355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лаура Кинсейл » Благородный разбойник » Текст книги (страница 19)
Благородный разбойник
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 00:57

Текст книги "Благородный разбойник"


Автор книги: Лаура Кинсейл



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 25

Аллегрето бросил ее письмо в огонь и отрешенно смотрел, как тает красный воск печати, как задымился и начал гореть пергамент. Ее мольбы к нему медленно исчезали, превращаясь в горстку пепла.

– Ответа не будет.

Он слышал, как Зафер разговаривает сквозь зарешеченное окно со стражником. Были моменты, когда он хотел покончить с собой. Особенно после того, как она сообщила ему о желании Франко Пьетро подписать ее соглашение при условии, что он тоже подпишет его. Вынуждала положить голову на плаху Риаты.

Он не видел для себя выхода. Не мог уехать, не мог остаться, будущего у него тоже не было. Одна дорога в ад от собственной руки или с помощью Риаты.

Ему предоставили несколько роскошно обставленных комнат. У него был письменный стол, он мог взять любую книгу из библиотеки Лигурио, заниматься алхимией, встречаться с управляющим по поводу возвращенного имущества Навона.

Зафер, деливший его одиночество, и Маргарет, жившая где-то поблизости, верно служили ему, как будто его волновало, что он пьет или ест.

С помощью Зафера он мог бы давно покинуть свою тюрьму, оставляя за собой кровавый след. Но он этого не сделал, чтобы иметь возможность наблюдать за цитаделью и действиями Франко, чтобы при необходимости суметь защитить ее. Он бы добился большего, если бы Дарио не пресекал его попытки внедрить своего человека в цитадель. За это он получил письменный выговор от Елены. Похоже, она опасалась только его одного.

Зафер охранял бы ее лучше Дарио, но он слишком предан ему, чтобы оставаться с нею в цитадели.

Аллегрето снова развернул папскую депешу. Настоящий папа, кажется, уже начал сходить с ума. Прошения Аллегрето преследовали его всю дорогу до Неаполя, где у святого отца было важное дело: захватить часть богатой территории для своего толстого никчемного племянника, оставив в смятении Рим. Если бы Аллегрето привел из Монтеверде войска и поддержал его стремление выжать побольше крови из неаполитанского королевства, то высший представитель Бога на земле охотнее рассмотрел бы смиренное прошение Аллегрето о снятии с него отлучения.

Презрительно швырнув святые печати в огонь и положив голову на спинку кресла, он думал о девушке с окровавленным мечом в руке. «Вот мой ответ», – сказала она.

Не каменные стены держали его тут. Не стража, не мечи, не кандалы. Только ее ответ, что есть другой путь.

– Милорд. – Зафер поставил кубок с изображением оленя.

Это был знак, что он принес новости. Взяв кубок с собой, Аллегрето вышел на маленький парапет, где его ждал Зафер.

– Милорд, Франко был приглашен в цитадель, под стражей. Чтобы встретиться с сыном и поговорить с ней, – тихо сказал юноша.

Значит, она пригласила Франко. А он стойко перенес зиму, весну и лето, хотя его ум и тело буквально вопили о свободе.

– Что еще?

– Только официальные встречи, милорд. После ухода Франко она принимала людей из Венеции, Милана и Тренто. Прибыл человек от герцога Ланкастера. Она разговаривала с ним в личных покоях.

– Наедине?

– Там был Дарио. Посланник герцога – англичанин по имени Раймон де Клер.

Окаменев, Аллегрето посмотрел на юношу, и тот сразу насторожился.

– Милорд... он враг?

Враг. Святой рыцарь ее любовных поэм. Изящный, очаровательный, безупречный Раймон. Она встречалась наедине с этим грязным мужланом из английского свинарника. Аллегрето повернулся к озеру. Его пальцы так сжали каменный парапет, что побелели костяшки. Он стоял, глядя на цитадель и сдерживая желание перерезать себе горло или броситься вниз.

Ночью Елена тайком покинула крепость. Она знала, что совершает ошибку. Играет с огнем. Если распространится слух о том, куда она ходила, все будет поставлено под удар. И расплатой за это будет ее жизнь.

Она взяла с собой одного Дарио. Он яростно возражал против ее опасной затеи, и только угроза лишить его поста у двери ее спальни заставила юношу подчиниться.

Он переправил ее на лодке к восточному мысу. Они взобрались по тропе на скалу, миновали пещерку любовных свиданий и подошли к задней двери замка, где их встретил один из доверенных людей Филиппа.

Опустив голову, Елена в сопровождении Дарио и бандита поднялась по лестнице. На ней был капюшон в черно-белую полоску, отличительный знак проститутки в Монтеверде, и любое проявление интереса со стороны дежуривших солдат пресекалось громким окриком: – Это разрешено ему на ночь.

Когда они дошли до последней, хорошо охраняемой двери, Елена уже не знала, отчего так колотится ее сердце: то ли от долгого подъема, то ли от предвкушения встречи с Аллегрето. Когда человек Филиппа открыл дверь, она краем глаза увидела, что кто-то загородил вход.

– Вон, – коротко бросил Дарио. – Ему не нужна твоя компания.

Она поняла, что в дверях стоял Зафер. Помедлив, он подчинился, и Дарио легонько подтолкнул ее. Она вошла, и дверь тут же захлопнулась.

Хотя была полночь, свечи еще горели, но комната, превосходно обставленная, как она и приказала, была пуста. На столе лежали книги, пергаменты, чернильница, нарезанные перья. Снаружи слышался шум дождя. Ощутив необычный запах, Елена неожиданно вспомнила его кабинет на острове. Дальше, под аркой, оказалась еще одна дверь, тоже открытая. В пустой комнате за нею горели знакомые голубые шары, освещая стол, уставленный стеклянными колбами и пузырьками.

Кто-то вдруг резко заломил ей руку за спину, зажал ладонью рот. Через секунду он сделал глубокий вдох и сразу отпустил ее.

Елена повернулась и, растирая плечо, взглянула из-под капюшона на Аллегрето.

Он не выразил ни радости, ни удивления, вообще никаких чувств.

– Я думал, Франко может послать женщину, – не поздоровавшись, сказал он.

Она поняла, что он имеет в виду наемного убийцу. Не так она представляла себе их встречу.

– Я боялась предупредить тебя о моем приходе. Это могли заметить.

Он бесстрастно смотрел на нее.

– Прекрасная маскировка.

Елена опустила голову, не зная, как это расценить. Он был в черной шелковой одежде с серебряной отделкой и жемчугами на манжетах. Отросшие волосы заплетены сзади. Синяки и царапины давно исчезли, сейчас он был даже еще красивее, чем ей запомнилось.

– Как это понимать? Зачем ты пришла?

Встретив столь холодный прием, она и сама уже задавала себе такой вопрос. Она собиралась убедить его, что не уступит совету и не выйдет замуж. Она думала, его это беспокоит. Ей так хотелось увидеть его, что она пренебрегла всеми доводами рассудка. Откинув капюшон, Елена подошла к столу.

– Завтра совет выбирает мужа для меня.

– Я знаю.

Она искоса взглянула на него.

– Что мне делать?

– Ты спрашиваешь у меня? – коротко засмеялся он.

Она не хотела спрашивать, просто сказала ему. А он холоден, похоже, не чувствует, как она, ни боли, ни волнения, ни дрожи оттого, что они снова в одной комнате, наедине.

– Ты говорил, что мы женаты.

– Я лгал, – резко сказал он. – Ты свободна. У тебя есть разрешение от самого папы, как я слышал.

– Мое сердце не свободно.

– Ты пришла меня пытать, не так ли? Господи, почему я не убил всех женщин, когда-либо носивших имя Монтеверде.

– А для меня, думаешь, это не пытка?

– Тогда зачем ты пришла?

– Почему ты до сих пор здесь? Я ведь знаю, что тебе не составляет труда бежать.

– И куда мне бежать? Что делать? Я бы сражался с Риатой и победил, но я не буду сражаться с тобой.

– Только поэтому?

Он бросил на нее такой взгляд, что Елена чуть не отпрянула, хотя их разделял стол.

– Ты получаешь от этого удовольствие, да? – тихо спросил Аллегрето.

Он медленно направился к ней. Казалось, он двигался неторопливо и все-таки возник перед нею неожиданно, прижав ее к столу.

– Ты держишь меня тут, хотя приглашаешь Франко в цитадель, заигрываешь со своим английским рыцарем. Я знаю тебя.

– Ничего подобного! – воскликнула Елена. – Я это ненавижу.

– Хочешь узнать, как это меня терзает? Хочешь увидеть в моей руке яд, когда я больше не смогу этого вынести?

– Нет!

– Все эти удобства только для отвода глаз. Я не покончу жизнь самоубийством. Нет, я, оказывается, в десять раз глупее... надеюсь как-нибудь пробиться на небеса. Быть с тобой, когда закончится наша жизнь, если это не суждено на земле.

Елена упала на стул и закрыла лицо руками.

– Господи, если бы ты заключил мир с Риатой. Ты мог быть свободным. Мог прийти в цитадель.

– Чтобы видеть тебя замужем за другим и с этим английским псом, скачущим в твоей постели, когда ты пожелаешь? Благодарю покорно! Лучше оставь меня здесь дожидаться яда.

– Я не выйду замуж. Никогда. Я пришла сказать тебе это. Я не возьму себе никого другого.

Прогремел гром. Пламя свечей качнулось от ветра, но голубые шары светили ровно. Из соседней комнаты донесся шум усиливающегося дождя.

– Ты сможешь долго противиться, – уже мягче сказал он. – Но ты сошла с ума, если доверяешь Франко. Тебе даже не следовало бы находиться рядом с ним. Я не могу тебя защитить, пока он в цитадели.

– А как бы ты это сделал?

– Да уж как придется. Ты не облегчаешь мне дело.

– А другого пути нет? Ты не сможешь поверить в искренность намерений Франко? – робко спросила она.

– Лишь когда настанет апокалипсис и уничтожит всех нас.

Аллегрето подошел к окну. Снаружи лил дождь, камни почернели от воды.

– Ты не возьмешь другого? – вдруг спросил он, глядя в темноту. – Даже своего преподобного Раймона?

– Нет. Иначе я бы не пришла сюда.

Он медленно покачал головой.

– Это выше моего понимания. Верить в мечты Лигурио. Верить твоим словам.

– А ты веришь?

– Иногда. Но в этом нет места для меня, Елена. Я рожден для того, чему ты стараешься положить конец.

Елена закрыла глаза. При всем желании она не могла сказать ему ничего утешительного. В совете уже раздавались голоса, что Аллегрето с Франко Пьетро нужно допросить как изменников Монтеверде, и было очевидно, что исход предрешен.

Встав, она вернулась к столу. Книги и свитки не имели отношения к естественным наукам. Библия была раскрыта на десяти заповедях. На пергаменте написаны имена святых, и возле каждого проставлена сумма, как в счетных книгах венецианских банкиров.

Она вспомнила радость настоятеля монастыря, принявшего нескольких сирот Аллегрето в свой тихий приют. Тогда она сочла его добрым, благородным человеком, который даже отказался от денег, предложенных на их содержание. Ведя пальцем по списку, Елена увидела там имя аббата и рядом с ним огромную сумму.

– Пытаюсь купить себе дорогу на небеса, – усмехнулся Аллегрето. – Если знаешь о каком-нибудь особенно праведном человеке, которого я могу поддержать, или о каком-нибудь чуде, сообщи мне.

Она безрадостно улыбнулась:

– Я хочу от тебя лишь одного чуда.

– Я из плоти и крови. Во мне никаких чудес нет, Елена. Ты сама знаешь.

– Во мне, видимо, тоже. Иногда я думаю, что это большая ошибка. Что мой дед был не прав. Мы слабы. Мы разобщены. Я – девушка, мне нет еще и девятнадцати. Милан только и ждет, чтобы я оступилась. И ему осталось не слишком долго ждать. – Она прерывисто вздохнула. – Рассказы, которые я слышала о Висконти... Они же просто звери, а не люди. Иногда мне бывает так страшно. И так хочется, чтобы ты был рядом.

– Сейчас ты пытаешь меня правдой.

– И себя.

Она почувствовала, когда он подошел к ней. Когда молча встал за спиной.

– Чего ты хочешь?

– О... не спрашивай, – выдохнула Елена.

Она знала, чего хочет. Зачем пришла сюда. Все время знала. Она чувствовала, как он распускает ее волосы, как они падают ей на плечи. Но он ее не обнял.

– Я должна идти, – сказала она. И не двинулась с места.

– Дай мне вспомнить, – прошептал он, вдохнув ее запах. – Дай мне сначала вспомнить.

Елена повернулась к нему, откинула голову. Он перебирал ее волосы, гладил по лицу, а потом начал целовать, раздвигая ей губы языком. Она прильнула к его сильному, живому, осязаемому телу. Сколько прошло времени с тех пор, она уже почти не верила, что все было не просто ее мечтой. Это ее темный ангел.

Он вдруг оттолкнул ее. Оба молчали. К чему слова о том, ложь или правда, что они женаты, что зачать сейчас ребенка было бы несчастьем. Она пришла к нему и не знала, сможет ли опять его покинуть.

– Должно быть, ты наслаждаешься, уничтожая меня.

Она покачала головой:

– Я не могу сдержаться. Не могу.

Аллегрето обхватил ее лицо руками, снова поцеловал.

– Я могу. Хотя это убивает меня.

Она притянула его к себе и, ощутив твердость мужского естества, начала сладострастно тереться об него.

– Ведьма, – пробормотал он.

Положив руки ей на плечи, он слегка надавил, заставил опуститься на колени и прижал ее лицо к своему паху.

Елена обхватила руками копье, сжимала его, ласкала губами и ртом. Она слышала тяжелое дыхание Аллегрето, ее собственное тело пылало от желания, чтобы он вошел в нее. Но она, словно проститутка, удовлетворяла его до тех пор, пока он не задрожал, стараясь проникнуть в самую глубину ее жаждущего рта. После того как он наконец отпустил ее, у нее не осталось ни воздуха в легких, ни мыслей в голове.

– Любимая!

Он вдруг подхватил ее, понес в спальню и уложил на край кровати. В таком положении она словно предлагала себя, и он целовал завитки между ног, пальцы скользили внутри. Елена задыхалась от сладостной муки, выгибаясь к его рту. Тело напряглось. Она вцепилась ему в волосы, приближая миг облегчения. И когда он пришел, в неистовом блаженстве, она не могла ни вздохнуть, ни крикнуть, только слезы полились у нее из-под век.

Звяканье ключей и скрип засова вырвали ее из того, что казалось ей минутной дремотой рядом с ним. Аллегрето уже был на ногах, когда громкий голос напомнил о времени. Дарио выглядел недовольным и раздраженным, но Елена почувствовала за этим беспокойство. Он бы не дал ей ни минуты больше того, чем они договорились. Кажется, даже меньше, подумала она, или час пролетел, как одно мгновение.

Она быстро поднялась. Аллегрето прикрыл ей лицо черно-белым капюшоном, потом наклонился словно для поцелуя, загораживая от стражников.

– Прощай, – чуть слышно произнес он. – Прощай.

И тут же отпустил. Елена не осмелилась еще раз взглянуть на него, боясь выдать себя.

– Для нее. – Аллегрето бросил золотую монету в сторону ближайшего стражника.

Тот понимающе ухмыльнулся и показал ей рукой на дверь.

– Похоже, девчонка была хороша.

На заседании совета Елена противостояла двадцати мужчинам, которые считали правильным только собственное мнение. Ни один не желал принять ее сторону. И это было опасно для ее правления. Никто еще не произнес этого вслух, но любой мог думать, что, если она не выйдет замуж по решению совета, возможно, ее следует переизбрать и заменить мужчиной. Или, если она будет слишком упряма, ее можно убрать какой-нибудь простой и губительной хитростью. Единственной причиной, по которой они пока оставили ее в покое, была их неспособность сойтись во мнении по поводу кандидатуры мужа. Голосование отложили до следующей встречи.

Теперь Елена сидела за обеденным столом между Раймоном и послом Милана, испытывая непреодолимое желание уронить голову на белоснежную дамасскую скатерть и отрешиться от всех забот. Но она старалась побороть усталость хотя бы для того, чтобы выглядеть любезной. Дарио не сводил глаз с синьора из Милана, однако дородный представитель семейства Висконти, похоже, не имел намерения отравить Елену. Он делал ей выговор за ее отказ согласиться на его предложение, хотя Милан и Монтеверде всегда были друзьями и верными союзниками. Елена совсем не то читала в книге деда и по совету Филиппа хорошо заплатила из казны за дополнительную защиту, если Милан окажется врагом.

Правда, она не стала говорить об этом на совете, опасаясь шпионов. Деньги якобы требовались для ремонта ее покоев, но пошли на оплату еще одной роты солдат, которые охраняли перевал в горах на севере. Если бы им не заплатили, они бы наверняка перекрыли его для торговли. Елена помнила Ганнибала и сочла более разумным иметь открытый перевал, чем новый полог над кроватью.

Посол тем временем пустился в рассуждения о бесполезности республиканских законов, предложив ей не давать слишком много власти избранным советникам. Она тоже была не слишком довольна поведением совета, однако критика миланца вывела Елену из себя, на что тот и рассчитывал. Но прежде чем она смогла найти вежливый способ прервать наглого посла, ее ошеломило вмешательство Раймона.

– Нет, милорд, разве вы не читали книгу принца Лигурио на эту тему? – громко спросил он по-французски, взглянув на Елену. – Я недавно закончил ее, и, думаю, всем королям нужно ознакомиться с нею.

Елена смотрела на него, почти ожидая, что он сейчас улыбнется и подмигнет, как будто он пошутил. Насколько ей известно, Раймон не был сторонником гражданского правления, служил Ланкастеру, беспрекословно подчиняясь ему во всех вопросах. Но он с полной серьезностью бросился на защиту идей ее деда, подавляя возражения посла латинскими и даже греческими цитатами. Миланец что-то бормотал в ответ, но Раймон утверждал, что власть кровавого тирана держится на страхе, а порядок в Монтеверде – следствие уважения и любви к принцессе.

Елена сочла необходимым вмешаться, пока дородного посла не хватил удар. Она перевела разговор на грядущий сбор винограда, поинтересовавшись у миланского дипломата погодой в Ломбардии. Они стали обсуждать сельские праздники, венчающие сбор урожая.

– Ваша светлость, – вдруг с улыбкой сказал Раймон, – окажите мне честь. Разрешите предложить вам одну идею. Давайте устроим в Moнтeверде торжество по поводу годовщины вашего правления.

Елена моргнула от неожиданности. В ее представлении это был трудный год потрясений, страдания, одиночества. Раймон, подняв брови, взглянул на посла и затем перешел на английский.

– Это будет знаком для сомневающихся, что все идет хорошо. Людям всегда нравились праздники. Сделайте наряды, которые они смогут оставить себе. Объявите амнистию. – Пожав плечами, он искоса посмотрел на нее. – Придумайте какое-нибудь веселье. И может быть, ваша светлость, это заставит вас опять улыбнуться.

Глава 26

Из окна Аллегрето видел цветные пятна флагов, вооруженных людей в крепости, где содержался Франко Пьетро, и решил, что его снова пригласили в цитадель. Но у Зафера не было никаких особых сведений, только новость, что готовится пышное торжество в честь годовщины новой республики Монтеверде. Оно пройдет в цитадели, а также на рынках и улицах всех городов. На площади собираются установить бронзовую статую принца Лигурио в тоге римского сенатора и лавровом венке. Это дар Венеции. Речи произнесут все достойные люди, которые могут оказаться в это время на севере Италии.

Это совершенно безрассудное предприятие встревожило Аллегрето. Значит, цитадель откроют для многочисленной толпы, а принцесса наверняка возглавит торжественную процессию, которая пройдет от Авины к центру города. Он даже послал ей предостережение, оставшееся без внимания. Дошел слух, что она с удовольствием принимает советы англичанина, своего фаворита.

Хотя Зафер утверждал, что она ни с кем из мужчин не встречалась наедине, Аллегрето не верил.

Когда в первый день праздника за ним внезапно пришли солдаты, ему все стало ясно. Может, ее убедили англичанин или Филипп и советники, его это не интересовало. Если она избрала казнь главным событием торжества, чтобы одним блестящим ударом отделаться от Риаты и Навоны, то он мог только восхищаться ею. И надеяться, что ему под конец позволят исповедаться.

Он не сопротивлялся, пока его обряжали в великолепную зеленую одежду и надевали на голову золотой обруч, украшенный пером. Весьма пышный наряд для приговоренного к смерти. Возможно, она считала это любезностью, но лучше бы приказала снять с него кандалы. Они терли запястья и делали его беспомощным при крутом спуске с горы. Он шел, гордо глядя вперед и пытаясь обуздать нарастающую ярость. Два солдата вели коня, Зафер шел рядом, положив руку на стремя.

Если это будет костер, Аллегрето молил Господа, чтобы у нее не хватило мужества смотреть. Он сомневался, что выдержит испытание молча. Если, потеряв надежду, он завоет в пожирающем огне, пусть его услышат только дьявол и такие же осужденные.

Городские ворота были открыты для них, звонили колокола, вдоль улиц выстроились молчаливые люди. Это почти лишило Аллегрето хладнокровия, он готовился к издевательствам и брошенным в него камням, но только не к этому выжидательному молчанию. Он узнавал верных его дому людей, которые склоняли перед ним голову.

Когда толпа на площади разделилась, освобождая проход, он решил, что сейчас увидит погребальный костер или плаху, где простится с жизнью. Но впереди, словно свет в конце тоннеля, был собор. С противоположной стороны на площадь вывели Франко Пьетро.

Толпа начала роптать. Наверху лестницы рядом с принцессой стоял епископ, позади нее – советники, послы и купцы. Вплотную к Елене стоял красавец в пестром красно-синем наряде, с белым ирисом на тунике. Поскольку Аллегрето хорошо знал английскую геральдику, то с холодной злобой смотрел на Раймона де Клера. Тот не удостоил его вниманием, казалось, он больше интересовался Франко Пьетро, ибо мрачно взирал на него, пока стражники подводили заключенного к лестнице.

Не заметив никаких приготовлений к казни, Аллегрето решил, что Елена только огласит здесь приговор, а исполнят его солдаты в другом месте. Шум толпы стал громче, возбужденнее.

В сопровождении стражников они вместе с Франко поднялись по лестнице. Он думал, что почувствует унижение, но ощутил только горечь победы от сознания, что Риата делит его участь. Если она решила порадовать его хотя бы таким образом, тогда в этом есть смысл. Аллегрето закрыл глаза. Раз в жизни он мог позволить себе расслабиться, не думать о защите. Стражники вдруг отпустили его, и он почувствовал холодное прикосновение к рукам. Перед ним, наклонив голову, стояла Елена и отпирала кандалы. Он не слышал ничего, кроме рева толпы. Не видел ничего, кроме золотой короны на ее черных волосах. Когда цепи упали, она повернулась к стоявшему рядом Франко Пьетро и сделала то же самое.

Шум на площади стал оглушительным. Толпа ждала не этого. Но Елена подняла руку с ключами, и внезапная тишина волной прокатилась от того места, где она стояла, до отдаленных улиц.

– Мы все Монтеверде! – крикнула она. – Все мы! – Взглянув на Франко, затем на Аллегрето, она бросила ключи на ступени лестницы. Слабый звук в мертвой тишине. – Вы свободны. Делайте что хотите.

Франко пристально смотрел на него, и он, повернувшись, ответил ему ненавидящим взглядом. Оба не сделали ни единого движения. Оба стояли, будто пригвожденные к месту неведомым колдовством, пока Елена и толпа молча ждали.

Стражники держали оружие наготове. Аллегрето понимал, что не может убить Франко, толпа растерзает их обоих. Франко явно думал о том же. Аллегрето готов был умереть, но готов ли Франко? Нет, Риата просто шагнет назад, чтобы избежать удара, и будет наблюдать, как толпа растерзает Аллегрето за его попытку. Он с вызовом смотрел на Франко. Или оба, или никто.

Тот презрительно скривил губы и повернулся к принцессе, словно Аллегрето был дворняжкой, лающей из сточной канавы. Потом вдруг поднял сжатый кулак.

– Монтеверде! – крикнул он, упав на колени перед Еленой и склонив голову в знак подчинения. Толпа взорвалась криками.

Елена выжидающе посмотрела на Аллегрето. Он взглядом попытался внушить ей, что это обман, уловка. Но она не оставила ему выбора. Он не мог при всем народе отказаться и не последовать примеру Франко. Он встал на колени, склонил голову, однако не произнес ни слова, не поклялся в верности, чтобы ублажить толпу. А принцессе это было не нужно, она и так давно связала его.

Елена протянула ему руку. Он поднес ее сначала к губам, потом ко лбу.

– Gardi li mo, – тихо сказал Аллегрето, как будто она могла его слышать. – Ты знаешь, я твой.

Она сжала руку в кулак и прикоснулась к его плечу, разрешая встать. Когда она прижалась щекой к его щеке, он не смотрел на нее. Теперь она для него чужая, теплота ее щеки – формальность, а блеск ее короны – барьер. Он вынес и то, что она позволила Франко поцеловать ее, коснуться изуродованной щекой ее щеки. Он убил бы Риату при малейшем подозрительном движении. Но солдаты наготове, восторженная толпа охраняет принцессу. Любое их недовольство, и они с Франко будут разорваны на части.

Елена потрясла всех своим неожиданным поступком. Он восхищался ее безрассудной смелостью и горел желанием придушить самодовольного англичанина, который стоял позади нее с такой улыбкой, как будто ему кто-то вручил ключи от монетного двора. Когда она нерешительно улыбнулась ему в ответ, Аллегрето едва не потерял самообладание. Она бросила лишь мимолетный взгляд на английскую свинью. Но этого было достаточно. Аллегрето почувствовал, как сердце и разум падают в черный колодец, и темнота поглотила его целиком.

Елена с трудом вынесла первый день празднования. Она проследила, чтобы Франко и Аллегрето не теряли друг друга из виду. Чтобы Дарио не спускал глаз с обоих. Чтобы они не имели возможности связаться с единомышленниками. Она могла их освободить, но не собиралась давать им свободу действий.

Только Раймону был известен ее замысел. Она боялась оказаться несправедливой, поскольку использовала его, чтобы поддержать свое мужество, хотя они оба знали, что его любовь не имеет будущего. Тем не менее Раймон не отступал, найдя причины задержаться в Монтеверде. Да и выбора у Елены не было. Филипп с Дарио – верные друзья, но понимали далеко не все. Филипп – солдат, Дарио – охранник до мозга костей. Оба пришли в ужас, когда она освободила заключенных. Но Раймон понял. Милан угрожал, они должны, просто обязаны держаться вместе. Она надеялась, что, осознав грозящую опасность, Аллегрето и Франко отбросят свою вражду и будут вместе с нею работать над укреплением города. Она долго обсуждала свой план с Раймоном, и он согласился, что лишь смелый шаг может изменить безвыходное положение. Теперь, вспоминая ненавидящий взгляд Аллегрето, она уже не была в этом уверена.

Наконец служанка поправила сетку, державшую волосы, и надела ей на голову корону. Вздохнув, Елена жестом приказала стражникам открыть двери, после чего дворецкий объявил ее полный титул: великолепная, впервые избранная, принцесса Елена ди Монтеверде. Она вышла из личных апартаментов в приемную, где ее ждали Дарио с Франко и Аллегрето.

Франко поклонился, как подобало придворному. Аллегрето сделал насмешливый полупоклон.

Елена поприветствовала всех одинаково любезным кивком, но сердце у нее тревожно сжалось. Она чувствовала себя маленькой девочкой среди мужчин, которой не пристало даже находиться в этой комнате, а не то что властвовать над ними.

– Я не задержу вас надолго перед званым обедом. Я пригласила вас, чтобы объяснить свой поступок. Я больше не могу ждать, пока вы согласитесь заключить между собой мир. Ходят упорные слухи, что Милан готовится к враждебным действиям против нас. Поэтому я требую совершенной преданности ваших домов Монтеверде.

– Конечно, принцесса, – ответил Франко. – Ты хочешь, чтобы мы принесли клятву перед Богом?

– Я не могу дать клятву перед Богом, папа говорит, что мое лицо оскорбляет создателя, – усмехнулся Аллегрето и взглянул на Елену. – Ты знаешь, кому принадлежит моя верность.

– Я не требую от вас клятвы, – спокойно произнесла она. – Кто-то мне однажды сказал, что их легко дают и столь же легко нарушают. Вряд ли кто-либо из вас желает нашего поражения от Милана, но пока мы разобщены, мы в большой опасности. Поэтому я прошу вас это обсудить и пресечь возможные разногласия или подозрительность среди ваших людей.

– Я понял тебя, принцесса, – сказал Франко.

Лицо у него покраснело от воодушевления, но, достаточно хорошо зная Риату, она сомневалась, что он его в самом деле испытывает. Клятва в верности, которую требует девчонка, взявшая над ним верх, едва ли приятна для его ушей. Но Елена надеялась. Очень надеялась. Свидания с Маттео проходили все успешнее.

Она посмотрела на Аллегрето:

– А ты удержишь свой дом в подчинении?

Он не ответил, наблюдая с мрачной сосредоточенностью за Франко Пьетро, словно дикий зверь, затаившийся в лесной чаще. Потом засмеялся:

– Я ведь уже играл с тобой в эту игру, принцесса, не так ли?

Она знала, что не добьется от него более ясного ответа. Франко бросил на него яростный взгляд и потянулся к поясу, словно там был меч.

– Что конкретно ты слышала о Милане? – спросил он.

– Я скажу Филиппу, чтобы он сообщил вам все, что мы знаем. Посол это, конечно, отрицает. Но есть вероятность, что они воспользуются озером для нападения с юга. Хорошо, что мы уже отремонтировали эти замки, но тут недостаточно людей для гарнизона.

– А кондотьеры?

– Я чувствовала, что должна сохранить наемников.

Елена не сказала, что сделала это, опасаясь восстания или столкновений в городе.

Франко одобрительно кивнул.

– Наймем еще. Конечно, торговцы будут стонать, но, если это нужно для защиты, они заплатят.

– Мы все заплатим, – прямо сказала Елена. – Я не позволю, чтобы за это платили одни торговцы.

Франко пожал плечами:

– Воля твоя, принцесса.

– Я решила не привлекать к нашей защите посторонних. – Она подавила желание отступить. – Главные замки на юге принадлежат Навона. Я прошу Навону обеспечить их людьми.

– Его! – Все дружелюбие Франко исчезло. – Ты вкладываешь ему в руки оружие? Нет! Аллегрето сухо кивнул:

– Я могу это сделать.

– Я этого не потерплю! Все заходит слишком далеко.

– Ты считаешь, это помешает твоим планам? – вкрадчиво спросил Аллегрето. – Почему тебе не нравится такое предложение?

Тяжело дыша, Франко бросился к нему.

– Я что, должен терпеть змею у себя за спиной? Отвратительно уже то, что я стою здесь и позволяю тебе возвыситься за мой счет.

– За счет того, что ты украл у Монтеверде и Навона. Если ты не собираешься это повторить, отчего тебя раздражает гарнизон в моих владениях?

– Дьявольское отродье! Пусть она по глупости верит тебе, от меня этого не жди, – заявил Франко. – Ты всадишь мне в спину нож, как только...

Его прервал громкий стук в наружную дверь. Отвернувшись, Франко подошел к окну и скрестил руки на груди. Елена не жалела о прекращении разговора. Она дала знак стражнику открыть дверь. Послышались топот, голоса... Люди Филиппа почти внесли в комнату Раймона. Он был в крови, камзол порван, лицо испачкано грязью. Увидев ее, он шагнул вперед.

– Я пришел сказать... – Раймон попытался выпрямиться, глядя на Франко Пьетро.

– Что случилось? – Елена поспешила к нему, чтобы поддержать, но он слабо оттолкнул ее.

– На него по дороге в цитадель напали, ваша светлость. Чуть не убили, но он велел отвести его к вам, – сказал человек Филиппа.

– Она должна знать, – невнятно пробормотал Раймон. Лицо у него побелело, сквозь пальцы, вцепившиеся в камзол, сочилась кровь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю