Текст книги "Полечка (СИ)"

Автор книги: Лариса Шубникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 16

Женька шел не спеша, бездумно и почти слепо. Смешался с толпой людей, что прогуливались жарким вечером по московской улице и чувствовал себя уже вполне сносно. Он перестал психовать – прошло уже больше недели со дня аварии – унял злость, но мысли о Климе и Поле донимали. Нет, не ревностью или обидой, но тем, что брат отдалился, а Поля расстроена, скорее всего.

Мама и отец звонили часто и звали домой, но Женька пока не мог. Он искал поддержки, родные готовы были и слушать, и утешать, но откуда-то парень знал, что вот все это он просто обязан пережить сам. Один. Женька ничего не знал о парочке, но догадывался, что они вместе и счастливы, а потому постепенно приучал себя к мысли – нужно смириться, привыкнуть к неприятной боли, что поселилась в нем в тот самый момент, когда он увидел Полину в объятиях брата.

Сейчас он был уверен в собственных силах. Думал, что готов встретиться лицом к лицу со всей семьей и Полей. Спустя минут пять, он понял, что жестоко ошибался на свой счет.

Кафе «Кофе & сливки» Женька знал неплохо, помня, что это место отчего-то любит Клим. Так уж вышло, что оказался он рядом с этим местечком, уже собрался войти и взять с собой стакан черного кофе, но увидел ИХ.

Стоял и смотрел через огромное стекло витрины кафе….

Клим и Полина сидели рядом и молчали. Голова ее лежала на его плече, и Женьке на секунду показалось, что девушка молится, благодарит кого-то за свое счастье, которым сияла она вся. Да даже не это подкосило Женьку, а лицо Клима и его рука. Странно? Нет.

Клим обнимал Полину так, словно готов был драться с каждым, кто посмеет ее отнять. Нет, никакой агрессии или злости, но …. Женька понял это сразу.

Окатило болью, ревностью и обидой. Но и воспоминания заполонили, затопили.

Вот на восемнадцатилетние Клима отец дарит тому ключи от мотоцикла. Того самого, о котором братья мечтали уже больше года. Вечером, не выдержав умоляющего взгляда младшенького, Клим отдает ключи, и Женька разбивает мотоцикл в щепы, спустя час. А утром, старшенький выслушивает от отца лекцию о том, как опасно гонять на большой скорости и насколько он ошибся, думая, что Клим взрослый и разумный. Брат молчит и кивает, прикрывая Жихарку. И это только один случай из всех тех, что помнит Женька.

Клим всегда отдавал все, что Женьке хотелось. А теперь….

Женька резко развернулся, и пошел подальше от кафе этого проклятого, от них обоих, что счастливы, и от самого себя, раздавленного и угрюмого. Шел долго, понимая, что от кафе и брата с Полей он убежать в состоянии, а от себя нет. Уселся на скамью в сквере и начал думать. Вероятно, он сам не понимал, что именно в этот момент стал мужчиной – взрослым и серьезным.

Примерно неделю Женька набирался сил и храбрости, чтобы начать действовать. Он не отвечал на звонки Клима и его сообщения, игнорировал просьбы о разговоре. Просто готовился принять свою собственную судьбу и принял. Так он думал. А потому начал с того, что отправился к Полине, зная, что брат поймет его и примет со всеми Женькиными недостатками, а Поля… Вот перед ней Женька хотел оправдаться. И не спрашивайте, почему он чувствовал вину.

Уже подходя к лавке «Паулина Мельцаж» Женька увидел картину, от которой слегка, простите, очумел.

Полечка стояла у двери магазинчика и обнимала Сашку Никитина! А из-за угла показался Клим. Он нес в руках бумажный пакет, улыбался так, что Женька скривился от братовой медоточивости. Правда, через мгновение улыбку с лица Клима будто ветром сдуло. Он застыл, увидев Полю и Сашку, выронил из рук пакет свой и крепкие красные яблоки рассыпались и покатились по тротуару.

Женька не думал ни секунды! Рванул к Климу и снес того, уже готового к страшному прыжку в сторону Поли и Сашки!

– Клим! Стоять! – Женька прижимал злющего брата к стене дома и прикладывал все силы, чтобы удержать бесноватого. – Все не так! Я точно знаю. Клим, блин, сдурел??!!!

– Отвали! – Клим рвался, как пёс с цепи, но Женька упирался! – Пусти, урод!

Полечка улыбнулась Сашке и махнула рукой, тот покивал ей и, тяжело вздохнув, отправился восвояси. А Поля постояла немножко и ушла в лавку. Женька ослабил хватку.

– Клим, остынь. Сам не видишь? Прощались они. Отцепись! – Клим слегка пришел в себя, но крепко держал брата за ворот рубашки. – Эй, псих, уймись!

Женька цапнул Клима за шею и заставил смотреть на себя. Поймал злой взгляд и приметил легкий проблеск сознания.

– Жихарка, ты как здесь?

– Как, как… По делам.

Оба замолчали, сознавая, что это первый их разговор с того момента, как произошла драка в Грохольском.

– По каким? – Женька посмотрел в чернючие глаза брата и не выдержал.

Хмыкнул, понимая, что Клим ревнует страшно и не только к Никитину, но и к нему, к Женьке.

– Да, ладно. Зануда Клим в ревности? – Старшенький шутки не поддержал, но высказался.

– Жень, хорошо, что ты тут появился. Если бы не ты….

Он не договорил, да и не нужно было. Брат брата понял и кивнул, соглашаясь.

– Полька такая… Ей всех жалко. Я все ее улыбки знаю наизусть, Клим. Она с Сашкой прощалась и улыбалась так….прощательно.

Вновь повисло молчание, но не надолго.

– Расскажешь мне о ней? – смелый вопрос требовал смелого ответа, и Женька не подвел.

– Расскажу.

– Жень, давай зайдем к Полине? Вместе. Она не говорит об этом, но точно знаю – мучается из-за нашей ссоры. Не для себя прошу, а для нее.

– За этим и шел. Веди давай, Отелло. – Женька скрыл все свои чувства, спрятал глубоко и пошел за Климом, чтобы отдать свои собственные моральные долги.

В лавку вошли вместе. Полечка, увидев братьев, просияла улыбкой, и Женька видел ясно, что рада Климу, сияет для него, но и младшенькому перепало.

– Женя… – Поля несмело подошла к нему и остановилась, глядя в глаза.

Женьке оставалось только выбрать…. Он выбрал, отринув сомнения и обиду.

– Ой, сестренка, давно не виделись. – Выдавил из себя улыбку, как сумел.

Полина обняла напряженного Генека, пожалуй, благодарила. И знаете, не за себя, а за Клима. Женька сдался. Как устоять перед такими вот людьми, а? Сами маются, а думают друг о друге. Обнял девушку, разом припомнив все свои ощущения от нее – любимой и нежной. Задержал в объятиях дольше, чем требовалось. Ждал злобного сопения Клима, но тот стерпел.

– Ладно, хватит. Хорошенького понемногу. Отлипни, Поль! Иначе Клим меня порвет, как Тузик грелку. Я тут видел кое-что, хочешь расскажу? – за шуткой и легким шантажом проще было прятать свою боль.

Поля отстранилась и улыбнулась.

– Что видел?

– Жень… – Клим поддал злости в голос.

– Страсти-то какие. Прям, жуть берет.

Все трое постарались улыбнуться.

Полечка понимала, что братьям нужно поговорить. Она знала наверняка, что беседы еще не было – Клим ничего такого ей не рассказывал. А потому решила солгать.

– Кwим, я не смогу сегодня. У меня дел много очень. Прости, что не предупредила. – Тот понял.

– Ладно. Выгуляю младшего брата. Куплю ему мороженого.

– Кто кому купит еще! – вступил в игру Женька, понимая, что все это ложь. – Ладно, Поль, пойдем мы. Обещаю проследить за ним, чтобы не натворил дел.

И отвернулся, не желая видеть поцелуя и любви, что сияла в Полине и предназначалась совсем не ему.

* * *

Женька морщился, но продолжал жевать лайм. Сложно сказать, какой по счету. Впрочем, дело не в лайме. Вообще сложно описать то, что творилось сейчас в московской квартире Клима, но оно творилось, а значит – придется представить, верно?

Пустые бутылки из-под текилы не катались по полу только лишь потому, что имели квадратную форму, но валялись повсюду. Корки лайма и просыпанная соль. Диванные подушки разбросаны и на одной из них кроссовка Женьки. Братья не помнили, откуда она тут взялась, но и убирать ее не торопились. Быть может, японец нашел бы в этом хаосе зачатки порядка и гармонии, но представителей этой национальности не наблюдалось – только Клим и Женька.

Оба без рубашек и в старых шортах. Окна распахнуты, в них смотрит и смеется ночь – темная, московская.

Они пили, будто набирались храбрости для того, чтобы начать разговор о Полечке. Выпивали долго, болтая о многом, но не о главном!

Текила лукаво подмигнула в свете лампы серебряными искрами, как бы намекая на то, что разговор еще надо продолжить.

– А вообще, скажу я тебе, в мире столько всего происходит! Вот сам посуди: люди космос осваивают, искусственный интеллект уже картины рисует, запустили этот, как его, калоэдр большой! – распинался пьяненький младший.

– Коллайдер?

– Вот-вот, его запустили.

– А куда? – Клим честно старался уловить мысль, но та ему изменила, ускользнула.

– Не знаю, – нахмурился Женька. – Но ведь должны же были. Может на Марс?

– Нет, – помотал головой Клим, отчего комната закружилась, но не исчезла, хвала Небесам. – Он же во Франции, а Марс – он где? Правильно, на Земле.

– Да хоть у черта на рогах. Я не о том. Наука вперед летит, а мы как были пещерными людьми, так и остались. За юбками бегаем, друг другу морды бьем. Непорядок, – он многозначительно поднял палец вверх. – А мир, он что? Он был, есть и будет! Мы сдохнем – он будет жить. И что мы после себя оставим, а? Дерьмо и ненависть?

– Звучит как тост. – Слова Женьки и «юбках» и «мордах» очень пьяный Клим принял, как сигнал к Большому разговору, жаль, что мысль свою он снова упустил – текила поспособствовала.

– Если звучит как тост, выглядит как тост, и крякает себя как тост, то значит надо пить.

Текилы стало еще меньше, а из открытого окна донеслась заливистая трель сирены скорой помощи или полицейской машины.

– А может это правильно? – Женькина мысль вильнула, словно автомобиль, едва не сорвавшийся в кювет.

– Что именно? – И Климова вильнула.

– Быть пещерным человеком. Смотри, даже попугай понимает, что чем красивее он проорёт, тем скорее найдет себе пару.

– В смысле женщину?

– Ну да, выходит так. Это получается, весь мир вокруг них крутится?

– Выходит так, – Клим вздохнул и задумчиво уставился в ночь, расцвеченную мягкими огоньками – этот безумный город никогда не засыпал. – Женька, не вокруг НИХ, а вокруг НЕЕ.

Младший выплюнул корку лайма и посмотрел на брата.

– А если две жизни крутятся вокруг одной НЕЕ? – Напряжение, которое долго скрывали оба, прорвалось и обозначило момент истины.

– Она тоже – жизнь. И сама выбирает себе спутника. Притягивает, также, как планета то самое космическое тело. Если убрать Луну от Земли – погибнут оба. – Братья даже под текилой понимали, что разговор о Поле и Климе.

Женька грохнул стопкой по столику.

– Почему ты ничего не сказал мне?

– Потому, что ты сказал, что любишь ее. Я отошел в сторону. – Клим, будто отрезвел. – Откуда мне было знать, что притяжение настолько велико? Мне нужно было сдохнуть? Наверно, я бы так и сделал… Но, Жень, скажи, это помогло бы тебе сделать ее своей?

Младший задумался и крепко.

– Нет. Не помогло бы.

Клим промолчал. Все сказано и понятно.

– Климентий, я не обещаю тебе восторгов и розовых соплей по поводу ваших с НЕЙ отношений. Это пока выше моих сил. Но, я не настолько тварь, чтобы сделать вашу жизнь дерьмом и ненавидеть. Ты брат мне… Так всегда было и так будет. Ты всегда отдавал мне самое лучшее. Готов был и жизнь отдать … Я бы подох в той машине, если бы не ты. Об одном прошу – не надо мне вашей с НЕЙ жалости. Засуньте ее себе в задницу! И еще… Надо к родителям съездить. Всем троим. Они тут точно ни при чем. Я постараюсь выдержать всю эту хрень. – После слов Женьки Клим долго разглядывал младшего и выдал.

– Повзрослел, опарыш. Когда успел-то?

– Пошёл ты.

– Я дома! – возмутился Клим.

– Тогда терпи, урод. Я тут еще попьянствую.

Стена отчуждения дала трещину, и сквозь нее сверкнула улыбка Женьки – уже светлая, теплая.

От автора: большое спасибо Анни Кос за помощь в составлении диалога двух пьяных мужчин!))))

Клим улыбнулся брату и…уснул. Прямо там, где они сидели – на полу. Женька не удивился, зная его привычку засыпать после важного дела. Немного посмеялся над своим статусом «важного», и вспомнил о Поле. Точнее, он не забывал, просто отвлекся ненадолго.

Сложно сказать, что толкнуло Женьку на то, что он сделал. Может, текила?

Женька взял телефон брата и написал сообщение Полине.

Женька с номера Клима:

«Поль, мы напились. Помирились. Рада?»

Полина:

«Клим, правда? Как ты? Как Женечка?»

Женька дернулся от вида собственного имени в ее сообщении.

Женька с номера Клима:

«Скажи мне, почему ты выбрала меня, а не его? Ответь, и я спокойно усну»

Полина:

«Я не выбирала. Просто полюбила, Клим. Но и еще кое-что есть…)))»

Женька с номера Клима:

«Что?!»

Полина:

«Женька дарил мне себя, а ты подарил мне меня*. С тобой Я есть Я. Прости, не могу сказать понятнее»

Женька с номера Клима:

«Я очень люблю тебя, Полина»

Дальше Женька читать не стал, просто удалил всю переписку и допил бутылку текилы в одиночестве, слушая, как московская ночь шумит, бьется … прямо как его сердце.

От автора: «Женька дарил мне себя, а ты подарил мне меня» – перефразированная цитата из фильма «В моей смерти прошу винить Клаву К.» снятый режиссерами Николаем Лебедевым и Эрнестом Ясаном по повести Михаила Львовского.

Глава 17

Полечка металась по гардеробной и вытаскивала одни плечики за другими. Волновалась невероятно перед встречей с Анной Ильиничной и Андреем Петровичем в новой роли – девушки из старшего сына! Сейчас Клим и Женька ждали ее у подъезда дома, сидя в машине, а она все копалась и не могла сообразить – что надеть? Вероятно, понимала, что это не так важно, но тянула время отчего-то.

Минувшей ночью ей снился сон, в котором она долго читала длинный, умный договор и в головке ее поутру осталась одна фраза из нескончаемого потока печатных слов – переход права собственности. Будь Поля циничнее или наглее, она бы смеялась, но девушка вовсе не была такой, а потому все это представлялось ей кошмаром.

Тем временем Женька, сидя за рулем, бубнил Климу, сам волнуясь перед встречей и тем, что ожидало его в доме родителей. Он собрался с силами, попытался изобразить на своем лице такой же poker face, что и у Клима, но вышло скверно. А потому, он сердился.

– Ты ее испортил, бро. Раньше она никогда не опаздывала! Чего копается? – Женька крепко держался за руль.

– Жихарка, дай ей время. Ты психуешь, так что говорить о Полине? – Клим знал наверняка, что Поля в расстроенных чувствах – сам успокаивал ее вчера.

Большого успеха не добился, и был изгнан из ее постели глубокой ночью по причине «легкомысленного отношения к ситуации». Топтался некоторое время под ее дверью, стучал и пытался не смеяться. Полина открыла, поцеловала, но все равно выгнала. Клим даже не рассердился, честное слово!

– О, не прошло и года! – это Женька в сторону Полины, которая показалась у подъездной двери.

Полечка в симпатичном платьице и с корзинкой синейших колокольчиков в руке была невероятно привлекательна.

Младший сразу отвернулся, опасаясь проявить сильные чувства. Клим вышел из машины, помог Полечке удобно разместиться на заднем сидении, а сам сел рядом с Женькой. Понял, похоже, что младшему не слишком-то приятно будет смотреть на них, обнимающихся. А в том, что он будет обнимать Полю, Клим не сомневался.

Когда они были вместе, он всегда касался ее – рукой, щекой, губами. Если она отходила, то следовал за ней взглядом. Тщательно скрывал от Полины свое сумасшествие, не хотел пугать, и избавиться от всего этого не мог никак.

– Все на месте, Жихарка. Трогай.

Из города выехали скоро, без пробок, но у МКАДа встали плотненько. Болтать просто так никому не хотелось. Женька старался не смотреть на Полю в зеркало заднего вида, не то, чтобы говорить с ней. Поля чувствовала это и молчала, да и сама нервничала. Клим включил радио, но это не помогло. Почему? Попал на песенку о том, как какой-то балбес влюбился в девушку своего друга. Ну, судьба, знаете ли.

Так и сидели молча, взвинчивая нервы, погружаясь в свои неврастении, сгущая атмосферу до состояния пластилина. Женька не выдержал первым!

– Поль, спой! Я серьезно. Меня пробка эта доконает! Хоть посмеяться. – После слов брата Клим повернулся к Полине и весьма многозначительно посмотрел на нее.

Она так и не спела ему песни, хоть он и просил. Нет, умолял! Она краснела, отказывалась и никакие уговоры не действовали.

– Я?! Нет, Жень… Я не могу. – Клим сдвинул брови.

– Поль, спой. Честно, если споешь, я станцую. Женька свидетель. Клянусь! – Поля нервно вздохнула.

– Ладно, но вы сами просиwи.

Неизвестно, что повиляло на ее решение. Быть может она хотела видеть Клима танцующим? Или сама не выдержала молчания – неприятного и гнетущего?

В салоне дорогого Женькиного авто зазвучала любимая Полечкой «Смуглянка». Через половину минуты Женька начал ржать, уж простите за такое слово. Клим держался, глядя на поющую свою Паулину Мельцаж и разрываем был чувствами противоречивыми – с одной стороны ему очень хотелось последовать примеру Женьки и засмеяться, с другой – он понимал, что за такую вот песню, он снова полюбил бы эту очаровательную цветочницу. Ну, что сказать? Экая прелесть.

Полечка не допела и захохотала. Клим засмеялся громко. Женька угорал еще очень долго. И знаете, помогло! Они приехали к дому родителей в приличном настроении и не напугали двух любящих людей своими мрачными лицами.

Отец и мама стояли у входной двери и, судя по блестящим глазам обоих, без коньяка не обошлось, не смотря на то, что полдень еще не наступил.

– Сынищи, привет! – Анна Ильинична выступила первой. – Полечка, детка, как я рада тебя видеть! Ой, что это? Какие колокольцы красивые. Это мне?

– Здравствуйте, – Прошептала Полечка тихонько. – Это вам.

– А мне? – Андрей Петрович улыбался девушке, успев обнять Клима и Женьку.

– Я связала вам гаwстук. Вы хотели… – Поля порылась в сумке и достала трогательный сверточек, перевязанный синей ленточкой. – Я гаwстуков вязать не умею, но вот….

Отец взял подарок, распутал узелок и вытащил яркий малиновый галстук, связанный ровно и аккуратно.

– Анджей, я тону в зависти. – Анна Ильинична ухмыльнулась, подумала и засмеялась.

То ли «отпустило» всех, то ли день погожий, не понятно…. Заулыбались все, расслабились и повалили в дом, уже шутя и болтая, кто о чем мог и хотел.

Не было настороженности, мути и злости ни у кого, кроме Женьки, но он отважно вытерпел все. И то, что Поля сидела теперь за столом рядом с Климом, и мамины тревожные взгляды, что кидала она на младшего сына время от времени, и руку Клима на своем плече – поддерживающую, братскую и надежную, не смотря ни на что. Тяжелее всего было терпеть взгляды Полечки – виноватые и сострадательные. Женька готов был выть, но держался, шутил и улыбался.

Вытерпел и разговор Клима с Полей, что ему пришлось услышать невольно.

Они стояли на террасе уже ночью и обнимались. Женька не хотел подслушивать, просто бродил по саду, не в силах уснуть.

– Кwим, почему так? Когда я очень счастwива, я боюсь. Мне страшно, что все это сон, я проснусь, и ничего этого уже не будет.

– Сам боюсь. Поль, но я тут подумал, а кто нас разбудит? Только мы сами, верно? Лично я планирую спать долго и счастливо.

Женька услышал смех Полины, звук поцелуя, а сам думал о том, что очень бы хотел проснуться и не видеть кошмара, не слышать, как старший брат признается в своих страхах, подтверждая этим свою любовь к Женькиной любимой.

Любовь бывает разная, но одинакова для всех тем, что не приемлет лжи. Только любимому человеку можно рассказать обо всем, не опасаясь показаться слабым или неуверенным. Он примет тебя таким, каков ты есть, более того, любит именно за это. Простая философия? Да. И очень древняя.

Эпилог

Рассказ о Женьке Прозорове в виде эксперимента.

Спустя год

– Жень, имей совесть, – шептала мама. – Ты можешь хотя бы в день свадьбы брата вести себя прилично? Хватит разглядывать девушек, мне неловко за тебя.

Празднество устроили в родительском особняке – много цветов и гостей, симпатичный оркестрик и фонарики. Женька разглядывал все это великолепие, стараясь не смотреть в сторону Клима и Поли, но не выходило.

Уже год Женька находился в состоянии ныряющего предмета. Как? Просто. Ему постоянно казалось, что он тонет, касается ногами дна, а потом всплывает. Сам для себя он определял все это как – накрыло и отпустило. Он старался не встречаться часто с Климом и Полей. Когда не видел их – приходил в себя, думал, что покончил со своей ненормальной влюбленностью, а после встречи понимал, что ничего не прошло, и боялся, что конца этому не будет.

Занятно, что в этот год его фирма расцвела, обзавелась солидными клиентами и все потому, что работы Женьки стали глубже, содержательнее. Его имя зазвучало, и он стал известен, популярен, пожалуй. Жаль, несчастлив…

Сейчас он разглядывал свою новоявленную, теперь уже законную, сестру и поражался ее спокойствию. Всегда думал, что невесты на свадьбах нервничают, а зная девушку, ждал, что она впадет в ступор. Ничего подобного…

Женька знал, почему – Полина уверена, в себе, в Климе и его любви. Нет, младший радовался за брата, но больно было все равно. Просто боль эта перестала быть острой, но изводила, пытала тихо.

И Клим был уверен. Он совсем не изменился, только взгляд стал теплым и наполненным, пожалуй. Не таким отстраненным, как раньше. Женька догадывался, что если он сам может жить без Полины, хоть и скверно, то Клим – нет. Младшему достаточно было видеть, как брат держит Полечку за руку, как смотрит и как напрягается, когда не видит ее.

Подошел Андрей Петрович, обнял жену и младшенького.

– Ну что, Прозоровы? С пополнением? Анюль, рада, что появилась дочка? Я рад.

– Андрюш, рада. Дождались. Как думаешь, внуки скоро? – Женьку тряхнуло.

– Всему свое время, Ань, – ответил Андрей Петрович и поцеловал жену в макушку.

Поля и Клим рука об руку подошли к семье и все заговорили разом, заулыбались. Женька привычно шутил. И все время, что они болтали, чувствовал на себе взгляд Полечки. И приятно и гадостно…. Улучил момент, когда мама, отец и Клим повернулись к гостям и шепнул ей.

– Что, Поль, смотришь? – и прикипел к ней взглядом.

– Ты стаw очень красивый, Женечка. – Он и не сдержался.

– Жалеешь, что не того брата выбрала? – Поля вздрогнула, но глаз от него не отвела и сказала то, чего Женька никак не ожидал.

– Женечка, миwый, когда же ты простишь мне? Что мне сдеwать, чтобы ты перестаw себя мучить? Я вижу … Я все понимаю, Женечка. Прости меня и оставь уже. – Ладошка ее нежная легко коснулась его лица и Женька, в какой-то туманной одури, прижался к ней щекой, накрыл своей ладонью. – Прости, пожаwуйста, Женя.

Он видел, как слезы наполняют ее зеленые глаза, как изгибаются печально красивые брови и чувствовал ее жалость. Это стало последней каплей, которую сам Женька мысленно назвал – днище. Не дно, не край, не конец, а именно днище!

С трудом отпустил ее руку и выдавил из себя.

– Ты ни в чем не виновата, Поль. Ни разу не сказала мне, что любишь и надежды не давала. Ты прости меня, сестренка. – И отошел быстро, стараясь не показать, что ему погано настолько, что жить не хочется.

Прямиком направился к бару и опрокинул в себя один за другим два бокала виски. Сидел, смотрел в одну точку, и казалось ему, что бродит он по тому днищцу, с трудом переставляя ноги.

– Сынище, – отцовская рука опустилась на его плечо. – Я давно должен был сказать тебе, но все как-то откладывал…Горжусь тобой. Всегда гордился сыновьями, но теперь скажу тебе так – ты мужик. Справишься.

Женькино личное днище стало еще глубже.

– Па, я поеду, пожалуй. – Тот покивал и крепко обнял сына, соглашаясь.

Женька тряхнул головой и направился к Климу и Поле прощаться.

– Ну, счастья и всего такого, братья-сестры. Поздравляю, ребят. – Пытался улыбаться.

Полечка обняла аккуратно, а Клим очень крепко и уже тихо, чтобы не слышала жена, прошептал.

– Спасибо, брат. За все. – И снова днище опустилось ниже.

Уже на выходе Женьку поймала мама, крепко обняла и расцеловала.

– Сыночка, дорогой мой, все будет хорошо. Вот увидишь! – добила…

Он выскользнул от матери, вышел за ворота и выматерился громко в пустоту.

Женька был уверен, что никто и ничего не замечает, а все они знали….жалели!!

– Все! Не могу больше! Пошло все на х..! – вызвал такси, не в силах дождаться личной машины с шофером и уехал к себе.

Уже дома, скинув костюм и дернув ворот рубашки так, что полетели пуговицы, он крепко треснул кулаком о стену, разбил его в кровь, но и опомнился немного. Нацепил старую футболку, спортивные штаны и откупорил бутылку виски. Пил горько и жадно, словно алкоголик. Часа через два он уснул на диване весь облитый спиртным и последней картинкой, что проплыла перед его глазами, была Полечка в свадебном платье – невероятно красивая и нереально далекая.

Очень ранее утро, застало Женьку в кошмарном похмелье. Всем известно, что сон алкоголика чуток и краток*! Голова болит, руки трясутся, ноги не держат и поверх всего этого безобразия – жуткий сушняк!

От автора: «Сон алкоголика чуток и краток» – расхожая фраза. Условно, расхожая))) Слышала ее от своего соседа))))

Он честно боролся с жаждой, понимая, если встанет с дивана, то будет совсем худо, но сушняк на то и сушняк, чтобы не отпускать и донимать. Пришлось подняться и проковылять в кухню. По закону жанра никаких холодных напитков не оказалось, и Женька жадно выпил простой воды, сразу же поняв – не поможет. Нужно что-то позабористее – шипучки оранжевой или коричневой. На худой конец – зеленой.

Помаялся, поскулил про себя и в мутном состоянии направился в прихожую. Надел кроссовки, прихватил бумажник и как был – в облитой виски футболке и штанах – отправился в магазин.

В лифе он посмотрелся в зеркало и не узнал себя. Опухшее лицо, растрепанные волосы, измятая одежда. О запахе перегара он думать не желал. Радовался тому, что ничего не чувствует.

Утро выдалось прохладным, если не сказать больше. Лето этим годом не радовало жарой, да что там, даже теплом. Женька поежился и пожалел, что не надел свитера, подумал еще немножко и понял, что не отказался бы и от шапки. Но возвращаться обратно сил не было, а потому он сунул руки поглубже в карманы спортивных брюк и быстренько зашагал в сторону магазина.

В торговом зале пусто, за терминалами клюют носами два кассира и все это овеяно холодом кондиционера. Неприятненько, между прочим! Женька пошел бродить между стеллажами с напитками и узрел таки вожделенные бутылки с ярко оранжевым напитком. Он, словно верблюд, почуявший оазис, поплелся к заветной влаге, схватил за горлышко двухлитровку и понял, что за эту вот бутыль ему придется сражаться. Одновременно с ним за тару схватилась маленькая девичья ручка!

Будь Женька не в таком плачевном состоянии, он бы отпустил к чертям бутыль и взял другую – их в изобилии на стеллаже – но он упрямо тянул к себе, а рука маленькая не отпускала! Он сфокусировал взгляд и посмотрел на соперника.

Невысокая девушка в безразмерном худи, широких штанах и в шапочке. Занятно, что для начала Женька позавидовал прозорливости соперницы – она-то шапку прихватила, а уже потом удивился тому, что шапка тоже огромная.

– Отпусти. – Злобноватенький голосок и хрипловатенький. – Я первая.

– Это моё, – сказал Женька и понял, что по хрипловатости он далеко опередил девушку.

– Отдай! – Казалось бы, возьми другую бутыль и иди себе, пей на здоровье, ан нет.

– Сказал – моё. Бери другую! – Женька повысил голос.

– Сам бери другую! – не сдавалась кроха.

Вероятно, с пьяных глаз и депрессивных мыслей, Женька переложил весь этот несуразный диалог на свою жизненную ситуацию и уперся! Все отдать??! Ага, как же. Отдал уже…

– Отцепись. Это моё. – И дернул так, что малявка выпустила из рук заветный приз.

На этом можно было бы считать инцидент исчерпанным, если бы не яркая реакция девушки. Она уставилась на Женьку синейшими глазами и ….заплакала. И не просто заплакала – зарыдала! Уселась на пол и руками лицо закрыла. Женька, прижимая к себе бутыль проклятую, оглянулся и подумал, что сейчас его заберут в полицию за избиение девушки.

– Э… ты чего? – прохрипел.

А она рыдала и ничего не говорила. Женька опешил и не придумал ничего лучше, чем сесть на пол рядом с ней. Видимо, ноги не держали. Пить, вообще, вредно.

– Давай потише, а? На тебе пойло и уймись. – Он протягивал ей шипучку.

– Не надо мне ничего… У меня и так ничего нет… – проскулила маленькая и удивила Женьку очень сильно и очень надолго.

Она стянула с головы шапочку и принялась ею вытирать мокрое от слез лицо, а Женька залип совершенно на ее волосах.

Знаете, есть коробочки-сюрпризы, откроешь такую и из нее на пружинке резко выпрыгивает голова клоуна и трясется-покачивается. Вот из-под шапки выпрыгнули (Женька подумал именно так!) сразу миллион пружинок исключительно рыжего цвета! Ослепили похмельного и ввели в состояние анабиоза.

Тугие кудряшки – длинные и блестящие – завораживали не хуже, чем огонь. Они подпрыгивали, струились и переливались. Их было слишком много, чтобы рассмотреть за минуту.

– Чего уставился, алкаш?! – Женька даже не сразу понял, что это о нем – алкаш.

– А?

– Б! – она вытерла симпатичное личико шапкой и тяжко вздохнула. – Все не так…Что же за жизнь такая?

И снова заплакала, но уже тихо, поражая Женьку размером слезин, что текли по ее щекам. Сам Жихарка не знал что ответить, а потому свернул пробку с бутылки и протянул плаксе.

– На, пей. Хотела же. – Та с подозрением осмотрела Женьку.

– Я еще не оплатила.

– Я угощаю.

– У тебя деньги есть? – Вопрос поначалу показался Женьке странным, он еще раз оглядел себя и усмехнулся, поняв, как он выглядит в ее глазах.

Помятый, непричесанный и в угвазданной одежде.

– Есть. И давай быстрее, я тоже пить хочу. – Девушка сразу протянула руки к бутылке и очень жадно начала глотать шипучку, чем и доказала – не у одного Женьки случаются сушняки.

– Спасибо. – Она вытерла губы той же шапкой и отдала бутыль.

Женька пил дольше, булькая оранжевым напитком. Оторвался с трудом и обессилено привалился к стеллажу. Жажда отступила, ее место заняла депрессивная беспомощность. Двигаться не хотелось. Да и некуда идти, не к кому спешить. Потому он и спросил.

– Чего плачешь? – и посмотрел на малявку синими глазами, встретив такой же синий взгляд.

Она изогнула брови и снова заплакала.

– Я рассталась с парнем и меня уволили с работы…. А я купила аквариум! Большой! Денег нет. К маме и папе возвращаться не хочу….Только жить начала одна. Мне нравится! – пищала рыжая.

Женька умилился сморщенному носику – симпатичному, кстати. Но секунду спустя, сам от себя не ожидая, выдал.

– А у меня старший брат девушку увел. Вчера на ней женился. А я дебил, все еще жду чего-то. – Он прикрыл глаза и вздохнул, не заметив, что маленькая плакать перестала.

– В каком смысле, увел? Она лошадь что ли? – Женька напрягся, понимая ее правоту, и осознавая, что вот именно это его и гложет – сама ушла, выбрала другого.