Текст книги "Благородный разбойник"
Автор книги: Лаура Кинсейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
Глава 29
Елена спешилась у разноцветных палаток. Уже горели костры, и она радовалась, что они прибыли в лагерь до наступления темноты. Ее приветствовал капитан французских наемников Гишар, предложив к ее услугам свой лагерь со всеми его припасами. Елена с усмешкой подумала, что он может себе это позволить, ибо она заплатила ему огромную сумму – около половины доходов от налогов и добычи серебра. Зато, имея рядом вооруженных защитников, ее люди чувствовали большую уверенность. В будущем она надеялась создать народное ополчение, как собирался ее дед, но сейчас, когда сильнейшие дома Монтеверде были на ножах, они вынуждены доверить свою защиту корыстным наемникам.
Филипп разговаривал с капитаном Гишаром, и, пока разгружали багаж, помощник капитана любезно проводил советников к отведенным для них палаткам. Старый бандит, похоже, нашел общий язык с Гишаром, но она знала, что Филипп будет осторожен и не скажет ничего лишнего. Он сам предупредил ее об опасности, ведь французы – всего лишь наемники и продадутся тому, кто больше заплатит.
Пока они вроде бы довольны. Тем не менее Филипп считал, что им нужно активнее заниматься поисками бандитов, и теперь вел об этом разговор с Гишаром. Казалось, его не смущало, что год назад он сам был бандитом. Он учил ее, что солдаты обязаны сражаться, ибо праздные люди ненадежны и всегда причиняют беспокойство.
Потому Елена и освободила Франко с Аллегрето, стараясь привлечь их на добровольную службу Монтеверде. Конечно, опасно, когда они на свободе, но так же опасно, если от праздности они совершат какое-нибудь злодеяние.
Она посмотрела на Зафера, который, вознеся молитвы своему богу, теперь стоял рядом с ее палаткой. Он присоединился к ним за городскими воротами, ждал их верхом на осле и затем молча ехал позади советников.
Заметив подозрительные взгляды людей Риаты, посланных для охраны Маттео, она кивком дала понять, что все в порядке. Елена знала, по чьему приказу он тут, и чувствовала себя в безопасности.
– Добрый вечер, Зафер. Как поживает Маргарет?
– Хорошо, ваша светлость. – Юноша поклонился. – Бог велик.
– А ребенок?
– Он быстро растет, миледи.
Елена очень скучала по ним. По Заферу, Маргарет, детям.
– Пришли ее ко мне, когда вернемся, – неожиданно сказала она. – Я хочу, чтобы она была у меня на службе.
Печальное лицо юноши немного смягчилось, он кивнул:
– Ваша светлость, это принесет ей большую радость.
– И мы должны найти кровать для тебя, – улыбнулась Елена. – Я не желаю, чтобы ты спал на земле у моих ног, как сторожевой пес.
– Не важно, на чем я сплю, ваша светлость, – тихо сказал он. – Если позволите, я останусь у вашей палатки.
– Думаю, ты увидишь рядом людей Риаты. Имей в виду, я не потерплю никаких ссор. Юноша поклонился.
– Как прикажете, миледи.
Она позвала Филиппа и велела приготовить еще одну постель. Старик лишь оценивающе посмотрел на Зафера и отправился выполнять приказ. Когда Гишар пригласил их на ужин, Елена, сославшись на усталость, ушла вдвоем с Маттео. Ей не хотелось вести пустую беседу с французским капитаном и советниками. Она не могла успокоиться, опасаясь, что Франко и Аллегрето примутся за старое, пока ее нет. Она беспокоилась о Раймоне. Он тяжело ранен, но ей не удалось заставить его перебраться из тесного лазарета в его комнату в замке. Он был уверен, что Риата снова попытается его убить, и она не могла исключить такую возможность. Она вспомнила, как Аллегрето вошел к ней, даже минуя охрану, и согласилась, что в лазарете безопаснее. Там лишь одна дверь, и она приказала охранять ее днем и ночью.
Елена не могла заснуть, просто дремала, безрассудно мечтая, как Аллегрето придет сюда, невзирая на выставленную Филиппом и Дарио охрану. Как увлечет ее за собой в жаркую тьму наслаждения.
– У тебя есть мужество, Риата?
Присев на корточки возле колодца, Аллегрето смывал кровь с рук, но поменять испачканную одежду не было времени.
– Да раза в два больше, чем у Навоны, – ответил Франко, наблюдая за тенями, мелькавшими на площади.
Там собирались тайно вызванные ими люди. Всегда бывшие смертельными врагами, они с подозрением останавливались, увидев обоих предводителей у колодца.
– Ты можешь вынести огонь на своей коже, если он ее не опалит? – спросил Аллегрето, вставая и стряхивая с рук капли воды.
– Дьявол! Ты уже что-то задумал? – поинтересовался Франко.
– Твои люди и мои, отборные. Делаем отвлекающий маневр, который вселит ужас в души солдат. И выводим из лагеря всех заложников еще до того, как они поймут, что мы были там. – У них в отряде три тысячи солдат.
– Ты боишься трех тысяч человек, Риата?
Аллегрето услышал, как он сплюнул.
– Нет. Только я не дурак. Если мы ошибемся, то все потеряем.
– Ты хочешь торговаться с ними за жизнь Маттео? Продашь город, чтобы выкупить его, а за свою измену получишь его мертвое тело. Если доживешь, чтобы это увидеть.
Франко молчал. Все ясно и без слов. Обороны нет, а следовательно, нет и оснований для торговли. Если французы захватят город для Милана, то первыми, после советников и принцессы, умрут Франко с Аллегрето. Люди, собравшиеся вокруг них, молча ждали.
– Тогда рассказывай мне свой план, коварный бастард. Если уж кто и сможет их обхитрить, так это ты.
Когда рука Филиппа легла ей на плечо, она уже проснулась от криков.
– Быстрее! Они убили Гишара, – шепотом сказал он.
– Что? – Елена вскочила.
Не дав ей даже найти халат, Филипп потащил ее к выходу.
– Они идут за тобой. У Дарио в спине наконечник стрелы.
Он вывел ее наружу. Слава Богу, Маттео с Нимом были рядом. Из темноты возник Зафер, ведя под уздцы двух лошадей. Повсюду зажигались факелы, она увидела своих людей, сражающихся в дальнем конце лагеря.
Она вскочила на лошадь, Зафер посадил сзади мальчика. Дорога к Венеции шла через лагерь, и Елена скакала галопом рядом с Филиппом, не задавая вопросов. Маттео крепко держался за нее.
– Стойте! – вдруг закричал он. – Принцесса! Стойте!
Она и сама увидела. Натянула поводья, глядя на факелы и рыцарей, перекрывших им дорогу. Человек двадцать с обнаженными мечами. Филипп тоже остановился.
– Мы не хотим вас обидеть, леди! – крикнул один из рыцарей, подняв факел. – Сдавайтесь – и будете в полной безопасности.
Елена посмотрела на занятую дорогу, на солдат, бегущих к ним со всех сторон.
– Филипп, – тихо сказала она. – Скачи на север.
– Ваша светлость... я не могу вас оставить.
– Я приказываю! Быстрее... пока можешь.
Отвернувшись, Елена подняла руку и направила лошадь вперед.
– Я сдаюсь! – крикнула она.
Факелы пришли в движение, послышался стук копыт, рыцари начали выстраиваться в ряд. – Пора, – сказала она Филиппу. – Пошел!
Он рванулся вперед и понесся по дороге. Ряд сломался, некоторые рыцари поскакали к ней, другие бросились в погоню за Филиппом. Чья-то рука в латной перчатке ухватила ее стремя. Глядя на забрала шлемов перед собой, она молила Бога, чтобы. Филипп сумел уйти.
Теперь она понимала Аллегрето. Сидеть в кандалах оказалось намного страшнее, чем она себе представляла. Она была совершенно беспомощной, оставшись с Маттео и тяжело раненным Дарио, которому не могла помочь. Она сомневалась, что он переживет эту ночь. Однако на рассвете он еще дышал, хотя каждый вдох давался ему с трудом. Маттео напоил друга и теперь смотрел на него, беззвучно молясь.
День прошел в ужасном ожидании. Ее служанка и Зафер исчезли. Ей принесли вино и хлеб, но есть она не могла.
На исходе дня стражник откинул полог палатки, и Елена узнала вошедшего. Это был помощник Гишара, высокий, худой, который вчера так любезно размещал их в лагере. Когда он взглянул на нее, Елена гордо вскинула подбородок.
– Ваша светлость, я – Пьер де Трие. – Обнажив голову, француз низко поклонился. – Теперь я командую этим отрядом. По приказу Бернабо Висконти из Милана. – Она молча смотрела на него. – С прискорбием вынужден сообщить, что капитан Гишар вернулся к создателю, Господи, упокой его душу. Еще печальные новости из города. Франко Пьетро Риата тоже мертв, прими его, Господи.
Маттео тихо вскрикнул, схватил Нима, прижал к себе.
– Ваша светлость, кажется, в Монтеверде начались беспорядки. Мы просим у вас позволения войти в город и подавить их.
Елена поднялась.
– Что произошло? Отчего умер Франко?
– Нам сказали, что это его враг Навона.
Дарио застонал, пытаясь что-то сказать. Наемник выжидающе смотрел на нее.
– Почему я в заключении?
– Для вашей безопасности, миледи, – ответил Трие. – Мы очень сожалеем, что прошлой ночью вы были столь дерзки и пытались бежать.
– А если я не дам позволения войти в город? Что тогда? – холодно спросила она.
– Тогда я возьму одного из ваших советников, поставлю его перед воротами и попрошу их открыть. Если нет, он будет повешен. Затем настанет очередь следующего. – Француз посмотрел на Маттео. – Пожалуй, я начну с мальчика. – Он слегка улыбнулся. – У вас есть ночь, чтобы это обдумать, ваша светлость. Мои люди хотят вечером поздравить нового командира, и я позволю им отдохнуть. Утром я вернусь узнать ваше решение.
Елена стояла на коленях перед маленьким алтарем, но молиться не могла. Ее одолевали ужасные мысли. Вряд ли Филипп сумел бежать. Если все же сумел, была слабая надежда, почти несбыточная. Слишком мало времени, чтобы что-то успеть. Если она прикажет завтра открыть ворота, то в лучшем случае может спасти Маттео и советников... если французы не убьют их, когда захватят город... и цена слишком высока. Три тысячи вооруженных наемников и беззащитные жители. Если бы даже все пошло, как она надеялась, Аллегрето с Франко не могли бы удержать город. Уступить требованиям – значит позволить грабить, жечь, убивать невинных людей. Она читала о Франции и Бургундии, где насиловали женщин и резали на части детей в присутствии отцов лишь за то, что те спрятали от бандитов несколько монет.
Сейчас выглядело жестокой насмешкой, что она тратила серебро на французских наемников. Трие наверняка забрал себе и долю убитого Гишара. Она запретит их впускать, призовет людей к борьбе, скажет, что есть надежда спастись, если они будут сопротивляться... и в назидание солдаты ее повесят. Но сначала ей придется отдать Маттео.
Тот сидел рядом, с Дарио и хмуро глядел на свои кандалы. Ним положил голову ему на колени. Целый вечер пес бродил по всему лагерю, где веселились и пели солдаты.
Она попытается убедить Трие, что, раз Франко умер, жизнь мальчика ни для кого уже не представляет ценности. Но все они – его заложники, а у Трие достаточно средств для осады города, если жители будут сопротивляться.
Елена в отчаянии уронила голову на руки. Аллегрето столько раз предупреждал ее, просил не покидать цитадель. Возможно, он и убил Франко, но она совершила еще худшее преступление.
– Принцесса, – чуть слышно произнес Маттео, не глядя на нее и запустив пальцы в густую шерсть Нима.
Она увидела, как он медленно поворачивает руку и вынимает запястье из кандалов. Он погладил Нима и озорно улыбнулся ей.
Господи, если Маттео смог освободиться... Додумать она не успела, потому что он вдруг склонился над ошейником, потом бросил взгляд в сторону выхода, снова посмотрел на нее и едва уловимым движением сунул ей свернутый клочок пергамента.
Держа его в складках юбок, Елена развернула крошечный свиток. «Полночь. Будь готова».
Глава 30
В полночь Елена лежала одетой, прислушивалась, ждала. Дарио хрипло и тяжело дышал. Маттео несколько раз тайком сходил к палатке советников, легко выскальзывая через разрез в кандалах, который сделал шпилькой. Она сто раз умерла во время его отсутствия, уговаривала его бежать, но Маттео возвращался. В непроглядной тьме палатки она чувствовала, как он пытается избавить ее от оков. Уроки Аллегрето не пропали даром, и вскоре ее руки были свободны.
Дарио ужасающе кашлял, но сидел из последних сил. Наклонившись, она дала ему воды. Юноша еще пил, и это вселяло надежду. Он вроде бы понял ее, потому что кивнул в ответ, но Елена не знала, сможет ли он подняться. Колокола в отдаленной деревне отзвонили полночь.
Вслед за этим раздался какой-то леденящий душу звук. Словно трубный глас из преисподней. Сначала негромкий, он быстро набрал силу, превратившись в сверхъестественный рев, идущий, казалось, со всех сторон.
Елена замерла. Маттео прижался к ней. Ним с рыком вскочил и начал яростно лаять. Потом вдруг сел и завыл.
Вой подхватили все собаки в лагере. Их скорбное завывание слилось в длинную жуткую мелодию, вторившую звуку дьявольского рога.
– Что за... – начал было дежуривший стражник и умолк.
Елена осмелилась выглянуть наружу. Возле палатки Трие, стоявшей напротив, вспыхивал в темноте голубой огонь. Это было нечто светящееся... похожее на силуэт человека, охваченного голубым пламенем. Откинув голову и воздев руки, он испустил жуткий стон, будто душа, мятущаяся в аду. Затем повернулся, оглядел палатку. Елена вздрогнула от ужаса, когда увидела на глазу повязку, которая призрачным сапфировым светом озаряла его лицо. Франко Пьетро!
Из темноты выбегали люди, но тут же застывали на месте.
– Измена! – проревел он под аккомпанемент рога.
Собаки дружно подвывали. Из палатки высунулась голова, раздались гневные команды.
Призрак Франко Пьетро указал туда.
– Убийца!
В воздухе что-то зашипело, и палатку охватило пламя. Изнутри донеслись крики, оттуда выпрыгнул человек в горящей одежде, другой уже катался по земле. Франко опять вытянул руку... и запылала вторая палатка. В лагере началась паника. Солдаты разбегались кто куда, только бы подальше от призрака.
Из темноты возник Аллегрето вместе с Зафером и людьми, которых Елена не могла разглядеть. Она схватила его руку и побежала за ним. Он петлял между палатками, опередив остальных, но она видела Зафера, державшего Маттео, видела стоявшего Дарио и бегущих советников. Мимо проскакали отвязавшиеся лошади, волоча за собой поводья.
На краю лагеря Аллегрето нырнул в черную дыру. Листья и ветви скользили по лицу Елены, что-то гладкое и тяжелое коснулось волос. Она поняла, что тут виноградник. Она слышала, как другие продирались сквозь лозы. В конце ряда она подобрала юбки и вслед за Аллегрето вскарабкалась на земляной вал. Пахло лошадьми и засохшей кровью. Луч света из разбитой лампы освещал только дверь каменного дома.
По трое и четверо из виноградника появлялись люди, постепенно собиралась маленькая толпа.
– Пересчитай их. Нужно убедиться, что мы никого не оставили, – сказал ей на ухо Аллегрето. – Во дворе лошади и мулы. Наши люди отвезут вас в город.
Дверь открылась, на землю упал квадрат света, и Елена увидела на камзоле Аллегрето темное пятно.
– Ты ранен? – прошептала она, прижимаясь к нему.
Он резко отстранил ее.
– Нет. Иди, Елена. Убедись, что все тут. Быстрее.
В доме горел только очаг, но ей показалось, что свет ослепил ее. Советники бросились к ней, хватали за руки, целовали их. Елена отдернула руки, остановила тех, кто пытался заговорить. Она с громадным облегчением увидела Маттео, который стоял в углу и держал Нима за ошейник. Подняв юбки, она забралась на сундук и начала перекличку. Это стало для нее привычным делом за время их советов, она знала имена наизусть. Чудо, все были на месте. Она произнесла короткую молитву и спрыгнула на пол.
– Синьор! – Елена прикоснулась к плечу старейшего из советников. – Во дворе наш эскорт. Проследите, чтобы у всех были лошади. Я сейчас вернусь.
Аллегрето вышел к ней из тени.
– Слава Богу, все тут, – прошептала она. – Аллегрето, мне показалось, я видела нечто... как будто Франко воскрес.
– Он жив.
Елена закрыла глаза и медленно вздохнула.
– А ты думала, я убил его? Как видишь, нет.
– Что случилось?
Она положила руку на его окровавленный камзол, но он сделал шаг назад.
– Спроси Франко. – В голосе у него была тоска, которой она никогда раньше не слышала. – Иди, Елена. Ты должна побыстрее отсюда уехать.
Аллегрето посмотрел в сторону лагеря, и она схватила его за рукав.
– Ты ведь не собираешься туда вернуться?
– Дарио остался там.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он исчез в ночной темноте.
Два дня безостановочно звонили все колокола Монтеверде, созывая людей в цитадель. Отвлекающий маневр Аллегрето полностью дезорганизовал наемников, лишил командира, превратил в разрозненную толпу, до смерти напуганную дьявольскими призраками, светящимися голубым огнем. Некоторые бежали в горы, но большинство осталось, не зная, куда себя деть. В голове у Елены стоял гул, хотя колокола уже перестали звонить. Она не сомкнула глаз с тех пор, как они бежали из лагеря. Сидела возле Дарио, пока тот боролся с лихорадкой, принимала донесения, отдавала распоряжения, где устроить беженцев из окрестных деревень, следила, чтобы хирург применял целебные травы для заживления ран и не причинял большего вреда.
– Только что вернулся ночной дозор, принцесса, – без всякого приветствия доложил Франко Пьетро.
У обоих на любезности не было ни времени, ни желания. В тусклом свете раннего утра его волосы, ресницы и повязка еще сияли от волшебного порошка Аллегрето.
– Что скажешь? – быстро спросила она.
Риата потерял пять человек, Навона – троих. На рассвете Зафер нашел Дарио. Он лежал один и без сознания.
– Мы обнаружили еще два тела, принцесса. – Увидев ее испуганный взгляд, Франко покачал головой. – Не он, ваша светлость. Мои люди.
– Господи, упокой их души. Я сожалею.
– Ваша светлость, у меня не хватает людей для дальнейших поисков. Мне требуются все рыцари и солдаты, чтобы надзирать за лагерем. Мы не можем позволить наемникам рассеяться и совершать набеги. Пока грызутся между собой, нам это на руку, но если они станут объединяться в банды или найдут себе вожака...
– Я знаю. Филипп возвращается. Гонец сказал, что он будет здесь дня через два.
– Слава Богу, если так, принцесса. Это не может долго продолжаться, опасность возрастает. Я прошу вашего позволения закончить поиски. Все люди нужны мне, чтобы наблюдать за лагерем.
– Ты не хочешь искать его! Потому что это Аллегрето! – воскликнула она.
– Ваша светлость, если бы я думал, что есть хоть малая надежда, что я смогу его найти и помочь ему, я бы это сделал.
– Надежда есть. Он там. Ранен или захвачен в плен.
– Мы искали. Он не вернулся к назначенному месту встречи. Турок осмотрел каждую палатку в лагере. Есть трупы, которые нельзя опознать. – Франко кивнул на Дарио, его голос смягчился. – Вся его одежда сгорела. Эти смеси, которые нес Навона... вы сами видели, что они могут наделать, принцесса. Не думайте, что я с легким сердцем бросаю поиски. Мы были смертельными врагами, но он спас меня, когда англичанин хотел изрезать меня на куски. Я этого не забыл.
– Раймон, – с горечью сказала она. – Я не могу это понять.
– Глупец на многое способен ради золота и собственных фантазий. Висконти знают, как совратить человека обещаниями.
– А я ничего не замечала. Верила ему. Он был моим другом.
Франко хмыкнул:
– Порой наиболее опасен тот, кто льстит и расточает комплименты, и достоин доверия тот, кто вызывает подозрение.
– Он убит в церкви? Когда вы сражались?
– Нет, принцесса, мы не оказали ему такой любезности. Мы привели его в башню Навонов и показали кое-какие забавы Джино.
– Забавы Джино? – чуть слышно повторила она.
Франко пожал плечами.
– Нам требовалось узнать весь его план. Он бы непременно солгал. Но, болтаясь на дыбе, трудно солгать, миледи.
Елена закрыла лицо руками.
– Господи, Раймон, – прошептала она.
– Приберегите скорбь для кого-нибудь другого. Он был предателем и умер как предатель. Будь у нас время, может, я заставил бы его пожалеть о своем поступке немного дольше. Навона перерезал ему глотку.
Елена зажала рот ладонью. Она вспомнила пятно на камзоле Аллегрето. Кровь Раймона. Веселый, изысканный, красивый Раймон с обаятельной улыбкой. Который называл ее сверкающим бриллиантом и необыкновенной женщиной. Она начала дрожать и не могла остановиться.
– Сожалею, если причинил вам боль, миледи, – жестко сказал Франко. – Но лучше так. Если бы это не сделал Навона, это пришлось бы сделать вам. Ладно, я распоряжусь, чтобы поискали Навону, если вы так хотите.
– Благодарю, милорд. Я боюсь, он ранен. Или находится в таком месте, откуда не может выбраться.
Франко вроде бы имел другое мнение на этот счет. Но он лишь поджал губы и поклонился.
– Теперь, с вашего позволения, мне нужно идти, принцесса. Я должен проверить ворота.
Она кивнула. Франко вышел из комнаты, и стражник закрыл дверь.
Обернувшись на звук, донесшийся с кровати, она увидела Дарио, который пытался сесть. Он морщился отболи.
– Светлость... Навона... Он ранен?
– Он не вернулся. Хочешь воды?
Юноша кивнул. Елена поднесла к его губам кубок, и он сделал большой глоток.
– Он был... со мной. В темноте.
– Где? – быстро спросила она.
– В темноте.
– За пределами лагеря?
– Да, – хрипло ответил Дарио. – Нес меня. – Он закашлялся. – Там был... огонь.
– Огонь? – с тревогой повторила Елена, но он упал на подушку и закрыл глаза.
Филипп пришел с севера, так что наемники оказались в ловушке между озером и горами. К тому же им противостоял отряд, равный им по силе.
Они вдруг прислали лазутчиков, заявив о желании вести переговоры. Елена ответила одним словом: «Уходите».
Но им не так легко было это сделать, поскольку Филипп закрыл перевал на Венецию.
И все же наемники не сдавались, послания шли без конца. Они умоляли простить их за содеянное. Предлагали свои услуги для ее личной охраны. Предлагали вернуть полученное серебро. Ночью люди Франко задержали нескольких солдат, пытавшихся бежать из лагеря.
На рассвете из цитадели увидели армию Филиппа, который, словно Ганнибал, двигался с севера. Елена послала к нему гонца с приказом остановиться в лиге от города и приготовиться к битве.
Лагерь кондотьеров напоминал разворошенный муравейник. Она приняла двух офицеров, которые говорили с ней от лица всех наемников. Они принесли извинения за дела убитых командиров, остались только простые солдаты, которые лишь выполняли приказ. Теперь они знают, что приказы были опрометчивыми, не стоило вмешиваться в дела Монтеверде. Они бы ушли без промедления, но им препятствуют.
С западного крепостного вала Елена указала офицерам на горы, уже покрытые снегом.
– Каждый из ваших людей должен пред лицом Господа принести клятву, что никогда больше не поднимет оружие против Монтеверде, – заявила она. – Потом можете уходить. Этим путем.
На запад, через высокие, не защищенные от ветра, лишенные дорог горы. Там люди думают, лишь как остаться в живых, им уже не до того, чтобы создавать банды или воевать со сторожевыми заставами. А у тех, кто сумеет закончить путешествие до зимних морозов, впереди окажется Милан.
Пусть Милан заберет себе остатки. Если же эти остатки превратятся в шайки разбойников еще до того, как дойдут до земель Висконти, значит, такова Божья воля.
Елена почти неделю стояла с Филиппом у западной границы Монтеверде, принимая благодарность наемников. Они проходили сквозь строй, принося клятву и сдавая все оружие, кроме ножа. Им давали по мешку муки, фляжку оливкового масла, плащ и трутницу, если у них таковой не было. Один из личных охранников Елены расспрашивал каждого солдата, не известно ли ему что-нибудь об Аллегрето.
Увы. Они видели только призраков, сияющих ангелов и лающих дьяволов, похожих на собак. Ни один из них не видел живого человека с черными волосами, красивым лицом, в зелено-серебряном камзоле, испачканном кровью.
Охранник принес ей кольцо с девизом Навона, обнаруженное в солдатском мешочке. Его нашли среди почерневшей травы в сгоревшей палатке.
Елена сжимала кольцо в руке, пока оно не согрелось, затем попыталась надеть.
Он вернется. Она не могла поверить, что он умер. Она не верит.
Уже минули Рождество и Пасха, когда до епископа Монтеверде в конце концов дошли письма, несколько месяцев путешествовавшие неизвестно где. В них сообщалось, что в свете торжественного раскаяния и пожертвований, сделанных почтенным чадом Господним Аллегрето делла Навоной, его отлучение от церкви было бы снято после того, как он сделает покаянное пожертвование и явится к папе для отпущения грехов.
– Ваша светлость!
По крайней мере пятеро советников вскочили с мест, чтобы возразить, но старейший тут же воспользовался своим превосходством.
– Ваша светлость! Вы не должны уезжать таким образом! Мы вам этого не позволим!
– Не позволите? Вы считаете меня заключенной?
– Ни в коем случае, ваша светлость. Но...
– Тогда я поеду.
– Ваша светлость, мы понимаем и разделяем вашу печаль. Мы сознаем, что требуется надлежащий ритуал, но ехать для этого в Рим! Давайте отправим посланника, чтобы он передал наше почтение и вашу просьбу святому отцу.
– Я поеду сама.
Пожилой советник с укором взглянул на нее.
– Ваша светлость имеет неотложные дела в Монтеверде.
– Слушать дальнейшие споры, за кого мне выйти замуж? Я не собираюсь выходить замуж. Я поеду в Рим. Я желаю, чтобы это послание от папы стало известно в каждом уголке Монтеверде. Чтобы Аллегрето делла Навона мог услышать об этом и узнать.
Советники с преданностью смотрели на нее. Со времени побега они начали лучше относиться друг к другу.
– Ваша светлость, – ласково произнес старейшина, – разумнее отслужить мессу по его душе в каждой церкви. – Елена отрицательно покачала головой, и он перевел взгляд на присутствующих. – Синьоры, я предлагаю собрать деньги на заупокойную молитву во имя Аллегрето Навоны. Повесим на каком-нибудь доступном месте в городе, пусть каждый видит ее и помолится за спасение его души. А также за его заслуги по освобождению принцессы и совета. Кроме того, отслужим повсюду специальную мессу.
– Нет, – сказала Елена, повысив голос. – Я не позволю, чтобы вы говорили о нем как об умершем.
Старейшина поджал губы и сел, не призвав к голосованию.
– Я поеду в Рим, чтобы убедиться, что его пожертвования использованы должным образом, что не произошло никаких ошибок и его анафема может быть снята.
Ни один не сказал вслух, что уже слишком поздно. Все отводили глаза.
– Это не ваша обязанность, ваша светлость, – промямлил советник у дальнего края стола.
– Моя. По крайней мере... – Голосу нее дрогнул. – Это самое малое, что мы должны сделать. Он спас нам жизнь и Монтеверде.
– Франко Пьетро тоже много сделал, ваша светлость.
– Да. Но он бы не смог нас освободить. Он сам так сказал. В мое отсутствие Франко будет управлять цитаделью, а Филиппа я назначила его заместителем.
До бунта кондотьеров они бы пришли от этого в ярость. Но сейчас они только перешептывались. Их больше пугал ее отъезд, чем Риата. Словно родители болезненного ребенка, они страшились оставить ее без присмотра. Они приводили всяческие доводы, пока она не сдалась, закрыв лицо руками.
– Я должна это сделать! – наконец воскликнула она. – Даже если погибну. Выбирайте себе другого правителя, если хотите, я не могу дать вам большего.
Старейшина опять с усилием поднялся.
– Ваша светлость, вы заставляете меня говорить откровенно. Вы позволили чувству возобладать над вашим благоразумием. Непростительно отказываться от всего ради глупой и бесполезной затеи. Если благополучие Монтеверде для вас не главное, ваша светлость... тогда нам следует рассмотреть возможность перевыборов. Хотя это разрывает мне сердце.
– Поступайте, как знаете. – Взяв тяжелый скипетр, она бросила его на стол. – Надеюсь, вы найдете кого-нибудь более мудрого, чем я.
