Текст книги "Летняя луна"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Но парню не на что было рассчитывать. Куин, может быть, и сумел бы покорить ее сердце, но до кухни и ее лакомств он в любом случае не доберется.
К сожалению, у того кандидата, на которого делал ставку Рансом, дела шли ненамного лучше. Рансом не мог понять, почему мистер Пиллл приобрел вдруг привычку уходить сразу после ужина, вместо того чтобы затеять какой-нибудь маленький флирт. Рансом надеялся, что священник все-таки не настолько глуп, чтобы отказаться от своей затеи из-за возмутительных выходок любвеобильного Куина. Все прекрасно понимали, что красивый офицер просто развлекается. Возможно, он даже поставил несколько гиней на то, что сумеет вызвать улыбку холодной Блайз.
Рансом вдруг подумал, что Шелби вполне мог заключить с майором какое-нибудь денежное пари. Пожалуй, он и сам поставил бы фунтов пятьдесят на то, что так оно и есть.
К Рансому тихо подошла герцогиня Мей.
– Я сейчас схожу проведаю мисс Ламберн, – прошептала она.
Он посмотрел на нее:
– Спасибо.
Она пожала ему руку, и это вызвало прилив тщательно скрываемой нежности. «Как глупо, – подумал он, провожая ее взглядом, – что сестра не унаследовала и малой толики той мудрой женственной теплоты, которой природа так щедро наделила мать». Однако Блайз, старший ребенок в семье, жаждала от жизни большего, чем скромное место дочери. Похоже, она сильно переживала по поводу того, что родилась женщиной. И лишь постоянное участие в делах Рансома примиряло ее с тем, что она не является герцогом Деймереллом.
– Я обнаружил еще одну розу в вашем саду, дорогая леди, – сказал Куин и, когда она наградила его ледяным взглядом, с опозданием добавил: – Блайз! Прогуляйтесь со мной завтра утром, и я покажу вам ее.
Она чуть отвернулась от него:
– Спасибо, но я думаю, что утром будет дождь, майор О’Шонесси.
– Тогда пойдемте после обеда.
– Боюсь, что завтра после обеда я буду чрезвычайно занята.
Он открыл было рот, собираясь сказать еще что-то, но поймал твердый взгляд Рансома. Мгновение они смотрели друг на друга, потом Куин приподнял бровь и отвел глаза. Рансом наблюдал, как лицо Куина постепенно приняло вежливое выражение, и он отступил, позволяя Блайз пройти мимо.
Куин окинул взглядом комнату и нехотя подошел к Рансому:
– Добрый вечер, ваша светлость.
Рансом чуть склонил голову:
– Похоже, сегодня у нас здесь немноголюдно.
– Мисс Ламберн уже легла спать.
Офицер быстро взглянул на Рансома, и его зеленые глаза понимающе сузились.
– Да. Я хорошо слежу за ней, можете быть уверены.
– Рад это слышать. Здесь кругом так много… отвлекающих обстоятельств.
Куин по-прежнему вызывающе улыбался, хотя яркий румянец залил его лицо. Он сделал большой глоток бренди:
– Что-то у нас не хватает сегодня лорда Шелби. Он так рано пошел отдыхать?
– Несколько минут назад.
Куин вздохнул:
– Итак… Сегодня вечером я полностью лишен возможности развлечься? – Он бросил взгляд в сторону двери в библиотеку. – Силы небесные, нет даже достойного соперника в вист, который ставил бы больше, чем полпенни за очко!
Рансом улыбнулся, чувствуя невольную симпатию к неисправимому Куину О’Шонесси. Он задумался, что же в действительности представляет собой этот человек и какие обстоятельства заставили его взяться за работу, от которой большинство его коллег-офицеров отказались бы, не задумываясь. У Рансома не было предубеждений, но он знал, что в жизни «просто так» ничего не происходит. Подобно тому как верный солдат под огнем противника мог оказаться трусом, так же и верный соратник может поддаться соблазну «сменить хозяина». Куина прислал Кастлери, и поэтому Рансом доверял ему, но не во всем. И все-таки Рансом верил Куину больше, чем любому другому агенту.
Завершающий глоток портвейна, притворный зевок, снова печально вскинутые брови – и Куин медленно отошел. Несколько минут он пофлиртовал с Жаклин и лишь потом позволил себе выйти из комнаты. Прошла минута, и Рансом нахмурился: бывшая жена его брата поднялась, попрощалась со всеми и отправилась вслед за Куином.
– Все бесполезно! – произнесла Мерлин, роясь в деревянном ящике со спутанными мотками проволоки и разными металлическими деталями. – Она должна быть в точности нужного диаметра. Мне придется разобрать все часы в доме!
Она откинулась назад и прислонилась к камину, растерянно глядя на мистера Пилла и Вудроу, которые точно так же смотрели на нее, не в силах найти решение. Вдруг все трое резко обернулись, услышав скрежет ключа, раздавшийся из полумрака со стороны входа. Из тени появилась золотистая шевелюра Шелби, и все вздохнули с облегчением.
– Разобрать все часы? – с нервным смехом переспросил он. – Бедному Деймереллу повезет, если к тому моменту, как ты закончишь делать свою машину, Мерлин, у него останутся хотя бы стены.
Мерлин подняла пригоршню металлических деталей, и они, проскользнув между пальцев, с печальным звоном упали на пол.
– Нигде не могу найти геликоидальную шестеренку Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма, – трагически произнесла она.
– О нет, только не это! – драматическим жестом Шелби обхватил голову руками. – Мы обречены?
– Вудроу подумал, что, может быть, она есть в каких-нибудь часах или в механизме флюгера в Большом холле.
Шелби поймал Вудроу и с шутливой угрозой схватил мальчика за горло:
– Послушайте, вы, банда головорезов! Я не позволю вам больше во мраке ночи совершать убийства ни в чем не повинных часов. А что, если экономка доложит о найденных трупах?
Вудроу хихикнул.
– Я же соберу их обратно! – возмутилась Мерлин.
– Да, но будут ли они показывать время?
Мерлин пожала плечами.
– Будут, я уверена, – сказала она. – Хотя бы одни. Я не очень хорошо разбираюсь в часах. И не понимаю, зачем вообще в одном доме держать так много часов, которые…
– Ш-ш-ш-ш! – предостерег Вудроу.
Все снова повернулись к двери. Она медленно распахнулась. На пороге показалась свеча и в ее свете – крошечная прямая фигурка герцогини Мей.
– Мама, – слабым голосом сказал Шелби.
– Добрый вечер, Вудроу, – сказала герцогиня, – мисс Ламберн, мистер Пилл.
Мистер Пилл закашлял. Прежде чем он успел что-нибудь ответить, герцогиня Мей проплыла вперед. Не глядя под ноги, она умудрялась не наступать на разбросанные повсюду инструменты и детали.
– Не беспокойтесь, мистер Пилл, – сказала она. – Я просто заглянула ненадолго.
Все четверо молча смотрели на нее, застигнутые с поличным в закрытом для посещения бальном зале. Она подошла к Мерлин:
– Вы хорошо чувствуете себя, дорогая?
– Да-да, – ответила Мерлин, – конечно.
Герцогиня легко приложила ко лбу Мерлин тыльную сторону своего запястья.
– Хорошо. Я так и сказала Рансому, но вы же знаете, как он беспокоится за вас.
– А вы… ох… – Мерлин заломила руки. – Что вы ему скажете?
Женщина улыбнулась:
– Конечно же, я скажу ему правду, дорогая. Что вы чувствуете себя прекрасно. Ведь так и есть, не правда ли?
– Да, но…
– Этого будет достаточно, чтобы его успокоить. Спокойной ночи, мисс… Или вы позволите мне называть вас Мерлин?
Мерлин присела в неуклюжем реверансе:
– Да, герцогиня Мей, пожалуйста.
– Спасибо. Такое прелестное имя – Мерлин. Наводит на мысли о всяких приятных вещах. Спокойной ночи, Мерлин. Спите спокойно.
Она повернулась и тихо пошла к выходу. Дойдя уже почти до самой двери, она остановилась и обернулась:
– Разве тебе не пора уже давно в постель, Вудроу?
– Да, б-б-б-бабушка, – пропищал Вудроу.
Она улыбнулась ему и подняла повыше свечку.
Вудроу сглотнул. Кинув жалостливый взгляд на Мерлин, он подобрал ночную сорочку и зашаркал тапочками вслед за герцогиней. Она погладила его по голове, потом взяла за руку и вывела за дверь.
Шелби закатил глаза:
– Чуть не попались.
– Она расскажет ему? – затаив дыхание, спросила Мерлин.
– Конечно же, нет, – ответил Шелби. – Она почти открыто пообещала нам.
– Бедный Вудроу. Он сказал, что, если узнают, где он проводит время по вечерам, его посадят под арест в комнате.
– Ну, мама-то так не поступит, это точно. Она вообще не поддерживает подобные методы. Она просто посмотрит на тебя, – Шелби скорчил гримасу, – и ты вдруг чувствуешь себя самым подлым негодяем на свете.
– Я согласен с тем, что герцогиня не выдаст наш секрет, – подвел итог мистер Пилл. – Но что насчет нужной шестеренки? Давайте…
– О какой шестеренке вы говорите, мои благородные друзья?
Мерлин даже не вздрогнула. Она уже начала привыкать к манере Куина неслышно появляться из темноты. Лицо ее озарилось надеждой, когда находчивый ирландец вошел в зал.
– Геликоидальная шестеренка Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма.
Шелби, скрестив руки, прислонился к камину:
– Она, случайно, не завалялась у вас где-нибудь в кармане, старина?
У Куина расширились глаза:
– У меня в кармане, милорд? Откуда? Я всего лишь бедный крестьянин.
– Но вы всегда так хорошо находите то, что мне нужно! – воскликнула Мерлин. – Помните, как вы принесли устройство для бутылок и еще ту идеальную часть от каминных щипцов из спальни леди Блайз…
– Из спальни леди Блайз! – подскочил мистер Пилл. – Послушайте, майор!
– Ее в это время там не было, мой драгоценный, – пояснил Куин. – Это была просто поисковая операция, больше ничего. По поручению мисс Мерлин.
Шелби фыркнул от отвращения:
– Боже мой! И как только мой брат позволяет вам шнырять по дому! Совершенно не понимаю!
Куин пожал плечами и лукаво улыбнулся:
– Вы попросите его взять меня за ухо и выкинуть из дома, милорд?
– Я уже просил. – Даже при тусклом освещении было заметно, как Шелби покраснел. – И он отказался, как вам хорошо известно.
– Я не сомневаюсь, что его светлость был совершенно прав в том, что отказал вам, лорд Шелби, – назидательно сказал мистер Пилл. – Вы должны майору О’Шонесси проигранные деньги. Как человек, изучающий классическую и христианскую теологию, я нахожу в высшей степени занимательным, что герцог называет майора О’Шонесси вашей Немезидой. И, как подчеркнул его светлость, расплата за грехи может прийти иногда в неожиданной форме.
– Ох, да, уж мой брат в этом разбирается. – Шелби закатил глаза. – Я только надеюсь, что это чувство юмора не покинет его, когда он обнаружит, что исчезли наши семейные драгоценности!
Внимание их снова привлек звук открывающейся двери. Жаклин вошла и встала рядом с Куином, взяв его под руку.
– У вас есть геликоидальная шестеренка Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма, дорогая? – спросил он, поднося к своим губам ее руку.
Жаклин приподняла изящные брови:
– Секундочку. Мне нужно немного подумать.
– Думайте хоть час, Жаклин, любовь моя. – Он обнял ее за талию и притянул к себе. Раскрасневшийся было Шелби побелел. – Я останусь тут и буду помогать.
– Это бесполезно, – мрачно сказала Мерлин. – Я знаю, что у нее нет этой шестеренки. Ее ни у кого нет. Теперь уже можно точно сказать, что я проиграла мистеру Пеммини.
Герцогиня Мей вернулась в салон, после того как все гости удалились. Рансом поджидал ее, разглядывая угли в камине. Услышав, как она вошла, он обернулся.
– Мисс Ламберн вполне здорова, – сообщила ему мать, усаживаясь рядом.
Он поворошил угли. Длинные тени заплясали на портретах и тяжелых занавесях.
– Здорова? Ты абсолютно уверена?
– Абсолютно, мой дорогой.
– Тогда почему же… – Рансом вдруг замолчал. Он задумчиво разглядывал языки красного пламени в камине.
– У нее действительно усталый вид, я согласна. Может быть, она тоскует по дому.
Он бросил на нее косой взгляд:
– Она так сказала?
– Нет. Мне она ничего такого не говорила.
– Может быть, ты думаешь, это из-за того, что я запретил ей возиться с этой чертовой… извини, с этой проклятой летательной машиной?
– Да. – Она кивнула. – Я думаю, ее печальный вид скорее всего связан именно с этим.
Он ударил по обгоревшему концу полена и в сердцах отбросил щипцы.
Спокойным голосом герцогиня сказала:
– Это было не самое лучшее твое решение, Деймерелл.
– Но она же убьется, – раздраженно сказал он.
Мать сложила руки и наблюдала за ним.
– Что еще я мог сделать? – упрямо спросил он. – Я не могу отослать ее домой, потому что ее почти наверняка убьют. Я знаю, мне не нужно непременно рассказывать тебе подробности, чтобы ты поверила мне. А эта летательная машина… Ох, ради Бога, я привез Мерлин сюда для того, чтобы защитить, а вовсе не затем, чтобы она разбила себе голову из-за этой сумасшедшей идеи.
– Я не понимаю, в чем трудность. Почему бы тебе не позволить ей продолжать работу? Просто запрети ей запускать эту штуку и летать самой, пока она здесь.
Рансом вспомнил о кошачьем сиденье в тридцати футах над полом и с трудом подавил дрожь.
– Это исключено. Она не должна над этим работать.
– Но ведь она в конце концов вернется домой, разве нет? И тогда ты не сможешь ей помешать.
Он покачал головой.
– Ты все еще хочешь на ней жениться?
Рансом внимательно посмотрел на мать:
– Ты очень хорошо знаешь, что я обязан.
– Но люди, несомненно, поймут: ты сделал все, что мог, чтобы исправить свой… промах. Ты изо всех сил старался выполнить взятое на себя обязательство. И она сама тебя отвергла, и не один раз, не так ли?
– Она ребенок. Она просто не понимает.
– Не понимает чего?
Он в смятении посмотрел на нее:
– Как ты можешь об этом спрашивать? Она не понимает, что я сломал ей жизнь. Что она не сможет выйти замуж так, как могла бы в соответствии со своим положением. Что она на всю жизнь исключена из приличного общества. Она изгой. Как будто монашка в каком-то проклятом монастыре, без возможности выйти замуж, иметь семью и распоряжаться своим будущим!
В тишине приятно потрескивал огонь.
– Рансом, – вздохнула мать, – ты на самом деле считаешь, что все это хоть когда-нибудь имело для нее значение?
Он отвернулся:
– Это не важно.
– Ах, так, – она расправила на коленях юбку, – нечасто ты ведешь себя так неблагоразумно.
– Просто я не часто лишаю невинности хорошо воспитанных девушек.
– Да? – переспросила она с мягкой усмешкой. – А как насчет девушек, воспитанных плохо?
Он презрительно скривил губы:
– Не шути надо мной. Не на эту тему.
– Dedeo! – прошептала она. – Стыжусь!
Рансом вдруг осознал, что кулаки его стиснуты, и не без усилия заставил себя их разжать.
– Ах, так ты уступаешь, да? Многострадальная, терпеливая герцогиня. Прости меня, – сказал он, – я не хотел тебя задеть.
– А я не должна была этого говорить. Ты такой замечательный сын. Я иногда забываю, что отпрыск льва просто обязан иметь когти.
Он с грустью улыбнулся ей:
– Ты думаешь, я такой замечательный, мама? А я ведь горжусь своей дурной славой!
Она рассудительно кивнула:
– Это у тебя от деда. Но… скажи мне, Рансом, ты влюблен в мисс Ламберн?
– Я… – Он сунул руки в карманы и поднял глаза к потолку. – Пришло время говорить о любви, да? Не глупи. Как, по-твоему, я мог бы влюбиться в такую, как мисс Ламберн?
– Да, это не в твоем характере.
– Дальше некуда. И вообще, я не был «влюблен» в женщину с тех пор, как…
Он осекся, и мать вопросительно подняла брови. Рансом закашлялся и отвернулся к камину.
– Я знаю! – воскликнула герцогиня, убедившись, что он не собирается продолжать. – Это было летом, когда тебе исполнилось четырнадцать, да? Я хорошо это помню. Та красивая женщина… как ее звали?
– Оставь, мама. Не нужно продолжать эту тему.
– Но как же ее звали? Не могу вспомнить…
Рансом, насупившись, смотрел в огонь.
– Ох, теперь всю ночь буду этим мучиться! Я так и вижу ее лицо, как будто она прямо сейчас стоит передо мной… такая красивая и спокойная…
– Леди Клареста, – отрывисто сказал он. – Как будто ты не помнишь! Это была мальчишеская страсть, и то, что мисс Ламберн ее дочь, это просто совпадение, уверяю тебя.
– Я только пытаюсь понять, почему ты так настойчиво хочешь жениться на этой бедной девочке, – с укором сказала герцогиня. – Не могу представить себе более неподходящий для тебя выбор.
– Уж точно не потому, что я в нее влюблен.
– Тогда я не понимаю, почему ты так упрямишься.
Рансом резко втянул воздух и повернулся лицом к матери.
– Ты хочешь знать почему? Действительно хочешь это понять? – Он неистово вскинул руки. – Да потому, что твой такой замечательный сын испытывает к ней вожделение, вот почему. Потому что я схожу с ума от физического влечения к ней. Потому что я не могу работать, не могу есть и не могу спать, и скоро уже не смогу все это больше выдерживать! Тебя устраивает такое объяснение?
Он не стал дожидаться ответа. С пылающим лицом он резко отодвинулся от камина и направился к двери. И прежде чем она закрылась за ним, он услышал невозмутимый голос герцогини:
– В самом деле, Рансом. Ну и тему ты выбрал для обсуждения с матерью!
Глава 13
Мерлин была взволнована. А когда она волновалась, всегда становилась глупой. Она пыталась объяснить это Шелби, но тот только махнул рукой и сказал: «Чушь!» Великодушно, но не слишком убедительно. Когда она волновалась, многие ее поступки диктовались сердцем, и казалось, что вмешательство этого органа нарушало нормальную работу мозга.
Мерлин и Шелби договорились, что разыграют свою сцену в Большом холле, когда Рансом, как обычно, появится там после утренней верховой прогулки. Она вычислила, в какое время ей надо будет отправиться к завтраку в Голубую комнату, чтобы Шелби, Рансом и она как будто случайно встретились в Большом холле.
Она оказалась там даже раньше времени. Покосившись на циферблат огромных, вмонтированных в каменную стену часов, она спешно юркнула обратно в боковой коридор и тут же услышала голос Рансома, доносившийся из открытого окна. К счастью, он задержался снаружи, обсуждая с конюхом, как лучше подковать любимую лошадь.
Она грызла ноготь, тщательно вслушиваясь в звуки его шагов на ступенях. В кармане ее передника беспокойно зашевелился ежик. Она рассеянно погладила его через ткань, неожиданно вздрогнула и сунула палец в рот – одна из иголок ее уколола.
Вскоре она услышала во дворе стук копыт, а затем голос Шелби, выкрикивавшего утреннее приветствие. Спрятавшись в нишу, Мерлин осторожно выглянула из-за угла. Через высокое окно ей было видно, как Шелби легко соскочил с гнедого жеребца. Он небрежно кинул поводья конюху, и тот увел обоих животных.
Братья поднялись по ступеням и вместе прошли через дверь, разговаривая о лошадях. Шелби ловко покручивал цилиндр на конце хлыста. Мерлин постояла в нерешительности, а затем, собравшись с духом, выпорхнула к ним навстречу.
– Эй, вы, там! – Задорное восклицание Шелби эхом отозвалось под куполом холла. Он поймал ее за локоть. – Куда это вы так спешите, мисс?
Мерлин взглянула в его голубые глаза и глубоко вдохнула.
– Доброе утро! – сказала она и больше ничего не смогла вспомнить из текста, который они заранее отрепетировали.
– Доброе утро, – произнес герцог, снимая шляпу.
Шелби еще продолжал ее держать, когда Мерлин увидела легкую улыбку Рансома. Темно-коричневые волосы его были взъерошены, золотисто-зеленые глаза с интересом смотрели из-под слегка изогнутых бровей. Несмотря на то что они были братьями, лицо у Шелби почти всегда было веселым и смеющимся, а у Рансома – сосредоточенным и напряженным, оно казалось застывшим даже в моменты отдыха.
Мерлин с трудом кивнула.
– Спроси-ка, где я был сегодня утром, – весело предложил Шелби. Предполагалось, что она спросит его об этом и без подсказки.
– Ой, – воскликнула Мерлин, – да-да, где ты был?
Он залез рукой куда-то под сюртук и вытащил оттуда разноцветные ленточки:
– Покупал вот эти красивые штучки для своих дам.
Рансом оглядел ворох атласа и сунул цилиндр под мышку.
– Интересно, что могло заставить тебя встать и выехать на прогулку так рано? Новая возлюбленная?
– Сразу две! – Шелби комично закатил глаза. – Вообще-то, на мой вкус, они пока еще немного маловаты, но я смотрю в будущее, знаете ли.
Рансом усмехнулся:
– Да уж. Лучше всего подкупить их и заручиться благосклонностью уже сейчас. Тогда через несколько лет в твоих руках будет комплект из двух одинаковых бриллиантов! – Сегодня утром он проявил к Шелби необычное благодушие, и Мерлин слегка приободрилась.
– Какие красивые, – сказала она, ткнув пальцем в цветные ленточки на ладони Шелби.
Он сомкнул пальцы и отдернул руку:
– Нет-нет! Знаю я вас, женщин, и вашу любовь ко всяким безделушкам. Я их уже обещал.
– Да? – Мерлин сложила вместе ладони, стараясь не обращать внимания на заинтересованный взгляд Рансома. – Уже обещал?
– Да. И не делай такой невинный вид: я вижу, как в ваших глазах вспыхнул огонек жадности, мисс Ламберн!
– Я… ох… я просто подумала… они такие красивые, и… может быть… я подумала, может быть, ты подаришь мне парочку для… – Она запнулась и замолчала. Для чего же эти ленточки могли ей так понадобиться? Для чего вообще они кому-то нужны? Она напряженно думала, глядя на них, но в голову приходило только то, что если она не сумеет вспомнить, то упустит шанс вырваться вместе с Шелби из Фолкон-Хилла и купить шестеренку Вокансона. А она и так уже потеряла целую неделю, потому что этот алюминиевый провод мистера Пеммини совершенно никуда не годился, и ей пришлось снова его снимать и возвращать на место кетгут.
– Хотите приобщиться к моде, мисс Ламберн? – Рансом улыбнулся ей с одобрением, и из головы ее тут же вылетели все мысли и о ленточках, и о шестеренках. – Не волнуйся об этом. У тебя будет столько украшений, сколько пожелаешь. Я приглашу кутюрье герцогини Мей, и за чаем она обслужит тебя и других женщин в доме.
Он оглядел ее внимательно с ног до головы, обращая внимание на сильно поношенную юбку и оттопыренный карман передника:
– Может быть, для начала ей следует подобрать тебе полностью новый гардероб.
Мерлин молчала. Рансому полагалось сказать совершенно другое! Она посмотрела на Шелби. Отвернув лицо от брата, он пытался беззвучно подсказать ей какие-то слова. Потом он поднял вверх руку и в быстром темпе несколько раз перевел взгляд то на ленточки, то на лицо Мерлин.
– Да… но именно эти… – пыталась понять его Мерлин. – Мне нравятся эти.
Рансом пренебрежительно махнул рукой.
– Они же просто из лавки жестянщика, там продается всякая ерунда, – сказал он и двинулся в сторону коридора, который вел в комнату, где подавали завтрак. Мерлин и Шелби устремились за ним. – Близнецов эти ленточки порадуют, но у тебя должны быть более изящные вещи.
Мерлин насупилась:
– Мне не нужны более изящные.
– Подожди, пока у тебя будет возможность сравнить, – сказал он с такой уверенностью, что Мерлин захотела топнуть ногой. – Если ты закажешь новые платья, то захочешь, чтобы и украшения были под стать.
– А я все равно хочу именно такие.
– И они у тебя будут! – Шелби погладил ее по руке. – Я свожу тебя за ними, как только закончишь завтрак.
– Куда это ты ее свозишь? – тотчас спросил Рансом.
– В лавку жестянщика.
– В этом нет нужды. – Он бросил перчатки в шляпу и по дороге вручил ее лакею. – И кроме того, я бы не хотел, чтобы Мерлин покидала имение.
– Господи, но жестянщик остановился прямо за Сандерлендскими воротами. Расслабься немного, брат.
Рансом остановился:
– Мне не нужны твои советы.
Мерлин увидела, как на лице Шелби промелькнула темная тень, которая тут же перешла в улыбку сожаления. Он убрал ленточки обратно в сюртук:
– И вправду, почему это я подумал, что нужны?
– А мне не нужны советы от тебя, – сказала Мерлин, повернувшись к Рансому. – Почему ты вечно всех запугиваешь?
– Никого я не запугиваю, – раздраженно ответил он.
– Тогда разреши мне самой выбрать себе ленты.
– Конечно, ты сама выберешь ленты. Я просто хочу, чтобы ты выбирала из вещей, которые по-настоящему красивы.
– По-моему, красивы именно эти.
Он махнул рукой:
– Мерлин, это же просто безделушки из дешевой мелочной лавки.
– А мне они нравятся.
– Держу пари, это только потому, что ты никогда не видела действительно качественных вещей.
– Не нужно мне видеть никакого качества. Я знаю, что мне нравится.
Он вздохнул и пошел дальше:
– Не понимаю почему…
– Конечно же, ты не понимаешь почему. – Она преградила ему путь. – Ты вообще ничего не понимаешь. А если я люблю безделушки из мелочной лавки? А если я вижу в них красоту? Почему тебе обязательно надо сказать, что они некрасивы?
– Я не говорил…
Она положила ладонь ему на грудь и слегка толкнула.
– Не пытайся запутать меня, что ты говорил, а что нет, – воскликнула она, и он сделал шаг назад, не ожидая от нее такого натиска. – Я слышала, что ты сказал. Я хочу точно такие же ленточки, как у Шелби. И мне не нужно выслушивать от тебя, красивы они или нет.
Он бросил на нее удивленный взгляд, как будто только сейчас впервые увидел:
– Мерлин, не нужно так расстраиваться.
– Я буду расстраиваться, когда захочу! – Она уже почти кричала, и голос эхом отражался от каменных стен. – Почему ты меня останавливаешь? Я устала от этого, слышишь…
– Раз так, отправляйся за своими ленточками.
– Нет! Я больше не буду подчиняться твоим приказам. Сначала ты насильно привозишь меня сюда, потом крадешь мою летательную машину, а теперь ты диктуешь, что и когда мне делать…
– Мерлин, – произнес Шелби.
– А я хочу именно такие ленточки. И мне не нужны твои глупые и дурацкие качественные. Наверное, они подходят для леди Блайз, но я такие не хочу! Я ношу то, что…
– Мерлин…
– … то, что выбираю сама, а не кто-то другой, тем более вы, мистер герцог, и… ой!
Шелби схватил и оттащил ее назад:
– Давай остановимся, пока мы побеждаем, хорошо? Счастливо оставаться, брат. По-моему, мисс Ламберн желает совершить прогулку.
Увлекшись, он почти тащил Мерлин по коридору, и она, спотыкаясь, старалась не отставать от него. Обернувшись, она увидела, что Рансом стоит на месте как вкопанный.
Он не хмурился, но и не улыбался ей.
– Сандерлендские ворота, – решительно сказал он вслед. – И ни шагу дальше.
– Есть, сэр! – Шелби вскинул руку в салюте. Они вышли через переднюю дверь, и Рансом скрылся из виду.
Они пересекли огромный двор, прошли через восточную арку и конюшенный двор, прежде чем Шелби перешел на нормальный шаг и они смогли разговаривать.
– Послушай, Мерлин, избытком дипломатии ты не страдаешь.
– Я изобретатель, – сказала она, высвобождая свою руку и потирая сдавленный локоть. – Мне не нужна дипломатичность.
– В этом тебе чертовски повезло. Давай-ка пойдем вон той тропинкой через парк, так мы срежем полмили.
Она шагнула вслед за ним в высокую нестриженную траву позади ухоженных газонов. Сняв с зеленого стебля какую-то мохнатую гусеницу, она бросила ее к себе в карман – для ежика.
– Как ты думаешь, у жестянщика действительно будет нужная шестеренка?
Он пожал плечами:
– Ты должна сама посмотреть. Мне он сказал, что она у него есть. Но ведь я не смог бы узнать геликоидальную шестеренку, даже если бы она сама подошла ко мне и пригласила на вальс.
– Готова держать пари, что у него ее нет, – мрачно сказала она. – Это было бы слишком хорошо, так не бывает. Я с трудом поверила даже в то, что жестянщик остановился с лавкой прямо перед воротами поместья.
– В любом случае стоит туда сходить. Хотя бы для того, чтобы самой убедиться в этом.
– Да, наверное.
Он остановился и посмотрел на нее:
– Что с тобой? Теряешь интерес к делу из-за небольшой физической нагрузки?
Мерлин сорвала травинку, нахмурилась и обогнала его, покачав головой.
– А что же тогда? Боже мой, мне казалось, ты только и жила тем, что мечтала найти эту проклятую шестеренку.
– Ну вот теперь и ты тоже на меня сердишься.
Он вздохнул:
– Я не сержусь, Мерлин. Просто я растерян.
Несколько минут они шли молча, и только трава стегала высокие сапоги Шелби.
– Почему он хочет меня изменить? – воскликнула она вдруг. – Я недостаточно хороша такая, какая есть?
Шелби посмотрел на нее. Она закусила губу и ускорила шаг. Тропинка ушла с открытого луга и углубилась в густой лес.
– Мерлин!
– Ладно, не важно.
Тропа неожиданно свернула, показалась между двумя древними тисами, и в глаза им ударил солнечный свет. Они вышли на длинную, неестественно прямую дорогу, заросшую травой и полевыми цветами. Дорогу окаймлял нестриженый кустарник.
Шелби поймал ее под локоть.
– Мерлин! – повторил он.
Она скинула его руку:
– Зачем мне нужен этот новый гардероб? Ненавижу новую одежду! От нее все чешется!
Шелби улыбнулся. Она посмотрела прямо ему в лицо:
– Давай, смейся надо мной. Все надо мной смеются. Думают, я не вижу. А я все замечаю. Просто у меня нет времени на… на…
– На то, чтобы их убить?
Она раскинула руки:
– Ну вот чем им нехороша моя одежда? Чем нехороша моя прическа? И неужели я так плохо разговариваю? Я не хочу учиться, как надо правильно «жить в этом мире».
Заброшенная дорога привела к полуразрушенному зданию – маленькой круглой церкви, заросшей виноградной лозой. Шелби обнял Мерлин за плечи и стал по-дружески утешать:
– Не плачь.
– Я и не плачу!
Он дотронулся до ее щеки и проследил пальцем мокрую дорожку, затем усадил девушку на одну из каменных плит, окаймлявших ступени церкви, и опустился рядом на колени, протягивая носовой платок. Мерлин высморкалась. Шелби наблюдал за ней, склонив голову набок.
– Я хочу ему нравиться, – сказала она.
– Знаю.
Она приложила указательный палец к нижней губе:
– Но это бессмысленно, да? Он никогда не будет хорошо ко мне относиться.
Шелби усмехнулся:
– Ну… Насчет этого я не уверен.
– Мы с мистером Коллеттом уже почти закончили с говорящей коробкой. Осталось провести только одно испытание. Может быть, скоро я смогу уехать домой.
Шелби быстро взглянул на нее:
– А дома тебе не будет одиноко?
У Мерлин сдавило в горле от внезапно навернувшихся слез. Она кивнула и спрятала нос в хрустящих складках платка.
– Ну и не уезжай тогда, – сказал он ей очень мягко. – Нам будет не хватать тебя. Каждому из нас. – Он помолчал, а потом, поморщившись, добавил: – Включая моего брата. Моему глупому надутому брату, пожалуй, больше всех.
– Да, – согласилась Мерлин, – он действительно глупый и надутый.
Шелби поднялся на ноги и с улыбкой подал ей руку:
– Самый глупый на свете. Пойдемте, изобретательница мисс Мерлин, а то этот глупый надутый человек пошлет за нами своих глупых подчиненных, и они схватят нас до того, как мы доберемся до этой крайне необходимой шестеренки.
Она соскочила с каменной плиты, чувствуя себя уже немного лучше, хотя ничего и не изменилось. Шелби всегда находил способ вернуть ей хорошее настроение. Она пошла за ним по тропинке, огибавшей эту маленькую странную церквушку, которая пряталась на поляне посреди глухого леса. Старые деревья снова сомкнулись за их спиной, но вскоре лес кончился. Мерлин и Шелби оказались в нескольких футах от высокой каменной стены, окружавшей обширные владения герцога. Неподалеку виднелись аккуратно расчищенная дорога и железные ворота. Ворота были закрыты и заперты. В отличие от главного въезда в Фолкон-Хилл, где у триумфальной арки стояли лакеи в ливреях, у этих ворот сторожа не было. Шелби большим железным ключом открыл их, вышел вместе с Мерлин за пределы поместья и снова запер ворота.
