Текст книги "Полечка (СИ)"

Автор книги: Лариса Шубникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Женя, прости. Я не то хотела сказать. Ты совсем не виноват и ты прав, это я замкнутая. Прости, пожалуйста. – Она уже сожалела о своих словах, понимая, что ему теперь тяжело, больно и то, что она прокричала ему, совсем не то, что нужно сейчас парню.

Он промолчал в ответ, прибавил скорости и уже минут через двадцать они были в Москве. Предполуденный город окутан был зноем летнего дня. Тротуары полны прохожих в легкой яркой одежде. Окна домов блестели отраженными солнечными лучами, и небо уже не было таким синим, как за городом.

Женька притормозил у лавки Полины, вышел из машины и помог выйти девушке.

– Не сердись на меня, пожалуйста. – Она попыталась обнять его, но Женька не позволил.

– Не надо мне из жалости, ок? – Развернулся и собрался было уезжать, но… – Поль, прости. Я эгоист, видимо. Действительно, думал только о себе. Но, знаешь, я никогда не считал тебя простушкой или дурочкой. Я люблю тебя. Ты просто помни об этом, ладно? Я не обещаю, что оставлю тебя в покое. И мне плевать, кто там у тебя появился, ясно? Я выясню, кто это и реально угрохаю гада! Вот…вроде все сказал. Пока, Поль.

Он уехал, оставил Полечку одну на тротуаре, под горячим столичным солнцем, в слезах и с мыслью – Женька никогда не смирится с тем, что они с Климом могут быть парой. Это конец?

Клим припарковался на расстоянии от магазинчика, дождался пока брат уедет, выскочил из машины и побежал к Поле.

– Ты плачешь? – обнял сразу, прижал к себе. – Что случилось? Женька обидел? Поль? Не молчи!

Это «не молчи» теперь уже от второго брата, добило ее окончательно.

– Клим, ничего не получится, – рыдала Поля, уткнувшись в его грудь. – Он никогда не примет, никогда не поймет! Лучше сразу все прекратить. Уйди. Уезжай и не возвращайся больше. Забудь обо мне и обо всем. Я ничего не хочу, слышишь?! У тебя есть семья и это главное. Уйди! Да уйди же ты!

Оттолкнула изумленного Клима и бросилась в лавку. Разумеется, он ринулся за ней, удержал за руку.

– Никуда я не уйду. Что произошло?

– Уйди, прошу тебя! – она уже кричала.

– Просто расскажи, что случилось. Ты плачешь! Я не отпущу тебя.

– Я, я, я…все время только о себе! Я не хочу! Я, Полина Мельцаж, не хочу тебя видеть! – Клим отпустил ее руку, понимая, что удержать не сможет.

Поля открыла дверь лавки и захлопнула ее перед носом Клима. Тот остался стоять, бездумно разглядывая вывеску «Closed»*, которая раскачивалась на двери магазина и подтверждала собой, что все случившееся правда, сияла неким знаком. Поля прогнала его, закрылась и ему остается только уехать и думать.

От автора: Closed – закрыто (англ. яз)

Клим понимал, что нельзя сейчас идти к Поле, требовать ответов, а потому решил подождать и перезвонить позже. Одно только его мучило и заставляло сжимать кулаки – его собственная беспомощность. Он не мог приказать ей отвечать на вопросы, не мог заставить говорить с ним откровенно. Она не его подчиненная, не его собственность. Заслужить ее доверие он попросту не успел, а значит нужно доказывать ей, ждать, думать.

Когда уже был в машине, понял, что можно выяснить у Женьки, что случилось.

– Бро, доехали нормально? – и сразу понял, что тон его, слишком легкий для брата, тот сопел в трубку злобно и был на взводе.

– Нормально? С фига ли? У Полины есть кто-то. Клим, я знал, что не любит, но сегодня сама сказала и так убедительно, что я готов прикончить того козла! Просто интересно узнать, чем он лучше меня? Бро…скажи мне, почему меня нельзя любить, а? Почему другого можно, а меня нет? Она всю душу из меня вытрясла! – Клим все понял.

И слезы Поли и срыв брата и откуда взялся липкий пот, что крался по его собственной спине, мешая разуму делать свое дело.

– Остынь. Жихарка, на ней свет клином сошелся? – Клим сам не понимал, что несет, но говорить-то надо!

– А если сошелся, тогда как?! – вот Клим точно не знал ответа, но брата понимал прекрасно.

– Где ты? Я приеду.

– Не надо. Я свалю сейчас из города на фиг. Мне подумать надо, отдохнуть. Иначе с ума сойду.

– Я могу поехать с тобой.

– Тебе вечером лететь в Крым. Не парься. Я в порядке. Ну, в том смысле, что глупостей не наделаю.

– Ты уверен, Жень?

– Блин, я уверен. Вот в этом я точно уверен. Давай, хорошо тебе долететь. Напиши, как там и что. – И отключился.

Клим добрался до своей московской квартиры, вошел в дом, скинул обувь и упал на диван в гостиной. Очнулся через половину часа и понял, что крепко сжимает телефон в руке. Занятно, что вид аппарата вернул его в действительность и заставил мыслить разумно. Он написал сообщение для Полины, стараясь сдержаться и не набрать ее номера для разговора. Вероятно, чувствовал, что звонка она не примет.

Клим:

«Не плачь. Верь мне. Я тебя люблю. Дождись меня»

Ответа он не получил ни через минуту, ни через час, ни через пять. Уже вечером, когда был в самолете, проверил в последний раз сообщения – ничего. Сорвался на стюардессе, извинился и выпил коньяку больше, чем нужно.

Все то время, что длился полёт его невеселый, он слушал перебранку матери с сыном – они сидели впереди него.

– Нет, Петя. Не куплю.

– Мам, у всех уже есть, а я один такой дебил!

– Нет. И сразу скажу, чтобы ты не мучился – папа тоже не купит!

Кто знает, что там в голове у Клима носилось и вертелось, но он совершенно отчетливо понял, что своим молчанием мучает всех – Полину, Женьку и себя заодно. Занятно, что разговор его соседей по салону, натолкнул на мысль – сказать все «сразу», чтобы никто не «мучился». Клим сам, собственной персоной, заставляет страдать любимую девушку, продлевает агонию брата и если кто и способен положить конец всему этому кошмару, то только он сам.

Уже в Симферополе, сойдя с трапа самолета, он включил телефон и начал звонить Полине. Безрезультатно! Она не отвечала на сообщения и вызовы. А вот Женька ответил и сразу.

– Привет. Долетел?

– Да. Бро, я вернусь в Москву послезавтра.

– Погоди, а как же дела твои?

– Подождут. Женька, у меня к тебе серьезный разговор. Я позвоню из аэропорта, и ты перехватишь меня уже в городе.

– Что-то случилось?

– Да. Но ты не дергайся, все живы, здоровы. И разговор этот нужен не только мне, понял? Все, держись там, не кисни.

– Клим, ты там перепил? Что за интрига? Ты сам не свой.

– В точку, бро, я сам не свой, – и отключился.

Глава 10

– Поль, чего как неживая-то? Давай, двигай тарелку. – Ника распоряжалась застольем в честь защиты диплома Поли.

Решили организовать небольшой праздник прямо в магазинчике. На прилавке закуски и выпивка, там же ноутбук с видеоконференцией Соняж. Та не хотела пропускать праздника из-за простуды, а потому прекрасно устроилась дома на диване с кружкой горячего чая в руке и готова была болтать со всеми подряд. С кем? С Никой, Полей, Геной и Соням. К слову, Соням появилась в лавке сразу после Полины, заменила ее, чем и помогла подруге справиться с истерикой и слезами в одиночестве у себя дома.

Полечка проплакала весь день, очнулась только к вечеру и как всегда, принялась поливать бабушкины фиалки, стараясь перекинуть мысли свои невеселые на дела мирские, материальные. Обычные занятия успокаивали ее, вселяли уверенность, вот и пользовалась она сейчас этим немудреным лекарством, хоть и понимала – не поможет. Припомнила, что в одной телевизионной передаче, врач советовал принять обычный анальгин, если одолевают страдания душевные. Поля рассмеялась тогда, не понимая, как это возможно унять боль душевную простой таблеткой, попросту, не смогла сопоставить обычный спазм и терзания сердечные. Однако сейчас была рада любому совету. Нашла обезболивающее в аптечке и выпила таблетку…подумала и выпила еще одну. Позже ее вытащила из дома Соням и утянула праздновать.

– Так, у всех налито? – Ника с бокалом в руке сидела возле мужа за импровизированным столом. – Соняжка, ты давай, хлебай чай свой.

– Ага, – прозвучал голос «парижанки» из динамика ноутбука.

– Значица так, Поль, за тебя. Мы тут все тебя любим и гордимся и всякое прочее. А теперь выпьем, пока не прокисло!

Душевно опрокинули в себя вино, захрустели редиской, рыбкой, колбаской и всем тем, что наготовила Ника. Полина молчала и улыбалась, Гена рассказывал смешное и веселил Соням, а вот Ника наблюдала за Полей.

Так уж вышло, что видела она все, что произошло у лавки нынешним полуднем. И блондина, из-за которого плакала на тротуаре Полечка и брюнета, что подскочил к девушке позже. Да и Поленькина истерика не осталась незамеченной. Вероника Истомина – дама опытная, повидавшая много чего в своей очень непростой жизни, прекрасно поняла, что дело нечисто. Отчасти составила свое мнение и, заметьте, оно было очень близко к правде. Ника искренне любила Полю, и знала ее неплохо. Теперь же наблюдала откровенное отчаяние в зеленых глазках, удивлялась таким сильным эмоциями в ней и хотела помочь. Не то, чтобы была деликатной, скорее наоборот, но когда дело касалось «любвей», предпочитала действовать мягко, а не нахраписто. Тактика действовала со всеми ее тремя дочерьми, а потому Ника просто доверилась мудрости материнской и ждала удобного момента для разговора. Он настал спустя часа четыре, когда Гена уютно засопел на диванчике в торговом зале, Соням так и не уговорив Полю поехать в клуб, умчалась на свидание, а Соняж отключилась и никак не могла помешать беседе.

– Что, плохо тебе? Давай-ка водочки. Тут вино хлебать, все равно, что воду пить. Не поможет. – Полечка удивленно уставилась на Нику, а та, как ни в чем не бывало, разлила водку по стопкам и продолжила. – Поль, не знаю, что там у тебя, но два пацаненка сразу не много ли?

– В каком смысле?

Поля очень хотела поделиться бедой своей девичьей, но никак не могла рассказать все Соням и Соняж. Те знакомы с Женькой, а по слухам, еще и были влюблены в него. Правда, не одновременно, что к вящей радости обеих не стало препятствием для дружбы. Ника в этом смысле была прекрасными «ушами», но Поле было неловко. Правда, эта вот вечная робость улетучилась после второй стопки водки.

– Ника… Что мне делать? – и в слезы!

Не надо думать, что пьяные слезы бессмысленны. В них выливается и всплывает нечто такое, что гложет нас постоянно. Разочарования, проблемы, отсутствие чье-то или, наоборот, присутствие. Впрочем, вы и так все прекрасно знаете.

– Что делать? Снимать штаны и бегать. Поль, уймись. Ты скажи, что у тебя и вместе подумаем, а? – Ника держала спокойный тон, понимая, если разрыдается вместе с Полиной, ничего путного из этого соленого фонтана не выйдет.

– Я его люблю…кажется. А вот с Женькой как, а? – и глаза такие огромные, печальные.

Еще минут пятнадцать Ника выясняла кто такой, которого любят, что за Женька, отчего слезы и вздохнула облегченно. Почему? Да потому, что не видела в том никакой трагедии совершенно.

– Ясно. Погоди-ка. – Ника нырнула в служебное помещение и через минуты две появилась перед Полей с чашкой крепкого кофе в руке. – Хватит водки. Вот, пей.

Поля сразу поняла, что голос у Ники уверенный, прочувствовала, и советом воспользовалась. Обжигающий крепкий кофе слегка отрезвил.

– А теперь слушай тётю Нику и мотай на ус. Вопросы потом. – Уселась поближе к Полине и начала. – Знаешь, уж слишком ты трепетная лань, Поль. Прям нежная до усрачки. Подумаешь, брата полюбила и что? Женька этот гимназистка чтоль? Переживет. Чернявый твой правильно сказал. Брат любит и поймет. Не чужие люди. А ты, дура дурой. Брюнет хороший, совестливый, может еще и порядочный, а ты его на хрен выставила. Красивый, так-то. Богатый. Что?! Что уставилась, как солдат на вошь? Любовь проходит, а хорошо жить хочется.

– Ника, я же не потому…

– Во-во, и я говорю, не потому. Любишь? Вот и люби. Хватай и пользуйся, чтобы потом не кусать локти и не вспоминать – ой, какой был мужик! У сестры моей зять есть, так он сначала женился на ее старшей дочери и заделал ей ребенка, а потом развелся и женился на младшей. И ей заделал. Так и живут – он обеим ребятам и дядька и папка. И все нормально. Вот, что я скажу – жизни ты не знаешь. Она так иной раз раскорячиться заставит, так проедется по тебе, хоть вой. А потом, глядишь, наладилось все и поехало-попёрло. Ты вот что, сопли утри и давай-ка, переспи с Климом своим. – После этих слов на Полю стало жалко смотреть.

Брови изумленно выгнулись, глаза стали размером с помидор, что остался на блюде в одиночестве, а рот приоткрылся.

– Ну, ты совсем. – Ника рассмеялась громко, от души. – Ты баба или кто? Сама не знаешь, как своего единственного определяют? Ты давай, тащи его в постель, а там поймешь все сразу. Если совсем улёт – твой парень. Если просто приятно – и думать не о чем. Бросай и не создавай лишних проблем. Не стоит оно того, чтобы братьев ссорить и в семействе шухер устраивать.

Поля задумчиво так уставилась на опустевшую чашку свою из-под кофе, и немножечко зависла.

– Я об этом как-то не подумаwа.

– Ты думать еще не научилась. И это, Поль, давай уже спать иди. Я тут приберу и все закрою. Завтра старшую свою определю на кассу, пусть поработает охламонка, – потом громко так и бодро. – Генка! Подъем!

Поля в странном состоянии поднялась и ушла к себе домой, уже не слышала легкой супружеской перебранки Истоминых, а думала о словах Ники.

В квартире, схватилась за телефон, который выключила, чтобы избежать звонков от братьев и выяснила, что Клим писал и звонил раз десять. От Жени только одно сообщение.

Женя:

«Полина, я не хочу, чтобы все вот так кончилось»

Она отвечать не стала и запретила себе думать об этом. Поля понимала Женю, жалела, но согласитесь, сказала ему все, и больше добавить было нечего.

Поняла и еще кое-что – если следовать совету Ники, то именно сейчас! Поля знала о себе наверняка, что утром, на трезвую голову, вряд ли решиться сделать хоть что-то, а потому написала.

Полина:

«Клим, а где ты сейчас?»

Ответ пришел мгновенно, будто он сидел с телефоном в руке и караулил ее сообщение.

Клим:

«Ты в порядке? Так долго молчала. Не плачешь? Я в Крыму, недалеко от Ялты. Вылетаю к тебе сейчас!»

Полина:

«Нет, что ты, не надо!! Я дождусь тебя! А где под Ялтой?»

И честное слово, записала на бумажке название местечка, где находился дом Прозоровых на тот случай, если телефон упадет в воду, сломается, а ее собственная память подведет и попросту не удержит в себе ценную информацию. Еще подумала, о том, как хорошо, что Клим не в Москве, а там, где никто их не знает, не станет наблюдать за ними.

Клим:

«Ты не спишь так поздно. Поль, давай поговорим?»

Полина:

«Давай поговорим завтра?»

Клим:

«Я позвоню тебе утром, ладно? Рано. Совсем рано»

Полина:

«Хорошо, Клим))))»

Клим:

«Чёрт, как жаль, что в сообщении я не слышу, как ты произносишь моё имя. Не плачь, ладно? Я скоро буду в Москве»

Полина:

«Спокойной ночи»

Больше сообщений от Клима она не читала, а просто заказала себе билет на утренний рейс до Симферополя.

Потом долго сидела на постели и тихонько радовалась храбрости своей и тому, что не рассказала Климу о своем плане. Полечка не обольщалась на счет своей смелости ни грамма, понимая, что утром ее решение может измениться и ничего не получится. Она просто останется в Москве ждать Клима, его решения, Женькиной реакции, осуждения Анны Ильиничны и Андрея Петровича….

Но ей очень хотелось нестись к Климу, чувствовать свободу и его руки на своих плечах, его взгляд, горячий и отчаянный, ощущать его запах, касаться его волос. Она просто хотела быть счастливой, разве это плохо?

Вот и мучила себя вопросами, взвешивала «за» и «против», старалась быть разумной, а все одно, знала, что полетит непременно и будь, что будет. С тем и уснула прямо в одежде и спала сладко и до тех пор, пока будильник – орудие пытки – не разбудил ее и не заставил метаться по квартире.

Полечка быстро приняла душ, высушила волосы, отгоняя этими простыми занятиями непростые мысли и начала сборы. Стояла посреди гардеробной и думала, что взять с собой. Нервничала. Потом сделала глубокий вдох, сняла с полки небольшую дорожную сумку и сложила в нее купальник, два легких сарафана, сандалии, кружевное белье. Добавила малую косметичку и заставила себя прекратить сборы на этом. Выпила чашку чая, затолкала в себя булочку, подавилась большим куском, но проглотила, понимая, что силы понадобятся. Да не для постели, что вы в самом деле? Просто бабушка уверяла – завтрак необходим.

Надела светленькое легкое платье, открытые туфельки, подняла волосы и скрутила их в богатый и красивый узел на затылке. Подхватила сумку и, уже спускаясь по лестнице, заказала такси до аэропорта. В машине написала сообщение для Ники, предупреждая, что ее не будет некоторое время и получила смайл с поднятым вверх пальцем. Улыбнулась, но и покраснела.

Звонок Клима застал ее в пути.

– Паулина, доброе утро. – И вроде бы не сказал ничего особенного, всего лишь поздоровался, но голос его прокатился по нервам жаркой волной и заставил Полечку дрожать.

– Кwим, здравствуй.

– Скажи еще раз.

– Здравствуй, Кwим. – Поля не смогла сдержать глупейшей счастливой улыбки.

А собственно, почему глупейшей? Откуда вообще этот эпитет – глупая улыбка?

– Если я попрошу еще раз сказать это, ты сочтешь меня полным идиотом или частичным?

– Я не сочту тебя идиотом, Кwим. И я бы очень хотела видеть тебя сейчас. – Она очень старалась быть искренней, открытой.

– Чёрт… Полина, я вечером вылетаю к тебе. Если я заявлюсь к тебе ночью, выгонишь? – Полечка подумала, что не выгнала бы, но вслух сказала другое.

– А если бы я заявилась к тебе ночью, выгнаw бы?

– Нет. – И снова он не сказал ничего такого, но горячая волна вернулась к Полине, омыла, окатила счастьем и снова улыбка, нет, не глупая, а счастливая, появилась на ее губах.

– Кwим, я рада сwышать твой гоwос. Теперь ты тоже можешь считать меня идиоткой. Я очень счастwива, понимаешь? Я знаю, что есть Женя, твоя семья и …я для тебя проблема, но я рада, что есть ты и что я тебе небезразwична. – Полина пыталась рассказать ему о своих чувствах, донести мысль свою.

Он замолчал, она тоже.

– Чёртова конференция! Провались она в ад! Полина, запомни все эти слова и скажи мне их при встрече. Обещай! Я хочу слышать это, глядя тебе в глаза. Я реальный дебил, иначе ни за что бы не уехал. Постараюсь найти дневной рейс и прилечу сразу, как только смогу. – Поля испугалась, что план ее рухнет и не получится никакой встречи вдалеке от всех и вся.

– Кwим, не нужно. Просто сдеwай, как я прошу. Оставайся там, а я дождусь. Совсем не хочу быть помехой еще и в твоих деwах.

– Ты не помеха, никогда не думай так. Я люблю тебя.

– Я знаю. – Вероятно, Клим ждал от нее других слов, но ничего не сказал.

– Мне пора выезжать в Ялту.

– Ты поедешь в Москву оттуда? – Полина только что сообразила, что план ее невероятно шаток и все может пойти наперекосяк.

– Нет. Потом вернусь в дом, нужно кое-что сделать. Мама и отец скоро приедут на отдых, просили меня позаботиться о приходящей домработнице. – Поля выдохнула облегченно.

– Тогда, до встречи.

– Да. Поль…. Нет, потом все скажу. Пиши мне, ладно?

– Ладно.

Полина с трудом выдержала регистрацию на рейс, ожидание самолета и сам перелет. Волнение перед встречей действовало мощнее, чем весь кофе мира! Руки тряслись, глаза лихорадочно блестели, и вся она мерцала, светилась и в то же время понимала – вот оно, счастье. Осязаемое и ощутимое. Ловила его проявление, такое сильное и яркое, и очень хотела поделиться им с Климом. Только с ним и ни с кем больше.

Если бы сейчас ей довелось повторить свой давешний разговор с Никой, она бы ни минуты не сомневаясь, сказала ей – Клим единственный и это ясно без всякой постели. Любовь рождается в сердце, разуме и продолжается уже во всем остальном*.

От автора: Заявление спорное даже для меня, но Полина только постигает любовь. Отсюда и мысли – неопределенные и сумбурные))))

Симферополь встретил Полечку зноем, ощущением праздника и эдакой расслабленности. Суета аэропорта, беготня людей с багажом не обманули Полину. После Москвы и ее настойчивой деловитости, все здесь было другим – юг он и есть юг, верно?

Веселый таксист развлекал Полину беседой все то время, что они добирались до местечка под Ялтой. Раза два предложил ехать к нему, а не куда-то там еще, рассказывая, какая хорошая у него мама и как давно мечтает о невестке, похожей на Полечку. Та слушала в половину уха, старалась улыбаться, но уже чувствовала то самое головокружительное состояние, когда встреча с любимым человеком близка. Еще половина часа нереальной пытки и вот она стоит у церквушки, о которой ей рассказывала Анна Ильинична.

Солнце уже перекатилось от моря к горам, южные акации покачивали длинными своими ветвями, поддаваясь жаркому ветерку. В небольшом поселке начиналась та самая часть курортного дня, когда люди возвращались с пляжа, чтобы приготовиться к вечернему променаду, ресторанам, барам и южным приятным знакомствам.

Полина достала телефон, со второй попытки ей удалось нажать на номер Клима. Девушка застыла в ожидании ответа и молилась о том, чтобы Клим был уже здесь, а ни в какой не в Ялте.

– Да, Поль. Что-то случилось? В смысле…я рад твоему звонку, но … Ты просто так звонишь? Скажи, что скучаешь.

– Скучаю. Кwим, а где ты сейчас? В Яwте?

– Уже нет. Сбежал. Я не люблю банкетов после официальных мероприятий. Все вопросы уже решил и собираю вещи. Как и обещал, завалюсь к тебе ночью.

– Я решиwа, что это очень доwго и приехаwа к тебе сама. Стою у церкви и не знаю, куда идти.

Момент истины! Это было единственной мыслью Полины, помимо опасения, что Клим не поймет, не оценит ее поступка, и молчание его не добавляло уверенности в том, что она сделала все правильно.

– Ты в Крыму? – голос его, напряженный, не верящий, прозвучал тихо.

– Да.

– Стой, где стоишь.

Полечка и стояла. Только глаза прикрыла, стараясь не упасть, и крепко держалась за сумочку. Вряд ли Поля понимала сейчас, что она держит сумку, а не наоборот.

Не прошло и минуты, как она увидела Клима. Тот бежал сломя голову, на ходу пытался надеть футболку, которую, видимо, прихватил в последний момент. На бегу столкнулся с дородным мужчиной и выбил из его рук сумку с фруктами, те разноцветными шариками запрыгали по дороге, но это его не остановило. Так и летел, а вслед ему неслись ругательства, справедливые, между прочим.

Клим увидел Полину и ускорился, футболки надеть так и не смог, а просто бросил ее на землю, как ненужное и мешающее нечто.

– Поль…глазам не верю… – взъерошенный, счастливый, изумленный и влюбленный.

Полечка и сама уронила сумку свою спасательную, сделала один робкий шаг навстречу Климу и моментально оказалась в его крепких объятиях. Все самой собой встало на свои места и уже совсем не думалось и не вспоминалось о Жене, семье и прочем том, что казалось непреодолимым препятствием.

– Как ты здесь? Почему? – запустил обе руки в ее волосы, приподнял к себе ее личико.

А она смотрела на Клима и не знала, что ответить. Врать сейчас не могла никак, а сказать правду ужасно стыдно и глупо.

– Я не ко времени? – кто знает, что увидел Клим в ее кошачьих зеленых глазах, но голос его дрогнул, когда он начал говорить.

– Полина, все остальное не ко времени. Все вокруг не то и не нужно, понимаешь? Ты единственное и главное, ты необходима мне. – Поля перестала сомневаться, услышав его слова, крепко обняла за шею, притянула ближе к себе и поцеловала крепко, как и мечтала все время полета.

Клим ответил так, что бедная Полечка едва удержалась на ногах. Все так, как она хотела – его крепкие горячие руки на ее теле, губы дарят восторг, а ее пальчики запутались в его волосах. Запах его кожи, нагретой крымским солнцем волновал бесконечно, как и то, что он был обнажен по пояс и ничего не мешало сейчас ощущать ладошками упругость его груди, плеч и спины. Полина спешила дотрагиваться, касаться и ласкать. Спешил и Клим и последней разумной мыслью его было: «Женька, прости меня…»

– Полина… – жарко шептал Клим, целуя ее личико, – Полина…

Повторяя ее имя, Клим убеждал сам себя, что это не сон, а явь и настолько яркая, пронзительно-страстная, что поверить во все это было непросто. Сейчас в его руках была любимая, единственная и ее поцелуи сводили с ума, заставляли сердце колотиться, а мысли разбегаться.

– Кwим, не отпускай меня. – Полина боялась, что все это исчезнет или обернется сном.

После ее слов, Клим уже перестал сдерживать себя совершенно, и ему, пожалуй, было глубоко наплевать, что стоят они у церкви, посреди улицы и ведут себя, словно подростки. Руки его заметались по ее телу, сминая лёгонькое платье, нарушая безжалостно прическу. Заколка, что удерживала узел пепельных волос, расстегнулась, упала, отпустила локоны из плена.

– Молодые люди, тут дети, между прочим! – Пожилая дама вела за руку малышку-внучку и, проходя мимо Клима и Поли, сделала замечание.

Стыдно не было ни ему, ни ей, всего лишь досадно, что их прервали.

– Поль, идем. – Климу стоило огромного труда выпустить девушку из рук.

Он взял Полину за локоть, подобрал ее сумку, и потянул за собой вниз по улице. Футболка его осталась лежать на дороге, равно как и Полечкина заколка.

Поля обняла Клима, прижалась щекой к его груди, а тот обнял в ответ, не думая, что его крепкая рука может оставить след на ее плече, и отпускать не собирался. Так и шли, не в силах оторваться, отлепиться друг от друга.

Клим заметил того самого мужчину, которого толкнул так неловко, когда мчался к Поле.

– Простите, – он не каялся, просто счел необходимым сказать обычное слово.

– Иди уж, жених. – Дородный улыбнулся и подмигнул Климу, а потом долго еще смотрел вслед красивой паре, вспоминая, должно быть, свою любовь, свою молодость и слегка завидуя.

Сложно сказать, почему одних раздражает вид влюбленных парочек, а других радует. Отчего иные кидают злобные слова и замечания, а некоторые улыбаются, и поддерживают всячески. Зато с уверенностью можно говорить о том, что самим влюбленным вряд ли интересны реплики окружающих, больше того, они их попросту не замечают.

Клим и Полечка добрались до дома Прозоровых – чудесной приморской дачи – и вошли в калитку. Уже на пути к домику, Полина заметила, что кроссовки у Клима перепутаны – левая кроссовка на правой ноге, а правая на левой. Вряд ли он сам понимал это, просто шёл и под его ногами хрустел гравий.

Почему именно это добавило Полине эмоций, сказать трудно, но как-то поняла, осознала, что летел он к ней, не замечая ничего вокруг. И это вот понимание заставило ее поверить в любовь Клима. Да, странно, глупо…. Но ей очень хотелось верить, а потому любая, даже самая неожиданная деталь или случайность, воспринимались серьезнее и глубже.

– Кwим, тебе очень нужно лететь в Москву сегодня? – а ведь хотела сказать совсем другое!

Клим даже не ответил, просто ускорил шаг, втянул Полечку на террасу домика по лестнице, швырнул ее сумку в плетеное кресло, ни на секунду не отпуская девушку из рук.

– Единственная причина, по которой я хотел лететь сегодня, вот тут, рядом со мной и это ты. Я двинусь только туда, куда пойдешь ты и только тогда, когда захочешь. Можешь считать меня психом. Я почти не знаю тебя, понятия не имею, какая ты, но твердо уверен – я люблю тебя. Полина, те две недели в Москве, что мы не общались, оказались худшими в моей жизни. Это как не дышать. И, честное слово, я никогда еще такого не чувствовал. Все. Теперь можешь смеяться. – Отчаянные глаза его, голос, дрожащий и немного нервный, не насмешили, а заставили ответить таким же отчаянным взглядом и трепетом.

Она обвила его шею руками, и прошептала.

– Кwим, а как же все? Женя…он… – эти слова ее, тихие и печальные, больно ударили по Климу, напомнили о том, о чем думать не хотелось вовсе.

– Я не смогу тебя отдать, Паулина. Никому. И это факт, упрямый и бесспорный. – Поля чувствовала, что Клим принял решение, и не могла не понимать, что далось оно ему с трудом.

Снова она, Пулина Мельцаж, становится угрозой для семьи. Да, любовь… Ей трудно сопротивляться, но стоит ли она того? Сейчас она смотрела в глаза Клима, видела в них сияние и была уверена, что этот свет только для нее. Но он может и погаснуть, верно? А семья – это навсегда! Зачем только она послушалась Нику, для чего прилетела сюда?

Кто знает, что увидел Клим в зеленых глазах, но обнял Полечку крепко, притянул к себе на грудь ее головку, прижал широкой ладонью.

– Сбежать захотела? – она вздрогнула. – Угадал, знаю. Вряд ли, Поль, у тебя получится. Знаешь, я никогда и никого не удерживал насильно рядом с собой, но в нашем случае вынужден сделать это. Ты прилетела ко мне, а значит, хотела видеть. И если сейчас ты станешь врать мне, что я просто нравлюсь, пусть и сильно, я не поверю. Ты любишь меня и ничуть не меньше, чем я тебя. Ты можешь солгать сейчас, глядя мне прямо в глаза, но я все равно пойму, что это неправда. Давай покончим с этим недопониманием? Полина, зачем ты прилетела?

И что она должна была ответить? «Клим, я прилетела, чтобы понять, насколько ты хорош в постели»? Глупость какая. Поля осознала, что это не более, чем предлог. Летела, потому, что хотела видеть, слышать, чувствовать его рядом с собой. И Поля сейчас могла бы сказать словами Клима – я люблю человека, которого знаю очень недолго и очень плохо.

Клим аккуратно взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя.

– Зачем? – солгать не смогла…

– Скучала.

– Не верю. Через несколько часов я бы вылетел в Москву и был рядом с тобой. Полина, скучала настолько, что не смогла выдержать недолгого ожидания? Признавайся. – Он наклонился к ее лицу, говорил тихо, почти касаясь ее губ своими.

– В чем? – еще минута такой близости и его, Климова, пламени, и Полечка рассказал ему все без утайки.

– Зачем ты приехала? – Он допрашивал, но пальцы, крепко державшие ее за подбородок, уже становились нежными, касание легким и ласкающим, а глаза потемнели, в них плескались страсть и любовь.

– Хотела тебя видеть. – Она тянулась к нему губами, забывая слова и теряя мысли.

– Это так сложно, Паулина, сказать, что любишь меня? – он не удержался, прикоснулся губами к ее губам, даря легчайший поцелуй.

– Сложно. Мне сложно, Клим. – Ее ладонь легла на его обнаженную грудь, обожгла прикосновением и нежностью.

– Тогда скажи мне то, что не сложно, – еще один легкий поцелуй.

Его нежности Полина сопротивляться не смогла никак. Сама не понимая, почему в голосе прозвучала мольба, она сказала.

– Мы можем остаться тут, Кwим? Хотя бы на день? – Глаза его потемнели, сверкнули каким-то мрачным пламенем. – Я все понимаю, честно. Женя, семья, мы… Я просто хочу быть счастwивой. Пусть на один день! На час!

Голос ее взвился, заметался по террасе. Морской бриз подхватил его и унес в сад, вслед ему махнули легкие белые занавеси, надувшись словно паруса.