Текст книги "Неудачная дача (СИ)"

Автор книги: Лариса Светличная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Отстань от моей сестры! Она еще маленькая!

– Подростки бывают жестокие.

– Не убивала я его! – чуть не плакала Настя.

– Тогда Елена могла убить, из-за наследства, – не отступался от девчонок Степан.

– Очень надо! Он старый был, сам бы скоро помер. А наследство и так наше, других наследников нет.

– Кто угодно мог его убить, даже я могла, – прервала их я.

– Тебе-то зачем? – открыла рот Настя.

– Мало ли… Вот шла мимо и захотелось кого-то убить. Погода плохая, зарплата маленькая, замуж не берут. Дай, думаю, улучшу себе настроение – прибью кого-нибудь.

Елене нападки на них с Настей не понравились, и она стала защищаться:

– Парни, а что вы к хрупким девушкам прицепились? Любой из вас тоже мог убить.

– Мотивов нет, – мгновенно ответили они.

Я улыбнулась, предвидя веселенькую ночь:

– Мотивы есть, только я их не знаю.

– И не узнаешь! – равнодушно сказал Степан, двигаясь к холодильнику. На его пути оказалась валявшаяся Милка. Он остановился, хотел ее пнуть, но передумал, обошел и достал из холодильника пиво.

Посмотрим, посмотрим, я надеюсь все узнать еще до наступления рассвета.

Парни с замкнутыми лицами сели у стола и стали что-то говорить о планах выхода страны из кризиса – то бишь, кто виноват, что делать, и, самое главное, как побыстрее сбежать с дачи. Нас они к обсуждению не допустили. То есть, они нас и не гнали, но и не приглашали. Видимо, подумали, что с нашим скудным женским умом лучше бы нам заняться уборкой. Но мы, девушки, единогласно решили, что и так чисто.

Во дворе стало заметно темнее: или гари прибавилось, или солнце село. Настя попробовала зажечь свет, но он решил не включаться. «И так долго горел, я думала, что он еще в обед сдохнет», – пробубнила девочка и зажгла керосиновую лампу.

Кошка заорала у дверей, пришлось ее выпустить. Она взяла моду таскаться туда-сюда, а мне ходи и ее впускай-выпускай. Закрытых дверей она не признает и начинает выть.

Парни обратили внимание, что света нет, но решили, что холодильник почти пустой, и ничего страшного не случится, если там вдруг стухнет что-то ненужное. Лампа создавала уютный полумрак, за окнами где-то уже не очень далеко был пожар, за стеной – труп, а убийца в одной комнате со мной. Мило так, атмосфера доброжелательная.

Вот где носит наших доблестных спасателей, полицию, или кто должен заниматься всякими ЧП? Не я же, в самом деле? А придется мне. Съездила на шашлыки к подружке на дачу! Первый раз такое чудо приключилось. Раньше не было ничего серьезнее, чем перепалка с дедом матом. Царство ему небесное, или как надо правильно сказать?

Елена, кокетливо колыхая подолом платьица, пошла в комнату, но парни остались равнодушны. Зато я не осталась. Зло взяло. Вот о чем она думает? Хоть судный день наступи, а ей бы кому-нибудь глазки строить. Я зашла за ней, закрыла дверь и зашипела:

– Елена! Нам здесь ночевать нельзя! Ни за что!

– Конечно, Миля, пошли в пятизвездочный отель, сейчас вызову такси!

– Без шуток!

– Ты меня за полную дуру держишь? Думаешь, что если у меня нет ученой степени, то и мозгов тоже нет?

– Ничего подобного я не думаю! Я говорю, что уверена – убийца где-то здесь.

– Где? В доме? В деревне? Мимо проходил и ушел?

– Думаю, что в доме.

– Не верю. Я всех, кто находится в доме, прекрасно знаю.

– Так уж и прекрасно? – сощурилась я.

– Вполне достаточно.

– Поверь, не вполне.

Елене хотелось верить, но сомнения были. Если я сейчас не перетяну ее на свою сторону, то до утра мы с ней и Настей можем не дожить.

– Елена, нам нельзя засыпать, надо продержаться до утра. В термосе есть горячий кофе. Выпей и налей Насте.

– Всё так серьезно? – подруга опустилась на кровать. Поверила. Но осталась в своем репертуаре, потому что быстро сказала: – Миля, а ты все-таки поговори с Никитой.

Кто о чем, а вшивый о бане. Кому сейчас нужен этот Никита! Точно не мне! Елена продолжала:

– Есть правило трех «да». Или пяти «да». Не помню, в общем, кажется, я прогуляла эту лекцию, или на нее опоздала. Если кратко, то там так надо делать: говоришь несколько раз что-то, человек с тобой соглашается, а в конце добавляешь свой вопрос, и человек с ним тоже соглашается.

– Например: Никита, ты умный? Да! Никита, Ты красивый? Да! Никита, ты на мне женишься? Да!

– Молодец, схватываешь на лету.

– А у меня справка есть, что я умная, – гордо подняла я голову.

– Правильно тебе ее дали!

– Подруга, я вот только не поняла – а если Никита и есть убийца?

– Что непонятного? Тогда не пойдешь за него замуж, только и всего! Отрабатывай справку, соображай быстрее.

– Ладно, попробую. Все равно ночью спать нельзя.

– Парням тоже нельзя?

– Им-то как раз можно, только они не будут.

Елена сидела на кровати и, видимо, обдумывала мысль, что в ее доме целая банда из трех мужиков, а у нее на руках малолетняя сестренка и неадекватная подружка. Раз замуж не хочет, то неадекватная. Я бы могла напомнить подруге, что она сама еще более странная, чем я. Я-то хотя бы принца на белом коне не жду, а она совершенно серьезно собирается замуж за принца. Хорошо хоть никому об этом не говорит, даже родителям. Вот народ посмеется, если узнает.

К нам в комнату просунулась Настина голова и спросила:

– У нас дома призраков нет?

– Точно! – подпрыгнула на месте Елена. – Я тут терзаюсь – чего мне в доме не хватает! Пожар, труп, убийцы, все не то! Оказывается призраков!

– Так есть или нет? – повторила Настя.

– Нет! – рявкнула Елена.

– Почему?

– Настя, ты меня до инфаркта хочешь довести? – зарычала Елена, глядя в наивную мордашку младшей сестренки.

– Но ведь покойники становятся призраками! – сказала Настя.

– Да неужели?! – обалдела Елена. – Я думала, их хоронят!

– Призраков не хоронят.

– Покойников хоронят! Настя, прекращай нести всякую ерунду! У меня сейчас не то настроение, чтобы о всякой жути думать.

– Я вам дело говорю! Он, дед, или призраком станет, или в зомби превратится! Так всегда в кино бывает!

– Нет, у меня, кажется, уже инфаркт. Так и напишите на моей могиле: ее во цвете лет загубила родная сестра!

Елена демонстративно откинулась на подушки и закрыла глаза. Хоть фотографируй или картину рисуй. Подушки хороши – разноцветные, расшитые цветами, вышивала ее мама, умница-рукодельница. Дочка не в нее.

– Напишу, – кивнула Настя. – И ты тоже призраком станешь?

– Обязательно. Буду за тобой ходить и задавать глупые вопросы.

– Миля, ну скажи ты ей, что призраки бывают, если кого-то убьют!

Я до этого времени спокойно сидела на стуле, дав сестрам возможность обсудить дальнейшую судьбу покойного дедушки.

– Да, Миля, скажи ей, что призраков не бывает! – вмешалась Елена.

– Не скажу, – ответила я.

Обе подруги замолчали. Одна восторженно, другая возмущенно.

– В зомби ваш дед не превратится, но в такой жаре… Ладно, надеюсь, что через несколько часов все само собой решится.

– Может быть, он все-таки станет призраком и покажет нам своего убийцу? – с надеждой спросила Настя.

– Может быть и покажет. Но не так конкретно. Скорее всего, просто возникнет конфликтная ситуация. Обстановка к этому располагает. Мы все на нервах. Пара грубых слов и будет не то что ссора – рукоприкладство. Но, надеюсь, не будет. Жить хочется. А в рукопашной против троих парней нам не победить.

– Миля, а ты видела призраков? Ты же сказала, что они бывают? – пристала Настя.

– Я не говорила.

– Говорила!

– Ладно, слушай. Расскажу про кочующую люстру.

Кочующая люстра лежала в тазике у нас на кафедре. Когда-то давно она была висящая хрустальная люстра, но это было ровно до того момента, как я ее отмыла. Взяла взаймы у завхоза стремянку, ведро воды с тряпкой, и отмыла. Заведующая кафедрой, которая десять лет на грязную люстру в подсобке даже не поднимала голову, вдруг увидела сверху сияние хрусталя и заявила: «О! Я прямо сейчас вспомнила! Эту люстру мне ровно десять лет назад подарили студенты! А я по душевной доброте повесила ее в подсобке! Срочно снимите мне мою люстру!» При этом она смотрела на меня, но я сказала, что люстра тяжелая, мне ее не удержать и не полезла. Заведующая кафедрой полезла за ней сама. Ну, и свалилась. Вместе с люстрой (люстра сверху). Ударилась головой, попала с сотрясением мозга и переломом ребер в больницу, потом вышла, потом уволилась, а про люстру не вспомнила. Или сильно стукнулась головой, или обиделась на люстру.

И люстра осталась лежать в железном тазике под столом. Вешать обратно ее никто не стал, потому что бывшая начальница ее списала, и нашим имуществом люстра больше не числилась, и еще потому, что люстра прослыла несчастливой, и ее никто не хотел трогать. Мы пытались ее выменять на два стула на соседнюю кафедру, но сделка не состоялась, потому что коллеги прослышали про приносящую беду люстру. Выменять люстру на тумбочку в соседний корпус не вышло то той же причине. Вот в другом корпусе про люстру откуда узнали, не представляю. И люстру снова вернули нам, а хорошую тумбочку забрали назад. И еще были очень недовольны. После еще пары подобных случаев люстру решили не трогать.

Длилось это все, пока на кафедру не забрел Истропил Истропилович, мужик добрый, юморной и совсем не суеверный. Посочувствовав нашей кафедральной беде, он хотел забрать люстру на свою кафедру, но там его инициативу не одобрили и в резкой форме запретили проявлять самодеятельность. Тогда он пообещал как-нибудь при наличии свободного времени увезти люстру к себе на дачу. Люстра стала ждать этого дня, лежа в своем тазу и покрываясь грязью – так уже два года с тех пор прошло, как я ее помыла.

Люстра продолжала лежать на своем месте под столом, но нагрянула проверка, и велела весь хлам (и люстру) выбросить до конца недели. Мы позвонили Истропилу Истропиловичу, но он с большим сожалением сказал, что караулит на даче троих малолетних внуков, оставить их не с кем, и люстру забрать он не сможет. Так бы и закончила люстра свою кочевую жизнь на помойке, но тут я познакомилась с НИМ. Откуда взялся этот парень на территории университета, я уже не помню, может, кто-то привел его на кафедру, или сам пришел. Мы с ним познакомились, и он сказал, держа меня за руку и проникновенно глядя в глаза:

– Я отвезу тебя прямо сейчас, куда захочешь!

– Прямо сейчас? – тоже заглянула я в его глаза с видом «врет или правда».

– Прямо сейчас! – и его взгляд сказал «не вру».

– Куда захочу? – с радостным предвкушением продолжила я.

– Да! – он почувствовал, как задрожали в его ладони мои пальцы.

– Пошли!

Я понеслась на кафедру. Он удивился, но пошел следом. У входа в корпус я велела ждать здесь, зашла в уже пустой вечером холл, пошла по коридору и увидела у стенда с фотографиями, который назывался «История нашего университета», мужчину. Внимания особого на него не обратила, но для себя мимоходом отметила, что он стоит вплотную лицом к стенду, и на нем одежда в стиле шестидесятых годов двадцатого века. Ну, мало ли, почему. Зрение плохое и шмотки от предков в сундуке завалялись.

Я подбежала к охраннику и попросила помочь мне вытащить к машине тазик с тяжелой люстрой. Охранник сказал, что грыжу ему зарабатывать не хочется, и тогда я предложила позвать кого-нибудь на помощь, например, виденного мной только что в коридоре странного парня.

Услышав от меня подробное описание внешности этого парня, охранник едва не окосел. Я думала, что его придется откачивать, но обошлось стаканом воды. Охранник привел меня обратно к стенду и ткнул пальцем в одну из фотографий со словами: «вот этот здесь стоял?». Я подтвердила, с удивлением увидев на фото 1964 года точно такого же парня, которого видела только что здесь.

– Ну и дела, давно его никто не видел!

– Кого? – я торопилась, беседовать с охранником не хотелось.

– Роберта, сына Арины Архиповны.

– Кто-то пошутил? – предположила я, потому что знала страшилку про аспиранта Роберта, научную работу которого его руководитель кому-то продал, и Роберт остался без диссертации, не смог пережить человеческой подлости и повесился. Его мать, Арина Архиповна, зав. лабораторией на втором этаже, после этого тоже долго не прожила. Теперь Роберт иногда гуляет по университету, а его мать любит проверять тех, кто засиживается допоздна в лаборатории. После того, как к лаборантке Фариде около полуночи зашла женщина в белом халате, а когда Фарида с ней поздоровалась, молча ушла сквозь стену, желающих гореть на работе не осталось. Их и раньше-то было немного, а после этого случая вообще вывелись.

– Не мог пошутить, у меня камеры стоят, и я в коридоре никого не видел! – ответил мне охранник.

– Камеры сломались? – еще раз предположила я.

Охранник только пожал плечами, но тазик с люстрой мне вытащить помог, и обратно в корпус заходить не спешил.

Не знаю, что подумал парень, когда в его дорогую машину мы с охранником загрузили грязный таз с каким-то стеклом, но промолчал, надеясь, что дальше будет лучше. Но лучше ему не стало.

– Куда едем? – чуть не облизываясь, спросил он. Надеялся, что в кабак, а потом в номера. Фига.

– Здесь недалеко! – бодро отозвалась я с заднего сиденья. – Всего-то семьдесят километров от Москвы! Дачный поселок! Мы с тобой быстренько туда и обратно!

Истропил Истропилович был просто счастлив видеть меня и люстру, ну, и парня тоже. Познакомил с внуками и накормил диетическими морковными биточками. Потом мы парнем поехали в Москву, я попросила высадить меня у метро, или можно еще куда-нибудь прокатиться. Парень предпочел меня высадить, и больше я его не видела. Но все равно большое ему человеческое спасибо за доброе дело. Так закончилась история кочующей люстры.

Настя меня внимательно выслушала, Елена тоже, хоть и притворялась, что ей не интересно. Она во время рассказа даже выгребла с полки какую-то книгу.

– Это был настоящий призрак? – спросила девочка.

– Померещилось. Или действительно кто-то пошутил – нарядился в старый костюм и пугал людей.

– А камеры?

– Сломались, – заявила Елена. – Не бывает никаких призраков!

– Но ведь можно поставить камеры и снять на них призраков?

– Не знаю, Настя, не пробовала, – сказала я.

– Если попробовать? – заинтересовалась идеей Настя.

– Зачем? – отмахнулась от всех Елена. – Давайте лучше пить кофе из термоса и не спать. Я почитаю книжку. Миля идет к Никите. Это первый мужчина, который от нее не сбежал через две недели после знакомства.

– А это будет первая книжка, которую ты прочитаешь после букваря! – огрызнулась я, выходя за дверь.

Парни, оказывается, уже выпили весь чай из чайника и трех термосов и утянулись наверх спать. На столе остались немытые чашки и остатки заварки в чайнике. Пришлось всё прибрать, заварку вылить – крыжовник был ей очень рад. Елена с Настей что-то тихо обсуждали в комнате, я сочла, что вокруг уже достаточно чисто и потопала на второй этаж искать Никиту. Он не спал, сидел в холле в кресле-качалке. Степана и Антона не было видно, наверно разошлись по комнатам. Ну, мне они не нужны, хоть бы с женихом отношения выяснить в спокойной обстановке. Я села рядом на пуфик.

– Ты веришь в клад, который здесь спрятан? Ленка про него рассказывала, – начал разговор Никита. И это вместо разговоров о любви.

– Почему же не верить, верю. Только к нам с тобой этот клад не имеет никакого отношения.

– Хорошо бы найти клад. Расшифровать тайные знаки, коды, и получить золото! Представляешь, убийца не смог разгадать загадку клада и убил хозяина дома.

– Никита, не надо усложнять! Намного проще приехать сюда с металлоискателем. И никого не убивать.

– А ты страшная женщина!

– В каком смысле? – возмутилась я.

– Я тебе про тайны, загадки, а ты…

– Тайну хочешь? Смотри! – я протянула ему кулончик с латинской надписью. – Зачем эта штука нужна была покойному?

– Это по-английски?

– Латынь.

– И как эта твоя латынь переводится?

– Здоровье – наивысшее благо.

– А я думал – деньги благо…

– Здоровье.

– Это не тайна, а ерунда. Кулончик дешевый, выброси его и забудь. Или Ленке отдай, он теперь ее.

Подруги кулончик у меня не взяли, я им пыталась его отдать, сказали, что не хотят трогать вещи покойного, и я пока держала безделушку у себя. Что меня очень огорчало, так это, во-первых, мой склероз – я только что вспомнила, что телефон у меня есть, но я его забыла дома, не привыкла еще к нему. Он же у меня есть, недавно купила, но забыла дома, он почему-то не работал, или сломался, что с моим счастьем могло произойти запросто, или просто есть хочет.

Во-вторых, тот факт, что следующими в очереди на наследство были Елена с Настей. Но они, судя по их поведению, к происходящему относились легкомысленно. Ну, ничего, я за ними лично прослежу.

– Жарко здесь, – сказал Никита.

– Пошли вниз, там прохладнее.

Внизу если и было прохладнее, то всего на градус. Все равно пришлось включить маленький вентилятор на батарейке. Таких интересных технических штучек у Насти было много. Вернее, много было их у ее папы, и младшую дочку он приучил возиться с техникой. Старшая не поддалась.

Во дворе вдоль дорожек горели низенькие фонари, но из-за дыма их было плохо видно. И еще они запылились. Я хотела их днем протереть мокрой тряпкой и забыла. Света в доме не было, но по углам горели светильники, тоже, видимо, на батарейках.

– Здесь тоже жарко, – огорчился Никита.

– Надо потерпеть до зимы, каких-то два месяца осталось.

– Не смешно.

– Никита, послушай пожалуйста, только отнесись серьезно. Держись подальше от Антона и Степана.

– А почему? И наедине с ними не оставаться? – начал ерничать жених. – Они ко мне приставать начнут? С непристойными предложениями?

– Я же просила, не смейся. Не нравятся они мне.

– Я тебе тоже не нравлюсь.

– С чего ты взял?

– Степан сказал.

– И ты поверил?

– Поверил.

– Прямо слышу, как он тебе говорит: «Дорогой друг Никита, ты достоин большего, чем эта страхолюдина. Не вздумай на ней жениться, ищи кого-нибудь в бомонде!».

Никита отвел глаза в сторону и промолчал. Я продолжила:

– Не знаю, как сложатся дальше наши отношения, но могу пообещать, что раз мы вместе, то я не сделаю ничего, что могло бы тебе хоть прямо, хоть косвенно принести вред. И постараюсь, чтобы другие тебе не навредили.

Он заинтересованно на меня посмотрел, подумал и начал:

– Миля, мы давно знакомы, надеюсь, что узнали друг друга, ты замечательная девушка, и я хотел предложить тебе стать…

– Ой, а почему у вас темно? – громко сказала Настя, выходя из комнаты. – Давайте еще светильники включим! У меня они есть.

Потом откуда-то вышла кошка и завыла у двери.

– Кисонька хочет погулять! Я тебя выпущу! – и девочка выскочила на улицу, схватив кошку.

Кажется, я помру старой девой.

Никита захлопнул рот и задумался. Ну, что ты будешь делать! Не везет. Надо наоборот выключить оставшиеся светильники и создать интим. Вот только вернется Настя и создам. А то она опять явится в самый неподходящий момент. Лучше ее сразу, как придет, где-нибудь запереть.

– Как ты думаешь, кто убийца? – спросил Никита. – Я думаю – Ленка. Наследство захотела и кокнула дедушку. Она все про заграничных принцев грезит, а на такие поездки нужны большие деньги.

– Самая подозрительная здесь я.

– Почему?

– Потому, что я – последняя кого хоть в чем-то заподозрят. А если и заподозрят, то не докажут.

Из комнаты вышла Елена. Наверное, услышала наши голоса, хоть мы говорили тихо.

– Где Настя? – зевнула она.

– Кошку выгуливает.

– Я не могу читать книгу – глаза слипаются. И кофе пить не могу – мутит уже с него. Расскажите мне что-нибудь. Вообще давайте до утра сказки рассказывать, чтоб не уснуть. Кто начинает?

– Ты предложила, ты и начинай, – сказал Никита.

– Садись к нам на диван и расскажи про свою прабабушку, – предложила я. – Ты когда-то давно рассказывала мне, я почти забыла, а Никита вообще не слышал.

Елена грациозно села на диван, тряхнула светлыми волосами и сложила губки бантиком.

– Про мою прабабушку и разбойников?

– Про них!

– Это было очень давно. Моя прабабушка жила во Владимирской области, а ее отцом был сам граф Ширинский. Он решил выдать дочку замуж в Москву, не знаю за кого, потому что она туда не доехала – по дороге напали разбойники и захватили и ее и приданое, и драгоценный крест тоже, который она в дар какой-то церкви везла. Шел снег, и кучер случайно свернул на заброшенную дорогу.

– Сказка для маленьких детей, – Никита, который до этого момента заинтересованно слушал, чуть не рассмеялся. – Они бы твою прабабушку закопали прямо у дороги, а приданое поделили и разбежались.

– Они бы так и сделали, но их атаман откинул меховой капюшон с головы моей прабабушки, посмотрел на нее и влюбился.

– Вот теперь точно сказки, – убедился Никита.

– Это почему же? – грозно зашипела Елена. – Хочешь сказать, что в мою прабабушку нельзя было влюбиться? Говорят, что я похожа на нее! Это ты меня оскорбить хочешь?

– Ничего такого я не хочу! – парень отодвинулся на другой конец дивана.

А вот я подруге верила с первого до последнего слова. Елену недаром называли Прекрасной. Она была просто сказочно хороша. Если ее прабабка хоть немного была на нее похожа, то вся разбойничья шайка должна была лежать в сугробе в обмороке от восторга. У Елены цвет лица не портится, прыщи не лезут, кудри не растрепываются, зубы не желтеют. Вот если бы меня посадить в сани во Владимире и вести три дня в Москву, то лучше бы разбойникам на меня не смотреть. Откидывает атаман мою шубу – а под ней я: рожа немытая, волосья нечесаные, глаза от ветра красные. Кипец всей банде сразу.

– Имей в виду, что я говорю правду, – продолжала злиться Елена на Никиту.

– Заканчивай тогда свою сказку: они поженились и жили долго и счастливо!

– Нет, не поженились, – радостно сказала подруга. – Атаман ее несколько раз в церковь водил, а она перед священником каждый раз говорила «нет». Графиня Ширинская не пойдет замуж за безродного. Поэтому все пятеро их детей носили ее фамилию. А большую часть приданого получил старший сын, но не потратил, а передал своему старшему сыну, и теперь этот клад спрятан где-то здесь.

– Правильно Миля сказала про металлоискатель. Давно бы уже нашли свой клад, – фыркнул Никита.

– Нет никакого клада, – вдруг сникла Елена, растеряв весь шарм и превратившись в обычную девушку, которую события жизни вот-вот выбьют из колеи. – Ты прав, сказки все это. Семейная легенда. Наверное, почти в каждой семье есть какая-то легенда. У нас вот такая. Вообще-то семья Ширинских самая обыкновенная, примечателен только труп за стеной, которого непонятно кто убил. Не было никогда ни атамана, ни сокровищ, ни прекрасной графини, есть только никому не нужный дом на двоих хозяев, который никто не купит, сколько его ни продавай. Есть мы с сестрой, у родителей в жизни ни одного интересного события не было, и у нас до гроба будет смертная скука. Есть вечно плохая погода, сорняки, которые никогда не выполоть, учеба, которая никак не закончится. Тоска.

– Подруга, ты, это, давай без депрессии. Я все понимаю, в семье трагедия, но ты хоть Настю не пугай, не реви. Кстати, а где Настя?

Елена вытерла глаза. Она и в печали с заплаканными глазами была очаровательна.

– Настя? Наверное в теплице поливает помидоры. Ей отец велел.

– Елена, тебе, может, кофе налить? – предложила я. Можно еще успокоительного, но его нет.

– Говорила же, что мутит он него.

– Тогда водки, – предложил Никита. – Я тоже выпью.

– Если найдем. Данилыч, разве, не последнюю бутылку утащил?

– Не знаю. Вообще нам нужна ясная голова.

– Так мы больше бутылки не выпьем! – пообещал Никита.

Данилыч, местный алкаш, оплакивал горькую судьбу своего странного сына, у которого все увлечения были очень экстремальные. Например, однажды он решил перезимовать в шалаше из еловых веток. В больнице откачали. После этого он захотел пересечь Северный Ледовитый океан на лодке из дубовой коры. С тех пор его никто не видел. Второй сын Данилыча намерен стать космическим туристом и копит деньги. С зарплатой водителя копить ему еще лет триста.

Дверь открылась, пропуская в дом Настю, кошку и комаров.

– К нам идут призраки, – удивлено сказала Настя. – Я их не звала, честно, они сами идут.

Милка оценила ситуацию как критическую и запрыгнула мне на колени, решив меня от всех защищать. Я рассеянно гладила кошку, думая, что водки нам явно не хватает. Пойти, что ли, самой отобрать у кого-нибудь и выпить. Призраки, значит? Навряд ли. Но по удивленному виду девочки понятно, что Настя не пошутила, значит, действительно, кто-то идет. И идет явно не на наше спасение. Неужели у убийцы есть сообщники? Хотелось все-таки дожить до утра. Я совсем не предполагала такого развития событий, а планы менять не очень хотелось. Мои планы были простые, как пять копеек – разозлить убийцу, чтобы он себя выдал, обиделся на всех и сам ушел. Глупо, конечно, но ждать, пока нас всех к утру перебьют, не хотелось. Что-то мне подсказывало, что полицию дожидаться злодей не будет. Сбежит раньше. И вот когда он сбежит, мы должны быть еще живы.

– Лена, твоя дача пользуется среди убийц, призраков и зомбиков повышенным спросом, – пробубнила я, не имея до сего момента никаких оснований для подобного утверждения.

Подруга не услышала, у нее глаза на лоб полезли от Настиного заявления, а Никита просто открыл рот.

– Давайте их не пустим? – предложила Настя, но было поздно.

Из дыма торфяников на нашу террасу вошли люди. Не призраки, это точно. Хотя кто их разберет, призраков этих, может им и не положено просвечиваться и летать. Эти точно не светились и не летали, но от этого не легче. На психов, если честно, больше похожи.

– Я когда-то фантастический роман читал, как люди из прошлого через дыру во времени попали в будущее, – не отрывая взгляд от незваных гостей, сказал Никита.

– Ты читать умеешь? – нагло спросила у него Елена, позабыв про удивление, вызванное незваными гостями.

– В детстве…

– А, ну с тех пор забыл…

Елена была высокого мнения только о внешности Никиты, но никак не от его ума. Она считала, что моего ума хватит на двоих, на нашу с Никитой будущую дружную семью то есть. Сейчас мой ум отказывался мне служить, я абсолютно ничего не понимала. Верить своим глазам не хотелось, но деваться было некуда. Объективная реальность заключалась в том, что к нам пришли Наполеон, его супружница Жозефина, и вроде как лакей.

– Елена, скажи пожалуйста, здесь поблизости нет случайно сумасшедшего дома? Откуда могли сбежать ненормальные? – спросила я, продолжая гладить кошку. Та мирно сидела на моих коленях и не шипела на вновь пришедших. Так что, скорее всего не призраки, а психи.

– Сумасшедшего дома нет, в соседней деревне было кладбище. Может быть, они оттуда пришли? – ответила мне вместо Елены Настя. Елена же с Никитой по-прежнему продолжали изображать вытащенную на берег рыбу – таращили глаза и открывали рот.

– Разве Наполеон похоронен на соседнем деревенском кладбище? – задала я риторический вопрос.

– Да, он где-то в другом месте похоронен, – сразу согласилась со мной Настя. – Но может ему там не понравилось, и он пришел к нам?

– Что ж все в Москву-то прутся? Орда, французы, немцы…, – прошептала я.

– Россия – ужасная страна! – высказался меж тем Наполеон, снимая головной убор, и вытряхивая с него пыль.

– Да, в России так плохо, что никого не выгонишь! – фыркнула я.

Настя закрыла за призраками дверь, не давая комарам слететься на ужин, где они есть будут нас всех, и стала разглядывать гостей. Их, собственно говоря, все разглядывали. Наполеон был высокий, толстый, важный и недовольный. Жозефина – хорошенькая и вертлявая. Лакей – уставший. Ну, и все они наряжены в костюмы соответственно эпохе. Я почти не нашла несоответствий в костюмах. Зато в актерах – сколько угодно. Жозефина была моложе Наполеона раза в три, да и самого Наполеона можно было признать лишь по костюму. А лакей – он и есть лакей.

Настя же разглядывала не костюмы, а физиономии, и поэтому маскарад ее не обманул.

– Ой, ведь это сама Анюта! – с воплем восторга кинулась девочка на шею Жозефине. – Можно автограф? Я твоя самая большая поклонница! Все передачи смотрю! И мемуары читала, которые про барышню-оторву!

– И точно Анюта! – подтвердила Елена слова младшей сестры.

Действительно – Анюта, пригляделась я, хоть я и не специалист по модным личностям страны. Самая модная светская львица. Доча богатых родителей. Имеет красные дипломы хоть МГУ, хоть МГИМО, с отличием закончила другие мыслимые и немыслимые вузы от Сорбонны до Оксфорда. Странно, что она до сих пор не доктор наук и не академик. Случайно, наверное, просто не знает, что бывают доктора наук и академики. Пыталась петь – песни неслись из каждого утюга. Пыталась танцевать – победила в каком-то модном шоу. Вела всякие передачи, в общем, лицо узнаваемое. Платье на ней – Ленке можно клад не искать. Если найдет – на такое платье все равно денег не хватит. Внимание, вопрос – что эта дива делает на горящих торфяниках?

– Кто-нибудь, уберите от меня этого немытого ребенка! Она испортит мое платье! – произнесла меж тем Анюта-Жозефина.

– Тузик, взять! – скомандовал Наполеон, и лакей не очень осторожно отодвинул в сторону обалдевшую Настю.

– Мужик, руки не распускай! – вступилась Елена за сестру, напрочь позабыв о своем страхе перед привидениями.

Я убрала с колен кошку, протянула руку и аккуратно сняла со стены расписную хохломскую скалку, с виду достаточно тяжелую. Мало ли что этим гостям в голову придет. Нечего ребенка руками трогать. Детей вообще нельзя трогать руками, меня этому во время работы в детском саду научили.

Елена, в отличие от Насти, узнавшей светскую диву, приглядевшись, узнала богатого мужика, это по ее части. Она подошла к Наполеону и спросила:

– Интересно, что сам Феликс Филиппович делает на моей скромной даче?

Голосок Елены серебрился колокольчиками, глаза с восторгом глядели на гостя.

– Увидели свет в доме, вот и пришли, – ответил тот.

Пришли они, начала злиться я, все мои планы насмарку. И что теперь делать с этой компанией? Я с имеющимися-то не знаю, как справиться, а теперь вообще творится непонятно что. Я такого развития событий даже в страшных кошмарах не могла предположить. Может, кто-нибудь, наконец, объяснит мне, что тут происходит. Свет они увидели. Знала бы – выключила! Но кто же мог подумать, что тут ряженые по болотам бродят. Этот Феликс Филиппович тоже не левый дядя, а владелец заводов, газет, пароходов, и еще чего-то, даже не помню, чего. Он сам, наверное, не помнит. Вот шли бы они дальше! Лесом, полем, торфяниками. Горе горькое по свету шлялося и на нас невзначай набрело. Может взять кошку в охапку – и дёру отсюда? Так ведь Елена с Настей со мной не пойдут, не поверят, что лучше бы сбежать, а я без них не уйду. И Никита опять же… вдруг надумает жениться? Лена права, нужно замуж сходить, раз все там были. Хотя она сама не была, а меня выпроваживает.