Текст книги "Портфолио в багровых тонах"

Автор книги: Лариса Соболева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Он та-акой брутальный… – промурлыкала Соня, посматривая на мужчин, вероятно, прикидывала, кого бы подцепить.

– И тупой, – дополнила Виктория.

Лишь Лену не волновала бизнес-публика, она не подключалась к болтовне, стояла, сложив руки на груди и глядя в сторону, где вообще никого не было. Она и так меланхолического склада, а сегодня мрачная в квадрате. Ни разу не улыбнулась, даже когда ее просили. Удивительно, но Стерва не орала на Лену, как обычно орет на всех подряд, напротив, снимала чаще остальных. Мало того, назначила ей отдельные съемки! Одной! Предложение пробудило черную, как волосы Ленки, зависть! Это значит, Стерва будет делать с ней художественную фотографию для личных целей. Что уж ее устроило в мрачности – неизвестно, но в портфолио Ленки попадут сильные фотки. Справедливости ради надо сказать, что девушка очень и очень индивидуальна. Сочетание коротко стриженных черных волос и «дремлющих» глаз цвета морской волны на европейском лице, оттеняющих смуглую кожу, само по себе притягивало глаз как к чему-то загадочно-неземному, а грусть, исходившая от Лены, усиливала впечатление.

– Леночка, – тронула ее за руку Анжела, – ты чего сегодня такая?

– Какая? – перевела на нее тусклый взгляд та.

– На себя не похожа. Что-нибудь стряслось?

– Голова болит.

Видно же: ничего у нее не болит, но раз ей так хочется – кто бы спорил! В это время к ступенькам подъехал катафалк марки BMV, из него выглянула пачка а ля мастифф, которого никогда не морили голодом, и повелительно крикнула:

– Лена!

Она вздрогнула, следом замерла, потом медленно повернула голову к катафалку. Радости на ее лице не обозначилось хотя бы для вида – это заметили все девушки. А ведь далеко не за каждой приезжает транспорт из разряда люкс, не у каждой есть мастифф с деньгами в лапах, зато каждая хочет иметь его. Тем временем Лена двинулась к машине с большим нежеланием, словно там ее ожидала мерзкая жаба, впрочем, жаба от мастиффа отличается только размером.

– Лен, пока! – крикнула ей Наташка.

Она не обернулась. Лена забралась в салон, дверца захлопнулась – вот и все прощание. BMV зашевелил колесами и бесшумно заскользил по узкой дороге под красноречивую паузу. Молчание, за которым угадывалась неловкость, как будто девушки проникли в чужую тайну, хотя ничего подобного не произошло, прервала Ася:

– Воспитанные люди говорят «до свидания», когда уходят.

– Перестань! – осадила ее Виктория. – С ней что-то творится, ты разве не заметила?

– С нами со всеми периодически что-то творится, – хмуро парировала Ася, трогая острым носком туфли камешек, случайно попавший на отшлифованные плиты. – Кого это волнует?

Ася вторая, кого мало занимало внимание противоположного пола. Ее светло-серые глаза с ярко-черными и выпуклыми зрачками спрятались за длинными ресницами, она поглощена лишь камешком. А ведь сюда съезжаются баловни удачи, даже если они не соизволят познакомиться, смотреть на себя их глазами – не лишне. Но с Асей как раз все ясно, сегодня ей досталось от Стервы Стервятниковой, отсюда настроение резко упало к нулю.

– Плохо, что не волнует, – между тем все же возразила Виктория. – Люди не должны быть черствыми.

– И жестокими не должны быть, – подхватила хмуро Ася. – И подлыми. И злыми. Обманывать не должны, предавать. Но это теоретически, дорогая, а на практике все с точностью до наоборот.

Правдолюбку и правдорубку Викторию девочки не то чтобы побаивались, но старались не цеплять. По природе своей Вика – рентгеновское устройство, она запросто читала мысли и озвучивала их, довольно точно клеила ярлыки, находила меткие и обидные слова. А чего ждать от девушки, которая учится на философа? Потому с ней и не связывались, во всяком случае, Ася предпочитала держаться подальше от Вики, которая: ты ей слово, она тебе двадцать в ответ, словарный запас-то у нее – всех переговорит. Вот и сейчас прицепилась:

– А ты, по-моему, неплохо вооружилась практическим опытом.

– Что имеется в виду? – взмахнула ресницами Ася, показав глаза, нашпигованные острыми льдинками.

Викторию Ася почему-то особенно злила, просто так злила, одним своим видом заморской принцессы, делающей одолжение всем, с кем приходится по воле судьбы встречаться. Вместо того чтобы обходить столкновения, как поступают умные люди, Вика сама провоцировала ссоры с ней.

– Ты на лету схватываешь современные тенденции, – пояснила она Асе.

– А я способная. Тебе не нравится моя независимость, верно?

– Верно. Но потому, что твоя независимость любит наступать на независимость других.

Нарастающий конфликт мог перерасти в военные действия, к счастью, за Наташкой приехал друг на байке, такой же юный, как она. Он посигналил несколько раз, чем отвлек двух спорщиц.

– Ой, мой Темка! – взвизгнула Наташка и побежала к нему. – Всем пока!

Она села на байк, надела скафандр космонавта и, махая рукой девушкам у парапета, укатила на двух колесах – не шикарно, зато с милым. Не успел байк скрыться за поворотом, подоспел кавалер Анжелы на иностранном авто, сверкающем на солнце баклажанным цветом.

– Девочки, поехали? Мы вас довезем, – предложила Анжела, прошлогодняя мисс города, несмотря на старческий возраст (в прошлом году ей было двадцать четыре).

– За мной приедут, – солгала Ася, отказавшись.

А Вика подхватила сумку на длинном ремешке и, не прощаясь, сбежала по ступенькам к машине. Анжелу от большинства моделей (да и не только от них) отличала доброжелательность ко всем без разбору, она со всеми – как с друзьями, а друзей-то маловато будет в этом серпентарии. Иногда Асе казалось, что Анжела выпала из окна и стукнулась головой об асфальт – до того она нереально позитивная, но за время знакомства убедилась: такая и есть. Все равно Ася недоверчиво относилась к ней, ведь с детства внушалось: кругом враги, будь осторожна, никому не верь, тебя не за что любить и т. д. и т. п.

Девушки посещают разные школы в свободное от учебы время. Некоторые заведения назвали себя громко – модельными агентствами и оставили в своем «активе» бывших учениц, обещая скоро-скоро протолкнуть их в большой бизнес моды. Девушки не только числятся вечными ученицами, они участвуют в показах, конкурсах красоты, иногда им даже платят за выходы, а мечту лелеют… В сущности, мечта на всех одна: стать топ-моделью за рубежом и грести доллары-евро лопатами, большими лопатами, которыми загребают снег зимой. А провинциальный бизнес, построенный на обмане и отъеме денег у амбициозных девочек и в большей степени у их родителей, не спешит расставаться с клиентурой. Ну, раз в пятилетку одна-две вырываются на настоящий подиум, даже попадают в лидирующую пятерку-десятку. После чего их фотографиями агентства трясут перед носами очередных дурех: мол, вот какие мы крутые, вот кого воспитали, да у нас связи по всему миру. На самом деле, как ни называй баркас, а яхтой он не станет – это дошло до Аси, съевшей собаку на конкурсах.

Итак, враги разбежались, оставив ее одну, а одной сидеть на парапете не в кайф. Словно путана. Повернув голову, Ася столкнулась взглядом с Эвой, значит, не одна. Ну и дурацкое имя – Эва. Полное имя Эвелина – еще хуже, какая-то назойливая претензия на нечто гламурное, а глянуть – ни кожи, ни рожи. И тоже туда, в модели лезет. Тут Ася вспомнила, что Эва вообще-то никуда не лезет, просто училась когда-то в одной из детских школ моделей, потом несколько лет жила в Москве, вернулась. Она приходит на съемки не сниматься, а просто так, ну, переодеваться помогает, Стерве помогает. Все равно не нравится она Асе. У нее глаза, как у собаки, дескать, приюти меня и накорми, а я тебе верно служить буду. Только Ася сама не прочь, чтоб ее кто-нибудь приютил.

Должна быть еще Сонька… Ася завертела головой и увидела: игривая кошка строит блудливые глазки сразу двум мэнам возраста ее прадедушки. А где Тамарка?.. Эта по-тихому уползла. Просто дама-невидимка: то нет ее, а то раз – и появляется буквально из воздуха. Тамара сама себе на уме, обскачет всех и от удивления распахнет глаза, дескать, не понимаю, как так получилось. Лгунья и хитрющая зараза.

Ася забрала с парапета сумочку, буркнув Эве «пока», сошла по ступенькам на тротуар и, очутившись в сквере, который узкой полосой, разделяя дорогу на две части, уходил вдаль, задумалась: куда теперь? Ей везде неуютно… Везде ли? Не совсем так. В следующий миг Ася достала телефон, а через паузу сказала в трубку:

– Привет, это я. У меня закончились деньги, ты не мог бы немного подкинуть?.. Правда? Спасибо. Я сейчас подъеду.

4

Глеб стоял у окошка кассира за малорослой круглой теткой, чувствуя, как по спине текут струйки пота от страха, что возьмут его прямо в банке. А тетка попалась претупая, по пять раз переспрашивала кассиршу, тыкая пальцем с ярко-красным маникюром в бумаги. Потом кассирша слишком долго смотрела в его паспорт. Глебу срочно захотелось пить, жажда попросту иссушила, ноги подкашивались…

– Какую сумму? – спросила кассирша.

– Что? – вскинулся он.

– Вы не назвали сумму, которую хотите снять. Вам плохо?

– Нет-нет, мне… нормально. Жарко. В смысле… неважно.

Черт-те что нес! Глеб через силу улыбнулся, стараясь произвести на кассиршу сносное впечатление, а то вызовет «Скорую», там и полиция принесется паковать. Связи между этими двумя службами никакой, но именно так подумалось.

– Оставьте минимальную сумму, – выговорил Глеб сухими губами, – я не хочу закрывать счет.

Не хочет закрывать счет – ха! Как будто у него есть перспектива в скором времени снова пополнить счет. В машине он вытер мокрое лицо рукавом рубашки, махнув Славику: газуй, после с тоской смотрел в лобовое стекло.

Улицы, улицы… Широкие и ровные, кривые и узкие, длинные и тупиковые. Улицы, вылизанные дворниками, ветрами и дождями, – Глеб любил чистые города, не оскверненные свинством человекообразных. Вне города он не мыслил себя и сегодня, переселяясь в деревню, прощался с городом. Начнется другая жизнь и по другим законам, сколько она продлится – кто ответит? С этого дня Глеб будет пробираться сюда как вор – тайком и маскируясь, опасаясь встретить знакомых, чувствуя опасность ежесекундно и боясь прохожих, остановивших на нем мимолетный взгляд.

Проезжая пост ГИБДД, Глеб зажмурился – ему казалось, его здесь точно ждут. Но не ждали! Или не заметили. В общем, благополучно выехали за город! Подняв руки с растопыренными пальцами, которые дрожали, Глеб невесело рассмеялся:

– О-хо-хо… Не помню, чтобы меня так трясло.

– Всех трясло бы, – заметил Слава. – Отвлекись от своих вибрирующих конечностей и подумай, что нам делать.

– Уже подумал. Тебе – разузнать о Дине. Мы были знакомы месяц, я ее толком не знал. Думаю, убил Динку парень, с которым она встречалась, а потом бросила. Логично?

– Возможно, – сухо произнес Слава, слегка пожав плечами.

– Стоп, стоп. Почему такой тон? Ты не согласен?

– Да нет…

– Вдумайся, что ты сказал! «Да нет»! Согласился и отказался в одном предложении.

– Не цепляйся, – осадил его Слава. – Просто не стоит упираться в один вариант.

– Но он естественный! – взвился тот.

– Не ори, – невозмутимо сказал Слава. – Лучше поищи еще причины… они называются мотивами.

Глеб на мгновение замер. Истерия в мужском исполнении, без сомнения – аттракцион незрелищный и не заслуживает ни понимания, ни сочувствия, ни участия. Глеб сказал себе «хватит»! Трудно было это сделать, паника многое перекроила в нем, однако нужно вовремя остановиться, иначе успеха ему не видать. Он сказал теперь без эмоций:

– Вот и назови еще хотя бы один удобоваримый мотив.

– Ты, – дал ответ Слава.

– Я? То есть?

– Ты никому не причинял неприятностей? Никто никогда не хотел, например, дать тебе в морду? Припомни, припомни. Ты ж у нас… креативный парень, свободный от всего, от морали и комплексов тоже. Сколько ты мужей орогатил, а? Это же по тебе стрелял мужик из охотничьего ружья? Или кто-то другой спускался по водосточной трубе, завернувшись в полотенце?

– Да он потом меня благодарил! – ударил себя в грудь кулаком Глеб. – За то, что я открыл ему глаза на… Он развелся и уехал к деду за границу.

– Не все такие благодарные, кое-кто наносит ответный удар шалунишкам вроде тебя. Может, кто-то пас, выпас, успешно подставил тебя и уполз в тень, торжествуя в душе?

Что ж, Глеб наследил немало по молодости и глупости, и его мозг нервически рылся в закромах памяти: кто, кто, кто?

– Бывший парень Дины?.. Думаю, она сказала бы тебе перед смертью, – рассуждал вслух Слава. – А вдруг все проще? На охоту вышел маньяк, в парке ему попалась девушка, загорающая под луной. Маньяк убивает потому, что его непреодолимо тянет убить. Видишь? Мотивировок много.

И трех достаточно, чтобы выяснять имя убийцы до скончания века. Глеб приуныл, будущее ему представлялось бесконечной чередой серых будней, ограниченных решеткой и бараком с двухэтажными нарами.

– Возьми телефон в бардачке, – прервал его размышления Слава. – Тебе же нужен мобильник? Это мой запасной. Зарядное устройство там же.

– Главное, найти гадючку, – произнес Глеб, осваивая дешевенький мобильник. – Возможно… хотя надежда слабая… но возможно, она сфотографировала убийцу. Луна светила – будь здоров…

– Тогда гадючку нужно найти в первую очередь. В первую!

– В первую? Почему это? – с недоумением покосился на друга Глеб.

– Если убийца попал в кадр, как ты предполагаешь, он тоже об этом догадывается. Значит, тоже будет искать ее.

– Зачем?

– Чтобы убить.

– Я помог бы ему прикончить эту гадину! Если бы не она…

– Теперь эта же гадина может спасти тебя, – усмирил его благоразумный Слава. – Но как ее найдешь? Фотики не ставят на учет, как автомобили.

– Ее фотик стоит как твоя тачка, – задумчиво пробормотал Глеб. – Или даже больше.

Он явно вспоминал что-то, связанное с фотографом, догадался Слава и не мешал ему – наговориться успеют. Калинин переключил внимание на дорогу, которая круто сворачивала и вела через смешанный лес.

– Слушай, а я знаю, как ее найти, – встрепенулся Глеб, повернувшись к Славе. – У моего знакомого такая же фотокамера…

– Ты успел разглядеть?!

– Я увидел похожий аппарат. К тому же, как всякий продвинутый мужчина, я периодически изучаю новинки в Интернете. Так вот, если фотик стоит бешеных бабок, это…

– Профессиональная камера, – сообразил Слава.

– Точно! – прищелкнул пальцами Глеб и ударил себя по колену. – Эта гадость – профессиональный фотограф!

– Она тебе так сказала?

– Именно! – В возбуждении Глеб заерзал, так как ухватил начало нити и очень надеялся, что приведет она к наглой девице. – Негодяйка пообещала не выкинуть мои фотки в Интернет, а также, что нигде не будет их выставлять, кроме заграницы, а там и не такое видели. Ее слова я привел дословно. Фото выставляют за границей только профи. Кстати! Она предложила мне… позировать! Все сходится!!! И раз камера крутая, то наверняка есть фотосалон. И не побоялась же тащить в парк ночью крутую камеру!

– Ты хоть представляешь, сколько точек придется обойти? Этих салонов-студий в городе…

– Есть другие предложения? (Конечно, не было у Славы предложений.) Вот и начнем с элитных салонов, куда простой человек не сунется, у него не хватит монет оплатить фотку этой камерой. Салонами займусь я…

– Ты? А как будешь выезжать из деревни?

– Купи скутер. Дорожных разбойников на скутерах не останавливают бандиты с полосатыми палками.

– Ты на себя посмотри со стороны и представь на скутере. Эдакая дылда, достающая коленками до подбородка. Тебя остановят, гарантирую.

– Ладно, подумаю, как быть. А ты займись прошлым Дины.

– Прошлое подождет. Первостепенная задача – фотограф. Я серьезно, Глеб: если убийца решит, что попал в кадр, к тому же вычислит, где искать фотографа… он уничтожит девчонку. Не опоздать бы.

– Уф, спасать мне ее что-то не хочется.

– А придется. Она нужна нам живая. Представь: находят ее труп, просматривают флешки, а на них – ты во всей красе и злобе. В результате несложных умственных комбинаций на тебе…

– Двойное убийство! – поник Глеб.

– Одно утешает: убийце тоже нужно отыскать девчонку среди огромного количества ее коллег, значит, время у нас есть. Но немного.

* * *

Ника вытянула вверх руки и запрокинула назад голову. Устала. Съемки на крыше заняли два часа, солнце садилось быстро, меняясь ежеминутно, соответственно изменялось и освещение. Но и в сумерках, и в темноте работа продолжалась, это была ее идея – снять девочек с мальчиками на закате и на фоне городских огней. Кадры получились – шик! Особенно парные и на контражуре или высвеченные лучами мощных фонарей, которые Ника выпросила у охраны здания. Впрочем, и одиночки, облитые малиновым закатом…

– Отлично, – похвалил Эд, ему Ника показала результат на мониторе в студии. – Но гарантии не дам, что заведующие бутиков возьмут затемненные фото, на которых одежды не видно или почти не видно.

– Неважно, – улыбнулась Ника. – Эти кадры пригодятся мне.

– Послушай, Ника… (Вступление сразу не понравилось ей, кажется, Эд что-то замыслил, и предчувствие не обмануло проницательную Нику.) Давай поужинаем наверху?

Наверху – ресторан «Поднебесье», он на последнем этаже. Панорамные окна, расположенные вкруговую, открывают вид на город, который ночью выглядит космодромом, куда приземляются летающие тарелки. Стало модным предлагать там руку и сердце, Ника в первую очередь вспомнила об этой глупой традиции и чуть не выпалила: «С ума сошел!»

– Эд, у меня куча работы…

– А, да, да, да… – закивал он разочарованно. – Я забыл, что на первом и втором месте у тебя работа, ей ты посвящаешь себя всю. А на третьем?..

– Карьера, Эдик, – вздохнула Ника.

– М, карьера и работа, конечно, не одно и то же.

– Не иронизируй. В современном мире женщина должна рассчитывать на себя, я хочу быть умной, поэтому учусь на чужих ошибках. Но не отказываюсь. Давай в другой раз, а?

– Ну, в другой так в другой. Пока, Ника.

Обиделся. Ничего, переживет. Ника занялась сортировкой и забыла не только об Эдике, но и о времени, утекающем, как вода сквозь пальцы. Но заскреблась мышка, она и отвлекла Нику, вдруг почувствовавшую, что спина заныла, а шея задеревенела.

– О-о-ой, засиделась же я… – протянула Ника, глядя на часы.

Была уверена: Эд ушел минут десять назад, а прошло, как ни странно, два часа. Начало двенадцатого! Давно пора лежать дома на диване и набираться сил, ведь завтра предстоит трудоемкая работа по обработке кадров. Ника взяла со стола телефон, собираясь вызвать такси… вдруг щелкнула дверная ручка. У нее особый щелчок, будто срывается пружинка, поэтому слышно всякий раз, когда в студию заходят. Почему такой звук – Ника понятия не имела, мастера не вызывала, чтобы наладил, ведь замок закрывался и открывался без проблем. К тому же это удобно, когда слышишь, что кто-то заходит.

Ника встала из-за стола и заглянула в крохотную прихожую, отгороженную от студии стенками из оргстекла. Сейчас по этим стенам висела одежда на специальных крючках, потому входная дверь не видна с рабочего места. А дверная ручка действительно поворачивалась, но как-то странно, неуверенно…

– Толик, ты? – крикнула Ника. – Что ты там возишься? Заходи…

Толик – охранник из службы безопасности, Ника его прозвала обходчиком. В свое дежурство Толик регулярно обходит этажи, проверяя… что уж он тут проверял, Ника с трудом представляла. Посетить студию в столь поздний час некому, когда офисы на этажах пустуют.

А Толик-то не ответил. Странно. Дверная ручка вернулась в исходное положение, дверь так и не открылась. Очень странно.

– Алло-о!.. То-лик! – еще раз крикнула Ника, разделяя слова на слоги. – Это ты?.. (В ответ – гробовая тишина.) Что за ерунда! – пыхнула Ника, шагнув в прихожую.

Шагнула и внезапно застыла. Если Толик не ответил, то его там нет – логично? А раз это не он, то… кто? Почему, открывая дверь, кто-то там, в коридоре, не открыл ее? Почему не отозвался?

Тревожно екнуло сердце, подсказав: за дверью некто с дурными намерениями. Может быть, совсем-совсем с плохими намерениями. У Ники задрожали от страха коленки и почему-то локти. Причем здесь локти, какое им дело до остального тела и головы, которая сообразила: за дверью угроза? Сейчас психов полным-полно, их же не лечат, они гуляют на свободе, а в обесточенных мозгах одни «тараканы» обитают, жаждущие крови. И здание огромно – это то, что нужно садистам. Ты тут кричи, не кричи – никто не услышит. Но телефон-то есть! Ника нажала на «горячую» клавишу, Толик взял трубку сразу, его мобила на дежурствах всегда под рукой, он ответственный:

– Алло, Ника?

– Толик… – Она заговорила шепотом, отойдя от прихожей. Одновременно искала, чем бы защититься. – Ты далеко?

– Внизу, а что случилось?

– Умоляю, поднимись… Срочно! Тут кто-то бродит, пытался ко мне зайти… но почему-то не зашел… Мне не по себе.

– Иду.

Штатив! Хорошая штука для самообороны. Ника взяла его и приготовилась встретить злоумышленника, но дверная ручка оставалась в покое. Закрыться бы на ключ, да теперь страшно подойти, вдруг дверь распахнется и там… там что-нибудь стрра-ашное! Дурацкие мысли выедали мозг. Тем не менее Ника разыграла целый спектакль для тех, кто притаился за дверью:

– Уже подходишь, Толик?! А я думала, ты ко мне сейчас пытался зайти… Не ты? Ну, давай, чай уже готов, я жду… А, уже на этаже?

Минута прошла, вторая… Черт, это просто мука!

Еще одна минута прошла, дверь оставалась в покое.

Шаги! Громкие, тяжелые… Прекратились.

– Ника, это я, – раздался долгожданный голос.

– Толик… – с облегчением выдохнула Ника, обмякнув.

Он вошел, второй парень из охраны решил пройтись по коридору и посмотреть, что за поворотами, которых в этой башне, как в лабиринте Минотавра.

– Ну, что тут? – спросил Толик, обводя светло-карими глазами наивного добряка студию Ники.

Славный. Толик действительно добряк, правда, малость занудливый, а занудство – не самая притягательная черта. Ника часто задерживается, в этом бетонно-стеклянном мешке ей бывает неуютно одной, она зовет Толика, и он скрашивает вечера за кружкой чая, чему занудство не помеха.

– Ты никого не встретил? – нервно спросила она.

– Нет.

– Кажется, я спугнула… не знаю, кого. Кто-то хотел зайти сюда… Вначале послышалось, мышь скребется. Теперь думаю, кто-то вставлял ключ, понял, что дверь открыта, хотел войти… Ты же знаешь, как щелкает ручка. Потом я видела своими глазами, как осторожно поворачивалась дверная ручка, но я окликнула тебя, думая, что это ты…

– А кому ты давала свой ключ? – остановил Толик поток слов.

Ответ был готов, но Ника на миг задумалась, всего на несколько секунд, так как в такие минуты начинаешь сомневаться в себе и вспоминать то, чего не было.

– Никому! – с уверенностью заявила. – Запасной висит у вас… Что этому человеку надо было?

– Все, что есть ценное… что можно толкануть. А ключей не теряла?

– Нет. Так это вор?

– Не исключаю. Но где его теперь искать? Мы же не знаем, как твой вор выглядит…

– А камеры слежения? – вспомнила Ника.

– Они установлены далеко не везде. Здание новое, установка камер дело долгое, дорогое и для арендаторов не первостепенное. Зачем тратиться, если охрана все равно есть? Но я просмотрю записи смежных коридоров, может, найду подозрительных типов. Знаешь, не люблю высотки, особенно офисные, в этом здании легко спрятаться. Ты напугана?

– Немножко.

– Вызывай такси и дуй домой, а мы походим по этажам. – В следующий момент он поднес к губам переговорное устройство и заговорил: – Просмотрите записи камер наблюдения, возможно, в здании есть злоумышленники.

Тем временем Ника собрала вещи, сложила в баул главную ценность – фотоаппараты и, закрыв двери, пошла к лифту.

– Ника! – окликнул ее Толик, она обернулась. – Разорись и поставь студию на сигнализацию, сигнал будет поступать к нам напрямую. Посчитай выгоду: не придется таскать на себе баулы и риск стать ограбленной сведется к нулю.

– Спасибо. Обязательно разорюсь.

Но не сейчас. Сейчас деньги нужны на поездку за бугор. Она поедет туда не с одним чемоданчиком, предстоит везти фотографии уже в оформлении, а это не рамочки для комода. Между прочим, помимо грабителей, есть покруче гниды: конкуренты и конкурентки.

* * *

Дядя Славки, заметив в друзьях вялость и подавленность, отправил обоих отдыхать, ни о чем не расспрашивая. Глеб заснул, едва коснувшись головой подушки, но в критическом состоянии и в забытьи нечто угнетающее давило на сознание, отсюда сон не был долгим. Не лежалось, Глеб сел. Рядом на диване громко сопел Славка. Нащупав сумку с компьютером, а стояла она у стены, Глеб вышел из комнаты на цыпочках.

На застекленной веранде Юрий Петрович играл сам с собой в шахматы, тут же на столе работал переносной плоский телевизор, вещая последние новости, без которых старшее поколение отчего-то жить не может. Глядя на рослого, крепкого, бородатого и жизнерадостного старикана (именно так его величали племянник с другом), никогда не скажешь, что ему шесть с половиной десятков. И одиночество для него не есть наказание, а возможность распоряжаться личным временем по своему усмотрению.

– Чай будешь? – спросил Юрий Петрович.

– Ага, – согласился Глеб, усаживаясь за стол. – Сколько натикало?

– Около двенадцати.

Глеб достал из сумки компьютер, включил его и, постукивая ладонями по столу, ждал, когда загрузится. Юрий Петрович, наблюдая за ним поверх очков, сползших на кончик носа, привел гостя в чувство:

– Эй, парень, не хочешь чаю налить себе? А заодно и мне, м? Все, что тебе нужно, найдешь на кухне.

– О… простите! – подскочил Глеб.

Поставив на плиту чайник и не зная, чем занять себя, он закурил…

Окно было распахнуто, его перечеркнула ветка сирени с широкими листьями, они чуть вздрагивали, когда до них робко дотрагивался ночной ветерок. А за веткой зияла черная дыра, в деревне ночь – это ночь без просветов. В глубине черноты чудилось, будто кто-то прятался и следил за Глебом, пробуждая незнакомое чувство опасности и связанный с нею ужас. Ты не знаешь, чего ждать, но ждешь…ждешь и трепещешь… До плеча кто-то дотронулся, Глеб вздрогнул и резко обернулся:

– А!.. Фу, это ты…

– Э… э… Пусти!.. – сдавленно произнес Слава.

Оказалось, Глеб успел схватить друга за горло одной рукой, второй – со стола вилку и замахнуться. Доли секунды на это потребовалось, доли! Опомнившись, он разжал пальцы и вернул вилку на место, промямлив:

– Прости… мне показалось… Не знаю, что показалось.

– Ты хоть смотри, кто перед тобой! Чуть не задушил!

– Сам не знаю, как я… Фу-ты, черт! Извини…

– Ну и реакция… – ворчал Слава, поглядывая с опаской на Глеба, заваривающего чай. – Что тут?.. Чай? Я бы съел чего-нибудь. Посмотрим, что у старикана в холодильнике… Будешь колбаску, сало?

– Буду.

– Я выспался, а впереди целая ночь.

– Хорошо, что выспался, есть идея, как найти фотографичку. – Глеба просто тянуло как-нибудь уничижительно выкрутить слова, касающиеся девчонки с фотокамерой.

– Идея? Какая? – поинтересовался Слава, забросил в рот отрезанный кружок колбасы и принялся кромсать хлеб на толстые куски.

– Хорошие фотографы имеют сайты, – начал делиться идеей Глеб, – а с крутыми камерами тем более. Это способ общения с коллегами по всему миру и привлечения клиентуры. Сейчас сядем за комп и будем записывать адреса фотосалонов города, таким образом ускорим поиски психопатки.

– Завтра с мобилы можно зайти в Интернет и по ходу…

– Завтра, – перебил его Глеб, – мы не будем тратить время на изучение сайтов, а поедем по адресам самым оптимальным маршрутом. Сегодня их отберем и зарисуем план местности. Некоторые дают план во всех подробностях.

– Есть же принтер, отпечатаем.

– Тем более. Отнеси старикану чай, он просил. Жду тебя наверху.

Пять минут спустя оба уставились в монитор в кабинете Юрия Петровича с фаянсовыми кружками в руках, на столе стояла тарелка с едой. А сайтов…

– Можно подумать, в городе живут одни фотографы! – возмущенно произнес Слава.

– Я специально ее запоминал, думаю, узнаю, – заявил Глеб.

– Да? Как? Не все вешают на сайтах свои физиономии. Вот, пожалуйста, – указал на монитор Слава, – фотографии владельца студии нет.

– Рожей, наверное, не вышел. Славка, нам не нужны фотографы мужчины, только женщины.

– Знаю, знаю… – щелкая мышью и жуя бутерброд, бросил тот. – А вот… женщина! И фотка есть. Она ничего… В смысле – ничего хорошего. Печатать?

– Но это не она.

– Фотографы должны знать друг друга.

– Именно! – воскликнул Глеб, хлопнув его по спине ладонью. – Мы поговорим с ними, расспросим. Женщины ревностно относятся к конкурентам.

– Интересно, по каким таким приметам они должны догадаться, что мы ищем вчерашнюю фотографичку? Твои описания слишком общие, под них каждая вторая блондинка подпадает.

Глеб признал, что целостного портрета не получается, это у него-то! А он видел нахалку, говорил с ней и запомнил ее! Если встретит – узнает, это беспроигрышный вариант, но как других заставить увидеть ее своими глазами?

– Как же быть? – расстроился Глеб.

– Думай! Не найдем ее мы, найдет убийца.

– Найдет… найдет… – заворчал Глеб, одновременно заерзав. – Чего мы тупо уперлись в одну идею? Может, он сбоку стоял и в кадр не попал.

– Надо исходить из худшего.

– Но время! Можем угрохать на поиски этой заразы хренову кучу дней.

– Классная аппаратура панорамой берет местность, так что исходи из худшего. Убийца наверняка стоял в зарослях и выжидал, ты побежал за фотографичкой, а он – к Дине. Пойми, убийца на всякий случай будет искать ее, чтобы уж наверняка себя обезопасить, убрав даже потенциального свидетеля. А у тебя вообще нет выбора! Вместо этого гада искать-то будут тебя, а не его. Девчонку надо найти раньше психа, понял? Нет, как будто это мне одному нужно!

– Кто и кого убьет? – неожиданно раздался низкий рокочущий голос Юрия Петровича, застав ребят врасплох. Они так увлеклись, что не заметили, как он вошел, ему удалось услышать добрую половину диалога. Когда племянник невинно захлопал глазами и открыл рот, чтобы солгать, старикан властно поднял руку:

– Молчать.

Взяв стул у стены, он подсел к двум заговорщикам, скрещенные руки уложил на выступающий живот, после чего по очереди оглядел жалкие рожицы.

– Колитесь: кто, кого и почему должен убить? Куда вляпались, мальчики? Только не врать! Я по вашим физиям вижу: что-то случилось. Ну? Слушаю вас…

* * *

Тремя часами позже этой же ночью Джагупов тупо уставил сонные глаза в айфон, разбудивший его. Номер оказался без имени, в подобных случаях Тофик Джабраилович никогда не отвечает, но ничто так не изменчиво, как застарелые привычки. Спросонок он сам не понял, как произнес осипшим после сна голосом:

– Да… Я слушаю…

Ни слова в ответ. Неожиданно раздались короткие гудки, видно, кто-то «залетел» не на тот номер. Джагупов поднял глаза на часы, стоявшие на каминной полке, и вытаращился: три! Раз темно, значит, три ночи. Со сладострастным стоном он зевнул, широко раскрыв рот, после осмотрелся, поглаживая плечи. Заснул он в гостиной на диване, утонув в подушках. Телевизор работал громко – там пели и плясали, от огромного экрана шел яркий свет ядовитых оттенков, раздражая глаза. Джагупов потянулся за пультом на столике у кровати, взял его, внезапно рука скользнула по стеклянной поверхности, а он врезался в столешницу носом.