости продать землю. Получив его согласие, Мадлен немедленно прилетела в Монтедору – было необходимо узнать, как шло управление поместьем, прежде чем выставлять его на продажу на международный рынок.

Несколько последних дней она опасалась, как бы не отменили рейс домой – что, в конце концов, и произошло. Ей, конечно, хотелось бы думать более оптимистично о своих шансах вылететь отсюда завтра, но, увы, здешний аэропорт походил скорее на какую-нибудь провинциальную благотворительную ярмарку в последний день перед закрытием, чем на современный центр международных сообщений…

– Еще рому, сеньорита? – послышался голос бармена прямо у нее над ухом.

Он все-таки заметил, что она выпила и второй бокал…

Конечно, больше бы пить не следовало. Она ведь никогда не пила так много за один вечер. Но что еще остается здесь делать? Идти в убогий номер и, запершись в четырех стенах, смотреть на давно не ремонтированный потолок? Или тупо перечитывать две книжки, которые она привезла с собой из Штатов и уже давно прочитала? Или заново пересмотреть документацию по ранчо, что может только усугубить ее депрессию – ведь она в очередной раз убедится в почти полном отсутствии шансов продать злополучную землю?

– Да, пожалуй, еще бокал, – попросила Мадлен.

Она почувствовала, как тонкий шелк платья прилип к спине, а на лбу выступили капельки пота. Жара становилась все более невыносимой. Достав из кармана платочек с собственной монограммой, Мадлен прижала его ко лбу. «Странно, – подумала она. – Я ведь никогда до этого не потела…» И это было одной из причин, по которой, как ей казалось, ее недолюбливали родные сестры.

Нет, конечно, Мадлен знала, что они ее любят, – однако было множество мелочей в ее поведении и образе жизни, которые им просто не нравились. Впрочем, то же самое можно сказать практически обо всех, кого она знала. Взять хотя бы постоянные шуточки о ее дипломе с отличием в Принстоне [1]  [1]Принстон, Принстонскин университет (США) – крупный учебный и научно-исследовательский центр в области технических и физико-математических наук, аэронавтики и космических исследований. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть], ее безупречном управлении многочисленными семейными делами, всегда утонченном и изысканном внешнем виде и обширных познаниях в самых разных областях – всего этого хватало с лихвой, чтобы знакомые относились к ней несколько отчужденно. И чем выше поднималась Мадлен по социальной лестнице, тем менее любви и чувств, казалось, внушала она окружающим.

И сейчас, сидя в дешевом баре в богом забытой стране на краю света, Мадлен прекрасно понимала, что, хотя у нее большая семья и куча родственников и несмотря на ее многообещающее будущее и многочисленный круг знакомств, ей некуда и некому сейчас позвонить, чтобы рассказать, как ей одиноко и тоскливо. Ни одного по-настоящему близкого человека… На всем белом свете…

В свои тридцать лет, здоровая, состоятельная, занимающая довольно высокое положение в обществе и сделавшая блестящую карьеру, Мадлен Баррингтон была совершенно одинока. Все больше впадая в депрессию и отчаяние, потягивая выдохшуюся колу и дешевый ром, Мадлен вдруг почувствовала себя измученной и опустошенной.

Что с ней случилось? Наверное, во всем виновата жара… Пора наконец успокоиться и перестать давать волю слезливой сентиментальности. Слава Богу, здесь не было никого из ее круга – что бы они подумали, увидев ее здесь, безобразно потеющую, недовольную, по уши погрязшую в жалости к собственной персоне? Она никогда на позволяла себе так распускаться на людях. И даже самой себе не позволяла подобных эмоций! К счастью, бармену, кажется, нет до нее никакого дела, а трое официантов, сидящие в углу, поглощены исключительно игрой в покер…

Странно – Мадлен ведь была исключительно дисциплинированной женщиной и никогда не теряла контроля над собой. Вдоль стены рядом со стойкой тянулось треснувшее, грязное и засиженное мухами зеркало. Взглянув в глаза собственному отражению, Мадлен мысленно приказала себе взять себя в руки, чтобы снова ощутить спокойствие и уверенность в собственных силах…

И именно в этот момент она увидела его. Точнее, даже не его, а его отражение. Оказывается, все это время он не отрываясь следил за ней.

Чувствуя себя совершенно разбитым после дня, проведенного в президентском дворце, Рэнсом медленно шел по улицам Монтедоры. Было душно, влажно и жарко. Двадцать минут назад он отпустил своего шофера: ему необходимо было хоть немного проветриться. Хотя в вечернее время прогулки по городу были далеко не безопасными, Рэнсом прекрасно понимал, что, останься он в машине, управляемой его шофером, его будут подстерегать не меньшие опасности. Водитель из этого парня никудышный.

Господи, какую адскую работу ему пришлось выполнять! Рэнсом с удовольствием работал на компанию «Секьюрити интернэшнл» и с радостью согласился на предложение придумать и установить новые системы охраны для президента Монтедоры Хуана де ла Веракруса. Но теперь, когда работа выполнена, он нисколько не будет жалеть, оставляя эту несчастную, угнетенную страну с ее вечно претенциозными эгоцентриками правителями…

Сегодня он в последний раз просмотрел сделанное им за это время – все компоненты системы безопасности функционировали безупречно. Оставалось лишь составить подробный письменный отчет обо всем сделанном – но это подождет до конца месяца. Веракрус лично предложил ему провести эту последнюю ночь в его дворце, однако Рэнсом отказался, предпочитая покой и уединение своего номера в более чем скромном отеле показной роскоши дворца, обитатели которого, казалось, умудрялись строить друг другу козни даже во сне.

Ну что ж, одно хорошо – работа закончена. Остается всего одна ночь – а завтра утром президентская машина отвезет его на военный аэродром и частный президентский самолет благополучно доставит его обратно в Соединенные Штаты.

«Не сойти бы только с ума в эту последнюю ночь», – уныло подумал Рэнсом. Сейчас ему нужна хоть какая-то разрядка. После всей этой возни с Веракрусом и его свитой ему безумно хотелось приличной компании, хотелось понаслаждаться жизнью – после более чем месячного пребывания в унылой Монтедоре, – расслабиться, сбросить напряжение последних дней. Сейчас, после долгого и утомительного обеда, когда пришлось снова надевать этот ненавистный галстук… С тех пор как он оставил работу в спецслужбе, Рэнсом надевал галстук только на похороны и свадьбы…

Ему хотелось, чтобы кто-нибудь помог ему сейчас, успокоил его совесть – ведь столько времени он потратил на то, чтобы защитить жадного диктатора – защитить его силу, власть и богатство. Впрочем, каковы бы ни были душевные симпатии и антипатии Рэнсома, работать он привык хорошо, и Монтедора, где он потрудился на славу, не стала исключением. Поэтому сейчас ему нужно было как-то побаловать себя.

Распахнув дверь в бар отеля «У тигра», он вошел внутрь – и тотчас же нашел ответ на все свои чаяния и стремления. Она сидела недалеко от стойки бара, и именно она была нужна ему в этот момент.

Потрясающе, пугающе красивая женщина. Однако не так-то легко было вывести Рэнсома из состояния душевного равновесия. Поэтому он непринужденно направился прямо к стойке, не сводя глаз с незнакомой красавицы.

Ее льняные локоны, казалось, слегка потускнели от страшной жары. Мелкие золотистые завитки ниспадали на шею и плечи, и она то и дело подносила к лицу крохотный носовой платочек с кружевной отделкой, вытирая капельки пота. Глаза глубокого голубого оттенка обрамляли длинные, густые ресницы. А кожа просто изумительна – белоснежная, точно жемчуг, аппетитная, словно сочный и нежный плод. На ней было довольно дорогое на вид платье из темно-лилового шелка с глухим воротом, но открытыми плечами. Изящный поясок подчеркивал тонкую талию. Платье оставляло открытыми колени, и Рэнсом в одно мгновение оценил прекрасные длинные ноги. Она носила простой золотой браслет и серьги, а легкие туфельки, пожалуй, стоили не меньше двух сотен долларов…

Рэнсом недоумевал: что такая женщина делает в этом отвратительном месте? Ее элегантный наряд и изящные черты лица говорили о том, что она принадлежит к высшим слоям общества. Какого же черта она сидит одна в этом паршивом баре? Она наверняка не проститутка, ни одна женщина из посольства не покинула бы его территорию в комендантский час, служащие из Корпуса мира одеваются значительно хуже, а больше, насколько знал Рэнсом, иностранцев в Монтедоре нет… Никто не отваживался приезжать в страну после последнего государственного переворота.

Если эта женщина просто путешествует, то сейчас она явно не в лучшем настроении. Рэнсом давно уже не видел людей с таким мрачным выражением лица. Интересно, о чем она думает?

Впрочем, какие бы мысли ни рождались у нее в голове в это мгновение, на свое отражение в зеркале она посмотрела с холодной яростью. Господи, она великолепна! Рэнсом уже готов был поверить, что ее прислали сюда добрые ангелы – специально для него, чтобы успокоить, утешить и наградить за тяжкие труды. Хотя, признаться, он о таком и не помышлял…

Он смотрел на ее отражение в зеркале – и в какой-то момент взгляды их встретились. Рэнсом медленно улыбнулся ей. Нет, эта женщина послана не ангелами – он прочитал в ее глазах вызов. То, что надо! Он никогда не любил легких побед.

Разгоряченный и возбужденный, Рэнсом расслабил свой дурацкий галстук, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и направился прямо к ней.

Мадлен вопросительно посмотрела на незнакомого человека, который, осмотрев ее с головы до ног, без приглашения уселся рядом.

– Привет! – непринужденно произнес он.

– Добрый вечер. – Мадлен бросила на него довольно красноречивый взгляд, показывающий, что она нисколько не смущена или взволнована его присутствием – и не слишком-то жаждет общения. Потом она обратилась к стоящему неподалеку бармену и заказала еще один ром с кока-колой.

– Плачу я, – быстро вмешался Рэнсом, когда Мадлен достала деньги.

Она возразила:

– Нет, спасибо. Я сама…

Что – ты сама? – перебил он ее. – Хочешь сказать, что сама заплатишь за меня?

– Но… – нахмурилась она.

– Спасибо! – снова не дал ей договорить Рэнсом и обратился к бармену: – Сеньор, за меня сегодня платит эта леди. Пожалуйста, одно пиво!

Глядя на нахального незнакомца, Мадлен чувствовала постепенно нарастающее раздражение.

– Простите, но я…

– Ты ведь американка, не так ли?

– Да. Но…

– И я тоже, – торжественно объявил ей Рэнсом.

– Замечательно, ничего не скажешь… Однако…

– И ты остановилась в отеле «У тигра»?

Мадлен пристально посмотрела на него:

– Ваш способ знакомиться довольно примитивен. – Это прозвучало почти грубо.

– Да я и сам знаю! – небрежно ответил Рэнсом, не обращая никакого внимания на ее холодность. – Но я привык полагаться на свое обаяние и неотразимую сексуальность…

К собственному удивлению, Мадлен улыбнулась. Должно быть, опьянела…

Он недвусмысленно ухмыльнулся:

– Ну вот так-то лучше.

– Лучше, чем что? – не поняла Мадлен. Господи, и почему она сидит и разговаривает с ним, вместо того чтобы послать его к черту?

– Лучше, чем то выражение твоего лица, которое напугало меня, когда я сюда зашел. Ты выглядела так, как будто собиралась броситься с моста…

– Нет, не собиралась.

– Как будто тебе невыносимо в этом чертовом городишке в эту жуткую ночь…

– Ну… – Мадлен заплатила за его пиво и обрадовалась, что есть с кем перекинуться словом. Даже общество этого нахального незнакомца казалось сейчас лучше того ощущения одиночества и уныния, которое овладело ею несколько минут назад.

Рэнсом поднял бокал с пивом:

– А здесь ведь могут быть очень даже неплохие рабочие деньки – и потрясающие ночи любви.

– Да что ты! – Мадлен, в свою очередь подняв бокал с ромом, чокнулась с незнакомцем, гадая, что могут значить «потрясающие ночи любви» в его понимании. Наверное, постель с водяным матрасом, пара видеокассет с «фильмами для взрослых» да недорогие девочки…

– Были у тебя такие ночи в последнее время? – спросил он Мадлен, и в его зеленых глазах зажглись озорные искорки.

– Боюсь, что нет.

– Хорошо сказала. Как будто ты абсолютный новичок в этом деле…

– Не надо так говорить. – Мадлен попыталась отмахнуться от глупых видений: намалеванные полуголые девицы, которых она никогда в жизни не понимала и не поймет.

– Я смотрю, ты женщина, для которой на первом месте в жизни стоит работа? – иронично спросил незнакомец.

– Представь себе, да.

– И чем же ты занимаешься?

– Не хочу сейчас об этом говорить.

Он чуть заметно пожал плечами:

– Что ж, пожалуй, ты права. Хватит трепаться. У меня сегодня тоже такой денек был…

– Хватит трепаться, – согласилась она, сама удивляясь собственным словам. Она ведь никогда не позволяла себе таких грубых выражений – да еще с незнакомым человеком… Наверное, жара на нее так действует. Или все дело в этом таинственном незнакомце? Странно, что она с такой легкостью согласилась на его компанию и чувствует себя с ним непринужденно. Хотя она уже слышала о том, что люди легче всего доверяют самые тайные свои мысли именно тем, с кем незнакомы. Когда нет совместного прошлого, тогда действительно становится легко и хорошо друг с другом. Наверное, все объясняется именно так.

Господи, ну и жарища! Она еще никогда не жила в таком одуряющем климате! Поэтому и ведет себя черт-те как и несет какую-то чушь… Мадлен чувствовала тепло, исходящее от незнакомца, вдыхала пряный запах его сильного мужского тела, слышала его легкое дыхание.

Он, несомненно, был красив, хотя, признаться, и не вполне во вкусе Мадлен. Вряд ли она стала бы с ним встречаться, познакомься они в Нью-Йорке. Около шести футов ростом, очень изящен, подтянут – и в то же время худ, хотя тощим его назвать нельзя. Сильный, мускулистый – но отнюдь не грузный. Густые каштановые волосы местами выгорели на солнце, одна непослушная прядь все время падала ему на лоб – и он постоянно откидывал ее назад.

Его брови и ресницы были темными – а в ярко-зеленых глазах светились ум и энергия. На худощавом лице появлялись ямочки, когда он улыбался, губы же казались пухлыми. Нос был чуть искривлен, а на виске виднелся след от шрама – это придавало его облику мужественность.

Одет он был довольно посредственно. Будь Мадлен в худшем расположении духа, она бы, пожалуй, назвала его одежду довольно дешевой: брюки цвета хаки, старый кожаный ремень, порядком поистершийся, поношенные туфли, обычная недорогая рубашка… Дополнял все это галстук, который Рэнсому, несомненно, подарила какая-то женщина. Вероятно, сам бы он никогда не выбрал для себя этот темно-красный цвет с неопределенным рисунком – какие-то мелкие завитушки…

– Галстук тебе подарила какая-то женщина, – выпалила Мадлен, совершенно не подумав.

Он изумленно поднял брови:

– Правильно. Но откуда ты знаешь?

– Спорю, это твой единственный галстук. И ты надеваешь его только на свадьбы или на похороны.

Он улыбнулся и с интересом посмотрел на нее:

– Ты что, успела порыться в моем шкафу?

– Нет, просто мужчины – довольно предсказуемые существа, – пояснила она.

– Неужто? Тогда, может быть, скажешь, как выглядят мои кальсоны?

– Нет, в нижнем белье я не разбираюсь.

– Зато в галстуках – очень даже…

– Ну, дело в том, что именно этот галстук не подходит к рубашке. Будь у тебя несколько галстуков, этот ты бы не выбрал ни за что. – Только сейчас она осознала, что именно сказала, и быстро поправилась: – Прости, пожалуйста. Я не хотела быть грубой. – Она нахмурилась и добавила: – Я никогда и никому не грублю.

– Никогда не говори «никогда», – улыбнулся он.

– Нет, это правда. Но вот тебе сказала, по-моему, что-то грубое…

– Это из-за жары, – спокойно пояснил он.

Она поставила на стол бокал:

– По-моему, я просто слишком много выпила.

Незнакомец снял с себя галстук и засунул его в карман.

– Честно говоря, терпеть не могу эти дурацкие галстуки.

– А кто она была? – Это, конечно, ее совершенно не касалось и задавать подобный вопрос не следовало, но… ей захотелось узнать о нем больше.

– Женщина, которая подарила мне этот галстук? Да так, одна подружка. Ничего особенного.

– По-моему, она хотела тебя гораздо больше, чем ты ее, – предположила Мадлен. Господи, почему ей так легко сейчас говорить ему такие вещи, которые она никогда и никому на свете сказать не решилась бы?!

Незнакомец заглянул в ее бокал:

– Ты что, гадаешь на кофейной гуще?

Она пожала плечами:

– Несложно догадаться.

Он и в самом деле принадлежал к тем мужчинам, которых женщины обычно безумно хотят – и в которых страстно влюбляются. Нет, себя Мадлен к таковым, естественно, не относила: у нее гораздо более утонченные вкусы, а этот незнакомец не казался каким-то особо изысканным. Хлопчатобумажная рубашка подчеркивала мускулы на плечах и груди, а узкие брюки облегали сильные стройные ноги и крепкие бедра. А как он подошел к ней – словно дикая кошка! Он смотрел на нее, и она прекрасно понимала, почему женщины без ума от таких мужчин, – чего стоит один только их взгляд! Посмотрит на тебя такой вот – и чувствуешь себя любимой и обожаемой…

– Да, женщины любят такие вещи, – пробормотала она, поднимая бокал и делая большой глоток рома: она совершенно забыла о том, что собиралась больше не пить!

– Какие вещи? – удивился он, опираясь щекой на руку.

Только тут Мадлен заметила, что у него очень красивые руки: с длинными пальцами, сильные, изящные. Они, как и лицо и шея, были покрыты темным загаром. Мадлен заметила еще один шрам на его руке.

– Предположу – ты или солдат, или тебе просто не везет, – сказала она.

– М-м-м?

Она указала на шрам, однако он не понял, что она хотела сказать. Осмелевшая от его спокойной реакции на те глупости, которые она ему говорила, Мадлен легонько дотронулась до его руки.

– А, ты об этом… – хрипло пробормотал он.

– А вот еще. – И она дотронулась до следа от шрама на его виске.

Он так и замер, когда она провела рукой по всей длине рубца, задев его по волосам.

– А нос… – и она провела по нему пальцем, – чуть искривлен. – Мадлен показалось, что ее голос звучит тоже хрипло. Внезапно ей захотелось дотронуться до его губ – но на них не было никаких шрамов, и поэтому пришлось остановиться.

Он придвинулся к ней ближе:

– Пару лет назад мне сломали нос…

– Как это?

– В драке.

– Я погляжу, у тебя жуткий характер, – протянула Мадлен.

Он улыбнулся в ответ:

– Вовсе нет. Я безобидный, как овечка.

У Мадлен перехватило дыхание.

– А по-моему, ты со мной просто флиртуешь…

– Ну а с кем мне здесь еще флиртовать? – отпарировал Рэнсом. – Только ты да вот еще те парни в углу, но им, по-моему, мой галстук тоже не нравится… А ты не любишь, когда с тобой флиртуют?

– Я… я не привыкла к этому, скажем так.

– Но если ты не привыкла к флирту, то, наверное, живешь в высокой башне, охраняемой целым войском…

– В высокой башне? – удивилась Мадлен и сделала еще глоток рома.

– Ты замужем?

– Нет. – Она растерянно заморгала и поняла: ей не требовалось никакой дополнительной охраны, чтобы защититься от мужчин. Она сама вполне умела постоять за себя.

– А, ну вот и славно.

– То есть? – снова не поняла она. – А если бы я ответила, что замужем, ты бы повернулся и ушел?

– Нет, конечно. Но я бы не… Черт, это трудно объяснить…

– Ты бы – что? – не сдавалась Мадлен. Что же задумал этот опасный, непредсказуемый незнакомец?

Он пожал плечами и огляделся.

– Ну, к примеру, я бы не стал приглашать тебя потанцевать со мной.

– Но здесь и так никто не танцует. Здесь же нет специального места для танцев.

Он усмехнулся:

– Нет специального места для танцев, говоришь? Но разве мы с тобой не можем разок взять да и нарушить неписаные правила поведения в баре отеля «У тигра», а? – Он встал и взял ее руку в свою.

«Еще никто и никогда не прикасался ко мне без разрешения!» – подумала Мадлен.

– Вставай, пошли, – обратился он к ней. – Есть музыка, немного свободного места и красавец парень; это я. Чего еще тебе нужно для танцев?

В самом деле, в баре тихо играла музыка – хотя еще мгновение назад Мадлен не обращала на нее никакого внимания. И когда бармен услужливо сделал погромче, из приемника донеслись жесткие, металлические звуки румбы.

– Как насчет румбы? – спросил ее незнакомец, обнимая.

– По-моему, ужасно. Я так давно не танцевала румбу…

– Зато сейчас – пожалуйста.

Она рассмеялась, когда через несколько мгновений поняла, что он танцует румбу нисколько не лучше, чем она сама. Однако ему, по-видимому, доставляло наслаждение просто двигаться под музыку – он нисколько не стеснялся своей неловкости. Как бы там ни было, а он был очень изящным и пластичным – и ей было безумно хорошо и легко скользить в его объятиях. Она рассмеялась от удовольствия, когда они закончили танцевать. «Абсурд какой-то», – подумала она, а вслух сказала:

– Я ведь никогда не смеюсь так глупо… – чопорно начала она.

Незнакомец все еще не выпускал ее рук.

– А напрасно. Тебе это очень идет. Сразу делаешься такая хорошенькая…

Это прозвучало настолько искренне, что она покраснела. За всю жизнь она слышала цветистые и искусно составленные комплименты от множества умных мужчин, однако прошло уже лет пятнадцать с тех пор, когда она в последний раз чувствовала себя смущенной и не находила, что ответить на комплимент.

Зазвучала другая музыка: медленная, чувственная латиноамериканская мелодия. Мадлен занервничала и попыталась отстраниться от незнакомца. Однако тот не выпустил ее рук из своих ладоней. Она удивленно подняла глаза – и взгляды их встретились. Губы незнакомца изогнулись в насмешливо-сексуальной улыбке. Как это шло ему – улыбаться вот так, еле заметно… Он, пожалуй, был старше Мадлен, но не намного – года на четыре. Глаза его чуть сузились – и пристально смотрели на Мадлен из-под густых темных ресниц. Выражение его лица описать было довольно трудно – этакая смесь насмешки и вызова.

– Давай еще потанцуем, – пробормотал он.

– М-м-м, – засопротивлялась Мадлен, однако незнакомец неожиданно произнес:

– Спорим, что побоишься?

– Побоюсь?! Я?!

Нет, этот человек явно знал, как надо обращаться с Мадлен Баррингтон: в следующее мгновение она уже скользила под музыку в его объятиях.

Он кивнул с довольным видом:

– Я так и знал, что ты всегда принимаешь брошенный вызов… Тебе хорошо?

Мадлен сделала глубокий вдох, но ничего не ответила. Он притянул ее к себе, и она положила руку на его плечо, пытаясь хоть немного отстраниться.

– Надо же, ты совсем не потеешь! – удивленно произнес незнакомец. – И это в такую-то жару!

– Да я просто обливаюсь потом!

Рука незнакомца, до этого спокойно лежавшая на талии Мадлен, стала двигаться вверх и вниз по спине. Мадлен вздрогнула от этой неожиданной ласки и подалась вперед, чтобы ускользнуть от вкрадчивых, мягких прикосновений. В результате она оперлась грудью о грудь незнакомца. Он притянул ее к себе еще ближе, медленно провел ладонью по ее плечам и снова опустил руку на ее тонкую талию.

– Нет, ты совсем не вспотела, – возразил он. – Если только совсем чуть-чуть…

Спина Мадлен горела в тех местах, где он прикасался к ней. Она сама чуть дрожала от легких прикосновений его руки. К ее величайшему изумлению, соски стали твердыми от соприкосновения с его телом. Она подумала с отчаянием, что незнакомец мог это почувствовать.

Взгляды их встретились. Теперь глаза незнакомца смотрели на Мадлен уже не с дразнящим вызовом. Напротив, веки его отяжелели, и от этого глаза казались сонными. Мадлен вдруг захотелось прикоснуться к его щеке, потрепать его мягкие волосы, прижаться к нему… Она напряглась и попыталась отстраниться.

Но он не отпускал ее. Нет, не удерживал силой, хотя, разумеется, мог бы, если бы захотел. Просто держал в объятиях, словно давая ей возможность одуматься и понять, что она вовсе не хочет уходить от него. Он сильнее сжал ее руку в своей ладони, и пальцы их переплелись. Мадлен с удовольствием уступила незнакомцу и позволила притянуть себя еще ближе – так что даже их бедра соприкоснулись, тем более что незнакомец ухитрился поставить свою ногу между ногами Мадлен.

Он слегка опустил голову, нагибаясь к ней. Она почувствовала, как его щека прикоснулась к ее лицу – твердое прикосновение мужской щеки с едва заметной пятичасовой щетиной. Она почувствовала, как он прижимается к ее волосам, вдохнула запах его волос и задрожала всем телом, закрыв глаза.

– Расслабься, – пробормотал он. – Ты всегда держишь себя в таком напряжении? Никогда не расслабляешься?

– Никогда, – призналась она.

– Никогда не говори «никогда», – прошептал он. Рука его заскользила вверх по ее спине, медленно гладя напряженные мускулы между лопатками.

Она вздохнула и обвила рукой его шею, запуская пальцы в его волосы, гладя затылок. Мадлен было ужасно приятно его гладить: теплая гладкая кожа, едва заметная щетина на щеках и подбородке, шелковистые волосы, сильные мускулы под рубашкой… Наконец, нежные крепкие руки…

В самом деле, его длинные сильные пальцы, казалось, умели раскрывать все секреты и тайны, спрятанные в женском теле. Гнев, который она никогда и никому не показывала, умело спрятанные страхи, слабость – все это вдруг выплыло наружу. Мадлен беспомощно вздохнула и положила голову ему на плечо, удивляясь и восхищаясь его тонким мастерством, умением обращаться с женщинами… Этот совершенно незнакомый ей человек знал о ней самой и о ее жизни абсолютно все – даже те вещи, о которых она сама едва догадывалась.