Текст книги "Детсадовская история (СИ)"

Автор книги: Лариса Светличная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 5

Утро. Пьяный дворник, опираясь на метлу, пытается подмести территорию детского сада. Вика Дудкина жалеет его: «Бедный дворник, у него такая тяжелая работа, он даже шатается!». Как это она пришла раньше меня? Или ее тут с вечера оставили? Рабочий день начинается только через пятнадцать минут. Вот горе-то! Я еще от вчерашнего не отошла. И вставать рано в отпуске отвыкла. Разбудил меня сегодня Лапочка, запросившись на улицу. За что люблю свою кошку – ее не надо выгуливать.

Я зевнула и пристроилась на скамейке. Вика села у меня под боком. Обе мы были сонными, а впереди маячили трудовые будни. Когда на ведущей к нашей площадке дорожке раздался нежный девичий голос, громко произносивший трехэтажные матерные выражения, я подумала, что мама Томы Гальской вслух читает словарь самой ненормативной лексики русского языка, но оказалось, что она знает этот словарь наизусть.

К границе нашей площадки подошла Седа Самсоновна, которой тоже стало интересно, по какому поводу ухоженная куколка – мама Томочки – нецензурно выражается с самого утра. Все-таки не каждый день в детском саду такое услышишь. Вскоре мне тоже захотелось повторить вслед за Томиной мамой некоторые наиболее запомнившиеся выражения, когда выяснилось, что Тома нашла на участке использованный презерватив, и сказала маме, что это – шарик, и что она его сейчас надует. Вот мама и заорала. Седа Самсоновна погрозила мне кулаком, успокоила маму и отправила ее вместе с Томой к медсестре отмываться марганцем.

– Ты голову сегодня дома забыла?! – напустилась на меня пожилая воспитательница, едва только Тома с мамой скрылись в дверях садика.

– Что не так? – понять, в чем я с утра провинилась, я пока не могла.

– Почему участок не прибрала?

– Зачем?

– Перед тем, как дети придут на участок, надо его прибрать. Возьми ведро, веник, совок, подмети, собери использованные презервативы, пивные банки, окурки, бутылки из-под водки, шприцы. Потом берешь соду, чайник с кипятком и идешь поливать грибы.

На моем лице Седа Самсоновна прочла безграничную тупость и втолковала:

– Ищешь, где выросли грибы, посыпаешь их содой и поливаешь кипятком. Можно еще ногами потоптать. Не изничтожишь грибы – дети вмиг найдут и сожрут.

Я сначала подумала, что меня разбил паралич, потому что руки и ноги перестали двигаться, а глаза, наоборот, забегали, и, кажется, стали косить.

– И еще обрати внимание вон на те кусты в углу участка. Если не хотите с детьми увидеть ожившую камасутру, то кинь туда веник, и крикни, чтобы они разбегались.

– Кто «они»?

– Чаще всего подростки. Но иногда хоть кто. Лучше выходи на участок со шваброй, и если они на тебя кинутся, то отбивайся. Но они обычно сразу убегают.

Куда это я попала? Здесь молоко за вредность дают? А прибавку к отпуску и к пенсии? И никто ничему не удивляется, одна я такая нервная. Оставив Вику на скамейке, я быстро пробежала по участку, собрала мусор в ведро, поковыряла шваброй в кустах, к счастью оттуда никто не выскочил, и вытоптала найденные в трех местах грибы.

Вернулась Тома с красоткой-мамой. Та молча на меня посмотрела, сочла страшненькой неудачницей – старой девой, попрощалась до вечера и ушла.

Бабушка привела близнецов, пожаловалась на слабое здоровье, не позволяющее ей поднимать ничего, тяжелее чайника. Потом мама привели Милу, и затем за несколько минут привели всех остальных детей. На площадке стало шумно, дети обошли грибные места, ничего там не нашли, кроме гашеной соды и столпились в песочнице.

Последними пришли Янек со старшим братом. Седа Самсоновна высунулась из соседних кустов, а Нина Семеновна остановилась на дорожке, забыв про своих детей и делая вид, что любуется безоблачным небом над моей площадкой. Братик Янека был необыкновенно хорош, но мне было не до него, во-первых, а во-вторых, возрастной ценз, знаете ли, я никогда не была педофилкой. Да и первое впечатление оказалось более сильным, а сегодня я уже как-то к нему пригляделась, что ли.

– Может надо чем-нибудь помочь? – топтался рядом братик Янека.

Ага, пойди, малыш, презервативы собери и грибы полей.

– Спасибо, не надо, – отмахнулась от него я.

– Может для группы что-нибудь смастерить? Моя сестра – рукодельница.

– Хорошо, если что-то понадобится, я обязательно скажу, – пообещала я больше для того, чтобы отвязался.

Мальчишка ушел. Седа Самсоновна и Нина Семеновна смотрели ему вслед, пока я пересчитывала своих детей.

– Он никогда братика в сад не приводит, только забирает. Поспать утром любит.

Привычки красивого мальчика весь детский сад знал очень хорошо.

– Зачем это он пришел? Неужели ты ему понравилась? – сами себя спрашивали воспитатели.

– Запросто. Я вообще-то детям нравлюсь. А лучше бы – начальству! – согласилась я.

– Попроси у него фотографию?

– Зачем?

– Повесим на стенку и будем любоваться.

– Глупости. Он к вам каждый день живьем ходит.

– И то верно. Я вот Янек на брата совсем не похож.

По-моему, братья были похожи, и Янек к восемнадцати годам сменит старшего брата на посту покорителя девичьих сердец.

Дети подозрительно смирно всей толпой сидели в песочнице. Правило гласит, что надо пойти посмотреть, и я пошла.

– А у нас ежики! – обрадовали меня дети.

Надо же, я действительно обрадовалась. Как мало человеку для счастья надо. Ведь могли в этой песочнице еще что-нибудь неожиданное выкопать.

– Ежики зимой живут в нашей раздевалке под шкафчиками, а летом – за верандой.

Два тяжелых жирных ежа бегали внутри песочницы, а я даже не заметила, когда они попались детям. Но факт – дети их изловили и играли. Ежи, если кто не знает, переносчики бешенства. Так-то вот, Миля Николаевна, сорок уколов в живот, или сколько их там сейчас делают, думала я, выгребая дергающихся ежей и отпуская их на волю. И кто сказал, что в Москве неблагоприятная экологическая обстановка? Покажите мне его, я ему под нос ежа ткну. В Сокольниках вообще лоси ходят, хорошо, что наш детский сад не там, вот счастье воспитателю – детей от лося отгонять.

– На ежиков смотрим глазками, а ручками их не трогаем! Понятно? – строго спросила я. Дети согласились, а ежи драпанули за веранду.

В песочницу дети не вернулись, а разделились на две группы, одна стала играть в космический корабль, а другая – в бомжей на площади трех вокзалов.

На соседней площадке Седа Самсоновна играла с малышами в прятки. Поскольку возраст не позволял ей бегать, ползать и искать детей там, где они хотели бы спрятаться, то прятаться детям разрешалось только на ровном заасфальтированном пятачке площадью три на четыре метра. Но там даже в землю зарыться нельзя было из-за толстого слоя асфальта. Дети присаживались на корточки, закрывали ладошками глаза, и думали, что раз они никого не видят, то и их тоже никто не видит, а значит и не найдет. Воспитатель не разубеждала их весь год.

– Где же мои детки? – причитала она, едва не спотыкаясь за неподвижно замерших детей. – Нет моих деток!

Малыши притихли, молчат.

– Куда же вы пропали? Что же я их родителям скажу?

Малыши молчат, страсти накаляются.

– Что же я без моих деток делать буду? Сейчас плакать начну! – все больше входит в роль воспитатель.

– Вот мы где! – не выдерживают малыши и вскакивают.

– Нашлись? Вот теперь я точно заплачу…

Тем временем бомжи выгнали космонавтов из корабля и устроили на лавочке бомжатник. Космонавты не захотели искать другой корабль и решили отбить прежний. «Ты, алкаш, куда в мой космический корабль залез, твой вокзал на другой скамейке!» – неслось над территорией детского сада. В результате вся группа передралась, мне пришлось их разнимать и наводить порядок.

До завтрака мне удалось во всех подробностях рассмотреть гномов с грибочками в холле детского сада, и узнать что мне уже дали кличку «Тротиловый Эквивалент». Увы, прозвища вроде «нежная фиалка» или «прекрасная роза» мне не видать никогда. Порыться все-таки в песочнице? Отрою вход в какую-нибудь ядерную шахту. Почему бы ей не быть под нашей песочницей? Надо только хорошенько поискать. Получу кличку «Ядерное Недоразумение».

Попросила детей полить цветы и покормить рыбок в живом уголке. Цветы полили томатным соком из кружки, а в аквариум рыбкам Мишенька вывалил тарелку каши. Корм он попробовал и решил, что каша вкуснее, а так как ребенок был не жадный, то не пожалел свою тарелку рыбкам. Остальные тоже захотели покормить рыбок завтраком, но я этому воспрепятствовала. Рыбки от каши чуть не передохли, пока я их вылавливала, пересаживала в стеклянную банку и меняла воду в аквариуме.

Надо еще раз опросить детей и пойти проводить опрос в других группах, вчера как-то плохо получилось, бестолково. Завтра дети могут все забыть, да что там могут, наверняка забудут.

– Почему вас зовут Николаевна? – опередили меня с вопросами дети, когда я посадила их на стульчики.

– Потому что мой отец – Николай.

– А я – Петрович!

– А я – Алексеевна!

– А я – Майоровна!

– Стоп, это как? – переспросила я у Кати. – Как зовут твоего папу?

– Товарищ майор!

– Где он был в понедельник?

– Он уехал неделю назад, а приедет еще через неделю. И привезет мне подарок.

Так, товарищ майор вне подозрений. Мама Кати тоже сказала, что он в командировке. Поверю им на слово.

– А нашу бабушку зовут бабуленька или баба Фрося! Мы вечером пойдем в парк, и будем пить воду из фонтана!

– Не пейте из лужи, козленочками станете! – предупредила близнецов Женечка.

– А мы с мамой однажды вышли замуж, и бабушка нам поменяла фамилию, – похвасталась Мила. – Но это было уже почти давно.

День понесся стремительно. Я успела еще раз опросить своих детей, оставила их на попечение Лерочки и Данила из подготовительной группы, и пошла организовывать опрос в старшей группе. Нина Семеновна была счастлива и сбежала в магазин на пять минут. Вернулась через час. К тому времени я почти выучила имена девочек группы наизусть. Их в старшую группу по именам, что ли подбирали? Имя Мария-Елизавета было самым простым, еще запомнилась Травиата Пупкина, Вирджиния Хлебушкина и Олеандра Редька.

– Так привыкла к этим забубенным именам, что привели новенькую девочку – Олю, а я ее запомнить не могу! – пожаловалась мне помощник воспитателя.

Насчет странных имен у нее была своя теория. Помощник воспитателя считала, что чем более ненормальные родители, тем страннее они дают имена своим детям. Нормальные родители дают детям нормальные имена. Или хотя бы те, которые подходят к фамилии, и красиво звучат в сочетании с отчеством. В нормальности родителей девочек старшей группы она сильно сомневалась. Я тоже.

Ничего познавательного мне в старшей группе дети не сказали. И в подготовительной тоже. Там я, наконец, увидела их воспитателя. Не совсем трезвая, вернее совсем нетрезвая тетка пыталась найти что-то в столе.

– Куда ты лезешь, это для воспитателя место! – осадили ее дети.

– Да? Ухожу… А я кто?

– Воспитатель подготовительной группы? – предположила я.

– Выпьем? – поступило от нее предложение.

– Компот?

Не хочу, я вчера его перепила. Не угадала.

– Сок! Виноградный!

Почти пустая трехлитровая банка нашлась в темном углу мойки. Выдали ее в прошлый четверг, но детям она не досталась, а была с тайным умыслом открыта и припрятана, на жаре через несколько дней получилось отличное вино, которое шло в дополнение к водке.

– Людмила Николаевна, проведите с нами какое-нибудь интересное занятие! – попросили дети.

– А как же ваш воспитатель?

– Мы ее сейчас положим спать!

Та без лишних возражений отправилась спать на пустую детскую кроватку. А для меня рассказать что-нибудь из древней истории – просто хлебом не корми.

На обратном пути, проходя мимо кухни, я узнала, что из двух закрытых групп исчезли ковры. Высказывалось предположение, что они теперь обитают на даче заведующей. Она умудрилась и квартиру, и дачи (свою и дочерей) оборудовать мебелью из детского сада, и очень горевала, что в детском саду не положены двуспальные кровати – пришлось покупать самой, убытки. Она и свадьбы двух своих дочерей организовала на детсадовской кухне. Происхождение ее бриллиантов тоже объяснялось просто. Те родители, которые хотели видеть детей живыми и здоровыми, должны были лично доплачивать заведующей. Поскольку этого хотели абсолютно все родители, то небольшая сумма в месяц от каждого являлась регулярным и существенным дополнением к ее зарплате. С миру по нитке – заве брюлики.

Репетировать сказку воспитатели договорились в сончас после пятиминутки. Дети подготовительной группы, те, кто в представлении не участвует, посидят в это время с младшими детьми.

– Дети, какие вы знаете песни или танцы? – спросила я у подготовительной группы.

– Тамара Евгеньевна учила с нами песню «Веретенце», – ответила Лерочка.

– Кто это такая?

– Наш музыкальный руководитель. Она хорошая. Только она сейчас на больничном – сунула палец в мясорубку.

– Понятно. Кто споет сегодня на празднике эту песню?

– Я спою! – сказала Лерочка.

– Ну и пей! – обиделись другие девочки.

– Вообще-то у этой песни большой диапазон, – засомневалась я.

– А я шепотом!

– Стесняться будешь?

– А надо?

– Нет.

– Тогда не буду, – пообещала Лерочка.

Договорились, что споем вместе – я и еще шесть девочек. Еще дети знали какой-то веселый танец, и записи музыки, слава небесам, нашлись в музыкальном кабинете. Включать музыку поручили уборщице Свете. Когда я подошла к ней с просьбой, она как раз мыла лестницу. Я впервые увидела, что лестницу моют снизу вверх.

До обеда я дожила относительно спокойно.

– И вот царь Хаммурапи создал свод законов и стали все жить-поживать и добра наживать! – закончила я сказку.

Дети спали, и я довольно огляделась. Учусь, однако. Вчера было хуже.

Пора идти на очередную пятиминутку, которая проводилась в зале каждый день и длилась минут сорок.

Я опять опоздала. И Гирлянда, и методистка уже были в зале, а перед ними на детских стульчиках сидели Седа Самсоновна, Нина Семеновна и Артем Альбертович. Все на меня покосились, и я змейкой скользнула на свободный стульчик.

– Прежде всего, я хотела бы поблагодарить методиста за ту упряжку, в которой мы с ней едины! – начала заведующая. – Средняя группа – у вас девочки лохматые! Судя по их внешнему виду, они не очень прекрасны! Есть масса всего, что можно надеть на голову девочке! Воспитатели должны заниматься воспитанием детей и семейного очага. Вы должны сказать мне много помощи, чтобы мы были между собой счастливы. Старшая группа, переделайте оформление прихожей!

– У нас красиво! – посмела возразить Нина Семеновна. – В виде подводного царства оформлено! Обои – волны! Занавеска с морем! И на стенах персонажи мультика про Русалочку!

– Оформление группы должно нести смысловую нагрузку! – вступила в разговор методист. – А что у вас символизирует голая тетка, которая держит стенд «Советы родителям»?

– Это Русалочка!

– Убрать!

Воспитатели призадумались над тем, как сковырнуть со стены намертво прибитую гвоздями фанерную русалку.

– Сегодня мы услышим ситуацию глазами отдела образования, – продолжала Гирлянда. – Надо провести спортивную неделю. Спортивные недели проводятся два раза в год – утром и вечером!

– Эта неделя театральная, следующая – спортивная, – перевела методист. – В пятницу надо провести спортивно-театрализованное представление. До конца рабочего дня сценарий должен лежать у меня на столе. Останьтесь после смены и напишите.

Все повернулись ко мне. Ладно, напишу.

Проводив глазами исчезнувшее за дверями начальство, Нина Семеновна предложила:

– Давайте скинемся, и купим им путевку на море. Хоть от них отдохнем.

Артем Альбертович не согласился:

– Давайте лучше киллера наймем!

Тоска наша долго не продлилась. Разошлись по углам учить свои слова, Нина повторяла с детьми танец, а я с девочками – песню. Пели почти час.

– Не забудете до утренника? – спросила я.

– До конца жизни не забудем.

Во второй половине дня показывали вымученный спектакль.

Все участники уже были в своих костюмах, которые они взяли у кастелянши вчера в обед или сегодня утром. У меня на это ума не хватило, и я пока красовалась в джинсах и рубашке, а кастелянша была неизвестно где, и никто не мог ее найти.

Девочки подготовительной группы в красных сарафанах и с красными лентами в волосах смирно стояли у стены в коридоре, потому что их выход был в самом начале, это, типа, подружки Василисы Прекрасной, с которыми она вышивает у окошка. Дети в костюмах лесных зверюшек тоже выступали в начале, но не сразу, а перед выходом Бабы Яги, чтобы всем стало ясно, что она живет именно в лесу, а не где-то еще. После своего выступления дети должны были остаться в зале, и заодно следить за порядком у малышей.

Методист обошла всех, под ее взглядом дети еще сильнее вжались в стену, у которой стояли. Почему у нее лицо такое похоронное? Она разве не на детский праздник пришла?

– У нее всегда такое лицо, – прошептал мне Артем.

Это я что ли опять вслух сама с собой разговариваю? Здравствуй, шиза! Знала, что не надо мне идти в детский сад работать. Здоровье не то.

– Какие тут костюмы у детей? – пересчитывала методистка. – Шапочки зайчиков, медведь, лиса, волк, лягушка. И поправьте Даниле голову, чтобы рот был по центру!

Нина Семеновна поправила ребенку шапочку медведя.

– Артем Альбертович, что это на вас за костюм? – продолжала критику Людмила Васильевна.

– А что?

– Кафтан очень длинный, надо было подол подрезать, а то на женское платье похож! Вы же мужчина!

– Я не мужчина, я – воспитатель!

Если бы методист в школе уроки истории не прогуливала, то знала бы, что кафтаны по своей длине отличались от современных мужских рубашек. Начальству в детском саду положено иметь высшее образование. Оно у них и было. У заведующей – сельхозинститут, у методиста – политехнический. Педагогика и рядом не стояла.

Тут методист увидела мои джинсы и оскалила зубы.

– Через десять минут спектакль, а вы еще не в костюме?! Мне что ли вместо вас сыграть Василису Прекрасную?!

Артем воспринял слова всерьез и шарахнулся от нее, потому что в конце спектакля ему предстояло взять главную героиню за руку и приобнять за талию, но даже от этих невинных действий его передернуло, когда он представил на моем месте методистку. Так-то, милый, все познается в сравнении.

Я только пожала плечами. Выгонят – уйду. Я уже почти все узнала, что хотела. Янка точно не причем.

Наконец пришла кастелянша, у которой был ключ от кладовки, и дала мне сарафан. Что мне понравилось – он блестел. Я, как сорока, люблю все, что блестит. Знаю, что это признак плохого вкуса. Но я над собой работаю. Сарафан еле на меня налез, а я совсем не толстая, действительно, детский размер. Жал в груди, подол был коротковат, пастельные тона мне не идут, но едва я эти мысли озвучила, как кастелянша предложила мне заткнуться.

– Все нормально, тебе в нем не замуж выходить, а детям без разницы, что на тебе надето, они заметят только то, что ты блестишь не хуже нашей Гирлянды.

– Он мне в груди тесен!

– У тебя и груди-то нет. Сейчас еще кокошник на голову наденешь!

Кокошник, в отличие от сарафана оказался мне велик и сползал на нос.

– Не беда, – утешила меня кастелянша. – Сейчас косу привяжу, и все нормально будет. Где тут у меня парик Снегурочки?..

Прицепная коса оказалось блондинистой, и была привязана к белой шапочке из искусственного меха. Бесцеремонно оторвав ее, кастелянша какой-то летной завязала сзади в хвост мои волосы, подобрала их шпилькой кверху и привязала тяжелую косу. Сверху водрузила кокошник. Я взглянула в маленькое зеркало на стене.

– Все, представление отменяется! Я в таком виде к детям не пойду!

– И что не так?!

– Спереди волосы одного цвета, а сзади – другого!

Сзади висела снегурочкина коса, а впереди торчала моя темно-русая челка.

– Нашла из-за чего переживать.

Кастелянша сняла со своей шеи длинные бусы под жемчуг, вытащила из коробки булавки и принялась возиться над кокошником.

– На лбу у тебя будут бусы в два ряда, у лица они спускаются, сейчас булавками закреплю, стой, не вертись, теперь сзади еще к косе бант надо привязать вот так, и на кокошнике его зафиксировать. Отлично! Все блестит, лица твоего почти не видно, губы помадой накрасить… Все! Если особо не приглядываться, то за красавицу издали сойдешь!

Вот спасибо на добром слове! Но с моей точки зрения, подозрительная конструкция на моей голове была неустойчивой.

– Как бы это все с меня не свалилось, – засомневалась я.

– А ты головой не маши и ничего не свалится! Давай, пошла, вперед, на сцену!

Как и предсказывала кастелянша, мой выход дети встретили восхищенным выдохом. Но не успела я искупаться в своей неотразимости, как Артем забыл слова.

– Здравствуй, красна девица! – это он помнил.

– Здравствуй, добрый молодец! Куда путь-дорогу держишь? – свои слова я знала, а чего не знать, сама вчера сценарий сочиняла.

На это он должен был ответить: «Велел мне мой батюшка родимый по свету странствовать, добрым людям помогать, людей посмотреть, да себя показать». Это была его самая длинная фраза. Еще он говорил: «Помогу я горю твоему!». И в самом конце – «Ну, Кощей, не уберешься восвояси, мой меч – твоя голова с плеч!». Все остальное разыгрывали Седа Самсоновна с Ниной. Но видимо я переоценила и память, и актерские таланты Артема. Еще не надо было методистке перед спектаклем его пугать. Он посмотрел на меня, на детей, опять на меня и выдавил:

– Послал меня батюшка!

Я молчала, а моей зверской рожи не было видно из-за кокошника с бусами.

– Батюшка меня как послал…

Мог бы слова и выучить! Лодырь!

– В общем, батюшка меня послал.

Присутствующие в зале взрослые уже откровенно ржали, дети к счастью ничего не поняли, разглядывая наши блестящие костюмы.

– Ну, как послал меня батюшка, так я и иду!

Взрослые еще немного полежали под стульями, но дальше, слава богу, все пошло по тексту. К средине представления я почувствовала, что коса с моей головы отваливается, а одна из булавок, придерживающих бусы на кокошнике, расстегнулась и впилась мне в лоб. Итак, внимание, дети, сейчас ваша детская сказочка плавно перейдет в ужастик. Василиса внезапно облысеет, и кровь вот-вот потечет со лба. Пришлось сымпровизировать, и на вопрос Кощея, пойду ли я за него замуж, отвернуться и сделать вид, что реву, а самой в это время пристегнуть на место булавку, пока она не выколола мне глаз. Так как булавка плохо поддавалась, то ревела я долго, и дети уже начали возмущаться: убирайся, Кощей, папа, когда придет, сам на ней женится! Кощей в исполнении Нины обалдел, так как по сценарию я должна была с гордо поднятой головой ответить, что и слезинки он не дождется. Когда появилась Баба Яга и стала колдовать надо мной, я ей шепнула, чтобы она встала сзади и привязала на место косу. Та сразу сообразила, что все плохо, но опыт в подобных делах у нее был, и моя коса благополучно продержалась на моей голове еще пятнадцать минут.

Дети были в восторге от спектакля, я хлебнула успокоительного, которое теперь носила с собой, наконец сняла с себя всю сбрую: и кокошник с бусами, и косу и сарафан. Хорошо-то как!

– Я вам чуть спектакль не сорвала, – покаялась я.

– Все отлично! Ты не видела, что у нас было на Новый год!

– А что было?

– Улет! – сказала Нина, а кастелянша, в коморке которой мы переодевались, заржала. – Тут работали три молодые воспитательницы, и все недавно замуж вышли, сейчас, если хочешь знать, все в декрете. Так слушай, У них были роли Вьюги, Феи и Снегурочки. Вот входит Дед Мороз. А он этих девчонок-воспитательниц в глаза до утренника не видел.

– Как не видел?

– Так. Он артист из театра. Заказали, он пришел прямо к утреннику, сценарий просмотрел, что ему стоит сыграть какой-то детский праздник. А все три воспитательницы в своих свадебных платьях. По роли-то они должны быть в белом.

Дальше сквозь смех воспитателей и кастелянши я поняла, что Дед Мороз должен был обратиться к Снегурочке и сказать ей какие положено по сценарию слова. Дед сказал: здравствуй, Снегурочка, и увидел сразу трех девушек в белом. Кто из них Снегурочка, он не знал, а на лбу у нее не написано. Сама Снегурочка, естественно думала, что все обязаны ее знать, и ждала. Дед метался по залу и взывал: внученька, родная! Когда все начали хохотать, воспитательница наконец-то поняла, что надо подойти к Деду, подошла, и он обрадовался ей, как родной. «Как же ты выросла, я тебя и не узнал!» – возвопил он. На этом злоключения несчастного Деда Мороза не закончились. В сценарии было написано: «подарки под часами». Часы, сделанные из большой картонной коробки, стояли прямо у елки. Почему Дед Мороз не обратил на них внимания – загадка. Но он пошел к обычным часам, которые висели на стене в углу. Весь зал по периметру был оформлен сугробами, сделанными из ваты, бумаги и простыней. «Сейчас, дети, я дам вам подарки», сказал Дед, нагнулся, и вытащил из-под простыни огнетушитель.

Под конец рассказа я хохотала громче всех. Но с эти дедом Морозом еще повезло, а в младшей группе эту роль должен был сыграть дворник, но он начал отмечать праздник еще накануне. Когда дети как положено три раза прокричали: «Дедушка мороз!», а он не пришел, Седа Самсоновна, которая была ведущей праздника, выкрутилась, сказав, что дедушка далеко и не слышит. Праздник продолжался, пока все бегали по саду с криками: Где Дед Мороз? Кто-то из родителей их просветил, что деда Мороза не бывает, и пора бы воспитателям об этом знать. Дед нашелся в подвале в полубессознательном состоянии и был доставлен в зал, где его за три минуты показали детям, забрали мешок с подарками и увели обратно в подвал отмечать праздник дальше.

Второй рабочий день подходил к концу, все дети были целые, я тоже (царапину на лбу от булавки мне медсестра замазала йодом). Моя группа вышла на участок, и играла в только что увиденный спектакль. На мою роль Василисы была выбрана Томочка, как самая светловолосая.

– Я Кощей, я тебя украду! – замахал руками Кирилл.

– Ты должна кричать, – напомнили ей зрители.

– Помогите, пожалуйста, – застенчиво прошептала Томочка.

– Тома, ты одна ночью никогда никуда не ходи, – посоветовала ей я. – Опасно, а кричать не умеешь.

Тома обиделась и пошла в кусты репетировать. Через пару минут стало получаться лучше, только воспитатели с соседних участков прибежали и спросили, все ли у меня в порядке и не нужна ли помощь. Вытащила Тому из кустов и велела замолчать.

Начали приходить родители за детьми. Все тихие, усталые, кроме папы Мишеньки. Он пришел в плохом настроении и сердито спросил:

– Почему другие дети не хотят играть с моим ребенком?

Я этого не заметила, некогда было, но, наблюдая второй день за Мишенькой, очень осторожно предположила, стараясь не задеть нежных отцовских чувств:

– Возможно, но я, конечно, не настаиваю, это зависит от того, что ваш ребенок сам иногда невнимателен к детям, он часто употребляет слова «эй ты, сейчас же», редко говорит вежливые слова…

Папа поворачивается к Мишеньке:

– Эй ты, сейчас же пойдешь домой и будешь учить вежливые слова!